Литвин Виталий Владимирович : другие произведения.

Ал. Блок. Пузыри земли. Прочтение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Попытка отследить сюжет книги Блока "Пузыри земли"


   ПРЕДИСЛОВИЕ
  
  
   "Том II".
   Ал. Блок. Из письма Андрею Белому:
   "...мне необходимо ответить Тебе, как самому проникновенному критику моих писаний, - это то, что таков мой путь, что теперь, когда он пройден, я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе - "трилогия вочеловечения" (от мгновения слишком яркого света - через необходимый болотистый лес {"Нечаянная Радость" - книга, которую я, за немногими исключениями, терпеть не могу. } - к отчаянью, проклятиям, "возмездию" и... - к рождению человека "общественного", художника, мужественно глядящего в лицо миру, получившего право изучать формы, сдержанно испытывать годный и негодный матерьял, вглядываться в контуры "добра и зла" - ценою утраты части души). Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить темные силы - и уронил их на себя..."
  
   Андрей Белый. Из статьи "Александр Блок. Нечаянная Радость. Второй сборник стихов":
   "Да ведь это не "Нечаянная Радость", а "Отчаянное Горе"! В прекрасных стихах расточает автор ласки чертенятам и дракончикам. Опасные ласки! Ведь любой дракончик может вытянуться в настоящего дракона (туманы, как известно, растут). Рыцарь Жены всегда -- в борьбе с Драконом. А вот превратился Дракон в дракончика, и поэт его пожалел: пожалел и пригрел. Помнит ли он, что с нечистью шутки плохи?
      Но, сбросив с себя идейный балласт, поэзия А. Блока расцвела махровым, пышным цветком!
      Второй сборник стихов А. Блока интересней, пышнее первого. Как удивительно соединен тончайший демонизм здесь с простой грустью бедной природы русской, всегда той же, всегда рыдающей ливнями, всегда сквозь слезы пугающей нас оскалом оврагов, -- соединен в бирюзовой нежности просвета болотного, в вечном покое зеленых мхов. И нам страшно этого покоя: зачем эта нежность, когда она - "прелесть", наваждение."
  
   В 910 году Блок осмысливал свой путь и в ответ на доклад Вяч. Иванова "Заветы символизма", выступил со своим докладом "О современном состоянии русского символизма". Это, наверное, единственная теоретическая, литературоведческая, философская работа Блока. Ибо "Прямая обязанность художника - показывать, а не доказывать". Стихи поэт должен писать, а не рассуждать о них!
   Об этой работе я уже писал ("Александр Блок. О современном состоянии русского символизма. Прочтение."), но приведу и здесь отрывок из неё, впрямую связанный со Вторым томом Ал. Блока. Тома антитезы русского символизма.
  
   "Буря уже коснулась Лучезарного Лика, он почти воплощен, то есть - Имя почти угадано."
   Это ещё теза. Дальше, в следующем предложении - "антитеза", другая теза, другая тема, другое явление, которое противостоит первому - "тезе".
   "Предусмотрено все, кроме одного: мертвой точки торжества. Это - самый сложный момент перехода от тезы к антитезе, который определяется уже a posteriori...
   [термин книги Э. Канта "Критика чистого разума". Википедия:
   ? априорные суждения (лат. a priori) не нуждаются в опытной проверке своей истинности,
   ? для апостериорных (лат. a posteriori) необходима эмпирическая верификация. ]
   ...и который я умею рассказать, лишь введя фикцию чьего-то постороннего вмешательства (лицо мне неизвестно). Вся картина переживаний изменяется существенно, начинается "антитеза", "изменение облика", которое предчувствовалось уже в самом начале "тезы". События, свидетельствующие об этом, следующие.
   Как бы ревнуя одинокого теурга к Заревой ясности, некто внезапно пересекает золотую нить зацветающих чудес; лезвие лучезарного меча меркнет и перестает чувствоваться в сердце. Миры, которые были пронизаны его золотым светом, теряют пурпурный оттенок; как сквозь прорванную плотину, врывается сине-лиловый мировой сумрак (лучшее изображение всех этих цветов - у Врубеля) при раздирающем аккомпанементе скрипок и напевов, подобных цыганским песням. Если бы я писал картину, я бы изобразил переживание этого момента так: в лиловом сумраке необъятного мира качается огромный белый катафалк, а на нем лежит мертвая кукла с лицом, смутно напоминающим то, которое сквозило среди небесных роз.
   Для этого момента характерна необыкновенная острота, яркость и разнообразие переживаний. В лиловом сумраке нахлынувших миров уже все полно соответствий, хотя их законы совершенно иные, чем прежде, потому что нет уже золотого меча. Теперь, на фоне оглушительного вопля всего оркестра, громче всего раздается восторженное рыдание: "Мир прекрасен, мир волшебен, ты свободен"."
  
   Вообще-то, имеем классический искус. "Ты - свободен!"? Свободен от чего? - от долга. Свободен от кого - от Лучезарной...
   Повторю, несмотря на сюрреализм "иллюстрации"... Впрочем - благодаря ему! Ибо сюрреализм - это "сверхреализм"! То есть реализм истинный. Так вот и здесь не идёт речь о красивых "поэтических" фантазиях. Это именно то, что Блок ощущал, что он чувствовал - то, что он видел:
   "...дело идет, разумеется, не об истории символизма; нельзя установить точной хронологии там, где говорится о событиях, происходивших и происходящих в действительно реальных мирах."
   ... происходивших и происходящих...
  
   Вот он из 18-ого года вспоминает о весне 901 года, об истоках этой антитезы: "После большого (для того времени) промежутка накопления сил (1-23 апреля) на полях моей страны появился какой-то бледноликий призрак (двойники уже просятся на службу?), сын бездонной глубины... К ноябрю началось явное мое колдовство, ибо я вызвал двойников".
   ... явное мое колдовство...
   И продолжим анализ 910-ого года:
  
   "Переживающий все это - уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками"), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент он скрывает, при помощи таких заговоров, какую-нибудь часть души от себя самого. Благодаря этой сети обманов - тем более ловких, чем волшебнее окружающий лиловый сумрак, - он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности - все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой - вздох моря, третий - аметист, четвертый - священного скарабея, крылатый глаз. Все это бросает господин их в горнило своего художественного творчества и, наконец, при помощи заклинаний, добывает искомое - себе самому на диво и на потеху; искомое - красавица кукла."
  
   Вот так.  Ещё раз:
   теза - из Вне, из космического Вне к юному поэту-теургу прорывается зов. И когда удостоверяются, что зов принят, ему   даётся сила;
   антитеза - юный теург становится демиургом, то есть теперь он не общается с "богами" (теургия), а творит новые - свои! - миры (демиургия), в которых добывает "все, чего   ни пожелает", то есть в которых он сам - бог. И он создает симулякр Звавшей - "красавицу куклу".
  
   "Итак, свершилось: мой собственный волшебный мир стал ареной моих личных действий, моим "анатомическим театром", или балаганом, где сам я играю роль наряду с моими изумительными куклами (ессе homo!) [Се человек! (лат.)]. Золотой меч погас, лиловые миры хлынули мне в сердце. Океан - мое сердце, все в нем равно волшебно: я не различаю жизни, сна и смерти, этого мира и иных миров (мгновенье, остановись!). Иначе говоря, я уже сделал собственную жизнь искусством (тенденция, проходящая очень ярко через все европейское декадентство). Жизнь стала искусством, я произвел заклинания, и передо мною возникло наконец то, что я (лично) называю "Незнакомкой": красавица кукла, синий призрак, земное чудо.
   Это - венец антитезы. И долго длится легкий, крылатый восторг перед своим созданием. Скрипки хвалят его на своем языке."
  
   (Полностью моя статья, например, вот здесь: https://proza.ru/2017/09/19/731 )
  
   Повторю, "Том I" - это была книга-отчет о Тезе - о принятии Миссии, о попытке её исполнить и о её провале.
   Последние стихи того тома - это:
   - "Молитвы", - о перекладывании своего Долга на других, на аргонавтов;
   - о Царевне, которая на самом деле - болотный морок;
   - о мире-балагане
   - и о непробудном сне - о сне Царицы истинной, который не получилось разрушить, от которого он не сумел пробудить! "Спи -- твой отдых никто не прервет."
   А с героем, вроде бы, остались только его "каменные дороги"...
   ("Стихи о Прекрасной даме": "Тебя я встречу где-то в мире, / За далью каменных дорог") - его эвфемизм для блужданий с двойниками по тропе Миров - в последнем стихотворении "Тома I" про них намекалось так: "Мы -- окрай неизвестных дорог".
   Антагонисты, те силы, которые противостояли его миссии, победили: и гадалка - не дала раскрыть истинный облик - "Все в облике одном предчувствую Тебя"? - не тот это был образ, не тот; и двойники соблазном россыпи миров не дали сосредоточиться - сосредоточить все силы души своей! - на миссии. Ещё бы! - если тебе для начала первый тобою вызванный двойник являет Елену Троянскую... (стихотворение "Зарево белое, желтое, красное...")
   Миссия не выполнена. Это осознано. Осознано, что возможность выполнить её - была, и её неисполнение - это его личная вина. Сбылось самое мрачное его предчувствие: "...что я вернусь некогда на то же поле другим -- "потухшим, измененным злыми законами времени, с песней наудачу" (т. е. поэтом и человеком, а не провидцем и обладателем тайны)." (из дневников 18 года о весне 1901 года).
   Весь второй том именно об этом: как провидец пытается вжиться в человеческое существование; как теург ("Символист уже изначала - теург, то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие" ("О современном состоянии русского символизма")), теург, для которого Слово - это космического масштаба Дело! - пописывает стишки.
  
   В начало второго тома вошли стихотворения из второй изданной им книги - "Нечаянная радость".
   Но в отличие от первой книги - "Стихи о прекрасной даме" здесь не только поменялась внутренняя структура книги, но не сохранилось даже её название.
   Может, свою роль сыграла реплика А. Белого: "Да ведь это не "Нечаянная Радость", а "Отчаянное Горе"!", но скорее всего...
   Словосочетание "Нечаянная радость" для современников Блока - название одного из образов православной иконы Божьей Матери. "Значение образа состоит в милости Богородицы даже к нераскаянным грешникам, приводя их к покаянию" (Энциклопедия православия).
   0x01 graphic
   Пока книга писалась, пока издавалась - надежда на покаяние, на прощение ещё была, но спустя всего несколько лет, когда он начал воспринимать всё своё творчество, как единую книгу, как трёхтомный роман в стихах, этой надежды, видимо, не осталось.
  
  
   Из вступительной статьи "О ВТОРОМ ТОМЕ ЛИРИКИ БЛОКА" в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
   ""Нечаянная Радость" - название одной из икон Богоматери (XVI - начало XVII в.); икона на этот сюжет висела в доме Блока. Смысловая коллизия сказания об иконе Нечаянной Радости включает близкие Блоку мотивы греха (измены), памятиґзнания о незыблемости нравственного идеала, апелляции к Вечной Женственности"
  
  
  
   Вступление
  
   Ты в поля отошла без возврата.
   Да святится Имя Твое!
   Снова красные копья заката
   Протянули ко мне острие.
  
   Лишь к Твоей золотой свирели
   В черный день устами прильну.
   Если все мольбы отзвенели,
   Угнетенный, в поле усну.
  
   Ты пройдешь в золотой порфире -
   Уж не мне глаза разомкнуть.
   Дай вздохнуть в этом сонном мире,
   Целовать излучённый путь...
  
   О, исторгни ржавую душу!
   Со святыми меня упокой,
   Ты, Держащая море и сушу
   Неподвижно тонкой Рукой!
   16 апреля 1905
  
  
  
  
   Сначала о частностях.
   "Поле" для Блока - это не в противоположность незасеянным лугам сельхоз-угодья, это по Далю:
   "ПОЛЕ ср. простор за городом, селеньем, безлесная, незастроенная, обширная равнина; посему поле противополагается селению, лесу, горам, болоту и пр... Встарь полем звали наши южные степи."
   И ещё, "поле" для Блока - это то, где он особенно остро переживал - "закаты"...
   Блок. Из дневника 18-ого года о весне 901-ого, о преддверии его Мистического лета:
   "К весне началось хождение около островов и в поле за Старой Деревней, где произошло то, что я определял, как Видения (закаты). Все это было подкреплено стихами Вл. Соловьева..."
   О сути "Видения" можно предположить из другой записи того же дневника:
   "...Тут же закаты брезжат видениями, исторгающими "слезы, огонь и песню", но кто-то нашептывает, что я вернусь некогда на то же поле другим -- "потухшим, измененным злыми законами времени, с песней наудачу" (т. е. поэтом и человеком, а не провидцем и обладателем тайны)."
   То есть провидцем и обладателем тайны его и делали брезжащие видениями закаты.
   И, как сглазил, как напророчил - у провидца "все мольбы отзвенели". И остался просто "человек"- "потухший, измененный злыми законами времени ". И без всякой надежды на Возвращение - "без возврата". С воспоминаниями только о том, как та, в золотой порфире, размыкала ему глаза, и он въявь видел излучённый путь. Так, наверное, окружённый внуками Адам в отчаянной ностальгии вспоминал сады Эдема...
   И обращаю на второе толкование слова "поле" у Даля: "Встарь полем звали наши южные степи."
   Это отсыл к будущему "Куликову полю".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ПУЗЫРИ ЗЕМЛИ
  
   (1904 - 1905)
  
  
   Эпиграф
  
  
   Земля, как и вода, содержит газы,
   И это были пузыри земли.
   Макбет
  
  
  
  
  
  
   Для Блока эти строки из "Макбета" были сакральны. Спустя несколько лет он упомянет об этом:
  
   "...Впрочем, она захотела,
   Чтобы я читал ей вслух "Макбета".
  
   Едва дойдя до пузырей земли,
   О которых я не могу говорить без волнения...
   6 февраля 1908"
  
   Но эпиграф у Блока - это не расшифровка последующего текста, а ссылка на сцену, ему предшествующую - на ту печку, от которой надо начинать танец. Блок читал эту трагедию в переводе Кронеберга А. И. Перечитаем данный эпизод и мы:
  
  
   СЦЕНА III.
   Степь.
   Громъ, ТРИ В?ДЬМЫ сходятся.
  
   ...
   3-я в?дьма. Чу! барабанъ тамъ бьетъ!
      Макбетъ, Макбетъ идетъ!
      Вс? три [пляшутъ и поютъ]. Мы в?щiя сестры, урочной порою
      Несемся надъ моремъ, летимъ надъ землею.
      Сомкнувшись въ кружокъ очарованный, вм?ст?
      Мы трижды обходимъ заклятое м?сто.
      Кругъ первый для первой, второй -- для второй,
      И третiй -- для третьей. Довольно постой!
      Заклятье готово: погибнетъ герой.
     
   Входятъ МАКБЕТЪ и БАНКО.
    
   Макбетъ. Какъ страненъ день: гроза безъ тучъ
      На небесахъ играетъ лучъ.
     
   Банко. До Фореса далеко ль? Это кто,
      Худыя, дикiя, изсохшiя какъ т?нь?
      Какъ не похожи на жильцовъ земли!
      Однакожъ зд?сь он?. Живете ль вы?
      И можно ль къ вамъ съ вопросомъ обратиться?
      Конечно, вамъ слова мои понятны;
      Я вижу -- каждая свой палецъ костяной
      Къ губамъ давно поблекшимъ поднесла.
      Вы женщины, но бороды густыя
      Совс?мъ другое говорятъ о васъ.
  
   Макбетъ. Когда вы можете, скажите: кто вы?
  
   1-я в?дьма. Да здравствуетъ Макбетъ, гламисскiй танъ!
   2-я в?дьма. Да здравствуетъ Макбеть, кавдорскiй танъ!
   3-я в?дьма. Да здравствуетъ Макбетъ, король въ грядущемъ!
  
   Банко. Ты изумленъ? Ты будто испугался
      Ихъ сладкихъ словъ? Во имя чистой правды!
      Вы -- призраки иль существа живыя?
      Макбета вы почтили предсказаньемъ
      Высокой почести; одушевили
      Надеждою на царскую корону.
      Внимая вамъ, онъ упоенъ восторгомъ,--
      Мн? ничего не говорите вы...
      Когда вашъ взоръ въ пос?въ временъ проникнуть
      И плодъ отъ смерти можетъ отличить,
      То слово в?щее скажите мн?.
      Я вашей дружбы не ищу
      И не боюсь вражды.
  
   1-я в?дьма. Ура!
   2-я в?дьма. Ура!
   3-я в?дьма. Ура!
   1-я в?дьма. Ниже и выше Макбета.
   2-я в?дьма. Не столько счастливъ, но счастлив?е его.
   3-я в?дьма.Царей родоначальникъ, но не царь.
      Да здравствуютъ Макбетъ и Банко!
   1-я в?дьма. Да здравствуютъ и Банко и Макбетъ!
  
   Макбетъ. Постойте, в?стницы! Загадки прочь!
      Скажите больше мн?! Я танъ гламисскiй
      Съ т?хъ поръ, какъ умеръ мой отецъ Синелъ.
      Но танъ кавдорскiй живъ и въ цв?т? л?тъ,
      И быть царемъ, какъ быть кавдорскимъ таномъ,
      Не изъ числа возможныхъ д?лъ. Откуда
      Чудесное исходитъ ваше знанье?
      Зач?мъ вы насъ пророческимъ прив?томъ
      Зд?сь на степи глухой остановили?
      Я заклинаю васъ - скажите!
   [В?дьмы исчезаютъ].
     
   Банко. Земля, какъ и вода, содержитъ газы --
      И это были пузыри земли.
      Куда они исчезли?
  
   Макбетъ.           Въ воздухъ. В?теръ
      Разнесъ ихъ мнимыя т?ла, какъ вздохъ.
  
  
   Итак, "пузыри земли" - это не дальнейшие "болотные чертенята" и прочие "твари весенние" - а предшествующие последующим событиям книги ведьмы, нарисовавшие своим бесовским танцем три круга и напустившие на героя наваждения искушений с теми самыми "тварями" в качестве действующих лиц. Разумеется, на роль ведьм у Блока есть свои исполнительницы - и "русская Венера", и "гадалка" да и неотвязный двойник-белолицый наверняка не остался в стороне.
   Напомню предыдущую сцену книги, первую сцену Тома Второго - "Вступление": пустое поле и "потухший, измененный злыми законами времени, с песней наудачу поэт и человек, (а не провидец и обладатель тайны)" пытается поцеловать хоть следы без возврата ушедшей "Держащей море и сушу / Неподвижно тонкой Рукой".
   Так что это было на том поле? Что это было во всей прошлой жизни - жизни тезы символизма, жизни Тома Первого - Прозрения Лучезарной или мороки пузырей земли?
  
  
  
  
  
  
   "На перекрестке, где даль поставила..."
  
  
  
   * * *
  
   На перекрестке,
   Где даль поставила,
   В печальном весельи встречаю весну.
  
   На земле еще жесткой
   Пробивается первая травка.
   И в кружеве березки -
   Далеко - глубоко -
   Лиловые скаты оврага.
  
   Она взманила,
   Земля пустынная!
  
   На западе, рдея от холода,
   Солнце - как медный шлем воина,
   Обращенного ликом печальным
   К иным горизонтам,
   К иным временам...
  
   И шишак - золотое облако -
   Тянет ввысь белыми перьями
   Над дерзкой красою
   Лохмотий вечерних моих!
   И жалкие крылья мои -
   Крылья вороньего пугала -
   Пламенеют, как солнечный шлем,
   Отблеском вечера...
   Отблеском счастия...
  
   И кресты - и далекие окна -
   И вершины зубчатого леса -
   Всё дышит ленивым
   И белым размером
   Весны.
   5 мая 1904
  
  
  
   И всё та же картина, что и во "Вступлении", и в сцене эпиграфе - поле, дорога, закат...
   ("Вступление":
  
   "...Снова красные копья заката
   Протянули ко мне острие.
  
   ...Угнетенный, в поле усну.
  
   ...Дай вздохнуть в этом сонном мире,
   Целовать излучённый путь..."
  
  
  
   Сцена из Макбета - из сцены эпиграфа:
   "Степь.
   ...Входятъ МАКБЕТЪ и БАНКО
  
   ...Макбетъ. Какъ страненъ день: гроза безъ тучъ
   На небесахъ играетъ лучъ. "
  
   Шли же Макбет и Бланко по дороге? И видят закатный луч - очевидно, тот самый знаменитый зелёный луч.
   (Википедия:
   Зелёный луч -- оптическое явление, вспышка зелёного света в момент исчезновения солнечного диска за горизонтом (обычно морским) или появления его из-за горизонта.
   ...Для наблюдения зелёного луча необходимы три условия: открытый горизонт (в степи, тундре, горах или на море в отсутствие волнения), чистый воздух и сторона горизонта, свободная от облаков, где происходит заход или восход Солнца.)
   ...И видения, не отличимые от яви или явь, не отличимая от кошмара - что во Вступлении, что у Макбета, что здесь:
  
   ...И жалкие крылья мои -
   Крылья вороньего пугала -
   Пламенеют, как солнечный шлем...
  
   ...когда он видится себе даже не "потухшим человеком", а чучелом, глядящим на святой для него "зубчатый лес".
   (Именно за этим лесом скрывалось Боблово, где
  
   "...Всё та же ты, какой цвела когда-то,
   Там, над горой туманной и зубчатой,
   В лучах немеркнущей зари.
   1908"
  
   Где "...получают смысл и высшее значение подробности незначительные с виду и явления природы (болотные огни, зубчатый лес, свечение гнилушек на деревенской улице ночью..." Блок. Дневники 1918 года, о весне-лете 1901).
  
   Первое стихотворение новой книги - первый морок ведьм?
   Болотные чертенятки
  
   А.М.Ремизову
  
   Я прогнал тебя кнутом
   В полдень сквозь кусты,
   Чтоб дождаться здесь вдвоем
   Тихой пустоты.
  
   Вот - сидим с тобой на мху
   Посреди болот.
   Третий - месяц наверху -
   Искривил свой рот.
  
   Я, как ты, дитя дубрав,
   Лик мой также стерт.
   Тише вод и ниже трав -
   Захудалый чорт.
  
   На дурацком колпаке
   Бубенец разлук.
   За плечами - вдалеке -
   Сеть речных излук...
  
   И сидим мы, дурачки, -
   Нежить, немочь вод.
   Зеленеют колпачки
   Задом наперед.
  
   Зачумленный сон воды,
   Ржавчина волны...
   Мы - забытые следы
   Чьей-то глубины...
   Январь 1905
  
   0x08 graphic
Ремизов - русский писатель, один из наиболее ярких стилистов в русской литературе, много работал/играл/ баловался с фольклором. Вот пример его писаний ("Посолонь"):
  
   "Засни, моя деточка милая!
   В лес дремучий по камушкам Мальчика с пальчика,
   Накрепко за руки взявшись и птичек пугая,
   Уйдем мы отсюда, уйдем навсегда.
   Приветливо нас повстречают красные маки.
   Не станет царапать дикая роза в колючках,
   Злую судьбу не прокаркнет птица-вещунья,
   И мимо на ступе промчится косматая ведьма,
   Мимо мышиные крылья просвищут Змия с огненной пастью,
   Мимо за медом-малиной Мишка пройдет косолапый...
   Они не такие...
   Не тронут...
   1905"
  
   У всех январских стихотворений 1905 года не будет точной даты. Да и будет тех стихотворений - только пять штук. Одно стихотворение в неделю практически. Сначала написать, а потом весь месяц сидеть над ним, корёжить, править его, мучиться над ним, выжимая из себя "стихи"...
   И вспоминать, вспоминать, вспоминать свой тихий небесный восторг - то, что я называю, "ладошкой ангела", - ту награду, которые знают все поэты, закончив стихотворение. Которую ему давали даже за первые, ещё совсем неуклюжие "поэмы" "Стихов о Прекрасной Даме". Которых бывало и несколько за один день.
   А здесь... "болотные чертенята". Очевидно же, что просто - морок ведьм под номером два.
  
   Это стихотворение люто ненавидел Андрей Белый. Напомню, что в "Молитвах" - это одни из последних стихотворений Тома Первого, Блок выражал надежду, что "аргонавты" - так называла себя молодёжь из московского кружка А.Белого - подхватят знамя служения.
   А здесь...
  
   И сидим мы, дурачки, -
   Нежить, немочь вод.
   Зеленеют колпачки
   Задом наперед.
  
   Не про них ли это?!
  
  
  
  
  
  
  
   "Я живу в отдаленном скиту..."
  
  
  
   * * *
  
   Я живу в отдаленном скиту
   В дни, когда опадают листы.
   Выхожу - и стою на мосту,
   И смотрю на речные цветы.
  
   Вот - предчувствие белой зимы:
   Тишина колокольных высот...
   Та, что нынче читала псалмы, -
   Та монахиня, верно, умрет.
  
   Безначально свободная ширь,
   Слишком радостной вестью дыша,
   Подошла - и покрыла Псалтирь,
   И в страницах осталась душа.
  
   Как свеча, догорала она,
   Вкруг лица улыбалась печаль.
   Долетали слова от окна,
   Но сквозила за окнами даль...
  
   Уплывали два белых цветка -
   Эта легкая матовость рук...
   Мне прозрачная дева близка
   В золотистую осень разлук...
  
   Но живу я в далеком скиту
   И не знаю для счастья границ.
   Тишиной провожаю мечту.
   И мечта воздвигает Царицу.
   Январь 1905
  
  
   Скит - это становье скитающегося в скитаниях скитальца. Это отсыл к "Тому первому", к "Распутьям":
  
   "Что с тобой -- не знаю и не скрою --
   Ты больна прозрачной белизной.
   Милый друг, узнаешь, что с тобою,
   Ты узнаешь будущей весной...
  
   ...Тень лампадки вздрогнет и встревожит,
   Кто-то, отделившись от стены,
   Подойдет -- медленно положит
   Нежный саван снежной белизны.
   5 декабря 1903"
  
   И упоминание про мост тоже толкает туда же - в "Распутья":
  
   "Лошадь влекли под уздцы на чугунный
   Мост. Под копытом чернела вода.
   Лошадь храпела, и воздух безлунный
   Храп сохранял на мосту навсегда...
   28 декабря 1903"
  
   Река для Блока - суть граница меж реальностями, в тогдашнем стихотворении это проявлено было особенно ярко, ужас межреалья - предельно явственен:
  
   "...Песни воды и хрипящие звуки
   Тут же вблизи расплывались в хаос.
   Их раздирали незримые руки.
   В черной воде отраженье неслось..."
  
   Имеем морок ведьм N3. Очередной искус: да забудь ты про всех этих "монашенок", забудь! И река тогда будет, просто речкой, по которой плывут "речные цветы", а не ответвлением потока Хаоса и не будет "для счастья границ" и можно будет растворяться в "свободных ширях", и не вспоминать, не вспоминать, не вспоминать! - как "как свеча догорала она...", как подобно двум белым цветам, что сейчас проплывают под мостом, истончались и уходили в ничто воздетые руки уже бестелесной "монашенки"...
   И ты наконец будешь свободен и волен...
  
  
  
  
  
  
   Твари весенние
  
  
  
   (Из альбома "Kindish" Т.Н.Гиппиус)
  
   Золотистые лица купальниц.
   Их стебель влажен.
   Это вышли молчальницы
   Поступью важной
   В лесные душистые скважины.
  
   Там, где проталины,
   Молчать повелено,
   И весной непомерной взлелеяны
   Поседелых туманов развалины.
  
   Окрестности мхами завалены.
   Волосы ночи натянуты туго на срубы
   И пни.
   Мы в листве и в тени
   Издали начинаем вникать в отдаленные трубы.
   Приближаются новые дни.
   Но пока мы одни,
   И молчаливо открыты бескровные губы.
  
   Чуда! о, чуда!
   Тихонько дым
   Поднимается с пруда...
   Мы еще помолчим.
  
   Утро сонной тропою пустило стрелу,
   Но одна - на руке, опрокинутой в высь,
   Ладонью в стволистую мглу -
   Светляка подняла... Оглянись:
   Где ты скроешь зеленого света ночную иглу?
  
   Нет, светись,
   Светлячок, молчаливой понятный!
   Кусочек света,
   Клочочек рассвета...
  
   Будет вам день беззакатный!
   С ночкой вы не радели -
   Вот и всё ушло...
   Ночку вы не жалели -
   И становится слишком светло.
   Будете маяться, каяться,
   И кусаться, и лаяться,
   Вы, зеленые, крепкие, малые,
   Твари милые, небывалые.
  
   Туман клубится, проносится
   По седым прудам.
   Скоро каждый чортик запросится
   Ко Святым Местам.
   19 февраля 1905
  
  
  
  
   Kindish - детское (нем.).
  
   Татьяна Гиппиус - сестра Зинаиды Гиппиус, "Тата", художница:
   "...Я подружился особенно с "Татой", которая уводила меня к себе в комнату и усаживала на серый диван; у нее был альбом, и в него зарисовывала она все фантазии, образы, сны, сопровождая эскизы порой комментарием; этот дневник, мысли-образы, я полюбил; и часами мы с ней философствовали над эскизами; помню один из них: на луной озаренном лугу, в простыне, кто-то белый, худой и костлявый таинственно расскакался по травам..."
   Андрей Белый. "Воспоминания об Александре Блоке"
  
   0x01 graphic
   (Т. Гиппиус "И собираются к озеру на благовест ночной русалки", 1906 г.)
  
   Технически, конечно, стихотворение великолепно: так выписать ночную жуть!
  
   ...И весной непомерной взлелеяны
   Поседелых туманов развалины.
  
   Окрестности мхами завалены.
   Волосы ночи натянуты туго на срубы
   И пни.
  
   А практически... "Как тяжело ходить среди людей и притворяться непогибшим", ходить и притворятся живым...
   И помнить, как каждое стихотворение было или молитвой - то есть призывом, призывом, на который откликались, отзывались! - или актом сакрального обряда, должного остановить, задержать, оставить здесь вырванную из вселенского сна отозвавшуюся... Должные вочеловечить...
   А писать - технически безупречные стихи, должные проиллюстрировать поворот сюжета, где лирический герой окружён видениями, насланные пузырями земли - антагонистами Лучезарной...
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
   Болотный попик
  
   На весенней проталинке
   За вечерней молитвою - маленький
   Попик болотный виднеется.
  
   Ветхая ряска над кочкой
   Чернеется
   Чуть заметною точкой.
  
   И в безбурности зорь красноватых
   Не видать чертенят бесноватых,
   Но вечерняя прелесть
   Увила вкруг него свои тонкие руки...
   Предзакатные звуки,
   Легкий шелест.
  
   Тихонько он молится,
   Улыбается, клонится,
   Приподняв свою шляпу.
  
   И лягушке хромой, ковыляющей,
   Травой исцеляющей
   Перевяжет болящую лапу.
   Перекрестит и пустит гулять:
   "Вот, ступай в родимую гать.
   Душа моя рада
   Всякому гаду
   И всякому зверю
   И о всякой вере".
   И тихонько молится,
   Приподняв свою шляпу,
   За стебель, что клонится,
   За больную звериную лапу,
   И за римского папу.
  
   Не бойся пучины тряской -
   Спасет тебя черная ряска.
   17 апреля 1905
  
  
   И ещё одно наваждение от "пузырей земли", от держащих в своих ведьмовских кругах душу поэта, уговаривающих его радоваться "Всякому гаду / И всякому зверю/ И о всякой вере", уговаривающих не бояться трясины болот: "Спасет тебя черная ряска"...
   Биографически это, конечно же, впечатление от альбома рисунков Т.Гиппиус "Kindish".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "На весеннем пути в теремок..."
  
  
  
  
   * * *
  
   На весеннем пути в теремок
   Перелетный вспорхнул ветерок,
   Прозвенел золотой голосок.
  
   Постояла она у крыльца,
   Поискала дверного кольца,
   И поднять не посмела лица.
  
   И ушла в синеватую даль,
   Где дымилась весенняя таль,
   Где кружилась над лесом печаль.
  
   Там - в березовом дальнем кругу -
   Старикашка сгибал из березы дугу
   И приметил ее на лугу.
  
   Закричал и запрыгал на пне:
   "Ты, красавица, верно, ко мне!
   Стосковалась в своей тишине!"
  
   За корявые пальцы взялась,
   С бородою зеленой сплелась
   И с туманом лесным поднялась.
  
   Так тоскуют они об одном,
   Так летают они вечерком,
   Так венчалась весна с колдуном.
   24 апреля 1905
  
  
   "На весеннем пути...", здесь "весенний" - определение притяжательное, то есть это не синоним, например, выражения "радостный путь" или "путь сквозь распускающиеся цветы", а "путь девочки-весны".
   Соответственно, в следующем предложении: "Постояла она у крыльца", "она" - это весна.
  
   Биографическая основа стихотворения таится, скорее всего, в каком-нибудь рисунке Т. Гиппиус. А текстологически, оно - ещё один морок от всё тех же "пузырей земли", от торжествующих, кривляющихся антагонистов Лучезарной. Которые перекорёживают, передразнивают мотивы, эпизоды святого случившегося - "Стихов о Прекрасной Даме":
  
   "Ветер принес издалёка
   Песни весенней намек,
   Где-то светло и глубоко
   Неба открылся клочок.
  
   В этой бездонной лазури,
   В сумерках близкой весны
   Плакали зимние бури,
   Реяли звездные сны.
  
   Робко, темно и глубоко
   Плакали струны мои.
   Ветер принес издалёка
   Звучные песни твои.
   29 января 1901"
  
   Весна, в бездонной лазури которой, звенят "звучные песни твои"? Нет, эта, которая нынешняя - "венчается" со старикашкой-колдуном.
  
  
  
   "Полюби эту вечность болот..."
  
  
  
  
   * * *
  
   Полюби эту вечность болот:
   Никогда не иссякнет их мощь.
   Этот злак, что сгорел, - не умрет.
   Этот куст - без истления - тощ.
  
   Эти ржавые кочки и пни
   Знают твой отдыхающий плен.
   Неизменно предвечны они, -
   Ты пред Вечностью полон измен.
  
   Одинокая участь светла.
   Безначальная доля свята.
   Это Вечность Сама снизошла
   И навеки замкнула уста.
   3 июня 1905
  
  
  
   Первая строка "Полюби эту вечность болот" подчёркивает, что предыдущие стихотворения книги надо рассматривать эпизодами одной картины: "скаты оврага", "мох посреди болот", "отдалённый скит", заваленные мхами окрестности, "ветхая ряска над кочкой" - всё это один пейзаж, одно место действия.
   И автор уговаривает себя, что теперь вот их - эти "ржавые кочки и пни" ему и надо любить... А не вспоминать про луга с лилиями... Не тосковать по ним... И находить тому аргументы: лилии, мол, отцветают, а болота...
  
   Никогда не иссякнет их мощь.
   Этот злак, что сгорел, - не умрет...
  
   И не вспоминать о Лучезарной... Ведь:
  
   Одинокая участь светла.
  
   И здесь:
  
   Это Вечность Сама снизошла...
  
   Хотя какая, там, Вечность - трясина!
  
  
  
  
   "Белый конь чуть ступает усталой ногой..."
  
   * * *
  
   Белый конь чуть ступает усталой ногой,
   Где бескрайная зыбь залегла.
   Мне болотная схима - желанный покой,
   Будь ночлегом, зеленая мгла!
  
   Алой ленты Твоей надо мной полоса,
   Бьется в ноги коня змеевик,
   На горе безмятежно поют голоса,
   Всё о том, как закат Твой велик.
  
   Закатилась Ты с мертвым Твоим женихом,
   С палачом раскаленной земли.
   Но сквозь ели прощальный Твой луч мне знаком,
   Тишина Твоя дремлет вдали.
  
   Я с Тобой - навсегда, не уйду никогда,
   И осеннюю волю отдам.
   В этих впадинах тихая дремлет вода,
   Запирая ворота безумным ключам.
  
   О, Владычица дней! алой лентой Твоей
   Окружила Ты бледно-лазоревый свод!
   Знаю, ведаю ласку Подруги моей -
   Старину озаренных болот.
   3 июня 1905. Новоселки
  
  
   0x01 graphic
  
   Бьется в ноги коня змеевик -
  
   "Змеевик (серпентинит) один из самых распространенных и популярных минералов Урала.
   Змеевик - распространенный ювелирно-поделочный минерал. Камень является разновидностью серпентинита. Окрас этого камня издавна напоминал людям пёструю змеиную шкурку, недаром и другое его название - серпентинит - происходит от латинского слова serpens, "змея".
   Википедия"
  
   "3 июня 1905. Новоселки" -
  
   Блок: "Точно указано время и место писания под стихотворениями, которые я хочу подчеркнуть".
  
   0x08 graphic
Ныне: НОВОСЁЛКИ-- Новосёлки (фин. Novasolkka) -- деревня в Опольевском сельском поселении Кингисеппского района Ленинградской области. В 1997 году в деревне Новосёлки проживали 10 человек, в 2002 году -- 7 человек (русские -- 86 %), в 2007 году -- 11
   По земской переписи 1899 года:
   Содержание деревня, число хозяйств -- 18, число жителей: 46 м. п., 44 ж. п., всего 90 чел.;
   разряд крестьян: бывшие владельческие; народность: русская -- 21 чел., финская -- 41 чел., эстонская -- 22 чел., смешанная -- 6 чел.
  
   То есть, что ныне, что и при Блоке - это глухая деревня посреди Кингисеппских болот.
   Блок всю зиму-весну писал о болотах, смотрел на болотные рисунки Т. Гиппиус, ощущал себя среди болот и, вот, видно, решил сверить реальности. Болота его не подвели.
   3 июня. Белая ночь, которая ныне синоним бесконечного заката... И это у Пушкина:
  
   "И, не пуская тьму ночную
   На золотые небеса,
   Одна заря сменить другую
   Спешит, дав ночи полчаса".
  
   ...было тихое изумление от отсутствия ночи. Так у него самого четыре года назад зори давали "видения" (я думаю у Блока в этом слове было ударение на первом слоге! - "...где произошло то, что я определял, как Видения (закаты)".) Сейчас "алая лента" на небесах выписана удавкой на шее неба, на шее мира. И он - лирический герой трехкнижия, он - Александр Блок, он - бывший "жених":
  
   "...И вот зажглись лучом вечерним своды,
   Она дала мне Царственный Ответ.
   8 ноября 1902"
  
   ...он - мёртвый палач этого мира. Нашего мира:
  
   Закатилась Ты с мертвым Твоим женихом,
   С палачом раскаленной земли.
  
   ... на коне белом.
   "...вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя "смерть"; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли -- умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными."
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Болото - глубокая впадина..."
  
  
  
  
  
   * * *
  
   Болото - глубокая впадина
   Огромного ока земли.
   Он плакал так долго,
   Что в слезах изошло его око
   И чахлой травой поросло.
   Но сквозь травы и злаки
   И белый пух смежённых ресниц -
   Пробегает зеленая искра,
   Чтобы снова погаснуть в болоте.
   И тогда говорят в деревнях
   Неизвестно откуда пришедшие
   Колдуны и косматые ведьмы:
   "Это шутит над вами болото.
   Это манит вас темная сила".
   И когда они так говорят,
   Старики осеняются знаменьем крестным,
   Пожилые - смеются,
   А у девушек - ясно видны
   За плечами белые крылья.
   3 июня 1905
  
  
  
  
   Блок всё ещё в болотах у Новоселок, он только что чувствовал себя "...палачом раскаленной земли", и теперь - новое Видение...
  
   Он плакал... - "Он" - Тот, кто присматривает за всеми нами...
   Но в данном стихотворении одинокое "око земли" - это ещё и горькая симметрия к другому образу - из первой его книги, из "Стихов о Прекрасной Даме":
  
   "Взгляни наверх в последний раз,
   ...Проникнешь ты в Ее чертог,
   Постигнешь ты -- так хочет бог --
   Ее необычайный глаз.
   10 июня 1901"
  
   Или:
  
   "...И внимательный, и чудный
   Тайный глаз следил за ним.
   Сентябрь 1902"
  
   Для Блока весь тот период Луна была "тайным", "необычайным" глазом, и через луну, посредством луны - как через распахнутое окно! - на него, на "тебя" - на "пророка", на "обладателя тайны" смотрела Лучезарная. Его, "тебя" - через луну - Она направляла на дорогу к Себе...
   И вот новое одинокое око... Болото.
  
   И далее ещё один горестный отсыл к Мистическому лету:
  
   ...тогда говорят в деревнях
   Неизвестно откуда пришедшие
   Колдуны и косматые ведьмы...
  
   ...И когда они так говорят,
  
   ...у девушек - ясно видны
   За плечами белые крылья...
  
   Он же тогда, в 901-ом, наверняка въявь видел это сияние, сияние белых крыл за плечами "Любови Дмитриевной"... Так вот, ныне ему кажется, что всё это было лишь следствием заговоров "колдунов и косматых ведьм" - тех самых пузырей земли.
  
  
  
  
  
  
   Старушка и чертенята
  
   Григорию Е.
  
   Побывала старушка у Троицы
   И всё дальше идет, на восток.
   Вот сидит возле белой околицы,
   Обвевает ее вечерок.
  
   Собрались чертенята и карлики,
   Только диву даются в кустах
   На костыль, на мешок, на сухарики,
   На усталые ноги в лаптях.
  
   "Эта странница, верно, не рада нам -
   Приложилась к мощам - и свята; -
   Надышалась божественным ладаном,
   Чтобы видеть Святые Места.
  
   Чтоб идти ей тропинками злачными,
   На зеленую травку присесть...
   Чтоб высо'ко над елями мрачными
   Пронеслась золотистая весть..."
  
   И мохнатые, малые каются,
   Умиленно глядят на костыль,
   Униженно в траве кувыркаются,
   Поднимают копытцами пыль:
  
   "Ты прости нас, старушка ты божия,
   Не бери нас в Святые Места!
   Мы и здесь лобызаем подножия
   Своего, полевого Христа.
  
   Занимаются села пожарами,
   Грозовая над нами весна,
   Но за майскими тонкими чарами
   Затлевает и нам Купина..."
   Июль 1905
  
  
   "Григорию Е." - это у Блоков тогда жил ёж - Григорий. В стихотворении "действующие лица" - чертенята и карлики. Кому ж его посвятить, как не ёжику...
   "Побывала старушка у Троицы" - скорее всего старушка заходила в Троицко-Сергиевскую Лавру.
   "И мохнатые, малые каются" - запятая меж прилагательными, потому что мохнатые здесь - чертенята, а малые - карлики.
   "Купина" - горящий куст, из которого Моисею был дан приказ Божий... И Моисей его выполнил.
   В своём Томе Первом Блок "Девой, Зарёй, Купиной" величал Любовь Дмитриевну. Он верил, что в ней, даже в её "привычной холодности", тоже проявлена воля Божья, призыв Божий к действию, обращенный лично к нему, Александру Блоку:
  
   "...Белая Ты, в глубинах несмутима,
   В жизни -- строга и гневна.
   Тайно тревожна и тайно любима,
   Дева, Заря, Купина.
  
   Блёкнут ланиты у дев златокудрых,
   Зори не вечны, как сны.
   Терны венчают смиренных и мудрых
   Белым огнем Купины.
   4 апреля 1902"
  
   ...призыв, который он не исполнил.
   Стихотворение - ещё одно "поруганье заветов священных": ты думал, что тебе суждена была доля Моисея, - окстись! - вон и чертенята с карликами тоже уверены, что у них есть своя "купина"... Пророки мохнатые...
   А что ещё своими миазмами могут внушать "пузыри земли"? Ведь правда, Григорий?
  
  
  
  
  
   "Осень поздняя. Небо открытое..."
  
  
  
   * * *
  
   Осень поздняя. Небо открытое,
   И леса сквозят тишиной.
   Прилегла на берег размытый
   Голова русалки больной.
  
   Низко ходят туманные полосы,
   Пронизали тень камыша.
   На зеленые длинные волосы
   Упадают листы, шурша.
  
   И опушками отдаленными
   Месяц ходит с легким хрустом и глядит,
   Но, запутана узлами зелеными,
   Не дышит она и не спит.
  
   Бездыханный покой очарован.
   Несказа'нная боль улеглась.
   И над миром, холодом скован,
   Пролился звонко-синий час.
   Август 1905
  
  
  
   И ещё одно искажение, унижение, уничтожение святого прошлого:
  
   "...Еду влажными полями --
   Снова издали мелькнет.
  
   Так блудящими огнями
   Поздней ночью, за рекой,
   Над печальными лугами
   Мы встречаемся с Тобой.
  
   Но и ночью нет ответа,
   Ты уйдешь в речной камыш,
   Унося источник света,
   Снова издали манишь.
   14 июня 1901"
  
   Тогда, в июне Мистического лета 901-ого года, в мире камышовых заводей он встречался с Тобой, теперь пригляделся: да нет, русалка это полудохлая. Прав он оказался осенью следующего года - это был умирающий мир:
  
   "...голос мой, как воздух свежий,
   Пропел давно, замолк давно
   Под тростником у прибережий.
  
   Как бледен месяц в синеве,
   Как золотится тонкий волос...
   Как там качается в листве
   Забытый, блеклый, мертвый колос.
   10 октября 1902"
  
   *
   Напомню и версию, видение этого мира, этой промежуточной станции меж Землей и Небом Андреем Белым в "Северной симфонии"; напомню, что установить приоритет на мир, где встречаются на закате, где "на закате... рябь и камыш" (у А.Блока), мир, где "закат над камышами" (у А. Белого) ныне вряд ли возможно, что скорее всего они описали его одновременно, как одновременно делали свои эпохальные открытия в те времена великие физики; как одновременно потом напишут друг другу первые письма; как одновременно, как одинаково писали они о зорях 901-ого года:
   "...тонкий и чуткий музыкальный критик Вольфинг, написавший "Музыку и модернизм"... анализируя эпохиальность музыкальных композиций Метнера, пытается вскрыть одну тему с-мольной сонаты Метнера и утверждает, что в этой сонате Метнер пытался в музыке взять звук зорь, вынуть его из воздуха. Если бы он воплотил в слово эту музыкальную тему, то получилось бы стихотворение, подобное стихотворению Александра Александровича --
  
   "Предчувствую Тебя. Года проходят мимо.
   Все в образе одном -- предчувствую Тебя.
   Весь горизонт в огне -- и ярок нестерпимо..."
  
   Четвертого июня девятьсот первого года Александр Александрович пишет это стихотворение, ставшее классическим, которое открывает "шахматовский цикл" его стихотворений о Прекрасной Даме. В этих же числах я -- третьего, четвертого, пятого июня -- пишу в своей "московской симфонии" как раз картину, как один мистик, возвращаясь из деревни, начинает делать синтез, сводку образов, желая облечь ими звук зорь новой эпохи. Характерно, что в одно и то же время Метнер, Блок и я, друг друга не зная, делаем попытки осадить, оплотнить факт; осознание же его -- это другой вопрос. Что же это все было?" (Андрей Белый. "Памяти Александра Блока")
  
   По сюжету "Северной симфонии" Андрея Белого королевна...

          "...Вечно юная, она сидела на троне. Кругом стояли седые рыцари, испытанные слуги.
           Вдруг заходящее солнце ворвалось золотою струей. И грудь повелительницы, усыпанная каменьями, вспыхнула огоньками.
          С открытой террасы влетела странная птица. Белая, белая. И с мечтательным криком прижалась к ее сверкающей груди.
          И все вздрогнули от неожиданности: в ясном взоре птицы белой трепетали зарницы откровений. И королевна сказала: "Она зовет меня за собой... Я оставлю вас для Вечности!"...   
   
          Опечаленные рыцари стояли в зале, опершись на мечи, склонив пернатые головы... И говорили: "Неужели должны повториться дни былых ужасов!.."
Но тут вспыхнул пустой трон белым сиянием, и они с восторгом глядели на сияющий трон, улыбаясь сквозь слезы заревыми лицами, а самый старый воскликнул: "Это память о ней!"
          "Вечно она будет с нами!.."  "
   
   А она оказывается там, где...
   "...Тянулись и стояли облачка. Адам с Евой шли по колено в воде вдоль отмели. На них раздувались ветхозаветные вретища.
   Адам вел за руку тысячелетнюю морщинистую Еву. Ее волосы, белые, как смерть, падали на сухие плечи.
   Шли в знакомые, утраченные страны. Озирались с восторгом и смеялись блаженным старческим смехом. Вспоминали забытые места.
   На отмелях ходили красные фламинго, и на горизонте еще можно было различить его далекий силуэт.
   Здесь обитало счастье, юное, как первый снег, легкое, как сон волны.
   Белое."
   Как раз там, где...
   "...В этой стране были блаженные, камышовые заросли; их разрезывали каналы, изумрудно-зеркальные.
   Иногда волна с пенным гребнем забегала сюда из необъятных водных пространств.
   В камышовых зарослях жили камышовые блаженные, не заботясь о горе, ожидая еще лучшей жизни.
   Иногда они преображались и светились светом серебристым. Но они мечтали о вознесении.
   Тут она бродила, раздвигая стебли зыбких камышей, а по ту сторону канала над камышами бывал матово-желтый закат.
   Закат над камышами..."
  
   То есть там, где:
  

               
"Мы встречались с тобой на закате..."
  
   Где:
  
   "...Ни тоски, ни любви, ни обиды,
Всё померкло, прошло, отошло...
Белый стан, голоса панихиды...
"
  
  
  
  
   Эхо
  
  
  
  
  
  
   К зеленому лугу, взывая, внимая,
   Иду по шуршащей листве.
   И месяц холодный стоит, не сгорая,
   Зеленым серпом в синеве.
  
   Листва кружевная!
   Осеннее злато!
   Зову - и трикраты
   Мне издали звонко
   Ответствует нимфа, ответствует Эхо,
   Как будто в поля золотого заката
   Гонимая богом-ребенком
   И полная смеха...
  
   Вот, богом настигнута, падает Эхо,
   И страстно круженье, и сладко паденье,
   И смех ее в длинном
   Звучит повтореньи
   Под небом невинным...
   И страсти и смерти,
   И смерти и страсти -
   Венчальные ветви
   Осенних убранств и запястий...
  
   Там - в синем раздольи - мой голос пророчит
   Возвратить, опрокинуть весь мир на меня!
   Но, сверкнув на крыле пролетающей ночи,
   Томной свирелью вечернего дня
   Ускользнувшая нимфа хохочет.
   4 октября 1905
  
  
   Отношение к сексу у Блока было сформировано его первым опытом с "первой любовницей" - К.М.С. Семнадцатилетнему поэту тридцатипятилетняя красавица, кажется, позволила несколько более, чем позволяла своему мужу... Или себе позволила с мальчиком. И в Блока это впечаталось на десятилетия: секс - нечто отвратительно-сладкое, бесстыдно-притягательное, непотребно-соблазнительное. То, для чего существуют проститутки.
   "...и только ослепительная, солнечная жизнерадостность Кармен победила все травмы, и только с ней узнал Блок желанный синтез и той и другой любви" (Любовь Блок. "И быль и небылицы о Блоке и о себе").
   Только снежной весной 1914-ого с Л.А.Д., с Любовью Дельмас, Блок поймёт, что секс - это не только обмен грязными прикосновениями да "обмен жидкостями", но и обмен нежностью.
   Но даже с ней, отношения с ней будут восприниматься, как блазнь, искушение, отвлечение. Как не очень заслуженный отпуск:
  
   "...Подурнела, пошла, обернулась,
Воротилась, чего-то ждала,
Проклинала, спиной повернулась,
И, должно быть, навеки ушла...
  
   Что ж, пора приниматься за дело,
За старинное дело свое...
                   29 февраля 1916 года
  
   Воспоминания о К.М.С. при написании титульного стихотворения, то есть о себе в 1887 году в Bad Nauheim наверняка присутствовали - именно так и появился в тексте "бог-ребенок".
   В контексте книги это приключение - ещё один морок пузырей земли, его личных дьяволов, точно такой же, как и прочие "чертенята", ежики Григории да мертвые русалки.
   С другой стороны, стихотворение - мостик к будущим "Вольным мыслям":
  
   " ...И вот она пришла
   И встала на откосе. Были рыжи
   Ее глаза от солнца и песка.
   И волосы, смолистые как сосны,
   В отливах синих падали на плечи.
   Пришла. Скрестила свой звериный взгляд
   С моим звериным взглядом. Засмеялась
   Высоким смехом. Бросила в меня
   Пучок травы и золотую горсть
   Песку. Потом -- вскочила
   И, прыгая, помчалась под откос...
   Я гнал ее...
   Дюны. Июнь-июль 1907"
  
   Пляски осенние
  
  
  
  
  
   Волновать меня снова и снова -
   В этом тайная воля твоя,
   Радость ждет сокровенного слова,
   И уж ткань золотая готова,
   Чтоб душа засмеялась моя.
  
   Улыбается осень сквозь слезы,
   В небеса улетает мольба,
   И за кружевом тонкой березы
   Золотая запела труба.
  
   Так волнуют прозрачные звуки,
   Будто милый твой голос звенит,
   Но молчишь ты, поднявшая руки,
   Устремившая руки в зенит.
  
   И округлые руки трепещут,
   С белых плеч ниспадают струи,
   За тобой в хороводах расплещут
   Осенницы одежды свои.
  
   Осененная реющей влагой,
   Распустила ты пряди волос.
   Хороводов твоих по оврагу
   Золотое кольцо развилось.
  
   Очарованный музыкой влаги,
   Не могу я не петь, не плясать,
   И не могут луга и овраги
   Под стопою твоей не сгорать.
   С нами, к нам - легкокрылая младость,
   Нам воздушная участь дана...
   И откуда приходит к нам Радость,
   И откуда плывет Тишина?
  
   Тишина умирающих злаков -
   Это светлая в мире пора:
   Сон, заветных исполненный знаков,
   Что сегодня пройдет, как вчера,
  
   Что полеты времен и желаний -
   Только всплески девических рук -
   На земле, на зеленой поляне,
   Неразлучный и радостный круг.
  
   И безбурное солнце не будет
   Нарушать и гневить Тишину,
   И лесная трава не забудет,
   Никогда не забудет весну.
  
   И снежинки по склонам оврага
   Заметут, заровняют края,
   Там, где им заповедала влага,
   Там, где пляска, где воля твоя.
   1 октября 1905
  
  
  
   В черновиках стихотворения появились и исчезли фразы "будто милая", "тростник у прибрежий", "обнаженная"...
   "Милая" - так Блок до конца своей жизни в дневниках будет называть свою жену.
   "Обнажённая"... Вряд ли Любочка рассказывала ему, как 900-902 годах его Прекрасная Дама...
   "Иногда, поздно вечером, когда уже все спали, а я все еще засиделась у туалета, на все лады причесывая или рассыпая волосы, я брала свое бальное платье, надевала его прямо на голое тело и шла в гостиную к большим зеркалам. Закрывала все двери, зажигала большую люстру, позировала перед зеркалами и досадовала, зачем нельзя так показаться на балу. Потом сбрасывала и платье и долго, долго любовалась собой. Я не была ни спортсменкой, ни деловой женщиной; я была нежной, холеной старинной девушкой. Белизна кожи, не спаленная никаким загаром, сохраняла бархатистость и матовость. Нетренированные мускулы были нежны и гибки. Течение своих линий я находила впоследствии отчасти у Джорджоне, особенно гибкость длинных ног, короткую талию и маленькие, еле расцветающие груди. Хотя Ренессанс не совсем мое, он более трезв и надуман. Мое тело было как-то более пронизано духом, тонким укрытым огнем белого, тепличного, дурманного цветка. Я была очень хороша, я помню, несмотря на далеко не выполненный "канон" античного сложения. Так задолго до Дункан, я уже привыкла к владению своим обнаженным телом..."
   ...вряд ли она ему рассказывала, как ночами любила голой танцевать перед зеркалами, но когда думаешь об одном и том же... об одной и той же... 24 часа в сутки (когда спишь - она снится), то и без всяких рассказов знаешь о ней всё.
   "Тростник у прибрежий" - неужели это первое упоминание о совместном посещении того мира, мира, где "ни тоски, ни любви, ни обиды", мира камышовых заводей?
   ("И у нас сразу же, с первого года нашей общей жизни, началась какая-то игра, мы для наших чувств нашли "маски", окружили себя выдуманными, но совсем живыми для нас существами, наш язык стал совсем условный. Так что "конкретно" сказать совсем невозможно, это совершенно воспринимаемое для третьего человека; как отдаленное отражение этого мира в стихах - и все твари лесные, и все детское, и крабы, и осел в "Соловьином саду". И потому, что бы ни случилось с нами, как бы ни теряла жизнь, - у нас всегда был выход в этот мир, где мы были незыблемо неразлучны, верны и чисты. В нем нам всегда было легко и надежно, если мы даже и плакали порой о земных наших бедах.
   Когда Саша заболел, он не смог больше уходить туда..." Любовь Дмитриевна Блок. "И быль и небылицы о Блоке и о себе. Воспоминания")
  
   Стихотворение - безупречно. Изысканная звукопись -
  
   ...в хороводах расплещут
   Осенницы одежды свои.
  
   Осененная реющей влагой...
   подчеркивается мягким совершенством рифмовки ("в зенит - звенит", "знаков" - "злаков", реющей влагой - "оврагов" (и вслушайтесь, как через все строфы позванивает буковка "з"!).
   Стихотворение вроде бы о том, как Блок смотрит на осеннюю березку, колеблющуюся под ветром и рассыпающую свои желтые листья, а видит танцующую милую.
   Но все это - морок. Ещё одно наваждение от начертивших "свой радостный круг" "пузырей земли" - прельщение от его личной нечисти.
  
  
  
   Пузыри земли - краткое содержание
  
  
  
   В "Стихах о Прекрасной Даме" - герой книги принял на себя Миссию: ввести Лучезарную в наш мир.
   В "Распутьях" - показан её провал.
   "Пузыри земли" - это реакция на провал высокого - высоких целей, надежд, чувств. Происходит, производится осмеяние, передразнивание, ироническое переосмысление идей, тем, образов первых книг.
   Вместо цветущих лугов - болота, вместо весны-лета - умирающая осень, вместо великих героинь - Лучезарной, Русской Венеры, Елены Прекрасной - ныне в "героях" - чертенятки разные да заживо гниющая русалка. И посвящения стихов - не близким по духу людям ("моей матери", "Андрею Белому", "Сергею Соловьеву"), а ежику Григорию.
   И даже его миссия... Он думал, что он - один на тысячелетия? Как Моисей? - так своя "купина" есть даже у бессчетных "чертенят и карликов".
   Но эпиграф намекает, что всё это не внутреннее убеждение героя, а внешние мороки, наведённые на него антагонистами Лучезарной.
  
   Итак, "Пузыри земли" - кратко:
      -- "На перекрестке, где даль поставила..." - первый морок: он - чучело воронье, глядящее на "зубчатый лес";
      -- Болотные чертенятки - следующий морок: он - "захудалый чорт", сидящий в компании таких же стёртых посреди болот, пародирование сюжета мира "на скрещенье вод";
      -- "Я живу в отдаленном скиту..." - следующий морок: искушение освобождения от подвига Миссии;
      -- Твари весенние - следующий морок: он - одна из болотный русалок, ждущая очередную жертву из близлежащей деревни;
      -- Болотный попик - на том же болоте, местный попик уговаривает принимать все веры и не бояться быть затянутым в трясину;
      -- "На весеннем пути в теремок..." - морок про девочку-весну, венчающуюся со старикашкой-колдуном;
      -- "Полюби эту вечность болот..." - попытка оправдать болотное существование;
      -- "Белый конь чуть ступает усталой ногой..." - апокалипсическое видение болота на закате, как трясины-мира, охваченного Твоей алой удавкой;
      -- "Болото - глубокая впадина..." - зрак болота, как кривое отражение ока Луны;
      -- Старушка и чертенята - передразнивание образа купину;
      -- "Осень поздняя. Небо открытое..." - умирания мира "где рябь и камыш";
      -- Эхо - первое появление эротичных мотивов в лирике Блока.
      -- Пляски осенние - смирение, примирение, приятие "тишины умирающих злаков", новой реальности, созданной "твоими плясками".
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"