Литвинов Дмитрий Александрович : другие произведения.

Война

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сюжетное продолжение Тягача, но написано в несколько ином стиле. Это вторая часть задуманной трилогии о приключениях космических дальнобойщиков-коммандос.

Дмитрий Литвинов

ВОЙНА

* * *

   - Эй, комп, выключи-ка свет... И экраны тоже отключи.
   Центр управления тягача погрузился во мрак, который разгоняла только подсветка приборных панелей, да пара маломощных светильников на стенах. В слабом голубом свете матовая поверхность главного экрана превратилась в неплохое зеркало.
   Я поднялся с кресла, на котором сидел, и немного покрутился перед ним, придирчиво оглядывая себя. Коротко постриженные и оттого стоящие торчком волосы, мясистый подбородок, балахоном висящая куртка неопределенно-темного цвета, которая, вместе с такого же цвета штанами, подозрительно смахивает пошивом на форму войск КосмоЛиги. Высокие черные ботинки с автоматическими застежками - точно военные. Вся одежда, извлеченная из багажника корабля, не моя (вообще ничья), но удобная, будто специально на меня шили.
   - Включай все обратно.
   На потолке вспыхнули лампы, на стене - экраны. Свет обрушился на меня со всех сторон, и, смалодушничав, я на мгновение зажмурился, глупо испугавшись ослепнуть.
   На главный экран, занимающий больше половины стены центра управления, как всегда передается в режиме реального времени сигнал от носовых видеокамер.
   Поле космодрома заливает солнце - на Ляо полдень. С того момента, как вездесущая длань Специального Отдела Безопасности Ляо в лице шестерых ублюдков настигла меня в постели Баунти, прошло чуть больше четырех часов. За это время я успел нагрубить одному из собовских начальников, совершить побег, угнать две машины, навести бардак в 3Голубой устрице3, прикончить старика Мао, самого влиятельного человека на планете.
   Как видно, все это мелочи. Дали бы мне волю, я бы таких делов наделал!.. Нет, что ни говори, повезло городу, что я заперт в корабле. Это все Лис с Томом. Если бы не они, я бы сейчас был снаружи, и тогда... Но, не будем о грустном...
   Я сел в кресло и стал крутиться в нем, при этом постоянно изменяя его высоту и наклон спинки. Я остановился только тогда, когда содержимое желудка взбунтовалось и стало проситься наружу. Но и после этого я некоторое время по инерции вращал головой.
   Для тех, кто не понял, поясняю: таким способом я приманивал в башку умные мысли. Наконец, в голове что-то щелкнуло: метод сработал.
   - Комп, вызови сюда всю команду, - приказал я.
   - Один момент, капитан... Готово.
   - А теперь объясни мне, откуда у тебя система общего оповещения, если на тягачах серии 3Кашалот3 эта система не предусмотрена и места для нее просто нет?
   Компьютер притих. Пускай подумает, пока я буду разбираться с командой. К ним у меня тоже есть пара вопросов.
   В этот момент двери распахнулись и в центр управления кучно ввалились члены экипажа. Организованно выстроившись в линию, они замерли в стандартной позе - ноги на ширине плеч, руки за спиной. Все, включая профессора, были в точно такой же форме, как у меня.
   Я, наверное, побагровел:
   - Вы что, издеваетесь надо мной?
   - Нет, капитан, - ответил Том Брайд, - но очень бы хотелось... Зачем Вы нас вызвали?
   Я остыл.
   - За время полета у меня накопилось достаточно вопросов к вам всем. Начну сначала. Вы самостоятельно умудрились запустить корабль, но, когда у вас был шанс бросить меня в открытом космосе, вы претворились, что не можете управлять тягачом, и пустили меня обратно, прекрасно зная, чем это для вас может закончиться... Лис, которая голыми руками справилась на пиратском крейсере с Черным Билли и его телохранителями... Наконец, странная прогулка по Ляо, которая чуть не стоила жизни всем нам... Кроме этого, более, чем подозрителен личный груз профессора: коллекция камней, гербарий. Уж в этом я разбираюсь. То, чем вы так гордитесь, профессор, - всего лишь груда булыжников и куча прелых сорняков с Чара... Две дюжины пушек, которыми оснащен корабль, так же выглядят не на своем месте... Да и вы сами мне доверия не внушаете. Как правильно заметил старик Мао, ваши личные файлы - подделка. Наблюдая за вами, я все больше убеждаюсь вашей причастности к неким вооруженным силам... - Я замолчал, придумывая, чтобы еще такого сказать, а то мои слова, кажется, ни на кого не произвели особого впечатления. Я-то надеялся, что после констатации таких фактов, эти четверо признаются во всех смертных грехах, а они стоят себе и даже глазом не моргнут.
   - Это все? - Том был спокоен и уверен.
   - Для начала, попробуйте логично объяснить хотя бы это, а потом посмотрим.
   - Все это Вам объяснит другой человек, а не мы. Компьютер, выходи на связь с центром.
   - Уже сделано.
   Из пола как раз между мной и командой выдвинулась стальная тумба. Она представляла собой цилиндр с полметра высотой и где-то столько же в диаметре. Поверхность тумбы засветилась, и к потолку устремился луч голубого света. При электрическом освещении он был плохо виден, и, если не присматриваться, то его можно было бы принять за столб пыли или дыма. В этом дыму начал формироваться человек.
   Голографическая космосвязь! Значит, и такая машинка есть на нашем корабле. Она одна стоит миллионы кредитов, а одна секунда общения с ее помощью обходится в тысячи кредов. Кому-то настолько необходимо поддерживать с нами связь, что он тратит на это большие деньги. Видимо, цель, которую он преследует, важнее миллионов кредов.
   Между тем голографическое изображение окончательно сформировалось. Человек стоял ко мне спиной, так что я видел лишь его массивный затылок и не менее массивные широкие плечи. Одет он был, видимо, в какую-то форму. Коротко остриженные волосы, черные, обильно побеленные сединой, стояли торчком, а на затылке смешно топорщились в разные стороны.
  -- Что за парад? Почему в форме? - его голос, претерпевший цифровую обработку и прошедший сотни световых лет, показался мне знакомым.
   Команда вытянулась по стойке смирно, а Брайд, к тому же, отдал честь:
   - Действуем строго по инструкции. Первая часть плана - 3Тягач3 - успешно выполнена. Мы перешли ко второй части - 3Война.3
   Я стал лихорадочно соображать. Так, значит... Команда моя на кого-то работает. На кого-то очень богатого и влиятельного. И я на 99% уверен, что знаю, на кого. Ему зачем-то потребовалось втянуть меня в какую-то авантюру. Нанять меня, дать мне корабль, подсунуть своих людей - это довольно оригинально, но, что самое главное, просто. Настолько просто, что я даже не предусмотрел такого варианта. И теперь мне придется иметь дело со своей же командой. А четыре человека, прошедшие спецподготовку, - это не так мало, как может показаться на первый взгляд.
   Впрочем, все не так плохо: по крайней мере, я получил ответы на многие вопросы. Теперь понятно почему у меня странная команда, груз засекречен, а корабль защищен дюжиной пушек. Ясно, почему меня взяли обратно на борт: я нужен им живой. И уж, конечно, понятно, почему Эд после своего предательства так раскаивался, что даже ушел в запой: ведь его специально готовили ко всякого рода соблазнам, а он все-таки не сдержался.
   Голографический человек повернулся, увидел меня и, ничуть не удивившись, сказал:
   - Здорово, Кэп!
   У него был высокий лоб с двумя глубокими поперечными морщинами. Глубоко посаженые глаза прятались под густыми мохнатыми бровями, почти сросшимися на переносице, и от этого были всегда в тени. Так что нельзя было разглядеть не только выражения глаз, но даже их цвета. Что называется, орлиный нос воцарился в самом центре скуластого лица. Как готовая сорваться скала, он нависал надо ртом. Тонкие бескровные губы всегда были плотно сжаты. Подбородок и щеки, как обычно, гладко выбриты.
   Таков Ричард Прай, глава Секретной Службы КосмоЛиги. Главный эсэсовец, самый влиятельный человек в галактике, которого я в присутствии Брайда неосторожно назвал изрядной скотиной (как бы мне сейчас за это не влетело).
   Именно его я и ожидал увидеть. Ну, теперь только держись! Если за меня опять взялся Ричард Прай и если его план называется 3Война3, то надо готовиться к серьезным передрягам.
   Я не принял его шутливого тона:
   - Говори прямо, чего тебе от меня надо.
   Прай улыбнулся. Эта улыбка не предвещала мне ничего хорошего.
   - Прямо так прямо. Что ты знаешь о Кейпсе?
   - Кейпс? Там, кажется, какое-то восстание.
   - Если это все, то ты отстал от времени. Кейпс - пятьдесят восьмая официальная горячая точка в галактике. На данный момент это один из самых громких и серьезных вооруженных конфликтов. Он начался более года назад революцией. В настоящее время на Кейпсе идет полномасштабная война между официально властвующей Империей и Освободительной Армией Кейпса.
   - И кто же из них прав?
   - ОАК, конечно... Война на Кейпсе - классический пример тяжелого перехода от тоталитаризма к демократии. Мы должны помочь правому делу.
   - Так помогайте.
   Прай покачал головой:
   - Сразу после начала революции Император выдворил с планеты всех иностранных представителей, даже членов Красного Креста. Космические корабли, оборудование для их ремонта и обслуживания, космодромы - все это находится в руках Империи. Она и раньше не очень-то тепло относилась к инопланетникам. А сейчас Кейпс вообще закрыт для въезда и выезда. Официально мы ничего не можем сделать.
   Я начал помаленьку соображать, что к чему:
   - И вам потребовался я?
   - Да. Ты тот, кто сумеет провернуть это дело быстро и тихо.
   - Какое дело?
   - Доставку на Кейпс спецгруза.
   - Спецгруза? Это тот, что ли, который мы везем?
   - Да.
   - Так что же это?
   - Оружие. В первую очередь оружие. Ну и, конечно, боеприпасы. А еще теплая одежда, продукты питания, медикаменты - все то, без чего победа в войне немыслима.
   - Не пойдет.
   - Что не пойдет?
   - Я отказываюсь. Ты опять хочешь с моей помощью провернуть свои грязные делишки.
   - Это не мои грязные делишки! - Прай побагровел, - Я выполняю директиву Самого.
   - Кого?
   - Президента... Президента КосмоЛиги.
   Я не понял, зачем он мне это говорит? Хочет сыграть на моих патриотических чувствах? Или на уважении к старшим? Ну и что, что Президент пожалел бедных повстанцев и в качестве гуманитарной помощи послал им полтора миллиона тонн оружия? Президент у нас, конечно, парень неплохой, честный (почти). Ну и что из этого? Я должен все его желания исполнять? А если он мне скажет головой о стенку биться, тогда как?
   Я отрицательно покачал головой:
   - Одним Президентом сыт не будешь...
   Прай сразу понял:
   - Ты получишь за работу деньги.
   - Это другой разговор. Сколько?
   - Двести тысяч кредитов.
   - Двести тысяч только за то, чтобы доставить груз на Кейпс?
   - Да.
   - Что-то ты стал больно щедрый.
   - Эта операция очень важна для нас.
   Я не стал спрашивать, для кого это - для 3нас3 - все равно не скажет. Зато у меня появился другой вопрос:
   - Скажи-ка, а не собрался ли ты снова затащить меня в ряды СС? Если да, то нам не о чем говорить.
   - На этот счет не волнуйся. От тебя требуется выполнение одной-единственной миссии. Потом мы разойдемся.
   Я размышлял...
   Долго, очень долго я работал в СС, но потом решил, что пора с этим кончать. Я сбежал и десять лет скрывался: летал из одного конца галактики в другой, стараясь быть как можно незаметнее. Лишь пять лет назад я вернулся к цивилизованной жизни и официально взялся за работу дальнобойщика: надо было на что-то жить. К тому же я надеялся, что годы скитаний не прошли даром, и в СС обо мне хоть и не забыли, но махнули рукой. У меня не было никакой секретной информации, не было опасных связей, я не представлял угрозы для Секретной Службы. Я мог рассчитывать на снисхождение и забвение. Мои надежды, казалось, сбывались: пять лет СС на вспоминала обо мне.
   И вдруг, как снег на голову, - Ричард Прай, человек, который долгие годы был моим непосредственным начальником.
   Что стоит за этим? Действительно ли все так, как он говорит? СС понадобились мои опыт, знания, сила для выполнения сложной миссии? Или это задание - лишь первый шаг, и, выполнив его, я встану на дорожку, которая вновь приведет меня в СС? Надо бы все это хорошенько обдумать.
   - Не тормози! - голос Прая вернул меня к реальности, - Наш разговор стоит кучу денег.
   - А если я все-таки откажусь?
   - Мои люди убьют тебя и сами займутся операцией.
   - Если они такие крутые, то зачем тебе я?
   - Мне нужен твой опыт. Если ты берешься за дело, то доводишь его до конца. Ты - гарантия успеха. Операция должна пройти гладко. Это - главное. За это я даже готов платить тебе.
   Он знал, что говорить. С тех пор, как я ушел из СС, я стал наемником. Не в том смысле, что меня все время наемывают, а в том, что я делаю работу за деньги. Теперь деньги - это главное. За деньги (за большие деньги) я готов на многое. В конце концов, не все ли равно, от кого получать креды: от частных предпринимателей и фирм или от Секретной Службы КосмоЛиги?
   - Ну ладно, по рукам! Когда я получу деньги?
   - После выполнения задания.
   - Не пойдет. В крайнем случае, половину сейчас, половину потом.
   - Хорошо, сто тысяч получишь немедленно. В какой банк их тебе перевести?
   - Десять тысяч в ЛяоКомБанк, пятнадцать - в ШухоБ, десять - в Чар-Банк, двадцать - в Центральный Банк Рудона, пятнадцать - в ОрионБанк и тридцать - в Сбербанк Федеративного Содружества.
   - Короче, твои деньги будут в Едином Национальном Банке КосмоЛиги. - отрезал Прай, - Вторую половину переведу туда же... Теперь инструкции. Вы должны прибыть к Кейпсу 20 февраля по стандартному времяисчислению. Прибудете раньше - поболтайтесь где-нибудь в отдалении, у планеты не светитесь. 20 февраля совершите посадку, координаты заложены в компьютер. В этот день космодром будет захвачен силами ОАК, под командованием полковника Штейна. На время разгрузки корабля вы поступаете в его распоряжение. Да, еще. Пока корабль не будет полностью разгружен, он не сможет подняться с планеты. Так уж мы его запрограммировали. Так что постарайтесь, чтобы космодром не захватили имперские войска: они с вами церемониться не будут.
   - Это все?
   - Да, - Прай не уловил насмешки в моем голосе, - После окончания миссии свяжетесь со мной.
   Он помолчал.
   - И еще одно. Вы теперь одна команда. Помните об этом и постарайтесь не ссориться. Кстати, в команде вас шестеро.
   - Шестой - Шарик, - быстро вставил я.
   Прай не обратил на меня внимания:
   - Шестой - Ястреб.
   - Какой такой Ястреб?
   - Ваш бортовой компьютер.
   - Постой-ка, с каких это пор бортовым компьютерам дают имена?
   - С 5 марта 2368 года, когда вышло соответствующее постановление ООН.
   - Там говорится только об уникальных кораблях. В этом случае название корабля автоматически становится именем бортового компьютера. А у нас обычный 3Кашалот3...
   Прай прервал меня:
   - У вас не 3Кашалот3! - почти крикнул он и, успокоившись, продолжил: - Вы сейчас находитесь на лучшем корабле галактики, разработанном всего четыре месяца назад в наших лабораториях. И управляет им один из лучших в галактике компьютеров. Это новейшая система искусственного интеллекта. Его возможности в миллионы раз превышают возможности вас всех вместе взятых.
   Такого я не ожидал. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.
   - Ну, положим, компьютер у нас такой. Я замечал за ним некоторые странности. Но корабль? 3Кашалот3 как 3Кашалот3...
   - Ястреб, приступай к наглядной трансформации. Пусть увидят.
   Мы услышали голос компа:
   - Начинаю трансформацию. Внимание на экран.
   Я посмотрел на главный экран. На нем появился трехмерный чертеж корабля, но без 3хвоста3 грузовых отсеков.
   - Изображение, которое вы видите, полностью соответствует реальному состоянию корабля. Внимание!
   Я увидел, как две большие полусферы на носу корабля, похожие на глаза стрекозы, медленно отделились и исчезли. Поднялся и тоже исчез большой 3горб3 наверху, в котором должна быть установка для синтеза кислорода. Отвалились большие цилиндрические баллоны с топливом для полетов в атмосфере.
   Уже после этих первых превращений корабль стал внушительней и... изящней, что ли. Теперь своими очертаниями он напоминал не тягач, а скорее космический боевой истребитель времен Третьей мировой войны.
   Мелкие куски так и сыпались с корабля. Наконец, это прекратилось.
   - Трансформация завершена.
   Я, как завороженный, смотрел на экран. Корабль был прекрасен, его формы - идеальны. Это была мечта. Мечта всей моей жизни.
   На боку мечты, там, где отвалился целый кусок обшивки, красовалась надпись 3STAR HAWK3.
   - У него нет аналогов в галактике. - подал голос Прай, - Это лучшее, что есть. Лучшее, что вообще может быть. И он доверен вам, потому что вы - лучшие. The best of the best, - когда Прай волновался, он всегда переходил на английский. Английский был его родным языком и вторым государственным языком КосмоЛиги.
   - Да, чуть не забыл, - заговорил он будничным тоном, - когда прибудете на Кейпс, держите свои звания в секрете. Никто не должен знать, что Секретная Служба посылает на подобные задания своих лучших людей... Ну, вот, пожалуй, и все. Я выключаюсь, а вы приступайте к выполнению операции.
   - Подожди, - я с трудом оторвался от созерцания корабля, - У нас небольшая проблема: мы все еще находимся на центральном космодроме Ляо. Он блокирован войсками и закрыт статис-полем. Как нам выбраться?
   - Ты уже не мальчик, Кэп, пора научиться самому решать свои проблемы, - было видно, что Прай доволен возможностью уколоть меня, - Ваш корабль оснащен специальным оборудованием, он может разорвать любое статис-поле. Вот так-то. Больше с глупыми вопросами ко мне не приставай. Удачи, команда!
   Изображение стало блекнуть и размываться.
   - Связь прервана, - констатировал компьютер.
   Я только скрипнул зубами. Ну, Ричард Львиное Сердце, сказал наглость и отключился прежде, чем я успел ответить!
   Прай окончательно растворился в воздухе. В центре управления воцарилось тягостное молчание.
   Я встал с кресла, подошел поближе к команде. Прошелся вдоль строя. При моем приближении каждый вытягивался по струнке и изо всех ил старался не смотреть мне в глаза.
   - Лучшие эсэсовцы на моем корабле. Дожили... - задумчиво сказал я и гаркнул: - Брайд!
   - Я!
   - Шаг вперед!
   Том шагнул и, громоподобно щелкнув каблуками, замер.
   - Звание?!
   - Капитан!
   Я подошел к нему поближе.
   - Так вот, капитан, запомни: я - майор!.. Специализация?!
   - Все виды ручного оружия, а так же оружия технических средств и стратегического оружия.
   - На место!
   Брайд встал в строй.
   - Квейк!
   - Я!
   - Звание?!
   - Лейтенант!
   - Специализация?!
   - Рукопашный бой, все виды боевых искусств. Стратегия и тактика боевых действий.
   - Дюк!
   - Я!
   - Звание?!
   - Лейтенант!
   - Специализация?!
   - Техника, ремонт и эксплуатация. Взрывные устройства. Системы сигнализации.
   - Кляйн!
   - А у меня звания нет, так что можете больше не кричать. Я работал ведущим специалистом в Центральном Научном Центре Секретной Службы КосмоЛиги.
   - Специализация?
   - Самая широкая. От биологии до космологии.
   - Ну, ладно. Вот и познакомились, - я вернулся на капитанский мостик к полюбившемуся уже креслу, - послать бы вас всех к <X>, но контракт есть контракт.
   Я вздохнул.
   - Ястреб! Готовность номер один!
   Экраны вспыхнули, замигали разноцветными огоньками панели управления.
   - Команда! По местам!
   Всех как ветром сдуло.
   - Курс - Кейпс! Полный вперед!
   С этого момента мы вступили в войну...
  

* * *

   Дверь бесшумно закрылась за моей спиной.
   Помещение было небольшим, метров десять на двадцать. Других дверей не было, только большое окно в противоположной стене. Бессистемно стояло около десятка столов, заваленных грудами бумаг и мелкой подсобной аппаратурой. У стен плотно выстроились шкафы, заполненные более громоздкой техникой.
   В помещении царил хаос. Столы были сдвинуты. Бумаги и техника валялись на полу. Некоторые стеклянные шкафы у стен были разбиты, из них торчали оголенные провода, внутренности каких-то приборов. Все было забрызгано кровью. На полу - несколько больших красных луж. Между столами лежит с десяток трупов. Все в знакомой собовской форме.
   Пистолет в моей руке еще дымится.
   И тут интуиция предупредила меня об опасности. Я повернулся и не увидел человека. Увидел только собовскую форму и живые глаза над воротником. Ни черт лица, ни даже цвета глаз я не разглядел - это было неважно.
   3Враг,3 - шепнул чей-то голос.
   Я вскинул руку с пистолетом на уровень груди.
   3Убей!3 - приказал голос.
   Я выстрелил.
   Собовец взмахнул руками, неестественно выгнулся и отпрянул назад. Налетел на стол, развернул его, обрушил на себя стопку бумаги и свалился в угол.
   Только сейчас я разглядел его. Это был молодой парень, совсем еще пацан (не думал, что в СОБ таких берут). На лбу, в самом центре - маленькое красное пятнышко. Оно стало быстро набухать, приобрело объем. Наконец, новорожденная капелька оторвалась от него и, оставляя за собой красную неровную полоску, покатилась по лбу пацана. Она добралась до переносицы, без труда преодолела только-только наметившуюся горбинку на носу и, все набирая скорость, покатилась по щеке, постепенно забирая все левее, ближе ко рту. Скоро, описав неровную дугу, капелька достигла рта, и губы парня стали ненормально яркими. Капелька расползлась по губам и почти исчезла, но, дождавшись подкрепления из пятнышка на лбу, набралась сил и соскользнула вниз, устремилась к подбородку. Там она замерла, налилась темно-багровой силой и - кап! - закончила свою жизнь, превратившись в незаметное темное пятнышко на полу.
   И как ни коротка была ее жизнь, жизнь этого парня-собовца была, видимо, еще короче. Но если капля сама стремилась вниз, навстречу своей гибели, то парень жил и не желал смерти. Это написано в его глазах. В этих бездонных глазах были удивление, страх, боль, надежда, но не было ненависти. Он не мог причинить мне вреда и не хотел этого. Он хотел лишь одного - жить. Неужели он хотел слишком много?..
   Я не успел додумать. Краем глаза уловил какое-то движение, обернулся. В темном углу ворочалось что-то большое и живое. Его не было видно в темноте. Казалось, что шевелится сама Тьма. Зрелище было жуткое, но я лишь покрепче сжал пистолет.
   И тут я почти физически ощутил, как на меня волной накатывается ужас. Он не был продуктом моей психики. Его выплескивала на меня неожиданно начавшая расти черная масса.
   Я сразу понял это, но лучше мне не стало. От ужаса волосы шевелились на голове. Хотелось бросить все и бежать, бежать... А потом зарыться куда-нибудь с головой и больше ничего не видеть и не слышать, ни о чем не думать и не знать.
   Я с трудом пересилил себя и, напрягшись, вскинул руку с потяжелевшим пистолетом. Нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Только сухой щелчок. Осечка!
   Пистолет вдруг за одно мгновение раскалился. Я чуть не вскрикнул и разжал обожженные пальцы. Оружие с лязгом упало на пол и через секунду расплавилось, превратившись в серебристую лужицу жидкого металла.
   Блики тусклых ламп отражались в ней, и казалось, что металл причудливо циркулирует, переливается, пульсирует. Лужица действительно не находилась в покое. Серебристая субстанция (теперь было ясно видно, что это не расплавленный металл) переливалась туда-сюда, вытягивала тонкие жгутики, как бы ощупывая ими окружающий мир.
   Через несколько мгновений лужица превратилась в причудливо свернутую ленту. Она начала набухать, темнеть, и я увидел что это змея. Она подняла голову, угрожающе зашипела и начала раскачиваться в разные стороны.
   Прежде, чем эта тварь успела сделать что-либо еще, я опустил на нее тяжелый каблук своего ботинка. Змея заметно потолстела, кожа натянулась и лопнула. Из-под нее брызнула во все стороны ядовито-зеленая желеобразная масса.
   Я поднял голову. Тьма была уже совсем рядом. Это была абсолютная чернота, по сравнению с которой даже бездна космоса казалась молоком. Ужас, который сменился было яростью и отвращением, снова накрыл меня с головой.
   Надо было бежать. Пока можно.
   Я обернулся и замер. Передо мной стоял тот пацан, которого я застрелил всего несколько секунд назад. В его лбу была дырка, и из нее по-прежнему текла кровь. Но он был жив. Его глаза, большие, темно-синие, смотрели прямо на меня. Никогда я не видел таких бездонных глаз. Даже Вселенная не была столь бесконечна, как они. В них было все: удивление, страх, сочувствие, раскаяние, злоба, жестокость. Они вгоняли в краску и вышибали холодный пот. Они выносили мне приговор. Даже пуля не могла бы более точно и эффективно поразить меня.
   Пацан тихо улыбнулся и покачал головой.
   Бежать было некуда...
  
   ...Я проснулся в холодном поту.
   Откинул одеяло и сел на кровати. В каюте было темно, и мне мучительно захотелось вырваться из мрака. Быстро придумав предлог - захотелось курить - я включил свет. Лампа на потолке вспыхнула, и тьма отступила под напором мягкого синего света. Больше всего я боялся, что мрак останется в углах, но, слава богу, этого не произошло.
   Я взял со столика, стоящего рядом с кроватью, зажигалку. Долго искал сигареты. Наконец, вспомнил, что давно бросил.
   Спать не хотелось: перед глазами все еще стоял улыбающийся труп. Голова немного побаливала то ли от ночного кошмара, то ли от выпитого вчера вина. Я натянул штаны, набросил на плечи куртку и вышел из каюты.
   Коридор освещен намного хуже: ряд тусклых лампочек на потолке, бесконечным светящимся пунктиром уходящий вперед и назад. Длинный темный коридор, тьма сзади и по бокам, и только впереди слабый свет - где-то это уже было.
   Смотря себе под ноги и стараясь не вдаваться в воспоминания, я направился в центр управления.
   Вот и дверь. Я остановился в двух шагах от нее, но она не открылась. Видимо, все-таки слишком большое расстояние. Я протянул вперед руку. Дверь распахнулась.
   В коридоре было сумрачно, но, по крайней мере, горели лампы. В центре же управления была абсолютная темнота. Я не сдержался и отпрянул назад, хватаясь за пистолет. Я понимал, что это глупо, но мне пришлось сконцентрироваться и усилием воли заставить себя шагнуть вперед, в эту темноту и, пошарив рукой по стене, нащупать выключатель.
   Свет залил центр, включились экраны, замигали разноцветными лампочками панели управления.
   - Здравствуйте, Капитан.
   - Привет, комп, - без энтузиазма отозвался я и плюхнулся в свое кресло.
   - Не спится?
   - Да, нервишки пошаливают.
   - Успокоительного?
   - Нет, лучше бы сигарет.
   - Никотин вреден для здоровья, - он сказал это так, будто у него были сигареты, но он не хотел их мне давать.
   - Зато хорошо успокаивает. Я бы сейчас многое отдал за пару затяжек. А свои у меня кончились, - напоследок схитрил я.
   - Уговорили.
   Из стены выдвинулся маленький ящичек, в котором я обнаружил пачку неплохих сигарет.
   - Откуда они здесь?
   - Здесь есть все.
   - Ты хвастунишка.
   - Ну, почти все.
   - Так-то лучше.
   Я закурил. Поначалу, с непривычки к горлу подступила тошнота, но уже через несколько секунд все было нормально. Я успокаивался, в голове прояснялось.
   Что же мне за фигня приснилась? Сразу после пробуждения, сон буквально стоял перед глазами во всех подробностях. Теперь же отдельные куски выпали из памяти, последовательность событий нарушилась, детали стали расплывчатыми и неясными.
   Я помнил только, что до того, как пистолет расплавилась и началась настоящая мистика, сон был вполне реалистичным. События развивались в цитадели Специального Отдела Безопасности Ляо. И они явно претендовали на достоверность.
   Сон, по-видимому, перекликался с недавними событиями на Ляо, точнее, с моим побегом из СОБа. Я это чувствовал, но никак не мог вспомнить комнату с десятком столов и дюжиной трупов.
   Я напряг память. Коридор. Два собовца ведут меня на расстрел к полусумасшедшему полковнику. Поединок на ножах. Один солдат мертв, другой полностью в моей власти. Лифт. Оставшийся в живых солдат должен вывести меня из здания. Большой зал с толпой собовцев. У моего сопровождающего оказались свои планы насчет моей судьбы. За это он поплатился жизнью. А я уже бегу по коридору и молю бога, чтобы собовские пули пролетели мимо.
   А потом? Я даже наморщился от усердия. Что же дальше? Помню, что в конце концов мне пришлось выпрыгнуть из окна десятого этажа. Но до этого было что-то еще. Уж не та ли самая комната?..
   Точно! Теперь вспомнил...
   От воспоминаний меня отвлек голос компа:
   - Все в порядке, Капитан?
   - Не совсем...
   - Что случилось?
   - Дурной сон. Чтоб его <X> !
   Ястреб сочувственно покряхтел и затих.
   Теперь сон окончательно выветрился у меня из головы, а мне так и не удалось разобрать, что там было правдой, а что - фантазией. Но, сдается мне, все это не с проста. Ведь не зря меня уже третью неделю мучает один и тот же кошмар. С этим надо что-то делать.
   - Послушай, Ястреб, - я еще не совсем привык к такому обращению и немного помолчал, переваривая сказанное, - Прай говорил о твоих офигительных способностях. А можешь ли ты влезть мне в мозги?
   - В каком смысле? - осторожно спросил комп.
   - Я кое-что забыл. Кое-что важное. Ты можешь мне помочь?
   - Конечно. Вам только придется пройти в лабораторию профессора и несколько минут посидеть в кресле, надев нейрошлем.
   - Ты обещаешь ничего не испортить в моей голове? - строго спросил я.
   - Клянусь! - торжественно заверил Ястреб.
   - Ну тогда ладно, - проговорил я, поднимаясь с кресла.
   ...В лаборатории царил идеальный порядок, но было тесновато. Все помещение было забито громоздкой аппаратурой, то там, то здесь с вращающихся блоков свешивались членистые железные конечности, хищно поблескивающие иглами, сверлами и какими-то трубочками. Практические все остальное место занимали операционная койка, восстановительная камера и несколько стеклянных столиков, заставленных всякими баночками, коробочками, пузырьками.
   Большое кресло с присобаченным к спинке нейрошлемом, облепленным проводами, я увидел сразу, но подобраться к нему было совсем не легко. Я налетел на столик, одна из баночек упала и разлетелась вдребезги, оставив на полу кучку осколков и темную лужицу. По комнате разнесся запах спирта, я с силой втянул носом воздух, но тут же закашлялся: к спирту было примешана еще какая-то дрянь.
   Наконец, я уселся в заветное кресло.
   - Ну, и что дальше делать? - спросил я сам себя и вдруг неожиданно услышал ответ:
   - Шлем уже подключен. Просто наденьте его.
   - Комп? Это ты?
   - Да.
   - Ты что же, меня слышишь?
   - Не только слышу, но и вижу. И даже чувствую.
   - То есть?
   - Я весь напичкан микрофонами, видеокамерами и различными датчиками. Никого из команды я ни на минуту не выпускаю из виду.
   - И меня?
   - И Вас.
   - Даже в моей каюте?
   - Да...
   - Ну знаешь, это уже наглость!
   - Я только выполняю приказ.
   - Ну и что!
   - Чего Вы боитесь, Капитан? Я же ничего не записываю. К тому же, я всего лишь компьютер...
   Я остыл. Он действительно всего лишь компьютер, хоть и очень умный.
   - Ну ладно, проехали... - буркнул я, напяливая шлем.
   Он оказался тяжеловат и вместо одного проводка к затылку, как у обычных нейрошлемов, у этого их было штук двадцать. Маленькие присоски плотно прижались к моему черепу, крошечные, настолько, что я их даже не почувствовал, иголочки проткнули кожу и соединили нейрошлем с моими нервными клетками.
   - Капитан, думайте о том, что Вы хотите вспомнить. В крайнем случае, о чем-нибудь похожем.
   Я стал думать о снах, о СОБе, о смерти. Ничего особенного я не чувствовал, шлем слабо жужжал, и больше ничего.
   - Все, - сказал Ястреб, и я снял шлем, - возвращайтесь в центр.
   - А ты что, не можешь мне сказать прямо тут, что нашел?
   - Могу, но там я покажу Вам это.
   - Покажешь?
   Вот это да! Обычные нейрошлемы улавливали только общий психологический фон человека, настроение, которые можно было интерпретировать в лучшем случае в виде нескольких разноцветных пятен. Профессиональные психологи не сразу разбирали, что означает такая картинка. Я бы вообще ничего не понял. Но уж если комп хочет, чтобы я посмотрел, то в этом есть смысл. Но тогда этот шлем - действительно чудо техники.
   Я лишний раз убедился, что Ричард Прай не бросает слов на ветер, и, заинтригованный, вернулся в центр.
   Здесь было все привычно и обыденно: мягкий полумрак, удобное капитанское кресло, огромный экран во всю стену и с десяток экранов поменьше, а так же множество кнопочек, ручек, переключателей. С половиной из них я уже разобрался, вторая половина до сих пор оставалась для меня тайной за семью печатями. Впрочем, это не важно: все элементы управления были дублирующими, все, что нужно, Ястреб делал сам.
   Я сел в привычное уже кресло и услышал вежливое:
   - Пожалуйста.
   Один из вспомогательных экранов мигнул, и я увидел...
   Все было показано моими глазами, от первого лица. Я не сразу понял, что так и должно быть - ведь это же мои воспоминания.
   Тяжелая металлическая дверь с разбитым вдребезги электронным замком. Я вспомнил, как расстрелял его, спасаясь от преследования.
   Резкий поворот. Хаос в помещении. Трупы и кровь. Еще дребезжащая и искрящаяся разбитая аппаратура. И последний оставшийся в живых. Как и тогда, сейчас я не разглядел его лицо, заметил только собовскую форму и понял, что он еще жив.
   В поле зрения попала рука с пистолетом. Моя рука. Я дернулся, пытаясь остановить неизбежное и совсем забыв, что все это происходит только на экране. Грянул выстрел, дуло пистолета полыхнуло пламенем, и собовец, беспомощно взмахнув руками, отлетел в угол. На его лбу появилось маленькое красное пятнышко.
   На несколько мгновений мое внимание сконцентрировалось на его лице. Я в который уже раз увидел, как капелька крови прочертила на нем неровную полоску. И снова меня обжег взгляд его уже мертвых глаз.
   А потом события стали развиваться с ужасающей быстротой. Послышались тяжелые удары - это собовцы пытались пробить дверь. Окно стремительно приблизилось, и несколько секунд я разглядывал улицу. Потом короткий разбег, прыжок, звон разбитого стекла и пропасть внизу. Дорога со снующими туда-сюда машинами быстро приближалась. Слишком быстро. Инстинктивно я зажмурился и отпрянул назад.
   Когда я открыл глаза, экран был выключен.
   - Да, - задумчиво сказал Ястреб, - неприятная история... Зачем Вы его убили?
   - Я защищался...
   - Но у него даже не было оружия.
   - Я не знал этого.
   - Вы всегда сначала стреляете, а потом думаете?
   - Да. То есть, нет... - я понял, что запутался, и вскипел: - какого черта тебе надо от меня? Мне вполне хватает и своей совести! Так что заткнись!
   В центре воцарилась тишина. Я думал. Эти кошмары, которые мучают меня уже три недели, и от которых уже болит голова. Это та самая совесть, которой мне вполне хватает. Так же, как сейчас, я мучился всего один раз в жизни, много лет назад - когда впервые убил человека. Теперь я впервые убил невиновного.
   С того самого первого раза я убивал чтобы выжить, защищая слабых и наказывая преступников. Я был солдатом. Я был лучшим. Я был героем. А теперь я стал просто убийцей. И с этим уже ничего не поделаешь...
   Ну и к черту! Я с силой опустил кулаки на подлокотники кресла. Что-то ты совсем расклеился, старик. А ну-ка встать! Зад поджать, грудь колесом! Как же ты будешь сражаться, если расхныкался из-за одной пули, которая попала не туда, куда надо? Будто одна ошибка разом перечеркнула все твои заслуги. Все это фигня! Мы еще повоюем!
   - Эй, Ястреб, - громко сказал я, отгоняя от себя мысли о кошмарах, - А ты действительно такой умный, как говорил Прай?
   Ответом мне было молчание.
   - Ну хватит дуться, давай поговорим!
   - Я не дуюсь. Вы сами приказали мне заткнуться, - сказал Ястреб и без всякого перехода: - Да, я умный.
   - Э-э-э... - протянул я, несколько опешив, от такого скачка, - и насколько же?
   - Если Вас интересуют цифры, то мой основной процессор имеет частоту двенадцать с половиной тысяч мегагерц. То есть он выполняет двенадцать с половиной миллиардов элементарных операций в секунду.
   - Всего-то? - разочарованно протянул я. Даже мой портативный компьютер имеет частоту сто тридцать три тысячи мегагерц, - А что у эсэсовцев не хватило денег, чтобы поставить тебе процессор помощнее?
   - Но, согласитесь, я и так думаю в тысячи раз быстрее, чем Вы.
   - И все же?
   - Видите ли, Капитан, в процессе моей разработки ученые столкнулись с парочкой проблем. Во-первых, искусственный интеллект должен обладать однозадачностью. Вы не замечали, что человек может делать в каждый момент времени только что-то одно. Если он одновременно выполняет несколько работ, то производительность резко падает.
   - А Цезарь? - спросил я.
   - Вы имеете в виду его способность одновременно делать несколько дел? Историки сильно преувеличили его возможности. Однако, науке известны подобные факты. Но все равно в таких случаях внимание концентрируется на чем-то одном, а остальное делается чисто механически, нужна только элементарная тренировка.
   - Ну и со сколькими же задачами справляешься ты?
   - Обычно с двумя, или, если не очень сложные, с тремя. Вот сейчас, например, я разговариваю с Вами, слежу за полетом и еще успеваю поглядывать за командой.
   - Ну хорошо, многозадачность мы исключаем. Это во-первых. А во-вторых?
   - Во-вторых, личность имеет предел скорости восприятия. Если данные поступают и обрабатываются с большей скоростью, они просто не воспринимаются: мозг ставит заслонку и человек несколько тупеет.
   - Это человек. А ты?
   - У меня такой заслонки нет. Если выдержит техника, то не выдержу я.
   - То есть?
   - Если не перегорят контакты и не полетит процессор, то я сойду с ума.
   - Сумасшедший компьютер? Здорово!
   - Вы все время забываете, что я не просто компьютер, я - личность.
   - Настоящий искусственный интеллект?
   - Не совсем. Но почти.
   - Почему же?
   - Закон эволюции - существо не может создать другое существо, стоящее с ним на одной ступени. Творение должно быть хуже творца.
   - И кто же установил такой закон?
   - Природа... Мы научились собирать растения и животных прямо из атомов. Мы можем восстановить человека из одной клетки, вырастить его в искусственных условиях и вылечить от любой болезни. И это будет полноценный человек. Но мы не можем собрать себе подобного из атомов. В этом случае мы получаем дикое глупое существо, не способное обучаться и не имеющее никаких принципов, кроме примитивных инстинктов. Это существо ест, как человек, ходит, как человек, но не думает, как человек. У него не хватает чего-то важного, что отличает людей от животных, делает их разумными. В научных кругах это “что-то” принято называть личностным фактором, но обычно это имеют в виду, когда говорят "душа“. Что это такое, и как его вложить в живое существо, ученые не знают. И вероятно, никогда не узнают. Да, наверное, это и к лучшему.
   Передо мной встали широко раскрытые мертвые глаза... У того пацана была душа. А где она теперь?.. Говорят, души бессмертны...
   Я крепко сжал зубы - это всего лишь совесть...
  

* * *

   Что-то громко щелкнуло, послышался приглушенный гул, и передняя стенка шлюзовой камеры пошла вниз. Вверху, под самым потолком, появилась полоска света - узкая щель наружу. Она быстро расширялась.
   Сразу, как только эта щель возникла, через нее ворвался в шлюзовую обжигающе холодный ветер и снег. Кейпс не очень-то дружелюбно встречал пришельцев.
   Хорошо еще, что Ястреб предупредил нас об этом, и теперь мы, все пятеро, стояли в шлюзовой в теплых серых комбинезонах, надетых поверх формы. Полагались еще шлемы, герметично пристегивающиеся к воротникам комбинезонов. Все члены команды, действуя строго по инструкции, уже надели шлемы и пристегнули их. Один я еще держал этот головной убор в руках: не верилось мне, что на Кейпсе могут быть такие морозы, которых не выдержит моя голова.
   Шлем был легкий, но это не единственное его достоинство. Он под завязку набит разной аппаратурой. Темное стекло, на первый взгляд - обычный затемненный термопластик, представляет собой новейшее достижение техники и технологии. С его помощью можно проводить цифровую обработку изображения (для большей четкости) или накладывать лазерную сетку (для выделения движущихся объектов). Оно - и прибор ночного видения, и бинокль, и устройство для наблюдения в инфракрасном или ультрафиолетовом спектре. В шлеме установлены акустические регуляторы мощности на вход и выход (можно увеличивать и уменьшать громкость не только того, что говоришь, но и того, что слышишь). Кроме того, в шлем вмонтирована миниатюрная рация для общения на радиоволнах. Есть даже маленькая, но мощная спутниковая антенна для связи с орбитальными комплексами.
   Все это великолепие работает от одной маленькой батарейки, которой должно хватить на двести часов. Но этого конструкторам-изготовителям показалось мало и они снабдили шлем запасной батарейкой и, кроме того (на самый крайний случай), встроенным аккумулятором, часов на тридцать.
   Вот такой техникой на грани фантастики снабдил нас Ричард Прай. А ведь для Секретной Службы и это не предел.
   Стена опускалась все ниже, превращаясь в трап. Снаружи почти ничего не было видно: снег стоял в воздухе сплошной стеной. Ветер уже во всю гулял по шлюзовой, покрывая бахромой инея потолок и стены, наметая в углах сугробы.
   Холод чувствовался даже в комбинезоне, голова просто раскалывалась, но я упрямо не надевал шлем, пока не вспомнил случай из жизни. Один мужик тоже вот так отморозил уши, и они у него отвалились (в буквальном смысле). Потом ему пришлось платить двадцать пять тысяч кредов, чтобы доктора пришили ему новые уши и восстановили слух.
   Нет, мне, конечно, денег не жалко (что скрывать, они у меня водятся), но, боюсь, таких докторов, которые смогут здесь, на Кейпсе, пришить мне новые уши, не найдется.
   Я надел шлем, но холод и ветер проникали и под него. И только когда он оказался герметично пристегнут к комбинезону, голове потеплело. Атмосферный воздух попадал в шлем через узкие щели в лицевой части, проходил по тонким трубочкам, претерпевая нагревание и многократную фильтрацию, и только потом поступал внутрь шлема для дыхания. С такой защитой не страшны ни ветер, ни холод, ни различные примеси в воздухе, типа дыма, пыли или бактериологического и химического оружия.
   Трап замер, гул затих. Установилась тишина, и только ветер свистел в ушах, то есть, пардон, в наушниках. Пора было выходить. Я шагнул вперед, в белый снежный океан Кейпса.
   Как только я вышел наружу, за пределы искусственного поля тяготения корабля, так сразу же ощутил себя легким, как пушинка (ну, не пушинка - листок бумаги). Кейпс-то, оказывается, маленькая планета с ускорением свободного падения всего 0,6-0,7g. Вообще-то, это, конечно, не так уж и мало, но мне, привыкшему и к 2g, будет здесь легко, как на облаках.
   Решив проверить это на практике, я подпрыгнул. Подпрыгнул так себе, не очень-то и старался, но неожиданно взлетел метра на три. Здесь ветер был еще неистовей, чем у земли. Он подхватил меня, перевернул и швырнул обратно вниз.
   Упав головой в сугроб, я, когда прошел первый шок, начал ожесточенно и безуспешно барахтаться, как слепой котенок в луже. Наконец, мне удалось принять вертикальное положение головой вверх. Но я все еще сидел по грудь в снегу. Сколько бы я еще барахтался, неизвестно, но тут подоспела команда. Том и Эд подхватили меня под руки, вытащили из снега и поставили на ноги. В обычных условиях люди утопали в глубочайшем снегу всего-то по колено: выручала все та же малая сила тяжести.
   - Не вовремя Вы решили попрыгать, Капитан, - пробурчал мне на ухо Эд, - Нас вон встречают, а Вы...
   Я проследил за его взглядом и увидел трех человек, стоящих в десятке метров от трапа.
   Я, а за мной и команда, направился к ним. В любом другом месте наряд этих людей вызвал бы у меня смех, но на снежном Кейпсе он выглядел вполне нормально. Лица встречающих были закрыты белыми гладкими масками, защищавшими, по видимому, от ветра и снега. Круглые, шлемоподобные шапки с ушами, закрывавшие всю голову, кроме лица, надвинуты на самый лоб. Короткие куртки на молниях с высокими стоячими воротниками выглядели не очень-то теплыми. Широкие, плотные штаны скрывались под высокими, выше колен, сапогами. Сапоги эти были сделаны из шкур каких-то животных - длинным белым мехом наружу. Как потом выяснилось, сапоги были двухслойные, так что мех у них был не только снаружи, но и изнутри. Очень удобно и очень тепло, только от сырости плохо спасают.
   Стоит ли добавлять, что все атрибуты одежды были белого цвета. Именно поэтому я поначалу и не заметил этих троих: в своих одеяниях они почти сливались с окружающим их снегом. Как зайцы.
   От зайцев их отличало одно обстоятельство: у каждого за спиной болталось по автомату. (А вот автоматы черные!.. Как неосторожно. Ай-яй-яй.)
   Я замер в двух шагах от того, который стоял посередине. На его рукавах были пришиты какие-то эмблемы, вероятно, знаки отличия. У двух других ничего такого не было. Я ждал.
   Ждать пришлось недолго:
   - Следуйте за мной! Я отведу вас в штаб.
   Человек посередке, как я и ожидал, оказался главным. Он подкрепил свои слова выразительным жестом, повернулся и потопал куда-то в метель. Двое других молча расступились, давая нам дорогу. Отказаться от такого предложения было трудно. Я пошел вперед.
   Через несколько шагов оглянулся. Те двое, пропустив нас, замыкали теперь шествие. 3Они нас что, конвоируют? - хмыкнул я, - вот умора!3
   Но вообще-то мне было не до смеха. Собачий холод, валящий с ног ветер, облепляющий стекло шлема снег, маячащая впереди спина офицера, неизвестно какие инструкции получившие солдаты с автоматами сзади - все это как-то не располагало к хорошему настроению. Скорее наоборот.
   Поначалу я оглядывался вокруг, чтобы получше разобраться в обстановке, но после того, как пару раз споткнулся и чуть не угодил носом в сугроб, бросил это занятие и смотрел теперь только под ноги. Тем более что вокруг все равно ничего не было.
   Мы припланетились и топали сейчас по космодрому, а современный космодром - это идеально ровная забетонированная площадка, обычно квадратная, со стороной пять-десять километров. Смотреть тут было абсолютно не на что.
   Поле космодрома занесено снегом, кое-где возвышаются громадные сугробы. Только там, где приземлился Ястреб, его двигатели растопили снег и лед до самого бетона. Слой снега был такой толщины, что трап, обычно сильно накренявшийся от корабля (его конец, чтобы достать до земли, опускался метра на два), теперь, опершись на оплавленный и моментально застывший снег, принял горизонтальное положение.
   Между тем, наша 3прогулка3 вызывала у меня недоумение и уже раздражение. Космодром это не теннисный корт, его не так легко пересечь пешочком из конца в конец, да еще по такому снегу. Это во-первых. А во-вторых, космопорты, обычно, строятся на окраинах городов или даже за их пределами, а штабы, как правило, наоборот - в самом центре. Так что идти нам еще <X> знает сколько, а загнуться в таких условиях - раз плюнуть. Не легче ли было посадить нас на какой-нибудь транспорт и в пять минут доставить, куда надо?
   Я немного ускорился, положил руку на плечо впередиидущего и почти прокричал (иначе он меня бы не услышал из-за свиста ветра):
   - А что, машин у вас совсем нет?
   Не останавливаясь, он отрицательно покачал головой и, поняв подтекст вопроса, бросил:
   - Уже скоро!.. Вон!.. - он указал рукой куда-то вперед.
   Я посмотрел туда, но поначалу ничего не увидел. Снег сплошной белой массой кружился в воздухе. Казалось, он не падал с неба, а постоянно висел над землей в эдаком взвешенном состоянии. Его было так много, что он становился серьезной преградой для зрения. Глаза утомлялись от постоянного мелькания снега. Если не очень приглядываться, то кажется, будто вдалеке кто-то мечется, прыгает, воет.
   В радиусе тридцати метров еще можно было довольно четко различить отдельные объекты, хотя снег сильно мешал. Если кто-то или что-то находилось чуть дальше, то уже нельзя было наверняка сказать, что это такое - оно виделось серой неопределенной массой. Еще дальше начиналась мертвая зона. Там все терялось в белом мареве метели, там нельзя уже было различить, где небо, а где земля, там было абсолютное ничто. И только громадные смутные тени иногда удавалось различить там.
   Одна из таких теней приближалась сейчас к нам. Вообще-то, конечно, это мы приближались к ней, но впечатление было как раз обратное. Тень наползала на нас, как айсберг из тумана, постепенно материализуясь и приобретая конкретные формы.
   Я, наконец, понял, что это - здание космовокзала. Тень уже нависала над нами, а мы все шли, шли и никак не могли дойти.
   Широкий подъезд с массивными дверями появился внезапно всего в нескольких метрах перед нами. Он будто материализовался из воздуха. А может, просто я смотрел под ноги и не видел, как мы к нему подошли, а когда поднял глаза, он был уже совсем рядом.
   Внутри было прохладно - встроенный в мой шлем термометр показал одиннадцать градусов выше нуля. Но по сравнению с сорокоградусным морозом на улице это просто адское пекло.
   Солдаты сняли свои маски и повесили их на пояса, стянули шапки и, так как они специальными тесемочками были привязаны к воротникам, откинули их на спины, наподобие капюшонов.
   Черт их знает, какие у них тут порядки, подумал я и тоже снял шлем и засунул его под мышку.
   В здании жизнь кипела. Люди сновали туда-сюда, переговаривались, покрикивали друг на друга, хлопали двери, жужжало и щелкало оборудование, где-то даже звенела посуда.
   Мы поднялись на лифте, долго шли по какому-то коридору, несколько раз повернули и наконец перед дверью с надписью “Штаб”. Сопровождавший нас офицер впервые за всю дорогу повернулся к нам лицом. У него были большие глаза и очень бледная кожа.
   - Вы будете разговаривать с полковником Штейном. Здесь он самый главный.
   Он толкнул дверь и вошел внутрь, мы последовали за ним. В большой комнате царил полумрак. В окна бился снег, пропускавший очень мало света, под потолком болтались электрические лампочки, но они светили очень тускло и часто мигали, грозя совсем погаснуть.
   Людей здесь было немного. Один, нахмурив брови и угрюмо глядя себе под ноги, расхаживал вдоль стены. Еще три-четыре человека примостились у окна и о чем-то спорили. Основная масса - человек десять - сконцентрировались у стола и, склонившись над ним, что-то разглядывали. Высокий, худой, с проседью в волосах военный водил по столу пальцем и что-то говорил. Мы услышали только окончание фразы:
   - Таким образом, мы расширим прорыв и поставим командование перед свершившимся фактом...
   Он сделал небольшую паузу, и сопровождавший нас офицер воспользовался этим. Он вытянулся с таким подобострастием, что я невольно последовал его примеру, и, козырнув, отчеканил:
   - Сэр, экипаж корабля доставлен по Вашему приказанию!
   Высокий оглянулся и, близоруко прищурившись, оглядел нас.
   - Так-так... Как прошла посадка?
   - Все в норме, - отрапортовал я и, заметив его ползущую вверх бровь, без особого энтузиазма добавил: - сэр...
   Полковник кивнул.
   - Майор Штуффер!
   Вперед выкатился низенький толстенький человечек и молодцевато отдал честь.
   - Займитесь разгрузкой. Снимите для этого с рубежей всех своих людей.
   - Но полковник... - попытался что-то возразить толстенький майор.
   - Выполняйте! - резко оборвал его Штейн.
   - Так точно, сэр! - Штуффер еще раз козырнул и, недовольно сопя, выкатился за дверь.
   Не обращая больше на нас внимания, полковник опять повернулся к столу и снова стал что-то объяснять столпившимся вокруг него офицерам.
   - Он совсем не следит за обстановкой, - услышал я приглушенный голос и понял, что это шепчутся люди у окна.
   - У Штуффера вся наша разведка. Если он снимет своих людей, мы будем слепы, как котята.
   - Пойдите скажите Мэйсу, чтобы он выделил своих людей для разведки. Он не сможет дать много, но это лучше, чем ничего...
   Один человек отделился от группки и подошел к столу. Он потянул за рукав высокого широкоплечего вояку с бравыми усами и что-то прошептал ему на ухо. Тот внимательно выслушал, покивал и собрался было выйти, но тут вмешался Штейн:
   - Майор Мэйс, никуда не уходите, вы мне нужны.
   Майор нахмурился, но ничего не сказал, только начал нервно теребить ус.
   Воспользовавшись тем, что на нас, кажется, никто не обращал внимания, я тоже подошел к столу и, встав на цыпочки, заглянул через плечо полковника Штейна. На столе лежала карта. Просто кусок потрепанной засаленной бумаги, исчерченный линиями, положение войск на котором обозначалось маленькими синими и красными флажками.
   Вот это да! Я слышал, конечно, что Кейпс довольно отсталая планета, но чтобы настолько! У них что же, нет даже простенького голографического проектора для создания трехмерной проекции местности? Как же можно воевать в таких условиях?
   Я наморщил лоб, пытаясь разобраться в карте, но так ничего и не понял. Кроме одного. Силы с обеих сторон были почти равны. Флажки двумя рядками тянулись от одного края карты к другому с одинаковой частотой. Только в одном месте красный флажок, растолкав два синих, вырвался далеко вперед от основных сил.
   Штейн поднес к нему палец:
   - Отсюда мы нанесем удар дальше в незащищенные тылы врага, - палец пополз по карте за синюю линию, - короткий марш-бросок в один-два дня - и мы с ходу возьмем Рибертад, - палец воинственно ткнул жирную точку, - Господа! Наш полк положит начало победе нашей армии! Офицеры дружно закивали, как китайские болванчики, только кое-кто хмурился и качал головой.
   Я хмыкнул:
   - Прошу прощения, полковник, я плохо разбираюсь в Вашей карте, но мне кажется, что Вы слишком оторвались от основных сил. А на флангах у Вас мощные группировки противника. Одно их усилие - и Вы окажетесь в котле...
   Как показало время, мои выводы были правильными. Все оказалось даже хуже, чем казалось вначале. На этом участке фронта силы ОАК и Империи действительно были равны. Не так давно началась долгая зима (снег на Кейпсе лежал и летом, но зимой начиналась пурга. Она продолжалась несколько месяцев, пока приближение планеты к своему солнцу не останавливало леденящие северные ветра). Как только в воздухе появились первые снежинки, предупреждающие о подходе пурги, активные боевые действия практически прекратились.
   Для того, чтобы к сроку захватить космодром, оаковцы сосредоточили два уже достаточно потрепанных боевых полка и, не удовлетворившись этим, подогнали еще один полк из резерва. Однако по пути, полк этот застрял в снегах, и до исходной позиции добрались только два батальона пехоты. Колонна боевой техники попала в снежную ловушку. Пришлось оставить с ней службы поддержки и часть пехоты. Так что в результате кулак для прорыва состоял не из трех полков, как планировалось заранее, а из двух усиленных, причем почти без техники - только пехота.
   Однако этого хватило. Не ожидавших атаки имперцев выбили с занимаемых ими позиций с первого удара. Успех вскружил голову полковнику Штейну и он начал разрабатывать план развития наступления в тыл противника. При этом полковник не позаботился об эффективном расположении своих сил и укреплении обороны (зачем? Ведь он уже через несколько часов собирался снова перейти в атаку). Более того, он неосмотрительно послал на разгрузку нашего транспорта батальон майора Штуффера, который отвечал за разведку, не назначив никого на его место. Это решение привело к катастрофическим для группировки ОАК результатам. Два полка остались без глаз и ушей, в незнакомом городе, во время пурги...
   Между тем имперцы не сидели без дела. Менее суток им понадобилось, чтобы разобраться в ситуации, подтянуть рассредоточенные по фронту войска и силами двух полков ударить по городу с двух направлений: с северо-запада и северо-востока. На сей раз к нападению не были готовы силы ОАК. Изнуренные недавним марш-броском, не имея никаких данных о местности и противнике, без каких-либо приличных укреплений, они просто не могли выстоять. Вместо победоносного наступления, планировавшегося полковником Штейном, операция закончилась спешным отступлением. Причем не были достигнуты даже изначальные цели миссии: удержание города и космопорта в течение времени, достаточного для полной разгрузки транспорта, то есть в течение минимум двух суток.
   Однако, обо всем этом мы узнали гораздо позже, когда уже на своей шкуре почувствовали результат тактических ошибок полковника Штейна. А пока кто прав, а кто нет, было не известно, и полковник не собирался обсуждать детали своего великолепного плана с солдатом-инопланетником.
   Так что, обернувшись на мое замечание, он окатил меня ледяным взглядом:
   - Вы забываетесь, рядовой! К тому же вы ни черта не понимаете в картах. Так что пойдите вон!
   Его оскорбленное самолюбие почему-то развеселило меня. Я улыбнулся:
   - Еще вопрос: сколько займет разгрузка нашего транспорта?
   Скрипя зубами, он ответил:
   - Несколько часов, может быть день.
   Не в силах избавиться от глупой улыбки до ушей, я браво козырнул, развернулся, щелкнув каблуками, и строевым шагом удалился за дверь. За мной гурьбой вывалилась вся наша компания.
   - Вы ведете себя неосмотрительно, Капитан, - хмуро проговорил Том.
   - И непочтительно, - добавила Лис.
   - Надутая штабная крыса, - огрызнулся я, - видали мы таких.
   - Но-но... - в голосе оаковского офицера послышалась угроза, - Ты забываешься, солдат. Не знаю, какие там у вас порядки во Вселенной, но сейчас ты на Кейпсе, так что будь любезен отзываться о наших командирах с должным почтением!
   - А ты кто такой вообще? - с вызовом спросил я.
   - Я лейтенант Корнелл, и попрошу мне, как офицеру, не тыкать. За такие дела у нас быстро в карцер залетают.
   Я уже хотел было ответить что-нибудь очень невежливое, но сдержался, перехватив предостерегающе-жалобный взгляд Лис.
   Зато Том был доволен. Несмотря на то, что он получил личный приказ Ричарда Прая выполнять все мои указания, он не был расположен к тому, чтобы выполнять его. Он, видимо, не считал меня достойным командиром. Сказывались и старые обиды. Так что всегда, когда было можно, он пытался мне вставить палки в колеса. Это была не открытая вражда, а скорее, шаткий мир на время выполнения миссии, то и дело прерываемый мелкими стычками.
   - На время разгрузки корабля, я приставлен к вам, - продолжал Корнелл, - Вы должны держаться поближе ко мне и выполнять все мои приказы.
   - А это что, конвой? - кивнул я на двух автоматчиков, попятам следующих за лейтенантом.
   - Можете считать и так, - безучастно пожал плечами Корнелл, - но официально эти меры приняты для вашей безопасности. У нас здесь война, знаете ли. Настоящая война. По пять миллионов человек с каждой стороны.
   - Здорово! - у Брайда заблестели глаза, - Я всегда мечтал о настоящей войне. Вы дадите мне повоевать?
   Корнелл улыбнулся:
   - Война за демократию священна. ОАК ценит твой порыв и призовет тебя в случае необходимости. Можешь не беспокоиться на это счет.
   - Ну ладно, - перебил я эту пафосную речь, - а что мы делать будем?
   - Ждать, - ответил лейтенант и указал рукой на грубые скамейки, расставленные вдоль стен...
  

* * *

   - Черт возьми, становится скучновато! - сказал я и будто накаркал.
   В конце коридора появился человек в традиционном оаковском наряде, быстро идущий в нашу сторону. Он был хмур и смотрел себе под ноги. При его приближении Корнелл и оба солдата резво вскочили и откозыряли. Человек ответил и только тогда взглянул на подчиненных.
   - А, Корнелл! За мной! - скомандовал он, лишь чуть-чуть замедлив шаг.
   Лейтенант опешил:
   - Но сэр...
   - Какой сэр, так-растак! Имперцы перешли в контратаку, наш фронт трещит по швам. За мной!
   - Да, сэр! - Корнелл, забыв обо всем, бросился за ним, но Брайд ухватил его за рукав и заканючил:
   - Возьмите меня с собой! Ну пожалуйста-а...
   Несколько секунд лейтенант удивленно смотрел на него, потом кивнул:
   - Ладно, пойдешь со мной. А вы, - обратился он к нам, - смотрите, не наделайте глупостей, - и солдатам: - Глаз с них не спускайте. Особенного вот с этого, - он взглядом указал на меня.
   Распорядившись, Корнелл побежал догонять своего командира. Брайд не отставал от него ни на шаг. Я брезгливо сморщился и подумал, что если бы у Тома был хвост, он бы сейчас неистово вилял им от счастья. То же мне боевик хренов! Только дай пострелять. Тьфу, черт!
   Хотя, честно говоря, у меня самого руки чешутся.
   - Ну что, давайте и мы на воздух выйдем.
   Так как конвоиры вели себя крайне учтиво и старались, чтобы мы их вообще не замечали, то при поиске выхода я мог полагаться только на себя. Но я не стал делать из этого проблемы и просто-напросто выкинул всю свою команду, а потом и оаковцев в окно, предварительно разрешив им надеть маски и шлемы. Перед тем, как выпрыгнуть самому, я связался с Ястребом, так что когда мы выкарабкались из сугробов, нас уже поджидал маленький пятиместный флаер. На сиденье лежали два автомата, которыми мы с Эдом и вооружились.
   Один из конвоиров положил мне руку на плечо:
   - Нельзя.
   - Что?
   - Вам нельзя иметь оружие.
   - Это еще почему?
   - Приказ полковника Штейна.
   Я взорвался:
   - Да пошел ты <X> со своим полковником! Ты что - даун? Не понимаешь, что мы за вас воевать будем, а не против? Ты зачем сюда приставлен? Нас охранять? Вот и охраняй, да помалкивай! А вот если я вдруг начну пули вгонять в задницы твоих однополчан, можешь сразу меня пристрелить! Понял?
   Растерявшийся конвоир замолчал, не зная, что ответить.
   - Залезайте, - скомандовал я.
   Флаер сильно просел под тяжестью шести человек, накренился на один бок и натужно заурчал двигателем, но резво пошел, оставляя за кормой длинный след поднятого снега.
   - Показывай лучше дорогу, - буркнул я солдату.
   Обогнув здание космовокзала, мы наткнулись на свежую колею. По ней гуськом медленно ползли три тяжелых вездехода и танк: разгрузка нашего корабля шла полным ходом. Это хорошо: чем раньше они закончат, тем быстрее мы отсюда свалим, и тем меньше будет у нас проблем.
   В городе было неспокойно: то тут, то там трещали выстрелы, грохотали взрывы, звенели выбитые стекла, туда-сюда сновали люди и аэросани.
   На передовую мы выскочили неожиданно: повернули за угол и буквально наткнулись на неровную цепь оаковцев. Солдаты лежали в снегу, выставив перед собой автоматы, и без особого энтузиазма постреливали куда-то в метель. Оттуда тоже доносились выстрелы, время от времени пули поднимали маленькие белые фонтанчики снега или с хрустом вгрызались в стену ближайшего здания. Честно говоря, эта вялая перестрелка совсем не походила на тот ожесточенный бой, который я ожидал здесь увидеть. Ну ничего, сейчас мы это исправим.
   Но вначале надо избавиться от иждивенцев. Я отправил Лис и Кляйна на флаере к Ястребу. Нигде на этой планете они не будут в большей безопасности, чем в корабле. Я предложил и конвоирам отправиться с ними, но, помня приказ Корнелла, оба остались с нами.
   Теперь можно и за работу.
   Я огляделся и увидел человека, который, пригнувшись, бежал вдоль цепи. На рукаве его были нашивки, я не без основания решил, что это командир и преградил ему дорогу:
   - Эй!
   Человек замер, оглядел нас и, хотя белая гладкая маска закрывала его лицо, я понял, что он удивлен.
   - Как у вас тут дела? - спросил я.
   Командир, скорее всего, не был в курсе последних событий, связанных с нашим прибытием на Кейпс, и, увидев двух человек в странных костюмах в сопровождении вооруженного эскорта, он решил, видимо, что это какое-то очень высокое начальство. Забыв о свистящих вокруг пулях, оаковец вытянулся и отдал честь:
   - Докладывает капитан Кейт, командир третьей роты пятого батальона...
   - Доложите обстановку! - перебил я.
   Сбитый с мысли Кейт замешкался, но быстро собрался и начал рапортовать:
   - Двадцать минут назад имперская армия перешла в контрнаступление и внезапно атаковала наши позиции. Мы были вынуждены отступить. Далее...
   Я схватил его за плечи и, хорошенько встряхнув, заорал:
   - Ты меня понимаешь или нет? Что здесь сейчас делается? Сейчас!..
   - Фронт сильно изогнут. Тут неподалеку есть маленький домик. Они посадили туда пулеметчика с теплосканером, а может даже и с энергорадаром. Мы обкидали его из миномета, так что с флангов он теперь не прикрыт. Но место открытое, он контролирует все в радиусе трехсот метров. Если бы не он, мы бы давно опрокинули их.
   - Если бы да кабы... - проворчал я и коротко спросил: - Ракеты?
   Кейт понял и отрицательно покачал головой:
   - На всю мою роту последний миномет остался. Больше ничего. Да если бы и были ракеты, нужен еще тепловой прицел.
   - Ладно, отведите нас к нему.
   Капитан махнул рукой и, согнувшись, побежал вдоль цепи. Мы последовали за ним. Метров через двести мы остановились у миномета и жавшихся к нему пятерых солдат.
   - Вот там он, гад, - указал направление Кейт.
   Я посмотрел туда, включив инфракрасное видение. На холодном синем фоне где-то далеко копошились три маленьких розовых пятнышка. Дальнометр выдал точное расстояние - триста двенадцать метров. Далековато.
   Я подскочил к солдатам:
   - Кто здесь наводчик?
   - Ну я, - неохотно вышел вперед один.
   - Давно у миномета?
   - Уж два года.
   - Сгодится. Слушай сюда. Сейчас мы побежим туда, - я махнул рукой и, еще раз взглянув в инфракрасном спектре, назвал точное направление, - твоя задача каждые пятнадцать секунд закидывать по мине так, чтобы они ложились вдоль нашего пути не более, чем в четырех метрах слева или справа. То есть так, чтобы мы всегда были между разрывами. Справишься?
   - Не знаю... - покачал головой солдат.
   - Справишься! - с нажимом сказал я.
   - Да, сэр! - козырнул оаковец и принялся готовить миномет.
   - Что это значит? - спросил Кейт, и голос его дрогнул.
   Я не обратил на него внимания.
   - Ну что, Эд, пробежимся?
   - С удовольствием.
   - Я буду первым, ты - подстраховываешь. Дистанция - десять метров. И смотри: точно за мной, шаг в шаг. Понял?
   Эд кивнул.
   - Их там трое. Когда добежим, будем действовать по обстановке. Автомат не потеряй.
   Кейт не выдержал:
   - Тысяча чертей, что вы собираетесь делать?
   - Мы собираемся делать вашу работу, - резко бросил я, - мы собираемся уничтожить этих молодчиков-пулеметчиков.
   - Но вы же к ним даже не подберетесь! У них теплосканер.
   - Поэтому нам и нужен миномет. Вы знаете, как на теплосканере выглядит взрыв мины?.. А я знаю: большое размытое пятно. А человек - маленькая точка. Если взрыв достаточно близко, он скроет человека.
   - Но если вас накроет?
   - Значит, это судьба, - сухо отрезал я и повернулся к солдатам: - Готовы?.. Тогда поехали! Первый выстрел через десять секунд.
   Я рванулся с места, но не успел сделать и трех шагов, как почувствовал, как какая-то сила отрывает меня от земли. Черт, это же наши конвоиры, о которых я совсем забыл. Ребята не хотят отпускать нас в стан врагов. Трогательная забота о нашей безопасности.
   - Не хотите отпускать - бегите следом, - прохрипел я, вывернулся и заехал одному из них кулаком в солнечное сплетение, а другому - локтем в маску. Оба отлетели и распластались на снегу. Ничем более не удерживаемый, я бросился бежать.
   Снег кружился в воздухе, мельтешил и сбивал с пути. Я включил инфракрасное видение и, глядя только на далекие светлые точки, бежал, высоко поднимая ноги: снега было по колено.
   Черт, где же мина? Что они там, уснули? Вокруг меня уже свистели пули: имперцы пристреливались. Я начинал волноваться, но пока успокаивал себя старой солдатской поговоркой: “Пуля свистит - значит не твоя”. Внезапно что-то ухнуло, громыхнуло и ослепительно вспыхнуло. Я зажмурился. Неужели обычная мина может наделать столько шума и света? На мгновение меня обдало жаром, а вот светлые пятна в глазах стояли еще долго, так что некоторое время я бежал с закрытыми глазами. А когда открыл, то все понял: я попался на собственную удочку. В инфракрасном спектре светятся источники тепла. Поэтому мина и вспыхнула, как ядерный взрыв. Чтобы такого больше не повторилось, я запомнил направление и, переключившись в обычный режим, бежал по компасу.
   Самое главное, план удался. Сбитый с толку пулемет затих на несколько секунд, а когда заработал снова, то бил как-то неуверенно, с перебоями, выплевывая короткие неодинаковые очереди.
   Мины ровно ложились одна за другой, и я уже начинал улавливать в этом громыхании некий ритм, как вдруг взрыв прогремел что-то уж очень близко. Меня обдало жаром и тучей ледяных брызг: растаявший от взрыва снег застывал прямо в воздухе. Взрывная волна подхватила меня и швырнула в снег, но я перекатился и сразу вскочил. Однако с ужасом осознал, что потерял направление. Несколько бесконечных секунд я крутился на месте, тыкаясь то в одну сторону, то в другую. Наконец, вспомнил про компас и, повернувшись в нужную сторону, низко пригнулся и побежал. Пули засвистели над моей головой. Я метнулся в сторону, но очередная мина разорвалась прямо передо мной. Надо было выбирать, куда свернуть, чтобы не оставить минную дорожку в стороне. Я взял левее и, как оказалось, интуиция меня не подвела: следующая мина рванула слева.
   Маленький двухэтажный домик вынырнул из метели внезапно. На последнем дыхании я промчался оставшиеся метры, влетел на высокое крыльцо и со всего маху врезался плечом в дверь. Дверь была тяжелая, добротная, видно, что делали ее на века, но под моим напором она не выдержала и распахнулась. Не удержав равновесия я упал и кубарем вкатился в дом. Это спасло мне жизнь: пули как в масло вошли в деревянную стену надо мной. Прямо с пола я ответил короткой очередью, и имперский солдат рухнул замертво. Второй солдат спускался по лестнице. Я подкосил ему ноги, он нелепо взмахнул руками, упал и, скатившись по крутым ступеньками, остался лежать с перекрученной шеей. Длинной очередью я прошил крест-накрест потолок и только после этого поднялся. Ноги дрожали и отказывались ступать туда, куда нужно, сердце готово было выпрыгнуть из груди, пот заливал глаза. Не в силах сдержать одышки, я поднялся наверх. Здесь корчился на полу истекающий кровью последний враг. Выстрел в голову прекратил его мучения.
   Я подошел к пулемету. Рядом с ним действительно установлен теплорадар. На маленьком круглом экранчике светилось несколько точек. Пять или шесть сгрудились у самого края, и одна неподвижно мерцала между ними и мной.
   Неужели Эд? Проклятье! Зачем надо было тащить его за собой? Бегать по снегам - занятие не для Эда, с его-то массой.
   Я все еще ругал себя за оплошность, а сам уже размышлял над решением проблемы. Надо вызвать оаковцев сюда, дать им понять, что все получилось. Я задрал дуло пулемета к небу и отстучал единственное слово, которое помнил: “СОС”. Надеюсь, азбукой Морза на Кейпсе пользуются.
   Сначала точки оставались неподвижны, потом медленно, с опаской двинулись вперед, но, видя, что по ним никто не стреляет, заметно ускорились.
   Между тем я связался с Ястребом:
   - Ты нас видишь?
   - Чувствую, - поправил комп.
   - Вышли флаер. Эд ранен... - я хотел добавить “или убит”, но оборвал себя: чего доброго, еще накаркаю.
   - Высылаю...
   Оставалось ждать. Я вышел из дома навстречу приближающимся оаковцам. Они прибыли минуты через две. Конвоиры и еще двое солдат несли на плечах Эда. Я бросился к ним:
   - Он жив?
   - Да жив, жив...
   Механика втащили в дом и положили прямо на пол за неимением подходящей мебели. Я опустился рядом с ним на корточки.
   Эд был без сознания. Его комбинезон с одной стороны оказался подпален: видно, накрыла-таки его мина. А уж потом, когда он, контуженный, валялся в снегу, пулеметчик пару раз прошелся по нему очередями: все ноги Эда были искромсаны пулями.
   Пока я занимался осмотром, Кейт кружился вокруг меня и тараторил:
   - Вы просто герой, сэр! Но у нас большие проблемы. Вторая рота, прикрывавшая нас слева, почему-то отступила, и имперцы ударили нам во фланг. Четвертая рота справа вообще почти полностью уничтожена. Оттуда пришло сообщение, что на их участке стремительно наступает целый батальон имперской армии с танками и броневиками. Что нам делать?
   Не отвечая, я вытащил из кармана антисептический, теплоизолирующиий бинт и перемотал им ноги Эда прямо поверх штанов. Потом раскусил маленькую капсулу и вколол механику болеутоляющего. Придет в себя, дам еще таблетку от головной боли.
   - Что нам делать? - с истерическим подвывом повторил Кейт.
   - Наступать, - отрезал я.
   - Куда наступать?
   - Туда же, куда и раньше.
   - Но мы же окажемся в котле!
   - Зато мы будем живы! У вас есть другие предложения?
   - Да. Пока имперцы не соединились за нашей спиной, надо срочно развернуться и отступать. Мы еще успеем уйти к своим.
   - Они успеют, - я сделал ударение на первое слово, - ваши солдаты успеют отступить и то только в том случае, если им очень повезет. А мы тут как раз попадем в мешок.
   - Я готов пожертвовать собой ради своих людей, - с пафосом сказал Кейт.
   - А я нет. Отдавайте приказ о наступлении, и мы спасем жизни и Вас, и ваших людей.
   - Но я не понимаю, - пробормотал Кейт.
   - Дерьмо! Отдавайте приказ!
   Кейт сник и покорно вытащил из-за пояса рацию:
   - Лейтенант?.. Поднимайте людей в атаку... Куда-куда, вперед!.. Я знаю, пусть идут... Наплюньте на них! Если вы поторопитесь, они вас не догонят... Тысяча чертей, лейтенант! Не учите меня воевать! Я приказываю вам наступать! Выполняйте!
   Пока Кейт разговаривал со своим вторым лейтенантом, я снова связался с Ястребом:
   - Ну где же флаер?
   - Заминка, Капитан. Его подбили.
   - Где?
   - В пятистах метрах на северо-востоке от вас.
   - Черт!
   - Как Эд, Капитан?
   - Жить будет. Если, конечно, будет кому о нем позаботиться... У тебя есть еще флаер?
   - Нет... Может послать к вам Лис и Кляйна?
   - Ни в коем случае, здесь слишком жарко.
   - Тогда я свяжусь с руководством ОАК.
   - Можешь даже не пытаться: им не до нас. Они сейчас свою шкуру пытаются спасти. Буду выбираться сам. Жди.
   Я отключил связь и сразу услышал голос Кейта:
   - А теперь объясните мне свой план.
   - Для начала уясните ситуацию. Справа от нас мощный кулак имперцев, который втопчет нас в снег и даже не заметит. Слева подразделение противника, которое уже опрокинуло одну роту. Опрокинет и вторую. Обе эти группы стремятся соединиться за нашей спиной. Идти назад - это просто самоубийство. А вот спереди у нас редкая цепочка вражеских солдат, главным козырем которых был захваченный нами пулемет. Одно усилие - и имперцы побегут...
   - Уже побежали, - самодовольно заметил Кейт.
   - Ну вот, - кивнул я, - когда мы их уничтожим, то выйдем из котла. Сзади нас останется скопление имперцев, но мы не будем лезть на рожон. Мы сделаем небольшой крюк и в районе космопорта выйдем в тыл наступающим имперцам. Раскидаем их и соединимся с основными силами.
   Я не стал концентрировать внимание на одной детали: в конце мы оказывались в космопорту, и могли быстро свались с этой планеты.
   У Кейта больше не было вопросов, и мы двинулись в путь. Конвоиры тащили на себе Эда, а солдаты - миномет, пулемет и ящик патронов к нему. Шли молча, только Кейт время от времени связывался по своей доисторической, ужасно шипящей рации с лейтенантами и узнавал обстановку. Вражеская цепь была опрокинута и смята, лишь кое-где маленькие группки имперцев спешно отступали, остервенело отстреливаясь.
   Внезапно я услышал по внутренней связи хрипение и слабый голос Эда:
   - Капитан...
   - Стойте! - скомандовал я и подскочил к конвоирам: - Опустите его!
   Они положили Эда в снег и сами уселись тут же. Видно, механик был слишком тяжел для них двоих.
   - Капитан,.. что со мной?..
   - Тебя здорово накрыло миной, - тоже перешел на внутреннюю связь я, - а потом еще из пулемета...
   - Как у нас дела?..
   - Того молодчика мы взяли, не волнуйся. А теперь уходим из котла.
   - Я пойду сам.
   - Не дури, у тебя все ноги перебиты. Дотащим уж тебя, немного осталось.
   - Нет, - упрямо отмахнулся Эд, - я сам.
   Он начал вставать, и я услышал, как он скрипит зубами, превозмогая боль. Я никогда не думал, что человек, от ног которого осталось сплошное кровавое месиво, сможет подняться. Но он сделал это. Эд встал на ноги, облегченно вздохнул и, тяжело дыша, проговорил:
   - Ну вот...
   И тут же колени его подогнулись, и он со стоном повалился в снег.
   Я перевернул его на спину:
   - Ну что, убедился?
   Эд хрипло выдавил из себя:
   - Тогда оставьте меня здесь... Я не хочу быть обузой...
   - Да ты что, сдурел? - чуть не заорал я, - Какая, к черту, обуза? Через полчаса мы будем на космодроме. А там Ястреб, медпункт, профессор. Через два часа будешь как новенький. Давай, держись! - я подставил ему спину.
   Эд обхватил меня руками за шею, я поднатужился и поднял его на закорки.
   - Спасибо, - прошептал Эд.
   - Без проблем... Помнишь, ты тоже спас мне жизнь? Капитан такое не забывает. К тому же, ты член моей команды, и я за тебя отвечаю. Понял? - и переключился на внешние динамики: - Вперед. И давайте побыстрее.
   Показывая пример, я ускорил шаги и скоро оказался впереди всех. Меня хватило ровно на пять минут: Эд действительно был тяжеловат. Сначала меня обогнали два оаковца, тащившие пулемет, потом двое с минометом, солдат с ящиком патронов и, наконец, Кейт. Только конвоиры прикрывали на всякий случай тыл.
   Вдруг из-за угла прямо на меня выскочили три имперских солдата. Автомат болтался у меня на груди, но руками я придерживал Эда и схватиться за оружие не успел.
   Прогрохотали автоматы, и... имперцы уткнулись шлемами в снег. Я обернулся. Конвоиры не опускали автоматов, ожидая новую опасность. Усталость волной накатилась на меня, и я только кивнул в знак благодарности, но они, похоже, даже не заметили этого.
   Оаковцы побросали поклажу и запоздало схватились за оружие. Воспользовавшись паузой, я усадил Эда в снег и перевел дыхание. Подскочил Кейт и оглядел поверженных имперцев. Одного даже зачем-то перевернул ногой на спину. Потом включил рацию и что-то приказал. Через пару минут нашу группу окружил десяток оаковцев, трое подняли Эда, и мы продолжили путь.
   Хотя ничего не было видно, я чувствовал, что вокруг нас концентрируются остатки роты Кейта. То тут, то там в просветах метели мелькали неясные силуэты солдат и черные пятна автоматов. Оаковцы собирали кулак для прорыва вражеской цепи.
   Прорыв прошел спокойно и для нас почти незаметно. Сначала стрельба донеслась откуда-то спереди, потом перенеслась на фланги и стихла сзади. Ни имперцы, ни их пули до нас не добрались.
   Кейт до самой последней минуты не верил в успех, но когда увидел оаковских солдат, ликующими криками встречающих его роту, чуть не запрыгал от радости и, наверное, даже прослезился. Впрочем, последнего я не берусь утверждать.
   Он хотел прыгнуть мне на шею, но сдержался и только пожал руку.
   - Спасибо Вам, сэр! - сказал Кейт срывающимся голосом, - Если бы не Вы, все мы были бы сейчас трупами. Вы лучший боец... и командир, которого мне когда-либо приходилось видеть. Спасибо.
   Я панибратски похлопал его по плечу:
   - Да чего уж там, я же только помогал. Это все ваша заслуга, капитан.
   Возвеличенный и донельзя довольный собою Кейт пошел докладывать начальству о своем прибытии, а я связался с Ястребом и узнал куда нам нужно идти.
   Я подошел к конвоирам, которых уже научился отличать от других солдат, и сказал:
   - Ну что, пошли?
   Мы подняли Эда и потащили его к кораблю. У трапа нас уже ждали Лис и Кляйн. Мы внесли механика в медпункт, уложили на койку и стянули с него комбинезон. Профессор выгнал всех на улицу, а сам начал колдовать над пациентом.
   Я узнал у Лис, что Том не возвращался, и уже начал рассказывать ей о наших похождениях, когда к нам подъехали и, круто развернувшись, замерли широкие аэросани. С них молодцевато спрыгнул сам Том Брайд, собственной персоной. Следом за ним, но не так браво, слез оаковец, и я догадался, что это лейтенант Корнелл.
   - Привет, - беззаботно брякнул Брайд. - как дела?
   - Ничего, - нахмурился я.
   Подошел Корнелл.
   - Вас хочет видеть майор Штуффер. Всех.
   Я обернулся, чтобы попросить Лис сбегать за Кляйном, но увидел, что профессор уже сам семенит к нам.
   - Что-то случилось? - спросил я.
   - Нет, все в порядке. Я зашил раны, теперь ему необходимо отдохнуть.
   - О ком это вы? - с тревогой спросил Том, - Где Эд?
   - Эд ранен.
   - Это серьезно?
   - Да. Но теперь ему ничего уже не угрожает.
   - Я хочу его видеть, - не успокаивался Брайд.
   - Его нельзя беспокоить. Да не волнуйся, с ним все в порядке.
   - Ну скоро вы там? - крикнул Корнелл, уже успевший забраться в аэросани.
   - Майор ждет, - глубокомысленно изрек я, подняв вверх палец.
   Когда мы шумно залезли в сани, Корнелл, даже не оглянувшись, спросил:
   - Все?
   - Все-все... - нестройно ответили ему.
   - Тогда поехали.
   Ехать пришлось недолго. Низенький кругленький майор Штуффер в окружении нескольких солдат и офицеров ждал в сотне метров от корабля. Отсюда еще можно было разглядеть неясную тень Ястреба. От постоянного мелькания снега казалось, что тень шевелится, и мне почудилось на секунду, что это не космический корабль лежит там, а выброшенная на берег сказочная Чудо-Юдо Рыба-Кит извивается и жадно глотает ртом воздух.
   - Господа, - торжественно сказал майор, - поздравляю вас. Вы официально зачислены в ряды Освободительной Армии Кейпса.
   - Вот радость-то! - угрюмо пошутил я, - Вы закончили разгрузку?
   - Не успели. В этом-то все и дело. - Штуффер хотел еще что-то сказать, но в этот момент к нему подбежал оаковец и отрапортовал:
   - Все готово, сэр! Минирование закончено, объект оцеплен.
   - Хорошо, - кивнул майор, - взрывайте.
   В руке солдата оказался небольшой приборчик, напоминающий рацию, но я сразу понял, что это дистанционный взрыватель. Солдат утопил кнопку, и земля под ногами содрогнулась, от грохота взрыва заложило уши. Волна горячего воздуха, растопив кружащийся в воздухе снег, накрыла нас и понеслась дальше. И я увидел, как на том месте, где только что был Ястреб, выросла цепь огненных грибов. Обгоревшие куски обшивки, части контейнеров, обломки не выгруженного оборудования и оружия - все это взметнулось вверх и, медленно кувыркаясь, стало падать обратно.
   - Вот дерьмо, - глухо пробормотал Брайд.
   - О, Господи... - прошептала Лис.
   Их голоса вывели меня из состояния шока.
   - Какого черта вы наделали, <X>!?! - заорал я.
   - Приказ полковника Штейна. Мы отступаем, и ваш груз не должен достаться имперцам.
   Его спокойный тон окончательно взбесил меня:
   - К дьяволу груз! Это был мой корабль! Там был мой человек!!!
   Размахивая кулаками, я кинулся к Штуфферу, но на меня со всех сторон набросились оаковцы. Я отшвырнул одного, второго, сбил с ног третьего, повалил четвертого. Но тут сильнейший удар прикладом в спину опрокинул меня в снег. Удары посыпались со всех сторон, и их нельзя было предугадать, от них нельзя было защититься. Оаковцы набросились на меня ретиво и самозабвенно, как стая гончих на загнанного волка. Они остервенело дубасили меня прикладами и что-то кричали, упоенные своей жестокостью. Я тоже что-то кричал, но уже сам себя не слышал. Последнее, что я видел - это Лис, бросившаяся ко мне,.. и Брайд, удержавший ее. Потом их силуэты поплыли у меня перед глазами, и через секунду все исчезло в багровом мареве.

* * *

   Я проснулся от довольно сильного толчка - вездеход, видимо, попал в яму. Было зябко и неудобно, но открывать глаза не хотелось. И все-таки я это сделал. Напротив меня сидела Лис. Она, склонив голову на грудь, спала. Рядом с ней съежился Кляйн. Он положил голову на руку, опершись локтем в колено. Непонятно, спит он или нет. Слева и справа от меня сидели конвоиры. Один спал, другой клевал носом, но крепился. Ни Брайда, ни Корнела не было. Они как умчались на маленьком снегоходе в штаб, так их и нет.
   А мы устроились на грузовом вездеходе, между кабиной и закрытым кузовом. Пятерым здесь было тесновато. Да и вообще местечко не ахти: продувает со всех сторон. Зато не надо топать по снегу на своих двоих, можно даже вздремнуть.
   Это право мы сообща выпросили у майора Мэйса, ставшего теперь командиром авангарда.
   Сразу после моей попытки взбунтоваться, меня, а за одно и всю команду, быстренько понизили из ранга бойцов за независимость под флагом ОАК до особых военнопленных. Особых, потому что мы, все-таки, инопланетники, тем более вроде как представители влиятельных и сильных союзников, ссориться с которыми как минимум не благоразумно. Эта участь постигла всех, кроме Тома, который ни на шаг не отходил от лейтенанта Корнелла и, похоже, уже завоевал его доверие. Вряд ли этим Том преследовал какую-то скрытую цель. Скорее всего он действительно хотел пролить кровь за ОАК. И, в принципе, как солдат он прав. Ведь именно такой приказ получила вся команда от Ричарда Прая: поступить в полное распоряжение полковника Штейна и оказывать всяческую помощь силам ОАК. Вот только почему-то после того, как был взорван Ястреб и убит Эд, желание выполнять этот приказ у всех, кроме Тома, пропало.
   Я огляделся. По дороге, там, где снег был более или менее утоптан, шла колонна солдат. Справа от нее, прямо по глубокому снегу, медленно и тяжело тащились большие грузовые вездеходы. Слева от дороги ехали мы, за нами шел пассажирский вездеход. Там расположился Мэйс со своим штабом.
   Солдаты шагали устало, понуро глядя себе под ноги и сгибаясь под тяжестью автоматов. Глядя на них, я вдруг почувствовал, что у меня ужасно затекли ноги. Надо бы размять. Я приподнялся, перелез через конвоира, разбудив его при этом, и спрыгнул в снег. Но не направо, к солдатам, а налево. Теперь с одной стороны от меня был вездеход, с другой - открытое пространство. Но как ни близка казалась воля, о побеге нечего было и думать: меня прекрасно было видно конвоирам и высокому начальству в следовавшем за нами вездеходе. К тому же я по пояс увяз в снегу.
   Когда я выбрался, то даже вездеход майора Мэйса почти оставил меня за кормой. Мне пришлось бегом догонять своих, чтобы конвоиры, не дай Бог, не подумали, что я хочу удрать, и не открыли бы огонь.
   Ударная группировка ОАК отступала. Как и следовало ожидать, контратака имперцев оказалась быстрой, неожиданной и сокрушительной. Оаковцы побежали в первые же минуты боя и до сих пор не могли остановиться. Огромных трудов стоило полковнику Штейну превратить это беспорядочное бегство в относительно цивилизованное отступление. Впереди шел авангард, который составил батальон майора Мэйса. За ним, на некотором удалении - основные силы. Самими последними двигались силы прикрытия - наименее измотанные подразделения, то и дело вступающие в короткие стычки с передовыми отрядами имперцев, не прекращающих наступления.
   Группировка двигалась на юг, в тыл ОАК, туда, где она могла рассчитывать на помощь. Главное командование, с которым связался полковник Штейн, уже выслало навстречу дивизию некоего генерала Бирша, сил которой должно было хватить на отражение атаки имперцев, несмотря на то, что дивизия только-только была выведена из боев и не досчитывалась почти половины личного состава...
   Шествие продолжалось. Утопая по колено в снегу, я вышагивал рядом с вездеходом, конвоир покровительственно поглядывал на меня сверху вниз.
   Идти было неудобно и довольно тяжело. Но, по крайней мере, ветер здесь, внизу, под боком у большой машины, не так бушевал, как наверху. Так что комбинезон СС более действенно защищал тело от холода. Тем более я двигался.
   Вдруг что-то неопределенно-серое упало на меня сверху, повалило в сугроб.
   - Что, профессор, решили размяться? - спросил я, поднимаясь.
   Кляйн молча кивнул и зашагал рядом. Через минуту к нам присоединилась Лис. Она довольно удобно устроилась на вездеходе, так что вряд ли ее мучили затекшие ноги. Вероятно, ее действия были обусловлены простой солидарностью.
   Внезапно из метели впереди колонны вынырнул, тихо урча, маленький двухместный снегоход. Свернув в сторону и пропахав снежную целину, он обогнул наш вездеход и притормозил перед штабной машиной. Приноровившись к ее скорости езды, просигналил.
   Через несколько секунд дверь в боку вездехода открылась, и из нее высунулся майор Мэйс в полном обмундировании.
   - А, разведка!.. Всегда рады!.. - пошутил он и уже серьезно спросил: - Какие новости?
   Человек в снегоходе встал и отдал честь:
   - Дорфэрстен никем не занят, но там неспокойно.
   - Что значит 3неспокойно3?
   - Местные чем-то недовольны. Они не пустили нас в деревню.
   - Ладно. Доложите полковнику Штейну, - Мэйс махнул рукой.
   Солдат еще раз козырнул и сел. Снегоход унесся к середине колонны, туда, где расположился штаб.
   Мэйс собрался уже было снова спрятаться в вездеходе, но я остановил его:
   - Майор, позвольте вопрос. Что такое Дорфэрстен?
   Мэйс замялся, решая, стоит ли ему вообще говорить с пленным и если да, то не выдаст ли он военную тайну. Наконец, он ответил.
   - Это небольшая деревушка. Там мы должны встретиться с частями генерала Бирша и отбить атаку имперских войск.
   - Спасибо, майор. А далеко еще до этой деревни?
   - Нет. Уже меньше километра.
   Не дожидаясь дальнейших вопросов, Мэйс скрылся в вездеходе.
   Что ж, километр - это не так много. Надеюсь, когда мы его одолеем, то не будем падать от усталости.
   ...Через десять минут Лис начала спотыкаться.
   ...Еще через пять минут, когда я уже поддерживал ее под руку, колонна внезапно остановилась. Грузовой вездеход заслонял нам обзор, так что мы прошли еще немного, прежде чем увидели Дорфэрстен.
   В непрекращающейся на этой планете метели с трудом можно было разглядеть громоздкие неуклюжие тени. Это, скорее всего, дома. А прямо перед нами колыхалась и ворчала толпа деревенских жителей. Среди них преобладали женщины, были и дети. Я замети так же нескольких стариков. В центре толпы возвышался здоровый мужик в шубе неопределенно-светлого цвета. На голове его была шапка, на ногах - меховые сапоги, сшитые по образу и подобию обуви бойцов ОАК, но отличавшихся от них тем, что мех, более короткий, был не чисто-белого цвета, а с большими рыжими и черными пятнами. Мужик был широк и могуч, как старый кряжистый дуб. Он заметно прихрамывал на левую ногу, правый рукав его шубы был пуст. Но в левой руке мужик уверенно сжимал старенькое длинноствольное, видимо, охотничье, ружье. Это было единственное оружие деревенских.
   Вездеходы замерли, солдаты нерешительно топтались на месте. Как ни малочисленна была толпа, но дорогу она перекрывала плотно, люди были настроены решительно.
   Мэйс вылез из своего вездехода, но, не пытаясь вступить в контакт с толпой, стал нервно расхаживать вокруг машины, то ли рассуждая, то ли чего-то ожидая.
   Безмолвное противостояние продолжалось несколько минут. Наконец, затарахтел двигатель, и из метели вынырнули открытые аэросани. Подъехав к штабному вездеходу, они замерли. Из них вылез полковник Штейн и несколько офицеров.
   Штейн был без маски, но уши его шапки были скреплены на подбородке и, таким образом, защищали от холода почти все лицо. За последние часы полковник заметно осунулся и выглядел страшно усталым. Глаза красные, под глазами мешки - интересно, когда он спал последний раз?
   В другое время я бы непременно позлорадствовал про себя, но сейчас и желания такого у меня не возникло - я сам был достаточно измотан. Недосып, бои, нервные потрясения и, вдобавок ко всему, марш-бросок по колено в снегу - все это делало свое дело.
   - В чем дело? - голос полковника я расслышал, лишь включив на полную мощность наушники шлема.
   - Они отказываются пускать нас в свою деревню, - доложил Мэйс.
   - Дайте мне мегафон, - Штейн получил его, выступил вперед и, чтобы привлечь к себе внимание, кашлянул в мегафон. Спросил: - Чего вам надо?
   Ему ответил предводитель деревенских, и его густой, могучий голос, перекрыв вой метели, без всякого искусственного усиления долетел до нас:
   - Нам надо, чтобы вы убрались отсюда и никогда больше не возвращались!
   - Вы что же, за Империю?
   - Нет. Не за Империю. Нам надоела война. Мы хотим мира. Мы не дадим никому войти в нашу деревню!
   - Ну вот что... - в голосе Штейна больше не было ни удивления, ни злобы. Осталась только усталость, - Мы должны занять Дорфэрстен, и мы это сделаем. Хотите вы этого или нет. Так что лучше убирайтесь!
   - Нет!
   - Тогда мы вас расстреляем!
   - Не посмеете!
   - Неужели?.. Взвод! В шеренгу по два... поперек дороги... становись!
   Три десятка солдат выстроились против толпы деревенских.
   - Первый ряд: на колено!
   Передние солдаты бухнулись на одно колено.
   - Оружие к бою!
   Бойцы перехватили автоматы, перекинув их себе на грудь.
   - Целься!
   Дула автоматов уставились на беззащитных людей.
   - Я вас последний раз миром прошу: дайте дорогу!
   Толпа, уже давно заволновавшаяся, не выдержала и заколыхалась. Запричитали женщины. Только мужик с ружьем оставался спокоен и непоколебим:
   - Брешешь, сволочь!
   - Огонь!
   Затрещали автоматы, толпа бросилась врассыпную, но было поздно. Лис вскрикнула и неестественно обмякла. Я не удержал ее, не удержался сам и мы сели прямо в сугроб. Я прижал Лис к себе, чтоб она совсем не упала, но так и остался сидеть, не вставая, - не до того было.
   Пули гуляли по толпе, выискивая все новых жертв. Одна из первых очередей прошила предводителю ноги. Он упал, как подкошенный, и это на несколько секунд спасло ему жизнь. Падая, он нажал на спусковой крючок. Ружье зычно хлопнуло, правда, в воздух. Автоматный огонь усилился.
   Люди метались под выстрелами, падали, некоторые поднимались и снова падали, на этот раз навсегда. Кое-кто поумнее пытался отползти в сторону, но это почти никому не удавалось: смертельные сталь и огонь настигали повсюду.
   Предводитель, меж тем, был жив. Он не мог подняться, и теперь лежал на правом боку, лицом к нам. Правая его нога была подогнута под себя, левая вытянута. Своей единственно рукой он все еще сжимал ружье. Старое, однозарядное, оно годилось теперь разве что для устрашения. Лицо мужика плотно заросло густой черной бородой. Пряди давно нестриженых волос, выбиваясь из-под шапки, закрывали лоб. Только немного места вокруг носа осталось свободно от растительности, да глаза, блестящие и такие же черные, как и волосы, метали молнии. Мужик потрясал ружьем. Вид его был грозен. Но это была уже агония.
   Напрягая последние силы, он крикнул, перекрыв на несколько мгновений треск автоматов, стоны раненных, плач детей:
   - По своим матерям и детям стреляете, нехристи!
   Автоматная очередь наискось прошила его широкую грудь. Пули отбросили грузное тело назад, перевернули его на спину. Но предводитель был еще жив. Он рыл ногами снег, загребал его рукой, силясь если не подняться, то хотя бы приподнять голову. Огромная силища и живучесть были в этом теле. Мужик затих, только когда тяжелые пули размозжили ему череп.
   Автоматный огонь ослаб и стал затихать. Через полминуты все было кончено.
   Штейн подозвал Мэйса:
   - Выделите роту для очистки дороги. Если будут раненые - пристрелить. Вводите войска и располагайтесь в деревне. В случае неповиновения местных - расстрел на месте. Основные силы прибудут через два часа.
   Полковник со своими офицерами залез в аэросани и унесся прочь.
   Я встал, поставил на ноги Лис. Она ни на что не реагировала. Я потряс ее за плечи, сначала легонько, потом сильнее. Успокоился, только когда услышал слабый всхлип. Я до рези в глазах вглядывался в темное стекло шлема и, наконец, разглядел за пластиком ее лицо. Оно было все мокрое от слез. Все ясно - нервный срыв. У меня и самого ноги подкашивались от увиденного. Я обнял Лис за плечи - так было теплее, да и стоять самостоятельно она совершенно не могла. Так мы и стояли с ней, обнявшись и слегка покачиваясь под порывами ветра.
   Между тем, солдаты расчищали дорогу. Раненых не было: те, которые могли, уползли и уковыляли по домам, а остальные сами околели от холода. Так что вся работа 3похоронной команды3 свелась к стаскиванию окоченевших трупов в найденную недалеко от дороги канаву. Трупы сложили туда штабелями, стали засыпать снегом. Было неудобно - слишком много тел. Подогнали вездеход. Несколько раз прогнали его туда-сюда по смерзшимся уже трупам. Утрамбовали. Засыпали.
   Движение по дороге возобновилось. Колонна солдат, не дожидаясь похоронников, двинулась в деревню. Прошел мимо и скрылся в метели вездеход Мэйса. А мы: я, Лис, Кляйн, - все еще оставались на месте.
   Впрочем, не только мы. На противоположной стороне дороги какому-то особенно чувствительному солдату стало плохо. Повернувшись к обочине, он согнулся чуть ли не вдвое и теперь опоражнивал свой желудок не совсем стандартным образом. Через рот.
   Оаковцы, утомленные многочасовым маршем, шли, понуро глядя в землю. Но задние колонны, не видевшие, что здесь произошло, и только сейчас добравшиеся до места событий, были все-таки немного веселее передних.
   И нашелся же такой шутник, что, проходя мимо несчастного солдата, с силой наподдал ему коленом под зад. Тот потерял равновесие и, нелепо взмахнув руками, упал прямо в свою блевотину. Дружный взрыв хохота разнесся далеко по колонне.
   Мне стало тошно, и я отвернулся.
   Поэтому я не видел, как из строя тут же выскочили два солдата, осторожно подняли упавшего и, взяв его под руки, повели к деревне.
   Когда я снова повернулся в ту сторону, один из них, оставив потерпевшего, побежал вперед вдоль колонны, ища обидчика. Тот не успел далеко уйти. Заступник остановил его. За спиной каждого сразу выросло несколько сочувствующих.
   Обстановка накалялась.
   Между солдатами произошел классический диалог: разговор на повышенных тонах, отборная ругань, небольшое рукоприкладство и, наконец, серьезная драка.
   Драка, действительно, вышла серьезная. В нее сразу включилось несколько десятков человек. Образовалась пробка. Ряды солдат смешались. Колонна изогнулась и замерла.
   И тут к месту потасовки со всех сторон устремились капралы и сержанты. Они на бегу высвобождали висевшие у их поясов резиновые дубинки, воинственно размахивая ими, врубились в самую гущу дерущихся и начали раздавать удары направо и налево.
   Ага! А я-то все голову ломал: зачем это младшему командному составу ОАК резиновые дубинки? В атаку ведь с ними не пойдешь. Теперь понятно: чтобы более эффективно управлять собственными солдатами.
   Вдруг мощнейший удар обрушился мне на спину. Я с трудом устоял на ногах, боль пронзила все тело, в глазах поплыли красные круги.
   - А ты чего стоишь? - услышал я за своей спиной голос.
   Ориентируясь только на него, не приглядываясь и не присматриваясь, я развернулся и что было сил вдарил говорившему кулаком прямо в морду. Не издав ни звука, тот упал, надеюсь замертво. Это оказался какой-то капрал, в его руке так и осталась зажатой резиновая дубинка.
   Выросшие как из-под земли конвоиры, о которых я уже и думать забыл, решили, видать, что я затеваю мятеж, и схватили меня за руки. Что мне эти котята! Я поднапрягся и так стукнул их друг о друга, что искры посыпались, и конвоиры, как столкнувшиеся бильярдные шары, разлетелись в разные стороны.
   Пока все это происходило, я, естественно, отпустил Лис, и она снова безвольно села на снег. Эдак и замерзнуть недолго. Я поставил ее на ноги. Идти она явно не могла. Делать нечего, я взвалил ее на плечо (по-другому, я бы ее просто не донес: я и сам шатался от усталости). Повернулся к конвоирам:
   - Хватит рассиживаться. Пошли.
   И я пошел к деревне.
   Так мы и шли. Впереди я с Лис на плече. За мной профессор. За ним - конвоиры. Процессия была, конечно, оригинальная. Солдаты, топавшие по дороге и не уступавшие ни дюйма утоптанного пространства, из-за чего мне пришлось тащиться по глубокому снегу, смотрели на нас с удивлением и иронией.
   Что мне нравится в жителях Кейпса, так это чувство юмора. И сейчас нашелся какой-то шутник, который при виде нас отпустил какую-то шуточку (я толком не расслышал). Шедшие с ним рядом солдаты так и прыснули, но я окатил их таким ледяным взглядом, что они заткнулись.
   В Дорфэрстен вступали молча. Опустив голову и угрюмо глядя себе под ноги. Не знаю, как у других, а у меня на душе кошки скребут.
   Деревня оказалась не такой уж маленькой. Впрочем, это естественно, ведь здесь надо разместить три оставшихся полка оаковцев, а потом еще подойдет дивизия генерала Бирша.
   Бревенчатые (не из пластиковых или бетонных плит и даже не из кирпича, а из деревянных бревен!) жилые дома, окруженные такими же, но более приземистыми и почти без окон хозяйственными постройками, стояли близко друг к другу: ни садов, ни огородов (а поэтому и заборов) не было.
   Дорфэрстен растянулся с юго-запада на северо-восток вдоль единственной здешней дороги. Немногие дома, стоящие на отшибе, соединялись с ней узкими, еле заметными тропинками.
   Некоторые дома были разрушены и сожжены. На пепелищах и там, где между постройками оставалось достаточно места, стояли вездеходы, привезенные сюда нами. С заглушенными двигателями, выключенными фарами, их серые громады невозможно было издалека отличить от домов. И только вблизи становилось ясно, что это техника последнего поколения, на несколько порядков превосходящая все, что есть на Кейпсе.
   Колонна оаковцев, рядом с которой мы шли, иссякала: под командой у Мэйса был всего-то один батальон - человек триста.
   Как ни устали солдаты, но мы двигались еще медленней. Так что к центру деревни - большой площади, по периметру ограниченно плотной стеной домов, мы прибыли вместе с последними бойцами ОАК.
   Вся площадь была заполнена гудящей и колыхающейся толпой человек в сто. Слышались команды, ругань, крики. Солдаты курили, тут же, даже не присаживаясь, закусывали, ругали начальство и друг друга. Капралы, которым удалось найти еще не занятый дом, спешно строили свои отделения и отводили их на покой. Десятка два младших офицеров безуспешно осаждали самый большой дом, в котором разместился штаб.
   Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возник майор Мэйс. Титаническим усилием преодолев буквально набросившихся на него офицеров, он спрыгнул с крыльца и, протискиваясь сквозь толпу, устремился к дому напротив. Там расположилась канцелярия (а может, гостиница для офицеров, или что-то там еще).
   На все вопросы Мэйс только неопределенно махал рукой и морщился. Не останавливаясь и ни на кого не обращая внимания, майор продолжал свой путь. Уже через несколько секунд он пересек площадь, взбежал по крутым ступенькам на крыльцо и уже взялся за ручку двери, но тут и я решил походатайствовать за себя.
   Я увеличил мощность динамиков шлема и гаркнул, перекрыв гул орущей в сто глоток толпы:
   - Майор, вы плохо заботитесь о пленных! Куда нам приткнуться?
   Мэйс замер. Пленные - не солдаты, от них так легко не отмахнешься. Тем более что присматривать за ними приказал сам полковник Штейн.
   После недолгого раздумья Мэйс ответил:
   - Подыщите себе что-нибудь подходящее, - и, не задерживаясь более ни секунды, исчез в доме.
   Что ж, хороший совет. Для местных. А как быть нам? Пока мы будем искать 3что-нибудь подходящее3, можно и загнуться от холода и усталости.
   Я растерянно оглянулся и тут...
   ...Я не увидел человека. Увидел только старую изорванную, в нескольких местах зашитую шубейку и живые глаза над воротником.
   3Это он3, - шепнул чей-то голос, и я понял, что обречен.
   Мне стало тоскливо и страшно.
   Глаза с непреодолимой силой затягивали в черную пустоту зрачков. Глаза, пришедшие из прошлого, из ночных кошмаров, прямо из ада!..
   Я зажмурился и помотал головой.
   Потом снова посмотрел в ту сторону. Прямо в снегу, прислонившись спиной к стене одного из домов, в невысоких меховых сапожках, старенькой шубе, кое-как нахлобученной шапке, сидел пацан. Нет, не тот, которого я застрелил в СОБе. Он даже не был похож на того. Но глаза... Это были те же самые глаза, которые уже почти месяц преследовали меня во сне.
   Встретить свой ночной кошмар наяву. Не каждый может похвастаться таким приключением! Что же мне делать?
   Я еще усилил мощность динамиков и крикнул так, что профессор удивленно повернулся ко мне, а конвоиры вздрогнули:
   - Эй, пацан! Иди сюда!
   Парень угрюмо посмотрел на меня, но неохотно поднялся и подошел.
   - Ты местный?
   - Нет. Из соседней деревни.
   - А тут что делаешь?
   - У тетки...
   - Один?
   Он кивнул.
   - А родители?
   Пацан ничего не ответил, только шмыгнул носом и опустил голову.
   Все понятно... Война...
   - А тетка где?
   Парень мотнул головой куда-то в сторону. Я посмотрел туда и увидел еще достаточно свежее пепелище. Куча углей, конечно, уже не дымилась, но слой свежего снега на протаявшей под напором огня полянке был еще тонок.
   - И что, больше у тебя никого нет?
   Он отрицательно покачал головой.
   Я вдруг принял неожиданное решение:
   - Ладно, пойдешь с нами.
   Парень удивленно поднял голову.
   - Тебе же все равно некуда идти?
   Он беспомощно пожал плечами.
   - Ну вот...
   Один из конвоиров попытался было что-то возразить, но я отрезал:
   - Не твое дело!
   И он заткнулся: ссориться со мной ему не хотелось.
   Я снова обратился к парню:
   - Ты ведь знаешь, что тут где?
   Тот осторожно кивнул.
   - Отведи нас в какую-нибудь хибару. Небольшую, но теплую. И пустую.
   - Это можно, - кивнул пацан, - пошли! - и он уверенно зашагал прочь. Мы двинулись за ним.
   Он немного провел нас по дороге, затем свернул на одну из тропинок. Идти было тяжело, но я утешал себя мыслью, что скоро привал. Через несколько метров тропинка разделилась на две более тонких тропки. Одна из них плавно забирала вправо, другая круто уходила влево. Наш проводник, не колеблясь, выбрал левую. Еще через минуту мы наткнулись на перекресток. Потом попался еще один и еще. Домов, стоящих в стороне от дороги, оказалось намного больше, чем я ожидал. Тропинки между ними образовывали настоящий лабиринт. Но парень уверенно вел нас по нему, не останавливаясь, лишь иногда немного замедляя шаг, как будто вспоминая дорогу.
   Делать пока было нечего, и я, перекинувшись с ним парой фраз, выяснил, что зовут его Рик, и недавно стукнуло ему семнадцать стандартных лет. В развитых мирах семнадцатилетние мальчишки считались сущими сосунками, но на суровом Кейпсе, где средняя продолжительность жизни не дотягивала даже до пятидесяти лет, Рик был уже почти зрелым мужчиной. Интересно, почему он еще не на войне? Я решил спросить его об этом как-нибудь на досуге, потому что в этот момент мы, кажется, добрались до цели пути.
   Это была самая окраина деревни. Сзади растаяли в снежном мареве тени последних домов, но еще одна тень появилась впереди. Тропинка поднималась все выше, и чем дальше, тем круче становился подъем. Тень росла, приближалась, и наконец мы увидели дом.
   Это была небольшая изба с мощной двускатной крышей и массивной трубой, с двумя небольшими окнами на фасаде и с высоким крыльцом сбоку. С другой стороны к крыльцу примыкала маленькая дощатая постройка непонятного назначения.
   - Что это? - спросил я Рика, указав на нее.
   - Дровенник.
   - Дровенник? - не понял я.
   - Да. Сарай для дров.
   - А зачем дрова?
   Рик удивленно воззрился на меня:
   - Печь топить, еду готовить, воду греть...
   - У вас что же, дерево - основной источник энергии?
   - А как же иначе? - Рик смотрел на меня, как на сумасшедшего.
   Я прикусил язык: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Я, конечно, не ожидал, что здесь энергию будут получать с помощью атомного миниреактора, как это обычно делается. Но чтобы сжигание такого неэффективного горючего материала, как дерево, было основным источником энергии - это уж какой-то каменный век! Ну нельзя же так опускаться-то!
   Между тем, Рик уже взбежал на крыльцо. Я хотел последовать за ним, но меня обогнал один из конвоиров.
   - Я пойду первым! - сказал он.
   Что ж, пожалуйста, мы не гордые.
   - Хозяева ушли отсюда уже с неделю назад, - сказал солдату Рик, но тот не обратил на него внимания.
   Когда я с Лис на плече взобрался на крыльцо, Рик с конвоиром уже были внутри дома. За открытой дверью было темно. Я шагнул вперед, и мрак сомкнулся вокруг меня.
   Сзади слышался осторожный топоток профессора, впереди - неровное дыхание конвоира.
   - Сюда! - услышал я голос Рика в некотором отдалении.
   Через мгновение - глухой звук удара и грязный мат конвоира. Я протянул вперед руку, шагнул. Рука сразу уперлась в неровную, бревенчатую стену. Черт возьми! Я просил Рика привести нас в маленькую хибару, но если комнаты здесь такие крохотные, то он понял меня слишком буквально.
   - Долбанные сени, <X>! - почему-то шепотом пробурчал конвоир, и я понял, что это еще не комната, а лишь прихожая.
   Как бы то ни было, но со стеной, в которую я уперся, надо было что-то делать: голос солдата и звуки его и Рика шагов доносились уже из-за нее. Ощупывая рукой стену, я шагнул влево, вправо. Рука наткнулась на пустоту.
   Я шагнул вперед и смачно выругался (тоже почему-то шепотом), больно стукнувшись лбом о низко нависающую притолоку. Потерев свободной рукой лоб, я повторил попытку и споткнулся о высокий порог. Преодолев и это препятствие, я все-таки оказался в комнате.
   Здесь было кажется еще темнее.
   - Сейчас зажгу свет, - сказал Рик.
   Потянулись секунды ожидания. Наконец, на стене появилось небольшое пятно света. В комнате смутно нарисовались силуэты людей - и все. Рик повернулся к нам. В его руках было громоздкая неуклюжая штука из стекла и металла. В центре, под стеклом еле теплился слабый огонек. Он разгонял темноту только а полуметре от себя и лишь очернял мрак в остальной части комнаты.
   - Бог мой, - пролепетал стоящий рядом профессор так тихо, что я с трудом расслышал его, - керосиновая лампа!
   Я выпал в осадок. Керосиновая лампа! Живой огонь, поддерживаемый за счет сжигания топлива! С ума сойти! Нет, что ни говори, местное общество полностью деградировало в области техники.
   - Рик, а что, электричества у вас вообще нету? - с надеждой в голосе спросил я.
   - Почему нету? Есть. То есть было. Одна электростанция на пять деревень, километрах в сорока отсюда.
   - И?..
   - Ее разбомбили войска Освободительной Армии.
   - Нет. Это были не мы. Это имперцы, - открестился от содеянного один из конвоиров.
   Но до меня уже не дошел смысл его слов. Да это было и неважно. Какую стратегическую или тактическую цель преследовали войска, взорвавшие абсолютно мирную электростанцию, без которой в ужасающих условиях существования оказалось население пяти деревень (а ведь это - пара тысяч человек)?
   Уничтожение мирных жителей, разрушение гражданских объектов - разве это цивилизованная война? Зачем было принимать Женевские конвенции, если их даже через шесть веков не научились соблюдать? Где грань между войной и варварством? Раньше я всегда был уверен в том, что она есть, и я ее видел. Теперь, здесь ее нет.
   Почему так случилось, что антиимпериалистическое восстание превратилось в гражданскую войну, а затем - в кровавую братоубийственную бойню? Кто в этом виноват? Когда это началось и как можно все это прекратить?
   Я почувствовал себя в этаком информационном вакууме, задохнуться в котором легче, пожалуй, чем в вакууме настоящем. Эх, если бы оаковцы не взорвали Ястреб, он мог бы мне помочь. Впрочем, нет. Даже если бы корабль остался цел, я не мог бы с ним связаться - ведь Эд незадолго до своего ранения разобрал корабельный радиопередатчик. Профилактический осмотр - так он сказал?
   И тут в моей голове появилось сомнение. Обычный осмотр - так ли? А не хорошо спланированная акция? Чтобы оставить нас на этой планете. Без связи, без корабля, без надежды остаться в живых. Кто мог подстроить такое?.. Ричард Прай?.. Нет. Никогда. Слишком высока цена: Эд, корабль...
   А если не Прай, то кто?..
   М-да, вероятно, действительно, просто совпадение... Черт! Слишком много совпадений! Закон подлости, как всегда, работает безотказною.
   Меня вывел из задумчивости голос Рика:
   - Вот такие апартаменты... Здесь так темно, потому что нет ни одного окна. Но если поставить пару-тройку свечек, то будет в самый раз... Где-то тут должна быть дверь во вторую комнату... Сейчас... Вот!..
   Что-то натужно заскрипело, и через образовавшийся прямоугольный проем открытой двери хлынул неяркий свет.
   На мгновение проем закрыл собою Рик, затем конвоир. За ними с трудом пролез в комнату и я. Комнатка была побольше первой. Свет в нее проникал через два небольших окна. Но за стеклами бушевала метель, не было видно ничего, кроме мириадов кружащихся снежинок. Поэтому здесь постоянно царил полумрак. Впрочем, этого было вполне достаточно.
   Низкие широкие нары у стены, покрытые одеялом. Диван у противоположной стены. Дощатый шкаф, стол в углу. На полу - аккуратный плетеный коврик. Большая печь с широкой кирпичной трубой частично, через специальный проем в стене, выходила в соседнюю комнату, чтобы обогревать и ее. Прямо под потолком - настил из толстых досок, почти во всю комнату. Сначала я решил, что это навесной потолок очень низкого качества. Но потом порылся в памяти, вспомнил историю и уже без посторонней помощи определил, что это палати, эдакое приспособление, на котором можно спать или хранить овощи. Как впоследствии выяснилось, на здешних палатях сушился лук (весьма скверного вида и вкуса, но вполне съедобный).
   В комнате ничто не выдавало внезапного отъезда хозяев. Все было в порядке, вещи - на своих местах. Можно было подумать, что люди покинули дом только что и всего лишь на несколько минут... если бы не толстый слой пыли на всем.
   - Ну ладно, - сказал конвоир, тот, который старше, - устраивайтесь тут, а мы в проходной комнате.
   Было видно, что ему самому не очень-то нравится его решение. Но контролировать нас они могли только так, сидя в проходной. Конвоир повернулся и, захватив своего товарища, вышел. Дверь за ними закрылась.
   Оставшись без привычного конвоя мы несколько секунд стояли молча и неподвижно, прислушиваясь к вою ветра за окном. Потом я вспомнил, что смертельно устал. Сразу заныли ноги, а Лис показалась страшно тяжелой. Я осторожно положил ее на диван. Затекшее плечо, на котором я таскал Лис больше получаса, начало отходить. Этот процесс сопровождался сильным покалыванием и судорогами во всей руке.
   Действуя другой рукой, я отстегнул и снял шлем. Неочищенный, не подогретый, не отрегулированный по химическому составу воздух хлынул прямо в легкие. Немного закружилась голова. В комнате было прохладно. Да что там - холодно! В комбинезоне и шлеме этого не чувствовалось, но без них будет неуютно.
   - Рик, улучши-ка нам климатические условия, - сказал я.
   - Чего? - не понял он.
   - Печь затопи! - пояснил я.
   - А, это пожалуйста. Сщас сготовлю!
   Он выскочил за дверь, а через несколько секунд появился с охапкой поленьев.
   - Без проблем, - улыбнулся Рик. Идея затопить печь ему понравилась: нос его уже был красный от холода.
   Рик затолкал дрова в печь, вытащил спички (нет, такого примитивизма я еще не видел!) и, безрезультатно почиркав и сломав пару, развел огонь. Довольный собой, он выбежал за новой охапкой дров.
   И тут из многочисленных щелей печи клубами повалил едкий дым. Я в растерянности оглянулся. Лис спала на диване, профессор приютился на стуле в углу комнаты. Если с этой глиняно-кирпичной махиной ледникового периода что-то случится, то на их помощь мне можно не рассчитывать.
   К счастью, скоро вернулся Рик. Не показывая своего беспокойства, я небрежно спросил:
   - Чего это она так дымит?
   - Все нормально. Старая уж просто, да и не топлена давно. Сейчас протопится, прогреется, труба прочистится, и весь дым вытянет. Она еще поживе, старушка, - Рик любовно похлопал ладонью по пузатому от времени боку печи.
   Только через час старушка протопилась, и воздух в комнате стал нагреваться. И только через час я позволил себе расслабиться. Что мне нравится на Кейпсе, так это то, что здесь ложатся спать, когда устают и есть такая возможность. И не надо ждать ночи (ее мы, похоже, так и не дождемся). Так что я растянулся на нарах и забылся тяжким сном...

* * *

   Я проснулся часа через четыре. Этого времени оказалось достаточно, чтобы до необходимого минимума восстановить силы.
   Мы находились на Кейпсе уже почти двое суток. И кто знает, сколько пробудем здесь еще. Дела наши обстоят из рук вон. Шансы покинуть эту планету практически равняются нулю. Команда уже понесла потери: Эд убит, а Том переметнулся в стан врага. Впрочем, скорее Том остался верен приказу, а остальная команда оказалась вне закона, отказавшись подчиняться командованию ОАК, под начало которого мы были переданы Ричардом Праем. Из-за этого он вряд ли будет к нам снисходительным, когда мы выберемся отсюда. Если выберемся... В любом случае, будущее не предвещает ничего хорошего, просто ждать своею судьбу было невыносимо. Надо что-то делать.
   А пока, закинув руки за голову, я смотрел в потолок и думал. Я всегда ненавидел положение пленника, связанное с неизвестностью и неопределенностью, давящими на психику. Сейчас сложилась именно такая ситуация. Что решит Штейн насчет нас? Да и что будет с самим Штейном через несколько часов, если к Дорфэрстену первыми подойдут имперцы, а не дивизия Бирша?
   Наше положение усугублялось еще и невозможностью побега. Не потому, что нас хорошо охраняли, а потому, что бежать было некуда. Совет 3бежать, куда глаза глядят3, приемлемый в большинстве случаев, на Кейпсе был абсурден. Сбежать, чтобы через несколько часов в снежной пустыне околеть от холода и голода? Нет уж, надо знать, куда, к кому и с чем идти.
   Я опять ощутил мучительно давящий информационный вакуум. Эх, если бы можно было поговорить с Ястребом! Уж он бы выдал кучу полезных сведений.
   Я мысленно обругал себя за то, что пока мы летели к Кейпсу, то даже не заикались о нашей миссии. Ни одного мало-мальски серьезного разговора, никакой полезной информации. Тогда казалось - зачем? Всего-то и надо: прилететь, посидеть в корабле пару дней, пока его будут разгружать, и отчалить. Зачем напичкивать себя ненужными сведениями? А как бы нам сейчас пригодилось знание истории, географии Кейпса, обычаев его жителей!
   Понимая всю абсурдность затеи, я все-таки решил попробовать связаться с кораблем. Чудес не бывает, но...
   Я потянулся за шлемом и не нашел его. Пошарил руками вокруг себя. Шлема не было. А ведь я точно помню, что перед тем, как заснуть, положил его рядом с головой. Куда он мог деться?
   Еще не понимая, что все это может значить, я резко вскочил. И почти сразу успокоился.
   Лис, по самый подбородок укрытая одеялом, лежала на диване. Рядом лежали ее комбинезон и шлем, которые я снял с нее сразу, как только в комнате стал теплее. Тут же приютились тяжелые, но неплохо защищающие от холода, ботинки. Лис спала спокойно, и даже чуть-чуть улыбалась. Пусть спит. Сон не только восстанавливает силы; он, как и время, лечит раны. Хотя, бывает, сам же их и бередит.
   Профессор был там же, где я его видел в последний раз: в уголке на стуле. Скрестив руки на спинке стула, он положил на них голову и мирно посапывал. Его довольно длинные, почти до плеч, седые волосы закрывали лицо.
   Рик же, похоже, ничуть не устал. Он сидел около печки и вертел в руках мой шлем.
   - Насмотрелся? - спросил я.
   Он посмотрел на меня. Я не успел отвести глаза, и наши взгляды скрестились...
   ...Пацан стоял передо мной беспомощный и беззащитный.
   3Враг,3 - шепнул до боли знакомый голос.
   Я поднял пистолет. В этот момент мой мозг отключился. Работало только подсознание. Инстинкт самосохранения, рефлексы, выработанные за долгие годы.
   3Убей!3 - приказал голос.
   Я не успел осознать, что я делаю: подсознание работало намного быстрее. Палец потянул спусковой крючок. Гром выстрела. Толчок отдачи. Тонкая струйка прозрачного дыма из дула. И - все. Был человек - нет человека. Грань между жизнью и смертью, между реальностью и небытием слишком тонка. Иногда ее просто нет. Порвать ее очень просто, а восстановить невозможно. Часто мы понимаем это слишком поздно... Или так и не понимаем...
   Парень упал. В его глазах замерло время, в одной точке сконцентрировалось пространство. Там была вся его жизнь, все, что он успел и что еще мог бы увидеть.
   Я смотрел в его глаза, и меня пробирала дрожь. Я, наконец, до конца понял, что значит, убить человека. Неважно, как это произойдет: удар в висок, нож в сердце или пуля в лоб. Само действие занимает всего несколько секунд, но влечет за собой ужасающие последствия. Рушится и исчезает без следа целый мир воспоминаний, переживаний и планов. Мир, который складывался годами и просуществовал бы еще много лет, если бы не ты.
   Ты видишь, как жизнь постепенно оставляет человека: коченеют ноги, коряво сжимаются в последней судороге пальцы, стекленеют глаза. Смерть никогда не бывает мгновенной. Она всегда медленная и мучительная. И тот, кто выдумал нелепое сочетание 3легкая смерть3, наверняка осознал всю его абсурдность, когда сам умирал.
   Умирать всегда тяжело, даже если заранее знаешь, что через полчаса тебя воскресят. Убивать, оказывается, еще тяжелее. Потому что потом, по ночам, убитый встает перед тобой во сне, мертвый, но для тебя живой навеки, и спрашивает: почему ты это сделал?
   Ты лихорадочно начинаешь искать оправдания. И становится жутко, когда их нет...
   Все это происходит сейчас со мной. У меня есть лишь один лучик надежды: того пацана, может быть, воскресили. Но это абсурдно. Операция по воскрешению стоит кучу денег, которую никто не выложит за какого-то паренька. Конечно, если родители его миллионеры, то... Но ведь в СОБ не от хорошей жизни идут служить...
   - Классная штука!
   Я вздрогнул и увидел, что Рик протягивает мне шлем.
   - Да, - рассеянно сказал я, взял его и повертел в руках, вспоминая, зачем он мне понадобился. Так и не вспомнил...
   Черт возьми, становится скучновато! Пора что-нибудь предпринять. Что именно?.. Решение пришло ко мне еще во сне, сейчас я еще раз обмозговал его и пришел к выводу, что идея неплоха.
   - Дай-ка мне свою шапку.
   Рик удивился, но шапку снял. Получив ее, я протянул ему шлем:
   - Можешь пока поносить. Только не сломай.
   Рик обрадовался и тут же натянул шлем на голову. Маленькая игрушка для большого ребенка. Впрочем, не такая уж маленькая и не такой уж ребенок.
   Я вышел в соседнюю комнату. Здесь горела керосинка и две свечи. Было сумрачно, но тепло, хотя холоднее, чем у нас. Конвоиры, без курток и шапок, сидели у печи. Я только сейчас разглядел их. У одного, постарше, было широкое лицо, изрезанное морщинами, в волосах - первые седые пряди. Второй, молодой рыжеволосый парень, спал.
   - Мужики! - нарочито громко сказал я. Старший повернул ко мне голову, рыжий вздохнул во сне и смешно пожевал губами. - Где тут у вас туалет?
   - На улице, - даже не пошевельнувшись, с безразличным видом сказал старший.
   - Ну тогда я пошел, - я с решительным видом направился к двери.
   - Куда? - остановил меня конвоир.
   - В туалет.
   - Не положено, - нахмурился солдат.
   - Как?
   - Выходить не положено, - пояснил он.
   - Тогда я прямо тут вам лужу сделаю, - недовольно сказал я и для убедительности чуть-чуть подпрыгнул на месте, как будто от нетерпения.
   Конвоир размышлял мучительно долго. Наконец, он растолкал своего товарища. Тот широко зевнул и уставился на нас заспанными недовольными глазами:
   - Чего?
   - Отведи этого облегчиться, - старший кивнул на меня.
   Рыжий уже открыл было рот, чтобы возразить или возмутиться, но передумал и, крякнув, поднялся. Не застегивая, накинул на плечи куртку, долго и неуклюже засовывал руки в рукава, напялил шапку, повесил за спину автомат.
   - Пошли!
   Вслед за ним я выбрался в сени, а затем и на улицу. Как и шесть часов назад было светло, дул ветер и шел снег.
   Спустившись с крыльца, конвоир зябко поежился и огляделся в поисках нужника. Поиски успехом не увенчались, но солдат, махнув рукой и часто оглядываясь на меня, потопал куда-то за дровенник в гору.
   Через несколько секунд, когда дом уже остался за спиной, он остановился и удовлетворенно сказал:
   - О!..
   Я подошел и встал рядом с ним, не понимая, что бы это могло значить. Мы стояли в трех метрах от края обрыва, круто уходящего вниз метров на пять.
   - Вот! - еще раз сказал солдат, сделав выразительный жест.
   До меня дошло: он предлагал мне справить нужду.
   - Что, прямо здесь? - уточнил я.
   - А чем плохо?
   Логично.
   Я расстегнул комбинезон и встал в исходную позицию. Но тут же, будто что-то вспомнив, обратился к конвоиру:
   - Ты бы хоть отвернулся! Совсем молодежь бесстыжая пошла!
   Тот хохотнул:
   - Ничего, папаша, не стесняйся! - но все же немного поворотился и стоял теперь в пол-оборота ко мне, часто поглядывая на смутно видневшийся дом.
   Я снова встал в исходную позицию, сделал вид, будто у меня в самом нужном месте заела молния, а сам лихорадочно соображал. До края обрыва - три метра. Потом - пять метров свободного падения, а там, внизу, уже можно считать себя в безопасности. Три метра, три прыжка, полторы секунды.
   Конвоир стоит в пол-оборота ко мне. Ремень автомата перекинут через плечо, оружие висит за спиной. Повернуться, перекинуть автомат на грудь, нажать на спусковой крючок - одна секунда.
   Полсекунды не хватает. Сделаем ставку на внезапность? Рискованно! Очень рискованно... Но игра стоит свеч.
   И я рванулся вперед.
   Прыжок.
   Сзади хлестнуло, как выстрел:
   - Эй!
   Второй прыжок.
   Щелчок затвора. Автомат уже наведен.
   Третий прыжок сделать я не успел. Да если бы и успел, все равно было бы уже поздно. Меня спасла случайность. Снег, толстым козырьком нависавший над обрывом, не выдержал моей массы. Я почувствовал, что земля уходит из-под ног, и в следующее мгновение вместе с пластом снега и льда грохнулся вниз.
   Глухо затрещал автомат. Пули прошили воздух меньше чем в полуметре над моей головой.
   Получилось!
   Падать было довольно высоко, но я кувыркнулся в высоченный сугроб, вошел в снег, как нож в масло, и даже не почувствовал удара от падения.
   Снег был повсюду, как воздух. Он обжигал лицо и руки, набивался в рот и в нос. Двигаться было трудно, как в воде. Определить, где верх, где низ, невозможно. Но, подчиняясь какому-то шестому чувству, я перевернулся и стал разгребать снег, карабкаться вперед, вверх.
   Каким бы легким и рыхлым не выглядел снег, но воздух он почти не пропускал. Дышать становилось все труднее. Наконец, впереди появился слабый просвет. Еще одно усилие - и я вырвался из сугроба.
   В лицо с силой ударил ветер и я чуть не захлебнулся воздухом и полурастаявшим снегом.
   Сверху донеслись крики. Отгрохотала короткая очередь. Еще одна. Пули поднимали маленькие белые фонтанчики вокруг меня.
   На поверхности все еще оставались лишь моя голова и плечи. Я энергично забарахтался, освобождаясь из снежного плена. Дело было не из легких: ногам не во что было упереться, руки тоже не находили опоры. Я освобождался, но слишком медленно. И быть бы мне покойником, если бы не кружащие снежинки и не сбивающий с ног ветер, которые не давали солдату хорошенько прицелиться. Я впервые оценил достоинства местных климатических условий и возблагодарил Бога, что нас занесло на такую удачную планетку, как Кейпс.
   Выбравшись из сугроба, я бросился в метель. Крики и выстрелы сзади скоро стихли. Я остановился, чтобы оценить обстановку и прикинуть свое местоположение.
   Итак, план удался. Я получил свободу совести, свободу слова, свободу выбора и кучу других прав и свобод, гарантированных международным законодательством, но главное - свободу передвижения. Нет, я не собираюсь смотаться куда-нибудь подальше отсюда. Я останусь в Дорфэрстене. Я даже вернусь обратно к своим. Но не сейчас.
   Сейчас мне нужна информация, объективные сведения, голые факты, опираясь на которые, я смог бы в последствии сделать какие-то выводы, составить конкретные планы.
   Сделав небольшой крюк, я вернулся в деревню и стал шататься по ней туда-сюда, выискивая, высматривая и выслушивая самое интересное. Я не знал, что ищу, где и когда я это найду, да и найду ли вообще. В этом деле мне не могла помочь даже интуиция.
   Помогала шапка Рика. В ней, большой, с характерными очертаниями, я издалека сходил за местного мужика и не вызывал никаких подозрений. Этого было вполне достаточно: к солдатам ОАК, которых на воздухе было не так уж и много, я приближаться не рисковал.
   Неизвестно, сколько бы я так еще проходил, но тут в каком-то глухом закоулке на задней стене дома увидел что-то белое. Поначалу я принял это за снег и уже хотел пойти мимо, но подумал, что вряд ли ком снега удержится на вертикальной стене дома. Подошел поближе - так и есть: к бревну маленькими гвоздиками прибит листок бумаги. И что-то на нем написано.
   3Всупайте в ряды Национальной Гвардии3 - прочитал я заголовок. Ого! Да это настоящая листовка!
   Бегло просмотрев текст, я решил, что этот документ требует детального изучения и обмозгования.
   Я отодрал листовку от стены и, сложив вчетверо, сунул за пазуху.
   Побродив еще немного, я поковылял обратно, к своим. Очень уж не терпелось разобраться с листовкой, да и вряд ли я еще что-нибудь смогу найти - ну и дыра этот Дорфэрстен! Кроме того, снег, который забился мне под комбинезон, когда я убегал от конвоира, проник уже и под другую одежду и начал таять. Стало зябко и сыро. Я заторопился.
   Конвоир, сидящий в проходной, посмотрел на меня с удивлением, но пропустил, ничего не сказав, хотя я по лицу видел, что ему интересно, куда же девался его напарник. Значит, тот еще не возвращался. Наверное, бегает по деревне, меня ищет.
   Том до сих пор не вернулся. Видимо, действительно, устроился где-то при штабе. Похоже, оаковцы ему доверяют. И, боюсь, не напрасно. Брайд потерян для команды.
   Профессор съежился на стуле в своем уголке. Лис лежала на диване и плевала в потолок. Рик сидел рядом и что-то тихо рассказывал. Когда я увидел эту пару, что-то тяжело заворочалось в моей груди, какое-то чувство недовольства и дискомфорта. Что это? Ревность?.. Я невесело ухмыльнулся. Не староват ли я для ревности? Да и вообще, пора бы остепениться. Не молодой уж.
   Снег, набившийся под мой комбинезон окончательно растаял, и вода потекла с меня почти ручьями. При виде этого, Лис удивилась:
   - Капитан, на улице что, сильный дождь?
   - Нет, сильный встречный ветер, - сострил я.
   И уже серьезно:
   - Рик, пойди погуляй.
   Он вопросительно поднял на меня глаза.
   ...“Враг!3
   Я поднял руку с пистолетом.
   3Убей!3
   Выстрел. Кровь. И глаза...
   - Иди, - я постарался вложить в это слово всю свою твердость.
   Рик встал и, обиженный, вышел, громко хлопнув дверью.
   Я сел на его место. Вытащил из-за пазухи листовку, протянул Лис.
   - Что это? - спросила она.
   3Читай!3 - глазами приказал я.
   Она углубилась в чтение.
   Заинтересовавшийся профессор подошел поближе и, когда Лис прочитала, тоже ознакомился с содержанием листовки.
   - Ну? - спросил я.
   Лис только пожала плечами и плюнула в потолок.
   - Оригинально, - сказал Кляйн.
   - Что вы можете об этом сказать? - обратился я к нему.
   - А что Вас конкретно интересует?
   - Все.
   - Здесь упоминаются какие-то гоны и юты. По всей вероятности, это какие-то местные народы или национальности. А фраза 3мы жили здесь триста лет, пока не пришли они3 наталкивает меня на интересную мысль, - он замолчал, как будто что-то припоминая, и через несколько секунд продолжил, - Известны случаи, когда во время Третьей Мировой войны 3терялись3 заселенные планеты. Люди, которые о них знали, погибали или улетали в другие районы галактики; корабли, летавшие раньше к этим планетам, взрывались или захватывались; информационные банки данных уничтожались. Планета оставалась, люди продолжали на ней жить, но мир не знал об этом...
   Я прервал его:
   - Вы хотите сказать, что первые поселенцы колонизировали Кейпс несколько веков назад. Во время Третьей Мировой планета была как Вы сказали 3потеряна3. Затем ее вновь 3открыли3, и сюда устремился поток переселенцев?
   - Возможно.
   - И на этой почве возник национальный конфликт?
   - Вы же читали этот... документ, - профессор указал на листовку.
   Я спохватился:
   - Дайте-ка я ее спрячу. А то не дай Бог... - я торопливо сунул бумагу за пазуху.
   - Все это хорошо, профессор, но это лишь теория. А что нам может дать Национальная Гвардия на практике?
   - Это смотря по тому, что Вы от нее хотите получить. В любом случае, я считаю, что силы, являющиеся носителем националистических, а возможно и расистских идей, не могут являться поборниками правды.
   - При чем тут расистские идеи? На Кейпсе нет негров.
   - Вы слишком узко мыслите, мой дорогой капитан. Расизм подразумевает собой разжигание национальной розни, не обязательно к неграм. В этом случае цвет кожи является определяющим признаком, отличающим 3высших3 людей от 3низших3. Во время Второй Мировой войны фашистами широко использовалась теория о главенстве так называемой арийской расы, высшей расы идеальных людей. Под ее признаки подходили только немцы, да и то не все. А остальные - будь то белые, черные, красные или желтые, - подлежали уничтожению. Это тоже расизм.
   - А я как-то расправился с расистской боевой группой 3Белые ангелы3, - вдруг ни с того ни с сего вспомнил я, - они отлавливали негров, вырывали им руки, уродовали лица. На грудь гвоздями прибивали таблички с надписями типа 3я дурак3 и вывешивали трупы на центральных площадях городов.
   - Сколько им дали?
   - Чего? - не понял я.
   - Ну, к какому сроку приговорили?.. Вы ведь сдали их властям?
   - Властям?.. Нет, я сам их всех перестрелял. Их немного было, человек тридцать... Но мы отвлеклись. Итак, Вы относите Национальную Гвардию к 3плохим3. А ОАК, что же, к 3хорошим3?
   - Нет. Поведение членов ОАК вообще и расстрел ими мирного населения в частности...
   - Они убили Эда. Они звери... - вдруг тихо сказала Лис.
   Профессор, сбитый с мысли, на секунду затих, затем кивнул:
   - Вот именно. Боюсь, они мало чем отличаются от хищников. Они совершили тягчайшее преступление не только против жителей этой деревни, но и против всего человечества. Они попирают традиции гуманизма, по крупицам накопленные нашей цивилизацией за тысячи лет развития...
   - Короче, - сказал я, - дело к ночи. Пора решать: с ОАК мы или с Национальной Гвардией?
   - Вы предлагаете нам побег? - спросил Кляйн.
   - Вот именно, - прошептал я, сделав страшные (очень страшные!) глаза, - вот именно, профессор, побег.
   - Я - за, - сказала Лис.
   - Я право не знаю, - засомневался Кляйн, - Ведь шеф приказал нам быть под началом у полковника Штейна...
   - Вы можете остаться здесь, если хотите, - сухо сказал я.
   - Нет, нет, я с вами. Просто я хотел сказать, что мы недостаточно разобрались в ситуации и можем попасть из огня да в полымя. Вы понимаете, что я имею в виду?
   - Конечно. Но мы все-таки отправимся в Национальную Гвардию. Ничего другого нам не остается. Только так мы сможем 3разобраться в ситуации3.
   - Есть другой выход.
   - Какой?
   - Если мы не знаем человека, то для того, чтобы его узнать, нам не обязательно разговаривать с ним. Достаточно поговорить с тем, кто его знает.
   - То есть?
   - Чтобы понять ситуацию, надо поговорить с человеком, который в ней разбирается. Нам надо пообщаться с местными. Например, с вашим Риком. Вы зря его прогнали.
   - Да, вы зря его прогнали, - как эхо повторила Лис.
   Что-то тяжелое опять заворочалось у меня в груди, и я взорвался:
   - А не слишком ли он молод для тебя?
   Я тут же пожалел об этом и прикусил язык, ожидая пощечины. Но ее на последовало.
   Все так же лежа на диване, не двигаясь, Лис посмотрела на меня снизу вверх. В ее глазах были только тоска и усталость.
   - Ты только об этом и можешь думать, да? - она впервые за три месяца обратилась ко мне на 3ты3, - Не надо... Просто он напоминает мне одного человека...
   Боюсь, в этот момент я был красный до ушей, но мне стало интересно, ведь Рик и мне напоминал одного человека.
   - Кого?
   - Моего брата.
   - У тебя есть брат?
   - Был. То есть, есть. Не знаю.
   Профессор деликатно уковылял в свой уголок.
   - Мы жили на Рионе, - рассказывала Лис, у нее был приступ откровенности, которые случаются, когда нервы долгое время напряжены, - Когда родители развелись, брат с отцом улетел на Ляо. Мне тогда было пятнадцать, ему - десять. Через пять лет отец умер, погиб в автокатастрофе. А брат остался на Ляо, писал, что неплохо устроился. Он писал нам нечасто, еще реже присылал фотографии. Последний раз - за полгода до нашего отлета с Чара... Тогда, на Ляо, мы с Томом пошли его искать... Но не нашли... Не успели...
   - А где он 3неплохо устроился3? - меня терзали смутные сомнения.
   - Он никогда прямо не писал об этом. Но я думаю, что в каких-то правительственных силовых структурах. Может, в полиции. Или где-то еще.
   3В СОБе3, - мелькнула в моей голове мысль, и я вытер о штаны вспотевшие ладони.
   - И что ­он... - я хотел сказать 3был3, но спохватился, - ...похож на Рика?
   - Не так, чтобы очень... Но что-то есть... Наверное, глаза...
   Глаза! Все сходится! О, черт!
   ...3Враг!3
   Пистолет. Глаза. Страх.
   3Убей!3
   Выстрел. Кровь. И глаза, газа, глаза!..
   ...Не знаю, чем бы все это кончилось, но в этот момент дверь открылась, и вошел Рик.
   - Я погулял, - сказал он и пояснил: - на улице холод собачий, - а подумав, добавил: - как всегда.
   Я постарался взять себя в руки. Это было трудно, но я справился.
   - Садись, - сказал я и кивнул на стул.
   Войдя сюда, Рик, видимо, ощутил напряженность и понял, что разговор идет серьезный, поэтому он молча сел и приготовился терпеливо ждать, что же будет дальше.
   С появлением Рика, Лис осеклась и замолчала. Теперь я заметил, что и профессор, хоть и остался сидеть в своем углу, но внимательно прислушивается и приглядывается ко всему, что происходит в комнате. Памятуя о его словах, я спросил:
   - Послушай-ка, Рик, какого ты мнения обо всем, что тут у вас на Кейпсе происходит?
   - Какого я мнения? - Рик вдруг взорвался: - У меня родителей убили, родную деревню с землей сровняли, всех друзей, знакомых повырезали, жизнь мою псу под хвост пустили! Какого я должен быть мнения?! Дерьмо все это!!!
   Мои переговоры с представителем местного населения, не успев начаться, уже зашли в тупик. Может, я что-то не так сказал? Профессор был далеко, и я в растерянности посмотрел на Лис, прося помощи. Но она закрыла глаза и притворилась спящей. Мне предстояло выпутываться из сложившейся ситуации самому.
   - Да я всех этих гадов готов собственными руками передушить, дали бы мне только до них добраться! - продолжал бушевать Рик.
   Под ними он подразумевал, вероятно, организаторов войны. И тут я впервые задумался, а кто ж это, действительно, заварил такую кашу планетарного масштаба? Император, упрямо отстаивающий свою единоличную власть? Или руководство ОАК, пытающееся на деньги КосмоЛиги установить на Кейпсе липовую демократию? А может, шовинисты из Национальной Гвардии? Никто не может гарантировать отсутствие каких-то других, пока неизвестных нам сил. Наверняка можно сказать только одно: народу Кейпса эта война не нужна. Впрочем, совершенно так же, как не нужна любому нормальному народу какая-либо война вообще. Хотя, с другой стороны, смотря кого подразумевать под словом “народ”. Ведь в пятимиллионных армиях Империи и ОАК не наемники-инопланетники воюют. Короче, в запутанную историю мы ввязались. Ясно лишь, что Секретная Служба имеет к ней прямое отношение. “Эта операция очень важна для нас,” - сказал Ричард Прай. А Ричард Прай слов на ветер не бросает, уж за это я могу поручиться.
   Пока я думал, Рик выдохся и затих.
   - Ладно, проехали... Ты не так меня понял. Нам, как инопланетникам, втянутым в ваши дела, хотелось бы разобраться в происходящем. Ты поможешь нам?
   Теперь растерялся Рик. Он не ожидал, что ко всему приученным пришельцам из другого мира потребуется его помощь. Он только кивнул. Я продолжил:
   - Мы сражались на стороне ОАК против Империи. Но ваша война длится уже больше стандартного года. Она принимает слишком затяжной характер для классического противостояния двух армий. Обычно подобные конфликты заканчиваются через несколько месяцев. На планете есть еще какие-нибудь организованные вооруженные силы?
   Рик замялся, обдумывая ответ, и, наконец, выдавил:
   - Нет...
   - А Национальная Гвардия?
   Я бил с ходу в лоб. Рик вздрогнул, но лишь чуть-чуть и огрызнулся:
   - Если вы сами все знаете, то зачем вам я?
   - Мы знаем только то, что она существует. А нам нужно знать больше... Итак, гвардия принимает участие в войне с самого начала?
   - Нет. Она появилась месяцев пять назад.
   Ага, вынесло на гребне волны. Второсортные люди, второсортные идеи, которые в обычных условиях так и остались бы никому не известными, а в войну вылезли и превратились в реальную силу.
   - За кого они воюют: за ОАК или за Империю?
   - Ни за кого. За себя. То есть, за ютов.
   - Теперь мы углубляемся в историю Кейпса, - я почесал в затылке и повел рассказ: - Три века тому назад юты заселили планету. Они добывали руду за севере, выращивали рожь на юге и жили припеваючи. Они обеспечивали себя всем необходимым для жизни, но все же торговали с пришельцами с неба, обменивая у них руду и металл на сложные механизмы для своих заводов и детали для своей техники. Но вдруг что-то случилось, и пришельцы с неба перестали посещать Кейпс. Техника стала ломаться, заводы - останавливаться. Юты перестали добывать руду, потому что она стала им не нужна, и начали переселяться на юг, чтобы по крайней мере прокормить себя. Прошли годы. Старые шахты и заводы были заброшены, северные города почти опустели. Юты уже и забыли, что к ним кто-то когда-то прилетал. Они уже забыли, что сами когда-то прилетели сюда, и думали, что всегда жили на Кейпсе. И тут, как снег на голову, с неба посыпались звезды. Одна, две, три... Каждая звезда превращалась в большой железный дом, из которого выходили гонны. Много гоннов. Они поселились в заброшенных городах. Шахты и заводы снова заработали, пришельцы с неба снова стали прилетать на Кейпс торговать. Но теперь с ними торговали только гонны. Ютам это не понравилось, но они уже привыкли жить на юге и им, в принципе, было все равно, что делается на севере. Они поплатились за это. Однажды с севера пришли гонны. Они ехали на машинах и у них было оружие. Юты не могли сопротивляться: они были всего лишь фермерами. Гонны покорили ютов. Часть из них они погнали на север, работать в шахтах. Остальных оставили обрабатывать землю. С тех пор Кейпс стал Империей. Это было... - я быстро прикинул в уме, - семьдесят пять лет назад.
   - Семьдесят шесть, - кивнул Рик. Он смотрел на меня широко открытыми от удивления глазами, но я старался не встречаться с ним взглядом.
   В комнате повисло молчание: все были поражены моим рассказом, даже Лис открыла глаза и уже не притворялась спящей. Но больше всех был удивлен я сам. Никогда не думал, что смогу выдать нечто подобное, да еще в художественной обработке.
   Как бы то ни было, все, что я рассказал, оказалось чистой правдой. А ведь получасом раньше я обо всем этом и понятия не имел. Мысли одна за другой сами приходили мне в голову, облекались в словесную форму и вываливались наружу. С моей стороны не было затрачено практически никаких усилий. Хорошо голова работает --вот что значит двое суток не пить!
   - Значит, все так и было?
   - Да, - все еще растеряно кивнул Рик, - откуда Вы все это знаете? У нас ведь даже учебников истории нет. Вообще ничего.
   - Догадался, - скромно пояснил я, - Но ели это так, то почему же ОАК и Национальная Гвардия не выступают против гонновской Империи единым фронтом?
   - Не знаю, - покачал головой Рик. Похоже, он действительно не знает.
   - Это же элементарно!
   Это сказал Кляйн. Он подошел к нам из своего уголка и, понизив голос, пояснил:
   - Несмотря на всю расовую ненависть, гонны и юты не могли за семьдесят лет сохранить полную классовую изолированность. Гонны, не удержавшиеся у власти, становились фермерами или шахтерами, а некоторые юты вполне могли попасть в государственно-властный аппарат. Нельзя исключать и смешанных браков.
   - Короче, профессор, - прервал я его, - что вы этим хотите сказать?
   - Я хочу сказать следующее. Национальная гвардия воюет не против власти Императора, а против гоннов, где бы и кем бы они не были. ОАК же борется, по крайней мере публично, за демократию. Ей неважно, юты или гонны спустят императора с трона. Сыграли свою роль и политические соображения. Тесные отношения с националистическими движениями никогда не делали демократические силы более привлекательными. Союз с Национальной гвардией заставил бы инопланетные организации еще раз подумать, прежде чем вступать в контакт с ОАК. Да и мнение галактической общественности...
   - Это понятно. Но почему же скрывается сам факт существования гвардии? - допытывался я.
   - Сейчас события на Кейпсе представлены как священная освободительная война. Если станет известно, что здесь идет и национальная бойня, то это очень осложнит ситуацию и может повлечь непредсказуемые последствия. Поверьте мне на слово: это хорошо, что Национальная гвардия официально не существует. Так лучше для всех: и для ОАК, и для Империи, и для КосмоЛиги...
   - Для КосмоЛиги? - встрепенулся Рик, - Причем здесь КосмоЛига? Какое ей дело до того, что творится на Кейпсе?
   - КосмоЛиге всегда есть дело, если льется кровь и гибнут люди, - философски сказал профессор. Чувствуется влияние Ричарда Прая и его молодчиков из отдела идеологической подготовки СС. Так что я счел нужным прокомментировать:
   - КосмоЛига всегда там, где можно урвать кусок пожирнее.
   Ни Кляйну, ни Лис эти слова не пришлись по вкусу, зато они, видимо, отвечали мыслям Рика.
   Вдруг дверь распахнулась. На пороге стоял тот солдат, от которого я совсем недавно сбежал. Все это время он, видно, гонялся за мной по деревне.
   Куртка его была застегнута второпях и оттого косо. На меховых сапогах гирляндами висели куски льда. Маску он держал в руках.
   Мы так и не узнали, что ему было нужно. То ли он хотел удостовериться, что остальные заключенные на месте; то ли хотел узнать у них, где я могу быть; то ли взять Лис или Кляйна в заложники и прогреметь в мегафон на всю деревню, что если я не вернусь, то они будут расстреляны. А может действительно он хотел удостовериться, что я в самом деле сбежал.
   Так или иначе, но когда конвоир увидел меня, его чуть не хватил удар. Он замер с выпученными глазами и только тяжело дышал (притомился, видать, от беготни, бедняжка).
   Наконец, он совладал с собой, но все равно его хватило только на то, чтобы гаркнуть:
   - Какого черта!..
   Я мило улыбнулся ему улыбкой невинного младенца, и солдат выскочил из комнаты, как ошпаренный, громко хлопнув дверью.
   Никто в комнате, кроме меня, так и не понял, что же произошло. Общую мысль выразил, как это не странно, Рик:
   - Чего это он, а?
   Я не стал вдаваться в объяснения:
   - Нервишки сдают, наверное. Война, все-таки...
   Было слышно, как солдат кричит за дверью, но отдельные слова нельзя было разобрать.
   Почему-то именно это меня, наконец, пробрало, и я приглушенно засмеялся. Теперь все удивленно посмотрели на меня, и я вдруг понял, что приступ веселости, как и приступ откровенности Лис, вызван нервным перенапряжением. Ситуация сразу перестала мне казаться смешной, и я заткнулся.
   Не объясняя своего поведения, я вернулся к прерванному разговору:
   - Итак, наше решение остается в силе? - я посмотрел на Лис, потом на Кляйна. Они еле заметно кивнули, - Мы решили связаться с Национальной гвардией, - это я уже Рику, - Поможешь?
   Рик выпал в осадок:
   - Вы?.. С Национальной гвардией?.. А как же ОАК? Полковник Штейн?
   - Все это мы уже обмозговали. Ты должен лишь вывести нас на гвардейцев.
   - Это не так просто...
   - Не скромничай, я уверен, ты сможешь сделать это без труда.
   - Ну, вообще-то, есть тут один человек... - туманно начал Рик. Стало ясно, что это дело он провернет...
  

* * *

  
  
  
   54
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"