Литвин Юрий Валерьевич : другие произведения.

Сказки придворного звездочета Сказка 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Сказка вторая

   Прошло девять дней с тех пор, как ваш покорный слуга совершил самый безрассудный поступок в своей жизни. Определенно, есть в мире вещи, которые совершаются вопреки всяческой логике. Я не жалел о том, что случилось, вообще о чем то жалеть глупо, нужно думать о том, как с наименьшими потерями выходить из сложившейся ситуации. Я знал, что, несмотря на то, что миссия выполнена, мои покровители в покое меня не оставят. То, что я избавился от хрустальной собаки, им, наверняка, не понравилось, но пока они выжидали. Может быть, совещались, как со мной быть, а может быть придумывали наказание пострашней. Хвалить в нашей организации не принято. Сделал - и хорошо, не сделал - пеняй на себя. Мой случай был неординарным. Во всяком случае, телепатии и гипноза меня лишили начисто, чтоб не натворил еще чего-нибудь. Ну и ладно, в конце концов, на время я получил передышку, и эти дни, определенно были не самыми худшими в моей жизни. Определенно. Вот слово привязалось!
   Я произнес это слово вслух, и Ирма вдруг захлопала в ладоши Я удивленно уставился на нее, а она словно девчонка чмокнула меня в щеку:
  -- Я загадала именно это слово!
   Господи, Боже мой, я и забыл, что мы проводили телепатический сеанс, пытаясь восстановить мои способности. Около часа мы молча сидели в разных углах комнаты и задумчиво смотрели внутрь себя, пытаясь сосредоточиться. Я думал о каком-нибудь слове, а Ирма пыталась его угадать. За это время я даже немножко вздремнул, потому что знал - толку от этих занятий никакого. Королева, в отличие от меня, была оптимистом, что ж придется опустить ее с небес на землю.
  -- Ваша светлость! - произнес я. Ирме почему-то ужасно нравилось, когда я называл ее так, - прошу меня извинить, но это обычное совпадение. Определенно, - добавил я.
   Ирма надула губки.
  -- Ну, уж нет! Просто это первый симптом того, что телепатические способности восстанавливаются.
   Я закрыл уши руками.
  -- Это первый симптом, что мы сходим с ума, я есть хочу, в конце концов.
  -- Обжора, - произнесла Ирма с вызовом.
  -- Дилетантка, - отпарировал я.
  -- Только и думаешь, о жратве и о сексе, - Ирма уперла руки в бока и ожидала моей реакции.
   Реакция у меня не плохая.
  -- Только и думаешь, как уморить меня голодом и воздержанием.
  -- От этого еще никто не умирал
  -- Неправда! - возразил я. - Могу привести тысячи примеров. Но не буду.
  -- Сдаешься! - Ирма торжествующим перстом ткнула в мою сторону.
  -- Как бы не так! Ладно. Сейчас я докажу тебе, что прав. Я буду загадывать числа от единицы до десяти, а ты их попытайся угадать, телепатка.
   Мы снова уселись по разным углам. Я думал о семерке. Я представлял себе большую красную семерку, потом она стала голубоватой, потом желтой, потом золотой и в конце превратилась в жаренную куриную ногу с хрустящей корочкой. Я сглотнул слюну. Моя королева выпалила:
  -- Пятерка!
  -- Ага, сейчас, - обрадовался я, - не угадала. Пошли поедим?
  -- Обойдешься, - отрезала Ирма. Она вошла в азарт, спорить с ней в таком состоянии не представлялось возможным. Королева предложила следующее:
  -- Ты напиши свое число на бумаге, и спрячь, а потом проверим, мне кажется, ты меня обманываешь.
   Я обречено вздохнул, нарисовал на бумаге единицу и сел думать. Через три минуты Ирма уверенно сказала:
  -- Три!
   Я протянул ей бумажку и закурил. Какое-то время она подозрительно нас по очереди рассматривала, а потом сказала:
  -- Нет, все неправильно. Теперь я буду загадывать, а ты угадывай.
   Она чего-то нацарапала на листке и уселась с задумчивым видом. Я выждал для приличия минут пять, а потом сказал:
  -- Может, хватит:
   Ирма погрозила мне кулаком.
  -- Четыре, - сказал я наугад.
  -- Ура! - завопила королева, Я чуть не упал со стула. Бывает же?
  -- Может, хоть теперь меня покормят? - поинтересовался мой нетвердый голос.
   Королева милостиво пригласила меня в столовую, где минут через двадцать в мою просветленную голову пришла мысль:
  -- Ради этого стоит восстанавливать свои телепатические способности.
  
  

* * *

   Первый зомби появился на следующий день. Ким громко заржал, и мы увидели, как по тропинке нетвердой походкой взбирается мертвец, в низко опущенной шляпе, изодранном окровавленном камзоле, со шпагой в окровавленной руке.
   "Заблудился, что ли?" - подумалось мне. На всякий случай я взял заточенный осиновый кол и вышел навстречу. Можно было, конечно, просто скинуть его в реку, течение бы быстро унесло непрошеного гостя, но я решил подстраховаться. Когда до зомби оставалось метров десять, он вдруг зарычал и стал раскачиваться со стороны в сторону. Я крепче сжал свое смертоносное оружие, а Ирма подбежала ко мне и стала рядом, прихватив топор с до блеска начищенным лезвием.
   "Стоп! - скомандовал я себе. - Тут что-то не так, зомби не рычат, чай не медведи".
   В этот момент мертвец поднял голову, шляпа упала на тропинку, и перед нами предстал Джозеф собственной персоной, живой и не утративший своего дебильного юмора.
  -- Руби его, гада, - приказал я королеве, и та угрожающе подняла топор.
   А я подошел к Джозефу, и мы обнялись. Ким удивленно наблюдал всю эту идиотскую мелодраму.
   Позже, за чашкой кофе, когда Ирма оставила нас наедине, Джозеф стер улыбку со своего лица и серьезно произнес:
  -- А я ведь пришел убивать вас, друзья мои.
   Я понял, что мой, и без того усеченный, медовый месяц подошел к концу. Начинались серые будни.
  

* * *

   Вот что поведал мне благородный рыцарь Джозеф. Оставшись в окружении зомби на небольшой башенке дворца с остатками своих не превратившихся в оборотней дворян, он уже прощался со своей грешной жизнью. Враги прибывали, дворяне таяли. В конце концов, в живых остались Джозеф со своим двуручным мечом, сэр Гаасброк из Ланжермена, вооруженный железной секирой и красавец Делль Вальде двухметрового роста, похожий на демона-убийцу, в черных доспехах и таком же шлеме, с чудом сохранившемся плюмажем. Они стали спинами друг к другу и приготовились к смерти. Сэр Гаасброк вдруг запел старинную боевую песню, славящую день святого Кристиана, рыцари поддержали его и на какое-то время даже раздвинули сжимающее их кольцо неприятеля. Но потом вдруг зазубренный меч Делль Вальде разрубил доспехи сэра Гаасброка. Демон-убийца стал оборотнем, и Джозеф еле-еле успел отразить его страшный удар и ответным снести голову в черном шлеме. Он остался один и почувствовал, что на сей раз действительно все кончено. В этот момент башня вдруг взорвалась, сознание Джозефа отключилось, и он почувствовал, что улетает куда-то прочь в неведомую даль.
   Тело потеряло вес, вокруг ничего не было, и все перестало иметь значение. Потом в голове что-то щелкнуло, и Джозеф стал воспринимать окружающее, но как-то отрешенно и абсолютно спокойно. Джозеф летел по серому туннелю без низа и верха, он потерял счет времени, видел лишь неясное пятно впереди. Потом туннель сразу как-то кончился, и рыцарь очутился в ослепительно белом коконе, сплетенном из тончайших нитей тумана. Там тоже не было низа и верха, Джозеф завис словно в невесомости, но дискомфорта не чувствовал, он вообще ничего не чувствовал. Ему было спокойно и легко.
   Потом появилась размытая фигура, похожая на человеческую, без лица и признаков пола. Фигура сделала плавное движение руками или крыльями, и Джозеф увидел слева от себя словно бы с высоты птичьего полета столицу, дворец с горящими башнями, копошащихся букашек среди развалин. Это не трогало его, он знал, что все это уже не имеет значения. Потом до него донесся голос, он был звучный и чистый какой-то. Этот голос сказал ему:
  -- Джозеф, твой разум еще не готов к переходу, а миссия твоя не окончена. Сейчас ты вернешься назад и выполнишь ее, мы свяжемся с тобой позже.
   Потом снова был серый туннель, и вдруг разом вернулись все чувства. Ужасно болело все тело, сверху Джозефа лежала какая-то балка и множество трупов. К счастью, они не двигались. Напрягая остатки сил, рыцарь выкарабкался из-под обломков, и пополз. Полз он, пока не почувствовал, что снова теряет сознание. На сей раз, не было никаких туннелей, ничего не было кроме черного провала. Пришел в себя Джозеф, когда уже была ночь. Стояла пронзительная тишина. Удивляясь, что жив, рыцарь осмотрелся. Он лежал в какой-то каменной нише под стеной чудом сохранившегося дома, в ста метрах от башни. Пожар еще не утих, и, подняв голову, Джозеф увидел площадь, усыпанную телами погибших. Живых мертвецов видно не было. Он занялся своими ранами и пришел к выводу, что еще легко отделался. Правая рука, как ни странно, двигалась, а ноги сгибались в коленях. Встав на четвереньки, рыцарь попытался сориентироваться, и пополз в сторону северных ворот, в обход по кривым улочкам окраины.
   Откуда ни возьмись, послышался цокот подков. Прямо на него шагал жеребец со свисающим со спины трупом. Одна нога трупа застряла в стремени, и он никак не мог отцепиться от своего скакуна, волочась по земле. Джозеф помог ему это сделать. Тело принадлежало Эрвину Бладу, Джозеф знал этого офицера, он любил выпить и пошутить в хорошей компании. Рыцарь отволок тело в сторону от дороги и накрыл его же плащом. После чего взгромоздился на спокойно наблюдавшего за всем этим коня и, не спеша, поехал прочь из города, благо живые мертвецы ему в этом не препятствовали. Под утро всадник оказался на Северной дороге, свернул с нее, углубился подальше в лес, привязал коня к дереву и мгновенно уснул. Он путешествовал в поисках людей три дня, питаясь ягодами и грибами. На третий день во сне ему явился черный человек без лица и сообщил, что их миссия выполнена. Потусторонний Мир замкнут в пределах Королевства, но называемый Звездочетом нарушил предписание, отказавшись возвратиться в Субстанцию. И теперь Джозеф должен разыскать его и убить, как и всех, кто поддерживает Звездочета. Джозефу показали картинку, на которой был изображен Ариэль и указано направление. Джозеф знал, что возражать бесполезно, он был исполнителем.
   Проснувшись, он решил для начала разыскать Звездочета, а потом вместе с ним подумать, как выкручиваться из этой непростой ситуации. Приказ приказом, а все-таки убивать своего товарища Джозефу совершенно не хотелось. Разыскав Ариэль, рыцарь разыграл небольшой зомбированный спектакль. На этом его повествование закончилось. Выслушав все это, я произнес:
  -- Могли бы мне камень на голову сбросить, вон их сколько вокруг.
   На что Джозеф возразил:
  -- Ты же знаешь прекрасно, что ничего в этом мире не происходит просто так, и камень на голову никогда никому просто так падать не будет. Его должен кто-нибудь толкнуть для начала.
   Мне осталось только вздохнуть.
  -- Ну и? - поинтересовался рыцарь.
   Я зевнул:
  -- Какие они все-таки там все...
  -- Какие? - улыбнулся Джозеф.
  -- Да любят они эти дешевые эффекты. Знают же, что не будешь ты меня убивать. И, тем не менее, заставляют это делать. Зачем? - неожиданно меня озарило. - Слушай, Джо, они специально тебя подослали, и мы найдем выход.
   Глаза Джозефа округлились, и он покрутил пальцем у виска.
  -- Как это?
  -- А вот так, - я встал и обошел вокруг стола, - они сами действуют вслепую, они не знают, как поступить и все доверили нам. Я замкнул этот проклятый контур только по счастливой случайности, почему-то я решил, что не нужно переться в столицу убивать ихнего Феликса, а послушался не разума, а сердца и остался с любимой женщиной. И это стало необходимым звеном в цепи.
   Для Джозефа это был темный лес, он хлопал глазами, но ничего не говорил.
  -- Ладно, не буду тебя утомлять подробностями. Просто я понял, что сейчас они хотят того же самого, чтобы ты нарушил приказ о моей ликвидации, и мы пошевелили бы мозгами и, наконец, докопались бы до сути, что нам со всем этим делать.
  -- С чем этим? - Джозефу уже было все равно.
  -- С Потусторонним Миром, задери тебя медведь. Пойми, наконец, ни мы, ни они не знаем, во-первых, что стало причиной нынешнего прорыва потусторонних сил, во-вторых, как в дальнейшем исключить эти проникновения, и в третьих...
  -- И третье, - произнес приглушенный голос, - когда, наконец, смертельно голодному коту предложат кусок козьего мяса со стаканчиком портвейна. Что за дурацкая привычка закрывать все двери на замки? Кому вы тут нужны, несчастные людишки, кроме старого трубочиста?
   Мы все еще отупело смотрели на Королевского Кота, когда на шум прибежала королева.
  -- Леопольд! - закричала она, бросаясь к нему.
   Кот попятился и торжественно произнес:
  -- Вы мне должны три монеты за чистку дымохода... - и после паузы добавил. - Каждый!
  
  

* * *

   Чуть позже, когда голодный хищник немного насытился, он произнес:
  -- И все-таки прав был один мудрец, утверждавший: "Что, если вы не хотите, чтобы вам солгали, не спрашивайте".
  -- К чему это ты? - поинтересовался Джозеф.
   Кот дожевал очередной кусок и погрозил ему вилкой:
  -- Это я к тому, что на ваших заинтересованных лицах написано множество вопросов в мой адрес, и предупреждая их, я предупреждаю вас о том, что задавать их преждевременно. А то мне придется съесть ваши тела, как хлеб, и выпить вместо вина вашу кровь.
   Ирма слегка поежилась и с улыбкой произнесла в ответ на эту тираду:
  -- Любезный мой кот, отведай-ка лучше этой форели и выпей стаканчик вермута. Мы не будем утомлять тебя своими расспросами.
  -- Вот и правильно, - кивнул кот, следуя ее совету.
   Насытившись окончательно, Леопольд поинтересовался:
  -- И что вы решили, друзья мои?
  -- В смысле? - спросил Джозеф.
  -- В прямом. Как вы думаете спасаться от ангела смерти, проникшего в ваш дом?
  -- Это еще какого ангела? - Джозеф ничего не понимал. - Долго ты будешь мучить нас своими загадками?
   Кот сладко потянулся, а потом посмотрел себе за спину:
  -- Странно, очевидно они остались в дымоходе.
  -- Кто?
  -- Как кто? Разумеется мои крылышки, ведь ангел смерти это я.
  -- Это еще что за новости? - Ирма с недоумением посмотрела на кота.
  -- Все нормально, - ответил тот. - Вот скажи ты, - он ткнул лапой в Джозефа, - ты получил задание покарать отступника, не выполнившего приказ? Почему до сих пор он все еще жует и улыбается? Где твоя профессиональная гордость?
  -- Так, - рыцарь встал из-за стола, - похоже, ты в курсе последних событий.
  -- Я и говорю, - кот удовлетворенно погладил себя по животу, - за вами нужен глаз да глаз. Хорошо, что наше начальство это понимает, и не пустило на самотек такую ответственную операцию. Более того, уж чего у него не отнять, так это умения подбирать кадры.
  -- Что он болтает? - удивилась королева.
   Звездочет раскурил трубку и произнес:
  -- Ваше величество, вы немного не в курсе, позвольте внести ясность. Вот этот рыцарь явился к нам с единственной благородной целью лишить Вас Вашего Звездочета.
   Королева слегка побледнела, а говоривший продолжил:
  -- Увы, увы, наша маленькая идиллия подходит к концу, мои покровители желают крови. Это вполне понятное желание, так как Ваш покорный слуга слегка потерял голову, а это не всем понравилось. И теперь для восстановления справедливости Джозеф должен меня убить. А уважаемый Леопольд, если я правильно понял его последние высказывания, получил задание проконтролировать исполнение приговора и, в случае какой-нибудь самодеятельности со стороны заинтересованных сторон, принять меры по их ликвидации. Я правильно говорю?
   Леопольд зааплодировал:
  -- Даже я не сказал бы лучше.
   Ирма стукнула кулаком по столу:
  -- Черт вас задери, вы с ума посходили, или просто издеваетесь надо мной? Какой-то клуб наемных убийц!
   Леопольд стыдливо сощурился и отвернулся:
  -- Королева, мы живем в жестокое время.
   Звездочет потрепал кота за ухо:
  -- С кого начнешь, ангел?
  -- Я подумаю, - буркнул кот. - И вы все хорошенько подумайте, и причем быстро, потому что я боюсь, как бы там , - он поднял глаза вверх, - не подстраховались еще раз, и тут не добавился бы еще один ангел.
  -- Должен же быть выход, - Джозеф нервно заходил вокруг стола.
   Кот кивнул:
  -- Разумеется. Даже если вас съели, у вас их два.
   Повисло молчание. Джозеф все также ходил, Ирма смотрела в никуда, Звездочет курил свою трубку. Кот лениво почесался и зевнул:
  -- Давайте спать, утро вечера мудренее.
  
  

* * *

   Пытаясь разложить все по полочкам в захламленном подвале моего мозга, я поймал себя на мысли о Феликсе. Создавалось впечатление, что вся эта свистопляска во многом кружилась и вертелась вокруг этой фигуры. Кто же он был, жестокий король, канувший в лету и вышедший из нее в новом обличии.
   У старого короля, отца Ирмы, тоже, кстати, Феликса, не было детей мужского пола, и потому с течением времени, вполне естественно, во весь рост встал вопрос о престолонаследии. Вупперталь, государство, в последствии объединившее в себя Трансваалию и Лихтенбург, давно имело виды на создание политического союза с Королевством. Ситуация обострилась после начала военных действий против Черных Лебедей могущественного клана Южных Царей. Почему-то мне думалось, что зубастые птички, появившиеся в последнее время, были прямыми потомками мутировавших особей этого вида. Черные Лебеди были людьми вполне обычными по своей сути, если не считать специально прививаемых им во младенчестве рудиментарных отростков, в простонародье называемых крыльями. Этот ритуал напоминал средневековые увеселения, когда детей выращивали в специальных глиняных горшках, добиваясь того, чтобы из них получались различные уродцы, специально искривляя им кости и позвоночник. Так и Черные Лебеди добивались появления крылатых юношей, из которых потом формировали свои боевые соединения. Война с ними началась сразу же после первого появления Всадников. Это было еще при жизни Старого короля Феликса. Тогда то и было принято решение о заключении политического союза между государствами. Феликс Вуппертальский стал мужем Ирмы, и объединенные государства сообща выступили против Южных Царей. Это был сильный ход, настолько сильный, что никто и не заметил, как потихоньку умерли сначала Старый король Феликс, а потом и Старый король Роджер, отец Феликса Вуппертальского. Война как-то сама собой кончилась, новоявленный король незаметно аннексировал Трансваалию, Лихтенбург срочно присоединился к созданному синклиту, заявляя о своей преданности и лояльности, а Черные Лебеди удалились в свои южные владения. Создавалось впечатление, что какие-то силы проявляли явную благосклонность к новоиспеченному правителю. Чем больше я думал над этим, тем меньше у меня оставалось сомнений в том, что Феликса вели силы Потустороннего Мира, ибо как не крути, а и политик и полководец он был некудышний. У него была хватка, у него была сила, но не было необходимой гибкости. Падение его было неизбежным, через несколько лет все королевства стали приходить в упадок. Жадные вассалы Феликса, преимущественно занимались разбоем и грабежами по отношению к своим соседям и подданным. Феликс потерял контроль над ситуацией, занимаясь всеми формами разврата. Очевидно, тем, кто его вел, это надоело, и они потихоньку прибрали его душу после нелепого случая на охоте. К власти пришла Ирма, а чуть-чуть позже при дворе появился ваш покорный слуга. Еще чуть-чуть позже произошло второе появление Всадников. Если мои догадки верны, и два знамения, обозначившие начало и конец правления Феликса Вуппертальского были связаны с его фигурой, значит, разгадка лежала где-то в этом районе. Оставалось лишь узнать, что послужило отправной точкой для прорыва сил Потустороннего Мира. И в этом мне мог помочь только сам Феликс, а значит, выход был один. Мне нужно было оказаться в том времени, когда все это происходило, и разобраться во всем на месте. Мне казалось, что многое станет на свои места тогда, когда я разберусь, что же было определяющим. Появление Феликса в реальном мире стало толчком для прорыва Потусторонних сил, либо Потусторонние силы избрали его своим орудием, второй вариант мне нравился меньше. Одним словом, мне должен был помочь Тождественный Мир.
   Тождественный Мир - это мир, существующий параллельно Реальному. Можно назвать его выставкой, можно музеем восковых фигур, можно как-то еще, но это не важно. Важно то, что, очутившись там, можно заново прожить некоторые события, не влияя при этом, на события Реального мира. Очутившийся там является лишь наблюдателем и, находясь в Тождественном Мире, может по новому осмыслить происходящее в Реальном мире и собрать информацию о нем. Важно было и то, что Тождественный Мир был заповедной зоной для сил Тонкого Мира, и, пожалуй, это было единственное место, где я мог укрыться от своих хозяев и попытаться там для собственной реабилитации провести частное расследование. Единственное, что мне не нравилось, это то, что даже теперь я чувствовал, что принимаю это решение не по своей воле, а вынужденно. Они все-таки добились своего, они заставили меня думать. Оставалось лишь поставить в известность о своем решении друзей, и попытаться проникнуть в Тождественный Мир, что было ой, как не просто.
  

* * *

   На утро я имел глупость поделиться с друзьями своими соображениями. Реакция была неадекватной. У Джозефа отпала вниз челюсть, Леопольд позволил себе выпить два лишних стаканчика портвейна, Ирма... Впрочем, Ирма есть Ирма. По сравнению с остальными она держалась неплохо. Немного выдавали глаза, но королевское достоинство не позволило ей совершать какие-то действия. На протяжении моего рассказа она молча смотрела в глубину камина, словно хотела увидеть там подтверждение моих догадок. Увы, камин не годился для этих целей, и потому мои рассуждения оставались лишь рассуждениями, не более.
   Первым отреагировал Джозеф:
  -- Все это очень интересно, но объясните мне одну вещь. Если Феликс является первопричиной событий, то почему, черт подери, Тонкий Мир позволил ему совершать поступки, повлекшие за собой столь необратимые последствия.
   Леопольд выпил третий стакан и поддержал рыцаря:
   - Да, весьма своевременный и актуальный вопрос.
   Я был с ним согласен:
  -- Наверное, здесь переплелось несколько факторов. Любой человек может совершать любые поступки, и они будут правильными с точки зрения Тонкого мира, но, друзья мои, вы забываете о том, что сильная личность сильна, прежде всего, своей энергетикой, потому что может подавлять энергетику менее сильных личностей. Феликс, при всех своих недостатках, был такой личностью, и я допускаю, что на определенном этапе он позволил себе совершить нечто такое, что не укладывалось в рамки, тем самым, создав благоприятную почву для того, чтобы его взяли под покровительство силы иного толка.
  -- Интересно, - хмыкнул Джозеф,- что же такое можно совершить, чтобы стать избранным для потусторонних сил. По-моему, Тонкий Мир терпит как хороших, так и плохих. Даже насильники малолетних действуют в соответствии с канонами Тонкого мира. Они творят зло, но это зло объяснимое. Я не понимаю, почему Феликс должен был...
  -- А я согласен со Звездочетом, - неожиданно заявил Леопольд, - а ты, Джозеф, мелешь глупости. Насильники малолетних, как раз то, и не действуют в соответствии с канонам тонкого мира. Нет, если насилуют пятнадцатилетнюю девушку, это нормально. Тут можно найти миллион причин. Если же насилуют младенцев, это уже, извините меня, немного из другой области. Этими вещами занимаются люди, больные духовно, и это, я считаю, как раз является проявлением пресловутых потусторонних сил. Так что, может быть Звездочет и прав. Королева, почему Вы молчите?
   Ирма медленно повернула голову к Леопольду:
  -- Боюсь, что я ничем не смогу помочь. Ни для кого не секрет, что у Феликса в последние годы жизни голова была не на месте. Но я мало общалась с ним в этот период, он предпочитал общество своего пажа. Я знаю, что они занимались страшными вещами, но это от меня тщательно скрывалось. У меня другой вопрос, как ты, - она посмотрела прямо в глаза Звездочету, - рассчитываешь попасть в Тождественный Мир?
   Я улыбнулся:
  -- Есть у меня кой-какие соображения на этот счет, но пока об этом рано говорить.
  -- Так, - Джозеф понемногу приходил в себя, - я, конечно, человек недалекий, но мне интересно, кто заправляет всем в этом вашем Тождественном Мире. Я так понимаю, там тоже люди живут, значит, за ними присмотр нужен.
  -- Обязательно нужен, - кивнул Леопольд, - еще и как нужен. Это ж, если без присмотру, так это безобразие получится, я так понимаю.
  -- Правильно понимаешь, - согласился я, - но просто вы не владеете необходимой информацией, а я, по секрету, могу сообщить, что в Тождественном Мире действуют те же законы, что и в реальном. Но они не будут распространяться на представителей реального мира, совершивших переход до той поры, пока они находятся там, скажем так, нелегально.
  -- Как это? - удивился Джозеф.
  -- А так, я рассчитываю попасть туда в тот момент, когда меня тождественного там не будет. И до тех пор, пока я не встречу в Тождественном Мире своего двойника, я буду находиться вне действия Тонких Сил. По крайней мере, я на это надеюсь.
  -- А потом?
  -- А потом, суп с котом, - я подмигнул Леопольду.
  -- Приятного аппетита, - буркнул кот, наливая очередной стакан. - Чего-то мне эта история кажется здорово притянутой за уши.
  -- В любом случае у нас нет другого выхода, хотя можете меня прикончить в любой момент, если вам так удобней.
   Какое-то время все молчали. Потом Ирма спросила:
  -- И все-таки, на что ты рассчитываешь?
  -- Все просто, - весело ответил я, - буду ходить за Феликсом, как тень, и выясню, черт возьми, чем он занимался. А когда выясню, возможно, мне удастся придумать какой-то рецепт для решения, как наших проблем, так и более глобальных.
  -- А если нет?
   Я пожал плечами:
  -- Значит, будем думать дальше. Но почему-то мне кажется, что должно получиться.
   Опять помолчали. Потом Джозеф спросил:
  -- Хорошо, и как ты думаешь проникнуть туда?
   Я подмигнул ему:
  -- Ты мне поможешь.
  -- Я?
  -- Разумеется, ты, и твоя подружка Херменгильда. Ты еще за ней не соскучился?
  

* * *

   Итак, Херменгильда, ну просто какая-то роковая женщина для меня! Задачка предстояла сложнейшая: убедить фею Хрустального Ци перенести меня в Тождественный Мир, или в другое измерение, если вам так больше нравится. Вряд ли она захочет это сделать по доброй воле, поэтому нужно сделать ей предложение, от которого фея не сможет отказаться. Тут у меня были кое-какие мысли, но как оно получится на деле, это вопрос.
   Барьер, установленный мной для Херменгильды, не позволял ей покидать пределов своих владений, в последний раз я вообще сузил его до границ замка. Но к ней мог попасть любой. Правда, никто почему-то не хотел этого делать, зная возможные последствия такого визита. Сейчас, когда я, утратив свои способности к гипнозу, телепатии и воздвижению подобных барьеров, уподобился простому смертному, ехать к фее было опасно вдвойне. Но ничего другого не оставалось, я должен, в конце концов, выяснить все до конца, и пусть там, наверху, думают про меня, что хотят. В любом случае эта жизнь оставалась у меня последней, и я решил прожить ее здесь, в этом мире. Короче, решение окончательное и обжалованию не подлежит. Ирма, выслушав мои соображения по этому поводу, покрутила пальцем у виска и сказала: "Тебя все равно не переделаешь, да и не нужно это", но в целом она ничего другого и не ожидала. В любом случае те девять дней, что мы провели вместе, стоили целой жизни, а как там получится дальше, будет видно.
   Уезжали мы с Джозефом, Леопольд оставался с королевой. Я раздавал последние указания.
   - Когда соберешь войска, - говорил я Ирме, - не спеши ломиться прямо в столицу. Уничтожай зомби постепенно. Сейчас, судя по тому, что видел Леопольд, они выполнили задачу, и будут стоять на охране своих хозяев. Трон притягивает их, как магнит. Постарайся заминировать город, Леопольд поможет тебе в этом, и пусть все взрывается к чертовой матери. Пока установленный нами колпак ограждает королевство от новых бед, постарайся уничтожить последствия старых, и постепенно все войдет в норму. А я попытаюсь найти причину и вернуться живым.
   Ирма смотрела на меня твердо, она уже думала о предстоящих делах. Все правильно, к чертям сантименты, королева вновь на тропе войны. Звездочеты могут отдыхать.
  -- Я подвезу артиллерию из Раденбурга, - сказала Ирма, - ту, что осталась.
  -- У тебя в каждом глазу по пушечному ядру, - подмигнул я ей.
   Взгляд королевы неожиданно потеплел:
  -- Ты знаешь, мне кажется, что все получится.
  -- Когда кажется, крестится надо, - сказал я.
   Королева перекрестила меня, и я вскочил в седло. Говорить больше не о чем, говорить будут пушки из Раденбурга. Те, что остались. Как ни странно, на душе было легко.
  
  

* * *

   Я размышлял о любви и разуме, как не крути, именно они спасли королевство. Значит, есть в этом безумном мире что-то, что помогает холодному разуму делать свою работу. Что есть любовь? Каждый, наверное, ответит по-своему. Большинство скажет, что ее нет вообще, правда, они же скажут, что помимо любви нет и сердца. В их понимании сердце - лишь насос для перекачки крови, я и сам до недавнего времени думал также. А теперь я зауважал сердце, увидев в нем сильнейший генератор энергии, которым, как и всяким инструментом, нужно было научиться работать. Мой разум не смог решить проблему по локализации Потустороннего Мира, но когда подключились мои чувства, именно сердце дало толчок к тому, чтобы контур, наконец, замкнулся. Воистину, иногда полезно поступать, как велит этот орган.
   Не следует, правда, путать сигналы сердца с сигналами органов, составляющих наше мужское достоинство, что является нередким заблуждением лучших представителей человечества. Все-таки это немного другое.
   Я поделился с Джозефом моими мыслями, и какое-то время мы ехали молча, потом он сказал задумчиво:
  -- Так вот, значит, в чем дело? А я почему-то думал, что двигателем человечества является член.
  -- Ну, - кивнул я, - в какой-то мере, детородная функция и все такое...
  -- Да нет, - Джозеф отмахнулся, - понимаешь, в стоячем состоянии он указывает вперед и вверх, ну, направление движения, чтоб его хозяин не топтался на месте, а стремился к новым вершинам.
   Я поперхнулся от неожиданности.
  -- В смысле, на благо цивилизации... - добавил рыцарь скромно.
   Я кашлял так, что даже слезы выступили. Потом, обретя способность говорить, я произнес с трудом:
  -- А у женщины как? Им как быть, философ?
   Философ выпрямился в седле и произнес нравоучительным тоном:
  -- А им нужно двигаться навстречу персту указующему и при этом активно покачивать бедрами. Дабы поддерживать установленный в мире порядок и необходимое направление эволюции.
   Я искоса глянул на оратора.
  -- Херменгильде это расскажешь...
  -- Обязательно, - кивнул Джозеф.
  -- Сейчас в гору поедем.
   Рыцарь инстинктивно наклонил голову и произнес:
  -- Нормально, нормально, прямо по курсу.
   "Значит, едем правильно", - подумал я и размышления о любви и разуме прекратил.
  

* * *

   Во владениях Херменгильды мало, что изменилось за время нашего отсутствия. Разумеется, трупы были до сих пор не убраны, к тому же стояла ужасающая жара, потому, можете себе представить, в каком восторге были мы с Джозефом, проезжая через эту зловонную гекатомбу по дороге, ведущей к замку.
  -- Как была засранкой, так ею и осталась, - недовольно пробурчал рыцарь.
  -- Ты к ней несправедлив, - я встал на защиту феи, - у нее просто не было возможности прибраться к твоему возвращению. Ты же знаешь, что все ее перемещения ограничены пределами замка.
  -- Да ладно, - отмахнулся Джозеф, - можно подумать, что она подняла бы свою задницу, если бы все оставалось по-прежнему. Не верю я в то, что эта женщина способна на такие подвиги.
   В это время впереди на дороге появилась какая-то фигура. Шла она как-то очень осторожно, слегка покачиваясь, словно боялась упасть. По мере приближения мы увидели, что это - высокая худая девушка в почти прозрачном платье, в обуви на странных, немыслимой высоты каблуках, вся обвешанная непонятными висюльками, поблескивающими в лучах немилосердно палящего солнца и издающими при каждом шаге тихий мелодичный звон. И вот, вся эта конструкция на длинных тонких ногах, наконец-то, приблизилась к нам, что позволило Джозефу задать вполне резонный вопрос.
  -- Ты кто?
   Девушка строго погрозила нам пальцем, аккуратно обошла наших лошадей, и, все так же пошатываясь, пошла дальше.
  -- Ничего не понимаю, - обескуражено произнес рыцарь, - хоть бы поздоровалась, для приличия.
   Он хотел развернуть коня, но я остановил его движением руки.
  -- Да ну ее, поехали. Я, кажется, догадываюсь, что это за личность.
   Джозеф хотел возразить, но передумал. Наконец, мы добрались до замка. Немного опасаясь подвоха со стороны феи Хрустального Ци, мы не пошли далеко, ограничившись первым залом, но и этого было достаточно, чтобы убедиться в правильности моих подозрений. К тому же, великая фея находилась там же, но ее состояние не позволяло называть ее феей. Она была, как бы это сказать, ну... В боксерской терминологии это называется грогги. А вокруг Херменгильды, в творческом беспорядке, в непонятного происхождения зловонных лужицах были разбросаны драгоценные и полудрагоценные камни, вперемешку с предметами женского туалета, осколки посуды, обрывки паутины, куски пергамента, остатки пищи, какие-то шприцы и даже фаллоимитаторы всевозможных видов и размеров. И посреди этого великолепия в черном задранном на голову пеньюаре развалилась в своем инвалидном кресле спящая могущественная фея Хрустального Ци. В ее правой руке был зажат ужасающего вида инструмент около полуметра длинной с хищными пупырышками и, к тому же изогнутый как сабля янычара. А между пальцами левой руки находился замусоленный окурок со следами помады и зубов.
  -- М-да... - только и сказал Джозеф. - Девочка созрела.
   Я был с ним абсолютно согласен. Теперь было понятно, кого мы повстречали по пути сюда. Очевидно, это несчастное создание с пустыми глазами все-таки случайно сумело забрести во владения могущественной феи. И так как Херменгильда не имела возможности общаться с внешним миром, стало для нее чем-то вроде курьера, ну и, разумеется, товарищем по всем этим безобидным развлечениям. Похоже, что у дона Модестуса появился еще один постоянный клиент.
  -- Ну, и... Что ты собираешься делать со всем этим? - поинтересовался рыцарь, с интересом рассматривая куски пергамента, на которых были изображены скабрезные сцены из жизни древних царей и примкнувших к ним куртизанок.
   Я выбрал пуфик почище и присел. Мысли в голове крутились разные. С одной стороны, можно было плюнуть на все и уехать. С другой стороны, нужно было приводить хозяйку в чувство. Я опасался одного, как бы она чего-нибудь не сделала с нами до того, как мы сумеем объяснить ей цель нашего визита. Поверьте, мне было, что ей сказать. Но для этого мне нужен был, как минимум, внимательный и сосредоточенный слушатель, коим Херменгильда, при всем моем к ней неуважении, не являлась.
  -- Слушай, Джо...- я все еще соображал, что мне делать. - Да брось ты эти картинки!
  -- Не понимаю, - рыцарь поглядел на меня с недоумением, - как они это делают? - он сунул мне под нос обрывок с изображенным на нем немыслимым совокуплением.
   Я брезгливо взял его двумя пальцами и бросил на пол:
  -- Потом тебе объясню, это не для среднего ума. Тут у них где-то должны быть лекарства, надо бы их разыскать.
  -- Ага, - согласно кивнул Джозеф и обвел глазами помещение.
   Мы начали поиски, планомерно усиливая окружающий беспорядок. В конце концов, наши усилия увенчались успехом. Под засаленным измятым халатом, небрежно наброшенным на статую обнаженного бога плодородия, мы обнаружили инкрустированную чараитом шкатулку, которая покоилась на вытянутых, очевидно, от отчаяния руках вышеупомянутого бога. В ней-то мы и нашли интересующие нас ингредиенты.
  -- Ну-с, - рыцарь хищно потер свои шаловливые ручонки, - с чего начнем?
   Я рассматривал бутылочки и порошки. Слава Космосу, я немного разбирался в медицине.
  -- Попробуем вот это, дай-ка мне шприц, вон тот. Если не получится, вольем в нее другое. На, держи наготове. А теперь слушай, ей будет плохо, очень плохо. Мне придется на некоторое время вас оставить. Потому начало беседы проведешь ты. Ни о чем серьезном с ней не говори. Ну, там секс и погода не в счет, понял?
  -- Понял. Секс и погода не в счет. А если она начнет ко мне приставать, ты придешь на выручку?
  -- Нет.
  -- Нет? - Джозеф сделал удивленные глаза. - Ты бросишь меня на съедение этой волчице?
   Я усмехнулся:
  -- Боюсь, что никто на тебя бросаться не будет. Но, если опасаешься, можно попробовать ее связать, так, на всякий случай.
  -- Прекрасная идея, - обрадовано согласился рыцарь, - как я сразу не подумал связать. И если начнет говорить глупости, заткнуть ей рот этим чудесным инструментом, - Джозеф указал на правую руку феи, все еще сжимающую фаллоимитатор.
  -- Извращенец, - пристыдил я рыцаря, - но ход Ваших мыслей мне нравится.
   Мы бесцеремонно связали фею подручным материалом, и я занялся процессом. Бог плодородия смотрел на меня с сожалением. Прошло с полчаса до того момента, как могущественная фея стала подавать признаки жизни.
   Влив в нее для верности еще немного снадобья, я погрозил кулаком Джозефу и удалился за портьеру. Рыцарь остался рядом с Херменгильдой, тревожно глядя на результаты наших усилий. Наконец, фея разлепила свои безумные глаза, ее бил озноб. Джозеф побледнел, но остался на месте. Страшен был первый момент пробуждения, когда концентрация Ци достаточно сильна. Я ожидал материализации какого-нибудь кошмара. И Херменгильда в полной мере оправдала мои ожидания.
   Это был дракон, подобный дракону лорда Гильденбранда, но какой-то занюханный, что ли. Разумеется, Джозеф, как истинный рыцарь, выхватил меч, стал в позицию, но чуть позже меч убрал и стал с интересом рассматривать уродца. У дракона была дряблая зеленоватая кожа, почему-то рыбья чешуя, голубиные крылья, брюшко, со сложенными на нем коротенькими ручками, похожий на член хвост и маленькая человеческая голова на длинной шее. Кого-то мне эта голова напоминала. Да, и Джозеф смотрел на нее с удивлением. Потом я понял и чуть не выпал из-за портьеры. Ибо лицо дракона было ужасно похоже на лицо бедняги Джозефа, как если бы его сплющили сверху и немного растянули за уши. Уши дракона напоминали заячьи. Только зеленые они были, а не серые, что только усиливало впечатление.
  -- Кыш, тварюка! - Джозеф топнул на дракона ногой.
   Тот попятился и пошевелил хвостом. Я за портьерой давился от беззвучного хохота.
  -- Кыш, говорю! - Джозеф запустил в дракона пуфиком, и тот, дракон, разумеется, жалобно скуля, скрылся в глубине коридора.
  -- Как вы все меня достали! - подала голос Херменгильда, голос был хриплый и какой-то осипший.
   Джозеф взял другой пуфик и замахнулся на фею:
   - Молчи, стерва, убью!
   Потом он, видимо вспомнив мои инструкции, поставил пуфик на место и тяжело на него опустился. Фея смотрела невидящим взором, и как-то по-старушечьи жевала губами. Похоже, ей было все равно. Рыцарь выждал немного, а после поинтересовался:
  -- Не жарко? - он четко выполнял мои наставления. Я уже говорил о том, что Джозеф был первоклассным исполнителем.
   Мне даже стало интересно, как он в этой ситуации перейдет к разговору на сексуальные темы. Так как фея продолжала молчать, Джозеф пошел ва-банк.
  -- Отодрать бы тебя за подобные штучки! Во все дыры, - он явно был рассержен, но, похоже, даже это не напугало Хрустальную фею.
   Я вышел из-за портьеры, прятаться дальше не было смысла, предстояла серьезная работа.
   ...Мы провели в замке Херменгильды два дня, два ужасных изнурительных дня, в течение которых всеми известными мне способами, комбинируя находящиеся под рукой медикаменты, пытались привести в чувство нашу пациентку. То ли мы здорово старались, то ли случай был не такой запущенный, но, в конце концов, фея стала воспринимать окружающую ее действительность более-менее адекватно. Немного беспокоило отсутствие нашего зеленого друга со столь симпатичной физиономией, но он нас не беспокоил. Возможно, его сожрал паук. Во всяком случае, Джозеф выражал такое пожелание. Неоднократно.
  
  

* * *

   Весть о счастливом спасении королевы быстро достигла самых отдаленных пределов государства. Леопольд проделал гигантскую работу, и уже через несколько дней к Ариэлю стали стекаться людские ручейки. Здесь были воинские соединения регулярной армии, вольнонаемные, странствующие рыцари, бывшие придворные, уцелевшие после разгрома остатки защитников города, крестьяне, их жены и семьи. Все они спешили к Ариэлю, чтобы воочию убедится в том, что королева жива, а значит, живы и они. Одним из первых в Ариель прибыл лично Сэмюэль Рик, начальник Королевской полиции. Когда ему сообщили о том, что Ирма жива и невредима, он поднял по тревоге своих людей, а это были как полицейские, так и гвардейцы Ее Величества, сумевшие выйти из осажденного замка в последний день битвы за столицу. Именно они и создали ядро будущей армии. По дороге к ним присоединялись отряды и отдельные вооруженные люди, которых лично проверял сам Сэмюэль. У Ирмы невольно навернулись слезы на глаза, когда она увидела приближающийся к Ариелю организованный и многочисленный отряд Сэмюэля, над которым в порывах свежего ветра развевался расшитый золотом и серебром Королевский стяг.
   Одновременно, в Раденбург были посланы гонцы, с приказом выдвигать в направлении столицы оставшуюся там тяжелую артиллерию, а раденбургским кузнецам и оружейникам - приступить к отливке новых орудий. Наконец, королева переехала в Дарст, заброшенный городок, находящийся в двадцати километрах от столицы. Там она планировала устроить плацдарм для решающего штурма. В Дарсте уже вовсю шла подготовка к будущим событиям. Помимо войск туда прибыли даже фрейлины во главе с Луизой-Фернандой, которая в короткий срок обустроила свою королеву с почти дворцовым комфортом, несмотря на то, что роль дворца выполнял полуразрушенный замок герцога Франкенфюрта, сложившего голову одним из первых при защите столицы.
   За эти дни Леопольд немного отъелся, немного добавил себе величия, и несмотря на постоянную озабоченность делами Королевского Дома, стал все больше напоминать настоящего Королевского Кота. Он снова носил шляпу, его торжественный вид дополнял малиновый плащ и мягкие сафьяновые сапоги с бряцающими шпорами. Глаза горели желтым огнем, усы топорщились, а край плаща приподнимали ножны начищенной до блеска шпаги.
   Когда необходимые шаги были сделаны, машина завертелась, Леопольд взял королеву под личную охрану и не отходил от нее ни на шаг, грозно поглядывая на окружающих, поминутно хватаясь за эфес своей шпаги, в паузах что-то нежно мурлыкая себе под нос. Душа Леопольда пела, он чувствовал себя на месте. Он с нетерпением ждал Раденбургских пушек и клятвенно обещал так заминировать столицу, что ни один зомби не выйдет живым или мертвым из-под обломков.
   Фрейлины, пытавшиеся окружить королеву всяческой заботой, разбегались при виде этого блистательного кота и ужасно ревновали, но поделать ничего не могли. Всеобщую эйфорию немного нарушал начальник полиции, который постоянно напоминал о том, что борьба предстоит тяжелая, противник очень силен, и нужно очень много серьезно поработать, и не в коем случае не спешить.
   Наконец, в один из дней в Дарст прибыла небольшая группа вооруженных всадников в доспехах и со знаками различия, указывающих на то, что это лучники бывшего девятого гвардейского полка Ее Величества. Во главе этого отряда находился бледный и немного осунувшийся, но улыбающийся и все такой же симпатичный лейтенант Дюбуа на сером в яблоках жеребце Аквитанской породы. Рядом с ним, на белом коне из сожженных конюшен графа Эльстери, восседала хрупкая девушка, одетая в легкую кольчугу, с заброшенными за спину луком и колчаном со стрелами с серебряными наконечниками. Звали ее Ярга. С этим отрядом прибыл и старый Хенрик, также на лошади Аквитанской породы, сумевший спасти нескольких чудесных коней от гибели в день повторной коронации Феликса.
   Так начиналось завершающая, как хотелось многим, часть этой ужасной войны.

* * *

   Наконец, наступило время, когда я смог побеседовать с Херменгильдой на интересующую меня тему. Она, конечно, была очень плоха, но я опасался, что это в большей степени игра, потому что от этой дамы можно было ожидать любого подвоха. Мы сидели втроем в одной из немногих не загаженных комнат. Было прохладно, и обстановка располагала к задушевной беседе, если не принимать во внимание постоянное оханье несчастной феи и насморк Джозефа, неизвестно где подхваченный им в такую жару. Правда, он объяснял это аллергией. На дракона. И несвежее женское белье.
   Когда я убедился в том, что Херменгильда меня слушает более-менее внимательно, я раскрыл перед ней карты. Прежде всего, я сказал, что зла на нее не держу, покаялся, что поступил с ней довольно жестоко, и выразил готовность смягчения условий ее заключения. Она слушала внимательно, но разрыдаться у меня на груди не спешила, и вообще, создавалось впечатление, что под внешней лояльной оболочкой скрывается пантера, готовая к прыжку. Это состояние было мне знакомо. Джозеф уже кашлял пару раз, сигнализируя о том, что тоже все это видит. Я же на кашлянья его внимания не обращал и сам, в свою очередь, являл собой образец лояльности, человеколюбия и сострадания к бедам невинной женщины.
   Потом я сообщил Херменгильде о своих проблемах в том смысле, что и рад бы исправить ошибку, да вот, незадача, вследствие падения с лошади начисто лишился своих волшебных способностей. А без них, увы, никоим образом не могу помочь восстановить справедливость. Более того, никто, кроме меня, помочь Херменгильде не сможет, так как заклинание было специфическое, да еще под влиянием отрицательных эмоций. В общем, накладочка вышла. Извините.
   Конечно, она была готова меня сожрать без соли и специй, ее глаза метали всевозможные и невозможные виды молний. Джозеф сидел с открытым ртом, и даже про кашель забыл, не говоря о насморке. Он явно не ожидал от меня подобной наглости. Но мне на это было уже наплевать. Я закинул удочку, теперь ждал результата. В конце концов, Херменгильда спросила то, что должна была спросить, и я понял, что этот раунд мы выиграли. Я сказал ей о Тождественном Мире и пообещал, что, вернувшись, после того, как обрету свои способности, первым делом освобожу ее, дав желанную свободу. Эффект был достигнут. Она стала торговаться. Разумеется, она хотела полной свободы, я упирался, для достоверности. Мы сошлись на том, что свобода ее будет ограничена владениями, и в случае хорошего поведения, через пять лет, мы вернемся к обсуждению этого вопроса. Кажется, она поняла, что выбора у нее действительно нет. Трясущимися непослушными руками фея надела на шею свой рабочий амулет и попыталась сконцентрироваться. Форму старушка явно растеряла, процесс был долгим, окно в Тождественный Мир открываться не хотело. Энергия Ци никак не могла взломать барьер. Это действительно был сложный процесс, тут главное не напор, а необходимая концентрация и ювелирная техника работы с вектором, несущим основной заряд. Но я верил в Херменгильду, я почти физически ощущал, как волны материализованного Ци пытаются вытолкнуть меня из Реального Мира. Картинки в сознании были расплывчатыми и подчас почти плоскими, словно утратившими одно из измерений. Я знал, что, в конце концов, вся эта музыка должна была свернуться в точку, закуклиться, и вытолкнуть мое материальное тело вслед за измученным подсознанием.
   "Ну же, давай!" - я пытался подталкивать фею, помогая ей, хотя знал, что это бесполезно, и сейчас все зависит только от нее. Меня прошибал холодный пот от образов, которыми заполняла мой несчастный мозг опустившаяся наркоманка. Мне было плохо также как и ей. А потом вдруг все куда-то ушло. Первой мыслью было: "Все. Ничего не вышло". Но когда я открыл глаза, то первое, что увидел, было антрацитовое ночное небо, усыпанное мириадами сверкающих звезд. Надо мной не было потолка, я сидел на травянистом холме. Вокруг была теплая летняя ночь, и такая тишина, что ушам было больно. Тождественный Мир окружал меня. Переход состоялся.
  

* * *

   Херменгильда выбросила меня вдалеке от своих владений. Об этом я попросил ее специально. Кроме этого мое появление в Тождественном мире должно было быть разнесено во времени с событиями последних дней пребывания моего в мире реальном, иными словами я хотел оказаться в прошлом. В этом не было ничего невозможного для феи Хрустального Ци, и я надеялся на качество выполненной ею работы. Она не должна была меня подвести, если все было рассчитано правильно. Ну, что ж убедиться в этом я должен был уже очень скоро.
   Ваш покорный слуга появился при дворе Пресветлой королевы Ирмы уже после гибели ее супруга. А теперь я рассчитывал оказаться в королевстве чуть раньше, во-первых, я не хотел доводить дело до встречи с самим собой, а поверьте, это было возможно, но опять же, поверьте на слово, хорошего в таких встречах очень мало, тем более в свете проблем, которые предстояло решить. Во-вторых, мне нужен был живой Феликс.
   Спускаясь вниз с холма, я пытался определить свое местонахождение. Похоже, это был юго-запад, но, может быть, и нет. Я не боялся встречи с людьми, мой внешний вид соответствовал той роли, которую мне хотелось сыграть. Хотелось сыграть мне роль мелкого торговца, ну, что-то типа коммивояжера. Вид у меня был самый обычный для этих мест и этого времени, в качестве товара я мог бы использовать те недорогие стеклянные безделушки, которые без всякого зазрения совести удалось мне прихватить в замке Херменгильды, надеюсь, она простит меня за этот невинный грех. Тем более, что подобного барахла у феи Хрустального Ци было в избытке.
   Потом я увидел огонь. По мере моего приближения зарево разгоралось все сильней. Было похоже на то, что горят какие-то постройки. Позже я услышал гул голосов, и, подойдя совсем близко, убедился в том, что мои предположения были верны. Горела деревня, и люди, скопившиеся вокруг бушевавшего пламени, уже не столько пытались его потушить, сколько просто наблюдали за тем, что делает стихия. На меня никто не обратил внимания, и смешавшись с толпой, я тоже стал слушать и наблюдать. Оказалось, что нынешней ночью неизвестные вооруженные всадники ворвались в мирно спящую деревню, устроив в ней нечто вроде ночи святого Варфоломея. Правда, убитых не было. Ночные шутники врывались в дома, выгоняли на улицу полусонных хозяев, громили все, что подвернется под руку и, в конце концов, поджигали соломенные крыши. Исчезли они так же внезапно, как и появились, прихватив с собой несколько молодых юношей и девушек. Судя по тому, что я знал, шутка была вполне в духе покойного короля Феликса. Имя это пострадавшими не произносилось, но с каждой секундой пребывания здесь росла уверенность в том, что время моего визита в Тождественный Мир оказалось выбрано правильно. Деревенька принадлежала барону Кутенэ, вот уж его то крестьяне поносили вовсю. В свое время он одолжил немного денег своему королю, а потом имел неосторожность потребовать возврата долга. Я слышал эту историю краем уха, кажется от Леопольда. Феликс умел возвращать долги самыми оригинальными способами, даже с процентами. Воистину, если хочешь нажить себе врагов, займи у друзей денег или сам дай им взаймы. Извините за прописную истину, но если время от времени не поминать этих истин, то они перестают быть прописными.
   Во всяком случае, я определил, что нахожусь не так далеко от столицы, и незаметно выйдя на окраину деревни, не спеша, побрел по дороге. Брать взаймы у несчастных крестьян коня я почему-то не решился.
  
  

* * *

   Слева от дороги был лес, справа поле. Посреди нее стоял запряженный парой лошадок фургончик, из которого доносился шум. Ох уж мне эти фургончики! Я вспомнил рассказ Джозефа и предусмотрительно спрятался под сень деревьев. Точнее кустов, не знаю только, есть ли у кустов сень. Через некоторое время наблюдений за фургончиком я понял, что в нем находится семейство артистов, направляющихся в столицу на гастроли. Если это были действительно артисты, то мне было с ними по пути, было бы не плохо с ними подружиться. Шум, доносящийся из фургончика, возрастал, и, похоже, там что-то происходило. Подобравшись как можно ближе, я прислушался. Наконец, из фургончика выскочил статный молодец со смазливым лицом и стал решительно выпрягать одну из лошадок, несмотря на протесты горбуна, выполнявшего функции кучера. Следом за ним на свет высунулось очаровательное белокурое создание с заплаканным лицом и перекошенным ртом. Из этого рта донеслось:
  -- Никто не будет любить тебя, так как я, слышишь ты, идиот!
   Идиот, не поворачивая головы, проорал:
  -- Я очень этому рад!
   После чего оседлал лошадку и поскакал в сторону, противоположную столице. Белокурое создание выскочило на дорогу и разразилось потоком угроз и ругательств. Горбун попытался утешать, но получил в благодарность за это еще несколько нежных слов. Он, вздохнув, побрел к оставшейся лошади и стал восстанавливать упряжь. Из фургончика выскочил маленький мальчик, лет шести-семи, а следом усталая женщина, немного напоминающая белокурое создание, но выглядящая лет на десять старше. Мне она понравилась больше. Она что-то коротко и негромко сказала своей сестре, а именно так я решил их называть, и та как-то сразу обмякла и покорно поплелась обратно в фургончик.
   Я, наконец, решился и вышел на дорогу. Горбун резко подбежал к козлам и вынул из-под них тяжелый топор. Старшая из сестер крикнула:
  -- Ри! - мальчик подбежал к ней, а в руках ее появился кинжал.
   Белокурое создание ойкнуло и скрылось в глубине фургончика, очевидно, заряжая там пушку. "Боевое семейство" - подумал я, успокаиваясь. Душители вряд ли стали бы так себя вести. Я поднял вверх руки, ладонями навстречу артистам, и стал приближаться.
  -- Стой, где стоишь! - приказал горбун.
  -- Слушаюсь и повинуюсь, - ответил я, останавливаясь, - я только хотел попросить у вас немного воды и хлеба.
   Воцарилось молчание. Горбун и старшая сестра внимательно меня разглядывали. Мальчик тоже смотрел на меня во все глаза, но как-то странно.
  -- Похоже, он не из этих, - наконец, проговорил горбун, - Марта, отведи малыша в фургон и дай путнику воды, - потом, уже обращаясь ко мне, он спросил. - Кто ты?
   Я уже понял, как нужно себя вести с ними. Сделав круговое вращение правой руки в воздухе, и проведя по ней левой ладонью, я извлек на свет один из камней Херменгильды и с поклоном преподнес его Марте в обмен на глиняный кувшин. Она слегка улыбнулась, я хлебнул теплой воды и представился:
  -- Юрген Тилль, фокусник из Дегергардена!
   Горбун хмыкнул, покрутил головой, в это время из фургончика показалась младшая сестра без пресловутой пушки, но уже с напудренным носиком.
  -- Сейчас неспокойно на дорогах, - произнес горбун.
  -- Понимаю, - кивнул я, благодарно принимая кусок черного хлеба из рук Марты. - Сегодня ночью какие-то всадники сожгли деревню, я проходил мимо.
  -- Мы удачно с ними разминулись, - криво ухмыльнулся горбун, - они совсем обнаглели.
  -- Они? Кто, они?
  -- Кто есть солнце, и кто есть свет на этой земле, кто дарит счастье всем живущим в этом королевстве? Разумеется, это были люди короля, - горбун внимательно смотрел на меня.
  -- Вижу, вы не очень любите своего монарха.
   Горбун задумчиво попробовал ногтем лезвие топора:
  -- Мы артисты и верные подданные его величества...
  -- Тогда, да здравствует король! - произнес я, делая себе над головой корону из пальцев.
   Горбун сделал тоже самое и с облегчением рассмеялся.
  -- Меня зовут Сток, это Марта - моя старшая дочь, Ри - ее сын, а это, - он сделал паузу и ткнул пальцем в белокурое создание, с откровенным интересом меня разглядывающее, - Беатрис - сестра Марты.
   Я закашлялся:
  -- Мне довелось стать невольным свидетелем некоторой сцены...
   Тут в разговор вклинилась Беатрис:
  -- Не обращайте внимания, он всегда такой, третий раз уходит, но всегда возвращается. Надеюсь, что теперь-то он не возвратится.
  -- Заткнись, - оборвал ее горбун, - сама во всем виновата. Неужели тяжело было вовремя заштопать его проклятый камзол. Видите ли, Юрген, этот молодой человек, только что ускакавший отсюда, является моим зятем и ведущим актером нашей маленькой труппы. Беатрис - моя родная дочь, но работа есть работа, и по ее прихоти могут сорваться наши гастроли. Мы везем в столицу несколько новых спектаклей. А теперь...
   Мне осталось только поклониться и скромно предложить свои услуги. Через некоторое время мы обо всем договорились. Я был зачислен в штат, и маленький Ри заиграл веселую мелодию на своей дудочке. Под пристальным взглядом Марты я слегка потрепал его по голове, он не отстранился и продолжал играть. Посмотрев внимательно в голубые глаза мальчика, я понял, мальчик был слепым.
  
  

* * *

   Мы мирно ехали по потрескавшейся от жары дороге в сторону столицы. Я сидел на козлах, а Сток отдыхал в фургончике в компании дочерей. Нам удалось подружиться, и я стал членом труппы. Беатрис, быстро отошедшая от переживаний по поводу внезапного отъезда своего возлюбленного, вовсю флиртовала со мной под укоризненными взглядами Марты, не понимающей страстной натуры младшей сестры. Я косил под дурака, и, похоже, это получалось. Не скажу, чтобы Беатрис мне не нравилась, но не хотелось осложнений со Стоком, к тому же подобный феминизм никогда не вызывал у меня особого восторга. Марта нравилась мне больше, муж оставил ее со слепым ребенком на руках сразу после его рождения, но эта женщина нашла в себе силы не согнуться под ударами судьбы, выстоять и остаться опорой всему артистическому семейству, все хозяйство держалось на ней. Сток боготворил свою дочь, к тому же она была великолепной актрисой. Но, повторяю, я держал нейтралитет.
   По ходу путешествия в столицу Сток ввел меня в курс предстоящих нам мероприятий. Я участвовал в репетициях, народу нравилась моя игра, правда, не всем, Беатрис постоянно жаловалась, что в любовных сценах с ней, я не проявляю должного усердия. Малыш Ри тоже привязался ко мне, я сочинял для него песенки, а он распевал их, помогая скрасить монотонность путешествия. Мы много разговаривали со Стоком о жизни, он оказался философом с оригинальными взглядами. Потихоньку он помогал готовить мне реквизит, так как изменил программу и включил в нее предложенные мной фокусы. Кстати, оказалось, что в отличие от многих других артистов, моя труппа играла не заезженные примитивные пьески в угоду простолюдинам, а написанные Стоком произведения, где наряду с внешней непритязательностью соседствовал серьезный философский подтекст.
   - Народу нравится пошлость, - говаривал Сток, - и мы дадим ему пошлость - тогда нас услышат, но под этой маской, мы, лицедеиё, задвинем ему пару-тройку идей - после чего к нам прислушаются, а потом придут еще раз. Артисты - люди угодные Богу, он помогает нам, а значит, и мы должны помочь ему сделать мир немного лучше. Вообще-то Сток не боялся ни Бога, ни Дьявола, но уважал обоих. К тому же он любил выпить.
   Так мы и ехали, пока нам дорогу не перегородил всадник в полном боевом снаряжении. Он повелительным жестом приказал Стоку остановиться, и разразился в наш адрес гневной тирадой:
  -- Так вот они, знаменитые артисты. А ну-ка, отвечай, горбун, не ты ли будешь Сток? А если ты, то немедленно снимай штаны, и я распишу твою задницу кнутом. Чтоб не повадно было тебе, старику, издеваться в своих поганых песнях над благородными рыцарями!
   Я выглянул из фургончика и к своему изумлению узнал в вещавшем ораторе благородного рыцаря Дейва. Сток, рыча, вытаскивал топор из-под сиденья, а рыцарь гарцевал на своем жеребце и щелкал кнутом.
  -- Я вам покажу, как сочинять скабрезные стишки про лучших из лучших! Я разгоню ваш муравейник, и люди никогда больше не услышат ваших идиотских песенок!
   Сток, наконец, вытащил топор, но тут вмешался я.
  -- Благородный рыцарь, позвольте сказать пару слов в свое оправдание?
   Дейв изумленно вскинул голову:
  -- Кто там еще гавкает?
  -- Одну минуточку, - вежливо произнес я и выбрался из фургончика. - Я тут совсем недавно и мне интересно, в чем Вы обвиняете этих людей?
  -- А сам ты кто будешь? - спросил грозно Дейв.
  -- Я фокусник из Дегергардена.
  -- Хм, - Дейв немного помолчал. - Ладно, против фокусников я ничего не имею. Их работа приятна глазу, по крайней мере, они не распевают дурацких куплетов.
  -- Так ответьте, благородный рыцарь, чем лично Вас оскорбили эти люди?
   Дейв напыжился до безобразия:
  -- Мне сообщили, что эти поганые артисты пели про то, что я тупой, жадный и к тому же обжора и лентяй.
  -- Ага, - кивнул я, - слыхал я эти куплеты, но только позвольте Вам заметить, что о Вас, благородный рыцарь, там не было ни строчки.
  -- Как это не было? - удивился рыцарь.
  -- Да вот так. В песенке не были указаны имена, а Вы как человек благоразумный должны согласиться, что как есть плохие и хорошие артисты, так есть плохие и хорошие рыцари.
   Дейв подумал и кивнул:
  -- Может ты и прав, фокусник...
   Чувствуя, что лед тронулся, я продолжал со все возрастающим жаром. Горбун кусал губы, но топор пока припрятал, он понимал, что в поединке у нас шансов маловато.
  -- Так вот, - продолжил я, - в куплете о тупости пелось о Сидни Морганском, рыцаре лилового щита. Я удивляюсь, как такой благородный и проницательный человек, как Вы, не разглядели между строк куплета его знакомый всему королевству облик.
  -- Сидни? - Дейв снял шлем и пожевал губами. - Этот придурок? Так это про него?
  -- Совершенно верно, - закивал я головой.
  -- Ага, - а насчет жадности про кого?
   Сток закрыл глаза, и было похоже, что он молится.
  -- Давайте подумаем вместе, - предложил я. - Кто из рыцарей никогда не протянет руку помощи нуждающемуся товарищу? Вы?
  -- Нет, - быстро ответил Дейв.
  -- Кто вместо того, чтобы участвовать в битвах, сидит на сундуке с деньгами и пересчитывает каждую монетку? Вы?
  -- У меня нет сундука, - ответил Дейв.
  -- Хорошо, - я вещал как Заратустра. - И, наконец, кто желает постоянного обогащения за счет своих соседей и не жалеет при этом ни своих людей, ни чужой крови, сам оставаясь в стороне? Кто, как ни сэр Шеренбек из Логервилля?
  -- Точно, - подтвердил Дейв, сжимая кулаки. - Я слепец!
   Я поклонился, с меня градом катился пот:
  -- Ну, а последний пункт обвинения в адрес несчастных артистов мы отметем вместе с Вами. Скажите мне, благородный рыцарь, кто известен на всю округу как великий обжора и лентяй, за пирушками забывший звон стали, и чей замок покрылся плесенью и паутиной?
  -- Жирная свинья Энглеберт! - зарычал Дейв.
  -- Энглеберт! - я поднял вверх правый кулак. - Именно Энглеберт! Марта, вина благородному рыцарю!
   Марта уже держала кувшин наготове. Рыцарь принял его, торжественно выпил. Малыш Ри заиграл на дудочке, а Беатрис запела хвалебную оду "О славных защитниках Королевства". Сток окончательно спрятал свой топор, и в руках его появилась мандолина.
   Лицо сера Дейва раскраснелось, и в уголках глаз появились слезы умиления:
  -- Пойте, друзья мои! Пойте, эти свиньи заслуживают ваших куплетов!
   Он подъехал ко мне и хлопнул по плечу, от чего мне стало не по себе.
  -- А ты молодец, фокусник из Дегергардена. Скажи, а не знаком ли ты с Бертольдом Брауном, известным как Хромой Лучник?
  -- Знаком, - кивнул я, - мы даже пили с ним вино в таверне Луиса.
  -- Ты и Луиса знаешь? - удивился Дейв. - Впрочем, кто не знает этого пройдоху. Как поживает Бертольд?
  -- Стрелы его все также легки, - ответил я.
   Благородный рыцарь кивнул:
  -- Передавай ему привет от Дейва, если встретишь!
   Я сделал удивленные глаза:
  -- Так Вы и есть благородный Дейв, хозяин Оранского леса?
  -- Ну уж и хозяин, - смущенно протянул Дейв.
  -- Бертольд много рассказывал о Вашей силе и храбрости. Я даже не верил ему, думал сказки, а теперь убеждаюсь, что все так и есть, как он говорил. Это правда, что Вы можете поднять лошадь?
   Рыцарь усмехнулся, слез с коня, подлез под него, напрягся, и копыта, видимо, привыкшего к таким демонстрациям, а потому сохранявшего спокойствие животного отделились от земли. Через некоторое время Дейв снова взгромоздился в седло, отдал нам салют и поскакал по дороге, распевая оду "О славных защитниках Королевства". Слуха у него не было ни грамма.
  

* * *

   В столице нас встречали тепло. Я подготовил необходимый реквизит, кое-что заказал у ремесленников, кое-что сделал сам, фокусы мои приобрели необходимое качество. Слава Богу, что не пришлось играть на сцене. Эту проблему, как и проблему с Беатрис, решил вернувшийся в лоно семьи блудный Мигель. Поначалу он относился ко мне несколько ревниво, но после пары подзатыльников Стока поостыл и даже зауважал, тем более, что Беатрис моментально окружила его заботой и вниманием, а Сток пригрозил вышвырнуть на помойку.
   Популярность наша росла, мы играли на площадях при большом стечении народа. Полиция нас не трогала, Сток исправно платил налог и старался не перебарщивать в своих критических выпадах в адрес служителей народа.
   И вот однажды на так хорошо знакомой мне площади Восставших из Пепла я увидел Ирму. Это произошло так внезапно, что я чуть не испортил сложный фокус с раскрывающимися шарами. Она с интересом смотрела на меня и улыбалась. На ней был плащ с капюшоном из грубой ткани, лицо ее было бледным и изможденным, но она улыбалась уголками рта, глядя на сцену, и я понял как ей сейчас тяжело. Я знал о ее привычках сбегать из дворца. С трудом доведя фокус до конца, я снова стал искать ее в толпе, но она уже исчезла. Руки мои тряслись. Сток странно поглядел на меня за импровизированными кулисами, но ничего не спросил. Я был ему очень благодарен за это.
   Неожиданно послышались крики, выглянув наружу, я увидел, что народ разбегается кто куда, а сквозь толпу на роскошных лошадях ломятся вовсю размахивающие плетками люди в расшитых парчовых одеждах. Они сбивали с ног попадавшихся им на пути, топтали безжалостно упавших, смеялись и кричали при этом дурными голосами. На лицах у них были маски, а плети были с привязанными на концах свинцовыми шариками. Я знал, что подобной игрушкой легко можно убить человека.
   Нас они не тронули по счастливой случайности, тем более, что и без нас жертв было более, чем достаточно. Когда они покинули площадь, на ней остались лежать стонущие люди, истекающие кровью.
   Подошедший незаметно Сток прошептал:
  -- Король развлекается, да здравствует король!
  
  

* * *

   Наконец, я дождался того, чего ждал. Меня пригласили во дворец. Однажды, когда я завершил свое выступление и зашел за кулисы, испуганная Беатрис вручила мне свиток с золотой печатью. Она говорила шепотом и готова была расплакаться в любой момент.
  -- Они передали тебе это и ушли.
  -- Кто?
   - Не знаю, их было двое, все в черном, как вороны, и глаза холодные, как лед. Я боюсь за тебя!
   Я развернул свиток, там было написано, что по высочайшему волеизъявлению мне надлежит явиться во дворец к восьми часам пополудни сегодня в приемную Королевского Постельничего. "Не плохо звучит", - порадовался я про себя, а сам погладил по щеке Беатрис, подмигнул Марте и сказал:
  -- Популярность - тяжелая ноша!
  -- Не надорвись! - посоветовала Марта. - Ты вернешься к нам?
  -- Не знаю, - я пожал плечами, потому что действительно не знал.
  
  

* * *

   Ровно в восемь я был в приемной Королевского Постельничего, попасть к нему было тяжелее, чем к королю. Это угадывалось в лицах встречавших меня стражников и распорядителя. У меня было страшное ощущение, когда я встретил этих людей, которые знали меня по реальному миру, а теперь смотрели не узнавая. Я старался вести себя, как можно более достоверно, тыкался в разные стороны и даже ушиб локоть, когда меня вели по дворцовым коридорам, где все было до боли знакомо. Но нужно было корчить провинциального фокусника, впервые попавшего во дворец. Они вроде бы ничего не заметили. Ну и ладно.
   Сток, провожая меня, сказал: "Не знаю, зачем ты им понадобился, но фокусы твои были хороши. И если нам еще доведется свидеться, я буду рад работать вместе с тобой". Почему-то это грело мне душу.
   Наконец, передо мной открылась незаметная дверь, и я лицом к лицу встретился с Королевским Постельничьим. Меня невольно охватила дрожь, это придало достоверности моему поведению. Все-таки не каждый день встречаешь людей, лично заколотых тобой и сброшенных в реку с моста, живыми и невредимыми.
   Джакопо сидел с видом турецкого султана на подушках в компании очередного фаворита, смазливого юноши, который по реальному миру был мне не знаком. Очевидно, Ирма сумела избавиться от него до моего появления во дворце, а может и сам Джакопо от него избавился, во всяком случае, взгляд у того отрока был еще тот, похабный и хитрый одновременно. Джакопо, насколько я знал, таких людей не особо жаловал, видимо, они напоминали ему его самого.
  -- Юрген Тилль из Дегергардена! - произнес Королевский Постельничий. - Я правильно назвал твое имя?
   Я поклонился.
   Джакопо взъерошил волосы фавориту и произнес:
  -- Твое искусство нам понравилось, и тебе выпала великая честь развлекать нашего дорогого короля сегодня вечером.
   Мне было нечего сказать, так как здесь никакие возражения не принимались. Об этом говорил тон и окружающая обстановка.
  -- Твои... - Джакопо замялся , - ...игрушки с тобой?
  -- Их отобрали стражники, - негромко произнес я.
  -- Я распоряжусь, чтобы их вернули, - важно сообщил Джакопо. - Сейчас тебя отведут в специальную комнату, где ты подготовишься к выступлению.
   Я снова поклонился.
  -- Смотри, не оплошай, Юрген Тилль, - погрозил мне пальцем Джакопо.
   Его фаворит засмеялся, а мне стало немного не по себе. Я знал, как заканчивается жизненный путь неугодных королю артистов. Клетки с голодными волками были не самым худшим вариантом.
   Мне действительно выделили отдельную комнату в северном крыле замка, больше, правда, она напоминала тюремную камеру. Реквизит мне вернули, но покопались в нем изрядно, к тому же предупредили, никаких фокусов с ножами и порохом. Я согласился и стал соображать, как произвести на монарха неизгладимое впечатление, потому что планы были у меня далеко идущими, а именно, я хотел, ни много, ни мало, остаться при дворе Феликса и, по возможности, втереться к нему в доверие. Мне нужна была информация, и получить ее я мог только здесь.
   Задумчиво тасуя колоду карт, я услышал, как кто-то скребется в стену напротив входной двери. Я подозревал, что в этой комнате есть потайная дверь и не разочаровался в своих ожиданиях. Она была спрятана очень искусно, и отворившись, явила мне Николь, еще совсем юную и к тому же загадочную. Я изобразил крайнее изумление. Королевская фрейлина приложила палец к губам и сделала мне знак следовать за ней, прошептав:
  -- Они еще долго не придут, не бойся, иди за мной.
  -- Никуда я не пойду, - заупрямился я.
  -- Дурак! - топнула ногой Николь и опять зашептала. Тебя хочет видеть королева!
  -- Королева? - я открыл рот и сделал ошалевшие глаза, кстати, особо переигрывать не пришлось.
   Видеть Ирму мне почему-то в данный момент не хотелось. Но я покорно побрел за фрейлиной по низкому проходу.
   Ирма ждала меня в своей северной дворцовой резиденции, мы изредка бывали с ней здесь в той жизни, с ней была еще одна фрейлина. Я догадался, что это была Лаура, Ирма рассказывала мне о ней, но я ее не застал, она умерла от странной болезни. Они были ровесницами с королевой, и у них не было друг от друга секретов, это я тоже знал.
   На королеве был все тот же грубый плащ, но капюшона на голове не было. Она внимательно посмотрела на меня и сказала:
  -- Ты будешь развлекать его?
   Я поклонился и скептически сложил губы. Ирма смотрела на меня как-то странно, фрейлины молчали.
  -- Ты действительно фокусник? - наконец спросил королева.
   Я снова поклонился, а потом решился посмотреть в ее такие знакомые глаза. "Она и не она", - мелькнула мысль.
   Королева неожиданно провела рукой по лицу.
  -- Я видела твое выступление, мне понравилось. Она помолчала, а потом резко сказала, - Николь, уведи его. Я передумала.
  -- Но королева! - вскричала Николь. - Мы же так ждали иллюзиона!
  -- Я передумала, что, не понятно! - Ирма добавила жесткости в голосе.
   Николь поклонилась, я следом, и через несколько минут я снова оказался в своей камере. Потайная дверь закрылась, Николь исчезла как призрак, а в душе моей остался торчать кривой кинжал с зазубренным лезвием.
   Когда-то Ирма говорила, что видела меня во сне. Она не очень-то жаловала мужчин, но сон этот запал ей в душу. Она не говорила, когда это было, знаю только, что очень давно. Сны - интересная штука, их природа идет из Иррационального Мира, и во многом не разгадана. Тонкий Мир черпает их Иррационального и с их помощью посылает сигналы в души людей. Но сигналы эти бывают разными, как сильными, явными, так и еле уловимыми. Во сне можно увидеть прошлое, можно увидеть будущее, можно увидеть намек, а можно просто созерцать их, как горное озеро или водопад, не придавая им ровно никакого значения.
   Самые страшные сны могут оказаться невинными, а самые невинные - нести в себе жизненно важную информацию.
   Тот сон, о котором говорила мне Ирма, бы сном судьбоносным, это очень редкий вид сна. Ей показали человека, который должен был сыграть в ее судьбе решающую роль, показали не только внешне, но и внутренне. После таких снов люди могут всю жизнь искать героя своего сновидения, подсознательно зная, что это их судьба, совершать массу ошибок, перебирая и сортируя встретившихся на пути. Не будет покоя человеку, который увидел судьбоносный сон, до тех пор, пока он не встретит своего избранника или избранницу. Иногда на это уходит безрезультатно вся жизнь. Вот такие коленца выбрасывает Иррациональный Мир.
   Нас столкнули там, в Реальном Мире, за что я безмерно благодарен своим покровителям. Королева нашла своего Звездочета, а Звездочет свою королеву. Но я ужасно боялся за эту вторую Ирму, мне не понравился ее взгляд, тот, которым она смотрела на меня на площади. Похоже было на то, что она уже видела свой сон, а значит, я должен был стать ее роком в этом мире, ее пыткой и ее тоской. Говорю об этом без ложной скромности, просто констатируя факты и имея небольшое представление о процессах, происходящих во Вселенной. Потому и торчал в моей душе этот острый кривой кинжал с зазубренным лезвием, потому и не желал я больше встречаться с королевой этого Тождественного Королевства.
  
  

* * *

   Наконец, за мной пришли, и стражники повели меня к королю. О том, что любимом малахитовом зале Феликса происходят оргии, я догадался задолго до моего появления там.
   В зале горели факелы, какие-то полуобнаженные люди копошились на коврах среди блюд с недоеденной пищей и прочей посуды, тяжелый воздух неприятно ударил в ноздри, пьяный гул неприятно давил на уши. "Воистину, плохо трезвому в пьяной компании" - подумалось мне.
   Обнаженные девицы визжали, пажи хохотали во все горло, а на все это взирали стоящие вдоль стен закованные в латы гвардейцы с пиками.
   Король возлежал на козлиной шкуре в обнимку с Джакопо и попивал вино из бронзового кубка. Джакопо что-то шептал ему на ухо. Смотреть на это было противно до невозможности. Я заставил себя поклониться, и, наконец, меня заметили.
  -- А, вот и наш фокусник! - закричал Джакопо.
   Король обвел меня мутным взором и щелкнул пальцами.
  -- Вина фокуснику!
   Какая-то дама в набедренной повязке поднесла мне кубок, но я отрицательно покачал головой. Феликс впился в меня протрезвевшими глазами и махнул рукой. Веселье смолкло, все смотрели на меня.
  -- Не хочешь пить с королем? - поинтересовался Королевский Постельничий.
  -- Я боюсь, что вино скажется на качестве моей работы, - скромно произнес я.
   Все выжидали. Джакопо что-то шепнул на ухо монарху, и тот кивнул головой.
  -- Разумно! - закричал Королевский Паж. - Нам нравится твое... - он сделал паузу подбирая слово, ...целомудрие! - "нам" он произнес как "мне".
   Король криво усмехнулся, и все захохотали как по команде.
  -- Начинай! - просигналил Джакопо.
   И я начал. Пришлось хорошо поработать, но Юрген Тилль справился, хоть пот и лил с меня в три ручья. Особенно понравились фокусы с картами, похоже, я рассчитал правильно, и Феликс меня признал. По окончании представления Джакопо провозгласил тост "за нашего фокусника", меня напоили вусмерть, и я позволил себе отключиться.
   Теперь все решал король.
  
  

* * *

   Я развлекал Феликса и его подчиненных семь вечеров подряд. К седьмому вечеру моя фантазия истощилась, и я сделал ход конем, потребовав выдать ножи. Когда-то Хромой Лучник обучил меня этому искусству, и теперь я вдвойне преисполнился к нему благодарности. Когда свистящая сталь рассекла воздух и задрожала в миллиметре от макушки того самого пажа, который встретил меня в первый день моего пребывания во дворце вместе в Джакопо. Я быстро глянул на Феликса и поймал в его глазах немой восторг.
   Судьба моя была решена. Я стал фокусником при воре великого короля Феликса. Первая часть моей миссии оказалась выполненной.
  
  

* * *

   Уже пятый день я бесцельно слонялся по замку. Феликс с десятком приближенных отбыл из столицы в неизвестном направлении, и многие вздохнули с облегчением. Многие, но не я. Кожей чувствуя, что разгадка находится там, куда уехал король, королевский фокусник не находил себе места. Феликс, именно Феликс прорубил себе окно в Потусторонний Мир, я был в этом уверен. Но каким образом? Теряясь в догадках, я забрел на дворцовую кухню. В огромных помещениях было пусто, слишком поздно для ужина и слишком рано для завтрака, тем более, что король в отъезде. Бесцельно побродив между разделочных столов и тщательно запертых хранилищ с продуктами, я совсем собрался было уходить, но тут внимание мое привлекли звуки переставляемой посуды. Они были очень тихими. Эти звуки, словно кто-то, не желая привлекать внимания, хотел полакомится чем-то без ведома поваров. Дворцовые тайны всегда манили меня, и подобравшись к заветной двери подсобки, из-за которой и доносилось это странное позвякивание, я резко отворил ее и обомлел. В полутемной комнатушке, испуганно глядя на меня, с разбитой чашкой у ног и куском торта в руке, сидела пресветлая королева Ирма.
  -- Ой! - сказал Королевский Звездочет.
   Королева неожиданно фыркнула и засмеялась.
   Я последовал ее примеру, и какое-то время мы хохотали, глядя друг на друга, и не могли произнести не слова.
   Именно такой я увидел ее в первый раз в той жизни. Испуганный ребенок, совершенно одинокий в пустынном замке, битком набитом придворными. Только это было не на кухне, а в тронном зале. Но это одиночество в глазах и пустота, ужасная пустота, которую только подчеркивали разодетые фигуры вокруг. Чувствуя, что теряю голову, я заставил себя нагнуться, и собрал осколки разбитой чашки, бурча при этом какие-то извинения. Ирма перестала смеяться, и я почувствовал, что она наблюдает за мной. Я поднялся с пола и из воздуха извлек пару стеклянных шариков, которые с улыбкой преподнес королеве, на самом деле они были спрятаны у меня в рукаве. Королева улыбнулась и жестом указала мне на табурет. Я отрицательно покачал головой и сделал страшные глаза. Она сердито повторила приказ и, когда я уселся перед ней, сказала задумчиво:
  -- Юрген Тилль из Дегергардена...
   Мне оставалось только кивнуть головой. Королева закурила и спросила:
  -- Тебе нравится здесь?
  -- Это моя работа, - ответил Юрген Тилль.
  -- Работа... - произнесла Ирма, словно эхо. - Зачем ты пришел сюда?
   Я замялся:
  -- Я просто бродил по замку и...
  -- Нет, не сюда, а вообще в столицу?
  -- Не знаю, - ответил я, пожимая плечами, - наверное, так распорядились звезды.
  -- У тебя есть семья?
  -- Нет... Я один.
  -- Тебе нравится, что ты делаешь?
  -- Нравится...
   Словно повисло молчание.
  -- Покажи мне еще какой-нибудь фокус, - попросила королева, именно попросила, а не приказала.
   Я мучительно стал соображать, чтобы такого ей показать, когда она встала. Мне оставалось лишь последовать ее примеру.
  -- Ладно, не нужно, мы и так заболтались.
   Она пошла к дверям, но вдруг обернулась на пороге:
  -- Слушай, тебе нравится работать у моего мужа?
   Вопрос был, конкретней не бывает, и что-то нужно было отвечать. Я собрался с духом и выдохнул:
  -- Нет.
  -- Тогда уходи отсюда Юрген, совсем уходи, - печально сказала Ирма. - А впрочем, - я замер, - делай, как знаешь...
   Потом она исчезла, а я так и остался в этой подсобке, не в силах сделать ни шага. "Неужели она действительно что-то почувствовала? Великий Космос, как играешь ты человеческими судьбами".
   Я, наконец, обратил внимание на осколки чашки, которые все еще держал в левой руке, несколько штук впилось в мою ладонь, и на полу появились алые капельки крови.

* * *

   Две ночи меня мучили кошмары, чьи-то руки тянулись ко мне, я рубил их мечом, но они росли из стен, из пола, и не было сил убежать. Просыпаясь в холодном поту в своей спальне на половине королевских покоев, я напряженно вслушивался в темноту, пытаясь в тихих шорохах за стенами разгадать какой-то смысл, неведомый мне. Потом опять засыпал, и снова рубил эти руки, и снова просыпался. Так наступало утро.
   Наконец, вернулся Феликс с ватагой придворных, я видел, как он пронесся по замку, весь изможденный какой-то, с небритым лицом и запавшими остановившимися глазами. Он заперся в спальне и не выходил оттуда сутки. В тот день я выбрался в город засветло и, проходя еще пустынными улочками, услышал за собой шаги. Было уже темно, я остановился, шаги смолкли, я пошел быстрее, и шаги зачастили. Мне посчастливилось спрятаться в каменной нише какого-то дома, я крепче сжал кинжал, и вдруг мужской голос позвал меня негромко:
  -- Юрген Тилль, где ты?
   В этом голосе не было опасности, но я предпочел молчать.
  -- Мне нужно с тобой поговорить, - голос был тихим и немного печальным.
  -- Не бойся, - шепнул голос, - я безоружен. Марта ищет тебя.
   "Марта?" - в голове моей все смешалось, и я рискнул отозваться.
  -- Иди сюда, человек, и говори. Но будь осмотрителен, я, в отличие от тебя, вооружен.
  -- Знаю, - прошелестел голос, и ко мне приблизилась фигура в монашеском одеянии.
  -- Откуда ты знаешь Марту, и кто ты, наконец, - спросил я.
   Человек не стал играть со мной в загадки:
  -- Я - Густав, монах ордена святого Фомы. Мы вышли на тебя через Марту, она рекомендовала тебя нам.
  -- Зачем? Что с ней?
  -- С ней все в порядке. Они уже закончили выступления и уехали из столицы Марта шлёт тебе привет и ещё вот это...
   Он сунул мне в руку какой-то предмет, то были чётки. Я знал их. Марта использовала чётки в одной из ролей, перебирание чёток в повседневной жизни времени у неё не было. Она вполне могла мне их передать, чтобы я с доверием отнёсся к Густаву, но могло быть и так, что меня проверяют люди короля. Я решил сделать вид, что поверил, но быть начеку.
  -- Чего ты хочешь от меня, Густав?
  -- Помощи. - Ответил монах. Голос его стал серьёзным.
  -- Какой помощи? - Я всё ещё не выпускал рукоять кинжала.
   Монах сделал паузу, а потом прошептал:
  -- Ты должен помочь нам убить короля...
  -- Так, - произнёс я, - больше ничего?
   Монах молчал.
  -- Если это всё, то я зову стражу. - Сказал я твёрдо.
  -- Иного я и не ожидал, - прошептал Густав, - стража не успеет меня схватить. - Ты отказываешься?
  -- Да.
  -- Хорошо, прощай ____________ _______, похоже, что мы ошиблись, ты такой же как они...
   С этими словами он исчез так же внезапно, как и появился.
  
  
  
   * * *

   Наконец, в один из дней объявили Королевскую охоту. На нее выезжали с помпой и всевозможными прибамбасами. Народу собралось больше сотни одних только дворян, не считая многочисленных слуг. Добрались до леса. Пили в лесу изрядно. Слава Космосу, что хоть здесь никто не требовал от меня делать фокусы.. Наконец, Главный егерь дал сигнал, что пора выдвигаться, загонщики уже сделали свое дело, и зверь уже движется в нашу сторону. День был прекрасный. Я приготовил арбалет и занял позицию. Король был где-то недалеко от меня, но кустарник ограничивал видимость, и я откровенно _________.Ненавижу охоту, может быть потому, что на меня самого охотились неоднократно. Послышались крики и звуки рожка. Треск ломаемых сучьев, и на поляну выскочил огромный кабан. Крики усилились, и со всех сторон в несчастное животное полетели стрелы. Он стал похож на дикобраза, но никак не хотел умирать. Я выстрелил куда-то вверх за компанию и отвернулся.
   Когда чуть позже вновь обратил внимание на зверя, он уже лежал на боку, истекая кровью. Бока его все еще вздымались. На поляну стали осторожно выходить охотники. Я поплелся к ним, и в этот момент произошло непредвиденное. Кабан вскочил. Народ шарахнулся в разные стороны. Я глянул на Феликса. Он был на лошади и остекленевшим взглядом глядел прямо перед собой. Мне показалось, что взгляды животного и короля скрестились. Кабан бросился вперед, и в мгновение ока лошадь короля оказалась лежащей на траве. Феликс был придавлен ее массой, а кабан терзал ее тело. Кто-то истошно вопил. Действуя как автомат, я метнул кинжал, потом с другим кинжалом бросился на выручку королю. Через пару минут все было кончено. Пелена упала с моих глаз, и я увидел, как бледный Джакопо с помощью старшего егеря извлекают короля из-под лошади. Тот, похоже, был без сознания. Кто-то говорил мне что-то, но я не слышал слов, глядя в оскаленную пасть убитого мною зверя. Мне дали рому, я выпил его как воду, а потом куда-то пошел. Мне никто не мешал, все были заняты монархом.
   "Только бы он выжил", - подумалось мне. Но не уверен, что все присутствующие разделяли мое мнение.

* * *

   По возвращении в замок я был удостоен высочайшей аудиенции в личном кабинете Феликса. Он уже вполне пришел в себя, и в принципе не сильно пострадал, если не считать сломанных ребер и многочисленных царапин и ушибов.
   Феликс сидел у холодного камина, закутанный в мантию, и смотрел внутрь.
   - Сядь! - повелительно сказал он вместо приветствия и, быстро глянув мне прямо в глаза, спросил, какой желаю награды. Я ответил, что лучшая для меня награда, видеть его живым и невредимым - это действительно было так, пока я не разгадал своей загадки.
   Феликсу понравился мой тон и смысл моего ответа. Он приказал лакею разлить вино и отправил его прочь. Потом коснулся своим кубком моего и спросил:
  -- Почему ты меня спас? Большинство этих кретинов стояли на месте как вкопанные, многие были бы рады, если бы эта свинья распорола мне брюхо.
   Я выпил и ответил в том духе, что у меня неплохая реакция.
   Феликс усмехнулся:
  -- Да, у тебя неплохая реакция, фокусник. Впрочем, я твой должник. Чего ты хочешь?
   И тут я набрался наглости и ляпнул:
  -- Называть тебя по имени, король!
   Он удивленно уставился на меня, потом захохотал, вскочил, вытащил меня из кресла и поволок из кабинета в примыкающий к нему зал, где пировали пажи. Он встал рядом со мной, обняв за плечи, и крикнул в удивленные лица, повернувшиеся к нам:
   - Эй, вы! Этот человек отныне является моим другом. Запомните это хорошенько. Я жалую ему имение и нарекаю бароном Ротлинбургским!
   Я смотрел на такие разные и в то же время одинаковые лица и думал: "Теперь у меня есть имение. И с этим приходится считать".
   А потом шепнул на ухо королю:
  -- Спасибо, Феликс...
   Как ни странно, он это съел...
  
  

* * *

   В один из погожий дней в столице проводили стрелковый турнир. Действие было красочным и немного суматошным. Приехали знаменитые лучники со всего королевства. Парад украсили флагами, и королевский фаворит Майсер выхвалялся перед пажами, что завоюет главный приз. Я в этом почему-то сомневался.
   Пока шли все эти приготовления, я отправился побродить в город. Тем более, что по слухам должен был прибыть Бертольд Браун, мой знаменитый земляк, о котором уже тогда ходили легенды. Мне хотелось встретиться с ним и познакомится, на тот случай, если кому-нибудь придет в голову расспросить меня о нем. Потолкавшись в толпе, я нашел подтверждение слухам и даже узнал, что Бертольд остановился в гостинице "Белый шлем". Я направился туда. Гостиница была скромной. Справившись у хозяина о Бертольде Брауне, я представился, как барон Ротлинбургский, и вручил ему золотую монету. Хозяин оказался понятливым и, окинув взглядом мои скромные одеяния, произнес:
  -- Барон Инкогнито! Никаких проблем, - он справился у помощника и направил меня в третий номер, где расположился Хромой Лучник, предупредив, что у него посетители.
   С посетителем я столкнулся, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Какой-то монах печально толкнул меня в плечо на узких ступенях и прошептал:
  -- Простите...
   Лица его я не разглядел, но внутренне содрогнулся. Я узнал голос, этот голос принадлежал Густаву. Он поспешил вниз, не оглядываясь. Посмотрев ему вслед, я поднял голову и увидел на верхней площадке фигуру Бертольда Брауна. Он тоже смотрел вслед монаху. Какой-то холодок пробежал у меня по спине, я начинал догадываться о причине этого визита, но поспешил отогнать эти мысли и произнес вопросительно:
  -- Бертольд Браун?
   Хромой Лучник вскинул на меня удивленные глаза и кивнул.
   Я представился как Юрген Тилль.
   Меня пригласили, и я вошел в третий номер. Мы поболтали немного и, похоже, понравились друг другу. Я вручил Хромому Лучнику шикарный колчан для стрел и сообщил о том, что поставил крупную сумму на его победу. Он поблагодарил, улыбнулся, и на том мы расстались.
   Это была обычная практика поощрения, и думаю, что не вызвал у него никаких подозрений. Но мне не понравилось, что во время нашего разговора с лица Хромого Лучника не сходила неясная тень. Если мои предположения были верны, то он находился в опасности. Я опасался, что он принял предложение монаха, а смысл этого предложения в моем понимании был прост: победить в турнире и, получая приз из рук короля, убить последнего. Я знал, что Хромой Лучник мог это сделать, тем более, что способов было предостаточно. Тут и кинжал, и отравленный перстень, да все что угодно. Монахи ордена Святого Фомы умели подбирать кандидатов в наемные убийцы. К тому же Бертольд запросто мог отправить стрелу вместо мишени между глаз досточтимого монарха.
   Потом со мной стали происходить странные вещи. Оказавшись на улице, я побрел, куда глаза глядят, до тех пор, пока не очутился в пыльной неухоженной комнате, наполненной сладковатым запахом. Здесь проживала толстая и очень старая гадалка, одна из многих гадалок, проживающих в столице королевства. "Странные штуки выбрасывает судьба с фокусниками, ставшими баронами", - успел подумать я, как меня пригласили за занавеску.
   Я дал гадалке монету, и она забормотала что-то. А я продолжал думать о Бертольде.
  -- Что хочешь узнать? - спросила меня эта женщина. - Прошлое, будущее?
  -- Будущее, - твердо ответил я. - Скажи, кто победит в турнире лучников? Я хочу поставить деньги на победителя.
   Гадалка не удивилась и стала зажигать свечи.
  -- Не спеши, человек, - сказала она, - дай мне свою руку. Без прошлого будущего не бывает. Я хочу видеть твои линии. А потом я дам тебе эту стрелу и она...
   Гадалка взяла меня за руку и поднесла к ней свечу, долго смотрела на нее, а потом вдруг неожиданно закричала:
  -- Прочь! Прочь! Уйди! Ты дьявол!...
   Свеча упала и погасла.
   "Вот те раз, - подумалось мне, - я еще и дьявол". Я попытался успокоить бедную женщину, но она, похоже, была в истерике.
   Мне оставалось только уйти, но и уходя, я слышал ее всхлипы и гневные слова, обращенные неизвестно к кому:
  -- ...кровь прольется, горе мне...Дьявол...
   Я ушел, не оборачиваясь, потому что пора было во дворец. Мои новые друзья ждала меня, чтоб их всех...
  
  

* * *

   Первый день турнира прошел спокойно, участников было много, и потому поначалу выступали только новички. Мы сидели на импровизированной трибуне и, зевая, наблюдали за происходящим. Королевы не было, Феликс тоже позевал минут двадцать и удалился. Хромой Лучник даже не показался из своего шатра, и даже не произвел пристрелки. Я от нечего делать рассматривал толпу простолюдинов и пытался вычислить монахов из ордена Святого Фомы. Но это было бесполезное занятие.
   На второй день было веселее. Трибуны оцепили усиленные наряды стражи, к гвардейцам добавили полицию и солдат-латников из специального отряда дона Клименте - позже Ирма упразднила этот отряд, оставив для охраны дворца только гвардию. Латники стояли вперемежку с гвардейцами и страдали от жары больше, чем те. На головах у них были глухие начищенные шлемы, смотрелись они, конечно, здорово, но каково им было париться в этих консервных банках!
   Появились Ирма и Феликс, как ни странно вместе, но ничего не поделаешь - этикет, к тому же на турнир подъехали иностранные гости. Джакопо находился непосредственно справа от короля, Луиза-Фернанда - слева от королевы. Я был в компании пажей. Феликс дал сигнал к началу действа. Я посмотрел на королеву, она смотрела на стрельбище, потом повернула голову в мою сторону, и наши взгляды на миг встретились. Какое-то презрение было в ее взгляде, почувствовав, что краска заливает мое лицо, я потупил взор.
   Не буду утомлять перипетиями турнира, скажу лишь то, что в финал вышло четверо. Одноглазый Рей, Бородатый Чак, Херберт из Королевской гвардии и, разумеется, Бертольд Браун. Выхвалявшийся красавчик Майсер отсеялся где-то в середине турнирной дистанции. После первой серии отсеялся Чак, после второй - Херберт. Я видел, что король раздосадован, он делал на него ставку. Ирма сохраняла спокойствие, по всему чувствовалось, что ей не по себе здесь.
   Для выявления победителя установили одну мишень, и отнесли ее метров на тридцать от предыдущих. Стрелкам выдали по одной стреле. Если оба попадали в центр, мишень передвигали еще на пять шагов и снова давали по одной стреле, и так до промаха.
   Бертольд уложил стрелу точно в центр. Я видел, как одноглазый Рей что-то выговаривает своему помощнику. Неужели занервничал? Рей натянул тетиве, и его стрела расколола стрелу Хромого Лучника. Он торжествующе расхохотался. Бертольд излучал спокойствие.
   Мишень передвинули, теперь первым стрелял Одноглазый. Он натянул тетиву, она лопнула. Зрители издали вздох разочарования. Я усмехнулся, похоже на штучки Тонкого мира! Бертольду давали шанс при прочих равных. Замена тетивы, или лука, дело неблагодарное, тем более, что пристреливать новое оружие по правилам не разрешалось. Рей изрыгая проклятия в адрес арбитров, подошел к позиции, сделал выстрел, плюнул и ушел в шатер - стрела еле-еле зацепила край мишени. Теперь для победы Бертольду было достаточно просто попасть в мишень. Королю уже приготовили приз, для вручения его победителю, когда Хромой Лучник выкинул коленце, такое, что я чуть с трибуны не свалился орт изумления. Он сделал свой выстрел, и его стрела расщепила напополам стрелу Рея, торчащую у самого края мишени. Бертольд Браун играл с Одноглазым, как кошка с мышкой!
   Из шатра выскочил только что вошедший туда Рей и замахал кулаком в сторону Бертольда. Тот стоял, опираясь на лук, и улыбался, он давал противнику шанс. Мишень передвинули. Хромой Лучник послал стрелу точно в центр и сделал приглашающий жест Одноглазому.
   Тут я впервые увидел, как у Рея действительно трясутся руки. Разумеется, то, что он проиграл, было уже ясно всем, даже и ему. Последняя стрела даже не попала в мишень, Рей сломал свой лук и зашвырнул его в гудящую зрительскую толпу.
  -- Слава Бертольду Брауну! - разносилось над стрельбищем.
   Заиграли фанфары. Король принял приз в виде большого серебряного блюда и, прикрываясь им как щитом, ждал победителя.
   Я стал протискиваться ближе к Феликсу, зная, что сейчас может случится непоправимое.
   Бертольд спокойно поднимался по лестнице, лицо его было бледным и сосредоточенным. Я пробрался к Джакопо с другой стороны. Вокруг сомкнулись людские тела. Наконец, мне удалось дотянуться до плеча Королевского Постельничего, он удивленно повернулся ко мне, и я шепнул одними губами:
  -- Пусть он передаст приз ей! - в глазах Джакопо мелькнул ужас, он все понял.
   Дальше меня оттеснили, и я не видел, как Феликс, услышав то, что шепчут ему на ухо, неожиданно передал блюдо Ирме, как она, удивленно взглянув на него, приняла этот приз, как два пажа отгородили Феликса от победителя.
   Увидел я уже только удивленные глаза Бертольда Брауна, когда вместо вручения приза, его вдруг схватили с двух сторон два стражника-гвардейца, а третий, оказавшийся начальником полиции, разорвал на Бертольде камзол и вытащил из рукава лучника отточенное тонкое лезвие.
   Народ шарахнулся как от молнии, кто-то визжал. Но на этом дело не закончилось. Вдруг один из латников, стоявших в оцеплении, как обезумевший, с криком "умри!" принялся тяжелым мечом прокладывать дорогу к отступающему королю. У него не было ни единого шанса, это было понятно. Монахи, для страховки, внедрили в оцепление своего человека. Страховка не сработала.
   Когда его убили и сняли шлем, я увидел лицо - то был молодой человек лет тридцати, - это лицо часто встает у меня перед глазами.
   Гадалка оказалась права, кровь монаха была и на моих руках. Воистину, без прошлого нет будущего, но мне кажется, что бывает и наоборот.
  
  

* * *

  
  
   Казнь Хромого Лучника была назначена на завтра пополудни. Его заточили в подвал и пытали всю ночь. Разумеется, он не сказал им ничего. Я не мог допустить, чтобы этого человека казнили. Хотя бы в этой сказке он был обязан выжить. И я пошел к Фердинанду.
   Фердинанд был потомком старого Хенгмена, Королевский палач с родословной. Его не любили, это были издержки профессии, но был он честным малым. Просто по долгу службы иногда рубил людям головы. Только и всего. Фердинанд был тяжело болен. Я это знал, и он это знал. Он всегда боялся умереть внезапно. Его педантизм возмущался против этого факта всем своим существом. В Реальном Мире, до того как его заколол Джакопо, Фердинанд жил с единственным не дающим покоя вопросом: когда? Он привел в порядок все свои дела, подготовил учеников, но странная болезнь играла с ним, то затухая, то обостряясь. Когда-то он сказал мне: "Я с удовольствием умер бы сегодня, но при условии, что кто-нибудь пришел бы и сказал: "Фердинанд, сегодня!" А смерть крутится вокруг меня, виляет подолом, что девка, и ни да, ни нет. С ума от этого можно сойти". С ума он не сходил, а просто напивался, но становился еще трезвей.
   Фердинанда я разыскал в столовой, он ужинал, как всегда в одиночестве. Я дождался окончания трапезы и подстерег его в коридоре, а потом пошел следом. Убедившись, что он идет к себе, я опередил Фердинанда, спрятался в его комнате, благо двери свои он никогда не запирал - мало, кто желал попасть в комнату Королевского палача. Ко всему человеком он был суеверным, и потому, дождавшись, когда Фердинанд уляжется под одеяло, прочитает молитву и станет засыпать, я начал действовать. Прочувствовав момент, когда сознание Фердинанда еще не выключилось, а подсознание не включилось, я загробным голосом позвал его из-под кровати.:
  -- Фердинанд!
   Он лежал, очевидно, соображая, снится ему это или нет. Я повторил свой призыв, стараясь особо не шуметь.
   Он отозвался:
  -- Кто зовет меня?
   В свое время о своих ночных кошмарах он рассказывал мне подробно, потому все роли я знал:
  -- Смерть, смерть, смерть... - трижды произнес я.
  -- А, это снова ты, убирайся! - слабо простонал Королевский палач.
  -- Нет, не уйду, - отвечал я, - сегодня у нас с тобой особый разговор.
  -- Уйди, прошу тебя, мне завтра работать, о Боже! - зевнул Фердинанд.
  -- Именно потому я и не уйду, - настойчиво проговорила смерть. - Завтра ты станешь моим оружием, моей правой рукой. Завтра ты принесешь мне жертву, и я отблагодарю тебя за это. Заранее...
  -- Уйди, или забери меня, только не мучь, - простонал палач.
  -- Заберу, - пообещала я, - но позже. В награду я могу сообщить тебе срок, твой срок!
   Кровать скрипнула, Фердинанд вскричал:
  -- Когда?
   Я назвал ему точный срок.
   Он замолчал на время, потом заметался как в бреду:
  -- Боже, спасибо, я не думал, что так много! Что мне сделать, чтобы отблагодарить тебя?
  -- Утопи этого человека немедленно, - завизжал я тонким голосом, - немедленно! Я хочу, чтобы он утонул!
   Фердинанд вскочил как ошпаренный. Пометавшись по комнате, он напился воды, долго сидел на стуле, потом начал одеваться и тихо вышел. Я выждал немного и последовал за ним.
   Фердинанд направлялся по коридорам в сторону подвалов, где пытали Бертольда Брауна.
   Пока что мне оставалось только ждать. Я знал по рассказам по рассказам палача, что являвшаяся ему смерть иногда давала советы относительно методов казни отдельных личностей, и это страшно его нервировало. Но он старался по возможности следовать этим советам, а если не получалось, то страшно переживал по этому поводу. Теперь по моим расчетам он должен был добраться до камеры, где пытают Хромого Лучника, по окончании пытки приказать своим помощникам, участвующим в ней, убедить начальника полиции, что клиент мертв, вынести тело из замка и утопить его в ближайшей реке. Это было элементарно, так как при жизни Феликса преступников, умерших под пыткой, обычно топили как котят.
   Помощники Фердинанда боготворили своего наставника и были всегда ему преданы от пяток до макушки. К тому же знали, что ему изредка была присуща некоторая блажь: выступать в роли спасителя своих потенциальных жертв. Хотя на самом деле он таким образом пытался задобрить смерть.
   Ожидая развязки событий, я поспешил к одному из запасных выходов, зная, что если в течение часа Фердинанд не появится, то Хромого Лучника уже не спасет никто.
   Фердинанд появился через сорок минут. Два его помощника тащили неподвижное тело Бертольда, замотанное в плащ. Фердинанд нес веревки. Они молча связали тело и бросили груз в телегу, после чего телега, поскрипывая, покатилась в сторону реки. Я вскочил на коня и поспешил наперерез. Встретить их я собирался во всеоружии на берегу. Самым опасным был Фердинанд, помощники тоже были не подарки, но на счет них я не беспокоился.
   Когда телега остановилась в глухом месте, я неожиданно выехал из кустов и заорал дурным голосом:
  -- А ну, стоять, не двигаться! Разбойники!
  -- По королевскому поручению! - откликнулся Фердинанд, голос его, правда, был не очень тверд.
  -- Разберемся! - напыжился я, нахлобучивая шляпу на глаза. - Кто такие?
   - Судебные исполнители, - отрекомендовался один из помощников.
  -- Кто старший? - спросил я.
   Фердинанд молчал, ему по предписанию не должно было здесь находиться. Утоплением трупов должны были заниматься помощники, присутствие при этом Королевского палача было, как бы это лучше сказать, не желательно. Он это понимал.
  -- Судебный исполнитель Пин, - представился один из помощников.
  -- А почему вас трое, хотя по королевскому указу должно быть два? - голос мой был грозен как дамоклов меч.
   Похоже, они струсили.
  -- Чье тело у вас в телеге? - спросил я, как будто смягчаясь.
  -- Государственный преступник, - ответил Пин.
   Я спешился и подошел поближе к телеге, разрезав мешковину, я увидел лицо Бертольда, он был все еще без сознания. Я незаметно подсунул ему нашатырь, и он застонал.
  -- Э... да я вижу, тут собрались обманщики! - произнес я.
   Все трое стояли нахохлившись. Они без труда могли бы убить меня и отправить следом за Бертольдом, но, будучи людьми долга да к тому же на государственной службе, не могли себе этого позволить. За такую птицу как я по голове бы не погладили. Слава Богу, они меня не знали, но я дал им это почувствовать. Великий Космос! Как бы мне сейчас пригодился гипноз.
  -- Что будем делать, господа? - произнес я. - Мертвец на самом деле жив, а значит, акция ваша является не захоронением, а убийством. Пожалуй, я вас арестую для начала, и направлю к Сэмюэлю Рику! Пусть он разберется в вашей профессиональной пригодности. Тьфу ты, уже убить как следует не умеют! Прыгайте в телегу и вперед!
   Трое замялись.
  -- Может быть, все уладим? - Фердинанд заискивающе подвинулся ко мне
   Я помолчал, потом поинтересовался:
  -- Каким образом?
   Палач протянул мне кошелек:
  -- Какая разница, стонет он, не стонет, все равно он уже труп, отправим его поплавать, и вам хорошо, и нам.
   Я взвесил кошелек на руке:
  -- Всплывет он у вас, груз легковат.
   Мне передали второй кошелек.
  -- Может быть, я и смогу что-нибудь для вас сделать, - промычал я невнятно, кидая кошелек в чересседельную сумку. - А ну-ка, вы, двое, прочь отсюда!
   Два помощника Фердинанда удалились, я поманил палача к себе и, что есть силы, врезал ему сапогом между глаз. Он рухнул как подкошенный. Быстро соскочив с седла, я кинул на спину животного стонущего Бертольда, а Фердинанда укрыл плащом. После чего опять вскочил в седло, и мы помчались со всей возможной скоростью.
   Только через пару верст я позволил себе содрать приклеенную бороду. Конечно, они будут молчать, но подстраховаться никогда не вредно.
  
  

* * *

   В ту ночь я отвез Хромого Лучника к одному отшельнику, знавшему травы. Он был хорошим лекарем и не болтал с людьми, предпочитая птиц. Он великолепно умел подражать кукушке и соловью, и никогда не отказывал в помощи нуждающимся.
   В столицу я вернулся поздно, и выяснилось, что меня разыскивает король. Я притворился пьяным, и когда пажи нашли меня в моей комнате, уже действительно был пьян. Они потоптались, потоптались да ушли. А мне вдруг ужасно захотелось спать.
   Проснулся я среди ночи оттого, что дико хотелось пить. Состояние было прескверным, я даже еще не начал трезветь. За водой я почему-то пошел на конюшню, может быть оттого, что мне снились лошади, не знаю. Старый Хенрик, он, по-моему, всегда был таким, спросонья вышел глянуть, кто это среди ночи пожаловал. Но, увидев мое состояние, ушел, ничего не сказав, видимо решив, что такая у Королевского фокусника блажь. Я разыскал свою лошадку, напился вдоволь воды из ее ведерка, и мне захотелось с кем-нибудь поболтать. Болтать было не с кем, и пришлось говорить с конем. Говорил я долго и нудно, я рассказывал коню про свою несчастную судьбу, про то, как дико болит у меня голова, какие дураки все люди и многое, многое другое. Изредка я прикладывался к бутылке, и когда лошадка согласно поддакнула мне, я воспринял это как должное. Из бутыли я хорошенько плеснул в ведро, коняка полакала немного, по-кошачьи облизнулась и сказала:
  -- Насчет людей, это здорово. Дураки они, как есть дураки! - голос у нее был точь в точь как у Леопольда.
  -- Мда? - я еще глотнул из горлышка. И глаза у лошади вспыхнули желтым кошачьим светом.
   Я уснул как убитый, и кони мне больше не снились.
  
  

* * *

  -- Откуда узнал ты, что этот Браун хочет меня убить? - спросил Феликс.
   Мы разговаривали в его кабинете, и уже половина бутылки была пуста.
  -- Иногда я чувствую странные вещи, - ответил я загадочно.
   - Чувствуешь? - мрачно повторил король. - Я чувствую, что ты не простой человек, Юрген Тилль. Тебе уже дважды удалось спасти мою жизнь. Зачем тебе это?
   Я пожал плечами.
  -- Я легионер, и служу тем, кто платит. Чем больше платят, тем больше я служу.
   Феликс посмотрел на меня испытывающе:
  -- Что ж, хорошо купить преданную собаку и знать, что она будет предана, хотя бы до того, пока полон твой кошелек.
   Он встал и прошелся по кабинету. Подошел к окну и долго смотрел на полную луну.
  -- Завтра мы уезжаем. Хочу, чтобы ты сопровождал меня...
   Сердце мое екнуло.
  -- Снова будет охота?
   Он странно глянул в мою сторону, а потом опять впился взглядом в лунный диск:
  -- Можно сказать и так...
  
  

* * *

   Мы приближались к Гробнице Трех Королей. Нас было двенадцать. Неподалеку от нее находился монастырь Пропавших Душ, самый ужасный из всех монастырей Королевства. О нем ходили страшные слухи, но я знал, что Феликса в отличие от Бога здесь чтили. Он не отпускал меня ни на шаг, к тому же я чувствовал, что за мной, в свою очередь, постоянно следят остальные участники игры.
  -- Заедем ненадолго к друзьям, - буркнул Феликс, поворачивая коня.
   Монастырь представлял убогое зрелище. Он был похож на древние развалины снаружи, но внутри преображался до неузнаваемости.
   Роскошь какая-то неуемная проглядывала во всем, и в одеждах монахов, и в окружающей обстановке. Нас ждали и провели в роскошный зал, увешанный дорогими полотнами в золоченых рамах, заменяющих иконы. Кстати, меня поразило то, что в монастыре я не увидел ни одного изображения святых и ни единого распятия. Он больше походил на дворец. Мы остались ждать, король уединился с настоятелем, никто не произнес ни звука. Через какое-то время король появился, один. И мы прошли в соседний зал, здесь было темно, и по кругу горели свечи, издающие странный запах.
  -- Что сейчас буде? - спросил я одного из пажей.
  -- Ритуал, - ответил он и приложил палец к губам.
   По знаку короля мы обнажили головы и стали на колени. Свечи разом погасли, и зал погрузился во тьму. Откуда-то повеяло жутким холодом, и кто-то произнес:
  -- Феррос, Кретос, Азмус...
   Я понял, что холод струится изнутри моей души. Меня окутала пелена безразличия, на какое-то время мне показалось, что сердце мое остановилось. Мы стояли так бесконечно долго, пока свечи не стали вспыхивать одна за другой. Также молча, мы поднялись, и по одному покинули зал, а после и монастырь.
   Объехав от него метров триста, король вдруг вздыбил коня.
  -- Свободны! - закричал он.
   Все поддержали его нестройным гулом голосов. Я тоже что-то кричал и вообще вел себя как сомнамбула, видя себя и всех словно со стороны. Было странное ощущение, что мозг мой словно бы раскололся пополам. Одна часть пыталась рассуждать трезво, а другая...другая - жаждала крови.
   И тут я не знаю отчего, но кто-то словно шепнул мне: "Дураки, как есть дураки!" Я прыснул, на меня недоуменно глянули, но промолчали. Я вдруг смог дышать. Все стало на свои места: я отключил половину мозга, желавшую крови, и другая половина дала мне сигнал: "Вот оно!"
   Дело в том, что меня мучил один вопрос давно. Почему Тонкий Мир, осуществляя контроль над всеми процессами и событиями Реального, да и Тождественного Миров, не мог проконтролировать эти поездки. Да просто все! Монастырь Пропащих Душ! Вот оно недостающее звено! Каким-то образом монахи его сумели ставить барьер, ограждающий прошедших ритуал от воздействия Тонкого мира. Тем самым, их поступки становились неподконтрольными для этих сил. Это - заклинание, произнесенное наоборот. Точно, я не мог ошибиться. Теперь предстояло пройти путь до конца и выяснить, чем занимался Феликс под защитой этого барьера. Тем более, что ждать оставалось, видимо, не долго, так как Гробница Трех Королей, монументальный мавзолей из кроваво-красного гранита, показался вдали.
   С одной стороны от гробницы была роща Девственниц. Почему ее так называли, никто не знал. Мы расположились в ней и стали ждать. Деревья казались нереальными в свете бледной Луны, сыростью пахло и тленом каким-то. Феликс, ухмыляясь, похлопал меня по плечу:
  -- Потерпи, я вижу, как чешутся твои руки. Дичь уже в клетке, сейчас начнем! - ноздри его хищно раздулись.
   Три всадника отправились к гробнице и вскоре вернулись, волоча за собой связанных людей. Тела их казались бесформенными, лица прикрыты. Их привязали к деревьям, сорвав одежду.
   Я обомлел, узнав Стока, его дочерей и малыша Ри.
  -- Узнаешь? - спросил Феликс, наслаждаясь моей реакцией. - Хороши, не правда ли, особенно этот малыш?
   У меня за спиной звякнуло железо, я оглянулся, Джакопо стоял с обнаженным клинком.
  -- Нет ничего приятней, чем вид человеческой смерти, - мечтательно произнес король. - Особенно, когда человек уходит из этого мира на твоих глазах, а ты остаешься живым и чувствуешь себя, по меньшей мере, королем, - он захохотал. - Но когда человека убивают, это скучно, - Феликс помрачнел, - гораздо приятней заставить эту человеческую свинью убить себя самостоятельно. Тут есть все: игра, интрига, острота и, главное, - он поднял вверх палец, - финал! Я ненавижу незаконченных пьес, во всем должен быть конец.
  -- Эй! - он обратился к артистам. - Ведь вы лицедеи! Сыграйте спектакль своему королю! Как там, - он пощелкал пальцами, - пред небом и землею...Тьфу ты, ненавижу поэзию.
   Он отъехал на несколько шагов и махнул рукой:
  -- Начинайте со старика!
   И вот я стоял и смотрел, как старику развязали руки и вручили короткий клинок. Пажи объяснили ему, что, если сейчас он не проткнет себе горло, то дочери его погибнут и будут обесчещены, и малыш Ри будет обесчещен.
   Король наблюдал за этим молча, кусая губы. Его кадык дергался от нервных сглатываний выступающей слюны. Сток колебался, я встретился с ним глазами, и он попрощался со мной и потом произнес:
  -- Простите, дочки, это все, что я могу сделать для вас, - и всадил клинок себе в горло.
   Феликс зааплодировал, Беатрис закричала, Ри заплакал. И только Марта смотрела прямо на короля, молча, с холодной яростью.
  -- Прелестно! -пропищал Джакопо. - Государь, давайте эту черненькую, уж больно она страшно смотрит на нас, мне прямо не по себе от ее глаз.
  -- Давай! - согласился Феликс и обратился ко мне:
  -- Хочешь поучаствовать, фокусник? А? Или займешься малышом?
   Я оцепенело молчал. Феликс прижался к моему уху влажными губами и прохрипел:
  -- А потом мы отправим их тела в монастырь, их будут там отпевать и похоронят по-человечески. Ты бы слышал, как красиво поют тамошние кастраты!
   В этот момент я принял единственное решение. Я укусил короля за нос, вцепившись в него как волкодав, я стащил истошно орущего Феликса с коня и сдавил его горло. Джакопо хотел ударить меня клинком, но я загородился Феликсом и проорал, что есть мочи:
  -- Я загрызу его раньше, чем ты успеешь сказать "аминь". Не теряя времени, я вытащил из-за пояса Феликса кинжал и, натурально, взял его в заложники, подцепив на кинжал королевский кадык.
  -- Развяжите этих людей! Ну, быстро!
   Пажи стояли, разинув рты, пришлось поторопить их, и они исполнили мой приказ.
  -- Марта! Садитесь на лошадей и уезжайте! - крикнул я.
   Марта кивнула и выполнила все как нужно, усадив Ри перед собой. Плачущая Беатрис последовала за ней. Они ускакали, а я остался. Можно было зарезать Феликса, но для того, чтобы покончить со всем этим, его смерти его смерти было мало. Теперь мне стало понятно все. Души самоубийц нашли дорогу в Потусторонний Мир. Эти души, зависшие между небом и землей, не могли примкнуть к Субстанции, и не могли остаться в Реальном Мире, и, обезумев от этой пытки, они открыли проход. Я представил себе, как велика была концентрация энергии в местах захоронения, и мне стало страшно.
   Их отпевали как обычных умерших и хоронили соответственно. Великий Космос, как страдали эти люди! Я должен был донести эту информацию хоть кому-то, но для этого надо вырваться отсюда, тем более, что сейчас я не существую даже для сил Тонкого Мира. Если бы не барьер, они бы услышали меня!
  -- Когда кончается действие ритуала? - спросил я Феликса.
  -- По-разному, - просипел он.
  -- Нужен дополнительный обряд?
  -- Да, - соврал король.
   Я это почувствовал. Чувства обостряются в подобных ситуациях, имейте ввиду на всякий случай. Я сильнее нажал на кадык.
  -- Нет, - уже честно ответил Феликс.
  -- Верю, - я покрутил его ухо, - теперь верю.
   Сколько же у меня времени? Ладно, будем выбираться!
  -- Эй, Джек! - я впервые позвал так Джакопо, и он вздрогнул, - Подведи мне коня и стой наготове. Оружие сложите в кучу вон у того дерева.
   Пока пажи выполняли мои указания, я внимательно следил за их действиями. Когда все было готово, я взял Феликса за волосы и, глядя прямо в глаза, произнес:
  -- Я дважды спасал твою поганую жизнь, не правда ли, - Он смотрел на меня, словно хотел запомнить навсегда. - Так вот, Феликс, только в сказках дают по три попытки. Последняя попытка мне не удалась, извини, - с этими словами я полоснул его ножом по горлу и выпустил голову из рук.
   Королевская кровь хлынула на бурую траву. После чего я вскочил на коня и умчался в направлении, противоположном Гробнице Трех Королей.
   Почему-то ужасно хотелось вымыть руки, наверное, потому, что к ним липли поводья.
   Меня даже не стали преследовать. Десяток шакалов, оставшихся без предводителя. Что за народ, никто даже не шелохнулся там, в роще Девственниц, чтобы спасти своего монарха. Хотя, конечно, своя рубаха ближе к телу, к тому же, они знали, что я неплохо метаю кинжалы, видимо, это тоже сыграло свою роль.
   Как там сказал мудрый Вудрок: "Соки земли стали другими?" Еще бы они оставались прежними. Проклятые ублюдки слишком много взяли на себя. Я не оправдываю самоубийц, обычных самоубийц, но я и не осуждаю их. В конце концов, вам дают жизнь, а вы уж сами распоряжаетесь ею. Но отберут ее у вас все равно те же, кто и дал. Может быть чужими руками, но назначенный срок и в указанном месте. Зачем брать на себя лишнюю обузу, выполнять чьи-то функции. Не лучше ли потратить время на более приятные вещи, чем всовывание собственной головы в неудобную петлю.
   Здесь же происходили вещи совсем другого рода, неестественные и не укладывающиеся ни в какие рамки. Выживший из ума маньяк развлекал себя и подобных ему уродов тем, что устраивал непотребные спектакли, принуждая совершать акт самоубийства людей, ни только не готовых к этому, но и всеми фибрами души не желающих это делать над собой. Можно ли осуждать Стока за это самоубийство? Ни в коем случае. Можно ли было осуждать других, нашедших свою незапланированную смерть в роще Девственниц? Каково им было прощаться с жизнью, не имея возможности даже сделать выбор: быть или не быть?
   Феликс умел находить аргументы в пользу "не быть", в этом ему не откажешь.
   И какую ненависть должны были испытывать эти души, какую энергетику они несли с собой, покидая этот мир!
   Нет, будь, что будет, но надо покончить со всем этим, во что бы то ни стало. Я безжалостно гнал коня и усилием воли старался не обращать внимания на свои окровавленные руки. Права была гадалка, будь она неладна, на все сто права!
  

* * *

   Я рассказал ей все. Ирма слушала, не перебивая. Я говорил долго, повторяясь, возвращаясь и, может быть, даже немного оправдываясь. Она должна была меня услышать, судьбу Королевства вручал я ей сейчас, и ее судьбу предсказывал. Я говорил ей о Законах Тонкого мира, о тождественности Вселенной, о величии и ничтожестве человеческой жизни. И о любви я ей говорил, но не в том смысле, в каком говорят поэты, а в первозданном смысле, о Любви и Разуме, о том, что все в этой жизни не вечно, кроме этих понятий, без которых многое теряет смысл. О том, что Разум бывает жесток, но Любовь спасает от этой жестокости, о том. Что Любовь бывает трагична и гибельна, но Разум помогает победить смерть и дает силы выжить. Долго я говорил, а потом королева вдруг подошла ко мне и, взяв рукав камзола, провела пальцами по бурым следам на нем и спросила:
  -- Это его кровь?
  -- Да, - ответил я.
   Она долго смотрела на эти пятна и думала о чем-то. Потом подняла на меня глаза и задала вопрос, который я ждал:
  -- Что мне делать со всем этим?
   Я сделал паузу, потом сказал:
  -- Прежде всего, сотри с лица земли монастырь Потерянных Душ, теперь ты сможешь это сделать, никто не помешает Великой Королеве навести порядок в своем Королевстве. Потом свяжись с монахами ордена Святого Фомы, они сами найдут тебя, я знаю, что так будет. Дальше монахи сделают все как нужно, у них есть специальные молитвы, которые нейтрализуют излишки опасной энергии, они знают ритуалы для правильного перезахоронения останков самоубийц. Если все будет сделано правильно, ход не откроется, а значит, то, что произошло в моем мире, у вас не случится.
  -- А ты уйдешь в свой мир? - спросила Ирма.
  -- Да, - ответил я твердо, - им там сейчас тяжелее, чем вам.
   Королева тяжело вздохнула. Я боролся с искушением заключить ее в объятия. Почему-то мне казалось, что ей хочется того же. Но фокусник не стал искушать судьбу и ставить эксперименты над собственной проницательностью.
  -- А ты сумеешь вернуться? - поинтересовалась королева, быстро глянув в мою сторону. Она отошла от меня на пару шагов, и теперь опиралась на инкрустированный старинный столик, на котором мы в Реальном Мире частенько сражались в шахматы с ее... не знаю, как сказать... с ней, короче.
  -- Фокус-покус, - ответил я, улыбаясь. У меня действительно был план.
   Через час я уезжал. Королева уже успела отдать ряд распоряжений, и воспрявшие придворные наполнили вымерший дворец своими голосами. Весть о смерти Феликса разнеслась довольно быстро.
   Ирма пошла меня провожать. Она хотела сама выбрать для меня лошадь. По пути к конюшне нам встретилась юная Николь, она была такая возбужденная и радостная, что грех было не залюбоваться ею.
  -- Ваше Величество, - она присела в легком реверансе, - извольте на секундочку заглянуть в комнату фрейлин.
  -- Что случилось? - Ирма вскинула брови.
  -- Случилось, еще и как случилось, - Николь захлопала в ладоши. - Ну, идемте же.
   Мы пошли. Николь щебетала, не умолкая:
  -- Сегодня утром Ваш садовник Карл нашел котенка! Из тех, Вы представляете! Он такой большой! Чем-то напоминает тигра. Просто прелесть! И мурлыкает так нежно.
   Войдя в комнату фрейлин, мы увидели его. Он лежал на парчовом покрывале и жмурился от удовольствия. Сама Луиза-Фернанда поила его молоком из золотой тарелочки. Это был настоящий Королевский Кот! Только еще малыш, но какой!
  -- Их не было при дворе лет двадцать, с той поры, как умер Реджинальд, последний Королевский Кот моего отца.
   Она не сказала "сдох", и это было правильно. Королевские Коты не сдыхают, они умирают. Но этому котику суждена была долгая жизнь.
  -- Назови его Леопольдом, - шепнул я.
  -- Я сделаю, как ты просишь, - кивнула Ирма. - Пускай будет Леопольд.
   Когда Хенрик оседлал мне лошадь и деликатно отошел в сторону, Ирма перекрестила меня и сказала:
  -- Знаешь, я немного завидую той, другой Ирме, Юрген Тилль. Кстати, как твое настоящее имя?
   Я подмигнул ей и прыгнул в седло:
  -- Называй меня Юрген Тилль, он мне нравится. А насчет Ирмы...Можно, я предскажу одну вещь?
  -- Говори, - королева смотрела на меня очень серьезно.
   И я, став серьезным, произнес негромко:
  -- Скоро ты встретишь своего Звездочета...
  -- Кого? - удивилась Ирма.
  -- Человека, который подарит тебе все звезды этого мира...
   Королева усмехнулась и протянула мне руку. Я прикоснулся к ней губами и услышал:
  -- Спасибо...
   Испытывая самые противоречивые чувства, я вынужден был откланяться и покинуть столицу.
  
  

* * *

   Я направился на север к Херменгильде. Именно она, а точнее, ее прообраз в тождественном Мире и должен был помочь мне вернуться в Реальный мир. Дело осложнялось тем, что Херменгильда Тождественного мира была в самом расцвете сил и таланта. С одной стороны, это было очень хорошо, так как энергия Ци, при помощи которой я очутился здесь, была велика, и, думаю, фее было не сложно направить ее в нужное русло. А с другой стороны, Херменгильда представляла серьезную опасность.
   Мне неизвестно было, в каких она отношениях была с Феликсом, скорей всего в никаких. Потому что , зная свою Херменгильду, я был в курс того, что фея считала себя пупом земли здесь, на севере, и , по возможности, кому ни попадя старалась это доказать.
   При жизни Феликса было неспокойно, тут Херменгильда творила все, что ей вздумается. Время от времени создавала своих монстров и отправляла их попугать соседей, чтоб не расслаблялись. Вообще-то, поэтому я в свое время и поставил для нее пресловутый барьер, ограничив свободу действий. Но сейчас я был обычным смертным, и полагаться мне приходилось только на свои честные глаза и удачное стечение обстоятельств.
   Вообще-то, насколько я знал эту даму, все у нее зависело от настроения, и я надеялся, что сразу она меня убивать не станет. Победит вполне естественный интерес типа: "А чего этот придурок сюда забрел?"
   На первом этапе меня это устраивало, а там, как карта ляжет. Пока я предавался этим размышлениям, приграничные районы кончились. Миновав последнюю заставу Королевства и предъявив конным лучникам, несшим там охрану границы, свои верительные грамоты, я, под их недоуменные и несколько сочувственные взгляды, покинул владения пресветлой королевы Ирмы. И, не спеша, двинулся в сторону гранитных скал и песчаных дюн навстречу встречу с феей Хрустального Ци, пожалев, что сегодня меня не сопровождает мой верный Джозеф, а малыш Леопольд, уже успевший освятить своим присутствием этот мир, и мурлыкающий сейчас в объятиях фрейлин, еще слишком слаб для подобной миссии.
  
  

* * *

   Я ехал открыто, не прячась, лишь про сторонам поглядывал внимательно. Дорога была знакомой и пустынной, никто не преследовал меня, никто пока и не встречал. Перевалив через песчаный холм, я в отдалении увидел блеснувшую в лучах заходящего солнца гладь озера, и черный замок на его берегу. Меня заметили, но никак не отреагировали. По-прежнему вокруг было пустынно и тихо.
   Подъехав к подвесному мосту, я лихо осадил лошадь и замер в ожидании. Через некоторое время мост опустился, и ворота чуть приоткрылись. Меня приглашали, и я воспользовался этим приглашением. Во внутреннем дворике полукругом стояли какие-то фигуры в черных доспехах, вооруженные с ног до головы. Я спешился и церемонно поклонился. Они оставались неподвижны как манекены. На психику это немного давило, но я был готов к подобной встрече и громко объявил:
  -- К Херменгильде, великой фее Хрустального Ци, по поручению.
   От кого и по какому поручению, я говорить не стал, пускай поломают головы. Немного загадочности никогда не повредит.
   Распахнулись еще одни двери, и я, оставив коня, проследовал через них внутрь дворца Херменгильды. Здесь было совсем не так, как в мой последний визит. Чувствовалось, что это замок могущественной феи, а не притон наркоманов. В интерьере поддерживалась четкость линий и подчеркнутая холодность. Преобладали хрусталь, серебро, белый мрамор. На этом фоне эффектно смотрелись неподвижные стражники вдоль стен и статуи из непонятного прозрачного минерала. Возможно, это был обычный лед, так как внутри дворца было довольно прохладно, если не сказать, что холодно.
   В зале, где преобладал перламутр, на троне из слоновой кости восседала великая фея. Бросив на не один только взгляд, я понял, что у нее хандра. И мне стала ясно, чем была вызвана окружающая меня обстановка.
   Херменгильда развлекалась, и мой визит был очень кстати. В моем лице фея получила благодарную публику, перед которой можно было немножко повыкобениваться. Ну и ладно, как говориться, любой каприз за ваши деньги. Я решил немного ей подыграть, сделал вид, что ошарашен всем этим великолепием, всплеснул руками и замер в глубочайшем поклоне, не смея поднять глаза на хозяйку замка.
   Она выдержала томительную паузу, а потом и милостиво произнесла:
  -- Довольно, можешь говорить...
   Я выпрямился и стал расшаркиваться всеми известными мне способами. Херменгильда с интересом наблюдала за моими телодвижениями, а потом с интересом спросила:
   - У вас там все такие?
  -- Где? - я замер в позиции под названием "Не соблаговолите ли Вы объяснить, где тут у вас сортир?"
  -- Ну, там, откуда ты явился... - фея поморщилась и щелкнула пальцами.
   Я еще разок подмел шляпой перламутровый пол и представился:
  -- Юрген Тилль, фокусник из Дегергардена.
  -- Хм, - Херменгильда поправила браслет черного жемчуга, - фокусник? Манеры у тебя...
  -- Виноват? - я осклабился.
   Херменгильда зевнула:
  -- Говори, чего уж у тебя...
   И я заговорил:
  -- Прошу простить меня за мой неожиданный визит, клянусь, если бы не глубочайшее почтение к могущественной фее Хрустального Ци, которое испытывает Ваш искренний поклонник, и ни с чем не сравнимое уважение...
  -- Короче, - еще раз зевнула Херменгильда, но было видно, что вся эта комедия доставляет ей удовольствие.
   Я умолк, а потом произнес робко:
  -- Видите ли, Хрустальная фея, я по роду своих занятий фокусник, и искусство мое требует постоянного совершенствования. Я ни в коей мере не желаю Вас обидеть своей просьбой, но умоляю вас показать мне что-нибудь из Вашего... э-э-э...арсенала. Люди так много говорят о вашем умении творить чудеса, что я жизнь готов отдать за то, чтоб воочию убедиться в том, что...
   Фея расхохоталась:
  -- Чудеса? Люди говорят? Да, рассмешил ты меня, фигляр. Ладно. Но хочу предупредить тебя, я дорого беру за уроки. Покажи сначала, что умеешь ты.
   Я снова раскланялся и стал развязывать свой мешок. Трудился я около часа, пот побежал у меня по спине от напряжения, несмотря на холод внутри дворца. Я поиздевался над карточной колодой, извлекал предметы из воздуха, немного подышал пламенем, метнул пару кинжалов и в заключение немного поэкспериментировал с бедным кроликом, как он бедняга не задохнулся в своем ящике, для меня до сих пор является загадкой.
  -- Ага, - сказала Херменгильда в конце представления, - и ты надеялся меня этим удивить?
  -- Ни в коем случае, - отвечал Юрген Тилль, тяжело переводя. - Я хотел лишь выслушать Вашу рецензию, ибо интересно мне, насколько ценно то, что я делаю, в глазах истинного мастера иллюзий.
   Комплимент пришелся ко двору, фея смягчила строгий взор и произнесла:
  -- Конечно, люди в восторге от твоих фокусов, я уверена в этом, но знаешь, как там тебя?
  -- Юрген Тилль - подсказал я.
  -- Ага, - опять кивнула Херменгильда, - все, что ты показал мне, это... - она скептически поджала губы. - Смотри!
   Херменгильда сделала легкий взмах рукой, и из центра зала вдруг забил чудесный фонтан. Он искрился и переливался всеми цветами радуги, и потом разом иссяк, не оставив и следа.
  -- Видишь?
   Я оцепенело, с восхищением глядел на фею.
  -- Научите меня этому, прошу вас!
   Херменгильда загадочно смотрела на меня:
  -- Что дашь мне в замен, фокусник?
  -- Все! Жизнь мою, душу, все, что пожелаете!
  -- Боже, как же люди ценят свою ничтожную жизнь! - Херменгильда подняла к небу глаза. - Как что, так сразу, жизнь возьми, душу возьми, - она скривилась. - Не нужно мне это, понимаешь, фокусник. Скучно мне, вот в чем все дело! Развесели меня, а?
   Я сделал вил, что растерялся:
  -- Развеселить? Что ж, попытаюсь.
   Херменгильда с улыбкой смотрела на меня. А я сделал вид, что мучительно соображаю, потом уселся на свой ящик и произнес:
  -- Не знаю, развеселит ли это Вас, но я расскажу одну историю, случившуюся в недалеком будущем с одной могущественной феей.
   И я начал свой рассказ, на его протяжении фея то краснела, то бледнела, то нервно царапала подлокотники своего трона. А я рассказывал ей про скучающую фею, и про Звездочета ей рассказывал, и про то, как они не поладили в один прекрасный день, и про то, как Звездочет сковал эту фею барьером, и про то, как мучилась она. И про то, как травку покуривать начала, и опиумом баловаться, и как проклятие снизошло на Королевство, и как былое могущество феи сошло на нет. И как наказали Звездочета за ослушание, и как накрепко связались их судьбы. Все это я преподнес, как увиденный мною сон в одну из лунных ночей.
   Потом я умолк и стал наблюдать за феей.
  -- Сновидение, говоришь? - произнесла она почти шепотом, шепот зловещий у нее получился тем не менее. - Ох, и не прост ты, Юрген Тилль. Дай-ка я гляну на тебя...
   Она подняла левую руку, и из указательного пальца ударил тонкий луч, он вошел в меня и сломался. Так продолжалось пару минут, я чувствовал, что меня изучают и выворачивают наизнанку. Потом Херменгильда задумчиво сказала:
  -- Ты не принадлежишь нашему миру. Значит, все это правда.
   Я церемонно поклонился.
  -- И ты хочешь с моей помощью вернуться?
   Я снова поклонился.
  -- Но тебе же не вернули еще твоих способностей?
  -- Пока нет, - вздохнул я. - Но, думаю, вернут, когда я в том мире закончу свою миссию.
  -- И ты выполнишь свое обещание по отношению к той фее?
  -- Да.
   Она произнесла заклинание.
  -- Что ты делаешь, - успел крикнуть я и оказался на узкой площадке над обрывом.
   Слева, обдавая меня жаром, стояла стена пламени. Справа на дне ущелья бурлили смертоносные волны, я почему-то знал, что там кишмя кишат акулы и спруты. Я поднял глаза вверх и не увидел неба, стальной панцирь заменял небосвод. Потом со стороны пламени появилась гигантская ящерица размером с аллигатора и стала двигаться ко мне, хищно разевая зубастую пасть. Зубы там были еще те. Мало не покажется. Потом все исчезло, и я снова очутился в перламутровом зале.
  -- Понравилось? - поинтересовалась фея.
  -- Барахло, - ответил я.
   Херменгильда засмеялась.
  -- Я хотела показать тебе, что будет с тобой, если ты не выполнишь обещания, Звездочет, - почему-то она решила называть меня так. - Что ж, прощай, Юрген Тилль!
  -- Смотри еще, - сказала фея и щелкнула пальцами.
   Посреди зала появился стражник в черных доспехах. Фея снова щелкнула пальцами, и рядом с первым стражником возник второй. Они были похожи, как две капли воды.
  -- А сейчас приготовься, будет немного больно!
   Она что-то проговорила и еще раз щелкнула. Дикая боль пронзила мой мозг. Я инстинктивно закрыл глаза, а когда открыл их, то увидел зеркало. В этом зеркале находилось мое отражение. Я удивился, почему у зеркала нет рамы, и лишь потом сообразил, что не нужна она, эта рама, ибо напротив меня стоял еще один я, только и всего. Совершенно дикое ощущение.
  -- Ты, так или иначе, должен был прийти в этот мир, - сказала Херменгильда, - хочу, чтоб в этом мире ты оставался под моим контролем, так будет спокойней. Тебя я отправлю назад, но знай, что связь твоя с двойником будет неразрывна. И если что-нибудь будет не так...
   Мы переглянулись со Звездочетом номер два и подмигнули друг другу. Вообще-то он мне понравился, и почему-то я порадовался за здешнюю Ирму, похоже, мое предзнаменование начинало сбываться.
   А потом...потом я очутился в Реальном Мире. Это я понял потому, что напротив меня, не на троне правда, а на мягком диванчике, сидела немного помятая Херменгильда в небрежно запахнутом халате. А за плечи ее обнимал никто иной, как бесстрашный рыцарь Джозеф, собственной персоной, немного смущенный, но в то же время радостный и взлохмаченный.
  -- Наконец-то, - сказал Джозеф, выпуская из объятий Хрустальную фею.
   Та хрипло рассмеялась:
  -- Явление блудного Звездочета!
   Я, не спеша, набил трубку и подумал: "В принципе ничего удивительного. Каждый имеет право на свой кусочек счастья, но уж воистину, не знаешь, где найдешь, где потеряешь".
  -- Пошли, поговорим, - предложил я рыцарю.
   Он, наконец, отлепил свой зад от дивана и поплелся со мной в соседнюю комнату.
  -- Удачно? - поинтересовался Джозеф.
  -- Ну, не так как у тебя, но более-менее, - ответил я, прищурившись, разглядывая рыцаря.
  -- Понимаешь, - он озадаченно почесал затылок, - она вообще-то всегда мне нравилась. Ну, не такая она, как другие...
  -- Да уж, - вздохнул я.
  -- А что? - Джозеф заходил по комнате. - Ты знаешь, чего мне стоило поднять ее на ноги, тьфу ты, нет же у нее ног. Как же сказать? Да черт с ними, со словами. После всего, что с ней произошло - знаешь, как это было трудно - ну, я и привязался к ней, что ли...
   Я задумчиво курил, потом выбил трубку и сказал:
  -- Все правильно, Джо, все правильно. Мы любим то, во что вкладываем душу. Ты останешься с ней здесь?
  -- Не знаю, - рыцарь развел руками, - она еще очень слаба. Пока побуду, а так видно будет. Ты снимешь барьер?
  -- Теперь, да, - кивнул я. - Но чуть попозже, сначала нужно закончить одно дело
  -- Ты выяснил все?
   Я молча кивнул.
  -- Тогда езжай, она ждет тебя в столице. У нас тут тоже много чего произошло.

* * *

   Это было обыкновенным избиением беспомощного противника. Зомби бестолково топтались на месте, окружив своими телами трон, и солдаты Ирмы уничтожали их сотнями. Но сначала был артобстрел, потом взорвали пороховые заряды, а потом войска пошли на штурм.
   Когда Дюбуа со своими гвардейцами прорвался в главный зал и очистил его от нелюдей, он увидел Феликса. Король безучастно восседал на троне, корона валялась у его ног, верхняя часть черепа была снесена начисто, но руки все еще сжимали скипетр.
  -- Убрать! - приказал Дюбуа и отвернулся, чтобы не видеть, как поверженного монарха будут тащить по ступеням. Нет ничего более жалкого, как вид былого величия, низвергнутого со своего пьедестала.
   Королеву я разыскал в полевом шатре на холме в окрестностях столицы. Меня пропустили мгновенно, видимо, Ирма сделала соответствующие распоряжения на случай моего прибытия. На ней был гвардейский камзол и кавалерийские сапоги. Она что-то говорила своим военным, которые внимали ее словам, рассматривая разложенные на походном столе карты.
   Я остановился на входе, и наши глаза встретились. Она не сказала нас лова, я улыбнулся.
  -- Оставьте нас, - произнесла Ирма, и военные покинули шатер.
   Ирма села на стол и, закинув ногу за ногу, обняла колено руками, продолжая все так же молча глядеть на меня.
   Я уселся рядом и легонько потерся головой о ее плечо.
  -- Сколько можно шататься? - спросила она, наконец.
   Я закрыл глаза и сказал:
  -- Как говорит мой друг Леопольд, сколько волка не корми, а своя рубаха ближе к телу.
   Ирма усмехнулась:
  -- Есть будешь, волк?
  -- Буду, я теперь все буду, - ответил я, обнимая свою королеву, а потом некстати спросил. - Послушай, а когда ты впервые увидела меня, ты действительно сразу решила, что это судьба, или как?
  -- Или как, - ответила Ирма и повалила меня на стол, - у нас полчаса, бродяга!
   "Приказы королевы не обсуждаются, а выполняются", - подумал я прежде, чем меня лишили этой возможности.
  
  

* * *

   Мы стояли в роще Девственниц и слушали, как ветер шумит в кронах деревьев. Эксгумация завершилась, и последняя телега, груженная останками несчастных жертв, скрылась из виду. Монастырь Пропащих Душ был разрушен, правда, ни настоятеля, ни его приближенных на месте не оказалось, но это было уже неважно. Орден Святого Фомы взялся за работу и работу эту делал на совесть.
   Ко мне подошел Густав и сказал:
  -- Пора, здесь мы закончили все.
   Я кивнул и направился к стоящим поодаль лошадям. Где же это место? Кажется, тут. Не знаю почему, но я наклонился и пошарил в траве, что-то блеснуло. Я поднял блестящую позолоченную пуговицу.
  -- Плохая примета. Оставь ее здесь.
   Я последовал его совету.
  -- Он умер на этом месте? - спросил монах.
  -- Кажется, да.
   Густав положил ладонь на мое плечо.
  -- Не ищи призраков в этом мире, они сами найдут тебя, если так будет угодно Всевышнему, а пока мертвым - мертвое...
  -- А живым - живое, - отозвался я.
   На обочине дороги стоял фургончик, запряженной парой лошадок. На крыше сидел симпатичный темноволосый юноша и играл на флейте. Рядом сидела красивая девушка в простеньком светлом платье. Чуть поодаль, глядя на нас, стоял мужчина и рядом с ним две женщины. Юноша тоже смотрел в нашу сторону, но я знал, что его широко раскрытые глаза не видят. Я все же помахал им рукой и улыбнулся. Девушка засмеялась и ответила мне, юноша продолжал играть.
   "Живым - живое", - снова пришло на ум, и мы продолжили свой путь.
  

* * *

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   37
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"