Нельзя сказать, чтобы этот день отличался от вчерашнего или даже, к примеру, позавчерашнего. У него было утро, романтически лизнувшее кожу, и, хотя еще только тринадцать часов семнадцать минут, можно с уверенностью сказать - будет и вечер. Теплый, хороший вечер. Один из, быть может, из тридцати или пятидесяти семи в году. На кафеле стоять зябко и босо. Нет, оно, конечно, известно, что босо быть не может, но ведь и бля - при определенных условиях - не более чем деепричастие.
Женщина по имени Анастасия с утра приготовила еды и молча ушла. У нее без двух часов полдень начинается работа: тяжелое и монотонное офисное священнодействие. Возьмите телефонную линию, аппарат, не менее телефонный, чем сама линия. Возьмите электронно-вычислительную машину, стол угловой, размером полтора на полтора. Возьмите стул обыкновенный. Ко всему этому хозяйству подключите человека с высшим образованием, платите ему тысячу североамериканских долларов в месяц, и вы получите идеального работника. Если к мозгу добавить грудь четвертого размера, хороший, породистый круп и ухоженное лицо, то вы получите женщину Анастасию. И, разумеется, необходимо определенное везение, чтобы снабдить такое существо притяжательным местоимением "мое".
Анастасия, (замечу, чтобы успокоить завистников), едва ли не главный мой материально-нематериальный актив. Поскольку сам я был с позором уволен не далее как месяц назад... Впрочем, нет. Не буду так линеен. В жизни должно быть место маленькой инверсии. Небольшой перверсии.
Тот день тоже был самым обыкновенным. И также не говоря не слова уходила на работу Анастасия, также и я сам просыпался, щекочимый солнцем. На углу, где три года назад спилили липу, купил газету и лотерейный билет стоимостью пятнадцать рублей. Это вместо пачки сигарет - хороший способ бросить курить, знаете ли. Раньше я брал два билета: аккурат вместо одной пачки "Парламент Лайт", но с течением времени и за отсутствием очевидного выигрыша сменил один билет на газету. И что вы думаете? Я выиграл. Ни больше не меньше, а один миллион триста пятьдесят тысяч рублей. Сначала и я не поверил такой удаче. Дважды тщательно проверил. Потом еще дважды. И, поскольку на месте такие выигрыши не оплачивались, отправился по указанному адресу.
Насторожить меня, как я уже сейчас понимаю, должно было все. И сумрак в конторке, где выплачивались денежные призы, и подозрительное солнце, сопровождавшее меня в течение всего пути. И человек с головою, похожей на зрелую саратовскую дыню, что ожидал победителей по адресу Староголенищевской проезд, пятнадцать "А". Он доброжелательно посмотрел в мою сторону, когда я щелкнул старой дверью и вежливо спросил:
- Чего изволите?
- Да вот, товарищ, посмотрите. Я выиграл один миллион триста пятьдесят тысяч рублей.
Дынноголовый мужчина обрадовался, подбежал ко мне и пожал руку: "Поздравляю, -- сказал он, -- позвольте взглянуть на счастливый билетик". Я протянул ему искомый предмет, он сверил серию и номер с большим гроссбухом и достал из сейфа много пачек билетов центрального банка. "Спасибо", -- сказал он мне. "Играйте еще", -- протянул он мне вдогонку.
Никогда еще до того момента не ощущал я себя таким свободным. Крылья шуршали за спиной. Фанфарами гудели автомобили. Барабанной дробью отдавались шаги. Красной ковровой дорожкой блестел заасфальтированный тротуар Староголенищевского проезда. Буржуем я взмахнул рукою. Птицею понес таксомотор.
Казино было открыто настежь. Ночная иллюминация была отключена, а одинокий крупье раскладывал на зеленом сукне стола для баккары пасьянс "Косынка".
- Чего изволите? -- невежливо сказал он, одной рукой собирая карты, а другой поправляя ширинку.
- Изволю испытать удачу.
- Для начала необходимо обменять наличные денежные средства на фишки нашего заведения.
Девушка, что работала в обменном пункте подпрыгнула и зазвенела, когда увидела один миллион триста пятьдесят тысяч рублей. "Секундочку", -- сказала она и полезла в сейф за подносом с фишками.
- Я ставлю все на номер двадцать два. - Крупье недоуменно посмотрел на меня и лишь пожал плечами. - Я родился в день с таким порядковым числом, -- пояснил ему я.
ЖжжжжжжжжжжжжЖЖЖЖЖЖЖЖЖжжжжжжжжЖЖЖЖЖЖжжж ЗЗзззззЗЗзззз
Это шарик пытался вырваться за пределы зоны строгого режима. У него плохо получалось, он дергался, стонал, скрежетал, как ненастроенная виолончель. А потом гулко так зацокал, перекатываясь из гнездышка в гнездышко.
-- Двадцать два, -- сказал крупье.
-- Повторите, -- сказал ему я. - Сегодня ведь тоже двадцать второе.
В этот раз все прошло гораздо спокойнее. "У нас нет такой суммы в наличии. У нас вообще нет такой суммы". Сто восемьдесят четыре миллиона триста двадцать тысяч долларов. "Мы можем вам выписать чек, наши учредители все вам оплатят не далее как через два часа". "Хорошо, -- сказал я, - я подожду. А кто ваши учредители?" "Это очень уважаемые люди", -- сказал мне директор казино, носивший на правой руке большой и красивый перстень с бриллиантом.
Дынноголовый, казалось, совсем не был удивлен, увидев меня еще раз.
- Здравствуйте, -- поздоровался он, как здороваются со старинным друзьями, и достал из чемодана деньги. - Вам завернуть?
- Нет, спасибо. У вас пакета не найдется?
На биржу меня едва пустили. Требовали показать, что я там такое несу, и всякий раз, изменившись в лице, пропускали.
- Скажите, -- спрашивал я у людей, выбежавших в холл, чтобы посмотреть на меня, -- где у вас тут сидят господа брокеры, у которых есть лицензия работы на Нью-Йоркской фондовой? - И мне показывали. Кто кивком головы, кто размахом руки, а кто и брал под локоть и пытался сопроводить.
- Покупайте вот эти, -- сказал я худому мужчине с оспинами на лице. - Они очень симпатичные.
На сто шестьдесят четвертом миллиарде у меня зазвонил телефон.
- Александр, -- сказала трубка голосом Эммануила Викентьевича, -- уже три часа дня, а вы еще не на работе. Что это означает?
- Эммануил Викентьевич, -- ответил я ему своим голосом, -- идете, пожалуйста, на хуй. Я скупаю Соединенные штаты.
Трубка немного помолчала, а потом уволила меня.
- Продолжайте, -- сказал я худому с оспинами, -- до закрытия торгов еще всего четыре часа.
С утра я прочитал о себе в газете. Мне ее принесла Анастасия, которая в этот день почему-то не пошла на работу. "Вот, -- подумал я, -- как странно. Про меня написали в газете. Как будто бы я Путин какой-нибудь, или даже господь бог". Разве значат что-либо все деньги мира, когда рядом есть любимая молчаливая женщина с грудью четвертого размера, и которая при этом моя?