Литвин Виталий Владимирович : другие произведения.

Полнолуние (героическое фэнтези)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   П О Л Н О Л У Н И Е.
  1993 год.
   Стучат, стучат колеса, и в сумраке ночи за окном почти ничего не видно - только провода, медленно опускающиеся, опять взлетающие к столбам и снова опускающиеся. А там, дальше смутно проглядывает стена леса. И не разобрать в ней ни деревьев, ни веток, ни прогалин, ни полян - лишь застывшие клубы темного дыма, лишь смутная, зубчатая полоса - длинная размытая клякса!
   И вдруг высоко над горизонтом разорвалась пелена туч, и взошла луна, но острые края туч сдвинулись вокруг нее, и она опять нырнула в облачную мороку. И снова вырвалась. И больше не было для нее преград - одно громадное чистое небо, и в нем она - огромная чужая, чуждая людям планета, нависшая над маленькими елями, аккуратными березками, игрушечной деревенькой. Она присматривалась к нашему миру, пустыми глазницами, принюхивалась, к нему, приценивалась...
   Какую же цену назначит она нам за наши судьбы? А колеса стучат, стучат, стучат... И тянет по среднерусской равнине свой состав паровозик. И глядя на него, оскалившись, хохочет над ним, луна.
  
   1985 год.
   Они вышли из темноты и перекрыли нам дорогу. Я обернулся. Сзади, отрезая нас от переулка, тоже уже стояли.
   Если бы их было трое-четверо, я бы их разметал. Если бы их было шестеро-семеро, мы бы пробились. Но их было больше... Много больше...
   И не было рядом друзей, которые встали рядом, и не было рядом даже вывороченного булыжника, который можно было бы взять в руки - голая мостовая, освещенная голыми фонарями.
   - Тебе придется прикрывать мне спину, - сказал я подруге, мягко освободился от ее рук, сбросил куртку и сделал несколько сосредотачивающих движений.
   Толпа перед нами притормозила. Каратэ только-только входило в моду, толком о нем мало кто еще знал, но как руками разбивают кирпичи слышали многие. И многие из этих шакалов представили себе на месте кирпичей свои головы. И не напрасно.
   Но один не выдержал. Что-то завизжав, он прыгнул и попытался достать меня ногой. Я поставил блок. И инерция понесла психа на меня, на мою встречную серию.
   На землю он рухнул без звука. Они не думали церемониться с нами, и мои тормоза были отключены тоже. Я уже наносил последний, проникающий удар, когда она перехватила мою руку.
   - Стой! Отдай их мне! Они думают что поймали нас, а попались сами! Неужели ты не видишь: вот-вот и - полнолуние!
   Она вскинула руку, и, словно подчиняясь ее движению, облака разомкнулись, и над городом, и над улицей, и над нами встала луна. Ее сияние пробило уютный свет фонарей, и озарило лицо моей красавицы. Оно подсветило и расширило ее и без того громадные глаза, бросило тени под ресницы, отчертило губы.
   Но мне было не до любования ею. Под ногами скулил один из своры, а остальные подтягивались к нам. И надо было выделить вожака, надо было вычленить самых наглых, звереющих в стае, начинающих бойню и добивающих жертвы. И нельзя было пропустить первый удар.
   Они тоже поначалу не особо обратили на нее внимание. Ею они еще займутся. Позже. Сначала он, то есть я. Правда парень попался не подарок, но ничего. Сейчас подойдут другие и тогда...
   Но вот "тогда" так и не наступило. Мною они не занялись. Я вообще оказался не у дел, по сути дела пропустив-таки первый удар. И то, что удар был нанесен не с той стороны, меня не оправдывало. Пропустив момент, когда пропала одна тень, я точно так же мог зевнуть появление другой.
   Сразу, как только возникла боевая ситуация, я автоматически встал спиной к луне, чтобы по теням контролировать тех, кто сзади. А занявшись вычислением лидеров, я слишком увлекся этим, потеряв, выпустив из бокового поля зрения землю. Конечно, сзади никого еще не было, и тени были достаточно длинными, так что времени у меня хватило бы, но перед тренером я бы не оправдался.
   Одного взгляда мне хватило, чтобы понять роль вон той наглой - спокойной! - морды и тех, двух истериков. А что там у нас сзади? Сзади?! Вот моя тень, а где тень от нее?! Она-то хоть еще здесь?! Где же ей быть, если ее рука по-прежнему сжимает мое плечо. Опять взгляд вниз, потом - на ее руку. Господи! Это еще что?! Она?!
   Здесь я тоже все упустил. Метаморфоз уже начался! И она продолжала меняться. Из ее оскаленного рта еще продолжали расти вниз и вверх две пары клыков. Еще темнела кожа, на ней еще углублялись морщины, а из скрюченных пальцев продолжали расти когти.
   Но мало того, что я упустил начало процесса - тут я вообще начисто выключился из боя. И о своих противниках вспомнил только тогда, когда она, все еще меняясь, с визгливым хохотом вдруг сделала шаг вперед и ударила главаря по щеке.
   Не просто ударила. Ее когти впились в его кожу, она рванула рукой, кожа лопнула, и из рваных ран брызнула кровь. Парень завизжал от боли и ужаса, его вопль подхватили другие, и они бросились во все стороны.
   А она развернулась. Поняв, что дело нечисто, те сзади уже остановились, а увидев ее ярко освещенное луной лицо, остолбенели.
   И тут я вдруг сообразил. Сквозь мое внезапное отупение за какое-то долгое мгновение пробилась мысль, понимание, что они не могут отвести взгляда, не от ее страшного лица, они смотрят на меня, точнее - на мое плечо, еще точнее - на ее пальцы, вцепившиеся в мое плечо. И замедленно, как в кошмарном сне я перевел взгляд туда же и увидел, что ее когти пробили свитер, и на его белой шерсти расплываются пять кровавых пятен. И тут же тупо отметил про себя, что ожил и пытается на четвереньках отползти от нас первый недобиток.
   Но и она тоже заметила это. И опять леденящий душу крик, и ее когти впиваются ему в спину. И - клочья куртки, и - брызги крови, и - еще один, совершенно животный вопль. Еще крики, еще топот, и вот мы опять одни.
   Она оборачивает свое оскаленное лицо ко мне. Я не побежал. Если бы побежал, то раньше. Но меня удержала ее рука. Остатки моего разума, хотя нет, причем тут разум! В голове кроме ослепляющего ужаса ничего не осталось! Другое: ведь все-таки, хотя на свитере и выступила кровь, я не чувствовал боли! Я не чувствовал когтей, мое плечо все эти сумасшедшие мгновения сжимали нормальные, теплые, женские пальцы.
   И эти же пальцы дали мне силы выдержать взгляд ведьмы. А она опять начала меняться. Стремительно побледнела и налилась живыми красками кожа. Разгладились морщины. Ушли под губы клыки. Она погладила меня по плечу, и под ее уже человеческими руками, заросли дыры на свитере, выцвели и пропали пятна крови.
   - Прости. Не удержалась. Но такая луна, что я не выдержала. Так захотелось немножечко побеситься. - она помолчала и добавила, - А ты в самом деле поубивал бы их? Они ведь все-таки люди... Но ты меня простишь? Я больше не буду, честное слово не буду. Прости меня, пожалуйста...
   Передо мной не стоял вопрос, прощать или не прощать.
   И словно, чтобы подчеркнуть смутное мое состояние, тучи вновь сомкнулись вокруг луны, и муть ночи снова замкнула нас.
   -----------------------
   Познакомился с нею я случайно. Было 11-ое число. Предварительная
  распродажа билетов в театрах.
   Мы тогда взяли Ленком и Сатиру. За ночь почти не спали. Под утро у Ленкома отбили атаку Физтеха: когда те появились, наши дежурные стояли у входа. Они успели дать знать, и две толпы - бауманцев и физтехов подбежали к дверям в кассу практически одновременно. Дежурные уцепились за колонны, пару минут продержались, потом мы пробились к ним, и Ленком достался нам. После 11 часов, взяв билеты, мы сразу поехали к Сатире. И в этом театре очередь вели наши, и мы получив номера, купили билеты еще и там.
   Бессонная ночь наложилась на возбуждение от удачи. Мы шумно и весело возвращались в общагу. Вокруг меня оказались козероги, у большинства подобная вылазка была одной из первых, и кто-то из них кричал, что им повезло, потому что они накануне крепко выпили за успех, другой утверждал, что причиной всему его недавний крупный проигрыш: "должно же было хоть в чем-то повезти!", а третий умник вспомнил, что Физтех - за городом, "а нам иосквичам помог Георгий Победоносец".
   Кем-кем, а москвичом чувствовать себя я уже перестал: до зашиты оставалось пару месяцев, а там - вперед! Конечно, у них впереди не месяцы, а годы, и многие из них надеются остаться, ну и Бог в помощь! Я бы промолчал, но бессонная ночь и мне развязала язык. В тон остальным я объявил, что им, может, помог и Георгий, а у моего города свои святые заступники - Петр и Феврония Муромские. Забытое женское имя вызвал оживление. Пришлось кой-кому объяснить, насколько они не правы.
   Тут динамик прохрипел: "Станция площадь Свердлова. Переход на станцию площадь Революции и проспект Маркса." Нам было на площадь Революции.
   Толпа хлынула на выход, понесла меня за собой, в дверях развернула боком и уже должна была вытолкнуть из вагона, и вот тут - в дверях - я оглянулся.
   Она сидела напротив и глядела мне прямо в глаза. Ее красота настолько соответствовала моему внутреннему представлению об идеале, что я на мгновение ослеп. Я ничего не видел кроме нее, но и черт ее лица не различал тоже. Нет, до нее было всего метра три, и ее никто от меня не закрывал, но вот, если бы я вышел, то спустя мгновение не смог бы вспомнить, какого цвета у нее глаза, волосы - ничего не осталось бы в памяти! И если бы я тогда вышел, я твердо бы знал, что глаза у нее - серые, что волосы темно-каштановые, что губы - чувственные. Что глаза - крупные и широко раскрытые, что волосы - густые и не стянуты сзади в пучок или узел, а свободно обрамляют лицо, что губы не нуждаются в помаде - все это я бы знал.
   Нет, я не смог бы вызвать в "очах моей души" ее лицо, но за свою первую четверть века я уже дважды впадал в подобный столбняк и выучил, что его вызывает.
   Если бы я тогда вышел, то спустя несколько месяцев уехал бы из Москвы, еще через год - женился, и если умиротворенный покой есть счастье, то был бы счастлив.
   Но к счастью я не вышел. Ее взгляд соединил нас. И я, как по мостику над пропастью, как по лунной дорожке сквозь мрак, пробился сквозь толпу к ней, вынул пачку билетов, опустился на одну колено и протянул их ей:
   - Я приглашаю вас в театр.
   Она приняла билеты. "Тиль" и "Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты", ЛенКома "Дон Жуан или любовь к геометрии" и "Ревизор" - "Сатиры" самые известные тогдашние спектакли! - там было из чего выбирать. И она выбирала!
   Она невозмутимо разглядывала названия спектаклей, даты, что-то прикидывала, брала следующую пару и снова разглядывала и снова прикидывала, а я на одном колене стоял перед ней. В вагоне метро. В толпе народа.
   Как только она перевела свой взгляд с меня на билеты - сразу нелепость моей позы стала вызывающей, и если бы не тренировки: "Ваше тело расслаблено... дыхание ровное и спокойное... все радости и печали остались за пределами зала... Сейчас будет бой!" - я бы, пожалуй не выдержал. Впрочем, и в этот круг я не сумел бы войти. Я не смог бы ограничить его собою и ею, выключив из него весь мир и все метро, если бы не ее соседка.
   Эта стареющая и когда-то верно тоже очень красивая женщина помогла мне. Она улыбнулась. Ее улыбка не была ободряющей: "чего уж там, лепи!", или поддерживающей: "ну и влипли же вы, молодой человек!". Ее улыбка вообще не была предназначена для меня. Она завидовала нам: "как же вы молоды!", и вспоминала: "у меня и не такое было!".
   И, восполнив энергией ее торжества безучастность моей красавицы, я замкнул треугольник, и его жесткую структуру не в силах было сокрушить ничто.
   - Я выбираю вот этот. - оторвала она себе один билет, - мы выходим? Она протянула мне руку, и мы вышли. Потом долго поднимались на эскалаторе. И я, наконец, разглядел ее. И как по пунктам отметил: темнокаштановые волосы, серые глаза, прямой нос, чувственные, яркие, ненакрашенные губы. И у меня хватило решимости накрыть ладонью ее ладонь. И она не убрала свою.
   Вот в тот самый день, в те долгие минуты подъема на эскалаторе ее облик впечатался в мою память, как в монолит каменного угля в доисторические времена вмуровывался диковинный цветок, и уже ничто не могло его вытравить: ни катаклизмы природы, ни безмерное время. Разве что огонь смерти был в состоянии уничтожить его, но лишь вместе с антрацитом.
  
   И сейчас мне не надо заслоняясь о лунной пыли опускать веки, ни легчайшего напряжения, чтобы ее лицо встало перед моим внутренним видением и затмило собой внешний блеск холодного светила и залитый ее светом подлунный мир.
  
   ----------------------------
  
   - Ну и девицу ты себе нашел. Вот страшилище.
   - Ты был в Сатире?
   - Да. Бронь взял.
   - И чем же это она тебе не понравилась?
  
   - Да, наконец, рассмотрел ее...-
   Он рассмотрел ее, он увидел ее в третий раз и, наконец, рассмотрел. Она ему не понравилась, но он только с третьего раза сумел рассмотреть ее!
   -... и в ней...В ней, как это?.. Всего слишком много: слишком большие глаза, слишком длинные ресницы, слишком густые волосы, слишком высокая грудь. Да и бедра... И еще. Она слишком недобрая. Натерпишься ты с ней.
   - Это мои сложности. Всё?
   - Подождем Витаса.
   И мое "всё" и Витас не имели никакого отношения к предыдущей фразе. "Всё" означало, что мы доели последнюю 3-ью шоколадную конфету, которой "это тебе на ужин" снабдила Эмиля его девушка. Был час ночи, и на нашем этаже общежития уже все было съедено и съедено не только у нас, а на 4-ом - женском - уже все спали.
   - Надо было в буфете не шампанское пить, а пиво. Говорят, бутылка пива заменяет бутерброд с колбасой.
   - Не говори ерунды, шампанское калорийней - виноградный сок, чистые углеводы.
   - Углеводы, углеводы!.. Пиво не конфетами закусывают! Может, еще попробуем с горохом?
   - Ну его к черту.
   Месяца два назад мы, соблазнившись дешевизной, купили 2 кг гороха. Однажды уже пробовали его сварить. Он кипел у нас добрых три часа, но не стал ни мягче, ни съедобнее.
   Надо было дожидаться Витаса. Он приезжал из-за города на последних электричках. В час-45. Добрая мать его девушки постоянно совала ему в сумку что-нибудь на дорожку.
   Меня моя Асенька не баловала ничем. И никогда. Действительно не добрая. И было от чего натерпеться.
   -----------------------------
   В предварительную продажу выбрасывались билеты за две декады вперед. Первая пара была на спектакль, который должен был пойти только через 25 дней. Анастасия долго выбирая, выбрала именно эту пару, и расставаясь подтвердила: "Встретимся у театра." Но встретились мы раньше. Гораздо раньше. Через два дня.
   Мы с ребятами шли в кино в "Художественный" по моей любимой станции "Арбатской". Я еще издали заметил двух девушек. Одна стояла спиной к нам, другая в чем-то убеждала ее и поглядывала в нашу сторону. Мы приблизились. Вот они прощаются. Одна бежит к подошедшей электричке, вторая оборачивается и...
  
   - Здравствуй.
   Я впадаю в столбняк. Эмиль, быстро оценив ситуацию, говорит: "Мы пошли", - и они исчезают.
   - Мне плохо. Ты мне поможешь?
   Вот так мы перешли на "ты". Я еще не знал тогда, что не с моими слабыми человеческими возможностями пытаться оградить ее от темных мороков, запутавших ее судьбу. Что только она, она сама может противостоять им. Если у нее хватит на то веры, упорства, мужества. Веры в себя.
   Я еще ничего этого не знал. Я об этом совсем не думал, я совсем ни о чем не думал. И помимо моего сознания прошло все, что Ася еще говорила. В голове застыли и заглушили ее голос строки: "Вас притягивали луны двух огромных глаз". Две маленькие луны затмили свет остального мира. Все остальное осталось вне нашего времени и пространства. Мы словно выпали в какое-то 10-ое измерение, в котором силовое поле ее взгляда удерживало и ограждало нас.
   Но отключившись, отсоединившись, отъединившись от внешнего мира, я перестал поначалу воспринимать и ее тоже. Я как будто вышел из темного помещения на открытый воздух, и на минуту ослепнув, лишь постепенно обретал возможность видеть - видеть ее глаза, ее лицо, ее фигуру. Видеть всю ее напряженную фигуру, напряженное лицо, чего-то ждущие глаза. Я еще не мог по ним, по ее лицу, голосу разобрать ее настроение, ее желания, но понемногу смысл произнесенных ею слов стал доходить до меня, и так же постепенно я начал осознавать, что и она не отрываясь, смотрит на меня, смотрит прямо в глаза, впитывая мое ослепление и, кажется, сама ослепляется, согревается им.
   Но и этого ей было мало. Помимо выражения его незрячего лица, воспоминания о тоне ее потерянного голоса, то есть помимо зрения, слуха, привычных сигнальных систем, я увидел, услышал, понял, почувствовал в ней нечто, что можно было бы назвать смертной тоской, но представлявшейся мне пульсирующей, черной дырой в сознании. И я откуда-то знал, что совсем недавно с каждым новым биением это черное пятно становилось все больше и больше, а сейчас застабилизировалось, но его надо было сжать и загасить.
   И не придумать мне было ничего иного, как только швырнуть в эту пропасть свои чувства, воспоминания, боль, любовь.
   Но какие у меня там были чувства кроме минутного восхищения, какие воспоминания кроме минутного подъема на эскалаторе, какая любовь кроме, может быть, несбыточных ожиданий, кроме минутных, отрывочных - не сглазить бы!- мечтаний, кроме подсознательного ощущения чуда, чуда этого совершенного ее соответствия, бессознательному, интуитивному, что во мне ждало ее, ждало вот такую, с этими серыми глазами, сейчас все более набиравшими зелени - Бог ты мой! - ведь это невозможно, здесь в метро постоянное освещение! - этим ее странным, неправильным, выделяющимся в любой толпе лицом, этими ее руками, вцепившимися мне в мои плечи, телом все больше приближающимся, прижимающимся ко мне коленями, бедрами, плотной грудью - возбуждение! - вот что еще можно бросить в эту бездну! Нет, уже не бездну, даже не пятно - на ослепительно черную точку, которая не стала от этого ни тусклее, ни меньше. Да и как может стать меньше не имеющая размеров точка?!
   И не погасил ее ни запах ее волос, ни даже вкус ее губ. И не погасила ее даже темнота моего обморока.
  
   Утром ребята удержались от расспросов, хотя было видно, каких трудов им это стоило.
   Ася доставила меня к общежитию, как раз, когда они возвращались из кино, и сдала груз в мало транпортабельном состоянии. Поднять меня на 6-ой этаж - им вдвоем это вообще-то не проблема, но...
   Проснувшись я съел все съедобное, что нашлось у нас, и все, что осталось у наших девочек. После этого сумел сам добраться до душа. Ребята пошли со мной, и там Эмиль не выдержал:
   - А это что такое?!
   - Где? Что?
   - Вот это! И это! - ткнул он мне сначала в одно плечо, потом в другое. Я посмотрел. Кто только, чем только не молотил по моим плечам последние три года 2,3 а то и 4 раза в неделю. Перчатками и кулаками, ногами, палками, и чем попало... И вот на каждом из них, давно потерявших особую чувствительность, отчетливо выделялись по пять кровоподтеков.
   Эмиль приложил ладонь. Пальцы аккуратно легли на каждый из них.
   - Она?
   Я только оторопело переводил взгляд справа налево и ничего не мог ответить.
   - Где же вы раздевались?
   - Нигде.
   - Так это она через куртку?! - он было не поверил, но посмотрев на мое оторопелое лицо, понял, что я сам во все это с трудом верю, - Ну и силища... - и выдал диагноз, - Послушай, она - сумасшедшая. Или ведьма.
  
   Потом я часто думал, как я сразу не разобрал, не почувствовал, колдовскую атмосферу вокруг нее? Из-за первого этого нашего свидания? Решив, что в произошедшем нет ничего необычного, я уже не обращал внимания на последующие несообразности? Да и что, собственно говоря, было такого невероятного? Хорошенькой девочке стало тоскливо? - тоже мне чудо! Или то, что я сумел сконцентрироваться на ней и перелить в нее свою жизненную энергию? - так три года тренировок! Пожалуй, могла насторожить степень концентрации, но! но! но!.. Какая там настороженность, какие раздумья! При первом же воспоминании о ней, голову заполнял хрустальный туман и разноцветный звон вытеснял все мысли. Я опять и опять ощущал, как ее тело податливой волной льнет к моему!
   Или все дело в том обычном ослеплении ранних свиданий: первых узнаваний, слов, терпких ожиданий, первых прикосновений, первых поцелуев, - всего того душного сумрака, сопутствующего влюбленности, когда все внове, а потому ничего и не удивляет?
   Или и это тоже было задано и было предопределено ею? Ведь не чувствует ничего необычного кролик, загипнотизированный удавом. Он просто лезет в змеиную пасть.
  
   После душа ребята заварили чая. Витас преложил сбегать в магазин:
   - Красное вино - вот что тебе нужно.
   - Еще с утра я не напивался!
   - Тогда чай. - постановил Эмиль,- Крепкий и сладкий. Очень крепкий и очень сладкий.
   Он ушел на кухню, а Витас достал сервиз.
   Как-то на первом курсе мы собрались поужинать. Было очень поздно, ужин стал одновременно и обедом, есть хотелось и не просто хотелось, а очень хотелось, посуды не было, ложки-вилки пропали, и пришлось есть кому чем. Эмиль, помнится, захватил нож, Витасу достался штангельциркуль, а я по рыбацкой привычке сообразил нечто вроде черпачка из консервной крышки. В день следующей стипендии Витас наплевал на наши чертыхания, реквизировал по червонцу - почти четверть получки! - и купил столовый набор.
   Дешевые ложки других комнат кочевали по всей общаге, их приходилось искать, но в самый нужный момент они исчезали начисто, наши же были всегда при нас.
   Результат выглядел настолько убедительным, что покупка на 2-ом курсе чайного сервиза особых протестов не вызвала. Следствие покупки оказалось неожиданно приятным: к нам полюбили ходить пить чай девочки с четвертого этажа. Пришлось провести ремонт.
   Эмиль поулыбался продавщице ближнего хозмага, и та вынесла обалденные финские обои. Мы ободрали казенные и наклеили свои. Покумекав над планировкой, развернули книжные полки. Они отделили кровать от кровати, образовав четыре закутка, и комната перестала походить на больничную палату или на кубрик в казарме.
   А завершил ремонт - валдайский колокольчик. ( Эмилю его привезла из Новгорода одна из его многочисленных подруг: "Захочешь встретится - позвони. Я услышу и приду.") Мы его подвесили у входа. Шнур пропустили в коридор и подвесили к нему блестящий мощный электрический конденсатор.
   Поначалу, всякий проходящий мимо считал своим долгом дернуть за веревочку.
   - Ну, погодите! - вскипел Эмиль и зарядил конденсатор.
   - Так нехорошо, - осудил Витас и выполнил художественный плакат: "Не трогай - убьет!!!", мы пришпилили его к двери, конденсатор зарядили, предупредили девочек и ушли.
   По приходу плакат оказался сорванным, конденсатор - оторванным, а на всем этаже стоял неутихающий хохот: "Шпиндель дернул за кондер, а кондер дернул Шпинделя! Аж до пяток достало! Он со злобы за него еще схватился! А кондесатор с первого раза не до конца разрядился и выдал остаток! У Шпинделя все катушки повыбивало!"
   Первый урок впрок не пошел, и мы его повторили. Пару раз. Теперь уже без плаката. И у парней с общаги образовался стойкий рефлекс. Отныне, если звонил колокольчик, мы четко знали, что к нам либо гости издалека, либо наши девочки.
   Да, кстати, Эмилива подруга так и не появилась.
  
   Чай Эмиль заваривал сам и свой - зеленый. И как домашнее вино, которое привозил в соседнюю комнату Гаго из Армении, мало напоминало заводское, или домашние колбаски, которыми изредка баловал нас Витас, не шли ни в какое сравнение с магазинным продуктом, так и чай, регулярно получаемый им из Туркмении, отличался таким ароматом и вкусом, что, когда мы приглашали к себе, от приглашения не отказывались. И после первой чашки мне действительно полегчало. И тут зазвонил колокольчик.
   Мы переглянулись. Дверь должен был открыть тот, кто ждал гостей, но считалось шиком принудить к этому другого. Сейчас к моему удивлению оба моих товарища недвусмысленно уставились на меня. И у меня ухнуло сердце.- Анастасия! И это была она.
   Вот когда я понял, насколько я ослаб. Волна ее духов едва не сбила меня с ног, у меня едва хватило сил помочь ей раздеться, пододвинуть ей стул, усадить ее.
   - Чай? Это как раз то, что нужно. - одобрила она, а когда попробывала, то не скрыла удивления, - Настоящий чай?! Кто же у вас такой мастер?
   - Да разве я мастер, вот у меня дома...
   - А где ваш дом?
   - Эмиль из Ашхабада,- слабо вмешался я, - А Витас из Каунаса - это Литва.
   - Интересно...- проговорила она и словно процитировала, - "... восточный витязь, русский богатырь и рыцарь с Запада..."
   Ее духи странно воздействовали на меня: они обволакивали сознание, затуманивали разум, они словно вытачивали последние силы, и ее слова с трудом пробились ко мне.
   - Чай, конечно, хорошо, но недостаточно... Вот так будет лучше. - она достала крошечный флакончик и капнула из него мне в чашку. - Одна капля. Достаточно, вполне достаточно. Выпей, все выпей. С заваркой.
   Кажется, она догадывалась, что со мной творилось, и сама, полубняв, поднесла чашку ко мне, заставив выпить прямо из ее рук. А потом поцеловала. И поцелуй был долгим-долгим.
   - Все. Мне пора. Не надо провожать меня.
   В голове у меня уже прояснилось и хватило сил помочь ей одеться и хватило сил разобраться, увидеть, что она сама словно на грани, что она сама, словно только что перевалив через край пропасти, сейчас словно прислонившись к стене, смотрела в небо.
   - Да, я зашла сказать, что уезжаю. Меня недели две-три не будет. Встретимся у театра, хорошо?
   Она вышла. А ребята показали на оставленный ею флакончик.
   - Это она что? Забыла и оставила или не забыла оставить? Давай-ка его пока в аптечку. На всякий случай.
   ---------------------------------
   Стучат, стучат колеса, отмечая, что я приближаюсь, приближаюсь к Москве, а сверху за каждым метром моего пути, не успокаиваясь, следит луна.
  
   Такая же луна разглядывала нас в окна через две недели. По графику, составленного Витасом еще вначале учебного года, пришло время стирать шторы. Мы с Эмилем попытались намекнуть, что и шторы еще очень даже приличные - мы же об них руки не вытираем, и дело идет к защите диплома, что в других комнатах их вообще не стирают, но Дед таких намеков не понимал принципиально, и наше окно оголилось.
   Мы, как и все остальные на нашем этаже, раньше часа не ложились, а к полуночи всю неделю кряду рассеивались облака, и луна била прямо в окно.
   Не в первый раз стирались у нас шторы, очевидно, не в первый раз к нам заглядывало ночное светило, но почему-то именно тогда она начала тревожить, раздражать нас. И не догадались мы, что это был сигнал, не поняли мы, что таким же сигналом, предупреждением, что нас видят, но уже с другой стороны, была сорвавшаяся с крыши и разбившаяся прямо у наших ног здоровая, в несколько килограмм сосулька.
  
   Ожидание меня не особенно мучило. Диплом, работа, тренировки, дежурства в общежитии, рейды занимали все свободное время, а ведь надо было еще хоть полчаса в день посидеть у наших девчат, иначе обиды, жалобы и давление на психику: "Мы с вами через пару месяцев на всю жизнь расстанемся, понимаете: на всю жизнь! А вы!.. а вы!" - "Конечно, где нам до их принцесс!" - не преминет добавить вредная Катерина.
   Нет, было не до тоски, раздумий или "грусти томной" - облик Анастасии жил в моей душе, и не в виде какой-то там абстракции, память о ней была не неясным призраком или смутной нежитью - стоило расслабиться, стоило отпустить вожжи внутренней дисциплины, и опять перед глазами вставало ее невероятное, измученное лицо, и я опять чуть ли не въявь чувствовал, как она приникает ко мне, прижимается ко мне, и теплая волна опьянения, как после доброй чарки водки туманила голову! И надо было трясти головой, лупить кулаками по стенке, чтобы физическая боль вернула меня к физической реальности.
   Ребята в комнате хохотали и вертели пальцем у виска. Девочки томно улыбались: "Олеженька, что с тобой? Заколдовали тебя что ли?...". Эмиль ворчал: "Олег, нельзя было делать такие паузы. Я же тебя с такими красавицами знакомил! И не любят они слишком серьезных!.. Да и в твоей красотке что-то нечеловеческое есть.", а Витас смотрел и молча качал головой.
   А потом мы встретились у театра, и пошли чуть ли не ежедневные свидания, а потом меня опять доставили в комнату почти невменяемым, почти без сознания.
   Наутро Эмиль тщательно оглядел мои плечи со знакомыми синяками, а Витас, не говоря не слова, достал из аптечки так и невостребованный ею изящный флакончик и капнул в стакан с водой:
   - Выпей.
   Я не сопротивлялся. Они по-прежнему ни о чем не расспрашивали, а я не хотел ни о чем рассказывать. Да и как им было объяснить, что выбора у меня не было, что девочку мою мне выручать надо было, что, если бы не я, то это она сейчас была бы в таком же состоянии, если не хуже, а мне... а я... у меня тренировки, у меня мощный потенциал биополя, да и конце концов мужик я или нет?! А Анастасия...
   И опять при одной мысли о ней, как серебрянные колокольчики зазвенели, как медом гречичным лугов пахнуло, как звезды разноцветные в глазах замерцали...
   - Я же тебе говорил: она - ведьма, а он - дурак, и толковать с ним о ней - ни какого толка не будет!
   Не о чем мне было с ними разговаривать! Мне бы набраться сил, чтобы к вечеру выбраться из комнаты, чтобы с ней встретиться. И я взглянул на аптечку.
   - И не думай. Второй порции не будет. Я ребятам с химико-технологического на анализ немного давал. Так они, как услышали, что это пьют - позеленели: "Мухоморы свежие - и те безвреднее." И твоя Анастасия тоже прошлый раз предупреждала: "Не больше капли!". Ты каплю уже выпил. И больше не получишь.
   Витас был, наверное, как всегда, прав. Пришлось свидание отложить и потом отложить еще на один день: тренировка. А на ней я заметил необычное внимание сянсэя.
   Силы я восстановил еще не полностью, и мне должно было бы достаться крепко, но он вдруг резко сократил мне "физику", снял со спаринга, а вместо него заставил заниматься катами тайдзы-чуань. Он нам уже объяснял, что эти плавные экзотические движения гармонизируют внутреннюю энергию, стимулируют ее генерирование, но такого эффекта я все же не ожидал. Когда тренировка закончилась, я снова почувствовал себя человеком. А утром снова был готов на великие дела.
   Но никто от меня ничего не требовал, и никто мне ничего не предлагал. Анастасия принимала мои ухаживания, с охотой посещала спектакли, выставки, но оставалась спокойной и безучастной. Я чувствовал. что она словно ждала чего-то. Но чего? И от кого? От бога? От дьявола? От меня? Спокойно обдумать ситуацию у меня не получалось. Какие тут раздумья, какие размышления?!
   Когда она была рядом, у меня мурашки бегали по коже от любого ее прикосновения, и была лишь одна забота: как с ней остаться наедине, чтоб не открывались двери, чтоб никого рядом не было, чтоб никто не мешал! Но уйти удалось лишь однажды - загород, на лыжах.
   К нам она зайти отказывалась напрочь! - "Нельзя мне появляться у вас! Поверь мне, нельзя!". Чему там верить?! Я уже сталкивался с предубеждением некоторых "приличных девушек" против общежитий. Не хочет пока - потом посмотрим!
   Но это все с нею, а без нее... Ну, дел у меня и так хватало: диплом стремительно приближался, а кроме того работа на кафедре, ночные обходы в метро - но не в этом дело, не это главное!
   Главное - не мог я о ней думать спокойно! Даже, когда у нас произошла размолвка и мы ненадолго расстались. А подумать было бы надо. Особенно, когда пришло второе предупреждение, которое я опять не понял и которому потому - да нет же, не только потому! - не внял.
  
   Подошел очередной рейд. Наша секция была при обществе "Динамо". Вообще-то каратэ после недолгой легальности было негласно, но твердо запрещено: владеть любым оружием, даже, если это всего лишь пустая рука, советским гражданам не полагалось.
   Мы уцелели, несмотря на то, что работали и с нунчаками, и с пиками, и мечами, но за это нам приходилось регулярно участвовать в правоохранительной деятельности, как-то: очистка ночных улиц от проституток или заброшенных домов от бомжей, или сопровождение футбольных фанатов, или - во времена Андропова - участвовать в облавах в кинотеатрах, а также в торговых центрах на отлынивающих от работы трудящихся. Мало кто из нас наслаждался, к примеру, беготней на матерящимися девицами, но сянсей зато получал возможность поставить очередную галочку в очередном отчете, а мы - три раза в неделю заниматься любимым делом.
   И во время рейда а нас стреляли! По "ошибке" в нас стрелял милиционер! Государство уже защищалось от нас. Мы сами еще ни о чем не догадывались, ни к чему не примеривались, а Империя уже учуяла исходящую от нас угрозу и два раза выстрелами чуть ли не наугад попробовала остановить нас. Но безуспешно.
   Когда мы вернулись, нас к себе зазвали наши девочки. У них оказалось запеченное мясо, у нас появился повод достать из запасов хорошее красное вино, и мы неплохо посидели. Эмиль расписал наше недавнее приключение, девочки поахали-поохали, вредная Катерина поинтересовалась "а сколько бандитов сбежало?". Потом нам объявили, что Галина выходит замуж и что мы, оказывается, праздновали помолвку: сегодня у них был день подачи заявления - так пришла очередь нам охать и ахать, но мы не стали. Тайны в общаге сохранялись с трудом, и о том, что у нее стремительный роман с дипломником из "М" факультета, мы уже знали.
   - То-то я смотрю, чего это Галя последнее время так похорошела!
   - То-то я смотрю, чего это ты последнее время так помрачнел? - не сумела удержаться Катерина, - а куда же ты смотрел раньше?
   - Катька! Будешь вечно ехидничать - старой девой останешься! - опеpедил, к счастью опеpедил аналогичную мою pеплику Эмиль.
   - А может, я не со всеми такая ехидная, может, с некоторыми я нежная-нежная... иногда...- промурлыкала она.- Или ты не помнишь? Или позабыл?
   Хорошенькая миниатюрная Катенька не боялась одиночества. Ее кукольная красота, кошачья грация волновала многих, и она, как шаловливая кисонька, многим позволяла ласкать себя, но на попытки приручения не поддавалась.
   А вереница свадеб наших знакомых уже давно перестала удивлять: студенческая пора заканчивалась, и кто как мог, готовился к новой жизни, к окончательной взрослости, к прозе и серым будням. И только немногие не соглашались, что юность кончилась, продолжали требовать стихов и цветов и с нетерпением ожидали новых декораций долгого праздника.
   В общем вечер прошел, как обычно: тихо, мило и уютно. А утром пришла телеграмма: "Жду шесть Революции первого=Анастасия", что означало: она ждет меня в шесть вечера на станции "Площадь Революции" у первого вагона метро..
   Мы не встречались уже 12 дней! Расставание случилось по ее инициативе при унижающих мое мужское достоинство обстоятельствах, и все эти 12 дней моя гордость боролась с мутящим голову желанием, с затемняющей рассудок, откуда-то взявшейся нелепой ревностью, со вдруг выявленной необходимостью видеть ее, слышать ее, прикасаться к ней.
   Телефон и адрес ее у меня были, но признать, что она нужнее мне, чем я ей - не будет этого! Не было никогда и ни с кем - и с нею не будет тоже! Одно из самых необходимых качеств в воинских искусствах всех стран - это умение терпеть и умение ждать. Выдержка и терпение. Терпеть меня учили уже 3 года и выучили!
   Я выдержал. Нелегко далась мне последняя неделя, но я выдержал. Конечно, ребята, как могли и чем могли, каждый на свой манер постарались помочь мне: Витас под ворчание Эмиля еще более уплотнил наш график подготовки к диплому, а Эмиль... К Эмилю его красавицы вдруг стали заходить с подругами. Витас одну из них очень одобрил, но мне было не до них. Вон даже наши девчата заметили, что я не в себе, и наверное, догадались о причине моего нестроения, но я терпел. Мучался, но терпел. И вытерпел.
  
   Я и потом вытерплю, выдержу, сдюжу, перетерплю долгие годы разлуки, зато теперь луна освещает мне путь к ней. А колеса стучат, стучат, стучат: "В Москву! В Москву! В Москву!". К Анастасии!
   К принцессе Ойче.
  
   Встреча подтвердила то, что мною было выяснено и себе доказано: я ей нужен гораздо больше, чем она мне. И подъехав ровно к шести, я застал Асю уже там. Она ждала. И увидев меня, так явно обрадовалась, что захолостнулось сердце. Она обрадовалось и моему появлению, и опять тем мелким знакам внимания, которые для меня давно стали привычными - например, что я приехал с ее любимыми желтыми тюльпанами или тому, что при встрече поцеловал ей руки. Иногда она мне напоминала восточную женщину, которая только что еле вырвалась из дикого кишлака и все еще никак не может привыкнуть к человеческому обращению.
   А может, думал я, страшное ее прошлое - не такая уж и фантазия? Что мне было о ней известно? Ничего. Откуда она, чем занимается? - я вдруг осознал, что не знаю даже, работает ли она или учится! И что с ней происходит?! А происходило что-то уже знакомое: от нее опять, и чем дальше, тем сильнее тянуло каменным холодом, у нее опять, и с каждым днем все больше расширялись глаза, замедлялись движения. Она, отстраняясь от мира, отстраняясь от меня, словно сосредотачивалась на чем-то своем, к чему меня не подпускала. Однако я уже догадывался, что за этим последует, и был уверен что опять не буду лишним.
   Пришлось обратиться к тренеру. К моему удивлению он проявил несвойственное ему нелюбопытство, без разговоров или вопросов изменил структуру тренировок и, резко ограничив контактный спаринг, принялся буквально накачивать меня внутренней энергией. И использовались при этом не только мои личные ресурсы - я вдруг обнаружил, что вся группа работает на меня.
   Ребята не понимали этого: свою измученность к концу тренировки они объясняли еще одной новинкой - мы уже и раньше упражнялись с восточными мечами, а теперь у нас появился новый инструктор, и мы серьезно занялись фехтовальной техникой. Но с мечами-то работали мы вместе, а моя физическая усталость не шла ни в какое сравнение с их истощенностью.
   А потом случилось неизбежное.
   Нет, теперь я сам добрался до общаги и даже поднялся на шестой этаж, но вот чтобы раздеться сил у меня не хватило. А наутро мне не удалось отбиться от ребят. Они поступили очень нехорошо: забрали склянку с зельем и не отдавали до тех пор, пока я не согласился все объяснить.
   Хорошо о чудесах, о возвышенном, о романтичном рассказывать девочкам: они распахивают глазки, всплескивают руками, удивляются, восхищаются и гордятся. Ты чувствуешь себя героем, ведущим битву с демонами и идущим во имя Прекрасной Дамы на подвиг, на смерть.
   Вот иди и подыхай.
   Совсем другое - излагать все своим друзьям. Не в пример прекрасной половине рода человечества, они встряют с неприятными вопросами, не считаясь с твоими святыми чувствами вдруг перебивают тебя c якобы к месту весьма неприличным анекдотом, почему-то не понимают и высмеивают само собой разумеющиеся мотивы и действия. И ты уже не чувствуешь себя героем, ты чувствуешь себя дураком, и нельзя ни обидеться - вот уж действительно глупо: давно мы потеряли право обижаться друг на друга, ни выгнать - как их выгонишь, если рукой едва шевелишь, ни самому уйти - куда уходить-то из собственной комнаты?! Но в конце концов они указывают, где выход, а если надо встают рядом, и ты сквозь что угодно пробьешься с ними.
   Отбросив эмоции Витас резюмировал мой рассказ:
   - По-моему, у нее время от времени происходит истощение жизненной энергии, и она ее восстанавливает. Восстанавливает за твой счет.
   - Ну ты и нарвался... Это же все равно, что целоваться с вурдулачкой. Если не хуже. Рвал бы ты когти. Слушай, а твой шеф, сянсей? Он же профессионал в этом деле. Ты к нему не обращался?
   - Обращался. Я просил его неделю назад подкачать меня. По-моему он на это бросил всю группу.
   - Ты ему рассказал зачем?
   - Нет. Он обычно очень подробно расспрашивает: что? как? зачем? И знаете же, как он задает вопросы?! Как на перекрестном допросе оказываешься. И чего сам не понимал, о чем сам не додумался, станет ясно. Я ждал этого и не стал делать вступления. А он выслушал мою просьбу, сказал: "Хорошо", и отправил в зал. И все!
  - Ничего себе! - изумился Эмиль, - Так выходит, он и сам все знает?! -
   -Даже если бы и знал, не упустил бы случая вытрясти из него еще дополнительные подробности. -начал рассуждать Витас, - Вот и получается: если он знает - почему не расспросил, а не знает - почему не поинтересовался, зачем это нашему орлу срочно понадобилось резко повышать потенциал биополя? А про группу ты уверен?
   - Почти наверняка.
   - Слушай, а меченосец ваш когда появился? До твоей просьбы?
   - Сразу после.
   - А прошлый раз... Неужели твой Петрович не заметил, что ты был полудохлый?
   - Думаю - заметил. По крайней мере он сильно помог мне. Я ожил после тренировки, а должно было быть наоборот...
   - И опять без никаких расспросов?
   - Именно так.
   - Что же это за сила стоит за твоей красавицей, что она сумела отбить у твоего высокоуважемого сянсея все его любопытство?...
   - Петрович никого не боится!
   - Конечно-конечно... Но очевидно, кого-то здорово уважает...
   - Тут мне одно мысль пришла, - вмешался Витас, - Давайте-ка посчитаем эту ведьмачку.
   Когда Витас заявляет, что у него есть идея, мы с ним не спорили. Как никто из них не пытался спорить со мной в боевых ситуациях, как никогда не оспаривали мы мнение Эмиля о девочках или Катерины, - той самой вредины - о спектаклях, фильмах, книгах - что толку попусту тратить время?! Надо выслушать и принять на веру.
   - Сначала разработаем шкалу ее настроений. Десяти градаций я думаю хватит. Давайте.
   Эмиль хмыкнул и через пару минут все было готово:
   "0" - смертный ужас;
   "1" - на краю пропасти;
   "2" - неужели я жива;
   "3" - бедная я, несчастная я;
   "4" - жизнь, она и Африке жизнь;
   "5" - кажется солнышко встает;
   "6" - улыбка бледной девы;
   "7" - хорошо жить! а когда так хорошо - то еще лучше!
   "8" - я - богиня;
   "9" - экстаз, феерверки, фонтаны.
   Я выслушивал, как он прочитал свою таблицу, без всякого энтузиазма: слишком далеки были эти "экстазы и фонтаны" от реальной Анастасии. Но Витас не обращал внимания на мой скепсис - что-то насвистывая он расчерчивал ватман,
   - Итак, ось абсцисс, точка первая. Когда ты с нею познакомился?
   - Одиннадцатого января.
   - Один-надцатое, - протянул он ставя цифры. - И что мы тогда имели?
   Я вспомнил Асю. Как она смотрела на меня, как, словно забыв обо мне, перебирала билеты. Я думал, что это было испытанием, а у нее просто уже ни на что не было сил.
   - Единица.
   - Следущая? - потребовал он, поставив точку.
   - Через два дня. В метро. С вами.
   - Зеро, - не ожидая моего комментария постановил нуль он. А я вспомнил, как она прижалась тогда ко мне, как я почувствовал своей грудью ее грудь, а у меня уже не было сил хотя бы на один поцелуй! Ничего, завтра мы с нею увидимся! Завтра!
   - Эй, очнись! Единицу за следующий день я уже проставил, а потом?
   Интересно, я-то думал, что никто кроме меня не заметил, что ее состояние на следующий день не многим отличалось от моего. Я недоверчиво посмотрел на Витаса, но он отмахнулся:
   - Эмиль видел, что у нее руки дрожали, когда тебя зельем поила. Что потом?
   Эмиль! Чтоб он что-нибудь не увидел у девочки!..
   Потом я увидел Анастасию только 1 февраля. В театре. Мы сидели в мягких креслах. Она прислонила свои ноги к моим, и меня трясло от желания, а я мог, разрешал себе только время от времени дотрагиваться до нее, до ее руки, ее бедра, а она улыбалась и отстранялась, и забирала в свои ладони мои руки, и вдруг развернувшись сама прикасалась грудью к моему плечу. И у меня опять словно пчелиный рой в голове загудел. Загудели пчелы, несущие майский мед с альпийских цветущих лугов...
   - Ну? - прервал мои сладкие воспоминания нетактичный Эмиль.
   - Первого февраля.
   - И?
   Что же подходило к ее тогдашнему настроению из их дурацкой шкалы? В антракте мы стояли у колонны, и она, чтобы привлечь мое внимание к чему-то, положила мне руку на грудь да так ее и оставила... И я уже ничего не понимал из того, что она говорила...Все заглушал медвяный гул, серебрянный звон, и золотые трубы...
   - Олег!
   Я опять очнулся. Ребята смотрели на меня, и мне не понравилось выражение их лиц.
   - Вот это да-а-а. - протянул Эмиль. - опять датчики зашкалило.
   - Что -"зто"? И что - "да-а-а"?
   - Мы и раньше подозревали, - вместо него ответил Витас, - но как-то повода не было проверить. А сам не понимаешь?
   - Да что я должен понимать?!
   - По-моему это можно назвать - ментальная блокада.
   - Ну, ты и нарвался! - восторженно завопил Эмиль, - Я же говорил, что она - ведьма!
   - Это еще не доказано, - рассудительно прервал его Витас, - ничего сверхъестественного пока не было. На дворе не XIV век и гипнотизеров за колдунов не держат, хотя учтем, что литературу по данному вопросу просмотреть не помешает.
   - Вы считаете... - никак не мог поверить я.
   - Чего там считать?! Ты попробуй еще. Вспомни любую с встречу со своей красавицей и попытайся нам о ней рассказать.
   Я попробовал. И опять потребовалось вмешательство ребят, чтобы выбраться из розовой ваты сладких эмоций.
   Ай да Анастасия!
   - Надо как-то обойти блокаду.
  Обходить я ничего не собирался. Хватит разыгрывать из себя умирающего перед благодарной публикой. Благо, как включать резервы, мне уже было известно.
   - А ну-ка, парни, выйдите!
   Я остался один и теперь вспомнил. Сянсей рассказывал нам о возможности подобных блокад. И о положительно окрашенной блокаде мыслительных центров упоминал тоже. "Наиболее распространенный механизм - боли или страха. Их и поставить легче и контролировать эффективность проще. Но их не замаскируешь! Сильный, вольный человек столкнувшись в себе с подобным - сначала удивляется, а потом начинает бороться и чаще всего побеждает, а победив, легко выявляет конструктора блокады. А вот положительная блокада..." Да уж... Даже в моем случае... Я уже все понял, а все равно не верю очевидному... Не верю!
   Ну, ладно... Конечно, сил у меня еще было мало, но посторонние конструкции в моем мозгу - это невыносимо! И еще одно было невыносимо: моя любовь, неужели и она - только морок, только внушение, навязанное мне извне?! Да нет же! Ведь Анастасия... ведь она не первая! Еще семь лет назад на заре юности... Когда в школе, и она была старше, на 2 года старше - на целую вечность!.. А потом еще в армии...
   Ладно-ладно, старые занозы сегодня не стоит трогать. На сегодня хватает сегодняшних дел. И сегодняшние имена не менее сладостны - только вслушайся: как протяжная песня, как перезвон колоколов, как перебор гитарных струн - о, Анастасия!
   Неужели вот этот туман, эти огоньки пробегающие по телу - все это построение холодного мастерства? Сянсей рассказывал о чем-то подобном, " но вы можете не беспокоиться говорил он, - в Союзе специалистов подобного класса почти не осталось." Он говорил, что коммунисты вытравили волшбу, наговор и прочую психотехнику, обозвав все "мистикой и идеализмом", что в 30-ых среди врагов народа кроме старых большевиков оказались и все мэтры древнего искусства, да что мэтры! - деревенских бабок брали! Уцелели единицы.
   Неужели я оказался замешанным в сложную игру сумевших выжить гигантов? Ну ничего, до гроссмейстеров мне далеко, но за три года и меня кое-чему выучили. Начнем.
   Сначала расслабление - полное расслабление, когда все мышцы разжаты, отпущены, расслаблены: "савасана" - поза змеи - так ее называли йоги, и вот уже сердце послушно замедляет и вновь ускоряет свой ритм, и постепенно отключаются все органы чувств и уже не ощущаешь жесткого пола, не слышишь вечно громыхающего топотом, звенящего десятком магнитофонов общежития, не видишь света весеннего дня, лучей пробивающегося сквозь тучи солнца, света затененных солнцем звезд... Потом концентрация на одной мысли, одном образе, с тем, чтобы изгнать из мозга и этот образ, и оставить его пустым, полым, готовом принять весь мир, весь космос. И волны Космоса хлынут в него, хлынут сквозь него, промывая, осветляя, очищая его ото всего, что наносное, ото всего, что не рождено, что не связано, не укоренено в нем, ото всего, что не мое...
   Когда ребята вошли я уже совсем обессиленный лежал на кровати и блаженно улыбался.
   - На первое февраля - ставь семерку.
   - А это еще актуально? - осторожно поинтересовался Эмиль.
   - Да. А будешь обзывать Асеньку нехорошими словами - сам в упыря влюбишься.
   Я еще не знал тогда, что мне уже нельзя было даже в шутку пророчить людям, особенно близким людям, что-нибудь опасное или даже просто неприятное. Даже, если на это - всего один шанс из тысячи. Хоть из десяти миллионов.
   Теперь, когда эмоциональная блокада не туманила голову, дело пошло быстро. Совместными усилиями не всегда последовательно, но, кажется, точно, мы устанавливали даты, я выставлял оценку, и вскоре Витас поставил последнюю точку:
   - Вчера вы славно отпразновали 8 марта. Имеем нуль. А теперь, как учили: соединяем точки плавной линией. После чего можно бы и посчитать дисперсию, среднеквадратичное отклонение, но по-моему и так все ясно. Берем фломастер и рисуем искомую кривую.
   - Эй, инвалид, иди и смотри. Не пожалеешь.
   Я улыбнулся, обошел доску и обомлел: на ватмане сквозь грозди разбросанных точек, поглощая почти все из них, ярко выделялась четкая красная синусоида.
   - Ты не особенно удивляйся. Синусоиду мы сами придумали. Характер кривой - следствие выбранной методики, а сама методика - следствие несовершенного регистрационного аппарата. А так линия может быть любой - лишь бы периодичной. Ведь из человека количественный прибор - паршивый. Качественный - да. Громче, тише. Есть свет, нет света. Говорят, глаз всего несколько фотонов различает. Но угадать, сколько их там? Пять, семь? Все. Пас. Делений нет. Циферки не бегают, стрелки отсутствуют. Так и здесь. Кроме того, видишь, в точках локальных максимумом вы не встречались. Как на этих участках ведет себя кривая - неизвестно. Мы-то сэкстраполировали. Но, судя по тому, что она с тобой делает в своих локальных минимумах, представляешь, какие там могут быть выбросы?!
   - Выходит, пока что она предпочитает у тебя брать, а не с тобой делиться. Когда там у нас следующий максимум? 22 числа? Как бы это тебе его не пропустить и не дать ей сбежать... И как бы мне хоть одним глазком посмотреть, что там твориться будет, какие забьют фейерверки и какие брызнут фонтаны!.. Шучу, шучу, но все-таки...
   - Интересный период у нашей синусоиды: 28 дней.
   - Слушайте! А может, все гораздо проще?! Может, у нее это так проходит?!
   Но Витас, как всегда смотрел в корень:
   - Может и так. Но вообще-то 28 дней - это лунный месяц. У кого можно найти численник?
   - У Антонины Васильевны есть. - сумел вставить я.
   - Сейчас. - бросил Эмиль и понесся к комендантше. Через пару минут мы уже листали календарь. Антонина Васильевна не отрывала листочки, она отгибала их и зажимала прищепкой. 8 марта, 11 февраля, 13 января - дни, где у нас стояли нулевые точки, были помечены черным кружочком новолуния.
   - Конечно, ее цикл может совпадать с лунным, и может протекать настолько остро, насколько мы видим, но как-то все это сложно... Когда дело касается женщин, я склонен верить Эмилю, даже его случайным обмолвкам... А ведьмы, судя по сказкам, от луны сильно зависимы. Слушай, аккуратней ты с ней... Недаром Петрович о ней ничего знать не хочет... С чего это он стал таким осторожным? И еще: случайно ли у вас появился... этот "меченосец"? Он мастер?
   - Ультра-си.
   - Вот видишь.
   Они вышли. Что "видишь"? Я продолжал смотреть на точки вдоль которых шла плавная синусоида и никак не мог осознать, что вот в этой линии заключено все, объясняет все и даже все предсказывает. "И действительно, назначь ей свидание на 22 число. Прямо завтра..."- Настаивали ребята, намекая на гейзеры и вулканы, фейерверки и фонтаны...
   Не верил я ни в какие фонтаны, ни в какие фейерверки, ведь дело не только в количестве выбрасываемой ею энергии, так же как и Асино спокойствие - не только следствие ее нехватки. Не объясняла всего энергетическая теория.
   Меня уже начинало угнетать невозмутимость, отрешенность, каменное спокойствие моей возлюбленной. Точки на синусоиде вроде бы намекали на объяснение: выше средней линии их почти не значилось, но почему я должен доверять искусственным построениям?!
   Вот в кино весь зал хохочет над подвигами неутомимого растяпы, потерявшего в прошлых сериях свои желтые ботинки, но по-прежнему безостановочно доказывавшего, что дуракам везет. Она разве что улыбнется.
   Вот из машины выскакивает, бледный, как полотно, шофер, а она, схватив меня за руку уже вбегает в проходной двор и спо-о-окойно говорит:
   - Вот напугал.
   У меня самого волосы дыбом стоят, я чуть не кричу:
   - Да он чудом в последний миг отвернул!
   А она - спокойно:
   - Ничего со мной не случиться... - словно ноги замочила и успокаивает, что не простудится!
   Или вот. У меня сердце от поцелуев разрывается, я отрываюсь от нее, поднимаю ее голову, она смотрит своими сумасшедшими глазами - да нет, это у меня, наверное, глаза сумасшедшие, а у нее... Что я могу разобрать в ее глазах, когда у меня в голове уже ни одной мысли не осталось?! Я опускаю руки вниз со щек на шею и ниже и расстегиваю верхнюю пуговицу ее платья, потом еще одну и правой рукой чувствую биение ее пульса - спокойного, секунда в секунду пульса! И отшатываюсь.
   - Извини, - застегивает она платье, - не пришло еще наше время. Да зачем тебе еще и это?
   - Прощай! - вскакиваю я.
   - До свиданья, - споко-о-ойно говорит она,- мы еще увидемся.
   И нет в ее голосе неуверенности или просьбы. "Мы еще увидимся". И это для нее настолько же очевидно, как то, что завтра утром над землей поднимется солнце. А вечером взойдет луна.
   Вот так образовался разрыв в 12 дней.
   А потом с каждой встречей, с каждым свиданием, с каждым новым весенним днем, она все больше оттаивала, согревалась, отогревалась в моих руках. Весна пришла настоящая, слякоть марта как-то быстро сменилась первым робким, но почти уже апрельским теплом, пришли первые, после долгой зимы еще непривычные теплые вечера, и Асенька напоминала мне только что оттаявшую лужайку, готовую вот-вот распуститься первоцветами.
  
   Ничего себе подснежничек!
   - Кто ты?
  
   Мы стояли на залитой мертвым светом люминесцентных ламп наземной платформы метро, но едва я спросил ее, как ощутимо, кожей, как днем - солнечный луч, почувствовал, что там, высоко в небе опять раздвинулись тучи, и на нас сверху оскалилась луна.
   Моя девушка взглянула на меня. Взглянула с той же требовательной силой, что и в дни, вечера, ночи новолуния, но сейчас в них не было немой мольбы о помощи. Сейчас она дарила, одаривала взглядом. Энергия, как магический реактив в реторте алхимика, клокотавшая в ней, ею не сдерживалась, и в воздухе запахло толи озоном, толи серой.
   - Я - искатель. Или по-русски будет правильнее - искательница?
   Боже мой, как она была хороша! Ее отчаянно распахнутые глаза не уклоняли взгляда. Губы, словно слабо светящиеся изнутри, словно прозрачные, словно исцелованные мною недавно, но еще сегодня нецелованные губы полураскрылись в полуулыбке в призыве и вызове. Груди притягивали руки, "... и вся она была из легкой персти, дрожащая и гибкая...
   - Ты - человек хоть?
   Я не воспримчив к гипнозу. Я обучен, я могу замкнуться, и никакая внешняя сила не прорвет редутов моей ментальной защиты, но кто смеет, кто сможет, кто захочет защищаться, закрываться, замыкаться от вызова любимых глаз?!
   - По крайней мере я - женщина.
   Что же сейчас она ставит, что возводит в моем мозгу? Сколько сил понадобиться мне завтра, чтобы сломать, расплавить новую стену? Что отгородит, что попытается спрятать эта стена? И хватит ли их - сил?
   Из темноты с гулом и ревом вырвалась электричка метро. И весь недолгий путь от Кунцевской до Киевской и все долгие эскалаторы на ее переходах и потом опять в вагоне до самого центра, до площади Революции, она стояла, прижавшись ко мне, и целовала, целовала...
   - Проводи меня. Я здесь живу. Недалеко.
   - С видом на Кремль?
   - Нет, Кремля из моей квартиры не видно. Почти видно Лубянку.
   - Это вдохновляет.
   Я насторожился. Мне показалось, что я понял, почему раньше она не хотела, чтобы я доводил ее до дому. Знал я эти квартиры!
   Когда-то их занимали купцы, помещики и капиталисты. Они роскошно жили во многих комнатах, обедали в столовых, спали в спальнях, читали в библиотеках, в кабинетах занимались делами, а в будуарах - любовью. Но буржуев выгнали, квартиру "уплотнили", и в каждую комнату поселили по семье: семью - в столовую, семью - в гостиную, семью - в библиотеку и отдельную семью - даже в будуар. И назвали все это - "комуналкой". Я подумал, что моя девочка стесняется своей квартиры, своей комнатушки и почти угадал.
   Квартира была огромной, со множеством комнат. Но кроме нас никого там не оказалось.
   - Это все ваше?!
   - Сейчас - мое. Знакомые - за границей, и я присматриваю. Но обо всем потом... Вот твоя ванна и... И приходи ко мне.
   Она втолкнула меня, включила свет, и прикрыла дверь. В такой квартире должна была быть именно такая ванная! Но мне было не до разглядывания ее роскоши! Ее "приходи ко мне" бухало в голове, душило дыхание и застилало очи.
   Омовение не заняло и двух минут. Обмотавши чресла полотенцем, я вышел и двинулся по бесконечному коридору на пробивающийся свет. Открыл дверь и обомлел: это была еще одна ванная, такая же огромная, такая же шикарная и такая же незапомнившаяся... Ибо Анастасия никуда не спешила. Она мылила, мылила, мылила какую-то немыслимую, сиреневую мочалку и, увидев меня, протянула ее мне.
   - Вымой меня.
   Потом был душ.
   - Обмой меня. Потом - тоже сиреневое полотенце, а может, и простыня, но, что язык не поворачивался назвать ни простыней, ни полотенцем.
   - Вытри меня. Потом... Потом была любовь.
  
   Вырвался я от нее или выгнала меня она, как-то трудно было это разобрать - сумели оторваться мы друг от друга! - только через неделю.
   У меня назавтра предстояла защита диплома. Витас защитился накануне моего ухода. У Эмиля защита была назначена на сегодня. Молчаливый взгляд на прощание "нас на бабу променял", был бы совершенно невыносим, не говоря уже об еще одном предприятии, неожиданно потребовавшего моего участия.
   Анастасия была уверена, что в одиночку мне с ним не справиться, а я не знал даже, а стоит ли за него браться... Его необходимо было обсудить и обдумать, не говоря о том, что выполнить, а времени оставалось совсем впритык. Но задача была поставлена настолько неожиданная, а последствия ее решения должны были быть настолько всеобъемлющи, что, хоть я и не до конца верил во все это, но все-таки, все-таки...
   Когда утренней электричкой я возвращался в общагу, то тревогу мою вызывала не только предстоящая защита: старания Витаса не пропали даром, и мы были готовы давно, и не только тяжесть Империи, вдруг свалившаяся на мои плечи - просто теряться на такой срок у нас не было принято. Нет, никто не стеснял ничьей свободы, но предупредить, позвонить на вахту, чтобы парни не ломали голову, в какой больнице или отделении милиции, или, скажем, морге меня искать - я был, конечно, обязан.
   И я бы позвонил, но моя колдунья в ответ на мои претензии выбраться к ближайшему автомату, объявила мне, что она уже обо все позаботилась.
   Полагать, что она прямо сразу в глаза начнет мне врать, вроде бы не стоило, но ведь мы уже больше суток практически не расставались...
   Видя мое сомнения, она посмотрела на меня, как на малое дитя:
   - Это я - по своим каналам. Или ты мне не веришь? Я, как только представил, что у нее сейчас начнут обнажаться клыки, так и спрятал все свои рефлексии. Она сразу все поняла и довольная - нашла, чем гордиться! - добавила:
   - Здесь меня все знают и давно уже не трогают. Думаю, там теперь тоже запомнят.
   Не сомневаюсь.
   Не сомневался я насчет кунцевских мальчиков, а вот ворчания своих несколько опасался. И напрасно. Колдовские каналы сработали. Ребята были предупреждены.
   Эмиль:
   - Я с консультации. Кстати и у твоего тоже был. Он знает, что у тебя - порядок. В метро - давка, душно, меня разморило, и я не заметил, как ко мне прибило парочку. Он - под два метра, она - красавица. И не как твоя ведьма, а все наоборот. Нет, тоже брюнетка, тоже светлые глаза, тоже броская: мимо, не заметив не пройдешь! Но у твоей - грива, у той - коса, твоя - хоть от ее глаз спички зажигать можно, людей в упор не видит, а та... Впрочем та тоже по сторонам не очень смотрит, она от своего амбала оторваться не может. Давно не видел такого откровенного обожания.
   Так вот, прибило меня к ним. Она взглянула на меня и сообщает своему ненаглядному:
   " - А вот и Эмиль.
   В Москве мое имя не так, чтобы уж очень и распространено, но я все же уточнил:
   " - Вы это обо мне?
   " - Вам привет от Олега. - она удостоверилась, что до меня дошло, и продолжила, - и не ждите его некоторое время... С неделю, другую...
   " - Э! У него защита!
   " - Перенесут...
   " - У меня - тоже защита! А он - друг мне!
   " - У тебя - тоже перенесут, - донеслось со второго этажа, - у них это просто... Не тревожьтесь... У него все хорошо... И у тебя будет - тоже. С дипломом. - уточнил он.
   " - А вы-то кто? Вы к нам ехали?
   " - Да нет, - улыбнулась красавица, - катались.
   " - А если бы я в другой вагон, в другую дверь вошел?
   Она перевела взгляд на парня, и тот кислым тоном подтвердил:
   " - Нет, это событие - невероятно...
   " - Неужели непонятно?! Полнолуние вот-вот настанет...
   "Логично, - думаю, - они вдвоем, у них там фонтаны и фейерверки, что ему до диплома!", и хотел было спросить, откуда им про твою сумасшедшую известно, но они забыли о приличиях, начали целоваться, и им стало явно не до меня. И что интересно: никто на них не обращал внимания. Во всем вагоне не нашлось ни одного ревнителя нравственности
   Однако, странные вещи начали происходить последнее время: ты пропускаешь тренировки, а метро воцаряются парижские нравы! Но это все цветочки, ягодку они мне напоследок подкинули.
   Захотелось мне, выходя из вагона, еще раз на счастливых людей посмотреть - не так уж часто такое выпадает - оборачиваюсь. Они уже не целовались. Не целовались, но по-прежнему были едины, и единое чувство владело ими: сострадание. Так смотрят в спину смертельно-больного, не зная, что он видит их взгляд в зеркале.
   Так вот мне не нравится, когда оказывается, что я в заданную минуту обязательно должен был войти в заданный вагон метро. Мне не нравиться, когда весь этот вагон вольно или невольно ломает передо мной комедию. И главное, мне очень не нравится, когда на меня так смотрят! Ты поинтересуйся у своей таинственной девы, чем это я так болен?! Или мы больны?! А Витас - он как, входит в это "мы"?!
   - Вхожу. - вместо меня ответил Витас.
   Мы воззрились на него.
   - Нет, я не высчитал, хотя тут и считать нечего. Мне об этом рассказала... - он выдержал паузу, - Антонина Васильевна!
   - Чего?! Она-то тут при чем?! - оторопел я.
   Уютный облик нашей прижимистой комендантши уж совсем не вязался ни с какой мистикой, ни с какими судьбоносными свершениями или эпохальными подвигами.
   - Я вспоминал-вспоминал и вспомнил. Еще на втором курсе как-то присутствовал... К ней зашла девушка, они о чем-то говорили, а когда она вышла, Антонина Васильевна вдруг быстро так перекрестилась. Я ее тогда спросил:
   " - Вы верующая?
   " - Да что ты! Кто теперь верит-то?!
   " - А почему же?..
   " - Да колдунья она. Спаси и сохрани меня, Господи!
   Вспомнил я тот наш разговор и пошел к ней. Чтоб рассказала про колдунью. А она рассказала про нас. Суть: такие, как мы, ей уже встречались - та девочка - Тома, ее зовут, ее муж, две ее подруги, мальчики ее подруг... Теперь мы... Эктрасенсорные способности не главное... Она не может объяснить, но словно сияние вокруг таких видит и называет нас - "люди легенды". Тома 5 лет жила здесь, и наша старушка у нее кое-что выпытала: давным-давно, чуть ли не в 13 веке было сделано пророчество. Его очередная расшифровка предсказывает, что 1985 год будет годом великого перелома. А переламывать эпоху будет дружина вольных.
   Тома года два назад заметалась, начала искать остальных, собирать команду и вспомнила. Вспомнила что-то, что встревожило ее здесь...Теперь-то я понял: меня вспомнила! Но она так и не осознала этого. Не увидела тогда меня! Старушка наша увидела сразу. И пыталась уберечь. "Да от судьбы как убережешь...Вон, что с Олегом творят... Поберегитесь вы. 85 год пришел, а вы через пару недель разъехаться должны... Значит, сейчас все и начнется. И еще, - она жалобно на меня посмотрела, - землю поберегите. Не рушьте ее землю нашу...". Итак, что за свершение? Ведь ты теперь знаешь! Что мы должны "порушить? Что?!
   - Советский Союз, - выдохнул я
   - Что?! - воскликнули они оба.
   - Стоп. - тут же прервал себя Витас, - Опаздываем. При людях - ни слова. И здесь, кажется, тоже не стоит. Хотя насколько я понимаю, махать бомбами нам не придется?
   - Нет.
   - Но это будет неизбежным следствием?
   - Да.
   - Значит, сегодня никаких пьянок. Ты все рассказываешь, и мы все точненько обсчитываем. Все.
   Защита прошла, как и ожидалось - как и у Витаса: без сучка и задоринки. А вечером, собрав все и все подготовив назавтра, ребята закрыли двери, и я приступил к рассказу.
  
   - Анастасия говорит, что она не с Земли, что она - одна из Высших. Высшие следят за равновесием двух великих сил, из которых черпает энергию своего существования вся окружающая Вселенная. В терминах человечества эти силы известны, как энергия Творчества и энергия Власти. Само человечество - является мощнейшим генератором обоих ветвей единой Силы. Мы для Космоса - как зеленые листья для Земли. Фундамент, основание, на котором держится все его многообразие. Только такие, как мы, из мертвого света создают живую энергию. А земное человечество - почти уникально. Ибо очень мало, кто способен вырабатывать потоки энергии обоих знаков. И такие мощные потоки. Тем не менее, как водится, всем энергии все равно не хватает. Поэтому Земля издавна является ареной, местом явных и тайных схваток ее адептов. Каждый хочет хотя бы чуть-чуть повернуть краник в свою сторону!
   - Я понял, - ухмыльнулся Эмиль. - И куда же его вертеть будем мы?
   - Предлагают в сторону Европы. - ответил я, - В свое время при дележке Азию отдали Власти, Европу - в сферу Творчества. Русь была страна европейская, но в 13 веке и ее об маном передали в лоно Власти. Нам предложено вернуть наше государство в зону Творчества. Для этого необходимо из-под Кремля, из одного его подземелья извлечь Эркстед или Империон - черный камень Империи. - и видно было как нахмурился Витас, а Эмиль на вкус попробовал эти слова "Черный камень Империи", но я продолжил, - По описанию - это нечто вроде черного бриллианта размером с голубиное яйцо. Он и создает вокруг себя поле, переориентирующее вектор единой Силы в энергию Власти. Сложность в том, что снять его - громоздкая процедура, связанная с магией. Кстати, магией они называют манипуляции, механизм и сам принцип действия которых утрачен в глубокой древности, но которые высвобождают или связывают внутреннюю энергию. Так вот, чем дольше держится Эркстед на одном месте, тем сложнее его извлечь. Империоны, к примеру, установленные в Китае несколько тысяч лет тому назад, снять уже практически невозможно. У нас шанс есть.
   Ведьмы, помогавшие установить Эркстед в 13 веке, зарезервировали такую возможность. Их обманули,- всех обманули! - и они очень боялись. Боялись, что Империон попадет в руки хана Батыя, в руки татар, которые благодаря нему завоевали пол-Азии, а потом ради него прошли пол-Европы. Поэтому оградили они его так качественно, что Наблюдатели прохлопали установку, а Искатели потом несколько столетий не могли его засечь. Но те ведьмы и камня этого боялись тоже, и возможность снять его они оставили. Механизм извлечения уже запущен. В 42-ом году. Как сами понимаете - не нами. Но теперь очередь дошла до нас. Вопрос: нужно ли?
   - Почему, как его... Арстед?
   - Эркстед.
   - Так вот, каким боком Эркстед связан с судьбой Союза?
   - Ирстады - это общее название для Эркстедов и Итрукстедов - образуют положительную обратную связь. Смещая равновесие в ту или иную сторону, они, получая энергию от окружающих, сами начинают влиять на общество. И чем дальше, тем сильнее. Поначалу на новом месте они просто высасывают энергию, в результате, буквально притягивая несчастья. А потом... Потом даже эти несчастья становятся источником силы. В данном случае - власти. Когда в 13 веке Эркстед оказался на Руси - следом пришли татары. Но если бы не они, то Русь
  благополучно бы распалась на 5-6 княжеств, которые со временем стали бы нормальными европейскими государствами. А так - Империя от моря и до моря. А так - именно на Руси и именно в Москве мы имели классический пример абсолютизма - самодержавие Ивана Грозного. Зато до Петра, до того момента, как он перенес столицу из Москвы в Петербург, мы практически не имели искусства. И еще пример. Анастасия убеждена, что у большевиков в 18 году, в Петрограде практически не было шансов. Но они перенесли столицу в Москву и... и стали непобедимы. А Сталин?.. Того, что он вытворял со страной не выдержала бы ни одна держава. Оказывается, за Отечественную войну у нас погибло меньше народа, чем он со своей компанией уничтожили в мирное время. Ни одна война ни в одной армии мира не уносила столько командиров, сколько у нас было поубивали за мирные 35-38 годы! Но пришла война, немцы дошли до Москвы, и... И все.
   Длительное преобладание одной силы - губительно для государства. Расцвет России после Петра, когда столицу вырвали из-под влияния Империона - наглядное тому подтверждение. А теперь страна живет в долг. Пружина с каждым днем сжимается все туже. Анастасия убеждена, что к 1993 Союза так или иначе не будет. Об этом даже у Нострадамуса, оказывается есть пророчество. Она говорит, что вопрос лишь в цене. Империю нужно аккуратно демонтировать, пока это возможно, иначе она рухнет сама, превратив всю нашу часть Евразии в кровавую, радиоактивную кашу.
   В общем все по науке. Система с положительной обратной связью не может быть устойчива. Она входит в резонанс и разваливается.
   Так по науке. Но это моя страна. И не империя каких-то доисторических гуннов, а наша страна, наша держава! Эмиль, Витас, вот вы чувствуете, что вы, что ваши республики - это колонии?!
   И в комнате повисла тишина.
   Я переводил взгляд с одного на другого и никак не мог осознать бесповоротное значение их молчания.
   Как же так получилось, что за 6 долгих студенческих лет, переговоря обо всем на свете, мы успешно избежали разговоров на эту тему?..
   - Да что же вы?! Какая империя! Какие колонии?! У нас в средней России люди живут хуже, чем у вас в Прибалтике да и чем в Туркмении тоже!
   - А ты не находишь, что лучше быть бедными, чем... - Витас долго подбирал слово и нашел самое необидное, - чем несвободными?... И еще, почему мы должны сравнивать наш уровень жизни с российским, а не с финским или шведским? И как бы ты чувствовал себя, как вел бы себя, если бы в Москве стоял гарнизон литовских войск? Впрочем, в Москве стояли чужие гарнизоны - французские да и польско-литовские тоже... Чем дело кончилось - мы помним, учили. Кстати, ты не находишь странным, что я знаю вашу историю гораздо лучше, чем ты - нашу? И народа Эмиля - тоже...
   - Эмиль!
   - Как-то повода не было поговорить об этом... Да и отец... Не любит он... И меня приучил... Так вот... Ты знаешь про своих прадедов?
   - При чем тут они? - не понял я, - Теперь знаю. Недавно с матерью разговорился, она о своем детстве рассказала и об отцовом....
   - Кто они? Крестьяне?
   - Крестьяне.
   - А мои - не крестьяне... У деда было четверо братьев. В гражданской уцелел он один. Младший. Он в стороне остался. Не позволили ему старики в драку лезть. Род кому-то продолжать надо было. А моих прадедов расстреляли. - он замолчал, - Буденный - он у вас почти национальный герой. А у нас его слава дурно пахнет. Чужой кровью. Нашей кровью. Кровью моих прадедов.
   И опять поднял глаза Витас.
   - У Эмиля деды и прадеды... У нас это было не так давно. Ты же любишь этот фильм: "Никто не хотел умирать"? Мы немного по-разному его смотрели. Но не об этом речь. Империя
  редко приносит благоденствие коренной нации. Возьми последнюю - Португалию. Не все такие умные и беззастенчивые, как англичане. Главный признак империи не богатство, а многонациональность, удерживаемая силой, жесткий централизм, диктующий общие законы для громадной территории, для разных народов, часто несовместимых между собой... К примеру в Союзе одинаково поощряют рождаемость и в Литве, и ... и в Туркмении... Империю мы имеем, империю. Классическую.
   - И ты думаешь, если убрать войска, то Прибалтика...
   - Стоит только даже не убрать войска, а просто ослабить постоянное давление, не арестовать, не выгнать из институтов скажем, в очередной раз очередных студентов, и все покатится, как снежный ком.
   - Что ли, чтобы в Юрамалу попасть, надо будет визу запрашивать?!
   - Да.
   - Но там же у вас полно русских!
   - Им будет тяжело.
   - Эмиль! Вы тоже заграницей будете?!
   Эмиль задумался. Витасу не надо было размышлять о гипотетическом будущем вне Союза. Оказывается, у него все было обдумано давным-давно. Все было обговорено давным-давно, но не с нами, не со мной.
   - Туркмения без Союза не пропадет. У нас есть нефть, золото, хлопок. Другим азиатским республикам будет тяжело, а Туркения не пропадет. Ей Союз не нужен. У нас, пожалуй даже крови не будет...
   - Какой крови?!
   - Если Союза не будет, начнется дележка власти. Сейчас все оглядываются на Москву, а если она уйдет... Многие вспомнят, что мужчине к лицу кинжал. А лучше - АКМ. Еще лучше гранатомет.
   - Кстати, Олег. Если не будет Союза, что будет с Россией?
   - Что ты имеешь в виду? Пропадет ли Россия?! Да мы...
   - Давай не будем считать, кто кого кормит. Уверяю тебя уже подсчитывали. Разные методики дают противоположные результаты. Ты сам экономические эффекты считал и знаешь, как такие вещи считают: кому сколько надо, столько и получают. Впрочем, у нас нет ни нефти, ни золота, ни хлопка, - он невесело улыбнулся, - Я о другом. Если Союз начнет дробиться, начнет ли дробиться Россия?
   - Как?
   - Ну, если мы извлечем Эркстед, и все начнет меняться, ведь пойдет нормальный переходной процесс с очень широкой амплитудой. В переводе на нормальный язык - будет хаос. Так что в этом хаосе будет с вашими автономными республиками?
   - А что с ними может быть?! Татары что ли объявит, что Волга вовсе не русская река?!
   - А Кавказ? - спросил Эмиль. - Кавказ - это кровь и большая кровь. И сколько ее падет на Россию?
  
   Боже мой, даже Эмиль из горной далекой Туркмении в те годы знал о моей России больше меня. Больше меня думал о ней, о ее роли, о ее мере, о ее судьбе. А я - и не только я, - все мои знакомые, да и не знакомые тоже, чуть ли не поголовно все население огромной страны блаженно жили в ни на чем не основанной уверенности, и в безмятежном спокойствии слушали, как тикают часы, звенят будильники, как отбивают время старинные, вдруг вошедшие в моду ходики, как грохочут куранты Спасской башни Кремля, отмеряя последние годы, месяцы, дни, последние уже минуты великой державы.
   Ибо не спалось Катерине, и понесло ее к нам - поболтать с Эмилем.
   У него всегда находилось доброе слово для любой хорошенькой девушки, а c Катериной они уже давно все выяснили и знали, чтО каждому из них надо было от другого. И хоть у нас на двери треугольник из наколонных кнопок - общепринятый сигнал - грозно предупреждал: "Не лезть!!!" - плевать было Катеньке на чьи-то предостережения!
   У нас зазвонил колокольчик.
   - Кто-то из девочек, - быстро вычислил Витас. - Или что-то случилось, или это Катька.
   Эмиль блаженно заулыбался и направился к двери. Стало понятно, что все мировые проблемы теперь могут подождать. У него появилось дело поважней. Естественно: Катенька к нам поднималась не каждый день.
   Вот только не хотели ждать мировые проблемы! Ничего не хотели ждать и никого! И уж тем более милую беззащитную девчонку!
   Вредная красавица, не потрудившись даже прикрыть дверь, не глядя прошествовала мимо нас и уселась на кровати Эмиля.
   - Мальчики, мне как-то тревожно, словно назреет что-то...
   - Катя, у нас вообще-то дела.
   - Как будто у меня дел нету... - промурлыкала она.
   Она хорошо знала себя и свою силу, и свою власть. Не знала другого страшного слова - судьба.
   - Тебе хоть на пять минут бы дурнушкой стать!
   - Ты что ли ревнуешь? Так у тебя твоя принцесса есть...
   И тут постель вспыхнула. Огонь мгновенно охватил покрывало, подушку. Расслабившаяся девочка не успела вскочить, и загорелось ее платье... Она закричала от ужаса и боли...
   Эмиль схватил графин и кинулся к ней, следом за ним понеслись к ней с покрывалами и мы с Витасом, но никто из нас ничего не успел сделать: вокруг нее, вокруг кровати вдруг сгустилось туманное облачко и огонь схлопнулся. Но вспыхнула другая кровать.
   - Эмиль, Катю в коридор! Осторожно - ожоги!
   И опять - облачко тумана задушило пламя, но вспыхнула третья кровать!
   Я уже не обращал ни на что внимания, мы с Эмилем выносили потерявшую сознание Катеньку. Витас быстро сориентировался и, схватив мои чертежи, тоже выскочил из комнаты. Он, не долго думая, толкнул противоположную дверь - там, как обычно, писали пулю - и под оторопелые взгляды соседей мы уложили девочку на кровать:
   - Вызывайте скорую!
   - Да помогите же!.. - раздалось из нашей комнаты глубокое контральто.
   Мы ринулись туда.
   Там по-прежнему то в одном, то в другом месте вспыхивало пламя, его по-прежнему почти сразу же душили облачка тумана, и было ясно видно, что направляла их, ясно видно было, как направляла их откуда-то взявшаяся в нашей комнате роскошная блондинка. Я не очень чувствителен к чарам бледных и потому на мой взгляд - блеклых дев, но в данном случае...
   - Помогите!.. - в паузе между двумя вспышками опять попросила она и метнула взгляд на Эмиля. У нее явно иссякали силы.
   - Как?!
   Эмиль забыл и себя, и нас, и обожженную Катерину. Он уже больше никого не видел, он ждал приказа. И приказ поступил:
   - Кровь! Твою - быстро!
   Я хотел помешать ему, но был перехвачен Витасом. Тут же дошло и до меня: он прав. Я уже отдал сердце, и только самого Эмиля право решать - кому отдавать свою кровь.
   Он распахнул встроенный шкаф, выхватил нож, рассек себе руку и протянул ее ей. Она прижала рану ко рту, и комната начала заполняться туманом. В свободном еще пространстве вспыхивало пламя, но туман почти сразу гасил его, замещал, вытеснял его и, наконец, заполнил всю комнату.
   Некоторое время ничего не было видно, а потом туман стремительно рассеялся. Эмиль опомнился и попытался обнять свою красавицу, но она невозмутимо высвободилась. Ей сразу стало не до него
   - Вышло! Справилась... - напряжение, сосредоточенность оставляла ее, и она возвращалась в явно привычное для себя, расслабленное состояние, - У меня все-таки получилось. Наконец, получилось...
   - А вы не находите, что вам несколько помогли? - попытался напомнить Витас.
   - Что здесь было? Кто вы?! - потребовал ответа я.
   - Было - нападение, а я... - отвернувшись от меня, она не стесняясь принялась разглядывать Эмиля, и словно легкая дымка легла вокруг нее, - случайно, мимо проходила...
   " Полнолуние! Как из них всех прет энергия!" - подумалось мне, но ничем я не мог помочь другу.
   Эмиль выдержал ее взгляд.
   - Еще крови надо? - спросил он, - Бери ее всю.
   Рука его уже не кровоточила - ни болячки, ни шрамика! - и это натолкнуло меня на мысль.
   - Мы помогли тебе. Помоги нам.
   - Ты о девчонке? Далась тебе она... Скорая приедет - помогут.
   Черты ее прояснились, но ее слова помогли Эмилю опомниться, он развернулся и вышел.
   - Но помни, ты обещал... - понеслось ему в спину ласковое контральто.
   Витас давно понимал меня без слов, и едва Эмиль вышел, он тут же плотно закрыл дверь.
   - Зато мы тебе ничего не обещали! Ты сама все сделаешь, или мы тоже понадобимся? Я так думаю, что нет: ведь полнолуние! А может, тебя сначала надо поуговаривать?! - я сжал ей плечи, и опять словно слеза набежала - задрожал ее образ, но, сконцентрировавшись, я промыл сознание и восстановил четкость зрения, - Не надо, не надо никаких фокусов! Я на них с Анастасией уже нагляделся! Или ты хочешь, чтобы и у тебя...
   - Да ладно, ладно! Сразу с угрозами...
   Сначала я подумал, нам помогла моя ярость, потом начал подозревать, что дело спасло упоминание о возлюбленной колдунье, а теперь знаю, что ее до смерти перепугала невысказанная угроза.
   Ей, очевидно, я представился дикарем, как дубиной, размахивающим бластером, не подозревающим, что вот-вот он может задеть за спусковой крючок.
   И белокурая красавица опять расслабилась и пожаловалась Витасу:
   - Какой он у вас грубый! У меня синяки теперь будут. Да отпусти ты меня! Где она, ваша подруженька? А джигит? Как его зовут? Он утешать ее пошел?
   Когда мы посмотрели на рыдающую Катюшу, нам стало страшно. Ей, очевидно, было очень больно, но плакала она не от этого. Вцепившись в руку Эмиля, бедная девочка повторяла, повторяла одно и тоже:
   - Я теперь уродина, правда? Я теперь уродина?!
   Она стала уродлива. Глубокие ожоги покрыли пол-лица, а я знал, как это будет потом, какие они - шрамы от ожогов...
   В комнате кроме Эмиля никого больше не было: ребята вызывали врача, да и чужое несчастье разогнало любопытных.
   Ведьма брезгливо оглядела неряшливую комнату, поморщилась на Катеньку и обратилась ко мне:
   - Во-первых, пусть она замолчит: мне ее вопли сосредоточиться не дают. Во-вторых... ожоги второй степени...А я и так уже вся истощилась... Мне будет нужна помощь - вас обоих. В общем, твоя, - кивнула она мне,- энергия, а твоя... - она выразительно взглянула на Витаса и застенчиво улыбнулась.
   - Кто это? - со стоном спросила Катя.
   - Экстрасенс. - ответил Эмиль, - Тебе надо будет молчать. Сможешь?
   - А ты не уйдешь?
   - Нет.
   - Девушка, да отпустите вы его!
   - А что надо будет - от меня?
   - С тобой мы потом рассчитываться будем... Да ты ведь уже пообещал мне...
   - Слушайте! Не могу я сам себя резать! Эмиль! Хоть ты помоги.
   - Сейчас, - хмыкнул Эмиль, не понимая, что тут сложного.
   Он деловито нашел нож, прокалил его на огне быстро найденной на столе зажигалки, помахал им, охлаждая лезвие и подошел к Витасу.
   - Сначала - ты, - с ленивой грацией обратилась ко мне незнакомка, подняла руки и положила их мне на плечи, и затуманился, задрожал ее образ...
   И опять - знакомый смерч, высасывающий из меня все силы. И я уже научился, уже умел не сопротивляться ему ... И дальнейшее застила мгла.
   Когда она рассеялась, надо мной хлопотала медсестра, у нее из-за спины выглядывала комендантша, рядом стояли ребята. На кровати напротив рядком сидели Катенька и Витас. Си-
  дели и улыбались мне. Ни ожогов, ни шрамов - вот только Витас был совсем зеленый.
   Скоро мало чего понявшая медсестра ушла, а ко мне нагнулась Антонина Васильевна.
   - Началось, Олежек, да? - она испуганно посмотрела на меня и добавила, - В общем, ты как хочешь, а я позвонила Томочке. Она сейчас подъедет. Ты ей все расскажи. Она поможет.
  Она знает, что делать. Она знает, что происходит. Расскажи ты ей...
   Но таинственная Томочка опоздала. Первой прибыла Анастасия. Она ворвалась в комнату, оглядела нас и сразу увидела все: и мой полудохлый вид, и обескровленного Витаса, и взбудораженного Эмиля, и заплаканную Катеньку...
   - Почему вы здесь? Что происходит?
   - Судя по тому, что вы нашли нас среди ночи, какая-то информация у вас тоже есть... И почти наверняка ее больше, чем у нас.
   Витас и теперь, потеряв, наверное, стакан крови, не потерял своей спокойной рассудительности, а потому вмешиваться было необязательно, я смотрел на любимую и блаженствовал. В голове опять поднялся розовый туман, но и на этот раз сопротивляться его расслабляющему воздействию я не собирался. А тут еще словно летним лугом пахнуло. "Странно, - подумалось мне, - не соотносился раньше с Асенькой этот образ..."
   А Асенька подошла ко мне, взяла меня за руку, покачала головой, и обернулась к Эмилю:
   - Первый бой, а все уже полуживы. Я знаю только, что на вас было совершено нападение, и оно было отбито. Мне нужны подробности. Кажется, вы тут сейчас наиболее дееспособны. Рассказывайте.
   Любопытно было следить за Катенькой. Наблюдать, как по ходу краткого доклада Эмиля она осознавала, в какую историю влипла, осозновала, какие силы походя сыграли с ее судьбой.
   - Леди Туманов... Да еще подпитывающаяся свежей кровью... Кто же это может быть? - проговорила Ася задумчиво.- Ты не знаешь? - обратилась она всторону.
   - Наталья. - ответила высокая стройная девушка. Когда она-то к нам вошла? - Только какая же из нее "леди"?!
   - А... та самая... Но ты не права. Отбить нападение она сумела. Сама. Используя свою методу, свое оружие. Кровь, скорее всего, - это на публику. Или, как мороженное - на сладкое.
   - Нашла, когда лакомиться! И с кем! Точнее - кем! Им же уходить надо! А как теперь?!
   - Зачем нам куда-то уходить? - поинтересовался Витас.
   - Где можно найти ее - леди Туманов? - очень серьезно спросил Эмиль.
   - А мне тоже теперь надо будет прятаться? - забеспокоилась Катенька.
   - Уходить вам надо. И быстро. Здесь вас нащупали. Первый удар отбить помогли, но это была только разведка боем.
  Прямого нападения вам даже с нами, пока Империон на месте, не выдержать. Наташку - да какая из нее леди! - вам предоставят, но она теперь отмечена и, пока Империон здесь, через нее сила Власти напрямую выйдет на вас. Так что и с ней - потом. Вам, девушка, прятаться надо тоже. Не вовремя вы оказались рядом с этими парнями. Теперь вы тоже отмечены связью с Воинами Судьбы, и пока Империон на месте, на вас тоже будет вестись охота.
   - Это мы - Воины Судьбы? - заинтересовался Витас.
   - Да. Те, о ком было сказано: "Восточный витязь, русский богатырь и рыцарь с Запада..."
   - Извините, а кто - вы?
   - Тамара.
   - Леди Цвета. - добавила Ася.
   - А нельзя ли попросить высокочтимую леди, - ледяным тоном начал Эмиль, - уважительнее отзываться о другой леди. Особенно в ее отсутствии.
   И тут, как пузырек с духами разбился, так ощутимо пошли по комнате волны запаха роз.
   - Тома, Тома, - вмешалась Анастасия, - Эмиль прав, и не время сейчас...- видно стало, как Тамара заставила себя успокоиться, и буря запахов утихла, - к тому же, может быть, рано еще называть их так, как их назвала ты... Может быть они еще не решились?
   - И тогда мне всю жизнь прятаться? - запротестовала Катя.
   - На всю жизнь не спрятаться, - возразила Тома, - ни тебе, ни им. Опоздали они с колебаниями! Я же сказала: вы все уже отмечены как Воины Судьбы, и от судьбы вам не уйти!
   Но Катя лучше ее знала меня: моя судьба, пока я жив - в моих руках! - и повернулась ко мне. Мало в ней осталось от той, уверенной в своем абсолютном обаянии красавицы. Передо мной была просто до смерти перепуганная девчонка, которой я не мог отказать в защите.
   - Всю жизнь прятаться не надо будет. Я согласен.
   - Эмиль? - повернулась к нему Ася.
   - Да я не особенно против, но что с Наташей?
   Витас еле заметно улыбнулся. Он уже обращал мое внимание, как любит, как умеет торговаться Эмиль: "Сразу видно, человек с детства пропадал на восточном базаре!"
   Тома нахмурила бровки, но, к моему удивлению, Анастасия улыбнулась тоже. Видимо рыночные нравы и ей были не в диковинку.
   - После. После изъятия Империона мы найдем Наташу. Или тебе этого мало? - и заметив его колебания, добавила, - Тебе помочь с девушкой? Боишься ее?
   - Еще не родилась женщина, которую бы я боялся! Согласен.
   И опять улыбнулся Витас. Да, моя колдунья переиграла восточного витязя. А она перевела взгляд на рыцаря - на полузеленого рыцаря с Запада.
   - Принято. Теперь вы, Витас.
   - Я давно решил. Согласен.
   - Хорошо. Тома, надо помочь девочке собраться. Но перед этим... Мальчиков подпитать надо бы... Олег - мой, а Витас... Витас - тебе.
   - Ну, Наталья!.. - начала было Тома, но осеклась. Не глядя на Эмиля, она подошла к Витасу, - Встаньте, молодой человек.
   Витас встал и улыбаясь, спросил:
   - Предстоящая процедура вам неприятна? Неужели из-за меня?
   Тома невольно окинула взглядом богатырскую фигуру литовца и смягчилась:
   - Я нервничаю. Много сил не одного поколения положено на предстоящее, и вот из-за ерунды все поставлено под угрозу...
   Она еще что-то ему объясняла, но Асенька уже устроилась у меня на коленях, обняла и зашептала:
   - А сейчас нам надо расслабиться...
   Как легко не сопротивляться и отдаться магии любимых глаз!.. Когда я пришел в себя, напротив блаженно улыбался Витас, рядом с ним, прикорнув к нему - совсем как ко мне Ася - сидела Тома.
   Я опасался за наших милых колдуний, но изможденными они себя явно не чувствовали...
   - Спускайтесь, ребята. Мы чуть передохнем и следом.
   Кровь бурлила в жилах, энергия била через край, и мы, даже обычно чинно-сдержанный Витас, кубарем полетели по лестнице. Столкнуться с кем-либо мы не опасались: даже в общаге в 3-ем часу ночи жизнь успокаивалась. И все-таки на площадке между 4-им и 5-ым этажами навстречу нам двигалась пара.
   "Кого это черт принес в полночь-заполночь?! Не может же быть... "- пронеслось у меня в голове, и я следом за ребятами попытался проскочить мимо. Но девушка, запутанная маневрами проскользнувших уже парней, дернулась мне наперерез. Я еще раз успел изменить направление, но и она среагировала аналогично, и мне ничего не оставалось делать, как вытянуть вперед руки, чтобы перехватить ее и смягчить столкновение.
   Меня уже обдала волна ее духов, но тут перехватили меня! Ее парень, до сих пор вроде бы остававшийся не у дел, сделал неуловимое движение и я полетел в угол.
   "Зачем же грубить незнакомым людям? - подумалось мне, - Тем более в полнолуние!"
   Он последовал за мной, но я уже был на ногах и выдал ему серию в корпус. Печень, солнечное сплетение, сердце. Любая из этих пораженных точек гарантировала пострадавшему нокаут, но вся серия оказалась заблокированной. И тут уже мне пришлось снимать его прямой в голову и рвать дистанцию. Зато я поймал его на противоходе и уже наверняка бил ногой в челюсть.
   Очевидно, я не сумел сдержать изумления, ибо нога моя попала в пустоту. Но удивляться было некогда: надо было выпутываться из кошмарного положения, когда я еще был растянут по диагонали, а он уже наносил удар с разворота. Но я выпутался! И теперь уже его лицо выявило некоторое замешательство. Однако и ему оно не помешало и вовремя перейти в защиту, и интересным финтом выскользнуть из угла.
   "Кто он? Кто ж это смеет противостоять Воину Судьбы? Из какого он такого Черного Воинства?... Впрочем, почему это я решил, что Судьба - белого цвета?"
   И понятна стала безучастное любопытство его подруги: она не сомневалась в результате поединка.
   Боец, противостоявший мне, был великолепен. Его техника, кстати не знакомая мне, хоть и казалась несколько прямолинейной, но была весьма эффективной, а ее исполнение - безупречным.
   - Олег! Ты где? Что там у тебя случилось?! - раздалось снизу.
   Эти слова подхлестнули моего противника, и он пошел в атаку. Я понадеялся было поймать его на торопливости, но не добился ничего существенного: он не стал обращать внимания на некоторые из моих отвлекающих ударов, но ведь и я, пытаясь достать его, не старался блокировать все.
   Но я едва не получил нокаут, когда, увидев, как с его подругой целуется Тамара, опустил руки. И мой противник, в последний момент чуть изменив направление удара, едва не об-
  рушил стену.
   - Что происходит?! - не обращая больше на него внимания возмутился я, - Кто они?
   - Аличка, может ты нам это объяснишь? Ты что его не узнала?!
   Незнакомка перестала целовать Тому, тем более что неискренни были ее поцелуи. Так младшая сестра ластится к матери, пока брат тащит из буфета запретные конфеты.
   Но Тома быстро разобралась в несложной дипломатии, и запах роз забил сложные ароматы духов незнакомки.
   - Он опять дерется! И опять не с тем!
   - Воин - потому и дерется. - попыталась поддержать меня спустившаяся следом Анастасия, но Тамара не дала себя отвлечь.
   - Аля! Ты что, не поняла кто перед тобой?!
   - Конечно, поняла, - девушка капризно надула красиво очерченные губки, - Но они вечно последнее время дерутся! И я тут не при чем. Никак не выяснят, чья техника лучше, наша русская или восточная...Да и не опасно это! Давно ясно, что не могут они пробить защиту друг друга! И там не могли, и тут не смогут... Конечно, странно, что теперь все наоборот: Кирилл старше своего брата, а Андрей использует ушу...
   - Так вот оно что, - повернулся ко мне мой недавний противник,- ... Ты - Андрей... Ничего не понял я в их разговорах!
   - Меня зовут Олег!
   - И ты по-прежнему не любишь свое крестильное имя...
   Тут я вспомнил... Сразу после моего рождения к нам приехала мамина бабка, и тайком от отца они сносили меня в церковь. В святцах на тот день имя Олег не значилось, и окрестили меня Андреем... Отец, как узнал, сильно рассердился, и об этом моем крещении я узнал совсем недавно... Но какой еще брат?!
   - Слава, он ничего еще не знает, и некогда нам - уходить надо: их засекли. И вообще, сроки вышли. Срок - до утра! Днем их уже не спасти! И тогда - все! Ты же знаешь, что Империон без них не снять!
   Я опять ничего не понял.
   - Стоп! Ты - Слава или Кирилл?
   - Кирилл - это тоже мое крестильное имя, а княжеское - Святослав, как у тебя - Олег, - походя объяснил он мне. Объяснил! Оказывается, Олег - это у меня княжеское имя! Но он уже отвернулся от меня к Томе, - Хорошо, я вижу: Андрей здесь, но ведь еще необходимы... - он опять сделал паузу, -Я, кажется, понимаю... Точно, вот они - "два рыцаря с двух разных краев света..."
   Где, когда я уже слышал эту цитирующую интонацию?..
   Витас опередил на этот раз Эмиля, но не намного.
   - Олег! Что здесь твориться?
   - Судя по всему, прибыло подкрепление. Знакомьтесь, Кирилл. В княжении - Святослав. По всеобщему убеждению - мой брат, кстати не судите по виду, он похоже - младший... Что касается девушки, то я не удивлюсь, если она окажется византийской или - как тогда называлось? - царьградской царевной и моей бабушкой...- услышав про "бабушку" девушка с фальшивым возмущением подняла брови - терпеть не могу дамских "ужимок и прыжков"! И я расставил точки над i. - И эта милая "бабушка" втравила меня в драку с парнем.
   Ее лицо выразило еще один взрыв возмущения. Возмущение несколько иного плана отразилось на Томе, а Анастасия... Асенька явно любовалась сценой! Но Тома набросилась на девицу:
   - Я так и знала! Как ты не понимаешь: Феодора так бы не поступила! Ты же обещала не цепляться к Андрею! И время!.. Уже совсем нет времени!
   - Вы хоть здесь не цапайтесь - обратился ко мне ее друг.
   - А где они уже "цапались"? - заинтересовался Витас.
   - Некогда!.. - попыталась остановить расследование неистовая Тамара,- Давно пора выходить.
   Но ее так и не представившаяся знакомая, отмахнулась от всех треволнений и тревог.
   - Выходить еще рано. - и она загнула пальчик, - Обоих братьев имеем. Согласна. Кстати, ты хоть из Мурома? - обратилась она ко мне. Я кивнул, и она загнула еще один пальчик, - Имеем и двух воинов - с Запада и явно с Востока, как требуется. Но Алены-то еще нет! - она потрясла следующим пальцем, - Или Ирина встретит нас по пути? Пусть. Но не это главное, главное: нет меча. А без него выходить бессмысленно. По пути его не передашь - пути не будет. Ты можешь сказать, кто и что их будет ждать сразу за дверью? - она торжествующе разжала кулачок, - Вот так-то!
   Доводы, светившийся от удовольствия красавицы, явно подействовали на Тому. Она обернулась к Асе.
   - А ведь Аля права. Что делать будем?
   - Не знаю. Олега с друзьями я нашла. Они готовы, они согласны выполнить свою миссию. На этом моя миссия завершена Земля - ваша планета, Россия - ваша страна. Решать, действовать - вам.
   - Так вы тоже не с Земли? - удивился Кирилл, - Ты мне этого не говорила, - обернулся он Томе.
   - А кто здесь еще не с Земли? - опять вклинился Витас.
   - Давайте не будем отвлекаться, - попыталась навести порядок Тамара, - Что же будем делать?
   - Аличка сказала, что делать - ждать. Выступать без атрибутов - бессмысленно. Давайте спустимся в вестибюль. Меч, даже такой необыкновенный, вряд ли прилетит сам. Его принесут. Через дверь.
   И он подал руку своей девушке. Она приняла ее, и они пошли вниз.
   Это я так просто высказал, "они пошли вниз", а она устроила из этого прохода целое представление! И, хоть она при этом даже никого не коснулась, но, если бы по пути прижалась к каждому из нас, ощущения были бы слабее. Или это из-за ее духов? Не думал я, что в одном единственном человеке может быть заряд кокетства такой концентрации! Или она и в самом
  деле - царьградская царевна?! Бедный Святослав!.. Или у них, у князьев вот все это - в норме вещей?
   Даже Витас изумленно почесал в затылке, а Тома откомментировала:
   - На нее совершенно невозможно сердиться!
   Ася промолчала, но явно была полностью с нею согласна.
   - Ты говоришь, - начал размышлять наш, тоже прибалдевший знаток женского пола, - на драку с Кириллом спровоцировала тебя она? А знаешь почему? Мы пробегали мимо и не обратили на нее внимания. Сначала Витас, потом я... Пропустить третьего было уже выше ее сил.
   Когда о девушках говорил Эмиль - мы ему верили без рассуждений. Что сказал, то и правда.
   Но теперь просто толпой пойти вниз стало совершенно невозможно. Я подал руку Асе, Эмиль - так и не раскрывшей рта, совершенно онемевшей, такой непохожей на себя, вдруг ставшей незаметной Катеньке, а Витас улыбнулся опять, как недавно в комнате наверху, Томе.
   - Идемте? Так кто еще здесь не с Земли? Вот вы случайно не с Бетельгейзе?..
   Мы с Анастасией немного задержались и когда спустились, все, кто как мог уже разместились на стульях, диване, на старом черном огромном кресле. Аля со своим кавалером устроились в самом углу дивана, но месторасположение этой дамочки было безразлично - она все равно находилась в центре внимания!
   - Нет я не из Византии - я простой советский инженер, тоже "П" факультет заканчивала - с Томой... А про Византию, про Русь, про весь 13 век нам словно приснилось. У них есть аппаратура, снимают вроде документального кино, только потом не смотришь, а будто живешь. И вот там я была дочерью византийского вельможи, подругой царевны. Ее отдали за рязанского
  княжича Федора, а меня взял себе в жены муромский князь Давыд: он был главным сватом, ну, главой посольства. Ему было лет на 30 больше, чем мне и через четыре года он умер. А я... Мы с Кириллом любили друг друга. Империон нам достался случайно - из Великого Булгара, и никто поначалу не знал, что это такое... Но пришли татары... И вокруг него такое закрутилось!.. В общем Кирилл с братом запрятали его - там еще Александр вмешался - и Империон спрятали в во владениях князей Владимирских - в самой глуши, в пограничном городке - скорее просто укреплении - в Москве. В подземелье.
   Уже знали, поняли, что от этого камня - страшная сила. И подруга старшего брата Кирилла Алена и ее бабка Улита, они обе - ведьма, наложили на то место очень сильное заклятие. Снять его могут только те, кто заложил и только все вместе. А это - Кирилл с братом и друзьями. Там звучало: "...восточный витязь, русский богатырь и рыцарь с Запада" - в его переводе. - кивнула она на своего парня, - Еще должна наличиствовать я - Феодора по сколу и ведьмы. Их потомки вот-вот должны подойти. Но там были и добавочные условия: меч, выкованный в стране, где восходит солнце, дальше - серебрянный гром из дикой страны Запада и еще две пары чистых рук... Только с их помощью можно будет пробиться к Империону... Но и то, и другое и третье должно появиться само... Я поняла! - перебила она саму себя, - Мы зря теряем время! Тебе надо прочесть свой перевод заклятия: это и будут "новые слова старого гимна". И я отрежу себе косы, если меч и "серебрянный гром", и даже две пары чистых рук не появятся сразу, как только ты закончишь!
   - А если все-таки не появятся? - улыбнулась Тома
   - Ничего я резать не буду! Придумали тоже мне... Плевать мне вашу империю и на ваш Империон! Да и вы сами...
   Она минут пять возмущалась бы, отговаривая назад себе свои косы, но Слава обнял ее, она взбрыкнулась было, но одумалась и послушно замолчала.
   Интересно, есть ли хотя бы еще один человек на Земле, кого бы она слушалась? И как, и чем добился он такого послушания?..
   Слава прочитал.
   Когда он закончил, воцарилось молчание. Все как-то хором посмотрели на Алю. Она невозмутимо выдержала паузу, перевела взгляд на дверь и...
   И раздался звонок.
   Я краем глаза заметил, как на вахте быстро, неумело перекрестилась Антонина Василевна, как вздрогнула Катенька, как напряглась Тома, сконцентрировалась Анастасия.
   За дверью мог быть кто угодно, там могло быть что угодно. Ведь мы уже около получаса провели в отмеченном месте.
   - Антонина Васильевна, - обратилась Тамара к сжавшейся старушке, - уйдите в комендатуру, и не выглядывайте, что бы здесь не происходило - не выходите! Не хватает только, чтобы и вас отметили!
   Не ведающая сомнений подруга Олега, едва старушка спряталась в своей комнате, направилась к двери.
   - Нет! - попыталась остановить ее Асенька.- Олег, Слава, - вам!
   Всем стало ясно, что она что-то учуяла, Катенька совсем вжалась в кресло, в помещении резко запахло луговым разнотравьем, но самоуверенная красавица дернула бровью, поморщила губки и потянулась к замку.
   - Стой! - крикнул ей Святослав.
   Она недоуменно повела головой, но послушалась и вернулась к креслу. Опять послушалась. Поразительно.
   Мы вдвоем подошли к двери, и я громко откинул засов.
  Кто бы там ни был, пусть дверь открывают сами. Мы подождем.
  И они вошли.
   Этих гостей я не ждал - мой тренер и мастер Сон. С огромным контробасом.
   - Так вы и в самом деле уже готовы, - проговорил сянсей, оглядывая честную компанию, - Хотел бы я знать: что в конце концов происходит?.. Нет! - перебил он сам себя, - Не хочу. Немедленно уходите.
   - Пока не можем. - покачал я головой.
   - У тебя пол-часа, не больше! Тебя будут брать и всех, кто с тобой тоже! Уходите!
   - Не можем!
   - А я не сумею помочь? - с привычным безучастием вклинился в разговор уважаемый мастер.
   Он положил на стол громоздкий футляр и раскрыл его.
   В нем был меч.
   У нас проходили специальные занятия по оружию разных стран, разных народов, но любой мужчина нутром узнает и дамасскую саблю, и шпагу мушкетеров и вот такой самурайский меч. Япония. 13 век.
   - В моей семье верили, что этим мечом был убит последний дракон Кореи. И теперь, когда он обагрен его кровью, против него не устоит ни одно чудовище. Ни этого ни того cвета... И на всякий случай вот еще...
   Он скинул плащ, пиджак. Я знал, зачем он это делает. Определять такие вещи нас тоже научили на секции. Точно. Кобура под мышкой. А в ней - другое совершенное оружие, только другого века и другой страны - Кольт. Магнум. 38 калибр.
   - В нем серебрянные пули. К сожалению только одна обойма.
   - Так вот он какой: "серебрянный гром"... - протянула Аля.
   А я заметил гадливую гримасу промелькнувшую по лицу ее рыцаря. "С чего бы это?.." - еще подумалось мне.
   - Ты хочешь сказать, что ведьмы в 13 веке в древней Руси сумели предсказать, что где-то в неоткрытой еще Америке через 700 лет изобретут кольты?! - не поверил Эмиль.
   - Нет. Они просто закрывали Эркстед. Но слово было сказано, и оно воплотилось. - ответила Анастасия.
   - Как "эфирная пыль" воплотилась в видео-пленку для моей подруги...- добавила Тамара.
   - А причем еще ваша подруга?
   - По женской линии - она прямой потомок тех ведем. Мы ними должны встретиться...
   Но Эмиль не слушал ответа. Он как завороженный подошел к нелепому футляру, поднял ножны и медленно обнажил драгоценный меч.
   Это было бесконечно-длинное движение, начав которое невозможно остановиться. Так рука мужчины, дотронувшись до женского колена бесконечно долго ползет до бедра, чтобы потом он, наконец, реально осознал, понял, что эта женщина - его.
   Вот также обнаженная сталь заискрилась в руках Эмиля, и поздно стало их разлучать.
   Мастер окинул нашего друга своим мертвенным взглядом и просил:
   - Кто тебя научил владеть оружием?
   - Дед.
   Уважаемый Сон достал коробок спичек и поставил его на рукоятку кресла.
   - Разруби. Коробок разруби.
   Сталь взвилась и пала. Ударил он не размышляя, не приглядываясь, не целясь. Так ковбои навскидку стреляют в подброшенное яблоко.
   Половинки коробушки разлетелись по сторонам. Посыпались спички. Он не промахнулся, но удара мы не услышали. Мастер провел рукой подлокотнику. На нем не было ни зазубрин, ни царапин.
   Эмиль влюблено погладил лезвие.
   - С ним можно идти на драконов.
   - На сегодняшнюю ночь он - твой. А что касается кольта...
   Витас не стал ждать, что решит великий мастер. Он снял пиджак и принялся пристегивать кобуру.
   - Больше некому. - объяснил он, - Эти двое считают, что безопаснее с голыми руками идти на пистолет, чем с пистолетом - на голые руки.
   - Ты хочешь сказать, что пустые руки и "чистые руки" - это одно и тоже? - засмеялась Аля.
   Давно я не слышал такого женственного, такого беззаботного смеха...Неужели она не понимает, ЧТО вот-вот должно начаться?
   Но тут не выдержал сянсей:
   - Сумасшествие какое-то! Ну ладно, сначала черт с ним, боги указывают на этого мальчишку и говорят, что его пожелание, намек на пожелание - закон. У богов могут быть свои причуды. Но потом из недр КГБ всплывает одноклассник и звонит: спасай, прячь мальчишку, он выходит рушить Систему! Свихнулись они там что ли? С них станется... Но тогда действительно надо спрятать на ночь моего лучшего ученика, всего на ночь! А у дверей - Сон. А у Сона, оказывается - меч. Но ведь где Сон - там смерть! И здесь - целый отряд. И какие-то драконы, оружие против оборотней, рассуждения о ведьмах! Вы в самом деле идете против Державы?! Скажи! - он обернулся к Эмилю, - твой дед не у басмачах на саблях с нашими рубился?! А твой, - он метнул взгляд на Витаса, - твой где учился стрелять? Не у лесных братьев?! Олег! Ты знаешь, на что идешь?! Ты все обдумал? Ты уверен, что ты - с ними?! Или как Андрий - за прекрасную полячку! Но как же святая Русь?!
   - Вы правы, учитель. Кругом правы. Кстати, мне сегодня напомнили: мое крестильное имя и в самом деле - Андрей! И вот, смотрите, прекрасная иноземка - Анастасия. Но вот еще Катенька. Ее убьют иначе. И Эмиль - правнук басмача, и Витас в самом деле - внук тех, из лесных братьев, и они друзья мне! А кто на той стороне? КГБ? Жирные старцы Политбюро? Маразматик Черненко? А мой дед - он один единственный из пятерых детей выжил в голоде 33 года. Но этот год не был неурожайным! Голод специально устроили! А кто сейчас знает, что
  он вообще был? А мой отец? У него изобретение украли. Внедрили, ни копейки не заплатили, а его выгнали. Государство на нем миллионы заработало, а его сломали. А одноклассники мои - кто спился от безделья, кто сел от удали. А девочка моя первая - за границей сейчас. Что ее туда выгнало, что она там забыла? Что теперь она в Иерусалиме делает? Менять надо, ломать надо это государство! И если для этого всего-то требуется кончить дракона или встретиться с десяток оборотней и...
   - И не надо про Русь! То, что сейчас вокруг нас, к Святой Руси не имеет никакого отношения. Уж я-то знаю. - хмуро улыбнувшись, прервал меня Слава. - А вам самому не страшно смотреть, как уничтожают ее гнездо, обозвав его "Нечерноземьем"?! Ведь вымирает центральная Россия, спивается и вымирает! А язык русичей... Он наиболее полно сохранился в Белоруссии. Но еще одно поколение и не будет его... Да что там говорить...
   Сянсей не ответил Славе. Он смотрел на меня.
   - Не судья я тебе. Уходите. Но сумеешь ли ты оправдать себя сам?
   Я не стал отвечать. И друзья мои все давно решили. Витас уже застегивал плащ, Эмиль - куртку, и невероятно смотрелся у бедра на фоне джинсов самурайский меч.
  
   ------------------------
  
   У входа стояла "пятерка" сянсея
   - Жаль, что это не Газ-21 - на нем бы мы все разместились...- посетовал Эмиль.
   Я не стал размышлять, как 10 человек можно затолкать в одну легковушку - было некогда: зазвонили колокольчики, загремели трубы, легкий холодок прошел вдоль позвоночника - опасность!
   Я поднял глаза. На меня в упор смотрел Слава. И было видно, что будь он волком - шерсть стояла бы дыбом у него на загривке.
   А может, я увижу еще его - волком?
   - Виктор Юрьевич, уезжайте! А нам - туда! - махнул я на близкие березы Измайловского парка, - бегом. А то еще нарвемся на засаду.
   - Я с вами. - сообщил мастер Сон.
   Некогда размышлять, гадать: к лучшему ли это, он - боец. Я кивнул, и мы побежали.
   Сзади взревел мотор, и машина, взяв резкий старт, ушла за угол. Обошлось без расспросов и уговоров. Эмиль с Витасом привычно передоверили мне руководство боевыми действиями. Слава, как только я указал на лес, чуть качнул головой, но тут же признал мою правоту. А девочки...
   Анастасия любовалась мною! - и у меня не шли из головы ее слова: "Воин, потому и дерется!" Ну что же, я сотворю тебе бой, принцесса!
   Тома явно чувствовала себя "на службе" и действовала, как от нее требовало предназначение - слушаться Воинов Судьбы, и она положившись на судьбу, слушалась меня. По крайней мере пока.
   Катенька, хоть и явно сильно напуганная, старалась держаться, а вот Аля... Аля явно не понимала что все стало по-настоящему опасно и купалась в чувстве настоящего приключения!
   Рядом со мной оказался Сон.
   - Я провожу вас. До конца - не смогу: это не моя битва, но хоть для почина.... Вы не против?
   Я махнул головой. От леса нас отделяли теперь только пути наземного здесь метро. И подземный переход под ними. Мы скатились туда, а нас там ждали.
   Их было 12 человек. Как потом узнали, шестеро должны были брать меня, по двое - Эмиля и Витаса, двое оставшихся - всех оказавшихся с нами женщин. Вполне разумно и, пожалуй, достаточно, если бы... Если бы все наши девушки были просто земными девчонками, если бы у Эмиля не было меча, если бы Витас оставался благонамеренным, старающимся обходить неприятности парнем, если бы не было еще двоих... А так все расчеты карающих органов государства полетели к черту.
   - Милиция!.. Всем стоять!.. - громко раздалось в переходе.
   Но никто не остановился.
   У милиции не было приказа стрелять, они были уверены в себе, к переходу подошли одновременно с нами, и сколько нас - сразу не рассмотрели. А когда все перемешались, вытаскивать пистолеты стало поздно.
   Эмиль вырвал из ножен меч и крутанул его над головой. Бил он плашмя, но противники вокруг него падали снопами. Девицы оглушительно завизжали, причем, если Катенька действительно испугалась, то в голосе Али звучал откровенный восторг. Шумели они за всех девятерых, ибо ведьмы молчали. Зато наталкивающиеся на них вояки отскакивали с совершенно безумными глазами, увеличивая всеобщий кавардак, среди которого, как рыба в воде, себя чувствовал мастер Сон. Казалось, глядя на него, что милиция, работает на пониженной скорости, они выглядели замедленными мастодонтами, среди которых охотилась стремительная пантера.
   Мне поначалу было не до разглядываний и рассуждений: добрая половина отряда кинулась на меня. Из-за сразу воцарившегося хаоса, ко мне они пробились неодновременно, зато рядом сразу оказался Слава, и мы их достойно встретили.
   И в секции на занятиях, и с ребятами в кабаках тактика группового боя у нас была отработана неплохо. Но одно дело тактика, стратегия и прочие ученые мудрости, другое - то, вдруг появившееся чувство. Чувство защищенности спины, чувство единения, слитности с другой волей, чувство дерущегося рядом брата!
   И как-то вдруг перед нами неожиданно никого не оказалось. Только что их было много, они махали руками и ногами, прыгали, скакали и отскакивали, но вот упал очередной и больше - никого... Лишь невозмутимый мастер Сон. Лишь Эмиль с обнаженным мечом, Витас, поглаживающий скулу, сосредоточенные колдуньи, лишь разом замолчавшие девочки...
   - Я думаю, старший среди них - вот этот, - указал на одно из слабо шевелящихся тел маленький кореец.
   Этот так этот. Я приподнял, потряс его, и он со стоном открыл глаза.
   - Сдавайтесь, - прохрипел он, - вам не уйти. Все кругом перекрыто.
   - За что такая честь? Мы что - убийцы или диверсанты какие? В чем нас обвиняют?
   - Не знаю. Приказано вас задержать и доставить на Лубянку. А что вы натворили - наверное, сами знаете, иначе не бегали бы среди ночи и с милицией не дрались...
   - Где еще засады?
   - Ты серьезно думаешь, что я отвечу? Сдавайтесь, не накручивайте себе срока.
   - Жаль Наташ... Наталья уже смылась, - проворчала Тома, - она любит с такими упрямыми разговаривать и уговаривать их отвечать на вопросы. И не проливать при этом ни капли крови. На землю не проливать. Позазря. Да ладно, думаю и без нее справимся...
   Было видно, как вояка судорожно сглотнул слюну. Очевидно, им при инструктаже на что-то намекнули.
   - Дай мне, - выступила вперед Ася, - тебе еще силы понадобятся. Да не трясись ты. - улыбнулась она к милиционеру, - Больно не будет, смотри сюда. - вытянула она палец.
   Он попытался отвести глаза, но не смог. И через минуту начал отвечать. Но расспросить подробно не удалось. Оказалось, что он, выслуживаясь, выгнал свою группу раньше срока, остальные наверняка еще не прибыли, но вот-вот будут.
   У нас было около 10 минут. И мы опять побежали. К станции метро.
   - А ты не чувствовал, что впереди засада? - на ходу спросил Слава.
   - Нет. Хотя это и странно.
   - Не странно, - вмешался Сон, - засада была неопасна, опасно было идти наобум, а теперь мы кое-что знаем. И кажется есть план?
   - Да. Сейчас увидите.
   - Я понял, - выдохнул Витас. В свалке ему досталось больше всех, и бежалось сейчас тяжко. - Метро.
   - Оно же закрыто. - удивилась Тома.
   - Не для нас.
   Метро функционирует круглые сутки. Но если днем - это работа на пассажиров, то ночью оно работает на себя. Осмотры, профилактика, мелкие и не мелкие ремонты - все это делается по ночам. И мы с ребятами давно уже подрабатывали . Делов-то: пройти по путям две остановки, поглядывая на рельсы и шпалы. Правда, - ночью, когда спать хочется. Но кушать и дарить девочкам цветы хотелось еще больше. Мы только совсем недавно уведомили администрацию, что заканчиваем нашу службу.
   - Здравствуйте, тетя Оля! Трехчасовой еще не проходил? Пропустите? В центр, к друзьям надо. Шоколадка с нас!
   - К друзьям, к подругам, к мальчикам, к девочкам... Нельзя вам уже, не работаете вы больше!.. Шоколадки, конфетки... Ну, что стоите? Слышите: вон уже скрипит, опоздаете...
   Мы не опоздали. Последним вбежал Эмиль. В вагоне в другом конце сидела группа усталых, засыпающих работяг и больше никого... Так и должно было быть, все, как обычно. Пока мы в безопасности.
   - Мы очень вовремя. - вполголоса сообщил Эмиль, - К общаге две легковушки и автобус подкатили. Серьезно они за нас взялись.
   Да, тут уж ничего не скажешь... На допрос Антонины у них уйдет минуты две. Потом они по рации попытаются соединиться с засадами, и одна не ответит... Туда пошлют разведчиков. Это еще минуты две-три. Дойти до места побоища, осмотреться, доложить - еще пять. Но так они выяснят, что мы прорвались и начнут методично отрабатывать версии нашего отхода. Начнут со звонка на станцию. Тете Оле прятать нас не резон, но минуты две она будет упираться - значит у нас min 2+3+5+2 - около 12 минут. Пять минут на подъем по эскалатору, 1-2 в резерв, и остается еще пять: две остановки. Что ж едем!
   - Не нравится мне, что мы - в тоннеле... - пожаловалась Тома, - рано нам под землю забиваться. И луна сюда не пробьётся.
   - Ты права. И жаль, что Сашеньки тут нет .- согласилась с ней Анастасия.
   - Кто это? - обратился я к ней.
   - Дева Подземелий. - ответила она.
   - Черная роза. - горько объяснила Славе Тамара.- И конечно, только ее - как же! - да и всех остальных здесь и не хватает!
   - Все-таки не верю я в этот букет. - запротестовал он, - Предсказания и пророчества - ясно, но Кирилл не был магом.
  Он просто писал стихи. А "Замок спящих дев" - стандартная тема средневековой лирики, перешедший потом в сказки. Даже пасьянс такой сейчас известен!
   - Вот пасьянс и получился. Тебя что Наталья не убеждает?
   - Какие девы? - сразу заинтересовался Эмиль, - И причем тут Наташа?
   - Эмблема, герб Натальи - алая роза. Алая, как кровь. А мой любимый цветок - пурпурная роза. А у Шуры - черная, как мрак подгребов и подвалов, как чернозем. Есть еще Галина, у которой весь палисадник перед домом засажен белыми розами - и сестры-двойняшки Оля и Лена, мужья которых, если им надо подольститься к женам готовы и среди зимы разыскивать розовые розы... И обо всех нас в 13 веке написал балладу "Шесть спящих дев" князь Муромского дома - Кирилл.
   - Прочитай, - попросил Эмиль.
   - Нет. - запретила Тамара.
   Опять Эмиль столкнулся с Тамарой и был опять немного растерян: не в обычае у него получать жесткий отпор у девушек. Надо было менять тему.
   Я поднял глаза на Асеньку. Как резко спала с нее ее безучастность! Но все равно, она словно книжку интересную читала, словно кино смотрела, словно свой скол пробовала - и не верила в реальность происходящего!
   - Вы говорили, что это не ваша битва. Почему же тогда вы с нами? - Витас тоже понял ситуацию, но его реакция оказалась лучше.
   - С вами не только я. Знали бы вы, - усмехнулся кореец, - сколько сейчас людей не спит по всей Москве, и какими странными делами они заняты... Но вы правы, я собирался только передать оружие и покинуть вас: это не моя битва, а моя еще не окончена... Однако ваш лидер что-то сказал о засаде... Не стоит позволять КГБ-ейке вмешиваться.
   - Вы не боитесь... не уважаете КГБ?
   - У старого людоеда выкрошились зубы. Да и раньше силен он был страхом перед ним. Парализующим страхом. Кто боролись - чаще всего побеждали. Особенно внутри страны. Даже в самые страшные годы, чтобы спастись, хватало элементарного - например, почуяв недоброе, бросить все на старом месте и переехать. Даже не особенно далеко. Из Ленинграда в Москву, например. Перед ними редко ставилась конкретная задача - убить Троцкого. Чаще общие - навести порядок в городе, на предприятии... А при этом не важно, кого арестовывать, главнее - сколько. Ушел один - возьмем другого, а лучше других. Так квалификацию и теряли.
   - Но диссидентство все-таки практически уничтожено.
   - Диссиденты - не диверсанты, они не прячутся. Они наоборот, стараются привлечь к себе внимание. Одни - чтобы их услышали, другие - чтобы услышали о них.
   - Ну, а Афган? Захват Иди Амина?
   И опять намек на презрительную улыбку показался на лице мастера.
   - Эта история стремительно начинает походить на другую - давнюю: о Ленине и его бревне на субботнике. Говорят есть свидетельства около 2 000 человек, уверяющих, что именно они
  принимали участие в этом событии. Здесь тоже... Я уже слышал пятерых, клявшихся, что именно они пристрелили Амина. По одной версии, когда Амин понял, что происходит, он бросился было вызывать подмогу, но его остановила жена: "Ты с кем воевать хочешь? С русскими?!" По другой - охрана у него состояла из наших десантников, и все они полегли при штурме от рук спецотряда, зашифрованного под какую-то греческую букву - "Альфа"? "Омега"? а может, "Сигма"?
   Электричка вырвалась на просторную станцию "Измайловский парк", подобрала группку сонных работяг и устремилась дальше.
   - В общем, - продолжил мастер, - своего ставленника Амина они уничтожили, а вот ни Хекматиара, ни других лидеров оппозиции достать не могут. Попытка освободить наших пленных - и та провалилась .- тут он прервал себя, - Когда вы собираетесь выходить?
   - Сейчас.
   - Мимо вахты?
   - А есть другой выход?
   - На Семеновской есть. Я покажу.
   Электричка затормозила, остановилась и, выкинув нас, помчалась во тьму. Мы двинулись следом к едва освещенному проему тоннеля. Следующий поезд должен был быть нескоро. С этой стороны опасаться было нечего. Электротехнику присутствующие знали и понимали, что стоя на одном рельсе, не стоит тянуться к другому. И не стоит спотыкаться.
   Тома переглянулась с Анастасией.
   - Надеюсь, идти недалеко? Рано нам лазить по подземельям, рано!
   Эмиль спрыгнул вниз и протянул руки Катеньке:
   - Прорвемся!
   - Я не хочу прорываться, я не хочу ни драться, ни воевать. Я боюсь драконов и вурдалаков! Крыс я тоже боюсь! И змей тоже, и лягушек! И еще я боюсь темноты. И хочу спать. Я хочу домой.
   - Не понимаю. - удивилась Аля, - неужели тебе не интересно?
   - Это я не понимаю! - выкрикнула Катя, - неужели тебе не страшно?!
   - А чего бояться-то?! Кирилл рядом... Я с ним ничего не боялась и до нашего похода в 13 век, а теперь и подавно. Он же был одним из сильнейших рыцарей Руси, а значит, и всей Европы, всего просвещенного мира!
   Скупо освещенный тоннель выглядел очень неуютно, но мастер Сон не дал нам вчувствоваться в свои переживания. Последним спрыгнув на пути, он возглавил отряд и мягко двинулся вперед.
   Идти было неудобно. Дежурное освещение тускло высвечивало дорогу, девочкам никак не удавалось приспособиться к шпалам, и все вздохнули с облегчением, когда показалась развилка. Всторону отходил тупичок, заканчивавшийся железной дверью.
   Кореец подошел к ней, зачем-то прислушался, достал ключ и открыл дверь. Пахнуло сыростью и холодом. Перед нами лежал коридор. Он изгибаясь резко шел на подъем, и из него просто перло опасностью.
   - Здесь мы простимся. Вы идите прямо, не сворачивая в ответвления. Через 145 метров отсюда, вон за тем поворотом на левой стенке будет лестница, она выведет вас к тоннелю сливной канализации. Вход в него не заблокирован, но проследите, чтобы дверь за вами прикрылась. Дальше - налево и через 230 метров найдете еще лестницу - опять железную - и
  люк. Он не заперт. Поднимите и выберетесь на улицу. Рядом будет стоять скорая. Вот ключи. В случае чего, машину можете не жалеть, но ключи вернете. Все. Повтори.
   - Прямо 145 метров, на левой стене лестница, вверх до тоннеля сливной канализации, закрыть дверь, потом опять на- лево, 230 метров, лестница и люк. Рядом "скорая".
   - Так.
   - А что с вами?
   - Где вы сошли с поезда, вот-вот выяснят. Я должен закрыть за вами дверь, и немного поиграть с ними. Обо мне не беспокойтесь. И час не думайте о КГБ. Боюсь ваши проблемы будут другого плана. К сожалению не могу забрать с собой вас, Екатерина, ибо уберечь вас - не в моих силах. Ваша судьба - судьба Воинов Судьбы. Удачи всем!
   Мы вошли в открытую дверь. Катя вздохнула и шагнула к нам. Анастасия покопалась в сумочке и достала фонарик. Ее примеру последовали остальные, и оказалось, что только мы - "Воины Судьбы" да беззащитная Катенька не подготовились должным образом. Но ей-то простительно...
   Ася улыбнулась и отдала мне фонарь, Тома посмотрела на нее нахмурилась и, поколебавшись, протянула свой - Витасу.
   - Я пойду рядом с вами, с Катенькой - извинился прибалт и передал его Эмилю. Все с любопытством посмотрели на Тамару, но никакой реакции не дождались.
   Фонарики зажглись, за нами лязгнула дверь, и мы остались одни.
   - Ну, тронулись...- скомандовал я и переглянулся со Славой.
   Его черты опять заострились, он тоже ребрами почувствовал опасность, серьезную опасность и тоже не знал, откуда ее ждать, зато, подобно мне, догадывался, что у нас истекает время.
   Время на что?..
   Я быстро повел группу вперед по каменному коридору к виднеющемуся в лучиках фонариков повороту. Рядом со мной шел миль, и я отметил, что рука его лежит на эфесе меча. И он тоже почуял недоброе. "Но здесь особо не помахаешь, - мелькнуло у меня, - места маловато. А впрочем...."- вспомнилось, как управлялся с холодным оружием на тренировках мастер Сон.- "Если и наш витязь с детства работал с... с шашками, например...".
   Я оглянулся. Все правильно: отряд замыкал мой брат. Брат... Мысленно покатал во рту это непривычное слово. Оно подходило к нему, как... как меч - Эмилю.
   "Ну вот и поворот."
   Но я поторопился с этим утверждением. Когда до крутого изгиба оставалось метра три, раздался резкий визг, и из-за угла на нас выскочили четыре жуткие твари. Каждая размером с собаку, у каждой - острая морда с оскаленной пастью, какая-то склизкая, влажная на вид шкура, голые ноги и голый хвост... Непонятно, что в них - шкуры, хвосты или морды вызывали большее омерзение... И они бросилось на нас.
   Эмиль был готов к нападению. Он вырвал меч и, не останавливая стремительного движения, сделал косой выпад. Визг злобы изменил тональность и захлебнулся. Но и на этом не прервал, не сбил ритм своего смертельного полета клинок. Словно походя перерезав горло первой бестии, он впился в бок второй.
   Но две другие твари обогнули заверещавшую гадину и бросились на меня. Одну из них я встретил ногой, она подлетела, шмякнулась и заскулила, от другой, будь я один, то ушел бы прыжком, а потом бы и ее достал ногой, но я не был один! И когда она, метясь мне в горло, прыгнула, пришлось перехватить и сжать горло ей.
   Она дернулась и тут же затихла, но это была не моя заслуга - затихло все: Эмиль, освободив оружие, покончил с отброшенной мною нечистью, и тут же развернув меч, не оборачиваясь, не глядя ударил назад. Клинок с мягким шепотом вошел в погань, пытавшуюся вцепиться в меня, и замер.
   Через секунду я разжал руки, Эмиль одновременно со мной выдернул меч, и труп упал на землю.
   Я не дал ему времени обтереть меч от грязной крови, не дал себе времени полюбопытствовать, рассмотреть существа, напавшие на нас, не дал времени Але - на восторги, Кате - на ужасы. Не было его - времени!
   Я скомандовал:
   - Вперед! - и перешел на легкий бег.
   Эмиль с некоторым удивлением повиновался и на бегу вложил оружие в ножны, а в тылу нашего отряда раздалось:
   - Руку!
   Брат тоже чувствовал темную угрозу, зреющую в мрачных закоулках подземелья, ни в какое сравнение не шедшую с наскоком мутированных крыс, пытавшихся всего-навсего задержать нас. И он бросил свою ненаглядную, чтобы поддержать готовую сдаться Катеньку.
   За поворотом в лучах фонарей заблестела уходящая в потолок лестница. Оставалось совсем чуть-чуть.
   "Должны успеть, - подумал я, - Хоть впереди лестница, а там еще 240 метров, но, кажется, должны успеть. Вот только непонятно, отчего же мы спасаемся?.. Ну да ладно, что бы там ни было - успеваем."
   Однако, когда мы подбежали, и я осветил колодец, по которому тянулась лестница, уверенность в этом покинула меня.
  Верхняя площадка виднелась на высоте 5-ти или 6-ти этажного дома, перекладины далеко отстояли друг от друга, и не было никакого ограждения.
   Бедная Катенька... Нет, ей не удастся сейчас отдышаться, отдохнуть, присмотреться, подумать, испугаться...
   - Я иду первым, за мной - Катерина, потом по переменке: мальчик-девочка, мальчик-девочка. Замыкает Слава. Вниз не смотреть. Выберемся из-под земли - отдохнем. Вперед!
   - Ты все еще против, чтобы здесь оказалась Сашенька? - полюбопытствовала вполголоса у Томы Ася.
   Они тоже чувствовали, как стремительно истекает наше время!
   - "Черная роза - эмблема печали, красная роза - эмблема любви..." - промурлыкал Эмиль - А чему эмблема может быть роза пурпурная?
   - Будь здесь Шура, я бы уговорила ее превратить тебя в крысеныша! Она любит играть с ними, и тебя любила бы тоже!
   Они уже тоже поднимались, но все еще переругивались, передразнивали друг друга, заставляя прислушиваться к себе, заставляя отвлечься, не думать об еще одном коридоре, о пути наверх, о пропасти внизу, и я не вмешивался, не останавливал их.
   Вот и площадка. Герметичная дверь. Колесо замка. Ручка для набора кода. "Как сейф в банке, и если он заперт...". Я взялся за колесо. Оно упруго поддалось, и вскоре дверь, сопротивляясь тугой пружине приоткрылась.
   - Эмиль!
   Эмиль протиснулся мимо вроде бы успокоившейся Кати, и, пока я придерживал дверь, вошел. - Канализация объявил он, - Пусто.
   - Катя. - подтолкнул я ее.
   Катерина, а следом и все остальные пробрались в тоннель. Я вошел последним. Стоило мне отпустить бронированную дверь, как она, повинуясь пружине, неспешно двинулась на прежнее место, чвакнула и застыла. Изнутри не было ни запоров, ни рукояток. Изнутри это была неотличимая от других скользкая, каменная плита.
   Я думал, пока закрывалась дверь, что она отделит нас от кошмара, шедшего за нами по пятам. Но случилось обратное.
  Она отрезала нас от убежища! Если что-то произойдет, то здесь и с минуты на минуту.
   - Быстро! - скомандовал я.
   Но нужды в приказах не было. Кажется, даже непробиваемого, напрочь лишенного как греха суеверий, так и дара предчувствий Витаса достал ужас, пропитавший вонючий воздух этой части подземелья.
   И мы опять побежали. 230 метров. Темный тоннель в два человеческого роста, мечущиеся лучики фонарей, влажный скользкий пол, по середине которого проходил заполненный водой канал, вонь гниющих отбросов, глухое эхо наших шагов и надвигающееся Нечто...
   Но до лестницы к люку мы добрались первыми.
   - Витас, люк.
   Витас быстро взобрался по лестнице, и тут явно послышался далекий - насколько далекий?! - гул.
   В физической силе с нашим другом мало кто мог потягаться по крайней мере в нашем общежитии да и на всем нашем потоке тоже. И ему ничего не стоило приподнять чугунную крышку и сдвинуть ее всторону.
   - Девочки!
   Подгонять никого не требовалось, гул стремительно нарастал. Так на станцию под визг тормозов летит электричка.
  И так же, со скоростью - нетормозящего! - поезда, под нами, да, уже под нами! - прокатился двухметровый вал воды.
   На улице лил дождь.
  
   --------------------------------------------------
  
   В фургоне скорой на видном месте стоял двухлитровый термос с еще горячим кофе, в целлофановом пакете - стопка бутербродов, рядом набор одноразовых стаканчиков.
   - Предусмотрительный товарищ - этот ваш мастер Сон, - заметила Аля, расправляясь со своей порцией.
   - Специалист. - вместо меня ответила Асенька.
   - И на чем же он специализируется?
   - Можно я попробую угадать? - вмешался Слава.
   - Попробуй. - не скрывая любопытства, повернулась к нему Тома.
   - Он - профессиональный убийца. Воин-одиночка. Ниндзя. Я прав?
   - Это так заметно? - она была явно удивлена.
   - Он особенно и не прятался. - заметил я, - По крайней мере с нами.
   - Нет, деньги-то он не убийствами зарабатывает. - запротестовала Тома, - Но...
   - Но убийства - смысл его жизни.- закончил вместо нее Святослав. - Наверное, месть? Аля, помнишь Изюбра?
   - Точно! Вот кого он мне напоминал. Ну, конечно, Изюбр. - загорелась она, - Та же отрешенность, тот же поставленный на своей жизни крест. Крест, поставленный на своей
  душе. Ничего не надо - только месть. "Это не моя битва...". Кому он мстит? И КГБ-ейке тоже?
   - КГБ тоже. - после недолгой паузы ответила Ася. - Я немного о нем знаю: он на сколе.
   Она посмотрела на непонимающее лицо Катеньки и объяснила:
   - С его судьбы делается скол. Та же технология, как в том, который попробовали Аля со Славой - из 13-ого века. - она недобро усмехнулась и добавила, - Ваш Эдуард делает. И неплохо получается. Если вытянет на 6-ую категорию...
   - Это, насколько я помню, где-то на уровне шедевра?! - вклинился Слава.
   - Тебе видней. Ваша "Муромская княгиня" - шестерка. Так вот, вытянет - останется на Земле, на своей Руси любимой. Ты, Аличка, ему дорого стоила.
   - А я не признаю ничего дешевого! - не приняла упрека она, - Он мне тоже стоил семи лет жизни!
   - Сколько же тебе? - изумилась Катя.
   Аля недоуменно взглянула на нее и высокомерно ответила:
   - Я несколько старше тебя.
   И тут до меня дошло: ведь она кончала с Томой. А Тома - в 78 году. Значит им обеим - и Але! - уже 30! С ума сойти!
   - Не отвлекайтесь - взмолился Витас. - Закончите хоть что-то! С кем воюет Сон?
   - Да, вам вряд ли удастся попробовать этот скол - она опять недобро улыбнулась. Не хотел бы я оказаться на месте Эдуарда! - Да и другие сколы тоже. Нам пора трогаться. Кто поведет машину?
   - А куда?
   - Тома покажет.
   - Тогда Эмиль.
   Все опустили очи долу, и удержали улыбки. Хлопнули двери, и машина тронулась.
   - Так что с мастером Соном?
   - Сюжет таков. - неохотно заговорила Ася, - Давным давно из Кореи переселились на советский нынче Дальний Восток две деревни. На родине они стояли по соседству, по соседству расположились и у нас. Все у них было похожее: язык, уклад, обычаи, занятия и еще одно - в обоих поселениях культивировались боевые искусства.
   - Каратэ?
   - Они называют это таэкван-до. От каратэ, насколько я понимаю, данный вид отличается отточенной прыжковой техникой. Пешие воины должны были бороться с конниками, и высшим классом считалось выбить его в прыжке ногами и седла. Но разные деревни - следовательно, разные школы. И с незапамятных времен жила ежегодная традиция: после очередного окончания сезона сельхозработ - соревнование между бойцами. Побеждали то одни, то другие, но иногда то тут, то там появлялся мощный боец, и тогда перевес надолго был за одной из сторон.
   Вот такая же ситуация возникла сразу после войны. Шесть лет подряд побеждала деревня Сона. Но после очередной победы в 51 году, старейшины побежденных обвинили победителей в нечестной игре, заявили, что им не место на этой земле, а ночью деревня Сона была окружена отрядами внутренних войск.
   Кто написал донос, что он там написал, какие ужасы предрек советской власти - неизвестно.
   Будь это какой-либо другой день, точнее другая ночь, все кончилось бы просто выселением. Ну, конечно, кое-кто мог и погибнуть, но деревня уцелела бы, однако в ту ночь....
   Все были возбуждены победой, собственные силы казались безграничными, гордыня изливалась даже из ушей, тем более что чемпион был фронтовиком героем-разведчиком, да и среди мужчин почти не осталось трезвых.
   С другой стороны солдат предупредили, какая перед ними деревня. Им рассказали и о том, как ее обитатели голыми руками раскалывают кирпичи и черепа, и об их сверхъестественных прыжках и их непобедимости в рукопашных схватках.
   Особо отметили чемпиона. Им подробно расписали, как этот подлый японский шпион, маскируясь, проник во фронтовую спецчасть, и как он однажды по приказу фронтового командования чуть ли не в одиночку перебил роту охраны и взорвал неприступный горный мост в Карпатах, отрезав от припасов и путей отхода целую немецкую дивизию.
   В общем, одни слишком боялись, другие - слишком вызывающе себя вели, и все кончилось кровавой баней. Солдаты озверели, и из всей деревни уцелели только двое. Старик и трехлетний мальчик. Вот только старик был Учителем, а мальчик - сыном чемпиона.
   Мальчик вырос и начал мстить. Он приговорил к смерти всех мужчин соседней деревни, которым на день бойни было старше 14 лет и всех вояк, участвовавших в истреблении его деревни, в убийстве его родителей, его отца...
   На вчерашний день еще были живы двое мужчин и 16 военных. Пока еще живы.
   - Но он же не прав! - запротестовала Катенька.
   - Он знает это. Но клятва была дана, и нинзя выполнит ее. Или умрет. А может, выполнит и умрет. Хотя, возможно, он уже мертв.
   - Такой воин не может быть мертв до смерти! И смерти за ним еще бегать и бегать!
   Аля, очевидно, вспоминала неведомого нам Изюбра, но похоже была права. Как Эмиль нутром чуял женщин, так она не могла ошибаться в мужчинах.
  
   Машина вдруг резко повернула.
   - Куда мы едем? Нам же в центр. Вход в ваше подземелье, должен быть недалеко от Кремля!
   - Сначала не туда. Сначала вам надо вооружиться. Конечно, "две пары чистых рук" - звучит красиво, а то, как вы ими владеете - впечатляет, но всего этого мало. Оружие приготовлено. Кстати, в появление таинственных предметов с Востока и Дикого Запада я не особенно верила, и думала, что по крайней мере, Славе будет гораздо спокойнее, если его вооружить добрым мечом, даже если с его помощью и не убивали драконов.
   - Конечно, лучшая защита против всякой нечисти - холодное железо. В умелых руках.
   - А почему тогда не АКМ?
   - Из огнестрельного оружия ее не возьмешь - вместо него ответила мне моя Асенька. Она стала до безобразия деловой и - хоть ее рука лежала у меня на колене, хотя я обнимал ее -
  до ужаса далекой, - вся "нечисть", как выразился Слава - это игры ментальных энергий, биополей, тонких защит. Пробить их ни голая пуля, ни голый меч не в состоянии. Только другое биополе другого человека или меч, поддержанный биополем другого человека, а пуля... Во-первых, в момент выстрела, теряется непосредственный контакт с ней и через воздух - сильный изолятор - усилить ее действие чрезвычайно трудно технически. Во-вторых, эти затруднения резко возрастают из-за ее сумасшедшей скорости: попробуй уследи! В-третьих, вообще у биополя очень эффективный радиус действия очень невелик - всего-то около трех метров. Меч - как раз разумный компромисс между желательной дальностью и физической возможностью. А на его острие возникают сумасшедшие напряженности!
   - Тогда почему не шпага?
   Она почувствовала мое раздражения, поняла его причину и чуть сжала мне колено. Нет, за всеми приключениями, за этими объяснениями, она не теряла контакта со мной, и сразу стало
  легче.
   - Тебе не пробить шпагой стальные доспехи, и доспехи тонкой защиты не пробить тоже. Как ни удивительно, человеку проще сгенерировать выброс поля мощным физическим, а не интеллектуальным усилием.
   - Тогда как же серебрянные пули?
   - А еще и серебрянные стрелы, золотые наконечники, и даже серебрянные кинжалы. Очень действенное, но не универсальное оружие - только против оборотней. Серебро, золото и платина разрушают дуальную связь психосущности зверя и физиоосновы человека. Происходит биоэнергетический взрыв, и гибнут оба существа. Но серебрянные кинжалы используются редко: им трудно пробить даже шкуру зверя, не то что ментальный панцирь или стальную кольчугу. - она улыбнулась мне и добавила, - Теперь, я думаю, и тебе придется согласиться, что без оружия не обойтись. Хотя бы потому, что ты отбил нападение только одной псевдо-крысы, а убил всех четверых все-таки Эмиль. Мечом. А что ты будешь делать, когда встретишься с драконом?
   - Если бы Эмиль лучше владел оружием, то до тебя бы вообще дело не дошло. - сдержано улыбаясь, заметил Слава.
   - Тебе кажется, что он владеет им плохо?!
   - Ну, почему - "плохо"? Просто можно - лучше. Культура фехтования все-таки сильно пострадала с 13 века.
   - Со времен Святой Руси?
   - Я не был точным - поморщился он. - До XIII века она звалась по-другому - Золотая Русь. Святой она стала к концу XIV. Христианство в мои времена не играло серьезной роли.
  Вот, например, моду, на крестильные имена ввела Феодора. И мы знаем Александра Невского, но его отца зовем - еще Ярославом, а не Василием. Другой пример - как относились к крестному целованию. Почитай летописи или хороших историков - князья все договоры скрепляли крестным целованием, клялись на святых реликвиях и ... и, если требовалось, не боясь греха, не боясь ни ада, ни страшного суда тут же забывали свою
  клятву, нарушали ее.
   - А почему - Золотая?
   Аля с сожалением посмотрела на меня. Ей явно вспомнился скол, вспомнился XIII век, Золотая Русь, и она мечтательно вздохнула.
   - Потому что желанная, потому что богатая, потому что прекрасная!.. - еще раз вздохнула и добавила, - И во что ее превратили Ярославичи!
   - Городское население было сплошь грамотно, начали открываться первые училища - в Европе из таких потом выросли университеты. И в Союзе старейшим был бы не Вильнюсский, а Ростовский университет. Открытый Константином Мудрым в 1202 году. А крупнейшим городом Европы был тогда не нищий Париж или Лондон и даже не папский Рим - а Киев. Золотой Киев! Свыше 30 000 жителей!
   - Когда Давыд Муромский приехал сватать царьградскую царевну, он завалил всех серебром.
   - Но это - скол! - запротестовал Витас.
   - Ты не особенно в него веришь? - иронично улыбнулся Слава, - А ты знаешь, где самые богатые и наиболее полные коллекции европейских средневековых монет? В Лондоне? В Париже? В Венеции? - у нас, в наших музеях. А монет восточного средневековья? - в Дамаске? в Александрии? в Багдаде? - Нет. Тоже у нас! Откуда? Из кладов. В основном середины XIII века. Когда от татар зарывали сокровища. Русь до них была не только столбовой дорогой из Варяг в Греки - с Севера на Юг, но и из Азии в Европу - с Востока на Запад. На Руси было столько серебра, что татары полтора столетия чеканили из него свои монеты! А искусство!.. На Руси преклонялись перед красотой - красотой земли, иконы, женщины, но...
   - Из семнадцати песен Бояна - семнадцати поэм! - уцелело 2 строчки, процитированные в "Слове о полку Игоревом"! Какая была бытовая проза! - уцелело едва ли не единственное "Моление" Даниила! А лирическая поэзия! - ничего не осталось! Но один только Кирилл написал 53 посвящения одной только Феодоре!
   - Почему ты думаешь, что были посвящения еще кому-то?
   - Не зли меня! У-у!..глаза твои окаянные! - она сверкнула очами, скрипнула зубками, сжала губы, но опомнилась: не может Слава отвечать за слова и дела средневекового менестреля.
   - Сравнительно неплохо сохранилась живопись. Но возьмите любую книгу по древнерусской живописи и сравните иконы начала XIII века и его конца! Вам станет страшно. Возрождение должно было начаться и достигнуть своего пика во Владимире, Новгороде, Галиче, Рязани - в Муроме, наконец! А не во Флоренции, Падуе или Риме...
   - А Святая Русь?
   - Это уже другая страна. Страна не красоты, а власти, не вольности, а дисциплины, не базара, а казармы - Московская Русь, Московия. А Святая...- он задумался, - Началось все с Ивана Калиты. До этого святостью и не пахло: предательства братьев, наветы на друзей, приводы татар на сопредельные да и свои княжества, одного особенно лихого московита после его доноса убили прямо в Орде!.. Но татары не трогали церковь! Она была даже освобождена от числа - от подати и не бедствовала, могла позволить себе не пресмыкаться перед ними, наоборот, набирала авторитета, увещевая князей, выступая защитницей русского духа, родной веры. Потом Орда приняла мусульманство, а Калита переманил, серебром переманил митрополита из вольного Галича в заснеженную Москву. И с этого времени она - Москва - стала духовным центром русских земель. Дальше совпало: у малолетнего сироты князя Дмитрия - в будущем Донского, внука Калиты, опекуном был избран мудрый деятельный священник, а недалеко от Москвы начал свое служение Богу, церкви и Родине Сергий Радонежский. И клич "За князя! За веру!" стал преобразовываться в несколько другой: "За веру, царя и Отечество!" И концепция "Москва - третий Рим" завершила преобразование Золотой Руси в Русь Святую, Владимирскую Русь юности Александра Невского в Московскую Русь зрелости Ивана III. Но ее мы с Алиной, конечно, не видели. Да и не очень-то и хотелось. На Золотой Руси, при нас сильные еще могли драться с подлыми и побеждать их. Это уж потом... А как ненавидят домонгольскую Русь нынешние правители! Ни книг о ней нет, ни даже в школе не изучают! Три столетия истории нашей - словно не было! Да и остальная наша многострадальная история! Мы лучше ориентируемся в 19 французских Людовиках, чем в своих четырех Иванах!
   Машина резко затормозила, остановилась и оборвала монолог Святослава.
   Дверь раскрылась. Тамара в белом халате, в в белом чепчике деловито скомандовала:
   - Выходи, приехали. Эмиль, перегони машину на другую сторону улицы. На всякий случай.
   Я дернулся, чтобы вмешаться, но мера предосторожности выглядела здравой и я сдержался.
   Рядом с нами, зажатый между бетонными громадами, стоял крохотный двухэтажный особнячок. Из его трубы вился дым, а в одном из окон горел свет. Нас, кажется, ждали.
  
   Нас в самом деле ждали. Горел камин, и два седых старика допивали свой кофе.
   - Наконец-то! Почему так поздно? Что-то произошло? - засуетился один, но второй прервал его.
   - Конечно произошло, неужели не видно, что молодые люди только что из боя.
   Он встал и направился к нам. "Сколько же ему лет? - подумалось мне, - Наверное за 80". Но спина старика была прямой, на теле ни грамма жира, а в глазах - ни намека на усталость, усталость от бессонной ночи, от бесконечной жизни.
   - Виктор Никанорович, - представился он, и естественны, и изящны были его движения при поцелуе рук дамам, и крепко рукопожатие.
   - Тимофей Васильевич, - последовал его примеру второй дед, с кряхтением поднялся и тоже подошел к нашим девочкам.
  - Здравствуй, Томочка. - поцеловал он ее в щеку. - Асенька, мы с тобой уже виделись, но позволь мне, старику еще раз поцеловать тебя...
   Асенька позволила, и старик повернулся к Алине. Та уже поняла, зачем старик решился покинуть кресло, и встретила его такой кокетливой улыбкой, что он, довольный, заквохтал:
   - Наслышан, наслышан...- дед окинул красавицу оценивающим взглядом, и вдруг улыбка сползла с его лица, - Эх, Наденька... - словно про себя, но внятно произнес он, и замутнели его глаза.
   Но Аля обняла его, расцеловала и поставила перед Катенькой. Дед ожил, с удивлением присмотрелся к ней и спросил:
   - А вас как занесло в эту банду? Вы же не из их компании! Вы - нормальный человек, обыкновенная девушка, хоть и на удивление хорошенькая...
   Наконец-то Катюша услышала знакомые слова, знакомое восхищение, и от души расцеловала старика:
   - Нечаянно я здесь! Наверное, черт попутал!.. И уйти теперь от них никак не получается! - она не спешила высвобождаться, а дед не спешил отпускать ее.
   - Тимофей! Всех перецеловал? - обратился к нему Виктор Никанорович. - Пора и за дело. Кто хочет есть - к столу. Времени почти нет, поэтому - только куры, кофе, вино.
   - Спиртного нам нельзя. - предупредила Тома.
   - Это вам нельзя, - не согласилась Катя. - Это вы - воины и колдуньи, а я - обыкновенная, и мне можно.
   С ней не стали спорить. Было видно, что девочка держалась из последних сил, и бокал или несколько бокалов вина ей не повредят.
   Не привыкла она быть на вторых ролях, никогда не знала настоящих опасностей и не собиралась изображать амазонку.
  Дед сразу понял ее настроение, понял ее и, опять уютно заквохтав, обняв за плечи, повел к столу.
   - А где же Ирина? - спросил Виктор Никанорович.
   - Ждем. - коротко ответила Ася.
   Ирина? Ах да, потомок тех ведем...
   - А вы ее откуда знаете? - заинтересовалась Тома.
   - Ирочка видите ли, - вмешался Тимофей Васильевич, - на свет Божий появилась не без нашего участия. Но не поймите превратно - хихикнул он и заобъяснял, - когда ее матери исполнилось 16 лет, то бабка, а соответственно, Иринина - будущая прабабка, у которой она воспитывалась, решила отдать ее замуж и попросила Виктора найти жениха. Виктор оказался в затруднительном положении: у него маловато знакомых в нашей стране подходящего возраста, он обратился ко мне. Я уже был много наслышан об этом удивительном семействе и порекомендовал своего любимого ученика. Старуха приехала, посмотрела и одобрила. Правда, не без сомнений: "Умен, честен, статен, а не рохля?". Я постарался разубедить престарелую леди, и она согласилась: "Присылай, посмотрим!".
   Во время очередных каникул я дал ему направлению от кафедры на фольклорную экспедицию по Полесью. И через пару месяцев леди снова появилась у меня. Она потребовала адрес студента. Парень не оказался "рохлей": ему хватило трех недель, чтобы влюбиться - не без взаимности - и в лучших авантюрных традициях похитить несовершеннолетнюю девицу из-под гнета и из под чар старой ведьмы.
   А старая ведьма была просто счастлива: она сбыла отбившуюся от рук внучку, через положенное время получила ненаглядную правнучку да и уважительный зять тоже пришелся ей по сердцу: "Хват!".
   - Доели? - прервал его Андрей Кириллович, - Пошли.
   Нас отвели в другую комнату, и когда включили свет, мы замерли.
   Это был большой зал, и всюду - на стенах и на столах, в шкафах и стеллажах лежало оружие. Мечи, копья, луки, бердыши, сабли, сулицы, кинжалы, шестоперы, булавы - чего там только не было!..
   - Лучшая коллекция в Москве. - кивнул Виктор Никанорович, - да что там в Москве. В Эрмитаже и то беднее. Если брать не по количеству. Здесь каждый экспонат - уникален. Впрочем, вы сейчас сами убедитесь в этом. Тимофей!
   Его друг никак не мог расстаться с Катенькой, но окрик помог, и он выпустил из своих рук студенточку.
   - Идемте. - подвел он нас к стеллажу, за стеклом которого лежали два узких железных ящика.
   Он торжественно вынул их и раскрыл первый. Да, я правильно догадался: рядом с простыми ножнами, простой кожаной потертой перевязью в нем лежал обнаженный меч. Судя по виду - обоюдоострый длинный прямой - прекрасно сохранившийся древне-русский меч домонгольской работы.
   - Не может быть!.. - прошептал Слава.
   - Ты узнал его! - торжествующе вскричал дед и закашлялся.
   - Узнал.
   - Я верил, я чувствовал, я знал, что это он!
   Слава встал на колени, поднял меч и поцеловал лезвие.
   - Что это? - спросил я.
   Он встал и начал пристраивать перевязь.
   - Это - одна из величайших русских святынь - меч Бориса. - он поднял голову, посмотрел на Эмиля, Витаса, меня и усмехнулся, - Ну, им-то простительно... Борис и Глеб - первые русские мученики, первые русские святые. Глеб, кстати, - первый муромский князь. Потом были канонизированы и Ольга Мудрая и Владимир I, жившие раньше, но это потом, а они - первые. И они - Святые воины-защитники земли Русской. Их видели во всех наших главных битвах - и на Неве, и на Куликовом поле. Так вот это - меч Бориса. Владеющий им - неуязвим.
  Из Киева во Владимир его перевез Андрей Боголюбов - вместе с иконой Владимирской богоматери. При мне им завладел Ярослав. Я уверен, что на Неве и на Чудском озере Александр был вооружен именно им! Потом следы меча теряются. И вот - он.
   - Я был в комиссии, разбиравшей сокровища Кремля. Матросы никак не могли понять, что ценного в старом клинке. А я не стал делиться с ними своими подозрениями, своими предположениями, своими надеждами. Они удовлетворились парадными ножнами: на них, видите ли, были драгоценные камни.
   - Так, Святослав вооружен. Теперь, Олег, ваша очередь.
   И Тимофей Васильевич потянулся за другим ящичком.
   - А это оружие мне не так давно передал Голицын.
   - Не князь? - переспросил его я.
   - Князь. - усмехнулся дед.
   - Где?!
   - Здесь.
   - Из них кто-то сумел уцелеть?! Он же Рюрикович? Да?
   - Нет, - вмешался Витас. - Голицины - Гедеминовичи. Потомки великого литовского князя Гедемина.
   - Менее древний, - добавил Виктор Никанорович, - но не менее славный род.
   Во втором ящике тоже был меч. Мы молча ждали объяснений.
   - Это меч Осляби.
   - Менее древний, но не менее славный, - резюмировал Слава. Посмотрел на наши недоуменные лица, и опять, горько усмехнувшись, объяснил, - Пересвет и Ослябя - два воина-инока, благословленные идти на Куликовскую поле Святым Сергием Радонежским. Пересвета вы знаете по учебникам: он погиб в самом начале битвы на поединке с гигантом-татарином. Ослябя тоже не пережил битву. И не удивительно: из всего защитного снаряжения на обоих были только большие серебрянные кресты. Святые герои. Над их могилой построена церковь.
   - Где она?
   - В Москве.
   - А я и не знала - удивилась Катенька.
   - И не удивительно. Она расположена теперь на территории завода "Динамо", и ее приспособили под трансформаторную будку.
   - Не может быть!
   - Может, молодой человек, может. Это государство должно быть разрушено! Пока еще хоть кто-то, хоть что-то помнит! Пока этот "пролетарский интернационализм" не выел все окончательно!
   - А если просто не знают и случайно...
   - А осквернение праха героев 12 года прямо на Бородинском поле - тоже случайность? ? А в склад превращенный курган Славы на поле Полтавской битвы? А танцплощадка вплотную с усыпальницей семьи Пушкиных - что? - не знают?! И ведь танцуют...
   - Я думал, они только у Литвы корни вырубают...
   - Им все равно, что рубить - летели бы щепки. Ну, да хватит разговоров. У восточного витязя, вижу, оружие уже имеется. Что скажешь, Тимофей?
   - Сон.
   - Не понял...
   - Известен мне сей клинок - владеет им некий мастер Сон. И он не уступает нашим мечам ни в древности, ни в знатности.
   - А какое значение имеет происхождения меча? - не выдержал я, - была бы сталь крепка!
   - Вы не правы, молодой человек. Часть души владельца остается на его вещах, часть души воина - на его оружии. И души прежних владельцев помогут нынешнему в битвах.
   - Не смею спорить с Тимофеем. Значит, остается наш литовский друг.
   - Извините, - запротестовал Витас, - боюсь, в моих руках самый великий меч будет опаснее для нас, чем для наших врагов. "Всякому делу учиться надо." - а меня этому не учили.
   - Похоже, вы правы. - согласился с ним один старик. А второй разочаровано крякнул:
   - Эх, я вам такое приготовил!...
   - Мне не поможет даже Эксилибур, - улыбнулся Витас.
   - А меч Ягайло? - в ответ улыбнулся Кирилл Андреевич.
   - Но не может же быть, что он у вас!
   - Мне иногда кажется, что если Тимофей хорошенько пороется в своих кладовых, то и упомянутый тобой меч короля Артура найдется тоже.
   - Нет, нет у меня меча первого князя Литвы. У меня есть другое...
   - А другое - в другое время. Что-то у меня такое чувство, будто у наших рыцарей истекает время. Олег, а ты этого не чувствуешь?
   Да, я почувствовал. Даже хуже - внезапно появилось ощущение, что наше время уже истекло. И побелели от напряжения пальцы Святослава, сжимающие рукоятку меча. Он тоже понял, что мы опоздали.
  
   На улице, за калиткой было пусто. Тротуар, широкое полотно дороги, на той стороне - одинокая "скорая". И неумолимое ощущение надвигающейся катастрофы.
   Я вздохнул почти с облегчением, когда из-за угла дома вырвалась свора странных бестий: "Всего-то!..".
   Было их около дюжины. Собаки - не собаки, лягушки - не лягушки... Ростом с сенбернара, мордами бульдогов, с выпирающими верхними и нижними клыками, но влажной, зеленоватой, лягушечьей шкурой - они и передвигались по-лягушечьи: длинными стремительными прыжками.
   Витас вынул кольт.
   - Спрячь.- бросил Слава и обнажил меч, - Тут не поможет. И вообще, при мне постарайся не вытаскивать эту мерзость. .
   - Эмиль, будешь рядом с ним. Я - у вас за спиной. Девочки - с Витасом за нами.
   Оглянувшись я заметил, как загорелись глаза у Али, как вцепилась в Витаса Катюша, как презрительно осматривала приближающуюся нечисть Тома и только Алина... Я не мог понять потерянного выражения лица моей принцессы. Неужели она испугалась? Словно Катя, испугалась тоже?!
   Чего бояться-то?! Ну, уродины, ну возможно, не совсем материальны - уж слишком легко несутся над землей для своего предполагаемого веса - так ведь она сама говорила, что мечи... Тем более наши... А как мы владеем мечами, сейчас она увидит...
   И она увидела. Четыре твари прыгнули одновременно. Две - прямо на наш арьергард, а две попытались перепрыгнуть через парней, и достать меня. Перепрыгнуть-то сумели, а вот достать - нет.
   Взявшись обеими руками за меч, одним мощным движением снизу вверх Святослав раскроил морду у одной твари и рассек брюхо летевшей над ним другой. Она гулко шлепнулась об асфальт, и поперек ее спины опять лег его меч. Почти разрубленная пополам бестия загорелась синими огоньками и стремительно начала испаряться.
   Эмиль тоже не терял времени. Сделав выпад, он всадил свой меч в оскаленную пасть бросившегося на него третьего чудища, вырвал меч и с разворота ударил по приземлившемуся передо мной четвертому - в него одновременно вошли все четыре клинка! И одновременно вышли. Раздалось шипение, и синие огни уничтожили еще один труп.
   А мы, Воины Судьбы, уже встречали новых чудовищ. Но Судьба едва не отвернулась от нас.
   Нападавших было много, однако мы были быстрее. Мечи наполняли руки не ведомой доныне силой, а душу - не ведомой доселе радостью. Когда они врубались в тело очередной твари, и синева охватывала их пупырчатые шкуры, по пальцам пробегали мурашки, и новый разряд гордости ударял в голову. К тому же мы слишком хорошо помнили о прекрасных зрительницах, слишком переполнены новыми ощущениями, слишком упоены своей силой... И едва не поплатились. И едва не закончилась наша миссия! Наша жизнь.
   Первая громадная капля попала в ноги Эмиля. Нас обдало зловонием. И тут же пронзительно завизжала Катя: одновременно такая капля ударила и почти сбила с ног Анастасию. Я и Святослав действовали одинаково: мы резко бросились по сторонам, и это спасло нас от следующих плевков.
   Эмиля прозрачная пленка обхватила уже до пояса, приклеила к земле, и хотя он успел разрубить следующую тварь, но к нему неслась еще одна, из-за угла показались еще три, а пленка подбиралась к груди, к рукам моего друга! Наперез зверям кинулся Слава, но плевок последовал с противоположной стороны, он развернулся встретил его мечом. Капля разделилась, ее осколки разлетелись, но в спину ударила следующая, и его тоже приклеило его к асфальту.
   Я увидел, откуда шло нападение: в шагах 30 от нас справа и слева взбухала мостовая и конденсировалась в амебы. Они вытягивали в нашу сторону тупые отростки, из них и вылетали
  огромные серебристые капли. Амебы целили точно по мне, по тому месту, где в данный момент находился я, и это помогло мне увернуться от следующей очереди, вырваться к Эмилю и перерубить уже прыгнувшую на него нечисть. Но задержка на замах, на удар оказалась достаточной: в пояс и в колени с разных сторон ударилось по капле. Я устоял и даже разрубил еще одну, но ноги скрутило, и паралич начал стремительно распространяться вверх. Рядом Эмиль уже и не дышал. На меня неслись два чудовища. Смертельно смердело. За спиной захлебнулся голосок Катерины. Я думал, это все.
   Кажется, сначала все-таки появился запах. Как дезодорант уничтожает вонь, так легкий запах роз вдруг пробился сквозь смрад желеобразной слюны и снял его. Легкое свечение отделило меня от чудовищ. Это был как флуоресцирующий след в тропическом море. След от чего? Вот еще раз промелькнул этот призрак. Один призрак? Теперь ясно были видны шесть девичьих фигурок, в диком танце несшихся вокруг нас, между нами. Они размахивали длинными колючими стеблями разноцветных роз. Вот одна из них хлестнула по пытавшимся затормозить чудищам, и они рассыпались на голубоватые искры. Другая, походя, дотронулась до меня и мелкие иголки в ногах и по телу засвидетельствовали о возобновлении кровообращения.
   Я обернулся. Эмиль лежал на земле, кашлял и понемногу приходил в себя. Анастасия неловко сидела прямо на земле и, пошарив в сумочке, достала зеркальце - сумасшедшая! Впрочем, не только она. Тома, обняв Катеньку, тоже совала ей в руки раскрытую пудреницу. Слава был еще замурован в полупрозрачный серебристый кокон, и к нему бежала растрепанная Аля.
   Но призрачная толпа опередила ее, розы хлестнули по живой статуе, и потусторонний покров с легким шипением начал испаряться. Когда Аля подбежала, он был уже свободен.
   А девицы... Не может быть! Не может быть, чтобы вон та была Томой, Тома - она с Катей! Но и Эмиль не может отвести взгляд от другой белокурой фигуры - Наташа?! Леди Тумана?! .. Но девицы схватились за руки, образовали хоровод и, не обращая на нас никакого внимания, закружились все более увеличивая и без того дикую скорость. Они все теснее сближались, стебли роз, переплелись, образуя венок, а их фигурки размылись в слепящий круг, радиус которого, все уменьшался и уменьшался, пока не сжался в туманный смерчик, увенчанный короной из разноцветных роз.
   И все исчезло. А на том месте стоял молодой человек и улыбался нам.
   - Я-то гадаю, кто это рядом с моим домом с нечистью воюет, а тут - знакомые все лица! Аля, привет! Слава, ты давно в Москве? Сто лет тебя не видел. Тома, может, ты мне объяснишь, что за кутерьму вы здесь устроили?
   Тома кратко пересказала ход сражения. Парень улыбнулся и взглянул на меня:
   - Ну, теперь ты на всю жизнь запомнишь, что такое пулемет с фланга. А ради чего весь этот фейерверк?
   - А ты не видишь? - она оторвалась от Кати, поднялась и с вызовом взглянула в его лицо.
   Он, не обратил внимание на ее напряженный тон, обнял и легко поцеловал ее.
   Я вложил меч в ножны, подошел к Асе и помог ей подняться.
   - Мечи, Слава с Феодорой, трое рыцарей...- он тоже все знал и уже все понял, но никак не мог поверить себе и признать очевидный факт, - Но ведь нет ни Ирины, ни графини!
   - Они нас ждут.
   - А вот эта девушка?!
   - Она здесь случайно.
   - Да, Сашенька, сроки настали. - два старика стояли у калитки. - А вы не хотите присоединиться?
   - Державу крушить?! Я в этом деле не помощник. - резко отказался он, но потом вся уверенность ушла из его голоса, - Тома, идем домой.
   - Что Дашенька?
   - Спит. - он чуть помедлил. -Ей снится, что она бежит к морю.
   - Море... соленая вода... к слезам. Пусть не добежит.
   - Хорошо. Идем домой.
   - Нет!! - она вырвалась из его объятия, оглядела потрепанное воинство и скомандовала, - Пора идти!
   Безвольно поднялась на ноги Катенька. Тома посмотрела на нее и снова повернулась к Саше.
   - Не хочешь идти, так помоги девочке. Кроме тебя ее никто не убережет, а с нами ей не выдержать.
   - Ты среди ночи оставляешь меня поухаживать за хорошенькой девчонкой?! Кажется, действительно пришел конец света. - он горько усмехнулся и повернулся к Катерине, - Давай руку. - Катя недоверчиво оглядела нас и судорожно схватилась за протянутую ей ладонь. - Виктор Никанорович, а вы передали мой привет Джеймсу Бонду?
   - Идем, проведешь жену до машины. А что касается 007, в следующий раз, когда он приедет сюда за новой любовью, то обязательно заглянет и к тебе - полюбопытствовать на человека свалившего последнюю империю.
   - Я буду не при чем.
   - Ты свое дело уже сделал. И давно.
   Я не очень вникал в суть разговора. Мы шли через широкое полотно дороги, и под отвлекающий треп старого офицера, интересно, он в разведке не служил? - преодолевали те десятки метров, которые без этого молодого полубога стали бы непреодолимой преградой между нами и таинственным Империоном. Слишком долго мы были у стариков! Слишком мощные силы незримо сконцентрировались вокруг этого особнячка. Нам уже нельзя было столько времени проводить на одном месте! Перекусить, видите ли, захотелось! Ну ладно, вот сейчас заведется мотор, и пусть нас снова поищут далекие противники! Они там за нами еще побегают!
   Тома опять надела белый халатик. Эмиль направился к кабине.
   - Подожди, - притормозил я его, - Постарайся подольше не сворачивать и оставаться в его поле зрения.
   - Понял. - мгновенно согласился он.
   Машина завелась и тронулась. Ничего не случилось. И по мере того, как она отдалялась от места схватки, напряжение ослабевало и ослабевало.
   - Вырвались. - констатировал Слава.
   Да, мы вырвались. Теперь можно было - и надо было! - разобраться, что к чему.
   - Кто это был?
   - Муж Томы. - ответил он.
   - Князь Короны. - пояснила Анастасия,- Один из сильнейших магов Земли. Свою силу получил от леди Снов и леди Страсти, и кроме того, на нем сконцентрирована энергия еще пяти ипостасей - Тумана, Очага, Цвета, Подземелий, Двойного Зеркала. Практически неуязвим для колдовства. И практически бездеятелен. Впрочем, десятилетиями спать на печи - это в традициях русских богатырей.
   - Леди Тумана, леди Цвета... Значит, мне не показалось? Тома и Наталья были в том хороводе? А остальные... Это о них твоя баллада из XIII века?
   - Да:
  
   "...Их было шесть полночных солнц,
   Их было шесть полдневных звезд -
   От века погруженных в сон
   Шесть разноцветных роз ..."
  
   Он пришел и разбудил их, но сам, кажется, так и не проснулся:
  
   "...Он был и всюду, и нигде -
   В долине снов, в долине грез.
   А на беспутной голове
   Цвела корона роз."
  
   Кажется, Тома нашла и собрала нас всех только, чтоб вырвать свой цветок из его короны... Но, если бы он знал как, он давно бы это сделал сам.
   - А что же он не пошел с нами?
   - Предсказано, что любовь их с Томой продлится до скончания царства. Догадываешься, какое это может быть царство?
   Я замолчал, переваривая услышанное.
   - А почему Саша просил передать привет Бонду? - включился в разговор Витас.
   Слава заколебался, не зная стоит ли отвечать, а если стоит, то насколько подробно, но Алина не сомневалась:
   - Да Виктор Никанорович у нас - нелегально. Он уже не знаю сколько - лет пятьдесят в Интеленжис Сервис служит.
   - Он - английский шпион?! - не выдержал я, - А иудо-масонов среди нас нет?!
   - При чем здесь масоны? - не поняла наивная Аля, - Виктор Никанорович с большевиками еще в гражданскую дрался. Кстати, вот среди кого хватало и тех, и других.
   - Ты из-за Сашиных слов расстроился? О державе? Брось! Нынешняя государственность имеет к России только косвенное отношение. Сам посуди - в вашей комнате никто никого не подбирал - наоборот, элитарный ВУЗ, довольно тщательно отбракованный контингент и что? Правнук басмача, внук кулака и сын "лесного брата". О том, что уровень сопротивления данной власти резко преуменьшен официальными источниками - а он почти тотален. Отсюда отношение к государству. Патриотизм не в цене. В Америке, говорят, типичная картина, когда семья по утрам торжественно поднимает государственный флаг. Представь подобную картину у нас... Соседи засмеют или испугаются. И начнут сторонится. В мое время - верность князю была той основой, фундаментом, на котором держалось все. А сейчас о какой верности, какому князю может идти речь?!
   - Я до сих пор помню, - рассмеялась Аля, - умер Брежнев, и секретарь партбюро нашего отдела с гоготом полез стаскивать его портрет. Потом ему позвонили, и он с постной миной
  водрузил его на место, приделав траурную ленточку... А помнишь, как плакали по Давыду?
   - Давыд Муромский - муж Феодоры,- хмуро пояснил Слава, - умер за четыре года до татар. Эх, если бы он прожил еще лет 10 ...
   - Если бы он прожил еще 5 лет - ты убил бы его или меня, но думаю его! Или бы он ослепил тебя и посадил бы в поруб и тогда Андрей...
   - Неужели Феодора и такой вариант просчитывала?!
   - Не скажу!
   И опять сквозь привычный облик хорошенькой современницы пробился неукротимый лик древней княгини, бешеный норов византийки!
   - Вы тоскуете по временам Александра Невского?
   - Не называй то время его именем! Его время пришло позже. Когда он прошел меж двух татарских огней! А кто он был тогда?! Сын вечного изгоя Ярослава! А кем бы он стал, если бы не татары? Князем крохотного Переясавля! Но денег на содержание роскошного двора, как у его отца у него бы уже не было! Ибо Новгород вместо него позвал бы к себе кого-нибудь из возмужавших сыновей Юрия Владимирского. И не было бы ему места ни в Киеве - там уселся бы Михаил или Даниил. Из Смоленска Ярослава бы выперли, как выгоняли его из Рязани и Новгорода, Ростов никого не принял бы кроме Василько! А Юрий, хоть и бездарь, но здоровья был отменного и своего младшего брата пережил бы точно! Но пришли татары. Ярослав не обратил никакого внимания на бессильные слезы сыновей и не пошел на Сить на помощь братьям, и не пошел спасать Торжок, а они месяц бились, ждали помощи Новгородской - никуда не пошел, но уцелел! Сам уцелел и наследников сохранил. И дал сыновьям урок предательства.
   А потом у Александра был шанс сбросить иго! Был! Но он предпочел сбросить брата, предпочел стать великим князем под татарами, а не просто одним из князей. Вольных князей.
   - Ты до сих пор переживаешь события XIII века? - чуть обозначил удивление Витас.
   - Один из наших историков писал другу, что он с воплями по полу катается, думая о том, какую страну мы потеряли под татарами. А он там не был.
   - Золотая Русь. - опять затуманился взор у Али.
   - Рай? - опять улыбнулся Витас.
   - Воля! - отрезала Аля.
   - Ты не сумеешь понять. - вмешалась Анастасия, - Это одна из причин, почему землян не разрешено допускать до сколов. Вы слишком восприимчивы, и происходят слишком серьезные
  менто-динамические подвижки на уровне пси-поля, то есть на уровне, фактически, души. И при этом, к сожалению, не обязательно с матрицы контактера. Вот Аля слилась с Феодорой, а Слава - там был Кириллом, а вернулся и наткнулся, кажется, на другого человека. Так ведь?
   - Так.
   - Андрей?
   - Да.
   - И слияние очень серьезно?
   - Очень.
   - Даже?..
   - Да.
   - И как?
   Он оскалился и вперил в нее горящий взгляд. Но она где-то научилась выдерживать подобное и не опустила глаз.
   - Это вы об оборотничестве что ли? - ничтоже сумняшеся поинтересовалась Аленька.
   - А кто здесь оборотень? - посерел Витас. Потихоньку до него дошло, - Так вот почему ты так к серебрянным пулям...
   - Подлое оружие, - покривился Слава, - Часто необходимое, но подлое. Как отравленные стрелы. Или отравляющий газ.
   - И когда же ты в себе эдакое обнаружил? - продолжила допрос Ася.
   - Недавно.
   И Алина рассмеялась:
   - Ой, я так перепугалась! Представляете, я к нему в гости в Белоруссию приехала, и мы загород на лыжах пошли.
  Немного не рассчитали и возвращались уже затемно. Луна сумасшедшая. До дороги еще километра три оставалось, а тут волки! Там же заповедник рядом - Беловежская Пуща. Понаделали на нашу голову - уж хоть бы огородили! Вы слышали, когда-нибудь волчий вой?! Пять зверюг - и все на нас!
   - Четверо, - поправил Слава.
   - Четверо, пятеро!.. Мне тогда показалось, что их не меньше десятка! Я лыжи сбросила и пытаюсь на дерево вскарабкаться, а он кровью налился и говорит:
   "- Я знаю, что сейчас произойдет. Ничего не бойся. Они до тебя не доберутся." - и начал одежду сбрасывать. Зима же! Холодно! А он... А потом... Какой там "не бойся"!.. Когда у него шерсть из тела полезла! А когда он завыл!.. Он их в клочья разорвал!
   Вот вы говорите "Наталья, Наталья!.. Как она может с кровью так?!.." А я тогда его прямо в окровавленную пасть целовала!
   - Кирилл, значит, знал о брате?
   - Конечно, знал. Об этом все в дружине знали. Андрей вообще очень многое умел: с ним Улита занималась, да и с Аленой они не только целовались...
   - О нем знали, и его не сожгли?! - не поверил Витас.
   - Русь - не Западная Европа. Это у вас за ведьмами охотились, а у нас приучить народ к кострам не сумели. Ты обратил внимание, как много по Российским городам и весям красивых девушек? Это потому что мы не выжигали их столетия кряду. И магов старались не трогать. Да и дар был слишком у многих. Знали и оборотничество. "Ударился о землю серый волк и обернулся добрым молодцем"
   - Но это же сказка!
   - Да, это - сказка, а сказки у нас довольно позднего происхождения. Но есть еще и летописи. А наиболее популярные личности дотатарской эпохи перекочевали в былины. И про Всеслава Полоцкого из XI века, что он был оборотнем - знали, и про Романа отца Даниила Галицкого - тоже все знали. И про Игоря после его сумасшедшего побега из половецкого плена тоже узнали. Перечитайте "Cлово о полкую...".
   - А людей они... ты...
   Святослав рассмеялся:
   - Нет, я нет. За всех не ручаюсь, но люди и без оборотничества друг друга убивают. Методы контроля зверя засекречены, но известны. Кстати, засекречены от иноземцев. Может в Европе от незнания все эти дикости и ненависть соответственно?
   - А что чувствуешь?
   - Попробуй - узнаешь.
   - У тебя не получится, - вмешалась Алина и обиженно добавила, - у меня и то не получается.
   - Да, у тебя не получится. - согласился вервольф, улыбнулся и добавил, - восторг чувствуешь. Тело легкое, сильное, энергия искрами сыпет. Возвращаться не хочется.
   - Вот-вот, - язвительно прокомментировала Ася, - нет, никаких сколов никакому землянину.
   - А если очень попросить? - положил я ей руку на плечо.
   Она чуть повела им, и у нее раздулись ноздри.
   - Зачем тебе быть волком? Ты и так хорош. Без окровавленной пасти.
   И тут по кабине опять разнесся цветочный запах. Я бросился к переднему окошечку. Впереди дорогу перекрыли голубоватые столбы.
   - Ася, - позвал я колдунью.
   Она прильнула к стеклу. Машина, не снижая скорости, неслась вперед. Потом что-то зашипело и смолкло.
   - Прорвались. Вот и Садовое кольцо. Совсем чуть-чуть осталось.
   - Что это было? - повернулся я к Асе.
   - Рассеянная защита. - ответила она, - Наверное, по всему этому сегменту Садового стояла.
   - А больше не стоит?
   - Мы же прорвались.
   Машина затормозила и остановилась. Окошечко в кабину раскрылось.
   - Ася, подмени меня.
   Ася вышла, а к нам забралась побледневшая Тома.
   - Где же Громовы?!..- проворчала она, - ведь они приняли послание и знают...
   - Ты за Ирку не беспокойся, - попыталась успокоить ее Алина, - уж я-то ее знаю. Она не опоздает. Она за всю жизнь только один раз опоздала. И это ей стоило семи лет. Больше она не рискует. И ...
   - Я вмешаюсь - прервал ее Витас, - час истек.
   - Что-что истекло? И при чем здесь якобы опаздывающая Ирина?
   - Истек час, обещанный нам мастером Соном.- пояснил ей Слава. - Так что в каком-либо кабинете сейчас докладывают: "В подземельях метро их нет. Надо принимать меры". Или уже доложили и уже приняли. Я не Сон и в наше родное КГБ верю.
   Он оказался прав. Через пару минут нас перехватили.
   Из темного переулка наперерез нам перекрывая нам дорогу, вырвался огромный грузовик. Эмиль нажал на тормоза и резко вывернул руль. Машина выскочила на тротуар, уперлась в стену дома и встала.
   Мы выскочили из машины, а навстречу нам из "Урала", как горох, посыпались крепкие парни в пятнистой форме с автоматами наизготовку. Слава вырвал меч. Мы последовали его примеру, но военные остановились в метрах десяти, взяв нас в полукольцо. Одного из них я узнал - Толик Скобцов. До прошлого года ходил в секцию. Потом его взяли в армию. В спецназ.
   Из полосы спецназовцев вперед выдвинулся один.
   - Ну что? - обратился к нему Слава и с лязгом бросил меч в ножны, - "Руки за голову, лицом к стене, ноги раздвинуть"?
   - А есть другие предложения? - насмешливо ответил тот, но напряжение пробивалось сквозь его напускную веселость - Или у вас есть защита и от пуль? Они - как? Подходят под определение "хладное железо"?
   Пустая улица, залитая ярким, ненужным светом, темные громады зданий и кучка людей с мечами, окруженная полусотней вооруженных по последнему слову техники военных... Все вдруг стало выглядеть нелепо и нереально, как во сне, когда понимаешь, что что-то не так, а почему это "не так" - не понимаешь.
   - Эй, эрудит! А как насчет нас?
   Неподалеку, с той стороны цепи медленно двигались к нам двое - молодая красавица и сгорбленная, высохшая, тяжело опирающаяся на клюку старуха.
   - Ирина! Наконец-то!..
   - Она! Та самая - из метро! - узнал ее Эмиль.
   И я узнал ее. Та самая - из метро: правда, я видел ее с в метро с Асей. И раньше...
   - Я же говорила, что Ирка не опоздает! Беса, что они к нам пристают?!
   Спецназовцы действовали четко. Им не потребовалось ни приказа, ни указания, а через считанные секунды образовалось второе кольцо. Но женщины, старая и молодая, не обращая на них внимания шли прямо к нам.
   - Стоять! - потребовал командир, но из его голоса пропала вся убежденность, вся его насмешливость.
   - Ты что? Узнал нас? - негромко прошамкала старуха, и мы, несмотря на урчащие моторы двух машин, крики вояк, среди которых вдруг началась непонятная свалка, мы ясно слышали ее голос, - а сам-то - кто будешь?
   - Ирина. Сибирская Ирина. Ирина Дмитриевна Громова. Школьное прозвище Беса. Она. Но вы же не выходили из своей квартиры! - Он был раздавлен.- Я - майор Никитин.
   - Там, у нас за дверьми следят? А за трубами?
   - В вашей квартире нет камина!
   - А ты и в самом деле - эрудит... Но тогда должен понимать, что вам можно собираться по домам...Убирайтесь.
   - У меня приказ! - закричал командир, - Взять их!
   Спецназовцы бросились на женщин. Образовалась еще одна свалка. Они с кем-то там дрались, кого-то вязали, а женщины по-прежнему не торопясь, шли к нам.
   - Прекратить! - опять заорал майор и скомандовал, - Всем в машину!
   - В чем дело, командир? - удивился Слава.
   - А ты не знаешь?! - с отчаяньем удивился тот, - Дело в том, что все мы спим. И нам всем снится один и тот же сон. Вот этот! И только она не спит. И может, другая тоже - он указал на двух уже совсем близко подошедших женщин, - Хотя про них ничего определенного сказать не могу. Значит и она с вами... Говорил же им: издали из гранатометов! "Центр города, центр города!.." Значит все. - он сломлено повернулся и пошел к "Уралу" - Пропала держава...
   И тут один из вояк вскинул автомат и в упор дал по нам очередь.
   От этого я и проснулся. От звука выстрелов. Нет, это просто почти разом хлопнули двери машин.
   В кабине "Урала" был виден Эмиль. Он мотал головой, пытаясь вернуться к реальности. В кабине "Cкорой" приходил в себя Слава, рядом с ним восседала старуха, на которой уже был надет белый халат.
   - Трогай за нами! - крикнула ему Ирина, повернулась и чуть тронула рукой плечо майора. Глаза его были открыты, но он явно ничего не соображал.
   Бывший командир послушно вытащил рацию:
   - Первый-первый, я четвертый. Здесь - никого. Получил новый сигнал. Выезжаю к Никитским воротам.
   - Ну, давай. - проскрипела рация и умолкла.
   Майор спрятал ее, залез к нам в "Скорую" и очнулся.
   - Слава, трогай. Ну, генерал, рассказывай, откуда про меня знаешь?
   Майор лихорадочно осматривался, но потерянное выражение не сходило с его лица.
   - Ты немного прокатишься с нами. Рассказывай.
   Майор недолго колебался. Глаза его окончательно остекленели, и он начал:
   - Я давно тебя знаю. По сибирским делам еще. Тогда именно я нашел тебя.
   - Как?
   - Через мать.
   - Она тогда суженного искала, - шепотом объяснила мне Ася.
   - Она искала, а нас трясло! На самых секретных базах вдруг является некая дева и шарит по штабным документам! Те, кто в нее стреляют, просыпаются на посту, снова видят ее, снова стреляют, снова просыпаются, в конце концов получают сильнейшее нервное потрясение, а потом едва не сходят с ума от ночных кошмаров. Сейф остается распотрошенным, и никаких следов, разве что духами разит.
   - Что тебе это одеколон что ли хвойный, чтобы "разить"!? - возмутилась Ирина.
   - Нет, не одеколон. Как выяснилось, это были рижские духи, я уже не помню какие.
   - Да все те же - "Иолата".
   - Да. Именно "Иоланта". Вспомнил. - он сглотнул слюну и продолжил, - Сибирское управление было в панике, ведь кроме запаха - никаких следов, даже отпечатки пальцев - только дежурных офицеров. Правда, появился словесный портрет, по которому сделали фоторобот. А я знал о существовании лабораторию высшей нервной деятельности. Ну, Джуна и прочие экстрасенсы... И пошел туда, проконсультироваться насчет снов. Меня направили к Ксении Николаевне Громовой. Я когда ее увидел подумал: "Тоже мне "Николаевна" - Оксаночка!
   А она, как только услышала, что кого-то в Сибири начали преследовать кошмары, так и заулыбалась. Потребовала фоторобот. Потом бросила его на стол. Я хотел поднять и оторопел: рядом, под стеклом лежала цветная фотокарточка искомого кошмара.
   " - Она ваша сестра?! Адрес дайте.
   " - Может мне самой еще и арестовывать собственную дочь?!
   " - Как дочь?! Сколько же вам?! - я был уверен, что ей не более 25.
   " - Ну, знаете ли, молодой человек! Вы кто мне? Муж? Врач?!
   " - Я - следователь!
   " - Квалификация пока как-то не чувствуется.
   Я хотел было намекнуть ей быть полегче на поворотах, но она прервала меня:
   " - И не советую угрожать мне. И ей, кстати, тоже. Будьте поосторожнее. Представьте, что вы над пропастью.
   И я вдруг понял, что моя нога была уже занесена над бездной. Я понял, что передо мной не милая красавица. Передо мною была ведьма.
   Краем уха я как-то слышал что-то подобное. Используя связи отца, пораспрашивал стариков и пошукал в архивах. И вдруг оказалось, что за ней давно присматривают. Что она - дочь Анны Александровны Свиридовой, той самой полесской ведьмы, толи любовницы, толи матери Антона Люсикова, того самого, про которого шептали, что это он чуть ли не в одиночку выиграл вторую мировую войну. От которого избавились, послав его спасать свою возлюбленную - на минное поле, которое тут же накрыли часовым огнем батальонов "катюш" и тяжелых гаубиц. Мне рассказали, как потом погибали, причастные к их гибели, как гибли они до тех пор, пока не убрали эту дьяволицу, сдав немцам целое партизанское соединение, где она обосновалась. Мне рассказали, как узнали про ее проклятие, и как в точном соответствии с ним продолжали гибнуть остальные.
   Сначала батальон "катюш" попал в окружение, уничтожил свои машины, вырвался, но ничего не помогло - командира расстреляли, остальные погибли по дисбатам. Потом батальон гаубиц по ошибке разбомбили свои же штурмовики. А следом пошло: одного командира полка застрелил собственный ординарец: чистил пистолет, и пистолет выстрелил - что он с оружием не умел обращаться?! - второго на учениях накрыла вдруг резко изменившая траекторию ракета "катюши" его же подразделения. Один комдив застрелился, узнав об измене своей жены - никогда раньше не замечали за ним особую сентиментальность! - второй погиб в автокатастрофе: в его машину врезался пьяный солдат на грузовике из его собственной части, и охрана ничего не успела сделать, зато по этому поводу расстреляли начальника особого отдела. Представитель ставки, курироваший все это дело, разбился на своем самолете, Берию расстреляли свои генералы, Сталину по требованию его собственного ближайшего окружения не оказали врачебной помощи свои собственные врачи - и что из того, что Берию ненавидели все, а врачи Сталина в критический момент вмешаться не могли - они уже сидели!
   И еще было в проклятии: страну похоронят их внуки. Внуки Анны и Антона. " Через семью семь лет и на семь лет раньше". Но у них не было общих детей. Не было! И еще была явная чушь, что Антон и его возлюбленная восстанут и тоже приложат к этому руку! У нас не Африка и зомби по городам слава Богу не шляются.
   - Я вроде не похожа на зомби, - обиделась Алина, - помнишь, Слав, как тогда в ресторане старики решили, что я похожа на какую-то Катеньку какого-то Антона? И сегодня Тимофей Иванович... Это же тот самый Антон?
   - Да, дед моего мужа. - коротко согласилась Тома.
   Майор вежливо помолчал, но как только все смолкли - продолжил:
   - Эта, найденная мною Ирина - внучка той ведьмы. Все у нас делали вид, что никто не верит ни в какую чертовщину, но желающих отдать приказ приструнить разбушевавшуюся девицу не нашлось. Решили, что нет законного повода. Ведь у нее - всегда алиби. Единственное на что решились - из вредности не давать ей информацию о местонахождении его суженого. И спустили инструкцию: считать все ночным кошмаром, мер не принимать, ей выправить допуск на все объекты, солдат успокаивать. Однако, местные власти, когда она, наконец, запросилась домой, в Москву - приказали выделить СУ-29 - секретнейший наш штурмовик - лишь бы ее с глаз долой.
   Он замолчал.
   - А как это Антон в одиночку выиграл войну? - заинтересовался Витас.
   - Потом. - прервал его я, - Сначала пусть скажет, откуда они узнали о нашем рейде.
   Он молчал.
   - Говори. - потребовала Ирина.
   Он молчал.
   Она резко прочертила в воздухе вертикальную линию и ткнула пальцем его в висок. Майор дернулся и заговорил.
   - Общих детей у Антона и Анны не было. Но была директива уничтожить всех их потомков. На всякий случай. Но по дошедшей информации дочь Анны погибла в газовой камере вместе с матерью, а Антон умер неженатым и бездетным. И только в конце 60-ых годов при рядовой проверке анкет вдруг всплыла Ксения Николаевна. Оказалось, что ее, незадолго до окружения партизан, увела из отряда и спрятала бабка. Оказалось, что те, кому было положено доложить, все знали, но не доложили, а тот, единственный, кто попытался - плохо кончил. Оказалось, что она долго-долго жила в Москве практически без документов - даже без прописки! - по крайней мере никуда не предъявляя их - даже при рождении ребенка! - девочку приняла бабка, а зарегистрировали в полесской деревне - а там их разве что не обожествляли. Оказалось, что Ксения, как и ее мать - тоже практикующая ведьма. Оказалось, что и у Антона была жена, правда не зарегистрированная, а только обвенчанная, оказалось, что и у него была дочь, а у дочери уже рос сын...
   Но времена изменились. Приказ давно потерял силу, да и показать, что кто-то опасается, что кто-то верит в какую-то там нечистую силу, никто не решался. А может, просто боялись...
   Но я собрал документы и послал наверх доклад. Бумага дошла до Андропова, меня вызвали и посоветовали не тратить время на чепуху. А потом Андропов стал генсеком, и почти сразу он меня опять вызвал, и на его столе я увидел свою папку. И он мне дал еще один документик, из другой папки - красной.
   Там была фотокопия текста на греческом, точнее, как выяснилось, на старогреческом, и я попервоначалу разобрал только одно слово, только имя - Александр.
   "- Как вы думаете, кто автор? - спросил Юрий Николаевич.
   "- Македонский? - пошутил я.
   "- Невский. - к моему изумлению совершенно серьезно поправил он.
   Документ терялся дважды. Во время Смуты в XVI веке и после Революции. Первый раз, спустя столетия его раскопали в секретном архиве и успели передать Павлу I маги, пришедшие вместе с мальтийскими рыцарями. Второй раз в 22 году о нем напомнили Троцкому масоны, узнавшие про него от Распутина.
   Данный документ являл собой завещание любимому младшему сыну Даниилу - извещение о том, что его Москов-городку предстоит великая судьба - судьба великой Державы но судьба эта - судьба Государства Московского напрямую зависит от некоего камня установленного под Кремлем. И предупреждение, что этот камень попытаются изъять... следовало неоднозначное указание, но по одной из расшифровок - в пересчете на наше летоисчисление - в 1985 году. Что среди злоумышленников будут ведьмы, немецкий рыцарь, восточный витязь, русский богатырь, муромские князья и византийская принцесса.
   "- Если к 1943 году прибавить семью семь минус семь лет - тоже получается 1985 год?
   " - Да. - облизал я пересохшие губы
   " - Мне кажется, я в свое время был не прав. А тебя интуиция не подвела. - Все остальное бросай - займись этим, капитан."
   "- Есть.
   Я начал заниматься. Выяснилось, что особую активность проявляет только жена внука Антона - Тамара Люсикова. Что она пытается собрать команду. Что та, которая может зваться "византийской принцессой" - ее подруга, а возлюбленный ее подруги вполне может претендовать на звание одного из "муромских князей", и было вполне очевидным, кто мог бы быть "ведьмами". Такой клубок!
  Мне совсем стало страшно. Остановка была только за тремя воинами.
   Сроки подходили, но умер Андропов. Новое руководство смотрело на мою задачу несколько насмешливо, а потом - а теперь!- когда стало ясно, что и Черненко не долго протянет, всем стало вообще ни до чего - только тараканья возня за будущие кресла. И я прозевал, как Тамара вышла на трех парней из Бауманского.
   Вчера вдруг обнаружилось, что команда собрана, и я весь день потратил на уговоры. Мне чуть ли не смеялись в глаза, пришлось нажать на все связи, - и старые отцовские, и новые, мои, Андроповские - но разрешения действовать я добился. Но какое это было разрешение! Только изолировать бауманцев до диплома, дать им возможность защититься и удалить, только удалить, только проследить, что они уехали, разъехались из Москвы по своим тьмутараканям.
   Я опять нажал, и мне выделили приличные силы. Но и это оказалось ошибкой! Их кто-то успел предупредить! Надо было втроем-вчетвером брать всех поодиночке сразу после защиты "восточного витязя"! А теперь они прорвались и ушли! И растворились в подземельях метро. Но нет худа без добра: до начальства дошло, что происходят не хиханьки-хаханьки. Ведь команда - какая там команда! - мальчишки и девицы разметали мощную группу захвата! А во что они превратили эту самую группу! К тому же, к нам пошли звонки. Кто звонил - неизвестно, но предупреждали об одном, требовали одного - спасайте Державу! Резко усилили охрану Кремля. Но причем здесь сам Кремль! ! Как будто кто может пролезть в Кремль! Камень, судя по тому документу, находился где-то в подземельях, при чем был каким-то там таинственным образом "закрыт"...
   Меня утешало только одно - все семейство Громовых сидело по домам. Без них я никого не боялся. А когда опять же по телефону кто-то известил о наиболее вероятном маршруте движения команды, что они на "скорой" - я вздохнул с облегчением, тем более что мне без колебаний выделили отряд. Но опять не разрешили применить чрезвычайные меры: "Что вы со студентами без ракет не справитесь?! Мы же выделяем вам спецгруппу!" Студенты!
   Он хотел еще продолжить, но машина встала.
   - Быстро! - скомандовала Ирина
   Я с удивлением оглянулся. Мы были на Кузнецком мосту. В двух шагах от Лубянки. Перед входом во двор, откуда я только вчера вышел. Здесь жила Анастасия.
   Не успели мы выскочить из машины, как из тени - как тени! - выскользнуло несколько человек. Рука моя дернулась к мечу, но но Ирина спокойно шагнула вперед:
   - Как?
   - Здесь чисто. - ответил один из них. Это был Сон!- Ключи!
   - Это же не ваша битва, мастер! - удивился Эмиль.
   - Есть дела личные, а есть еще и общественные, - ни на мгновение не останавливаясь ответил ниндзя, - Удачи вам.
   - Удачи всем нам, - механически ответил Эмиль. Он с восхищением следил, как незнакомцы со звериной грацией распределились по двум машинам, и, не успели мы и глазом моргнуть, увели их к Петровке.
   - Красиво.- проговорил он.
   - Ты знаешь, кто они? - спросил Витас у Славы.
   - Догадываюсь. - погасил он одобрительную улыбку.
   - Мы к тебе? - спросил я Асю и остановился. Кажется, она едва сдерживала слезы.
   - За мной! - взяла на себя командование Ирина.
   Тома не глядя на меня, пошла следом за нею. Витас раскрыл было рот, но Эмиль знаком остановил его и потянул за нею.
   - Что случилось?! - потребовал я.
   - Он еще спрашивает! - не приминула обернуться и встрять Алька.
   - Алина! - возмутилась Тома.
   - Ну, здесь-то я ни при чем! - невозмутимо отклонила упрек наглая девица.
   Очевидно, Слава был другого мнения: он крепко шлепнул ей по заднице, схватил за руку и потащил вслед за одобрительно захохотавшей ведьмой. Алина размахивала руками, возмущалась, пыталась сопротивляться. Но возмущение ее не выглядело слишком искренним, а сопротивление - настойчивым.
   - Что происходит?!
   - Потом! - Ася схватила меня за руку и потащила за всеми.
   И тут я опомнился. Как выяснилось, в самый последний момент.
   - Стойте! - закричал я, - Приказываю, всем - стоять!
   Ирина была уже у самого проема двора. Она недоуменно обернулась ко мне:
   - В чем дело, князь?
   Неожиданный титул не сбил меня.
   - Первым войду я. Со мною Ася. Вы все - за нами. Слава - замыкающим.
   - Тоже мне командир! - прокомментировала Алина и двинулась дальше, но Слава полуобнял ее и не дал тронуться с места.
   - А ты!.. - начала она, но подошедшая старуха взглянула на нее, и капризная красавица проглотила всю свою, очевидно, долгую речь.
   - Командуй, князь, командуй. - проскрипела бабка, - Хоть здесь и была Дружина, но тебе виднее... Да и как же нам без порядка? - она подняла тяжлые веки и мрачно посмотрела на Алину и обернулась ко мне. - А я куда должна встать?
   - В середину. Рядом с Витасом. - опять не дал я сбить себя насмешливому тону вредной старухи. - Пошли.
   Ушли мы недалеко. Ася не дала мне войти в подворотню.
   - Подожди. Прижмись к стене.
   Я молча повиновался. Остальные последовали моему примеру. А Ася достала косметичку и вытащила оттуда цилиндрик губной помады. Но она не стала красить губы - она швырнула его в темный проем подворотни.
   Там что-то запищало, вспыхнуло, дохнуло теплом.
   - Так и знала! Бегом! - кинула она, и мы кинулись сквозь дымящийся проем.
   Перед нами лежал залитый лунными лучами тесный двор, какие-то непонятные постройки - я и днем не мог понять, для чего они тут. И еще. Семь мужчин в странной форме - серебристое трико, с темными, длинными, тяжелыми плащами поверх них.
   - Ты всегда была предельно осторожна, принцесса,- улыбнулся один из них, - потому-то до сих пор и в Активе, так?
   Он откинул плащ и встал перед нею на колено. Она послушно протянула руку, он с видимым удовольствием поцеловал ее и тут же стремительно откинулся назад.
   - Ты тоже перестал отличаться безрассудством, Ирок.
   - Зачем же давать тебе шанс? - он недовольно нахмурился и добавил, - Мне будет не хватать тебя, Ойче... Но в конце концов Чевита уже подросла.
   - Ты погибнешь здесь и сейчас, Ирок. И никогда не узнаешь цвета Чевиты.
   - Нас семеро, сестренка, а ты одна. Даже ты не сможешь противостоять замкнутой семерке.
   - Уходи. Я - на тропе, и не смогу преследовать тебя.
   - Твоя тропа пересекла мою. Я заклялся, что остановлю тебя и остановлю! Ты - одна!
   - Я не одна.
   - Ты показываешь на охтолонов?!
   Я не знал тогда, что значит это слово, но уже тогда знал, что этот индюк ошибается.
   Какое это было зрелище! У Славы, казалось, не двигался ни единый мускул, он словно был подобно нам застывшим, остолбеневшим от неожиданного появления неземных убийц, но за время недолгого диалога царственных особ он на полшага продвинулся к ближайшей закутанной в плащ фигуре! Как раз на те полшага, которых не хватало ему, которых не хватало мне для нанесения удара.
   "Замкнутая семерка!" - кто же выдает противнику критичную информацию?! Это Анастасия должна была дать нам понять, КАК справиться с ними!
   - Они не охтолоны. Они - земляне. - продолжала отвлекать его моя девочка.
   - Брось ваши заморочки! Стоит в Наблюдатели послать женщину, стоит ей выйти на миссию - и начинается! Не надо! Земляне - такие же охтолоны, как и жорды.
   И тут Святослав вырвал меч.
   Вот это был удар! Нечто похожее на тренировках показывал Сон. Но Сон пользовался другим оружием, его меч - более легок, его меч не был рассчитан пробивать тяжелые доспехи!
   И доспехи ментального поля были пробиты тоже!
   Противник успел выхватить свое оружие, меч и кинжал - так это можно было назвать: два сгустка пламени исходящих из витых эфесов - но защититься он не успел. Меч с визгом вошел в его тело. Руки инопланетянина раскинулись, он упал, и звякнули на асфальте чеканные эфесы.
   Я не видел, когда больший из них подняла Аля, как следом меньший взял Витас. Я не следил за ними, я следил за братом. Уловив мгновение, когда Слава должен был начать бой, мы с Эмилем одновременно нанесли удар по ближайшему к нам чучелу. Однако, у нас не было лишних полуметров, и он - чучело! - успел,- успело! - среагировать, обеими руками, обоими мечами отбив оба наши меча. Но выпад Славы отражать ему было уже нечем! Опять раздался визжащий звук, и чучело упало на землю. Но еще по чучелу оказалось перед каждым из нас - и начался тяжелый бой. Я не мог отвлечься и не видел, что происходит вокруг. Я не видел, как 6-ое чучело подскользило к безоружной Ирине и нанесло удар по ней, я не видел как старуха своей клюкой заблокировала его оружие, не видел, как чучело сделало выпад другим мечом в грудь красавице, как она ладонями перехватила горящее лезвие и остановила его, как с клинка посыпались искры - я только услышал визг и подумал: "Слава! Еще одного достал!". А это его подруга всадила огненный меч в спину напавшего на Ирину чучела.
   Я ничего не видел: передо мной распустился двойной веер двух мечей, и я понимал, что долго не продержусь. Мне до такого мастерства нужен был еще несколько лет тренировок и такой тренер, как Сон. Но опять завизжал входящий в неземное тело неземной кинжал, и веер опал...
   Витас выпрямился и пробормотал:
   - Отличная балансировка...
   Я знал, как он может метнуть нож, но чужой кинжал...
   Я бросился на помощь Эмилю, но Слава успел первым. Покончив со своим, он наметил выпад в другую сторону, противник Эмиля чуть отвлекся, а большего нашему витязю и не требовалось.
   Мы втроем направились к Ироку.
   - Но этого не может быть! - закричал он и выдернул из-под плаща черный жезл.
   - Ирок! - глухо проговорила Ася. У нее в руке был такой же жезл. - Ты не забыл, что я тоже принцесса?!
   Он отбросил жезл и бросился перед нею на колени:
   - Сестра! Отпусти!
   Анастасия молчала. Заколебалась?
   - Я тебя не отпущу. - спокойно выдвинулся вперед Слава.
   - "Охтолоны!" - поддержала его подруга, - Погань, жизнь у бабы вымаливает!
   - Я дарую тебе смерть от своей руки. Без возврата. - вынесла приговор Анастасия.
   Она требовательно протянула мне руку, и я вложил ей свой меч.
   - Но это же просто кусок железа! - недоуменно закричал Ирок.
   - А у Ирины - простые ладони, голое тело, да? Я же тебя предупредила: они земляне, и все, что про них говорят - правда! - она длинным плавным жестом обвела себя тяжелым мечом, и Слава успокоено улыбнулся: таким роскошным, таким профессиональным, таким легким было это движение. - Защищайся.
   Бой был недолог. Насколько я понял наши противники в подметки не годились князю Ироку, но и он был явно слабее принцессы Ойче.
   - Ты заклялся остановить меня и не остановил. Тебе нельзя жить. - острие святого меча замерло на горле Ирока.
   - Ты догнала меня. Ты и Докарона догонешь. Я теперь знаю. Прощай, сестренка. Удачи тебе и славного царствования - почти прошептал он и дернул головой.
   Крови не было. Просто что-то опять взвизгнуло, и он упал на землю.
   - Идем, - вернула мне меч Анастасия, и растерянность звучала в ее голосе.
   - А он?
   - Мне нельзя касаться его руками. В нем слишком много меня. - я тогда неправильно понял это выражение! - О них позаботятся сервы. А о нем - семья. Идем.
   Она отвернулась и пошла к подъезду. Я кивком подтвердил ее решение и двинулся следом.
   Да, я заметил, как переглянулись мои друзья, как заколебался Слава, как недовольно посмотрела на неуверенно отходящую Анастасию Алина - еще бы она только что своими руками убилаинопланетянина, убила убийцу, профессионала, практически спасла Ирину, а никто не восхищается ею, все словно бы сразу же забыли об этом!..
   Но Ирина не забыла, не забыла и старуха - они направились к ней. Слава тоже не забыл, но он еще не разобрался в ситуации, и пока Ирина обнимала подругу, пока старуха что-то ворчала, он тяжело смотрел нам вслед и о чем-то думал. А чего тут ему думать: это не его битва. И даже не моя.
   Я не верил в возможность еще одного нападения, еще одного удара и не стал торопить друзей. Но они и сами понимали, что ночь близилась к концу и не особенно задержались. Первой подошла старуха:
   - Ну, показывай, залеточка. - проскрипела она.
   Анастасия повела нас на кухню.
   - Поднимите линолеум.
   Под линолеумом оказалось крышка погреба. А под ней - лестница, винтом спускающаяся вниз. А там - погреб. Но какой погреб!..
   Это была целая комната - большая, заставленная шкафами, ящиками и полками, на которых теснились банки и склянки, мешки и мешочки, кулечки и кульки.
   Ася подошла к одному из шкафов, протянула руку, в шкафу что-то щелкнуло, и он отъехал всторону. Пахнуло затхлым холодом и сыростью. Мне уже опротивел этот запах подземелий!
   Ася обернулась. В ее глазах горело отчаяние.
   Эмиль сделал шаг вперед.
   - Куда?! - опять проскрипела старуха. - Жизнь надоела?!
   - Да уж, - пробормотал Слава - чувствуешь? - обернулся он к Алине.
   - Ага, - поморщила она мордочку, - просто несет колдовством.
   Я не ощущал аромата колдовства - не знал я его. Но смертельный дух опасности, шедший из темного проема, был для меня не менее заметен, чем запах плесени.
   - Ирина, Тома!
   Их не надо было подстегивать. Они уже распаковывали сумки, доставали свечи, веревки, склянки, мелки... За ними с нескрываемым любопытством следил Эмиль и настороженно поглядывал Витас.
   Аля, воспользовавшись паузой, шепотом пыталась, кажется, разругаться со Славой, но он не вникая в ее слова, откровенно любовался своей любимой, и она, как в зеркало глядясь в его глаза, вела себя как перед зеркалом: то поправляла что-то там в прическе, то порывалась достать пудреницу, а больше - просто любовалась своим отражением - и потому путалась, злилась, сбивалась в своих упреках и дело напрямую шло к обьятиям и поцелуям... А ко мне пробиралась моя любимая, и слезы опять стояли в ее глазах.
   - Да в чем дело?! - схватил я ее за плечи.
   - Я не верила, не верила, не верила!.. - заплакала она и прижалась ко мне. Я не стал ее расспрашивать, я ждал продолжения. - я совсем не верила, что мы доберемся досюда. Я не успела предупредить своих, а без их помощи пробиться было невозможно. Невозможно без поддержки Высших - даже ночью, даже в полнолуние! - пробиться сквозь заслоны Эндора! Тебя бы я спасла, и мы бы потом долго готовили прорыв. У нас было бы столько времени! Но это же Земля!.. Это же Русь - никогда ничего невозможно предугадать! Вы, земляне, можете все, но с вами никак н удается стать счастливыми. Я теперь понимаю Эдуарда: невозможная планета! Или это страна у вас невозможная... Восемьдесят процентов Наблюдателей возвращается в шоке, и я смеялась над нелепой статистикой, я не понимала, как Опереата, имея в своем распоряжении всю мощь Великой Торы, сумев изъять неведомо откуда выплывший в самом центре Европы Эркстед, не сумела добиться любви своего Посланника, не сумела спасти его! А теперь что?! Вы сегодня снимите Империон, вас же ничто уже не остановит! И мне завтра надо будет уходить! Особенно теперь! Я же убила брата и должна буду убить другого! Теперь я не смогу оставаться тихой! И мы с тобой больше никогда не увидимся!.. Никогда?.. Никогда?..
   - Помочь? - прямо над ухом раздался скрипучий голос. Рядом с нами стояла старуха.
   - Ты - мне?!
   Это было не высокомерие. Это была безнадежность.
   - Вот и та не поверила... Как ты ее назвала - Опериата? Дура. Втроем мы бы спасли Антона. А потом он спас бы Аню. - будь старуха хоть чуть моложе, она бы вздохнула, но теперь не было у нее ни сил на вздохи, ни души, ни времени. - Я помогу тебе. Но ты сейчас не мешай нам! Не вмешивайся! Я поклялась Ане, и я сниму камень. И сниму. Даже если ты будешь противостоять нам! Будешь?!
   Я опомнился: я опять пропустил первый удар - беда с этими колдуньями! - боевая ситуация возникает из ничего, из воздуха! Пока я целовал лицо моей девочки, пока я еле вслушиваясь в ее галиматью - всей своей любовью пытался успокоить, влить в нее мои силы, мою уверенность в неизбежность счастья, уверенность в мою любовь, в то короткое мгновение, когда я отвлекся, когда я увлекся и забыл обо всем и всех, в это бездумное мгновенье ведьмы окружили нас, и мы оказались замкнуты в центре правильного треугольника.
   Я вырвал меч и одним движением очертил нас кругом, оградил нас, инстинктивно не прерывая нигде линию, хотя для этого пришлось повернуться спиной к старухе. Но моя подруга тоже кое-что умела, тоже к кое-чему была приучена - она сразу оказалась сзади, и ни на миг моя спина не оставалась неприкрытой.
   Слава уже не ругался со своей подругой, не любовался ею, а она не пыталась кокетничать. Она дотронулась до него, чуть подтолкнула его, и он, не торопясь обнажив меч, шагнул на меня.
   - Всем стоять! - раздался голос, в котором гораздо явственнее, чем обычно, зазвучал прибалтийский акцент. В руках Витаса тускло сиял направленный на моего брата "Магнум".
   Я увидел, как напрягся Эмиль, и вдруг с ужасом понял, что не знаю, на кого готов броситься мой друг.
   "Наталия... Госпожа Туманов! Ведь теперь она, теперь они - ведьмы - владеют его кровью!"
   Однако, он не успел ни на что решиться. Ася опередила его:
   - Я, принцесса Ойче, я даю сиреневую клятву, в том, что ни делом, ни помыслом не буду мешать в исполнении вами вашего долга. - и сиреневое сияние на миг прикрыло от меня ее лицо.
   И опять согнулась и тяжело оперлась на свою клюку старуха, и опустила вытянутые ладонями вперед руки Ирина, и вздохнула с облегчением Тома, и опять не знал, что теперь делать с обнаженным оружием я...
   - Ты верно поступила, принцесса. - Алина полуобняла своего воина, странным делом не мешая ему при этом, вкладывать в ножны меч - я наших князей теперь хорошо знаю. Андрей никогда бы не простил тебе, если бы здесь сейчас пролилась хоть капля крови.
   Витас трясущимися руками засовывал кольт в кобуру - дорого ему стоило - поднять оружие на человека. И ведь он бы выстрелил... Хоть это могло стоить свободы его Литве.
   Эмиль без сил опустился на пол. Ему его бездействие обошлось еще дороже. В технике это называется ступором. Выбор между другом и любимой оказался неразрешим. Оказалось, что попросту не было выбора...
   Рядом с ним остановилась Ирина. Свысока посмотрела на него. А потом пустилась на колени, обхватила его голову и что-то неслышно зашептала. Пальцы ее чуть шевелились, чуть шевелились ее губы, и сползала, сползала на глаза прядь волос... И был, был неизбежный поцелуй.
   Потом она отошла и присоединилась к Томе, зажигавшей свечи по вершинам тщательно прорисованной пятиконечной звезды. А мой названный брат подошел ко мне. За ним вальяжно последовала его подруга. Слава, как будто в первый раз, оглядел меня, вдруг рассмеялся и хлопнул по плечу. Мы кратко, крепко обнялись. Тут же и Алина обвила меня своими руками, обдала запахом духов и коснулась губами моей щеки.
   - Эй, на счет этого мы не договаривались! - запротестовала Асенька.
   Аля недовольно отстранилась, мельком взглянула на Славу, и убедившись, что все в порядке, проворчала:
   - Какая ты собственница... У вас на Бетельгейзе все такие ревнивые?
   - Я не с Бетельгейзе. Бетельгейзе вообще не...
   - А я? - жалобно вмешался Витас.- Кругом целуются, только я - один, как последняя собака.
   - Эх, не говорю уж о начале века, - заскрипела старуха, - были бы сейчас 20-ые годы... Или хотя бы 30-ые... Черт с ним, пусть 40-ые. Только бы до 43. До осени 43... Не остался бы ты один, молодец. И не остался бы ты недоволен. А эти современные девицы... Никакого вкуса...
   Я с некоторым изумлением посмотрел на нее. Сколько же это ей лет? И неужели же и она когда-то... И вдруг Тома оторвалась от своих занятий, стремительно поднялась и от души поцеловала Витаса.
   - Я тоже не с Бетельгейзе. Но мне еще не 97.
   Она явно с сожалением оторвалась от него и вернулась к своим непонятным манипуляциям.
   - А причем здесь наша родимая пятиконечная? - не выдержал я.
   - Это не просто звезда, - терпеливо пояснил Слава, - Давным-давно ее назвали другим термином - пентограмма. Слышал это слово? И не правда ли, странно, что нашим государственным символом стал древний магический знак?
   - Готово. - поднялась Тома.
   - Вам всем надо выйти.- обратилась к нам Ирина,- здесь сейчас такое начнется... Тома, тебе тоже. Прикроешь их там.
   - Вам всем надо выйти.- обратилась к нам Ирина.
   - Почему? - возмутился Эмиль, ему явно хотелось посмотреть: что это, как это будет. - Что мы, дети малые?!
   - Ну, во-первых, - вмешалась старуха, - передо мной вы и есть - дети малые. Особенно в делах магии. А во-вторых... Ты что не слышал, что в заряженную пентаграмму нельзя вставать в одеж- де? - она помолчала и ехидно закончила,- Не сомневаюсь, ты бы с удовольствием полюбовался бы на голенькую Ирину, да вот только я давно уже не люблю, когда на меня, м-м-м, неодетую смотрят молодые парни.
   Эмиль, очевидно, представил себе ждущее его зрелище и явно смутился.
   - Ребята - опять вступила в разговор Ирина. Она не позволила себе ни пошутить, ни улыбнуться, - здесь сейчас такое начнется... Уходите. Тома, ты тоже. Прикроешь их там.
   - А вы думаете я совсем ничего не могу? - поинтересовалась Анастасия.
   - Ты можешь защитить себя, своего любимого, а остальных?
   Анастасия молча признала правоту замечания и пошла к лестнице.
   Мы вышли.
   Я улыбнулся Анастасие. Ее глаза снова стали наливаться отчаянием, и что я еще мог сделать?! Разве что попытаться отвлечь.
   - А кто это такая - Опериата?
   - А Анна? - пришел мне на помощь Эмиль. У него уже не дрожал голос и не тряслись руки. Витасу было хуже: он до сих пор зябко передергивал плечами.
   - Опериата - моя предшественница. - Анастасия послушно согласилась играть навязываемую ей роль, но, кажется, не особенно вдумывалась в то, что ее спрашивали, да и в то, что сама отвечала, тоже. - К середине ваших 30-ых годов стало ясно, что в Европе откуда-то возник еще один Эркстед. Она вызвалась снять его. И сняла. В рекордно короткое время и в самый критический момент...
   - Летом 43?
   - Причем здесь 43 год? - она не стала вникать в ход размышлений моего друга, она никак не могла выбраться из круга своих горьких мыслей, - А, старуха...
   - Нет, я имел в виду другое, - объяснился Витас, - 43 год - год решительного перелома.
   - В 43 никакого перелома, тем более решительного не было. Это только в советской историографии Курская битва "ломает хребет гитлеровской Германии". - отвлеклась и улыбнулась Ася. И мне было плевать и на Германию, и на 43 год, и на всю нашу ученую историю - лишь бы она еще раз улыбнулась, - все решилось раньше - осенью 42.
   - Сталинград?
   - Нет! - выкрикнула Тома. - Антон!
   - Да, Антон - подтвердила Ася. - До 17 лет он был пацан как пацан, правда, обаятелен - редкостно. Впрочем, вы же видели его внука - по общему мнению - он очень похож на деда.
   Витас кивнул, Эмиль улыбнулся, и я тоже вспомнил того молодого полубога, окруженного вихрем роз.
   - Его раскрыла Анна. - дочь старухи, Иринина бабка. А потом вдруг начала считать, что виновата перед ним, что обязана ему, хотя раньше свою вину ни перед кем не меряла, и долгов за собой не признавала. Ну, да это долгая история и не наша. Опериата вышла на него, объяснила ему, чем вызваны, чем поддерживаются все победы Гитлера и предложила изъять Эркстед. Он, кажется, не очень поверил в реальность великой силы Ирстадов, но мысль навестить фюрера ему пришлась по вкусу, и он согласился.
   "Но как же я до него доберусь?"
   Она указала на возможное решение: Гитлер, по ее сведениям, собирался в свою восточную резиденцию - "Волчее логово", и там ему готовили свою встречу англичане. Но как через фронты, через страны и моря выйти на англичан она представляла плохо. А как убедить английские спецслужбы взять на операцию Антона, , она не представляла вообще. Все, как обычно: мы много знаем, но мало что на запрещенных планетах можем сделать, мало что разрешается делать нам на запрещенных планетах!
   Опериата указала на еще одну сложность: Эркстед можно снять только группой, командой - в нее должен входить хотя бы один человек из зоны чистого Эркстеда, один - чистой Интрустады и хотя бы один - из смешанной зоны, т. е. как, например, у вас: Витас из Европы, Эмиль из Азии, а Олег из России.
   Выбор ее был верен. Найти Посланника - большая удача и большое искусство, хотя эта удача часто дорого обходится Искателю. Но если Посланник найден, и если он согласен действовать, то остановить его невозможно. - Анастасия посмотрела на меня, сжала кулачок и продолжила, - Опериата только улыбалась, видя, как все препятствия рушатся перед ним.
   Во-первых, он вышел непосредственно на Жукова: у его подруги - Наденьки - сложились с великим маршалом странные отношения, и она бесстыдно ими пользовалась...
   - Представляю...- не удержавшись, встряла Аля - помнишь, нам рассказывали, как они встретились, как она вытащила Антона!?
   Нахальная девчонка уже примеряла на себя роль давно погибшей красавицы, и она ей нравилось... Она уже забыла, что девушке оставалось жить-то всего-навсего год, что ее тело растерзают противотанковые мины, разорвут снаряды тяжелых гаубиц, спалят ракеты "катюш"... И не смогут спасти ее ни ее всемогущий маршал, ни ее всемогущий рыцарь... Да если бы и не забыла, если бы и вправду была бы ею и все знала - все равно ни за что бы не погасла б ее победна улыбка!
   Кажется Слава был того же мнения: он обнял свою подругу и потянул к себе. Но она вроде бы начала сопротивляться, а он вроде бы продолжал настаивать на своем, а она вроде бы начинала сердиться, но он вроде бы игнорировал ее эмоции, а она... а он...
   Им опять стало откровенно не до нас и не до нашей миссии, и не до какого Эркстеда, и тем более не до рассказа о давних временах...
   А нам что было делать? Отворачиваться? Уходить? Ждать, что они начнут целоваться? А потом увидеть, как они, сорвав друг с друга одежду, обернутся парой волков и вырвутся из вдруг ставшей тесной огромной кухни наружу - сеять ужас по улицам белокаменной?...
   Мои друзья тоже видели, к чему идет дело и реагировали каждый на свой лад: не знал, куда глаза девать Витас, с восторгом ждал продолжения Эмиль, кусала губы Тома, и только Анастасию не затронуло, не захватило любовное томление, излучаемое прекрасной парой - она продолжила рассказ:
   - Жуков выслушал Антона и опять чуть не пристрелил его на месте:
   "- Какой камень?! что за англичане?! при чем тут еще азиаты какие-то?! - немцы на Волге стоят!
   Но за спиной Антона стояла улыбающаяся Наденька:
   "- Вы же обещали... Или вы так Сталина боитесь?...
   Может, он и боялся Сталина, но толи не сдержать обещания Наденьке было выше его сил, толи доступная проверке ссылка на конкретную операцию союзников убедила его, а может, положение на фронтах было настолько отчаянное, что хватались уже за любую соломинку - он доложил Сталину обо всем. А вождь всех народов к его облегчению, к его удивлению, к удивлению будущего Посланника, к удивлению Искательницы - вызвал к себе Антона. Теперь-то ясно: генералиссимус знал о завещании Александра Невского.
   Информация об амулете Гитлера интерферировала со сведениями из старинного манускрипта. Сведения, пришедшие из разных, независимых источников поддерживали друг друга. Он напрямую связался с Черчилем и убедился, что покушение действительно готовится.
  "Ну что ж, - наверное думал он, - Гитлер или камень - не мытьем, так катанием... А чем рискуем? Да ничем. Одним капитаном. Ах да, нужен еще азиат. Что? - В России не найти азиата?!" Нашли.
   Василевский представил Сталину старшего лейтенанта из спецподразделения Генштаба. Тот только что вернулся из совершенно сумасшедшей операции. Единственный, кто вернулся. По национальности парень был корейцем. С Дальнего Востока.
   - Отец Сона?!
   - Да.
   Она собиралась продолжить, но не успела: из-за двери раздался приглушенный визг, что-то заскрипело, запищало, задвигалось. По крышке подвала словно марево побежало, ее контуры потеряли четкость, она дернулась и началась приподниматься. Но от Томы пахнуло цветочными запахами, а у Анастасии остекленели глаза, и она застыла на месте. Потом очертания крышки опять затвердели, и она тяжело опустилась. Понемногу внизу под нею все замолкло тоже. У нас тоже утихла буря запахов, глаза Аси опять приняли осмысленное выражение, Аля отцепилась от Кирилла, он снял руку с меча, и снял руку со своего меча Эмиль, а Витас разжал кулаки и потер щеки. Он удержался, не выдернул свое оружие и заслужил одобрительный кивок Славы.
   "Чуть шевельнулась простая крышка простого подвала, а у мы словно бой выдержали..." - подумалось мне тогда. А теперь я знаю: это и был - бой.
   - Ребята, спускайтесь... - послышался смертельно уставший голос.
   Мы спустились.
   Недалеко от входа в подземелье на каком-то ящике, закрыв глаза, сидела Ирина, а перед нею стояла и массировала ей виски старуха. Толстые свечи догорали, и одна за другой гасли...
   "Когда это они успели прогореть, нас же не было буквально несколько минут?.." - подумал я
   - Тяжело пришлось? - попробовала посочувствовать Тома.
   - Не тяжелее, чем в прошлый раз. - проворчала старуха и повернулась к нам.
   - А вы уже были здесь? - сразу заинтересовалась Ася.
   - В семнадцатом. Осенью. С ее дедом. - кивнула на Ирину ведьма.
   Ирина ожила и подняла глаза на старуху.
   - Но ведь ты мне говорила, что вы с дедом впервые увиделись в 20 в Ивантеевке? С ним и с Виктором. Никаноровичем.. случайно...
   - Никогда я тебе такого не говорила. Это тебе Ксенья могла нарассказывать.
   - Да нет! Я не у мамы, я у тебя спрашивала. Давно, еще в Полесье.
   - Правильно. Спрашивала. А разве я тебе что-то ответила?
   - Ты... Ты дала мне бабушкины дневники! И в них...
   - В них изложено то, в чем была уверена Анна. Как раз то, что она рассказала Ксенье. А я и тогда не была такой дурой, чтобы допустить первую любовь своей дочери со "случайным" мужчиной. Я ей представила на выбор Николая и ВиктОра. И не моя вина, если она не сумела выбрать. Или не захотела - и старуха опять хмыкнула, - "Случайно"! Ты же знаешь, я ненавижу случайности! А уж со своей-то дочерью!..
   - Как со своей внучкой... - безразличным тоном добавила Ася.
   - А что с мамой?.. Папа же случайно... - начала Ирина, бросила на нас недоуменный взгляд и осеклась. - А вы откуда можете знать?!
   - Старый болтун, - проскрежетала старая карга, - распустил хвост перед девчонками!
   - А я?! - потребовала Ирина - Или Володя тоже не случайно оказался другом Саши?!
   - Твоя мать предлагала Сашу... Как будто не знала, что он - внук Антона - и приносит счастье только тем, кого не любит! - она кивнула на Тому - вон, живой пример. Ничего, крестница, - умудрилась улыбнуться она, - я тебя с ним свела, я тебя от него и освобожу. Дай только до Камня добраться. У него есть и такая сила. Если верить легенде. А что ж ей не верить, если пока все сходится!
   - Значит, все-таки это вы...- еле слышно проговорила Тома.
   - Я. И Варвару подготовить тебя заставила я. И Сашку подготовила - тоже. И вырвала его чуть ли не из объятий другой женщины, - он про свою учительницу не вспоминал? - вырвала и доставила к тебе тоже я. Ибо сказано, что ваш первый поцелуй обрушит Империю. И ваш первый поцелуй был первым для обоих. Я поклялась Анне снять Империон и сниму его проклятого. - она окинула нас взглядом, - Взбодрились? - и повернулась ко мне. - Командуй, князь.
   Тома хотела что-то высказать, в чем-то кого-то обвинить, на что-то пожаловаться, но Ася обняла ее и закрыла рукой ее губы:
   - Брось. Потом. Империя рухнет, и твои оковы не удержатся тоже. И мы тебе поможем.
   - Ты себе помоги! - не удержалась Тома. Но ее слова не затронули принцессу, а я не дал ей добавить что-либо:
   - Все! Трогаемся. Витас, я ничего не упустил?
   - Сколько у нас времени? - обернулся он к ведьмам.
   - До рассвета около полутора часов. - ответила Ирина,- Значит, через полтора часа мы должны быть по эту сторону от прохода.
   - Теперь вот: или я чего-то не понял, или Анастасия и Тамара остаются здесь. Да? - Витас сказал то, о чем думал и чего все-таки хотел избежать я.
   - Нет! - запротестовала Тома.
   - А я и не собиралась, - не обратив на нее внимания, согласилась с ним Ася.
   - Почему? - не выдержал я.
   - Он прав, - проскрипела довольная старуха. - по предсказанию Камень могут снять только те, кто его заложил. Среди них, насколько мне известно, не было ни инопланетянки, ни жены великого колдуна. А снять Камень, не сообразуясь с указаниями предсказания я уже пыталась в 17-ом. Еле выбралась. Больше рисковать не могу. У меня уже нет времени. Еще 70 лет мне не прожить.
   - Ася? - продолжал настаивать я.
   - Я не землянка. И находиться вблизи места, откуда будут снимать эркстед... Там же возникнут сумасшедшие флуктуации ментального поля, непредсказуемые градиенты... Это вы с вашей прирожденной защитой... а для меня - чистое самоубийство.
   - Но здесь же тоже - совсем рядом!
   - Закон квадрата расстояний и тут работает, а воздух действует как хороший сглаживающий фильтр. Два километра - это достаточно.
   - И кому-то надо прикрывать тылы. - опять добавил Витас.
   - Я прикрою. - попыталась улыбнуться Ася.
   И тогда Тома решилась тоже:
   - Я помогу.
   - Спасибо. - не скрывая иронии сказала Ася и обернулась ко мне, - У нас в таких случаях не принято прощаться. Я буду молиться за тебя.
   Непривычное слово царапнуло душу.
   - Пошли. - скомандовал я, - Графиня, вы дорогу знаете - будете держаться со мной - впереди. Слава, пойдешь последним. Эмиль, двигай следом за мной. Девушки, не отставайте и не лезьте поперед батьки. И бабки тоже. Тронулись.
   Бабка мгновенно отреагировала на мою непочтительность. Она окинула меня любопытным взглядом, скривилась, хмыкнула, но после мгновенного колебания повернулась ко мне спиной и пошла к проему. И я с трудом пошевелил сразу заледеневшими пальцами ног.
   - Со смертью играешь. - шепнула Ирина. - И она ничего не забывает. Никогда.
   - И тебя не забудет - ехидно вмешалась Аля, - я люблю, когда меня помнят. Правда мужчины. - и тут же, и не глядя нашла руку Славы и сжала ее.
   - А я люблю, когда меня помнят женщины. - опять не удержался я, и из темноты подземелья опять показалась совершенно изумленное старуха.
   - Этого я тоже никогда не забуду. Черт возьми, меня уже лет 40 не называли женщиной...
   - Все, все, все!- закричала Тома. - У вас уже меньше полутора часов! Уже на 2 минуты!
   - Я только убедилась, что там все по-прежнему. - вдруг начала оправдываться старуха, - Ира, доставай факелы.
   - А фонарики нельзя? - поинтересовался Витас.
   - Нет. - отрезала она.
   - Никакого электричества. - согласилась Анастасия.
   - А часы? - сразу отреагировал Эмиль.
   - Хорошо, что во время вспомнили, - нахмурилась Ася, - снимайте, всю электронику снимайте. Пусть все хранится здесь.
   Она старалась выглядеть деловитой и спокойной, но ей это плохо удавалось. " Ничего, - думал я, - Всего полтора часа. А там посмотрим, кто нам помешает быть вместе. И кто бы он ни был - я ему не завидую. И этому, как там его - Докарон что ли? - тоже."
   - Молодежь, мы сегодня тронемся с места или нет? - опять послышалось из подземелья.
   Я зажег свой факел и вошел в проем. Там была каменная лестница, круто уходившая вниз. Начался долгий спуск.
   Ступени не были мокрыми, но нас не покидало ощущение, что ноги вот-вот заскользят, и мы, как мячики, кубарем запрыгаем вниз. Иллюзия? Но руки сами цеплялись за стены, хотя и монолит стен не успокаивал взбудораженный разум. Но вот ступени кончились.
   Не знаю, что без нас наверху делали две ведьмы, что у них получилось, а что нет, но более безопасным подземный ход выглядеть не стал. И дело тут было не в потемневшей, каменной кладке, не в неровном арочном потолке, не в толще земли нависшей над нами. Может, бесконечные, мелкие повороты, не позволяющие видеть, что там впереди, и неровные отсветы чадящих факелов давили на психику? Да нет, страх был иррационален. "Вот он - запах колдовства."
   Сзади меня лязгнул клинком Эмиль: его тоже не отпускала тревога, и он проверил, легко ли из ножен выходит меч.
   - Неужели все это было сделано в XIII веке? - спросил шепотом я старуху.
   - Нет. Эту часть прорыли и сложили итальянские мастера при Иване III. XV век. Одновременно с Успенским собором. Потаенный выход из Кремля в посад.
   - У вас и об этом сохранились сведения? - вклинился в разговор Витас.
   - Нет, - усмехнулась старуха, - Тимофей проводил экспертизу.
   - Вы и с ним здесь были? - удивился я.
   - Чуть дальше будет ответвление - там сравнительно безопасно.
   - Значит, здесь сравнительно опасно? - опять вмешался Витас.
   - Здесь смертельно опасно - было. И с рассветом опять будет. А пока... Пока мы с вами, а вы с нами, пока мы вместе и пока нет солнца... Вон идем, как по проспекту... Разговариваем даже...
   - А первый раз?..
   - Надо было проверить Николая в деле. А они как раз Кремль брали... Я им и подкинула идею насчет "удара с фланга". Они в Кремле наружу выбрались, а мне вздумалось посмотреть, не то ли это подземелье, о котором в роду нашем весть передавалась? Еле ушла...
   - А вы о нем от кого узнали?
   - Была одна... клиентка. Ее этот дом. Она подвалы еще в детстве облазила и проход нашла. Но догадалась брату старшему обо всем рассказать. А тот уже знал семейную легенду, семейную тайну. Так и спаслась. Антонио Фиоровенти не только архитектором был - Возрождение! - гении умели все, и все они были чернокнижниками: все хотели добраться до самой сути. И Леонардо, и Челлини, и наш тоже. Иван III несколько человек сгубил, чтобы проверить, надежно ли прикрыт тайный проход в его Кремль. И тому кто рядом с ним тогда был - предку ее - и подарил место, подарил дом. Знал: тот ни за какое золото сюда не сунется. Девочка смышленой оказалась - почуяла зло, почуяла смерть. Уцелела. Вот только любопытство свое одолеть не смогла... Все хотелось посмотреть ей: что там...
   - А где она сейчас?
   - Умерла недавно, в Париже.
   - А зачем столько поворотов?
   - Пошли бы вы без нас - узнали.
   Старуха неутомимо вела вперед. Казалось, она не особенно спешит, так, ковыляет постукивая клюкой, недовольно поглядывая по сторонам, но мне не приходилось сдерживать шага, чтобы попасть к ней в такт.
   Чрезмерно обеспокоенной она не выглядела, любопытство меня замучило, и я не выдержал:
   - А почему Сталин решил уничтожить Антона?
   - Он заподозрил, что Антон, вернувшись из Восточной Пруссии, отдал ему подделку. Одну оставил Гитлеру, другую отдал ему.
   - А где оригинал?
   - Сон - отец вашего знакомца - следом отправили в Китай, и Опериата поручила ему передать камень сподвижникам Мао.
   - Зачем?!
   - Как она объясняла, камень старый и уничтожить его невозможно, его надо было просто переправить в Азию - там ему место... А кто им будет владеть, ее волновало мало.
   - А некоторое время, значит, Сталин был уверен, что оба Камня - у него?
   - Да. Почти год.
   - Так вот чем его Сталинградская авантюра объясняется...
   - Не только...-
   - Не понял! - перебил старуху я, - почему Сталинград - авантюра Сталина?!
   - Не только Сталина... - опять начала старуха, и опять ей не дали закончить.
   - Это же очевидно! - перебил ее Витас, - У Союза тогда не было сил на окружение! Стоило Паулюсу сразу ударить, и он бы ушел из Сталинграда. Ушел бы с миллионной группировкой, и что бы сотворил потом под Курском этот лишний миллион солдат! Но Гитлер верил в свой камень, послал на выручку армию Манштейна, а Паулюсу запретил уходить от Волги. Однако, его Эркстед уже перемещался в Азию, и когда походные колонны Манштейна столкнулись с походными колоннами Малиновского, то чуть больше солдат, чуть больше времени, чуть больше удачи оказалось у русских... А если бы он прорвался, если бы его танки вышли на растянутые нелепым окружением советские войска и последовал бы удар с двух сторон...- он замолчал,- Ну ладно Сталин, а как же на такое решился Жуков?
   - Сталин был уверен, что Гитлер доверится своей судьбе, своему Камню и не даст уйти из Сталинграда, а Жуков... Ты забываешь Наденьку...
   - А вы ее видели? - вмешалась Аля.
   - Да.
   - Она правда была похожа на меня?
   - Вы похожи, как две равно прекрасные жемчужины. И как две одинаково сумасшедшие бабы. Но ты однажды уже допрыгалась и теперь... А она... Впрочем, то, чем ты была лет 8 назад... Может и Наденька, поживи еще столько же...
   Восемь лет назад... Сколько же было ей тогда? А сколько теперь? Да, она однокурсница Тамары... Еще одна вечно молодая. А Ирина... Она же должна быть еще старше! Впрочем, если тот майор даже ее матери давал 20 лет... Ведьмы!
   - Вот здесь, - постучала она палкой по стене, - второй выход.
   - А куда он ведет?
   - Теперь это музей Революции. Но ты не о том спрашиваешь.
   - Там тоже защита? - не дал мне исправиться Витас.
   - Да. Там не только второй ход, но и вторая защита тоже. Правда, не такая активная, как перед первой дверью. И мы ее не будем снимать. Мы же ее не пробивали... Нет у нас на нее времени. - и глухо признала, - Да и сил тоже. Но осторожней будьте. Внимательней. И ты, Ирина, особенно. Не дай Бог, пропустим какую-нибудь слабую силу...
   - А сильные силы вас не волнуют?
   - Сильных вы одолеете... А вот... Ты слышал о сокровищах Тутанхамона?
   - Конечно.
   - А что ни один из экспедиции не уцелел, не умер своей смертью, тоже знаешь? - она хмыкнула, - Мне-то что... Я свое отжила, мне бы вот только Камень снять... Ну, а ты пожить, наверное, хочешь? Нюх у тебя, я заметила, есть - вот и не расслабляйся...
   Я не собирался расслабляться, тем более что характер подземелья изменился: вдоль стены пошли непонятные ниши.
   - А это что?
   - Хранилища. Сюда в лихие времена перемещали сокровища Кремлевские. Но в Смуту, очевидно, потеряли преемственность и о ходе забыли.
   - А почему в Смуту?
   - Ход сделали при Иване III, а последнее вложение вы сейчас увидите...
   И мы увидели.
   За очередным поворотом вместительная ниша оказалась заполненной. На черной закопченной стене висело четыре иконы, и под каждой из них стояло по окованному железными проржавевшими полосами сундуку. На трех висели пудовые замки, четвертый был тоже прикрыт, но его раскуроченный замок валялся рядом.
   - Что в них?
   - Книги. Древние рукописные книги.
   У Витаса загорелись глаза, и он сделал шаг вперед. Я еле успел остановить его. Старуха усмехнулась и одобрительно сжала мне локоть.
   - Замок Николай сбил? - спросил я
   - Николая на такие приманки не ловился. У него нюх на опасность не хуже твоего был. Да и было ему не до предполагаемых сокровищ. У него тогда кроме как о Революции вообще ни одной мысли не просматривалось. - и старуха хмыкнула воспоминанию, - Это потом уже, когда Аннушка ему голову задурила, он пытался сюда пробраться, чтобы царскими жемчугами у нее любовь вымолить, но я им всем память о доме забила... Нет, замок сбил один из его команды. Единственный, кто погиб во время штурма.
   - Вы? - спросил Витас.
   - Чары. - вместо нее ответил я, и старуха согласно кивнула.
   - Очень сильные. Даже иконы святого Андрея не могут их перебороть. Очевидно, сначала это место закрыл кто-то из Мастеров, а потом царь - сам Иван? или Федор Иоанович? - тоже шибко набожным был - "для верности" приказал повесить иконы. В результате турбулентность ментального поля здесь просто критична, и любой фактор внешнего вмешательства...
   Я посмотрел на старуху. Железные зубы, черный платок, клюка, зипун какой-то... И такая фраза! Маскировка? От кого? Или въевшаяся в плоть осторожность? "Уничтожить всех их потомков" - так, кажется, говорил майор? Станешь тут осторожной.
   А до Али, наконец, дошло:
   - Так это библиотека Ивана Грозного?! А иконы - Андрея Рублева?!
   - Стой, шелапутная! Объяснили же тебе!.. - перехватила ее старуха.
   - И никак взять нельзя?!
   - Я не могу. И вместе с Ириной не смогу. И со всеми остальными, кого знаю - тоже. Разве что Сашка. Может, он осилить сможет. И то не наверняка. А ведь, если попытается туда влезть, а закроет не до конца, ведь тогда смерть. И смерть страшненькая - тот матросик... Остальные, кто был с Николаем, остались уверенными, что в того попали последним снарядом, сдуру выпущенным по Кремлю из пушек. И уверениям артиллеристов, что "не стреляли!", они не поверили. Николай сам только потом задумался... Ладно... Идемте, совсем немного осталось.
   Тут что-то загрохотало. Я было дернулся, но почувствовав спокойствие старухи, расслабился.
   - А это что за демоны?
   - Не угадал. К нечистой силе сей шум отношения не имеет - метро. Нарыли сволочи дырок в земле: боятся по верху 300 метров пройти. Ну, еще пару поворотов и развилка...
   Так оно и оказалось. Поворот направо, ниша с еще одним сундуком ("Не приглядывайся, красавица, - тоже заговор и тоже - очень сильный. Золото да драгоценности, должно быть. Борису-то казна пустая досталось. Так куда же все сокровища - хотя бы Казани! - подевались? Не мог же он как большевики все в иностранные банки перевести?!"), потом два поворота налево, старуха остановилась отсчитала семь шагов и начала шарить по стене.
   Мы столпились вокруг нее, она недовольно обернулась, и я опомнился:
   - Эмиль, контролируешь зону слева, Слава - приглядываешь за правой. Ирина! Что-нибудь есть?
   Ирина тоже опомнилась и быстро достала что-то из сумки, а я просто почувствовал, как лицо старухи скривилось в довольной усмешке.
   - Почуяла, внучка? Вот и я так же. Шла обратно и принюхивалась. И здесь вынюхала. Смотри!
   Она потянула за чуть выступающий камень, а потом сдвинула его в сторону.
   - Эх, силы у меня уже не те. А ну-ка, молодец - обратилась она к Витасу, - Надави сюда.
   Витас широко расставил ноги и уперся в стену. Она медленно сдвинулась с места, освободив проход.
   - А это что такое?!
   Проход был недлинным - метров сорок. Он был гораздо уже - метра полтора в ширину - и перекрытие его не было каменным. Потемневшие - дубовые?- балки низко нависали над земляным полом. Стены, выложенные толстыми бревнами (тоже дубовыми?) казались, несмотря на сквознячок, заметно начавший колебать пламя наших факелов, влажными. Но самое главное - впереди был завал.
   Бревна стен расползлись и балки обрушились. Картину дополнял огромный валун, наполовину въехавший в проход. Из всего этого образовалась мешанина, на первый взгляд непроходимая.
   Старуха отковыляла всторону, взяла небъятную сумку Ирины, достала оттуда складной стульчик, тяжело опустилась на него и обратилась ко мне.
   - Командуй, князь. Что-то у меня сил не осталось.
   - Слава, Витас присмотрите здесь. Ирина, пойдешь со мной. Эмиль прикроешь нам тыл. Трогаемся.
   Я двинулся вперед. Краем глаза увидел, как поднялась Ирина, как Эмиль галантно пропускает ее вперед, как сам пытается войти, но его не очень вежливо отталкивает Аля. Я хотел было вмешаться, но сообразив, что Слава молчит, чертыхнулся про себя и не стал задерживаться.
   Сорок три метра свободного прохода мы преодолели без всяких приключений.
   - Вот оно в чем дело...- проговорил Эмиль.
   Да. Дело, наверное было именно в этом: на месте обвала виднелись лужи. Вода. Дерево сгнило.
   - Откуда она взялась? Ведь 700 лет простояло же?! - ничего не понял я.
   - Да, еще в семнадцатом все было нормально. Иначе графиня заметила бы.
   - Метро. Оно изменило русла подземных вод. - догадалась Ирина. - Смотрите!
   И мы увидели.
   Сквозь мешанину бревен и балок проглядывала небольшая камера. В ней возвышалось что-то вроде постамента, и на нем сиял, отражая рваные отсветы наших факелов, камень.
   - Эркстед! - выкрикнула прямо мне в ухо Алина.
   - Империон...- благоговейно проговорил Эмиль.
   Я осторожно взялся за ближайшее бревно и попытался сдвинуть его.
   - Подъемный кран надо.
   - А так, разве что кошка пролезет. Или собака... - пробормотал Эмиль.
   - Или волк. - прошептала Алина и побежала назад.
   - Что она хочет сказать? - поначалу не понял Эмиль, потом сообразил и побежал следом.
   - А ты почему не торопишься? - повернулась ко мне Ирина.
   - Боюсь у Славы ничего не получится, - поделился сомнениями я, - слышал, для обращения свет луны нужен. А какая в подземелье может быть Луна? А не побежал - как же тебя одну оставить?!
   Ирина насмешливо взглянула на меня, отвернулась и тронулась к выходу:
   - Здесь я тебя защищаю, а не ты меня! Запомни это. С лунным светом тоже проблем не будет - твоя Анастасия называет мою бабушку Госпожой Луны, но вот Слава... Ты веришь, что он - оборотень?
   - Сейчас он попробует, тогда и проверим.
   - Если он согласится пробовать...
   Он согласился. Когда мы вышли в широкий основной тоннель, Слава уже снял куртку и стягивал свитер. К старухе вернулись силы, что-то бормоча, она стояла чуть в стороне странно раскачиваясь и выделывая руками непонятные пасы.
   Что-то в них было знакомое... Я пригляделся. Ну, конечно! Бабка явно подкачивала внутреннюю энергию. Движения, конечно, отличались от знакомых мне японских кат, но в смысле их ошибиться было трудно.
   Ирина молча подошла к ней, на мгновение замерла, потом легко подхватила очередной жест старухи, и они синхронно продолжили свой экзотический танец.
   Смысл происходящего мне тоже был ясен: Ирина вызывала резонанс. Нечто подобное ощущают и солдаты, идущие в ногу, и танцоры, упоенные танцом, и любовники, ловящие движения друг друга, продолжающие его, впитывающие его...
   Славе не надо было готовиться: несмотря на то, что было довольно прохладно, а на нем из одежды уже ничего не осталось - отнего только пар не шел. Он подрагивал от нетерпения и ждал.
   Ждать пришлось не долго. Старуха внезапно изменила ритм движения, вскинула руки и замерла. Словно от внезапного порыва ветра разом погасли все факела, и помещение заполнил, как туманом заволокло, такой знакомый - голубоватый или серебристый? - дымчатый и неровный, лунный свет.
   Слава закричал. Закричал, как от нестерпимой боли, как от нестерпимого восторга. И как от боли, скорчился, согнулся, повалился на пол...
   Я уже видел один метаморфоз - этот был не менее стремителен. Падал он руками вперед, а приземлился уже на передние лапы. Длинные волосы закрыли лицо, а когда он откинул их, то открылась уже волчья морда. Шерсть во время падения уже закрыла тело. Он повернулся к нам. На нас смотрел волк. Он опять задрал голову, и подземелье потряс вой.
   В наших знаменитых муромских лесах волков не осталось. Волчий вой в своей жизни я слышал только в кинофильмах да по телевизору в "Мире животных". Говорят львиный рев внушает ужас. Волчий вой внушал безнадежность.
   Я окинул взглядом нашу компанию. Все были под впечатлением метаморфоза, голос зверя содрал вежливые маски, и никто не таил своих чувств. Витас не прятал страха, Алина - зависти, Эмиль не скрывал восторга - для него это было роскошным зрелищем, цирком, а Ирина взглядом профессионала оценивала происходящее, и кажется, более четверки ставить не собиралась.
   Но плевать было брату до ее оценок! Он рванулся в одну сторону, потом в другую, повернулся к Алине, потерся о ее ноги, она обхватила его за шею, и он лизнул ее в лицо.
   Лунный свет медленно рассеялся, словно луна ушла в облака. Ирина ни на что больше не обращая внимания зажигала факела, а старуха повернулась к Алине.
   - Придержи его! - говорила она с трудом, словно еле удерживая на своих костлявых плечах незримую тяжесть. Видно было, как она устала. Боже мой, как она устала! - Слушай, князь. Что начнется, когда он снимет камень с постамента, не знает никто. Может, ничего, а может, вся наша защита полетит к чертям собачим. От нас с Ирой толку сейчас мало. Вам по крайней мере минут 20 надо будет продержаться самим. Мы пошли. Как возвращаться вы знаете. Сбиться некуда. Догоняйте нас. Все, командуй.
   Она повернулась и не оборачиваясь, не ожидая никого, тронулась в путь. Ирина сразу оказалась рядом с ней, и они зашагали своей вроде бы неторопливой походкой к выходу. Но я уже знал какого поспевать за ними.
   - Они вот так за день до 70 км проходят. - прокомментировала Алина. - Когда Ирине было 15, она ее взяла с собой, и они за две недели из Полесья до Москвы пешком дошли. Не даром ее дочь, бабка Ирины стала Госпожой Дороги...
   - Он понимает нас? - оборвал я ее.
   Волк зарычал.
   - Понял, - остановил я его, - Пока мы не подойдем, камень не трогай. Витас, пойдешь со мной. Эмиль присмотришь здесь за девочкой.
   - Я - с вами! - взвилась она.
   - Ты - здесь! Слава!
   Чудовище вырвалось из рук красавицы и рванулось в проход. Она бросилась за ним, но ее перехватил Эмиль:
   - Минуточку!..
   - А ну, отпусти руки!..- попыталась замахнуться на него она.
   - Женщина! - предостерег ее азиат.
   И она поняла. Витас бы стушевался, но у Эмиля в крови было управляться с гаремами баб. Может, поэтому я тогда оставил у входа его, и взял с собой Витаса. Может, для этого и нужна была эта вздорная девица в команде солдат Судьбы. Ведь кому-то все равно пришлось бы оставаться охранять меч и одежду Славы.
   - Ненавижу! - прошипела она.
   У меня мурашки побежали по спине, но Эмиль только широко улыбнулся ей. А мы поспешили к завалу.
   Волка не было видно. Когда мы подошли к обвалившимся балкам, он уже сидел у постамента и ждал нас.
   Витас прильнул к проему и замер:
   - Вот он...
   Конечно, Камень поражал. Отсветы, отбрасываемые им, наполняли камеру странным неровным сиянием. Империон был подобен черному костру, и, как на костер, можно было часами глядеть на него, впитывая беззвучную музыку огненных отблесков.
   Но любоваться было некогда. Я освободил меч и взмахнул факелом. Оборотень с рычанием поднялся, одним прыжком взобрался на постамент и взял в пасть Камень.
   Не было ни вспышки, ни грома, ни землетрясения. Но от каждой из стен отсоединилась и затвердела жуткаяе тень. Волк спрыгнул с постамента и бросился к нам. Я приблизительно понял, где и как он сможет пролезть, но чудища преградили ему путь.
   Пожалуй, больше всего они напоминали кабанов. Такие же громоздкие и неуклюжие на первый взгляд, такие же стремительные на деле, с такими же клыками, торчащими из пасти - вот только морды напоминали кошачьи да лапы были потолще, помощнее кабаньих. Лапы хищников, а не бегунов. И шкуры,,, Лишенные волос, украшенные рельефными, выпуклыми узорами, они казались непробиваемыми.
   Я ничем не мог помочь брату: меч - да и пробил бы ли такую шкуру мой меч? - меч был слишком короток. А сам волк даже огрызаться не мог: в пасти у него был Камень. Он мог только метаться по камере, надеясь финтами раскидать свиней по сторонам. Но даже в случае удачи, ему явно не хватало времени, чтобы суметь пролезть в узкий извилистый проход между балками.
   И тут раздались выстрелы.
   Под страшной мощью пуль "Магнума" шкуры не выдержали. Серебро проникло в тело монстров, и я увидел, что это такое - биоэнергетический взрыв: облик чудищ задрожал от множества разновекторных трансформаций, переходящих в один, общий стремительный метаморфоз, и через несколько мгновений перед нами были не чудовища - четыре обнаженные девушки, раскинув руки лежали на темном дубовом полу.
   - Что это?! - с ужасом произнес Витас.
   Но раздумывать было некогда: от стен отделились новые бестии. Наш волк уже пробрался к нам и ни на секунду не задерживаясь помчался к выходу. Я схватил Витаса за руку и потащил его следом. А он растерялся настолько, что даже не пытался сопротивляться, только все оборачивался, все хотел еще раз посмотреть на тех - на полу.
   - Кто?.. кто?.. кого я убил?
   - Да успокойся - это оборотни! Раз на них подействовало серебро, значит, они - оборотни!
   - Девушки?!
   - Оборотни!
   - Девушки? Я убил девушек?!
   У меня не было ответа на его вопросы. У меня не было ни слов, ни чувств. У меня у самого перед глазами стояли их прекрасные лица, рассыпавшиеся волосы, раскрытые странно умиротворенные глаза.
   - Я убил их? - продолжал допытываться Витас. - Я?
   - Нет!
   Мы выскочили в главный ход, и Витасу ответил Кирилл. Он уже оделся, и застегнув пояс с ножнами, принимал из рук Алины меч.
   - Ты не убил их. Ты их освободил. И спас мне жизнь. А убили их давно. Я так думаю по приказу Ивана Грозного. Чувствуется его подлый нрав. Наверное, они были ведьмами. Их захватили и... и не сожгли. Кстати, вам повезло, что вы быстро ушли, вы запомните их красивыми... А что с ними будет через минуту...
   - Смотрите! - выкрикнул Эмиль.
   Я проследил его взгляд. Из нагромождения бревен высунулась морда страшилища. В этом месте не было ни прохода, ни прощелены. Оно выбиралась, как из теста, как из трясины. Оно протискивало свое тело сквозь баррикаду, как человек протискивается сквозь щель, там где щелки не было!
   - Бежим! - первым среагировал Слава.
   И мы побежали.
   Бежать было около 2 км. Темп мы держали соответствующий. И вдруг я вспомнил о втором выходе и том, что защита там не снята. "Мы же его не пробивали, не трогали...".
   Тогда не трогали, а теперь? Теперь мы ее тронули?
   - Витас приготовься! - крикнул я и ускорил темп. Я думал, что опять понадобится его оружие. Нет, не понадобилось, но быстрота спасла нас!
   Мы успели!
   Там, где старуха показывала проход в музей Революции, стена уже не была ровной. Камень выпирался, словно его изнутри давил огромный домкрат. Проход все сужался, но нам хватило времени, хватило места проскользнуть в оставшуюся щель, и мы не оглядываясь понеслись дальше.
   - Тише! - скомандовал я. Бежать еще было далеко и пора было переходить на стаерский темп.
   Бежать еще было далеко и пора было переходить на стаерский темп. Тем более, что Витасу спринтерские дистанции давались с трудом. "Минус на минус дают плюс, - подумал я, - Тем, сзади, не успеть."
   Однако же меня не уставали поражать наши дамы: ну, ладно моя принцесса - она, после представления в Кунцево, мне немного о себе рассказала, и я без особого удивления воспринял даже ее дуэль с Ироком, но ведьмы!.. Вон старуха: сколько у нас заняла недолгая отлучка за камнем? - три минуты? четыре? - а сколько мы уже бежим, но ее все еще не видно! А Тома?! а Алина?! Они-то что? Ведь даже у меня начинают гудеть ноги, а они? Они тоже, что ли, несколько лет тренировались, словно ради сегодняшней ночи? Или, как Анастасия в неведомой мне Альба-Дао-Гейзе, тоже готовились к битве за престол? Или та далекая муромская княжна из XIII века заставила подтянуться и взяться за себя моих прекрасных, ленивых современниц?!
   Я был несправедлив к ним. Ленивые бабы не выглядели бы 20-летними девчонками после 30. А, по крайней мере, Томе в 85-ом было глубоко за 30. И она действительно много-много лет готовилась к сегодняшней ночи. И Аля тоже готовилась. Она шесть лет назад узнала, что ей еще почти шесть лет надо будет ждать Славу. И не хотела, чтобы он даже мельком задумался о потерянных из-за нее годах. И своего добилась. Она и сейчас не выкажет усталости, не собьется с шага и не из-за нее мы ввяжемся в последнюю битву.
   Это Эмиль на бегу решит еще раз взглянуть, полюбоваться прекрасным камнем, споткнется и вскрикнув, воткнется в стену.
   И началось.
   Спереди раздался рев. Ему ответил рев сзади. Я обернулся - он был как в наших сказках, как в европейских легендах - чешуйчатый, огромный, с длинной шеей и кошмарной головой - из-за недалекого поворотика выдвигался дракон.
   - Идиот! Ты что наделал?! - заорала на Эмиля Алина.
   Но разбираться, кто в чем виноват было некогда. Где-то там, откуда раздался первый рев, шли Громовы. И я не дал притормозить никому, мы вместе добежали до очередного изгиба, повернули, и вот тут я ошибся. Опять ошибся. И опять едва ли не смертельно.
   Ведьмы стояли рядом. На них тоже надвигался дракон. И я скомандовал. Я чувствовал, что делаю не то, и все-таки не решился, не посмел остаться в стороне. Я закричал:
   - Витас! Прими эркстед, придержи Алину! Слава - вперед! Эмиль за мной, возьмем заднего!
   - Стой! - попыталась крикнуть старуха, но я ее не услышал.
   Нет, внешне все вроде правильно: пулей драконов не одолеть - там нет плоти - одно колдовство, поэтому Витасу следовало уйти в резерв. Две уставшие колдуньи стоили одного меча, и поэтому распределение сил казалось равным, и оно оказалось равным. За тем уточнением, что две смертельно-уставшие женщины были равно бессильны перед чудовищем - равно бессильны со мной. Я не поверил предчувствию, по привычке пошел первым и поплатился.
   Дракон раскрыл пасть и дохнул на нас пламенем.
   Я встретил его мечом. Я все сделал правильно. Меч рассек неживой огонь и спас меня, но на большее уже способен не был. И я более ни на что не был способен - тоже.
   Сказать, что меня парализовало, было пожалуй нельзя, двигаться я мог - поначалу. С трудом, но мог. Соображать тоже перестал не сразу. Но в качестве боевой единицы ценности уже не представлял.
   Все дело во времени. Мой меч был моложе других. К XIV веку, когда его выковали, и думать забыли о драконах. Сражались с татарами - с людьми. И не знали, да и не нужно им было знать, что первый пошедший на тот, давний кошмар обычно погибал. Погибал человек, но оставался меч. И новый воин уже имел какую-то защиту. А если и он побеждал, то его потомки не боялись драконового пламени. Как не страшно оно было Эмилю, как не страшно оно было шедшему с богатырским мечом из VIII века Кириллу.
   Дальнейшее я помню не особенно отчетливо. Я видел, как Эмиль перерубил шею чудовищу, я не сопротивлялся моему другу, когда он потащил меня к остальным, я сознавал, что хлынувшие из-за драконов более мелкие зверюги не так опасны поодиночке, но что их слишком много, что Витас зря расстреливает последние патроны, я даже отдал ему меч, и он орудуя им как дубиной все-таки чем-то помогал остальным, но нас было слишком мало, и мы все слишком устали... Я кажется, понимал, что нам не прорваться...
   И вот тут из-за поворота, откуда на ведьм вылез дракон, появились новые действующие лица. Лица, которые действительно действовали.
   Двух - Тому и Сашу - я узнал. Второй парень был Саше под пару. Такой же рослый, такой же обаятельный и так же неутомимо орудовавший захваченный у челяди Ирока мечом, как Саша своей неизменной плетью роз. А последняя... Последней была незнакомая cовсем молодая девушка, восторженно визжащая, вооруженная черным кинжалом, и так охотно пускавшая его в ход против нечисти, словно перед нею были не кошмары из фильмов ужасов, а подлежащие разделки цыплята.
   Я понял, что мы спасены, чуть расслабился и едва устоял на ногах - словно в хорошей попойке добавил еще одну - последнюю чарку водки.
   Я еще услышал, как старуха проскрипела: "Все-таки пришел...", как незнакомый мне воин издали выкрикнул: "Ты, кажется, опять хотела обойтись без меня!", и Ирина бросилась ему навстречу, бросилась ему на шею. Я еще увидел, как Алина добралась до них и принялась отнимать у парня меч: "Отдай! Он - мой!" - "Алька! с ума сошла?!" - "Брось, не связывайся, пусть поиграется! - вмешался Слава, - Займись Андреем." Я еще даже сообразил, что Андреем Слава - Кирилл - назвал меня, а вот дальше туман усилился и то, как мы пробились к лестнице, как поднялись по ней, я уже совсем не помню.
   В голове немного прояснилось, когда я увидел Асеньку, прояснилось настолько, что я опять осознал, что бой по-прежнему идет, что ребятам никак не удается закрыть дверь, что страшилища, вылазившие оттуда, могут прорваться и затопить подвал. Я даже разобрал слова старухи, без сил опустившейся прямо на пол: "Cкорей, до рассвета - минуты...".
   Но все это воспринималось краем сознания. Самое главное, что осталось в памяти - это было лицо моей любимой. Я и до того видел как прямо на глазах зверели люди, но это были крутые мужики. А чтоб вот так ненависть переполнила прекрасную женщину...
   Она буквально отодрала от проема Витаса, каким-то диковинным, лихо исполненным приемом вырвала у него меч, ворвалась в схватку, уничтожила несколько бестий, освободила дверь, выхватила черный жезл и с бесконечным презрением швырнула его в темноту.
   Что-то загремело, и из проема полилось лиловое сияние. Ребята захлопнули дверь. В нее что-то застучало или кто-то застучал. От этого стука мы и проснулись.
  
   Было светло. Мы лежали в своей общаге, в своей комнате,в своих кроватях, а в дверь стучали.
   - Стучат. - сказал Витас.
   - Стучат. - подтвердил Эмиль.
   - Стучат. - согласился с ними я.
   - Интересно, кто это? - спросил Витас.
   - Интересно, кому это мы нужны? - спросил Эмиль.
   - Интересно, чего им здесь надо? - спросил я.
   - Девочки бы позвонили. - задумался Витас.
   - Ребята бы крикнули. - проговорил Эмиль.
   - О комиссии нас бы предупредили. - заметил я.
   - Чужой. - сказал Витас.
   - Чужой. - сказал Эмиль.
   - Чужой. - сказал я.
   Я привычно исполнял свою роль в старой пьесе, цель которой заставить другого пойти открывать дверь, но тем временем лихорадочно соображал: "Cон? Но когда же он начался?! Да не может быть!.."
   И тут я увидел. Мы все одновременно увидели. На стеллаже среди груды деталей разобранного магнитофона небрежно валялся "Магнум".
   И тут же Эмиль с Витасом неслышно спрыгнули с кровати и через мгновения оказались у стеллажа, Витас приподнял внутренности магнитофона, Эмиль аккуратно вложил в корпус пистолет, и Витас опустил свой груз обратно. Аппарат не добавил товарного вида, но молчаливо было признано, что пока и так сойдет.
   - Кто там в такую рань? - c шумом и ворчанием поднимался тем временем я.
   - Ребята, откройте! - послышался голос нашей комендантши.
   - Сейчас, Антонина Васильевна - я натянул трико и громко топая направился к двери. Я почти наверняка знал, кого я там увижу. И не ошибся. Едва клацнул замок, как дверь распахнулась, и в комнату ворвались знакомые ребятки во главе со знакомым майором. Вот только в глазах его горело незнакомое по прошлой встрече отчаяние.
   - Ну, что? "Руки за голову, лицом к стене, ноги раздвинуть"? - не скрывая иронии, садясь на кровать, спросил Эмиль.
   - Не нагличай, - устало ответил тот, - За последние полчаса мы задерживаем вас в четвертый раз. И ощущение реальности уже потеряли. Так что еще один раз выстрелить может любой.
   - Я не нагличаю. Я в своем праве. И ты, если о нас справки наводил - это знаешь. И почему тебе гранатометы не дали - догадываешься. Здесь не Туркмения, но свидетелей теперь достаточно и найти любого из вас...
   - Здесь не Туркмения, и угрожать нам не стоит... - к моему удивлению майор не полез в бутылку. Я знал, что у Эмиля родители из туземных воротил, но грозить спецназовцам КГБ...- ...тем более, что по вашему поводу я получил новые инструкции. Твой самолет отлетает в 15-00. Твой, - он кивнул Витасу - полчетвертого. А твой, - он повернулся ко мне, - ночью. Билеты - у меня. Я провожаю всех.
   - А диплом?! - запротестовал я.
   - Сейчас ты едешь на защиту.
   - Но у меня защита через три дня.
   - Сегодня. Ты же готов?
   - Но сегодня нет комиссии!
   - Будет. И давайте, без фокусов. Мы выйдем, вы собираетесь, но не надо, не надо улетать в форточку или просачиваться в канализацию. Тебе ведь нужен диплом?! Тебе же жить в этой стране! В этой! Не в Туркмении и не в Литве - в России.- он потер виски, - Если она останется. Все. Тебе - полчаса на туалет. Вам - два часа на сборы. Его вещи соберете тоже. В 11 встречаетесь в "Узбекистане" - три часа вам на прощальную пьянку хватит? Вы же любите "Узбекистан"?
   Да, Эмиль давно убедил нас, что за равные деньги - сытнее всего кормят именно в этом ресторане, и мы за последние годы как-то сжились с ним.
   - Да не работает он в такую рань!
   - Будет. И вам в качестве компенсации за неудобства выделено на ресторан 600 руб.
   - Ничего себе - присвистнул Эмиль, - Инструкции и в самом деле совсем новые.
   - И еще. - майор помялся и добавил, - Громовым, о том где вы будете уже сообщили, Люсиковым - тоже, в ващих дамах,- он кивнул на Эмиля и Витаса, - мы несколько запутались, звоните сами любым: им дадут отгулы и помогут подъехать, а твою Анастасию никак не могут найти. Ирина - велела передать тебе, что ее вызвали на похороны какого-то Ирока...
   И мир рухнул.
   ----------------------------------------------------
   Диплом я защитил без проблем, да и как могло быть иначе, если преподаватели кафедры смотрели на меня с детским изумлением и задавали вопросы, на которые мог бы ответить и присутствовавший там наблюдатель от КГБ. Камень в ресторане передали Эмилю - место Эркстеда в Азии, так почему бы и не в Туркмении?
   И мы разъехались.
   Несколько оклемался я только через полгода.
  
   Распределили меня в Краснодар, и там мне к изумлению сослуживцев через пару недель выдали квартиру: "как молодому специалисту"! Через 3 месяца присвоили категорию, и началась моя стремительная карьера. Но я не видел в ней никакого смысла, и никакого толка не было в недолгих романах. Лишь в спортзале я ощущал себя человеком.
   Полуподпольная секция каратэ сама нашла меня. И меня не удивило, что буквально через пару недель после моего в нее вступление к нам присоединился некий мастер в совершенстве владевший техникой фехтования на мечах. И меня нисколько не удивило, что кроме меня он почти ни с кем не занимался. И меня не удивляли регулярно появлявшиеся в нашем подвале знаменитости, а то что со мной занимались не только техникой восточных единоборств, но и техникой выживания подавало смутные надежды на смутное будущее.
   Писать письма я не любитель. На телефон в квартире моих неведомых благодетелей не хватило, и что там с кем из наших происходило я не знал долго. Поговорка - "разлука - небольшая смерть" - это про меня. Я не верю в дружбу на расстоянии. В любовь на расстоянии - не верю тоже. Правда, никакое расстояние не утишает боль.
   И только наследующую весну меня навестили Громовы. Впрочем, у старухи фамилия - явно другая, но она настолько законспирировалась, что и имени-то ее я не узнал, не то что фамилию. Но тем не менее она приехала вместе с Ириной и Володей, и молодежь - под ее присмотром - рассказали мне все.
   Ну, во-первых, я узнал, как Володя в ту ночь нашел нас.
   Старуха была твердо убеждена, что сроки пришли, и появилась, наконец, возможность Камень снять. Но рисковать она не хотела и, свято веря в давнее пророчество, запретила Ирине рассказать что-либо мужу. Ему только намекнули, что вечером "приедет бабушка", и женская половина семейства ночью "немного поколдует". Он с трудом переносил и то, и другую по отдельности, а уж двойную порцию... Он ушел ночевать к родителям.
   А в полночь-заполночь его разбудила сестра:
   - Нет, вы только на него посмотрите! Его жена где-то в подземельях с упырями сражается, пол-Москвы прикрывает ее прорыв к Империону, а он спит сном праведника! И как тебе - приятные сны снятся? Неужели ты не понимаешь, что там - опасно?!
   - Стоп! - оборвал ее Володя. - Какие упыри? При чем здесь Империон? Где опасно?
   - А ты в самом деле ничего не знаешь?! - поразилась Ольга.
   Услышав, поняв, что происходит, он бросился одеваться:
   - Где они?
   - А ты меня с собой возьмешь?
   - Где они?!
   - Щас как завизжу! - напомнила она ему детство - Пока не пообещаешь, что возьмешь - все равно ведь не скажу.
   - Хорошо. - Он понял, что она и вправду не скажет.- Где?
   - Я не знаю. - и торопливо добавила, - Саша знает. Наверняка знает. Ведь всех собрала Тома. Едем к нему.
   Она бы и одна поехала. И про брата забыла бы - да понимала, что ее-то Саша ее просто-напросто выгнал бы. А Володя поверил, что вся это история - правда, только увидев Сашу, только увидев его одетого, чего-то ждущего, только увидев в их квартире спящую, чужую девчонку.
   - Кто это? -
   - Тома попросила присмотреть.
   - Тома?!
   Сумасшедшая ревнивость Тамары была известна всему их окружению. Как и то, что у нее были на то причины.
   - Ты их видел? Где они?
   - Час назад были рядом. Еле отбил.
   - От кого?
   - И не опишешь.
   - А сейчас?
   - У Анастасии.
   - Чего?
   - Взглянуть хочешь?
   - Давай.
   - В зеркало смотреться надо будет...
   - Перетерплю.
   И зеркало показало им, как мы входим в подземелье.
   - И там - тоже могут быть те, которых "не опишешь"?
   - Да.
   - И ты здесь?!
   - Если Империон снимут - падет Союз. И мы с Томой расстанемся.
   - Но они же все равно уже вошли и не остановятся!
   - Пусть. Но без меня.
   - Сила у вас - нечеловеческая, но и логика - тоже! Там, может, убивают твою жену, а ты здесь!.. - Володя задохнулся, - Ладно, твоя жена - твои проблемы. Но Ирина - тоже там. А она - моя жена. Ты мне поможешь? Мне! Ты прикроешь мне спину
   И Саша встал.
   - Мне нужно около десяти минут, чтобы закрыть квартиру.
   - Ты все свои замки закрывать будешь?!
   - Замками девочку не убережешь. - горько усмехнулся маг.
   Они едва успели.
  
   Теперь второе. Оказывается, в момент, когда мы сняли Империон, наверху произошло резкое ухудшение здоровья очередного престарелого Генсека - Черненко. А главный соперник нового претендента Горбачева - Романов, успокоенный, обнадеженный врачами был в это время в Америке. Когда он вернулся, всех, кого надо, уже обзвонили, уговорили, обломали. Он опоздал.
   - И все-таки судьбу страны решили мы. Не возня Кремлевских пауков, а твоя схватка с драконами, не хитромудрые комбинации Горбачева, а дикая вспышка Анастасии. Она не сумела остаться наблюдательницей.
   - А почему вы думаете, что судьба страны решена? Горбачев перестроит партию и страна окрепнет.
   Ответил мне грустно улыбнувшийся Володя:
   - Какой-то англичанин, забыл я его фамилию, вывел закон: тоталитарная система, начавшая реформировать себя - обречена. Последнее подтверждение тому - Иран. Союз тоже обречен. Он обречен на реформы. Брежнев продержался за счет нефти. За счет высоких на нее цен. За счет новых месторождений. Но запад перешел на ресурсосберегающие технологии, и цена полетела вниз, а месторождения угробили. Без постоянных валютных вливаний централизованная экономика застопорится. Она и централизована, потому что с центра есть, что давать. Или не давать. А как только придется крутиться на месте, так потребуются новые люди. Сейчас-то страной управляют троишники - бывшие комсомольские деятели или старые, старые передовики. А нужны будут те, кто способен принимать решения. А быть предпринимателем в экономической сфере и быть при этом рабом - не получится даже у нас. Новые люди захотят свободы, свободы выбора - куда поехать, что читать, сколько заработать. Задавить эту охоту можно только Гулагом, но Гулаг - мы это уже прошли - экономически не эффективен. И вот, следом за экономическими реформами пойдут реформы политические. Но как только из центра станет совсем нечего распределять, так регионы задумаются, а зачем они должны туда чего-то отдавать? И пойдет волна сепаратизма. Ее можно будет задавить танками, но вполне может статься, что, что люди просто лягут под танки, а Горбачев.... Он на кровь не пойдет.
   - Вы уверены?
   - Да. Его предупредили.
   - Кто?
   - Наши. - улыбнулась Ирина, - мы его давно и хорошо знаем.
   У него же дар. С ним еще в бытность его студентом немного позанимались. И теперь... По телевизору это не ощутишь - но знал бы ты, какое у него обаяние и как трудно ему в его присутствии в чем-либо отказать. Но и он знает, что такое наша сила. Нет, на большую кровь он не пойдет. Тем более, что править ему недолго - максимум до 92 года. Об этом мы его предупредили тоже.
   - Черт с ним - с Горбачевым. Вы обещали помочь Анастасие. Вы ей помогли?
   - Cтара я помогать красным девицам. - скрипуче засмеялась старуха, - Это твоя будет забота.
   - Мы с ней увидимся?
   - Обещаю. И она сможет взять тебя с собой. Я успею. Кажется, твоя битва еще впереди, князь.
   И это было третьим, о чем сообщили мне Громовы.
   - А сейчас взять не может?
   - Нет. Причин много: и то, что мы "запрещенная планета", и то, что она убила брата и теперь "не может быть тихой" да и мало ли, например то, что ты - не королевской крови! Да, она наплевала бы на все, но тебе не выдержать перехода, ведь ты не умеешь играть чакрами. И даже когда научишься, я тебя не отпущу. - она сделала паузу, но я молчал. - Ты должен стать ее первым мечом и последним щитом. И будешь им. - она опять замолчала, - Когда мне скажут, когда мне докажут, что твой щит непробиваем, а меч непобедим. И не ранее! - она напоследок почти взвизгнула.
   - А вы о ней откуда знаете?
   - Опериата. Она как-то обмолвилась - толи возмущаясь, толи смеясь, в общем сплетничала, что в одной имперской семье первой рожают девочку, потом двух-трех мальчиков - в нынешнем поколении двух - а потом еще одну девочку, про запас. И мальчики регулярно подпитываются энергией старшей сестры. А когда она от этого умирает, переходят на младшую. Но сестры имеют законное право сопротивляться и гнаться за братьями, убить их и взять корону. На то и щука в море, чтоб коронованные караси не дремали. Беда только в том, что перекачка энергии напрямую связана с сильными сексуальными ощущениями. Практически, сестры влюблены в своих братьев, ненавидят их, но любят и убить их часто просто не в состоянии.
   - Подождите! Значит я... Значит она!..
   - Нет, - оборвала меня Ирина, - Она как раз сопротивлялась, как могла. Чтобы уйти от луча, ушла в поиск, сюда, под защиту Луны. Но в новолуние сил у нее едва хватало. - Ирина улыбнулась и добавила, - Я хотела как-то ей помочь, но она отказалась напрочь: "Я, мол, не лесбиянка!"
   - А как же я?..
   - Ты во вторую вашу встречу - помнишь, в метро? - Она про тебя рассказала и я вас свела. Так ты, дружок, ее практически изнасиловал. А потом еще... И не раз.
   - Да нет же! Это я ей давал энергию! И она сама...
   - Вот-вот. Все вы так говорите! - захихикала довольная старуха. Ирина тоже улыбалась, и даже Володя, соглашаясь с ними, отвел взгляд. И я понял: какая разница, кто в эти минуты, что отдает...
   - Стоп, а как же она теперь?!
   - В одиночку с ней никто не справится. И Докарону не одолеть тоже.
   - Если она не поддастся. - не удержалась и вставила слово старая ведьма. - Стой-стой, не шебуршись, слушай дальше.
   - Смерть Ирока ей в вину вряд ли кто поставил. Во-первых, она была в своем праве, во-вторых, их дорожки пересеклись жестко, и кто-то из них должен был умереть, чтобы не навлечь позора на Имперский дом, но главное - его никто не любил. Он предал своих. И предавал чужих. Даже Опериата - а она, насколько я понимаю, из конкурирующей фирмы - отзывалась о нем с неприязнью. И дома наверняка, узнав о смерти ренегата, вздохнули с облегчением. Избавившись от него, они получили право родить еще одного мальчишку. И родят. Или уже родили. Но парню лет 15-20 расти и расти. Так что время у нее - и у тебя - еще есть.
   - Ну, а научусь я "играть чакрами" - как она узнает об этом?
   - Свяжемся. Люди, которые прорываются выше четвертой сферы, известны. И весточку о тебе они подать смогут. Мы не охтолоны, хотя там, в сферах, об этом говорить почему-то охотников еще не находится.
   - Да это и к лучшему. - прокомментировала старуха. - И все. И больше о твоей принцессе - ни слова. Старайся и не думать. Опасно это все. Черт знает, какие силы может бросить на ее ловлю Империя. И на ловлю ее союзников тоже. Мы, конечно, запрещенная планета. Но Ироку наш статус не помешал появиться здесь, а ей - использовать свой жезл. Сам знаешь: когда нельзя, но очень хочется, то вдруг забывают, про то, что нельзя. А ты не желаешь узнать, что там с твоими друзьями?
   Пожалуй, эти сведения можно выделить четвертым пунктом, четвертой частью нашей беседы.
   Вкраце так.
   Эмиль. Его семья, точнее клан к которому принадлежала его семья, стремительно шла к полновластию в своей республике. Эмиля никто ни о чем не спрашивал, но то уважение, которое перед ним демонстрируют старейшины, весьма красноречиво. Его не толкают вперед, но и на заднем плане много интересных ролей, и он не жалуется. Тем более, что на Востоке - молодость не та пора, когда думают, больше - когда решают, решаются, рискуют, действуют.
   Витас. Сразу по возращению он основал кружок защиты родного языка. Местные ретивые радетели коммунистической чистоты попытались его сразу же громко прихлопнуть и ко всеобщему удивлению получили по рукам. Это стало сигналом. Интеллигенция - профессора, музыканты, писатели зашевелились и осторожно начали организовываться. Витаса оттеснили. Вытеснили даже из руководства его собственного кружка, но и он не в обиде. На Западе не надо ждать старости, чтобы начать размышлять. Витас работает - на общественных пока началах - в экспертной группе какой-то молодой честолюбивой преподавательницы.
   Про Ирину, Володю и их семью - было ясно без слов. Они любили друг друга, и своей любовью выкроили себе среди окружавшего всех нас маразма круг, в который не пробиться, которой не разрушить ни всеобщей пошлости, ни всеобщей усталости.
   Хуже у Томы с Сашей. Старуха выполнила свое обещание, и перед тем, как отдать Эркстед Эмилю она умудрилась уговорить Сашу попробовать избавить Тому от позорной - животной - с ее точки зрения зависимости от него, от Саши, избавить ее от нелепой с его точки зрения ревности. И избавила. А других чувств там, кажется, уже давно не было.
   Тома была наслышана, начитана - дневники ей были доступны - о вольной жизни матери Ксении Николаевны и устроила себе тоже вольную волю. И Ирина, и Володя, и даже старая ведьма только морщились при попытке описать ее эту самую ее волюшку.
   Совсем на другую волю вырвались Алина со своим князем. Алина к удивлению окружающих бросила Москву и уехала к любимому в Брест. И ее знакомые время от времени стали получать подарки из Польши - косметика, парфюмерия, разные пикантные вещички... Все наше окружение были абсолютно невыездным: мне к примеру даже из Краснодарского края выезжать очень не рекомендовали, и поначалу на ее подарки все очень удивлялись... Но однажды Ирина была в убежище - где-то в лесу у нее есть закрытая от всех двуногих избушка - и там к ее костру вышли двое волков...
   Ирина у себя не боится никого и ничего, да и с волками у их семейства "мир", но и волки не боялись огня...
   - Она все-таки сумела! - понял я. - И в Польшу они тоже пробирались в волчьем обличии... Но как же так? Анастасия была уверена, что для нее подобное невозможно!
   - Мало ли в чем они там в своих империях уверены... - скривилась старуха - мы не охтолоны, и трудно угадать, кто из нас на что способен... Вот я бы никогда не поверила, что его сестра...
   - Не надо - поморщился Володя, - хоть здесь о ней не надо.
  Но улыбка Ирины ясно говорила, что она не согласна с недовольством мужа.
   - А я? Я на что-нибудь способен?
   - А ты не знаешь? Тебе так никто и не сказал?! - поразилась Ирина - а ведь про тебя же даже стихи написаны.
   - Кем?! - поразился теперь уже я.
   - Она как-то рассказала о тебе Андрею Вознесенскому...
   - А он что - тоже...
   - Нет, - рассмеялась Ирина, - он только поэт.
   - Только... - пробурчал Володя.
   - Так что за стихи?
   - О том, что
   "... думать опасно!
   Только подумал - вдруг ты порежешься -
   Боже! - вбежала с порезанным пальцем!"
  
   - Тебе надо научиться быть очень осторожным, и не желать, даже в шутку, чего-либо плохого или неприятного другим. Особенно близким. И себе тоже. Особенно теперь - после того, как ты касался Империона.
   - Я буду осторожным.
  
   И я был осторожным. Я шесть лет был осторожным, я шесть лет был послушным, коммуникабельным, терпимым. Я шесть лет - больше: шесть лет и четыре месяца - делал карьеру, ходил на демонстрации, участвовал в выборах. И все напрасно. Государство не спускало с меня подозрительных глаз. И неделю назад я вдруг получил сигнал от нашего бывшего молодого генерального директора. Сигнал, который я от него никогда не предполагал получить. Очень простой сигнал - "Cпасайся!".
   В свое время, когда он рванулся в политику, весь наш огромный завод, с энтузиазмом помогал ему стать депутатом. А так как именно он обеспечивал и мое прикрытие, и мою карьеру - я тоже принял участие во всеобщем безумии. Не на последних ролях. И у нас как-то состоялся долгий разговор. Он пытался выяснить, выпытать, почему за мной следят и при этом явно благоволят. И почему это благоволение идет с самого верха.
   Я не удовлетворил его любопытства. И только в ответ его заявления о глубокой преданности Гобачеву, явно срывавшегося в противостояние со своей партией, предупредил, чтобы он не перестарался - время Генсека уходит.
   - Значит Ельцын. - мгновенно поверил мне и сделал практический вывод будущий политик.- Но придется по лезвию пройти. Если понадобится, поможешь?
   - У меня своя будет битва. И по срокам как-то совпадает она с вашей. - отказался я. - Боюсь мне будет не до помощи кому-то. Мне бы кто помог.
   - Если смогу - постараюсь помочь. - опять удивил он меня. - Но если ты что-либо узнаешь... Предупреди...
   И он тут же предложил простую, проработанную систему кодов. Предполагалось следовательно все-таки, что это я буду подстраховывать его. Но, видимо, он чуял за мной силу... Или благодарил за несбывшийся еще прогноз?
   Получив сигнал, я не стал медлить. Я даже домой не зашел. У меня давно было все готово - и другие документы, и другая квартира, и нестандартные пути выхода из города, и даже внешность через час стала несколько другая. На следующий день я был в Киеве и только там сел на поезд.
   И вот светает, и вот - окрестности Москвы. И выяснилось, что отвык я от своей России - и от ее черных деревянных домиков, и от березовых рощ, и от ее нищей атмосферы. На Кубани даже одеваются не так, по другому.
   Вокзал. Я надеялся, что на Киевском вокзале меня особо ждать не будут. И не ждали. Я надеялся, что меня будут ждать другие люди и в другой квартире, про которую не знают ни в Кремле, ни на Лубянке - и ждали.
   Там были все: и все семейство Громовых, и Саша, и даже Тома, и Витас, и даже Эмиль.
   - Что стряслось? - потребовал ответа я.
   И отведя от меня глаза, Эмиль ответил:
   - У нас украли Эркстед.
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"