Хорошо поют, заслушаться можно. И работа спорится быстрее под хорошую песню. День клонится к закату, и мужики заканчивают работу. Трудный был день, а чего еще ждать? Покос в самом разгаре. Это зимой я тихонько стою в самом дальнем углу сарая, а лето ― пора горячая.
Да и есть ли повод жаловаться? Есть ли большая радость, чем чувствовать сильные, мужские руки? Один широкий взмах, и мое лезвие срезает тонкие, нежные травы. По полотну стекает горький, терпкий сок, а хозяин уже делает новый замах, и... К его ногам падают новые травы.
И мы пришли напиться из ручья,
Его водою смоем капли пота,
И радостная песня соловья ―
Нам лучшая награда за работу.
Умаялась, да и хозяин вон пот рукой вытирает. Ставит меня у дерева, а сам склоняется к ручью. Умоется, затем и меня омоет, завернет в тряпицу, да взвалит на плече, и пойдем мы с ним домой. То есть, пойдет, конечно, он, а я поеду. Но объединит нас удовлетворение от хорошо выполненной работы.
Рядом идут другие мужики, и у каждого на плече коса. Идут, и продолжают песню, затянутую еще в поле:
Звени, коса, пока роса,
Пока синеют небеса!
Затянем туже пояса ―
Звени без устали, коса!
Странное утро. Покос незакончен, а хозяин не спешит взять меня в руки, да отнести в поле. Вместо этого сам куда-то уходит. А спустя пару часов возвещается, мрачнее тучи, и только теперь взялся за меня. И точило взял, а ведь не так давно правил, али успела затупиться? Да где там, востра, как прежде.
А выправив лезвие, снял меня с черенка, да насадил инако, острием вверх, да лезвием наружу. И двинулись мы не на покос, а на холм по другую сторону хутора. А здесь собрались, почитай, все наши, и не только наши. Со всей округи стекались люди с косами, цепами, молотами: кто что нашел, кто чем владел... Баб в лес угоняют, а мужики осматриваются, выбирают место получше.
Но если грянет колокол в ночи
И воронье взлетит над нашим полем,
Мы переплавим косы на мечи,
И те, кто к нам пришел, познают горе!
Никогда не приходилось мне срезать не тонкие травы, а стройные ноги коней, да покрытые кожаной броней человечьи ноги. Но не подвела, не зря правил с утра хозяин, каждое движение точильного камня на пользу пошло.
Вот только врагам ни конца, ни краю не видно. Уже и мужики многие попадали, а мой стоит, и другие стоят. А нельзя падать, за спиной хутор и лес, куда бабы с детями да стариками побежали. Успеют уйти ― и не зря тут стоим.
Закончив бой, напьемся из ручья,
Его водою смоем пятна крови,
И радостная песня соловья
Нам утешеньем будь за слезы вдовьи.
Кто же ждал, что выстоят мужики? Выстояли. И вновь собрались у ручья, как вчера, да только много меньше их стало. Сами умылись, да нас омыли, да в пол кланялись: спасибо, помогли оборониться.
Шустрый отрок, отказавшийся уходить в леса с матерью, а взявший в руки мою меньшую сестру, да непонятно как выживший на поле брани, уже умчался в лес рассказать: выстояли, можно возвращаться.
А много ли надо хутору, чтобы воспрянуть, да вернуться к прежней жизни? Ворог пришел и ушел, многих забрав с собой. А за ним зима придет, а значит, нельзя в праздности просидать, работать надо. Да усерднее прежнего, чтобы все успеть.
Вот и идут вновь мужики на поле, с косами на плечах. Промеж них идут мальчишки, коим прежде косу по малости не доверяли. Идут делать то, что отцы не успели да им возможность дали доделать. В тишине шли да в уныние. Но не выдержал хозяин гнетущей той тишины, запел. А за ним и прочие подхватили:
Покуда наши травы высоки,
Покуда наши души не в неволе,
Звени, коса, на поле у реки,
Звени, коса, пока роса на поле.
В тексте используется текст песни "Косари" Андрея Козловского.