На этот раз, меня разбудила севшая на нос муха. Я приоткрыл глаза, отмахнулся от насекомого и посмотрел на рассветное небо и зелёно-малинового цвета горизонт. Зрелище было любопытное: солнце только вставало, ночная форма зелёного светила ещё не исчезла, в то время как дневная только начала загораться и в небе над моей головой висело что-то на подобии зелёной луны с ярким ореолом, вроде тех, которые фотографируют через телескоп при полном солнечном затмении. Красиво однако. Стоп! А где дерево?
Только сейчас до меня стало доходить, что я заснул вчера под сухим деревом с довольно раскидистыми ветвями, а сейчас за моей спиной находился пенёк высотой чуть выше моей головы при сидячем положении. Покрутив по сторонам головой, я не увидел ни виновника этой метаморфозы, ни пропавшей части ствола. Но как можно было срубить или спилить дерево не разбудив спящего под ним человека? Да и никакой борозды или, хотя бы, примятой травы в поле зрения не наблюдалось. Пятиметровое дерево в мой обхват шириной будто стёрли ластиком, оставив пень. Кажется, у меня разыгралось воображение, но на гладком спиле, тонкие годичные кольца образовывали надпись. Я наклонился и прочитал: "Он не догадывается". Не догадываюсь, если это про меня. На необъяснимые явления, сплошь и рядом происходившие здесь, я уже перестал обращать столько внимания как в первый день своего пребывания.
Мотоцикл стоял там же, где я вчера его поставил и, к сожалению, спросить у бессловесной машины было ничего нельзя, а жаль.
Наспех позавтракав пожертвованными в деревне сухарями, я вновь отправился в путь. На горизонте виднелась скала, не отмеченная на карте моего маршрута, но находившаяся на его пути и я выровнял курс по ней. Надеюсь, я еду в нужном направлении.
Спустя полчаса, гора стала приобретать детали. Я аж остановился и в изумлении открыл рот. Это, вне всякого сомнения, и был монастырь: на вершине двадцатиметровой конусообразной скалы, обнесённый забором, с огромными деревянными крестами и архитектурой напоминавшей скорей форт, чем обитель послушников. Ниже, от монастыря к земле спускался узкий серпантин дороги. Теперь я понимал, почему тут не страдают от нечисти - с такой позицией можно, даже не имея бойцов, спокойно сидеть на заборе и сбрасывать камни на головы нападающим. Я посмотрел бы на того, кто сможет хоть до середины пути добраться.
- Главное, чтобы меня не приняли за неведомого агрессора, - сказал я себе, в мерах предосторожности от возможного камнеметания, надевая шлем с разбитым визором. Исправный шлем, одним своим видом, уж точно подписал бы мне смертный приговор.
Ярослав, видимо, шел сюда пешком, раз сказал про недельный путь. Я осторожно и медленно тронулся то узкой каменистой дороге, сорваться вниз означало стопроцентную гибель, которой как-то не хотелось. Где-то спустя десять минут я уже стоял у ворот монастыря и стучался в массивные створки.
- Кто там? - донеслось изнутри.
- Путник. Меня к вам из деревни прислали.
- Из Чернолесовки чтоль?
Значит, у деревень всё же есть названия, а у дедушки есть склероз, мысленно отметил я.
- Не знаю из какой, меня Ярослав направил. Сказал с Аввакумом встретиться.
За воротами послышались удаляющиеся шаги и вскоре мне открыли. В воротах стояла почти точная копия знакомого мне деревенского священника, только с более густой бородой. За спиной у него на полусогнутых ногах и с посохами в руках замерли монахи. Действительно Шаолинь какой-то. Аввакум пристально посмотрел мне в глаза и спросил:
- Чего надо?
Как-то не так мне разговор этот представлялся.
- От Ярослава я. Поговорить надо.
- Говори, - недоверчивый старец явно не хотел меня пускать.
- Нужна консультация по предотвращению апокалипсиса.
- Чаво? - хором сказали все присутствовавшие и недоумённо уставились на меня.
Я вздохнул и попытался сделать скидку на эпоху.
- Скоро наступит вечная ночь...
- Знаем мы, - перебил старик, но я продолжил.
- По словам Отца, я могу не дать этому произойти, но нужен ваш совет.
- Не врёшь, - утвердительно сказал дед, несколько удивившись. - Проходи, дам совет.
Он отошел в сторону, давая мне пройти. Я осмотрелся. Маленькие постройки хозяйственного предназначения у стен окружали цилиндрическое бревенчатое здание с крестом не крыше, кругом сновали чем-то занятые монахи в классических рясах. Интересно, если для них бог Отец, то зачем христианская атрибутика? Хотя, скорей всего, просто очередной ляп творцов, не пожелавших особо заморачиваться с религией для своих творений.
Я прошел за настоятелем к небольшому домику у главного здания. Внутри меня встретил стол, на который из окна падал квадрат света, и расположенные друг напротив друга два табурета. Больше в квадратном трехметровом помещении ничего не было. Мой собеседник жестом пригласил присесть и занял табурет напротив.
- Так, что тебе надобно ведать?
- Как говорил Ярослав, вы видите всё вокруг.
- Силу нечистую аль святую токмо.
- Хорошо, что вы можете рассказать о Вечной Ночи? - полагаю, следует начать издалека.
- По сказаниям, когда Отец за нас заступиться не смогёт, через силу покраденную, воинство черное на землю извергнет злодей лютый. Солнца свет боронить нас будет, да сила черная велика и закроет землю ночь на веки вечные, и перемрёт род людской тварями загубленный.
- Понятно, а где сила Отца?
- Не ведаю.
Результативный, блин, разговор. Хотя, можно с другой стороны подойти к вопросу.
- Где началось первое появление тварей и светлячков? - возможно источник выведет меня хоть к чему-то.
- Тут всё началось, от того и монастырь построили, чтоб святые стены зло великое держали. Есть под горой силы тёмные, что светлячков породили, что ходы поотпирали да зверьё покривили. Припозднились мы, разошлись светлячки, расплодили зло.
А вот такого поворота я не ожидал. Судя по сказанному мне Отцом - его сила и сила деструктивного творца есть одно и то же, а значит...
- Что есть эта сила?
- Об том не ведаю, а есть ход подземный письменами неведомыми изрисованный да ящик в нем стоит, что у людей разум крадёт. Великое зло я в сим ящике чую. Как спускались монахи, меня ослушавшись, ночною порой на него поглядеть, так и находили их поутру седыми да безумными. Апосля они то смеялись, то ревели, в кельях своих на полу свернувшись, зубами стучали да повторяли токмо слово единое - "светлячки". Помирали они к вечеру околевшие аки деревянные. А один, хоть и неграмотный был, перед тем как сгинуть, перст себе отгрыз да кровью стены кельи исписал.
- Что он написал?
- А ты сам сходи глянь, - предложил Аввакум, вставая и собираясь, видимо, меня проводить.
- Разве надписи не стерли? - немного удивило, что в святом месте сохранили изрисованные кровью стены.
- Сотрешь их, - хмыкнул настоятель, - всем монастырем терли, а кровь, будто в дерево вросла. Мы уж и бревна пообтесали, а они кровью сочиться стали и снова слова проступали, аки только написанные.
Интересно будет почитать, как я чувствую. Мы вышли и проследовали к главному зданию, спустились в освещенный факелами подвал и зашли в крохотную комнатушку с двумя койками. Поначалу я ничего не заметил, но, когда зажегся факел, картина поразила размахом и глубиной шизофрении её бывшего обитателя.
Помню жил у нас в Харькове один душевнобольной, так когда к нему пришли врачи, то увидели, что все поверхности квартиры, каждый миллиметр, густо и мелким шрифтом исписаны бессмысленными фразами. Так вот, увиденное было почти таким же лишь с отличием - надписи были выполнены бурой, засохшей кровью, что придавало картине ещё большую зловещесть.
Содержание фраз тоже было малосвязным, но я обратил внимание на некоторые надписи, выделявшиеся языком написания. Среди русских слов были и слова на английском. Я взял факел и поднес поближе. Неровными буквами на стене было выведено четверостишье.
"DON'T BE AFRAID MY LITTLE BOY,
MOTHER BUYED YOU THE TOY
AND WHEN TONIGHT YOU GO TO BED,
BLOODY RABBIT CUT YOUR HEAD"
Если перевести, то получиться примерно следующее: "Не плач малыш, мама купила тебе игрушку и когда ты сегодня ляжешь в кровать, кровавый кролик отрежет тебе голову". Рифма не соблюдена, но смысл передан точно. Также были надписи вроде: красный кролик придёт за тобой, не смотри назад и т.д. и т.п. Надписи на русском были менее информативны и понятны: звенящие души дом светлячка, треснуло творенье воскового мяса, покатилась голова на дерево кричащее, и дальше в том же духе. За моим озадаченным лицом наблюдал Аввакум.
-Уразумел что?
Я отрицательно покачал головой, тут явно нужен психиатр для расшифровки. Но откуда безграмотному человеку знать английский язык? Обязательно надо будет посмотреть на тот загадочный ящик.
Мы покинули комнату и вернувшись к "столу переговоров" продолжили:
- Да и в монастыре всякая бесовщина началась, монахам шаги по ночной поре чудятся да тени видятся. Боязно люду стало жить, раз ужо и стены святые защитить не могут.
Я вспомнил строки про кролика.
- А водятся у вас тут кролики или зайцы поблизости?
- Они ближе к лесу, да и те все злой силой калечены - за место лап кости вострые да иголки вокруг. А тебе почто?
- Да так. Интересно, - пожалуй не буду объяснять перевод "неведомого языка" пока сам до конца не разберусь, или пока не получу больше информации.
Наверняка "кролик" из этой колыбельной-страшилки если и имел хоть какой-то смысл, а не просто был бредом умалишенного, то смысл наверняка метафорический. Я представил этого кролика и почему-то в воображении всплыл персонаж из рекламы батареек, только красного цвета и с ножом.
- Мне нужно увидеть этот ящик, - я был более чем уверен, что разгадка в нем.
- Не сегодня, обожди до завтра, как сила темная поутихнет, так и ступай.
- Откуда вы знаете когда сила стихает?
- Давно я тут, вот и знаю. Меня послушай - не ходи туда сегодня. Мы тебя и на постой устроим, смогёшь из оконца смотреть на лаз на тот.
- Уговорили. Где мне остановиться? - идея нормально поспать в хоть какой-нибудь, но кровати, мне очень понравилась. Спать на сене или под самопроизвольно исчезающим деревом это конечно круто, но душа хочет цивилизации.
Аввакум высунул голову в окно и кого-то позвал. Через минуту дверь открыл худой как щепа парень в грязной рясе, поклонился старику и замер в ожидании указаний.
- Отведи витязя в избу, - махнул в направлении окна Аввакум и с задумчивым видом уставился в стол.
Мы покинули комнату и, пока шли, разговорились. Оказалось, что моего провожатого зовут Никодимом, в монастыре он с рождения, про темную силу тут имеет право только святой отец говорить, дом, который мне выделили для ночлега, предназначен для путников, решивших попроситься переночевать и обстановка там ни чуть не богаче общемонастырских аскетичных стандартов. А вот собственно и оно.
Изба, самая обыкновенная. Я открыл дверь и оценил своё место обитания минимум на эту ночь. Неплохо, совсем неплохо, после сарая с сеновалом, я б даже сказал замечательно: кровать, стол, стул, сундук для вещей, на столе кувшин и кружка, стены из хорошо обтесанных бревен, пол застелен ковровой дорожкой. Вот жаль печи только нет, хотя и нафига она тут мне? Для полноты интерьера разве что.
Отпустив Никодима, я первым делом избавился от лишнего груза, переложив меч, ружьё и оставшиеся пять гранат в сундук. Потом, подумав и оценив окружающую температуру как более чем среднюю, отправил следом жилет и косуху. Оставшись выше пояса в одной футболке, я вышел, отправился за мотоциклом к воротам и, разогнав от него любопытных подростков, подогнал поближе.
Кстати говоря, он снова изменился: торчащие по бокам, цилиндры оппозитного двигателя увеличились и, похоже, начались раздваиваться по вертикали. Если всё так пойдёт и дальше, то скоро я стану счастливым обладателем четырехцилиндрового байка. Мои мечтания прервал грозный рык движка и короткий рывок вперёд. Я посмотрел в указанном направлении. Возможно, мне показалось, но, кажется, за моей избой на мгновение показалось красное пятно с длинными ушами... Нет, все же показалось, я опустил глаза и вспомнил про рассказанные Аввакумом особенности строения лап местных зайцев, по его словам вместо ступней у них острые кости, но этих мутантов тут не было, а мой взгляд уперся в ясно продавленный в земле отпечаток заячьей лапы.