Аннотация: Рассказ-эссе. Аллегория. Кому интересны религиозные и философские вопросы - пожалуйста!
Вилюс Литвинавичюс
Уроки каменного века
Рассказ
Когда-то на самом деле были такие времена, про которые уже почти никто не помнит, тогда люди общались с богами. Лишь в некоторых святых писаниях на это намекается, одной другой строчкой, а то и между ними. Жили кому как соображалось, и были бы все довольны, если бы не постоянный вопрос, как всегда мучающий человека: зачем это надобно? Или: как все это появилось? И жил тогда еще первый человек, и он все думал: почему я первый? С этого все и началось. А каждый тогда воочию мог общаться с Богом, но каждый звал его другим именем, поэтому многим современным людям кажется, что в седую старину было множество богов. Почему так должно было быть, выяснится позже.
Но первый чувствовал кое-какую обиду, что среди всех остальных людей он все таки не является первым, вообще в те времена по этой причине мало кому болела голова. Ну, скажем, если первый среди людей, то и лидер у госудрственной кормежки, хотя бы победитель в забеге на короткие или длинные дистанции... А если бы самый красивый, самый умнный, самый богатый среди людей? Куда тут! Просто порядковый номер, может после смерти в учебниках по истории в нескольких словах напишут. Если на это посмотреть с общественной точки зрения, он был способен войти и в чужое положение, то тут сразу возникет целая вереница запутанных вопросов. Что мы в конце концов получили от этих богов, которых масса, но все повторяют: я единственный? Ведь люди это не "один", а их целый сонм. Если людей даже за народ посчитать, то тут еднинственный пастырь напрашивается, так как споры неизбежны. Я отдельно, ты в стороне, он где-то рядом или подальше, даже мы повсюду разбросаны, тут еще вы откуда-то появляетесь, о они вообще полную неясность вносят. Вот и обратился человек к своему Богу: что же ты нам всем дал? Душой одарил, - объяснил Бог, - чего еще хочешь? - спросил. Все могу дать, - добавил, - хотя ты и так все имеешь. Нет, это ты все имеешь, - не согласился первый человек, - ты присутствуешь везде, а я в одиночку, я здесь, другой там. В конце концов - что такое душа? Богу такой вопрос не казался страным или неуместным. И он стал объяснять: видищь ли, твоя душа неделима, совсем как я, но это ты склонен все разделять. Ты видишь жизнь и себя. Но это - одно. Но даже если ты хочешь все таким образом видеть, что же, скажу, что я тебе дал совместно с душой - это любовь, боль и стих. Но человеку казалось, что этого слишком мало. Всего лишь три предмета, когда тебя окружает столько? Получается, все остальное, если этим пользуешься, является воровством? Но Бог объяснил, что это и есть все. Для всего этих трех предметов достаточно.
Человек это и постиг. Ведь на самом деле то чувство, которым просто живем, является не чем иным, как любовью. Все остальное - зависит, как к тому подойти. Если уж сошел на ложный путь, то не избежать боли в человеческих отношениях, и когда она ударяет по любви, словно от искры воспламеняется стих, это и есть познание. От этой первой искры появляется и раздумье, и искусство, и все остальное. Жизнь будто своего рода поэзия с боем колоколов. Но кто способен переносить этот звон, идущий прямо от души? Почему за мудрость требуется такая плата?
Попутался первый человек как-то со старым бесом, хотя тот был очень уж безобразный на вид, но гордился тем что был уже в этом мире прежде первого человека. Опережал его на пару добрых миллионов лет с гаком. А что касается козлинной бороды, бараньих рогов, лошадинных копыт и ослинного хвоста - то ко всему привыкают. Внешность это еще не все - главное, терпимость. Так объяснял бес. И он разъяснил человеку, что началом всех бед всегда является любовь, было бы по-меньше ее, боли не оставалось бы столько места, где она могла бы ужалить. Вот он и предложил любить что и кого полезно, ну, скажем, жену и детей, уважать своих родителей, а насчет всего остального любимого материала - сначала посмотри, как это согласуется с личной выгодой. Это единственный эффективно работающий способ избежать любых разочарований. Человеку советы пришлись по душе. Итак побольше выгоды и прочих благ! Все будем счастливы. И стал он этому обучать остальных людей. У них, кстати, была похожая головная боль. Неплохо придумано, не так ли? Но человеческое несовершенство от такого лекарства никуда не исчезло. Жить стало легче, но не светлее, просто глухо как в танке. Можешь и никого не любить, но если тебя уязвит враг, один хрен ничего доброго. Тогда бес посоветовал, что в мире должен быть порядок. Если людей разделять на две части согласно любви и нелюбви, то есть по принципу личной выгоды, значит, остается усовершенствовать систему и установить власть. Чтобы каждый человек имел бы повинности, соответствено и вознаграждения, и никого хаоса и нелепых претязаний больше не останется. Так первый человек и поступал. Только, вот, - говорит, - из жизни вся поэзия ушла, словно без соли стала, аболоютно пресной, а познание мира вообще остановилось. Все куда-то спешат и мчатся, гонятся за поживой и утруждаются обязанностями. Даже время для себя не остается, чтобы так сосредоточиться на жизненно важном. Но беса это только рассмешило. Он объяснил, что поэзию можно сочинять без любви и боли, форма все равно останется, а кому нужно содержание, которое уже давно состарилось? Пусть человек сам себя восхваляет дифирамбами. "Человек - это звучит гордо, а боженька дурак" - так прозвучала первая строка новой поэзии. "Какой боженька? Какой дурак? Ведь Бога нет!" - подошел к месту происшествия еще один человек и изрек такие слова. Этот случайный прохожий и был Бог инкогнито. Но два друга даже не задумались, говорит ли он правду. Побольше лирики! Давай забудем все плохое! Кончай искать правду, давай друг друга учить как жить! Как? Все для человека, все для его блага! Наконец человек почувствовал себя удовлетворенным.
Ненадолго. Хотя мир стал куда более ублагопорядочен, но все в нем переворачивалось вверх тормашками. Люди стали соперничать между собой и друг друга все больше ненавидеть. Воцарились зависть, жадность, жестокость и мрак, до тех пор неизведанные состояния души, а богов каждый создавал исходя из своего воображения и желаний. И из-за неисполнившихся желаний обвинял их в недобрых намерениях. Пришлось придумать единого Бога для всеобщего пользования, провозгласить что порядок, осуществляющийся на земле, является божественным, кто с ним не согласен, бастует или бунтует, тот совершает проступок против законнов Неба, и достоин лишь публичного плевка в рожу. Но положение все равно не улучшалось. Люди стали проклинать этот мир и заявлять, что улетят на небеса, где должно было быть лучше. Дескать хуже может быть только у чертей в аду. А если уж несовершенны и недостойные небес, то пройдут необходимый курс обезгрешения в чистилище, там потерпят и подождут на лучшее будущее и разрешение от небесных миграционных служб легально пересечь границу райских территорий. Но столько страдать и чего-то ожидать? Опять на помощь явился бес и изобрел усовершенствованную смерть. До того люди умирали по другому. Они считали, что это похоже на сон, закрыл глаза и все пропало, утром встал - снова живой. А все астральные путешествия - будто билет на самолет купил, кое-кому удается и зайцем прокатиться. Но бес объяснял по другому. Ведь умирая все оставляешь, идешь в какое-то другое место. Почему кто-то мешает захватить с собой свое добришко? Зачем тогда к нему здесь на земле стремиться, если оставшиеся в живых один хрен у мертвтого все заберут? А если уж после смерти проснулся, то почему в каком-то другом месте, как это возможно, кто тебя спещего туда на горбу перетащил, а потом куда-то смылся? Проснуться можно только здесь, на месте. Значит? Но тут же одни страдания! Значит смерть ложит конец всем страданиям. Должен быть конец страданиям! Итак людьми до самого конца страданий начала упралять смерть.
И появилась в сознании тьма страха, людей бес просто попутал, их постоянно томила тревога. Войны и другие невзгоды прямо таки крушили мир, не было с кем посоветоваться потому что, надутый как индюк, бес лишь резко отфыркивался: я тебя не знаю, сто лет ты мне сдался такой дурень! Время тратить на твои проблемы... Салага! Я в этом мире куда старше тебя.
Так первый человек со всем человечеством впервые и докатился до каменного века. Утерял любое желание жить, цели жизни не видел. Когда одни трудились в поте лица, то другие, обогащения ради, преспокойно собирали плоды ихнего труда. Так и мучался человек.
Наконец, весь обвешанный зверинными шкурами и телом, покрытым грязью, сидя в пещере возле тлеющих головешек, человек решил, что все беды в обществе от того что не движется научный прогресс. Вот где неотложное дело! Это способ решения всех проблем! Итак в каменном веке началась эпоха научного прогресса.
Но Бог-то, став единственным, никуда не исчез. Он, конечно, помнил те времена, когда люди и боги еще общались, он естественно, не поддался на идеологию беса, сохранил любовь; так-как любовь в единственном числе не произростает, решил принять на себя боль, чтобы возродился стих. Именно этого как раз больше всего не хватало в эпоху научного прогресса в каменном веке. Без этого научная ненависть уничтожила бы человека. Итак Бог просто так заглянул к человеку, будто случайно проходя стороной.
Первый человек еще кое-что помнил о тех временах, когда они общались. Человек показал, что у него имеется. Это были камень и нож. Человек слишком не жаловался на свою судьбу. У него еще имелась надежда на научный прогресс. Поточит нож об камень и прирежет какое-нибудь движущееся существо себе в пищу. Имел и мяса и шкур. Но не всегда, поэтому не хотел полностью зависеть от природы и душой всецело отдался создаванию научного прогресса. "Вот во что превратилась твоя любовь! Она стала камнем" - удивился Бог. Человек только пожал плечами. Ведь это отменное точило, не так ли? "А твой разум стал как нож. Другим он несет только боль и смерть" - далее объяснял Бог. Человек снова пожал плечами. Жить-то надо! Как-то проворачивается с этим ножом, но в будущем будет лучше. Главное, сохранять надежду. Зачем эта любовь, боль и стих, которые вышли из всеобщего оборота? Бог начал объяснять. Он создал человека по своему образу. Что это значит? Бог - это вечность, истина и блаженство. Это состояние божественности. А человек - это переживание того состояния. Но в любом переживании кроется память. А память любой предмет превращает в прошлое. Итого остается лишь память, а того предмета на самом деле нет. Значит, человек из-за всплеска памяти всего лишь чувствует тоску по блаженству, истине и вечности, но ведь эти вещи сами по себе никуда не исчезли. Все, как было, только сокрыто вечностью. Итак из-за свойства памяти все раскладывать в прошлом, человек словно теряет это состояние божественности. А вот любовь, боль и стих с божественностью и связывают. Человеческая любовь созвучна божественному блаженству, поэтому и не стоит ее ограничивать. Потери, которые наносит боль, припоминают вечность, или относительное значение всех земных предметов по отношению к присутсвию в них вечности. Так через стих, первичный духовный импульс, начинает открываться истина, которую все известные предметы лишь символизируют как ей присущее выражение. Человек задумался. Потом сказал: "За столько миллионов лет я так отдалился от тебя, что вряд ли смогу к тебе вернуться." Бог пояснил, что для этого у него имеется вечность, только не надо ее измерять временем. Но первый человек лишь покачал головой. "Неужели все то, во что я за миллионы лет вложил столько усилий, оказалось напрасным? Пустое дело итого?" Бог объяснил, что это на самом деле пустота. "Такого унижения я уж не потерплю!" - вскричал человек и вонзил нож Богу прямо в грудь. Тот сразу упал. Но еще открыл глаза и проговорил: "Совсем неважно, каким путем приходит истина, кто ее приносит, ведь ты ее постигнешь, а не кто-то другой." Потом Бог умер! Человек, уже настолько одичав, что стал каннибалом, разделал тушу и стал жарить на костре. Поскольку из-за этого мерзкого дела ему стало тревожно на душе, он сразу сочинил теорию, что все исторические преступления совершаются ради блага человеческого, ради всеобщего прогресса. И назвал это традицией. Потом всенародно объявил, что любая традиция является священным делом. Из камня стал строить дома, замки-крепости, даже целые города, и даже ему самому казалось, что был прав. Совершенствовал нож и преследовал всех еретиков. Напридумал различных снастей и машин. Это традиция! Это свято!
Но Бог все-таки провел человека. Дело в том, что Бога убил лишь первый человек, и сожрал его, поджарив на костре аппетитную тушу, а как другие люди? У них осталось такое же право на любовь, боль и стих! Вот почему говорят, что в древние времена богов было очень много, и каждый называл Бога по-своему, отдельным именем. Впрочем как и сейчас.