― Саша, а ты веришь в Деда Мороза? ― это был уже пятый ребенок, которому я задавал этот вопрос сегодня. Все искал тех, кто верит в чудо и новогоднюю сказку. Задание редактора.
― Нет, это детские сказки.
Ожидаемый ответ, все остальные дети твердили почти то же самое. И это не удивительно. Ребятишкам было по пять лет, и большую часть жизни все они провели здесь, в детском доме.
Репортаж не клеился.
― Но ведь ты тоже ребенок, ― из последних сил я старался исправить ситуацию.
― Я не ребенок, я выродок. Так наша воспитательница говорит. И директриса.
Этот ответ поразил меня до глубины души. И не столько содержанием, хотя оно было просто чудовищным, сколько интонациями. В голосе не было ни детской наивности, с которой ребенок повторяет незнакомое слово, ни обиды. Только знание. Саша знал, что взрослые правы.
В конце концов, удалось найти несколько детей, который согласились на камеру сказать, как они ждут Новый год. Мы смонтировали ролик и выпустили в эфир. И я постарался забыть поход в детдом, как страшный сон. Но глаза мальчика Саши не давали мне спать всю неделю.
И тридцать первого декабря я не выдержал. Сходил к знакомой, у нее был собственный магазин игрушек. Коротко описал ситуацию, и мы вместе с ней, переодевшись в Деда Мороза и Снегурочку, и собрав мешок подарков, отправились в детский дом, дарить детям маленькое чудо.
Ребятня облепила нас со всех сторон, радуясь неожиданному вниманию. Саша сидел в сторонке. Я сам подошел к нему и протянул большую машинку, о таких мечтают все мальчишки. Саша ее не взял.
― Ты не хочешь игрушку?
― Хочу. Но ее все равно отберут.
― Другие дети?
― Воспитатели. Нам неделю назад одежду новую дарили. Джинсы настоящие и футболки. Такие красивые. А на следующий день все забрали. Директриса сказала, что мы до таких еще не доросли, и они денег стоят.
Я был в шоке. Решив для себя, что на обратном пути устрою выволочку директрисе перед уходом, я снова заговорил с ребенком.
― Я же волшебник, и игрушки волшебные. Я тебе обещаю, их никто не заберет. Только ты не забывай делиться с друзьями.
― Волшебников не бывает. И вы мне врете.
Меня поразило упорство мальчика. Что же случилось в его жизни, что он стал таким недоверчивым, в пять-то лет? Мне так захотелось подарить ему чудо. Только пластиковой машинки для этого явно было мало.
― В волшебников надо верить, тогда мы будем приходить к тебе чаще.
Мальчик только недовольно посмотрел на меня.
― Какой ты недоверчивый, ― я даже ухмыльнулся в ватную бороду. Это был вызов мне. Что же нужно сделать, чтобы мальчик поверил в волшебство?
― А что бы ты хотел получить на Новый Год? Я выполню твое желание, может, тогда ты мне поверишь. ― Если бы я тогда знал, что ответит мальчик, я, может быть, и не задал бы этот вопрос, хотя сейчас я ни о чем не жалею.
Глаза Саши в первый раз вспыхнули.
― Папу. Папу и маму.
В этот момент я понял, что загнал себя в тупик. Как выполнить такое обещание? Молчал я секунд пять, не меньше.
― Серьезное желание, на него надо время. Если ты будешь хорошим мальчиком, я исполню его, через год.
Боже, как он хотел в это поверить. И как боялся.
― Я буду. Я буду хорошим мальчиком. Обещаю, ― говорил он быстро и сбивчиво, а на глазах мальчика навернулись слезы. Он подскочил со стульчика и обнял меня.
― Ну-ну, не плачь, ― я гладил его по голове, и понимал, что, во что бы то ни стало, выполню его желание. Уже тогда я думал, как уговорить Марину, свою жену. ― Машинку возьми.
Мальчик взял игрушку одной рукой, а второй вытирал слезы с розовых пухлых щек.
― Я буду хорошим, ― сказал он и убежал к ребятам, хвастаться подарком.
А я пошел к директрисе. Разговор был тяжелым. Я пообещал, что приду еще раз, и если игрушек, принесенных сегодня, не окажется на месте, репортаж об этом выйдет в эфир по всем крупным телеканалам. Игрушки не отобрали.
Я ходил к Саше довольно часто. И уговаривал Марину. Восемь месяцев я уговаривал ее взять мальчика из детского дома, рассказывал, какой он хороший и добры, что он будет замечательным сыном, что ему нужно только показать, что мир может быть добрым. Согласилась она только после того, как я почти силой притащил ее к Сашке. А тот теплел прямо на глазах, и называл меня папой.
Марина сдалась.
Еще почти четыре месяца мы собирали документы и доказывали, что можем дать ребенку больше, чем нищий детдом. Так получилось, что разрешение мы получили только в конце декабря.
Новый год отмечали всей семьей и с друзьями. И Пашка, оператор, который ездил тогда со мной в детский дом, и знал, как мы познакомились с Сашей, решил пошутить. Подошел к мальчику и спросил:
― Ты веришь в Деда Мороза?
― Верю! Он подарил мне папу.