Мужчина подал девушке эдельвейс, только что с риском для жизни сорванный с уступа над обрывом в пропасть. Она приняла цветок, зарделась.
-- Не надо так. Ты мог разбиться.с мягкой укоризной сказала девушка.
-- Плевать, о таких, как я, не плачут.
Он упал на траву, заложил руки за голову, глядя на несущиеся по ярко-голубому небу легкие
перистые облака. Лето в горах бесподобно, с ним не сравнится ни одно другое лето, ни степное, ни приморское, ни лето жарких тропических островов.
-- Я бы плакала.
Девушка опустилась рядом, шутливо провела венчиком цветка по его лицу, заставив расчихаться от попавшей в нос пыльцы. Мужчина повернулся набок, привстал на локте, немного удивленно посмотрел на свою спутницу.
-- Ты плакала бы по мне?
-- Да.просто сказала она.Тайком, в подушку, не спорю. Но плакала бы.
Он сел, серьезно заглянул в спокойные, удлиненные к вискам желтые глаза, очертил ладонью округлость ее щеки.
--Я люблю тебя.
Девушка крепко сжала его ладонь горячими жесткими пальцами:--Я знаю. Ради тебя я могу отправить к праотцам всех, кто осмелится нам помешать.
Мужчина рассмеялся, щелкнул ее по слегка вздернутому кончику носа:
-- Не шути так.
-- А я не шучу.прошипела девушка сквозь зубы.Я это могу, только пожелай и я это сделаю.
-- Не говори чепухи,-- улыбнулся он, привлекая девушку к себе и неторопливо расстегивая ее куртку,-- у нас еще целых три дня до следующего лета. Мы должны наверстать упущенное за весь потерянный год, иначе придется жалеть о бесцельно потраченном на мечты времени.
-- Скажи еще раз, что любишь меня.выдохнула она между быстрыми телодвижениями.
-- Люблю...-- простонал мужчина, не сумев сдержаться и всем весом опускаясь на возмущенно запустившую ногти в его спину девушку, откатился в сторону, спасаясь от кошачьего шипения и нецензурщины обозлившейся на такое свинство подруги.
Цепочкой потянулись косари с дальнего конца луга, вспыхнули первые язычки пламени на пересохших за день сучьях, собранных для костра, когда с обочины дороги донесся истошный детский визг, перекрывший отборный мат мужчины и ржанье коня. Бабка-повариха, схватившись за голову, бросилась к проселку, где сидела перепуганная до полусмерти девочка лет семи, широко открытыми глазами уставившаяся вслед удаляющемуся скорым карьером всаднику.
Он спешил. Он опаздывал, даже более чем опаздывал, а потому в очередной раз дал лошади пятками в бока. Девочка, не сбитая лишь по чистой случайности, осталась далеко позади, всадник уже и забыл о ее существовании, по правде говоря, наедь на ребенка, то не остановился бы: он опаздывал на встречу, если он не успеет в город до закрытия ворот, ему придется штурмовать стены Финдиаса. А это пугало всадника по-настоящему. Причем пугало не то, что нужно будет рискуя жизнью карабкаться по практически гладкой кладке,-- не впервой,--пугало осознание неизбежности задержки в подобном случае, чересчур уж много времени уйдет на лазанье по стенам и драку с городской стражей, если подфартит встретиться. Копыта коня выстукивали дробь по булыжникам: он свернул на торговый тракт.
И все-таки всадник успел. Решетка городских ворот уже начинала опускаться, когда он въехал в арочный проем.
--Один жеребец хороших кровей, один мужчина воинского сословия, два меча да арбалет, господин хороший... Итого десять цехинов,стражник требовательно протянул руку.
Джека, а именно так звали всадника, еле сдержался, чтобы тут же, на месте, не расквасить стражу правопорядка нос, но пришлось поостыть. Финдиасне город Совета, здесь заправляет купеческая вольница, случись какая заваруха, никто не вступится за Свободного Охотника. За Джекой не стояла поддержка какого-либо объединения Конъергардии, а его развеселая семейка была бы только рада окончательно отделаться от непутевого родственника, позора всего клана, как изволила выразиться при последнем свидании Таре Кайлинь, глава клана Шадо, к которому формально причислялся Джека. Солдат окинул неодобрительным взглядом фигуру всадника и повторил:
--Десять цехинов.
Аталаков, а за глаза волчье племя, в вольных городах не любили. Их вообще нигде не любили, терпя по необходимости, поскольку других таких наемников ни одна иная раса предоставить не могла, и с волей Конъергардии приходилось считаться.
--У меня подорожная на беспошлинный проезд через все вольные города,сухо ответил Джека, протягивая свернутую в рулон грамоту с внушительной гербовой печатью Цеха.
Пергамент принял подошедший разобраться с неприятной ситуацией урядник, повертел документ, удостоверяющий, что податель оной грамоты действительно имеет право на бесплатный въезд во все города, где находятся конторы Цеха, уважительно пощелкал по Большой гербовой печати и приказал пропускать. Без всяких сомнений в этом аталаке заинтересованы Дожи Цеха, и, следовательно, задерживать его было бы весьма чревато для построения успешной дальнейшей карьеры.
Джека, хмыкнув, спрятал подорожную во внутренний карман куртки, шутовски отсалютовал уряднику и тронул коня с места. Все. Теперь главное и наиважнейшеенайти тот кабак, где ему назначили встречу, а там... Ну, там видно будет, вполне возможно что работа его не устроит. Хотя, в его-то нынешнем положении привередничать не приходилось: Свободному Охотнику трудно найти достойную работу в мирное время. В смысле достойно оплачиваемую, ибо деньги Джека любил превыше всего на свете, справедливо находя в них единственную отраду своей беспокойной кочевой жизни. Конечно, он мог бы осесть среди эльфов или Морского Народа, но в первых его раздражал неисправимый снобизм, а во вторых Джеку не устраивала среда обитания, он ненавидел жаркий климат тропических островов. Постоянно же жить среди людей не мог ни один долгоживущий, даже привычный к любым условностям аталак, каким являлся Джека.
Он свернул в узкий проулок, ведущий к низовым кварталам Черного города; кабак находился где-то около реки, у седьмого переезда, кажется. Вот только где этот, мать его забери, переезд? Еще один поворот. Тут с лошади пришлось соскочитьбольно уж узкая улочка, и коня по-людски не развернешь, а так можно прикрыться от шальной стрелы. Один раз, правда, но Джеке этого раза с головой хватит чтобы добраться и до незадачливого стрелка, и до его соучастников, буде такие случаться. В конце концов, он считался лучшим одиночным бойцом клана и носил титул Мастера Оружия до... Ну, не важно до чего. Джека тряхонул головой, пытаясь вытрясти мерзкие, приходящие снова и снова воспоминания. Дерьмо оно все, и только. Он остановился у низенького дома в один этаж и полуподвал, самолично привязал коня к коновязи наговорным узлом, кинул монетку парню, приглядывающему за лошадьми, и вошел в прокуренное, плавающее в дыму помещение. В сообщении говорилось об угловом столе у камина. Ну, твою ж матерь!-- Джека скрипнул зубами. Его стол занимала компания развязных молодых хлыщей и пара дешевых шлюх. На какую-то долю секунды Джека засомневался, уж не те ли они, кто ему требуется, но сомнения развеялись вместе с заклинанием второго зрения; чепуха, обычные дурни из богатых семей, решившие приобщиться к радостям трущебной жизни. Оставался лишь один вопрос, занимавший его: попросить их по вежливому или просто по-хорошему. А ужо в том, что никто из остальных посетителей за золотых мальчиков не вступится, Джека готов был положить свой лучший наговорный клинок, сейчас красовавшийся за его спиной. Он, стараясь улыбаться как можно дружелюбнее, подошел к столу и опустил руку на плечо одного из парней. Тот раздраженно обернулся.
--Тебе чего?!
--Освободи-ка место. Обещаю оставить все зубы в целости и сохранности,проникновенно прошептал Джека ему на ухо.
Хлыщ, проигнорировав честное предупреждение, потянулся за кинжалом, но Джека успел первым. Он вообще любил всегда и везде успевать первым, за что и пострадал. Парень, так и не воспользовавшийся оружием, кувыркнулся через голову и скорчился на полу, баюкая сломанную руку.
--Вон, я сказал,все так же тихо повторил Джека.
Больше просить не потребовалось, всех сидевших за столом ветром сдуло, осталась только излишне худощавая девица не старше шестнадцати лет, обряженная в яркое платье из дешевой бумазейной материи.
Джека окинул ее цепким, все подмечающим взглядом,-- мешки под глазами, вульгарно наложенный грим, давно не мытые темные волосы,-- безразлично пожал плечами:
--Проваливай, по пятницам не подаю.
И прикурил от стоящей на столе свечи папиросу. Девушка, возмущенно фыркнув, встала и не долго думая прижалась к молодому подгулявшему матросу. Ироничная кривая ухмылка на мгновение появилась на лице Джеки, мелькнула и исчезла, не оставив и следа каких бы то ни было эмоций. Нет, он не возражал против приятного времяпровождения, но не с такой же, черт побери! Его самомнение требовало, по крайней мере, куртизанки средней руки, из тех, что работают в престижных борделях на улице Красных Фонариков.
Поэтому он неспешно устроился за столом, жестом подозвал официанта, заказал себе можжевеловой водки и откинулся на спинку стула, поджидая человека, который назначил ему встречу в двенадцатом ночном часу именно в этом непотребном заведении. Человек запаздывал, и это бесило Джеку, проделавшего путь в сотню километров, что разделяют Тарс и Финдиас. К своей работе он относился со всей возможной ответственностью, требуя того же и от заказчика, справедливо пологая, что стоит тех денег, которых запросил у анонима.
Около пятнадцати минут после двенадцати, в полутемное помещение вошел воин-аталак с традиционным Шуфа на лице, вуалью, оставляющей открытыми лишь глаза, знаком высокого положения в иерархической системе Конъергардии и, возможно, аристократического происхождения. Джека весь подобрался, кожей ощущая опасность: не часто встретишь в мирное время Мастера Оружия вне территории кланов, тем более нереально простое совпадение во времени, месте и принадлежности к одному клану. Неужели неугомонная Таре Кайлинь послала убийцу по голову внука? Воин уверенно направился к его столу, на ходу снимая вуаль. Джека облегченно перевел дыхание, нападение временно отменялось до окончательного выяснения отношений, к тому же данный человек был ему хорошо знакомчтоб родную младшую сестру да не узнать. Она остановилась напротив него, коротко кивнула, села на свободный стул.
--Ну, здравствуй, братишка.
--Тебе того же, если не шутишь.Джека потянул сквозь зубы водку, раздумывая с какого б это дива понадобился обожаемым родственникам.
Со времени последней встречи Тьеиль не слишком изменилась, разве что, заострились черты лица да исчезла прежняя детская припухлость щек. Теперь она не напоминала светловолосого херувимчика из церковного хора, а шрам, тонкой белесой нитью протянувшийся от правого виска до мочки левого уха, и вовсе убирал все остатки невинности с ее личика. Тьеиль заметила внимание брата к отметине, зло потерла щеку и елейным голосом осведомилась:
--Что, стала не так красива?
--Подлецу все к лицу.оскаблился Джека.Давай, выкладывай, с чем явилась.
Ничего для себя хорошего от встречи с сестрой он не ждал, зная, что без непосредственного приказа бабки, Тьеиль, как примерная девочка, шагу не сделает, и уж понятное дело не затеет самостоятельно аферу, запах которой в буквальном смысле слова летал в воздухе. Сам совершивший немало преступлений на своем веку, Джека имел на них удивительный нюх. Без причины, очень уважительной причины, бабка не обратилась бы к нему за помощью, не послала Тьеиль, ставшую после его вынужденного ухода лучшим Мастером Оружия клана Шадо, имевшую обязанность обеспечивать должный уровень подготовки рядовых бойцов и охрану клановых земель.
Сестра облокотилась на столешницу, прищурилась на свечу:
--Оскорблять меня вовсе не обязательно.заметила она.А выслушать не мешало бы, для твоей же пользы, между прочим. Заценил шрамик, да? Еще седьмицу назад было куда веселее, Таре Кайлинь вытащила твою драгоценную сестрицу с того света и собрала ее лицо по частям.
Джека враз посерьезнел,-- клановцев, способных так отделать Тьеиль, он мог перечесть по пальцам, и никто из них не совершил бы нападения по причине незамедлительной смертной казни, следовавшей за дуэлью с аристократкой ее уровня
.--Вот-вот.--подтвердила сестра его невысказанные мысли.--Один не в меру прыткий мальчишка оказался настолько наглым, что решился напасть на Мастера Оружия в ее же клановом замке, где, как ты сам понимаешь, о подобном и помыслить нельзя, а потому расслабляешься.
Насчет последнего заявления Джека мог бы поспорить: расслабляться нигде нельзя. И поверить в невнимательность Тьеиль он тоже не мог, просто так титулом Мастера не удостаивают, высшее звание в иерархии Конъергардии заслуживается потом и кровью, Мастер Оружия способен пройти сквозь строй тяжелой пехоты, положить всех латников на своем пути и остаться без единой царапины. Чего-то сестра не договаривала, и он подозревал, что ей попросту не хотелось признавать поражение в схватке с, как она выразилась, наглым мальчишкой. Но мальчишка замечателен, ничего не скажешь, коли сподобился расписать Тьеиль мордашку таким манером, удар должен был раскроить череп и задеть мозг, хороший смертельный удар. Да, смертельный, но не для его живучей семейки и не для целительского мастерства бабки; действительно еще мальчишка, раз допустил такую грубую ошибку и не завершил работу полным отделением головы от туловища, единственной раной после которой Тьеиль мгновенно умерла.
--Я имею честь знать юное дарование?поинтересовался Джека.Любопытно было бы познакомиться один на один, так сказать.
--Познакомишься, буркнула сестра. Собственно, зачем мы тебя и вызвали.
Она помолчала, потом гаркнула на весь кабак, требуя принести ей выпивку, нервно закурила. Джека с легким удивлением отметил, что пальцы у Тьеиль слегка подрагивают, видно, стычка, едва не завершившаяся смертью, серьезно отразилась на ее самообладании и пошатнула уверенность собственных силах. Это чревато, пока парень не будет убит, сестра не придет в норму, а для бойца ее класса неуверенность значит только односмерть. Если ее не убьют, то она сама вполне способна покончить с собой, не сумев вынести позора от поражения. Сестру Джека не то чтобы особо любил, но уважал, признавая за ней несомненное наличие здравого смысла, восхитительную технику секса, определенную принципиальность, столь редко встречающуюся в его соплеменниках. И еще он прекрасно помнил, что на семейном суде Тьеиль единственная не согласилась с приговором, осмелившись возразить Таре Кайлинь и вступиться за проштрафившегося брата.
Она залпом выхлебала стакан крепленого вина, повторила заказ, заметно успокоилась, что являлось еще одним тревожным признаком скверного состояния нервов.
--Что произошло, Тьеиль, почему вышла стычка?Джека успокоительно положил ладонь на руку сестры, слегка сжал ее пальцы.
--Что-что,-- зло отозвалась она,--щенок решил показать характер. Ему, видите ли, не по вкусу пришлось, что на него пришел заказ от клана Кайсак. Контракт всего на четыре года, требовали двоих детей женского пола, одну девочку предполагали сделать наследной Таре... Полукровке гордиться надо такой честью, а они-де чересчур независимыми себя возомнили, забыл, гаденыш, как лизал мои ботинки, выпрашивая разрешения учиться владению оружием.
В голосе Тьеиль прозвучала неприкрытая обида. Джека понимающе кивнул, действительно, не всякого мужчину выберут отцом будущей главы клана, и то, что мальчишка отказался выполнить приказ, говорило о его поистине незаурядных упрямстве и наглости. Когда от Джеки потребовали кровь для улучшения генофонда союзных кланов, он выполнил свой долгнет ничего постыдного в том, что следующее поколение аталаков унаследует признаки самых лучших представителей расы. Конечно, не самое приятное занятие играть роль племенного бугая, но ведь и выбранным женщинам приходится не легче, просто таков долг, с ним нужно мириться ради выживания совсем не многочисленного народа. Но, оставляя выход с коленцем юного представителя клана Шадо в стороне, Джека уже осязал немалые выгоды для своей персоны от такого поворота дел внутрисемейных. Тьеиль на данный момент считается наиболее искусным Оружейником клана, она проиграла мальчишке и он сумел удрать безнаказанным, а его безнаказанностьудар по престижу самой Таре Кайлинь, падение котировки клана Шадо среди аталаков. Запах несомненной прибыли кружил голову, заставляя мечтать о невозможном, о возвращении в клан и восстановлении утерянного статуса. Тьеиль наверняка поступится местом старшему брату ради. ... А вот ради чего он сейчас и узнает, не даром ведь она рассказывает подоплеку проблемы, интуиция подсказывала
Джеке, что его работа будет оплачена по высшему разряду.
--Какой линии принадлежит преступник?спросил он у сестры.
Тьеиль замялась с ответом, несколько виновато посмотрела на брата и выдала нечто польстившее и одновременно вызвавшее воспоминания о причинах изгнания:
--Это... Твоей, если честно. Та сучка, ну, наложница папаши, которую ты того...-- тут сестричка почесала за ухом, искоса поглядывая за реакцией Джеки.Она забеременела, в общем. Тебе я сообщать не стала, оно надо, в конце-то концов, человеку с более серьезными проблемами. Я гаденыша и учить взялась только потому, что он твое наследство, не папочкино. Рожей, кстати, отпрыск пошел в мамашу, характером тоже.
--Зато выучился в меня,не без гордости заметил искренне довольный успехами сына Джека.
--Ага, на мою голову.буркнула Тьеиль, брезгливо дотрагивась до шрама.
А Джека невольно облизнул губы, предчувствуя великолепную, искрометную дуэль, по итогу которой кое-кто явно останется трупом. И уж наверняка не он. Прекрасный способ совместить приятное с полезным: скрестить мечи с достойным противником, проверить свою выучку, помочь сестричке избавиться от позора и получить надлежащее вознаграждение от бабенции. О да, его ждет игра по первому разряду.
--Бабка поручила мне сделать тебе предожение, Джека. Ты помогаешь отловить и доставить домой засранца, а она прощает все грехи и восстанавливает в правах. Как смотришь?
--Я смотрю положительно. Но, не логичнее ли его прибить, да и дело с концом?
Сестра возмущенно вскинулась:
--Просто прибить?! Да как у тебя язык поворачивается?! И это после того, как гаденыш испоганил мое лицо!Тьеиль с грохотом опустила кулак на подпрыгнувший стол.Нет уж, мы привезем мерзавца в Шадо-Дагар, и я лично позабочусь, чтобы от его смазливой рожи выворачивало наизнанку! После того, как я над ним поработаю.
От тона последних слов Джека невольно поежился: его новообретенный отпрыск умудрился довести Тьеиль до состояния совершеннейшего озверения. Лично он видел сестру в такой ярости всего один раз в жизни, очень давно, еще в раннем детстве, когда она прокусила запястье отца и висела на нем маленьким бультерьером, несмотря на все попытки папаши разжать зубы любимой дочери. После никто и никогда не поднимал на Тьеиль руки, а бабка окончательно утвердила внучку в статусе наследной Таре.
--Знаешь, Джека, --помолчав, призналась она,-- я все-таки рада тому, что ты вернешься в клан. Мне тебя не хватало. Особенно летом, когда подходило время нашей прогулки в горы. Без тебя Шадо-Дагар совсем не тот, серый, мрачный, никакого веселья.
Джека задумчиво кивнул, вертя стакан между ладоней. Ему тоже часто вспоминалась Тьеиль, вернее не столько она сама, сколько бесподобно-горячие ночки, проведенные вместе. Как любовнице и боевой паре, равных сестре он не встречал, а это чего-то да стоило в его системе моральных ценностей. Во всяком случае, он не мог вспомнить ни единого предательства со стороны сестры, она всегда покрывала его грешки и по большому счету была единственным человеком, испытывающим к Джеке какие-то теплые чувства вне зависимости от положения брата в иерархии клана.
--Как его зовут?
--Кого зовут?непонимающе приподняла брови Тьеиль.
--Сына Мианель.пояснил Джека. Мальчишку, оставившего метку на память моей дорогой сестре.
Тьеиль изогнула свои чуть припухлые губы в лукавой полуулыбке, всегда заводящей Джеку:
--Эле, милый, его зовут Эле, сокращенно от Солэле.
ДВА ШАГА НАЗАД
Когда ему сообщили о решении Таре Кайлинь, первым, что он почувствовал, был естественный протест против такого несправедливого приказа. Он не испытывал ни малейшего желания оставлять родной Шадо-Дагар ради какого-то сраного Контракта и еще более, пропустим выражение, бабы, которой его сосватали. Говоря на чистоту, Эле вообще не интересовала ни одна женщина кроме двоюродной племянницы Дакрин, но получить ее ему не светило при любом раскладе карт, не тот у него был статус, чтобы облизываться на законнорожденную аристократку. Приходилось довольствоваться короткими встречами в замковых закоулках и проявлять чудеса изворотливости тайком выбираясь поутру из ее спальни. Сестрица-цербер, опять же: Тьеиль никогда не упускала случая напомнить о его птичьих правах в клане, напирая на приблудность матери и воистину идиотскую кончину отца, погибшего на дуэли с их старшим братом, точнее его сводным старшим братом Джекой, которого Эле и в глаза-то не видел отродясь. Тем не менее, она всегда с похвалой отзывалась про его успехи в изучении Мастерства Оружейника, отчитываясь перед бабкой на печально известном голубом ковре в Овальном кабинете. Эле никогда не стоял на знаменитом ковре, не имел он такого счастья. Или несчастья? Это уж с какой стороны посмотреть, ведь допускайся он пред гневные очи Таре Кайлинь, вполне мог бы потребовать права на руку Дакрин, как достойный жених и, по меньшей мере, Первый Лидер в подразделении, к которому причислялся. Лидерство Эле светило в ближайшем будущем, сестра даже обмолвилась как-то, что он вполне способен добиться титула Мастера Оружия при своих задатках, но Дакрин все равно была не для него, разве что как Контракт на три-четыре года, а такие отношения Эле не устраивали, он хотел большего. Впрочем, как Контракт она ему тоже не улыбалась: список годных для воспроизведения потомства от него женщин он выучил в свое время наизусть, имени Дакрин Шадо в списке не стояло. Единственной дамой из его клана была старшая сводная сестра Тьеиль, но она, что называется, имела Эле в виду, не намереваясь покрывать его любовную интригу с Дакрин. Сестрица вообще скверно относилась к мужчинам, откровенно пользуясь правом наследной Таре иметь исключительно всех, кого захочет. У Тьеиль были свои смутные интересы к брату, но за все годы проведенные рядом с сестрой, Эле так и не понял, ненавидела она его или по-своему любила.
Именно поэтому он предпочел сделать вид, что рад вниманию сестры, положившей ногу на ногу и прикуривающей очередную сигарету: Тьеиль жить не могла без табака. Она приподняла, любуясь идеальными формами, ногу, повертела грубым тяжелым ботинком перед глазами, положила ступню на его колени.
--Нну-с дорогой мой, зачем пожаловал? Что мы натворили? В какой форме будем принимать наказание, просто поркой или согласишься поработать на уборке помещений?
Эле, потупясь, путанно начал объяснять сестре, что не желает покидать родной клан на столь долгий срок, упирая на необходимость продолжения дальнейших тренировок и время, которое будет бесцельно потрачено в Кайсак-Дагар, вместо того чтобы быть с пользой употребленным на совершенствование Мастерства. Тьеиль слушала, выпускала колечками дым к потолку, ее желтые, удлиненные к вискам глаза, прикрылись густыми темными ресницами, округлое, удивительно невинное личико приобрело постное выражение, руки по старой привычке разминали новую папиросу. Если бы Эле знал сестру лучше, то понял бы, что все его доводы отскакивают от нее, как горох от стены, Тьеиль слушала, но не слышала слов. Она не считала недовольство Эле разумным, более того, в ее голове упрямо вертелась мысль о жизненной необходимости порки для
младшего брата в целях наставления на путь истинный. Мальчишка обнаглел и зарвался, давно видать не попадал на конюшню, забыл чем пахнет хлыст в руке Младшего Мастера. Так напомнить, однако, не долго будет. Тьеиль скорбно вздохнула, щелкнула пальцами, вызывая огонек для подкурки, глубоко затянулась крепким дымом.
--Так, дорогой,-- сестра убрала ногу с его колена, мягко улыбнулась,--я изо всего бреда уяснила только одно, то, что ты хочешь и дальше портить Дакрин, больше ничего умного я не услышала. Извини, конечно, но прелести племянницыэто не причина отказываться от выполнения долга перед кланом. А по сему...
Такой подлости Эле не ожидал. Заклинание взорвалось разноцветным фейерверком перед сразу ослепшими от яркой вспышки глазами, жесткая ладошка Тьеиль с чувством выкрутила правую руку за спину, заставив согнуться и стать на колени.
-- Ты что о себе возомнил, а?прошипела она в его ухо.Кем ты себя считаешь, ублюдок? Тебя не положили на мороз после рождения исключительно потому, что клан тогда нуждался в новом поколении бойцов, Таре решила поступиться правилами, подарив полукровке клановое имя и жизнь в придачу. И какова благодарность за проявленное милосердие, за то, что я нарушила закон, обучая приблудного щенка высокому Мастерству, доступному лишь высокорожденным? Ложь! Обман! Упрямство! Испорченная женщина, которая уже не сможет родить здоровых детей!
Каждое обвинение сопровождалось ударом головой о стену. Под конец Эле скорчился на полу, судорожно глотая ставшую вязкой и подозрительно солоноватой слюну. Тьеиль пнула его напоследок по почкам, перевела дыхание и более спокойно сказала:
--Ладно, какой отец, такой и сын, оба одним миром мазаны. Блядовитую породу не исправить, а Дакрин свое получит, мерзавка, бабка уже распорядилась о продаже негодной девчонки в клан Сейкцаль. Будет там Наставницей для мальчишек, займется любимым делом уже по лицензии, дура. А ты не выделывался бы, Эле, я, между прочим, спасла твою шкуру от Ритуала, перевалила вину на другого, так что можешь радоваться.Тьеиль хлопнула в ладоши, вызывая слуг.Сейчас тебя, сударь мой, немного поучат уму-разуму на конюшне, а там опять поговорим, глядишь, в мозгах прояснится, вспомнишь, кто ты есть, и что из себя представляешь.
Путь в конюшню отмечали капельки крови, скатывающиеся с прокушенной нижней губы. Эле не сопротивлялся, предстоящая экзекуция его не пугалапервый раз, что ли, в кланах с низкорожденными особо не церемонятся, даже аристократы не застрахованы от подобного внушения, не то, что он, как верно заметила сестрица, приблудный ублюдок. Физическому наказанию не подлежат лишь сама Таре, ее наследница и Мастера Оружия, с остальными разговор короткий, провинилсяполучи. Хлыст он тоже встретил спокойно, это не семихвостка, распарывающая кожу в клочья, хлыст терпеть можно, Эле закусил несчастную губу, стараясь не заорать. Но кричать ему хотелось не от боли, причиняемой прикосновениями орудия наказания к спине, он хотел во весь голос обматерить свои глупость и самоуверенность, обошедшиеся так дорого для любимой. Как он мог думать, что никто не знает об их связи, как мог быть настолько слепым, забыть о возможных последствиях вынужденного аборта Дакрин? Женщина хорошей крови должна родить не менее трех детей, таков закон, если она не способна выполнить эту обязанность, лучшее на что можно рассчитыватьместо официальной наложницы при одном из мужчин- Мастеров. Это если повезет, и ее выкупят у клана, оплатят ущерб, понесенный генофондом из-за бесплодности потенциальной производительницы здорового во всех отношениях потомства. Размечтался, настроил воздушных замков! Это его место на алтаре в Зале Служений займет один из рядовых воинов клана, заплатит жизнью за преступление, которого не совершал. А он отправится в Кайсак-Дагар улучшать породу, потом вернется, получит долгожданное Лидерство, отличится в десятке-другом боев, и сестра выполнит свое обещание сделать из честолюбивого щенка Мастера. Да, займет надлежащее место в иерархии Конъергардии, и уже никто не осмелится напомнить Мастеру Оружия об происхождении его матери, ни одна собака не поднимет на него плеть и Таре Кайлинь будет обращаться с незаконнорожденным внуком, как с равным. Хлыст последний раз опустился на спину, Младший Мастер выполнявший обязанности палача отошел в сторону, знаком разрешив встать со скамьи и одеть рубашку. Эле послушно встал, молча поклонился Мастеру, благодаря за урок прописанный на коже, подошел к бочке и с размаху опустил голову в ледяную воду. Надо что-то делать, нельзя допустить, чтобы Дакрин продали в другой клан, сделали забавой для молодых воинов. Он сам в свое время прошел через этот этап обучения и вдоволь насмотрелся на таких женщин и на то, что с ними вытворяют; Дакрин воспитывали как аристократку, она попросту не выдержит самой новости о том, что станет Наставницей. Большего позора для женщины у аталаков не существует -- это последняя ступень, ниже уже некуда. Эле держал голову под водой пока череп не сжали обручи раскалывающей боли от нехватки кислорода и не поплыли радужные пятна под зажмуренными веками, только тогда он выпрямился, жадно глотая холодный утренний воздух. Надо что-то делать, что-то придумать, но что? Упрашивать сестру убедить Таре изменить решение бесполезно. Во-первых, бабка не передумает, во-вторых, Тьеиль и пальцем не пошевелит ради племянницы, и единственное чего он добьется, так это повторного внушения головой о стену и новой порки в целях воспитания. Выхода Эле не видел, но и предать свою любимую тоже не мог: не способен он был сделать вид, что ни в чем невиноват, когда Дакрин должна будет расплачиваться за двоих, ублажать любого пожелавшего ее мужчину.
За спиной послышался голос Младшего Мастера, напоминавший, что разговор с ана-Таре далеко не закончен и сестра требует его к себе в покои. Эле медленно развернулся, провел ладонями по горящему лицу, убирая оставшиеся водяные капли, отжал волосы, накинул на саднящую спину рубаху и, чеканя шаг, вышел на залитый солнечным светом двор заполненный по утреннему времени суетящимися слугами и собирающимися на тренировку воинами клана. Итак, сестрица считает, что деваться ему некуда, что он станет на колени и поцелует ее руки в знак благодарности за спасенную жизнь. Мир стенами Шадо-Дагар и территорией кланов не ограничивается, там, за горами, лежат бескрайние равнины, города, где живут люди из народа его матери, в вечных лесах существуют эльфийские княжества, отправляются в плавания быстроходные корабли Морского Народа, ближайших родственников аталаков. Неужели ему и Дакрин не найдется места среди всего многообразия, свободного от жестоких условностей кланов мира? Не может не найтись. Аталаков ценят за искусство убивать, он убивать умеет, на хлеб заработает; все лучше чем остаться здесь и беспомощно наблюдать за тем, как будут увозить на продажу его женщину, делать то, от чего его тошнит. И ради чего? Ради титула Мастера, который без Дакрин ему нужен, как собаке палка? Ради возможности в свою очередь плевать в лица нижестоящим? Эле остановился перед тяжелыми дубовыми дверями, преграждающими вход в апартаменты Тьеиль и решительно взялся медную ручку.
Пошловатое имя и как раз в духе Мианель, ничего не скажешь. Джека поморщился, отпил глоток из нового стакана, внимательно прислушиваясь к ощущению растекающегося по телу тепла, подмигнул нервно потирающей метку Тьеиль. И чего расстраиваться из-за такой мелочи, как еле заметный шрам на физиономии? На его непредвзятый взгляд, отметина только прибавляла сестренке очарования, ну, в самом-то деле, хватит изображать пятнадцатилетнюю девушку, повзрослела. Он ласково потрепал Тьеиль по коротким взъерошенным волосам:
--Не злись, пацан сам подписал себе приговор. Вдвоем мы его распишем так, что родная мама не узнает, обещаю. Но ты кой о чем умолчала, так ведь? Давай, исповедуйся, не темни. Я должен знать все, чтобы выполнить работу достойно.
Сестра повела носом, явно не желая распространяться обо всех подробностях дела. Джека хмыкнул, укоризненно посмотрел на мнущуюся Тьеиль и протянул ей водку.
--Выпей и рассказывай, сама понимаешь, шила в мешке не утаить.
--Ладно,-- она залпом опрокинула в горло все содержимое стакана,-- ты прав, не в том мы положении, чтоб хвостом вилять. Мальчишка удрал не один, он прихватил с собой женщину, уже проданную в клан Сейкцаль. Бабка внесла виру за сорванную сделку, но дело выплыло наружу, и Таре Сейкцаль потребовала у нас голову женщины, фактически принадлежащей ее клану и осмелившейся поддаться на уговоры бойца из Шадо.
Джека задумчиво постучал пальцами по столешнице. Ничего не пропишешь, хорош сыночек, умудрился предоставить повод к войне с Шадо самому влиятельному и богатому клану, давно точащему зубы на дышащих в спину сродственников, рвущихся занять первое место в клановой котировке. И это его-то всю жизнь считали подрывным элементом, вносящим нестабильность в клановое бытие, да по сравнению с тем, что выкинул мальчишка, Джекины прегрешения казались невинными детскими шалостями, не более того.
--Рассказывай все, я хочу понять на что может быть способен парень, когда мы прижмем его к стенке, чего надо ждать.самым серьезным тоном потребовал он.
--Чего тебе рассказать? Моего лица мало, что ли?буркнула Тьеиль.У него крыша поехала, вот что я тебе скажу. Виданное ли дело, отказаться от возможности стать Мастером из-за какой-то бабы, которая и слова доброго не стоит! Да знай я, что эта девчонка спустит коту под хвост тридцать шест лет моих усилий по выучке будущего лучшего Мастера Оружия нашего клана, я бы ей, сучке, шею сломала еще в детстве!
Джека искренне рассмеялся совершенно неподдельному возмущению сестры поведением, судя по всему, по уши втрескавшейся друг в друга парочки. Но, опуская такое мутное чувство как любовь, смеяться было абсолютно не с чего. Если Тьеиль и он не привезут в Шадо-Дагар одного отдельно взятого индивидуума и одну отдельно взятую женскую голову, могут случиться большие неприятности. Ему не слишком нравилось носить свое клановое имя, но не носить вообще никакого, окончательно распрощаться с надеждой вновь вернуться в родной клан!.. В предстоящей войне Шадо неминуемо ждет поражение, а это означает одноконец. На то, что он изгнан, Таре клана Сейкцаль не посмотрит, он до сих пор принадлежит к высшей аристократии и все еще Мастер Оружия, следовательно, представляет опасность одним своим существованием. Так, ну-ка прикинем. Покушение на жизнь сестры произошло не менее двух седьмиц тому, она спешила изо всех сил, это сомнению не подлегает, заказ на его работу поступил как раз тогда, когда Тьеиль должна была покидать Шадо-Дагар, то есть три дня назад, срок стандартного ультиматума равняется четырем седьмицам. На все про все у них остается одна седьмица, поскольку успеть домой надо по крайней мере за пять дней до истечения ультиматума. Джека невольно ухмыльнулся сытой кошачьей ухмылкой, перекатывая на языке слово домой, вновь и вновь дегустируя изысканный, чуть горьковатый вкус. Домой, в стены родного замка, к повседневной жизни аталака его статуса. К пьяным дракам в казармах, к чужим наложницам под юбки,-- чужое всегда слаще,-- к вольным горным ветрам, к бесшабашным рейдам на равнины, к приключениям в летних прогулках с Тьеиль, к ее постели опять же, к тому восхитительному чувству боевого азарта, пьянящего кровь, когда ведешь в атаку свои подразделения. Он был лишен всего этого сорок пять лет, в первом осеннем месяце будет ровно сорок шесть. Очень малый срок по меркам его расы, считающей годы жизни столетиями, но по его личному времени поистине бесконечный. Губы сестры приблизились к правому уху Джеки, горячо прошептали:
--Наша Таре сильно сдала, братик, она стала слабой правительницей, и это проишествие не добавило ей ни престижа, ни популярности. Я наследная Таре и я до сих пор не выбрала себе супруга-консорта. Достойного супруга, смею отметить. Я ждала тебя.
--И поэтому готовила щенка, оставившего такой славный подарок,насмешливо заметил Джека.
Тьеиль полыхнула, отстранилась, сжимая кулаки.
--Да как ты можешь! Я готовила щенка для боя-доказательсва! Лучший из лучших должен встретиться с лучшим из возможных в Круге Споров!
А вот это заявление сестры Джеку действительно потрясло: не каждый день получаешь признание в наибольшей степени доверия, на которую только способна женщина, являющаяся будущей Таре клана. Ему предлагали самый высокий статус возможный для мужчины, принадлежащего расе аталаков, статус супруга Таре. Тьеиль оказывала блудному брату поистине невероятную честь. Сестрица все просчитала на десять шагов вперед, и не ее вина, что в безукоризненный план вклинились любовь, глупый поступок Таре Кайлинь и удар, раскроивший череп. Цепь случайностей, но цепь на редкость удачная, приближающая долгожданное торжество. Джека знал, что Тьеиль не врет, в таких вещах невозможно врать, здесь речь идет о жизни и смерти, а с такими понятиями долгоживущие не шутят.
--Не веришь, да?.. -Тьеиль болезненно скривила угол рта.Не верь, не надо, я и не настаиваю. Мне подарили право свободного выбора, и я его сделала. Я защищала тебя перед бабкой, покрывала все выходки, изо всех сил подталкивала вперед. Ты стал лучшим потому, что я так решила, и не оказался в итоге на алтаре только благодаря сестре, имевшей смелость приставить меч к горлу Таре. Разве я виновата в том, что моим выбором оказался говнюк, который не способен ужиться среди родного клана? Двести тридцать семь лет, Джека, я потратила на это половину прожитых лет. Неужели я не заслуживаю хотя бы элементарного уважения?
Она заслуживала не только уважения, она заслуживала восхищения и преданности, сестра стоила Клятвы и Слова, не меньше. Он и не догадывался о причинах столь мягкого наказания для убийцы другого Мастера, первородного сына Таре. Надо же, угрожала бабке смертью... И Джека встал со стула, опустился перед Тьеиль на одно колено как требовал ритуал принесения верности от Мастера Оружия, припал к ее ладоням и произнес Клятву, отдавая свое Слово в ее полное владение. Отныне сестра имела право распоряжаться его смертью так, как посчитает нужным, он в свою очередь оказывал ей наивысшую степень доверия, возможную между Таре и ее Оружейником. Тьеиль сморгнула, испуганно дотронулась до склоненной головы брата и приняла его Клятву, скрепив Слово косыми взмахами лезвия по запястьям. Кровь соединилась, Слово завершилось, Клятва исполнилась.
На них начали оборачиваться посетители кабака, долетели до слуха первые замечания о богомерзких аталаках и их предосудительном поведении в общественных местах. Джека поднялся, весело оглядел заведение, любовно ощупал рукояти мечей за спиной: отныне Конъергардия стояла за ним, и он не намерен был попускать прилюдные оскорбления короткоживущих, ни во что не ставящих долг и честь. Лениво очертили круги обнаженные лезвия, завизжал народ, сестра отступила на шаг назад, наблюдая за первым доказательством верности Клятве.
Они вышли из кабака рука об руку, соединенные одной целью и кровью, своей и чужой, скрепившей союз будущей Таре и будущего консорта. Да, будущих, ибо ждать оставалось недолго, меньше двух седьмиц. Когда они вернутся в Шадо-Дагар, одной неугомонной женщине придется отвечать перед другими Таре в Зале Собраний, и интуиция подсказывала Джеке, что ее ответ разочарует слушающих. Все последние сто тридцать лет сестричка провоцировала бабенцию на ошибочные решения, затем с честью исправляя положение. За спиной Тьеиль стояли подразделения бойцов Шадо, все еще не обнародаванный Выбор, которым мог надеяться стать каждый Мастер клана, в ее маленьких жестких ладошках сосредотачивались все охранные заклятья, берегущие покой клановых земель. Именно поэтому каждая Таре старалась держать свою наследницу подальше от обязанностей главного Оружейника, справедливо опасаясь неожиданного удара в спину. Но у Таре Кайлинь не было другого выбора, обстоятельства вынудили ее назначить на эту должность Тьеиль, пренебрегая опасностью, ждущей в результате такого решения. Традиционно главным Оружейником становился мужчина, как известно, не имеющий права на статус Таре и потому абсолютно безопасный, вот только Джека убил отца, занимавшего этот ответственный пост, и сам был изгнан, открывая сестре дорогу к вожделенной должности. Он усмехнулся своим мыслям: как знать, возможно, папаша не так уж и случайно застукал блудливого сыночка со спущенными штанами в спальне своей любимой наложницы. В любом случае, даже если это вышло не без молчаливого участия сестры, Джека прощал прошлое ради будущего. Невысокая плата сорок шесть лет мотаться бездомным отщепенцем за статус консорта, Тьеиль не могла посвятить его в свои планы, нарушился бы естественный ход событий. А теперь они идут по узкой улочке к дому, где их не ждут и очень удивятся визиту предполагаемой покойницы в компании выброшенного из расклада джокера. О да, кое-кто будет весьма и весьма удивлен, жаль вот, долго удивление не продлится, всего пять минут, возможно, шесть, как Джека успеет. Клинки пели за спиной, требуя веселой игры, девчонку он оставит сестреневелика честь отрубить голову беспомощной жертве для Мастера Оружия его уровня, пусть сестричка удовлетворит законное желание отомстить,но парень... Парень его, ни добавить, ни отнять, поглядим сколько он сможет продержаться в поединке, оценим выучку мальчишки, бойцовские качества, а затем выведем из игры, устроим небольшую контузию.
--Ты смеешься?Тьеиль удивленно оглянулась.
--Ага,подтвердил Джека.Почему бы и не посмеяться за двоих, раз уж ты такая серьезная?
Тьеиль фыркнула, воздела очи горе.
ШАГ НАЗАД
Эле рванул на себя двери конюшни, вошел внутрь, тяня за руку перепуганную Дакрин. Любимая совсем растерялась, узнав о предстоящей продаже, она такого и вообразить не могла: как можно обойтись с аристократкой, как с обычной низкорожденной, как возможно сделать ее общей женщиной. Это она не могла, а он прекрасно мог. После заключительного разговора с Тьеиль все иллюзии как-то развеялись, ни Дакрин, ни он ничего не значили в клановой политике, так, отдельные единицы, помогающие достичь цели. Причем он значил куда больше, чем Дакрин; породистой женщиной можно пожертвовать, она не одна такая, но Мастером Оружия жертвовать не приняточересчур уж редко встречаются люди, способные достичь вершин Мастерства в умении убивать. Эле был потенциальным Мастером, потому сестра его пощадила, клан нуждался в еще одном молодом Оружейнике.
Но они не учли лишь одного: без Дакрин Эле не нуждался в клане. За один взмах ее ресниц он мог положить взвод бойцов, за одно ее пожелание он вполне способен был уничтожить любого осмелившегося стать поперек дороги. Даже саму Таре. Дакрин этого стоила, она стоила куда большего. Бесшумно открылись массивные створки, пропуская в темную, пахнущую свежим сеном и лошадиным потом конюшню. Так, сейчас он оседлает двоих, подготовит еще пару заводных,-- в их положение главное скорость, чем быстрее они покинут земли кланов, тем в большей безопасности окажутся,--оставит любимую здесь, а сам снимет охрану у ворот. Им неимоверно везло: ни один человек не встретился по дороге сюда: конюхи вечером напились и в данный момент счастливо храпели в первом от входа стойле, охраны стояло всего две пары новичков, а мерзавка Тьеиль закувыркалась в постели с очередным любовником и забыла заклясть ворота. В любой другой ситуации Эле не могло бы не насторожить такое количество счастливых совпадений, но сейчас плевать он на это хотел, совпалотак совпало, ему необходимо вывезти Дакрин из Шадо-Дагар. Испуганно заржал конь, Эле ласково потрепал животное по крупу, тихо, не бойся, мы не сделаем тебе ничего плохого. Да, вот так, молодец, хороший мальчик.
--Подержи его.попросил он Дакрин.
Любимая взяла коня под уздцы и зашептала что-то успокаивающее, пока Эле крепил седло. Животное нервничало, но это было нормальным: Эле выбрал лучших коней в конюшне, а все они имели хозяев, лично заботящихся о своих питомцах, и к чужым людям относились настороженно. Этот, например, черный как смоль жеребец, принадлежал Тьеиль, и, забирая его Эле наносил личное оскорбление сестре, весьма ценившей своего коня за выносливость и иноходь. Закончив с Колдуном, он перешел в следующее стойло, внимательно прислушиваясь к интонациям храпа нерадивых конюхов, которых завтра ожидает несомненная порка на горячо любимой всеми обитателями Шадо-Дагар скамье. Сегодняшним утром красовался на ней голой спиной он, а завтрашним будут эти вот олухи царя небесного. Уши отметили легкие женские шаги у дверей, шаги умелого убийцы так хорошо знакомые ему по бесконечным изматывающим тренировкам с сестрой, не менее хорошо знакомый елейный голосок издал невнятный гмык и осведомился:
--Что за игры в неурочное время? Или вы решили отметить последнее свидание в столь идиллической обстановке? Сено, запахи, здоровый детский секс, лоно природы, так сказать?
Руки Эле сами собой легли на рукояти сабель, Дакрин, вздрогнув, прижалась к нему. В дверном проеме четко обрисовывалась невысокая женская фигура в мешковатых штанах и рубахе навыпуск, торчали в разные стороны растрепанные, слегка вьющиеся волосы. Сестра, одна, безоружная. Хотя нет, Мастер Оружия является боевой единицей сам в себе, она вполне способна убить и его, и Дакрин голыми руками, применив один из своих колдовских фокусов для отвлечения его внимания. Эле ей этой возможности не дал, моментально перевев тело в боевой режим, взяв максимальный для себя седьмой темп, и атаковал донельзя удивленную такой наглостью сестру.
Расширились раскосые глаза, Тьеиль отпрыгнула в сторону, избегнув первого удара, зло зашипела, уворачиваясь от второго, перехватила его левое запястье и заставила свести сабли в клин, с силой ударила ногой в пах. Ударила, но не достала: Эле в момент удара уже успел отскочить на одну позицию назад. Взлетела вверх обманным движением сабля, Тьеиль неожиданно купилась на старый, как мир, прием и, схватившись руками за разрубленное лицо, рухнула к его ногам, не издав ни единого звука. Эле, сам не веря в то, что сделал, растерянно опустил сабли, ошарашено отступил к судорожно всхлипывающей Дакрин. Он только что убил самого искусного Оружейника клана, он, неопытный юнец, сумел уложить бойца с четырехсотлетним стажем, бойца, не проигравшего ни одного дуэльного поединка, женщину стоящую третьей в десятке лучших Мастеров Оружия по всем кланам. Первыйнедостижимый Гайянэ Марико; второйТай Сейкцаль; третьяТьеиль Шадо. Он совершил невозможное, взял жизнь Тьеиль на острие своей сабли, доказав тем самым, что достоин титула Мастера и расписавшись на своем смертном приговоре: такого Таре Кайлинь не простит и не оставит безнаказанным, с этой минуты у него на лбу печать смертника. У него и у Дакрин, невольной соучастницы убийства.
-- Тебе надо вернуться к себе.прошептал он любимой.Они нас в покое не оставят, найдут и убьют.
Дакрин вскинула голову, стряхивая длинные темные волосы с лица, сжала кулаки:
--Нет. Я поеду с тобой. Они нас все равно искали бы, меня ведь уже продали, сделка заключена, я теперь собственность Таре Эгвейн.
Эле крепко прижал ее к себе, обнял худенькую спину, погладил выступающие вздрагивающие ключицы, спутанные пряди, еще час назад уложенные в изысканную прическу искусными руками рабынь. Час назад Дакрин была аристократкой крови, изнеженной барышней, имеющей все, чего пожелает. Он отнял у нее ее привычную жизнь, дав взамен кочевое существование и постоянное бегство от убийц, которые встанут на их след на рассвете.
--Мы не проживем долго.попытался возразить любимой Эле.Ты не обучена, не умеешь за себя постоять, милая, подумай...
--Я уже подумала.упрямо ответила Дакрин.Я уезжаю с тобой. Не такая я дурочка, чтобы не понимать последствий нашего бегства и смерти Тьеиль. Конечно, нас убьют, но, по крайней мере, несколько лет у нас есть. И это немало, Эле.
Это действительно совсем немало, и потом, всегда есть возможность сдаться под защиту одного из эльфийских княжеств, их территории запретны для посещений аталаков, но всем прекрасно известно, что князья с охотой нанимают на службу беглецов из кланов и дают им многие привилегии. Бойца его уровня примут с распростертыми объятьями, нужно лишь добраться до границ ближайшего княжества и жизнь Дакрин в безопасности, она вновь получит все, что потеряла по его вине, а он сможет назвать любимую женой, не боясь неминуемой расправы. Так он и поступит, они поедут в Экдан, тамошний правитель к клановцам питает особо теплые чувства, прекрасно помня кражу женщин воинами Марико.
Два всадника уже спускались по крутой дороге, ведущей на равнины, когда первый патруль обнаружил лежащую на пороге конюшни ана-Таре, плавающую в собственной крови, с разрубленной головой, не дышащую. Перепуганный до смерти боец приподнял тело, совершил пассы руками над раной, забормотал наговор должный удержать остатки жизни в умирающей женщине. Она была еще жива, но ненадолго, задержись они хоть на две минуты - и спасать было бы уже некого. Ана-Таре лежала здесь не менее часа, потеряла практически всю кровь и дух оставался в теле исключительно благодаря сильному наговору, весьма предусмотрительно наложенному вчерашним днем. Ее еще можно было спасти, но мешкать не следовало.
Боец взял на руки тело, обернулся к потрясенным увиденным товарищам:
--Сообщите Таре, живо! Да торопитесь же!
Он сумел оттянуть окончательную смерть на полчаса, на большее его сил не хватало, он и так отдал все, что мог, выложился подчистую, дальнейшее должна будет сделать Таре Кайлинь и ее целительское мастерство. Воин бегом пересек двор, буквально взлетел по лестнице на третий этаж, где находились покои Таре; впереди суетились люди, выкрикивала ругательства глава клана, кто-то принял из его рук Тьеиль, безвольно откинувшую назад голову со страшной раной, превратившей еще два часа назад красивое лицо в мешанину из костей и запекшейся крови. Он невольно отвел глаза от неприятного зрелища. Жизнь-то Таре Кайлинь внучке спасет, но каким станет это лицо? А жаль, прехорошенькая была женщина и потрясающая штучка в постельных упражнениях, действительно жаль. Боец коротко вздохнул, припоминая состоявшееся недавно свидание, брезгливо обтер измазанные ладони об штаны. Интересно узнать, кто оказался способным достать лучшего Оружейника Шадо. У него, кто бы это ни был, хорошее чувство юмора: свою внешность наследная Таре ценила превыше всего, какой удар по самолюбию мелкой сволочи.
--Все вон!!!
Вообще-то, голос Таре Кайлинь могла бы и не повышать, достаточно было просто приказать и всех лишних людей ветром сдуло . Но Таре была в ярости, а потому церемониться ни с кем не собиралась.
--Что же ты наделала, дура малолетняя?!
Вопрос был адресован внучке, лежащей на кушетке и издающей отрывистые хрипы.
-- Доигралась, девчонка!Таре раздраженно потерла лоб, творя первое заклятье.Довыделывалась, дрянь!
Джека подмигнул сестре, останавливаясь перед гостиницей. Неодобрительно снял вуаль с ее лица.
--Не стоит. Они должны увидеть нас.
Тьеиль поморщилась, но спрятала Шуфа во внутренний карман куртки. Можно и так, ей, собственно, совершенно все равно увидят ее там или не увидят. Джека прав, с открытым лицом нападение произведет куда больший эффект.
Первым в гостиницу вошел мужчина, огляделся, жестом разрешил входить своей спутнице, бесшумно перетек через обеденный зал к стойке бара, скользнул проверить задние комнаты и кухню. Тьеиль забормотала сонный наговор, заставляя провалиться в беспамятство всех живых обитателей здания: хватит, и так наследили в кабаке, не хватало еще получить свидетелей на свою голову. Незачем убивать все постояльцев, когда требуются только двое беглых аталаков. Внутренние дела кланов касаются исключительно кланов, короткоживущим не стоит знать лишнего, сплетен и без того хватает с избытком. Из темного коридора возник Джека, поднял вверх большой палец, показывая, что тут все чисто, скрипнула лестница под подошвами пары сапог и пары ботинок, затрепетал огонек оставленной забывчивой служанкой свечи, мужская тень выжидательно замерла у одной из дверей.
-- Я иду первой.шепнула брату Тьеиль.
Мягко вспыхнула радуга между ее ладонями: теперь ни один звук не покинет комнату и никто из находящихся в ней не сумеет выйти наружу до снятия заклятья. Джека поколдовал над замком, пинком распахнул створку, изогнулся в шутовском полупоклоне, приглашая сестру приступить к игре. Радуга светящейся разноцветной сетью оплела комнатку изнутри, подалась перед Тьеиль и тут же сомкнулась за ее спиной, Джека, поколебавшись с сотую долю секунды, -- он с опаской относился к любому колдовству, к которому не приложил руки лично,-- зажмурился и повторил движения сестры, оказываясь на грубо сотканном паласе. В мерцании огней его глаза различили спящих на кровати людей. Парень и впрямь был похож на Мианель, сестрица не соврала, те же льняные патлы и такой же своенравный изгиб губ, девчонку Джека не знал, вероятно, она была или чересчур мала, когда он жил в Шадо-Дагар, или еще не родилась в то время. Да какая разница? Хотя, красивая, спору нет, он бы мимо такой конфетки просто так не прошел, обязательно постарался поиметь свое.
--Снять с них наговор?долетел до него голос Тьеиль.
--С парня снимай, а девчонку оставь, меньше промучается.
--Какие мы благородные, однако.фыркнула сестра.Разве ж я ее мучить буду? Один удар, да и гуляй, всего-то ничего.
Джека махнул рукой, делай, мол, что хочешь, хозяин барин.
Сонно пошевелился юноша, протирая заспанные глаза, увидел спокойно стоящего у кровати высокого рыжеватого мужчину с двумя клинками за спиной, побледнел, автоматически переводя тело в боевой режим и нащупывая рукоять сабли, давеча брошенной у кровати. Мужчина отступил назад, давая ему возможность взять оружие.
--Штаны б натянул, что ли, герой-любовник.
А эта, что здесь делает? Эле затравленно обернулся к сидящей на подоконнике женщине, не веря своим глазам прошептал короткое ругательство. Он же убил ее, не мог не убить! С такими ранами не выживают! Но это была без сомнения Тьеиль, сидела, болтала ногами и откровенно скалилась, единственное, что говорило о том, что драка в конюшне ему не приснилась, был едва заметный шрам на ее злорадной физиономии.
--Рад скрестить свои мечи с достойным противником.Мужчина церемонно осалютовал ему.Джекарис Шадо вызывает тебя на Спор Мастеров.
--Твои условия.прошептал Эле предписанную этикетом фразу, дико прозвучавшую в гостиничном номере.
Джека широко улыбнулся.
--Если ты выигрываешь, клан Шадо отпускает тебя и твою женщину. Вы лишаетесь защиты клана, но получаете жизнь. Тьеиль засвидетельствует наш Спор перед Таре Кайлинь.
-- А если проиграю?
--Ну, сударь мой...-- Джека насмешливо развел руками.А, как вы сами думаете, уважаемый?
Эле подобрал таки свою саблю с пола, указал противнику на его второй меч. Джека кивнул и отбросил второй клинок к окну, поближе к сестре. Итак, поиграем. Он жил в предвкушении этого момента весь разговор с сестрицей, он заслужил небольшого развлечения, и он его сейчас получит. После первой же атаки Джека понял, что противник у него и впрямь неплохой, Тьеиль прекрасно подготовила мальчишку. Для таких лет присутствовали отточенная техника, определенные начатки собственного стиля, скорость, если только не была знаком отчаяния, впечатляла, а реакция заставляла Джеку испытывать некоторое подобие гордости за успехи нечаянного отпрыска. Ритм схватки отзванивали сталкивающиеся клинки, сабля против прямого легкого меча, боец пятисот лет от роду против сорокапятилетнего новичка. Юнец выдерживал убийственную гонку, заданную Джекой, он даже сумел провести несколько удачных выпадов, два из которых стоили его отцу распоротой кожи на рукаве куртки и неприятно саднящего пореза на правом запястье. Обезоружить мальчишку без членовредительства становилось более сложной задачей, чем Джека поначалу рассчитывал. Впрочем, более сложно, но отнюдь не невозможно, ибо в таких делах общей техники мало, здесь требуется опыт, а его-то как раз парню катострофически не хватало. Джека провел обманный выпад, удовлетворенно отметил, как мальчишка слепым ударом своей сабли отбил его атаку, остановился, подпуская противника к себе. В ладонь скользнул кинжал до того спрятанный в рукаве, резким движением он заставил клинки сцепиться гардами и ударил утяжеленной рукоятью Эле в висок.
-- Сделано.коротко сказал Джека сестре, утирая испарину со лба.
-- Ну и слава богу.отозвалась Тьеиль.
Она спрыгнула с подоконника, подошла к валявшемуся на паласе Эле, присела перед ним на корточки и стерла струйку крови вытекшую из разбитого виска.
-- Нда, а какой боец вышел бы...-- с легкой ностальгией в голосе заметила Тьеиль, облизывая измазанные кровью пальцы.Штаны б ему надеть надо, а то как-то несподобно в природном виде транспортировать. Ну, дай их, натягивать будем.
Условности... Джека протянул сестре одежду мальчишки и с интересом пронаблюдал за ее возней с бесчувственным телом. Закончив с одеванием, Тьеиль выпрямилась, подкурила сигарету и наговором заставила спящую девушку подняться с постели и застыть на коленях посреди комнаты. Эле слабо пошевелился, приходя в себя.
-- Держи его.сквозь зубы бросила она брату.Пусть видит, ему полезно.
Джека пожал плечами, рывком поставил мальчишку на ноги и скрутил ему в захвате руки, пресекая возможные попытки к дерганью. Тьеиль оглянулась на них, довольно улыбнулась, увидев открытые глаза племянника, взяла на изготовку свой длинный, немного изогнутый меч. Примериваясь, приставила зеркальное лезвие к шее девушки, неспешно подняла клинок над своей головой, еще раз оглянулась. Косой, с оттяжкой, удар совпал с отчаянным воплем, откатилась голова, хлынувшая фонтаном из перерубленных артерий, кровь нарисовала сюрреалистический пейзаж на противоположной стене.
-- Вот так.Тьеиль развернулась к брату, держащему бьющегося в судорогах Эле.За что боролись, на то и напоролись. Эх...-- она зевнула и потянулась.Поставь-ка этого умника на колени.
И чего она еще задумала, а? Маленькая садистка. Джека настороженно посмотрел на подозрительно жизнерадостную рожицу сестры, но просьбу, тем не менее, выполнил, пинком в подколенки заставив парня занять требуемое положение.
-- Угу, правильно. И голову подержи, будь добр.
Джека намотал на свободную руку длинные льняные волосы, поднимая голову Эле вверх. Сестричка взвесила на руке свой второй клинок, такой же по форме, как и первый, но менее длинный. Потом размахнулась и скользящим движением рассекла лицо мальчишки. Джека, заляпанный брызнувшей кровью, ругаясь отпустил упавшего ничком сына и конкретно обложил сестрицу по матушке и батюшке, не забыв вспомнить и обожаемую бабку. Тьеиль постно поджала губы, выслушивая горячую тираду брата.
-- Ты, что вытворяешь, идиотка?!
-- А я передумала.невинно потупилась она.Чего его везти, скажем, что покойник, дома поверят. А гаденыш пускай живет, такая жизнь, она похуже любой смерти будет.
Тьеиль хмыкнула и добавила, затягиваясь сигаретным дымом:
-- Какая баба теперь на него посмотрит?..
-- Какая-нибудь да посмотрит.хмуро возразил Джека, засовывая в мешок женскую голову.
Странные глаза были у покойницы, удивленные какие-то, а, может, обиженные, они его нервировали, наводили на плохие мысли, чего не случалось на всей памяти. Джека убивать умел и любил, ему нравилась выбранная профессия, но эта девочка чем-то его смутила. Не сильно, нет, он таких девушек навидался, но что-то задело в ее смерти. Возможно, покоробила именно полная покорность жертвы, а теперь вот мальчишка. Он считал, что убить юнца гораздо честнее, чем оставлять в живых на таких условиях.
-- Не психуй.Тьеиль задержалась в дверном проеме, поджидая мешкающего брата.Перемелется,мука будет. Он еще попросится назад в клан, увидишь. И я возможно удовлетворю эту просьбу, как ни крути, а со временем Мастер из щенка выйдет лучший даже, чем чертов Гайянэ, чтоб ему, гаду, подавиться.
-- Этот не попросится.Джека закинул на плечо мешок и спустился следом за сестрой на первый этаж.
У коновязи во дворе гостиницы Тьеиль любовно поцокала языком, окликая высокого, черного жеребца с золотисто-рыжей гривой. Конь отозвался ей радостным ржанием, мотанул головой, затанцевал нетерпеливо. Она ласково потрепала жеребца по шее, слазила в карман за каким-то лакомством, тихонько смеясь протянула вкусность на открытой ладони к мягким губам животного. Джека удивленно моргнул, почесал затылок, отвязал своего коня, одним махом вскочил в седло, тронул поводья, выезжая со двора. Позади зацокали по булыжникам мостовой копыта жеребца Тьеиль, донеслась легкомысленная солдатская песенка о прелестях оставленной дома жены и младшем брате оного солдата, которому поручили охранять супружескую честь красавицы. Неожиданное резюме, явно сочиненное сестрицей на ходу, проняло даже бывалого Джеку, вызвав дикий приступ хохота и слезы из глаз. Судя по всему, Тьеиль пребывала в прекрасном расположении духа, раз уж сподабливалась на виртуозные пошлости, совершенно ей не свойственные. Ее конь поровнялся с Джекиным, она задорно подмигнула брату, указывая на наливающееся синевой небо.
-- Светает. Гляди, какой рассвет чудный. Но в горах все равно красивее, правда?
-- Правда.согласился отсмеявшйся Джека.В горах он самый красивый, уж поверь, я-то знаю наверное.
И синеглазая девушка, и искалеченный мальчишка остались за спиной, далеко за спиной, в тесном гостиничном номере, а впереди поднималось над горизонтом солнце, набиралось силой, упрямо превращая ночь в утро. Через два с половиной дня они прибудут к первым горным отрогам, увидят гордые заснеженные пики подпирающие высокое, ярко-голубое небо. Еще один день они потратят на путешествие по узким извилистым серпантинам, потом минуют перевал и на исходе четвертого дня спустятся в родную долину, где стоит сложенная из красного гранита крепость Шадо-Дагар, их дом. Война с кланом Сейкцаль не состоится, Таре Кайлинь безвременно починет в бозе, он получит должность Главного Оружейника и новая Таре отдаст ему свои свадебные обеты. Чего лучшего? И все-таки, Джеку терзал смутный червь подозрений. Почему сестра решила оставить мальчишку живым, если явно собиралась отправить его к праотцам? С чего бы это вдруг такие резкие перемены во мнении? Он искоса глянул на необыкновенно счастливую Тьеиль, мурлыкающую себе под нос на редкость нецензурные куплеты из местного фольклора, не нашел в ней ответа на свои безмолвные вопросы и сосредоточил внимание на дороге. Ничего, еще разберется, и не дай бог сестрица надумала его кинуть, в таком случае Джека на принесенные Клятву и Слово не посмотрит, разговор будет коротким. Он очень нехорошо усмехнулся, любуясь вырвавшимся наконец-то на волю солнечным диском.
ОДИН ШАГ ВПЕРЕД
Тьеиль проследила за спиной выходящего в коридор брата, задумчиво подкурила сигарету. Прощай, милый, ты сыграл хорошо, даже лучше, чем я рассчитывала, мне не будет тебя не хватать, обещаю. Исполнишь бой-доказательство и до свидания, в твоих услугах более не нуждаемся.
К одиноко стоящей посреди зала женщине подошел высокий, лицом похожий на степняка, черноволосый мужчина, склонился перед ней в предписанном церемониалом поклоне. Тьеиль знаком приказала ему не соблюдать условности и сразу перейти к делу.
--Какие новости ты привез, Тай?
--Таре Эгвейн сообщает ана-Таре Тьеиль, что поддержит ее притязания в Зале Собраний и желает выразить свое восхищение ею.
Тьеиль нетерпеливо отмахнулась:
--Это и так ясно, меня волнует Контракт. Как решили вопрос с Контрактом?
--Я прибыл в Шадо-Дагар, как Контракт.мужчина вновь склонился в поклоне.
--Не выделывайся, Тай, тебе не к лицу. Я же разрешила.она досадливо сбила пепел на пол.А что поручила сообщить Таре Эгвейн касательно продажи?
--Я рад служить своей госпоже.
Тьеиль облегченно вздохнула, нервно затянулась сигаретой, поднялась на цыпочки, внимательно заглядывая ему в глаза.
--И это все, что ты хочешь мне сказать?
Мужчина пожал плечами:
--Мои Клятва и Слово принадлежат тебе давно, зачем повторяться?
--Я имею ввиду другое...Ты помнишь?
Он как-то странно посмотрел на маленькую взъерошенную женщину, стоящую перед ним, горько скривил угол рта.
--Смысл слов, сказанных у края обрыва просто Тьеиль, недоступен Тьеиль, ставшей Таре. Ей незачем слышать то, что многое значило в горах и ничего не значит в стенах Шадо-Дагар.
Тьеиль молча кивнула. Да, Тай прав, они ничего не значат ни для Таре, ни для ее будущего супруга- консорта. И Шадо-Дагар это не вольные горы, здесь смысл исказится и потеряется, в стенах замка есть уши, а у Таре не должно быть слабостей, иначе кто-то ими обязательно воспользуется.
--Ты как всегда прав. Я сделала правильный Выбор, ты сумеешь направить меня в верное русло, если эмоции возьмут верх над разумом. И все же я не думаю, что смогу их забыть, чересчур большие усилия были приложены ради них и потрачена половина прожитых лет.
Мужчина осторожно дотронулся до ее подбородка, приподнял склоненную голову так, чтобы мог видеть лицо полностью.
--Цена оказалась слишком высокой, моя Таре. Много грязи, много смертей, много лжи и подлости, что за мной, что за тобой. Боюсь, мы их уже не стоим. А потому дай мне сигарету и подсоби с огоньком, всегда любил твой табак.он неожиданно весело прищурил свои и без того узкие глаза.
Женщина изогнула губы в лукавой полуулыбке и протянула ему раскрытый портсигар.
--Вредная привычка,--пробормотала она,--я уж и бросить хотела. Но с тобой, видно, не сподоблюсь, мерзавец курящий.
--Нет, не сподобишься.подтвердил мужчина.Я намерен задержаться в Шадо-Дагар аккурат до своей безвременной кончины, так что курить ты бросишь лишь оставшись безутешной вдовой, не раньше.
Тьеиль хмыкнула, вызвала огонек на кончике указательного пальца, поднесла его к сигарете человека, который нынче вечером станет ее законным супругом, с удовлетворением отметила крик и глухой удар тела, упавшего с большой высоты
--Что это было?спокойно поинтересовался мужчина.
--Уже ничего, Тай.она выпустила изо рта цепочку дымных колечек.-- Можно сказать, что это был мой первый приказ в качестве Таре клана Шадо.
ТРИ ШАГА НАЗАД
Тьеиль прижала к груди увядший цветок, сморгнула. Все так, никуда от этого не деться, пора возвращаться домой, в Шадо-Дагар. Этот мужчина не для нее, бабка никогда не разрешит ей остановить Выбор на незаконнорожденном приблудыше, такой человек не достоин стать супругом наследной Таре, от него не получить полноценных в расовом отношении детей. Да, в расовом отношении, но лично она знала, что более подходящего мужчины ей не отыскать, лучше уже не будет. Долгое время она считала, что ее Выбором станет брат, но Джека предал ее, не оценил оказанное доверие, унизил и оскорбил, пренебрегая ее чувствами, детскими и смешными, как оказалось по итогу, но тем не менее достаточно сильными, чтобы запомнить и не простить. Тай отдал ей Слово и Клятву сегодня, и она не могла не дать ему свой обет, тот, что дается один раз в жизни. Она сделала верный выбор, ее мужчина станет лучшим из лучших со временем, и она сумеет стать достойной его. Со временем. На все требуется время.