Аннотация: Глава 6, в которой появляется много новых действующих лиц
Глава 6,
в которой появляется много новых действующих лиц
По Фривудскому тракту в направлении Амвокса быстро катилась запряжённая цугом карета. Богатая отделка, белоснежные, словно сделанные из сахара, скакуны с вызолоченными рогами, гвардейцы в полном вооружении, скачущие чуть поодаль - всё говорило о том, что экипаж принадлежит в высшей степени значительной персоне.
Путешественников в карете ехало трое. В первом - широкоплечем, подтянутом мужчине средних лет - за целую гинлею угадывался дворянин, долгие годы проведший на военной службе. Прямые, благородные черты лица ничуть не портила некоторая грубоватость, приобретённая за время солдатской жизни. Рельефные скулы дополняли резко очерченный нос, подбородок важно выдавался вперёд, в густых тёмных волосах едва начинала пробиваться седина, а левую бровь рассекал надвое застарелый шрам. Дорожный костюм путника, несмотря на длительный вояж, выглядел безукоризненно.
Напротив него сидели две девушки. Одна, совсем юная, лет пятнадцати на вид, беспрестанно вертелась на месте, то и дело выглядывая в окна и шумно восторгаясь проплывающими мимо видами. Её круглое личико казалось ещё румянее в окружении нежно-розовых волос, на пухлых щёчках красовались кокетливые ямочки. Время от времени из алых, по-детски приоткрытых губок, вырывался звонкий, как колокольчик, смех.
- Боги, как чудно! - восклицала она. - Как красиво!
Посмотреть в самом деле было на что. Дорога Фривуд пролегала через лес, и по обеим её сторонам стояли, как почётный караул, великолепнейшие сыновья и дочери богини Линкс. Большие голубые глаза девушки с восхищением глядели и на почтенных старожилов, подпирающих небосвод раскидистыми кронами, и на тонких юнцов, с детским упорством тянущихся к солнцу.
- Какая красота! Сиалла, посмотри!
Другая девушка, которую назвали Сиаллой, была уроженкой Ниатномии, что подтверждал бронзовый оттенок её кожи, густо-синие, почти чёрные волосы и фиолетовые, чуть раскосые к углам глаза. Она, в отличие от спутницы, вела себя крайне сдержанно и сидела почти неподвижно, сложив руки на коленях.
- Неужели тебе неинтересно увидеть землю, где твоя соотечественница стала королевой?
- Увы, правление её длилось недолго, Ваше Высочество, - отвечала ниатномийка. - Чужая земля погубила её.
- Брось, Сиалла, - беспечно отмахнулась девушка с розовыми волосами. - Уж не хочешь ли ты сказать, что эта земля погубит и меня? Нет, я не верю! Такая прекрасная земля не может быть злой! Я уже люблю её, а потому, надеюсь, и она полюбит меня. Между прочим, корни нашего рода находятся именно здесь, в Блессегронде. Так что он примет меня с радостью! И тебя тоже, пускай ты с родины покойной королевы Флавианы! - она весело затормошила Сиаллу в объятиях.
- Я чувствую, вы будете прекрасной королевой, Ваше Высочество, - усмехнулся дворянин. - Деятельной и неустанной. Вам уж сейчас не сидится на месте.
- Это от волнения! - воскликнула девушка. - Я очень волнуюсь. На приёме глаза всего двора, всех иностранных послов будут устремлены на меня! Ах, я обязательно что-нибудь перепутаю, что-нибудь сделаю не так!
- У Вашего Высочества нет решительно никаких поводов для тревоги, - заверил её дворянин. - Глаз царедворцев в самом деле остёр, но если он что и заметит в первую очередь, то именно ваше волнение. Если вы его не покажете, весь приём пройдёт безукоризненно.
- Вам легко говорить, - девушка надула губки, - а вот у меня до сих пор будто всё съёживается внутри, когда вы называете меня "высочеством". Почему бы вам не называть меня Викторией, как прежде?
- Теперь вы принцесса, невеста наследника престола, - дворянин почтительно склонил голову. - Как же я могу обращаться к вам иначе?
- О, Ваше Высочество, - чуть улыбнулась Сиалла, - осмелюсь предположить, что у вас внутри всё съёживается отнюдь не от обращения, а от грядущей встречи с Его Высочеством...
- Ах, Сиалла! - воскликнула девушка и рассмеялась. - Как же тебе не стыдно?
- В самом деле, - улыбнулся и каменнолицый дворянин. - Подшучивать над будущей королевой, дорогая Сиалла, не только необдуманное, но и опасное занятие.
- Тогда пусть Её Высочество казнит меня, если посчитает нужным, - пожала плечами ниатномийка, однако в глазах её блеснули весёлые искорки.
- Нет, нет, никогда! - заявила девушка, резко тряхнув головой, отчего розовые локоны рассыпались по щекам. - Иначе все сразу скажут, будто власть меня испортила. Вот погодите, пусть только ей понравится кто-нибудь из свиты принца - я тоже начну над ней подтрунивать!
За лёгкой беседой и дорога легка. Колёса быстрее крутятся, кони резвее скачут, кучер не спит на козлах, а внимательно следит, чтобы на пути не попадалось ни бугров, ни ям. Незаметно, неожиданно дорога заканчивается, оставляя на душе лишь некоторое удивление, а порой и жалость, что путь оказался таким коротким.
Вот и три путешественника не заметили, как деревья за окнами кареты постепенно начали редеть, а вскоре экипаж вовсе выехал из Фривудского леса и покатился по ровной, зелёной долине. Показались первые домики, издали похожие на игрушечные. Карета приближалась к Амвидо - пригороду Амвокса.
- Почти прибыли, - сказал дворянин, выглянув в окно. - Полагаю, через четверть часа мы будем на месте.
- Сто-ой! Кто такие? - послышались строгие голоса снаружи. К карете подъезжали двое дорожных патрульных с гербами Амвокса на рукавах.
Кучер натянул поводья. Экипаж качнулся и остановился.
- Кто едет?
- Её Высочество принцесса Чермен-Роннонская, - с достоинством ответил дворянин, выходя и протягивая подорожную. - Я начальник сопровождения, Ринальд Варб.
Один из патрульных осмотрел бумагу, кивнул и отсалютовал дворянину.
- Проезжайте! Добро пожаловать в Блессегронд!
Да, в роскошной карете и в самом деле ехала не кто иная, как Виктория Чермен-Роннонская, невеста наследника престола Элиота IV Серлеффа.
Отец Виктории, Лирос ал-Чермен, или герцог Чермен-Роннонский, выслужился из простых солдат. Не один десяток раз он оказывался на краю гибели, не в одном десятке битв лихо звенел его палаш. Службу оборвала отравленная стрела, от которой ал-Чермен заслонил самого короля Вертера. Несмотря на тяжесть полученной раны, доблестный воин вновь сумел выйти победителем из схватки со смертью. Но яд всё же дал себя знать: левую руку и ногу героя навсегда парализовало. Король с почестями проводил своего спасителя в отставку, пожаловав ему герцогский титул.
К сожалению, новоиспечённому герцогу, как и всякому честному бойцу, приходилось чаще вынимать клинок из ножен, чем кошелёк из кармана. Поэтому жил он, по меркам знати, небогато, если не сказать бедно. Всё его состояние заключалось в небольшом домике в Ронноне, скромном капитале, который удалось сколотить за годы службы, пенсии, назначенной королём и поместье Чермен за пределами города, слишком крохотном для того, чтобы называться герцогством.
Однако Лирос ал-Чермен не унывал. Пусть не нажил богатства - зато есть любящая семья: жена, вместе с которой прошагали тьму гинлей по дороге жизни и дочурка, в которой отец души не чаял. Старый шкаф в кабинете хранит военные награды, а в сердце хранится самое дорогое - память о былых подвигах и славе, боевых товарищах и выпавшей на солдатскую долю чести сражаться плечом к плечу с королём.
Эйбрахама Номеса ал-Чермен знал давно, с тех времён, когда будущий наставник принца Элиота служил в Вальхосе послом. Впоследствии жизнь надолго разлучила приятелей. Номес вернулся на родину, всерьёз занялся магией и народным просвещением. Лишь спустя много лет, уже получив из рук короля жезл верховного мага, он смог снова приехать в Балению и увидеться с Лиросом.
Тихий вечер... Подрагивает пламя свечей, чуть слышно трещат дрова в камине. За накрытым столом сидят два старых друга. Жизнь щедро одарила их сединой в волосах и морщинами на лице. Не прекращаясь, льётся разговор - каждому есть, что рассказать... А вокруг вертится юркая, непоседливая девчушка лет десяти, с бойкими голубыми глазками и розовыми кудряшками. "Смотри, Лирос, - посмеиваясь, говорит верховный маг, - пройдёт каких-нибудь пять или шесть лет, и твоя Викки вскружит немало голов!" Кто знает, может быть именно тогда в его голове шевельнулась мысль о том, как можно добиться союза с Баленией, к которому Номес так усердно стремился?
За двадцать лет он успел хорошо изучить страну и оценить её по достоинству. Не зря её покровителем считался бог морей Баленид. Жёсткий северный климат будто закалял здешние породы деревьев - их крепкая, прочная древесина была истинной мечтой корабельщиков. Из искусных рук мастеров Дромонвиля, Сан-Равола и других городов выходили надёжные и долговечные суда. Если бы удалось наладить связь с Баленией... Тогда у Блессегронда появился бы не только мощный флот союзника, но и возможность укрепить свой собственный. Пышные блессегрондские леса, казалось, только и ждут северных умельцев. Да, этим островом следовало заняться всерьёз!
Четыре года спустя после встречи верховного мага с герцогом в порту Роннона причалил королевский корабль. Балению посетил принц Элиот IV, и сопровождал его не кто иной, как Эйбрахам Номес. Он-то и предложил принцу отдохнуть пару дней в Чермене перед дорогой в столицу. "Не пристало Вашему Высочеству останавливаться в портовых гостиницах, - сказал архимагистр. - А у моего друга герцога Чермен-Роннонского вас ждёт тёплый и радушный приём".
О путешествии принца Элиота в Вальхос подробно рассказывают многие исторические трактаты. Но об остановке в Чермене не упоминается почти нигде. Ветхие страницы истории не способны удержать всё подряд. Чем громче и значительнее событие, тем сильнее оно впечатывается в них под тяжестью собственного веса. А мелкие эпизоды, лежащие на поверхности, легко уносит прочь ветер времени. Визит принца остался жить лишь в памяти Виктории.
Она помнила, как Элиот впервые переступил порог Чермена, и в маленькое поместье будто спустилось солнце. Словно его осветил тот лучезарный ореол королевской власти, перед которым благоговели и преклонялись подданные. Мечтательная улыбка появлялась на губах девушки при воспоминании о прогулках с Его Высочеством по вечернему саду. Воздух сочно наполнен тишиной, слышны только перешёптывания листьев над головой да стрекот кузнечиков в траве. А сердце то замирает, то начинает колотиться с невероятной быстротой при сумасшедшей мысли: ведь тебя сейчас держит под руку самый настоящий принц! И лицо Виктории помимо её воли наливалось краской, когда из глубины души всплывало наиболее пленительное и трепетное воспоминание: об узорчатой садовой беседке, где губы Элиота впервые коснулись её губ...
В первый миг Виктория отстранилась, даже отшатнулась назад, со стыдом почувствовав, как полыхнули жаром щёки. "Ваше Высочество, - начала она тогда прерывающимся голосом, - вы, конечно... очень... высокопоставленная... особа... Но... тем не менее... это не даёт права... Вы принимаете меня... за такую провинциалку..." - под конец выдохнула она и смолкла, испугавшись собственной резкости.
Однако принц нисколько не обиделся, а, к изумлению Виктории, рухнул перед ней на колени. "Ни слова больше! - горячо заговорил он. - Не надо, не надо никаких титулов, о прекраснейшая Виктория! Смотрите: перед вами сейчас не принц, а несчастный влюблённый, сердце его находится вот в этих прелестных ручках. Они могут приказать ему биться быстрее или медленнее, могут приказать остановиться навек. Вы повелеваете мною, Виктория. Я ваш раб"
"Не говорите так, Ваше Высочество! Встаньте! Вы не раб, вы - король!"
Элиот опустил голову.
"Неужели я для вас только король? - печально прошептал он. - Всего лишь... король?"
"Ваше Высочество... Ведь в вашем роскошном дворце вас постоянно окружают разные принцессы, графини, герцогини, придворные дамы... Вы забудете меня. Что я по сравнению с ними?"
"Они все не стоят одного вашего ногтя. Вы по сравнению с ними - восходящее солнце, затмевающее сиянием ночные звёзды"
Принц выпрямился во весь рост. Лунный свет лёг на его красивое лицо.
"Я клянусь вам честью рода Серлеффов, - произнёс он торжественно, - клянусь памятью моих покойных родителей, что никогда не забуду вас. Место в моём сердце навеки занято вами, Виктория"
Элиот наклонился к резной стене. Сверкнул серебряной искоркой маленький карманный ножик. Сухая древесина заскрипела под тонким лезвием.
"Взгляните", - сказал он, окончив работу.
Виктория подошла и увидела, что принц вырезал на стене их имена, сплетённые вместе причудливым вензелем.
"Видите? - спросил Элиот. - Отныне мы с вами связаны навсегда".
Их руки соединились.
"И роскошный дворец может наскучить, - прошептал принц. - И корона, даже ещё не будучи возложенной на чело монарха, может немилосердно жать. Прошу вас, не вспоминайте о ней!"
В тот вечер под деревянной крышей беседки и впрямь не было ни сына короля, ни дочери бедного солдата. Были два юных сердца, из которых начинали проклёвываться наружу нежные ростки первых чувств.
...А по окончании путешествия Его Высочества отплытие из Роннона по неизвестной причине задержалось на целую неделю.
Со временем Виктория стала вспоминать роман с Элиотом, как красивую сказку. Хотя принц и поклялся её не забывать, сама она старалась пореже вызывать его из памяти. В самом деле, какая она ему пара?
Но ни один монарх не может повелевать любовью. Белокрылая Кенгина не подчиняется ничьим приказам. Она сама решает, кого с кем свести, пускай её решения порой ошеломляют простых смертных. Для принца Элиота, наследника престола прославленной державы, она выбрала именно Викторию - едва начинающую взрослеть четырнадцатилетнюю девочку из провинциальной семьи, не имеющей ничего, кроме громкого имени. Богиня любви позаботилась о том, чтобы у сказки оказалось достойное продолжение.
Когда, год спустя, герцог узнал, кто желает стать его зятем, он едва не лишился дара речи. "Не смею верить, недостоин такой чести", - повторял он, снова и снова перечитывая письмо из Амвокса. Герцогиня ошарашено всплёскивала руками. А Виктория... Ну, как можно описать ощущения девушки, узнавшей, что ей вскорости предстоит стать королевой? Душу её то охватывало смятение, растерянность и даже страх перед грядущими переменами. Ведь дворец Серлефф-Роэл - не невзрачный Чермен, а огромное королевство - не уютный садик, где маленькая Викки гонялась за бабочками. "Королева должна покорять своим величием, - взволнованно думала новоиспечённая принцесса, - грациозно выступать, произносить красивые речи... А я? Я и двух слов не умею связать, и куда ступить, не знаю..." То вдруг тревога отступала, и девушку захлёстывало радостное нетерпение, возникающее при мысли о предстоящей встрече с Элиотом. Чувства накатывали на Викторию одно за другим, как волны. Ей казалось, будто некая сила уносит её на небывалую высоту, от которой захватывает дух, и голову заполняет сладкий, пьянящий туман.
Этот туман не покидал Викторию всю дорогу в Блессегронд. Тревожные мысли унеслись под натиском восхищения и восторга. Уж слишком много выпало на долю юной принцессы новых впечатлений! Пересечение пролива Мэйн, встреча в порту Балеон и, конечно, непередаваемые красоты блессегрондской природы, столь разительно отличавшейся от каменистых ландшафтов Балении.
Ринальд Варб снисходительно улыбался, с отеческой лаской глядя на подопечную. "Совсем ребёнок! - думал он. - Она и не представляет, сколько испытаний её ждёт. Всё вокруг для неё - чудо, сон, внезапно ставший явью. Ах, милое дитя, не раз и не два тебе придётся испытать горькое разочарование в земле, на которую ты сейчас смотришь с восторгом. Много, много тебе придётся увидеть в жизни не красивых и чарующих, а мерзких и отвратительных пейзажей, множество лицемеров будет льстиво улыбаться тебе, пряча за спиной ножи. Но будь я проклят, если не сумею тебя защитить! Я скорее лишусь головы, чем позволю кому-то из них приблизиться к тебе".
Такие мысли посещали голову Варба неспроста. Он старался по мере возможности следить за блессегрондскими событиями из Андрагона и знал, что в Амвоксе далеко не все готовы принять принцессу с распростёртыми объятиями. Известие об окончательном выборе принца поразило двор подобно удару молнии, ведь стараниями Сардона брак Элиота с Лилианой Ситсонской считался уже вопросом решённым и зависящим лишь от времени. Виктория? Какая Виктория? Откуда она взялась?
Варб хорошо знал и Сардона, и придворные нравы. Номес не просто разрушил здание, на возведение которого граф затратил уйму времени и сил, а ещё и поставил его в неловкое положение перед Эргодсом, осложняя и без того непростые блессегрондо-эргодсианские отношения. Ясно, что Сардон этого так не оставит. Набрать союзников графу не составит труда. Вся дворцовая знать поползёт к нему, понимая: встать на сторону лица, неугодного главе Тайной службы - значит оказаться рано или поздно в Пристданской крепости или, того хуже, в Натморе. "Смотри, Эйб, - писал Варб верховному магу, - Не слишком ли тяжёлую ношу ты взваливаешь на плечи девочки? Они могут оказаться чересчур хрупкими для неё".
Тридцатилетняя дружба позволяла Варбу держаться с архимагистром запросто, хотя он, можно сказать, вырос на глазах Номеса. Когда-то на корабле, следовавшем из Балении на материк, бывший посол заметил небогато одетого андрагонского юношу, стоявшего на носу и устремившего свой дерзкий взор к горизонту. Далеко за ним скрывалась незнакомая, чужая земля, которую отважился покорить молодой Ринальд. За тридцать лет Варб занял пост капитана Королевской гвардии (мечта любого солдата!), перевёз в Блессегронд и выдал замуж сестру, а также, благодаря дружбе с верховным магом, обрёл непримиримого врага в лице Сардона. Как известно читателю, граф в конце концов сумел представить Варба в невыгодном свете перед королём Грегором и выслать обратно в Андрагон. Архимагистр же нашёл способ вернуть друга из изгнания. В Балении Варб довольно близко познакомился с семьёй герцога Чермен-Роннонского, известного ему по рассказам Номеса. Лучшего телохранителя для принцессы во время её поездки нельзя было и желать.
Правда, незадолго до отъезда выяснилось, что принцессу будет сопровождать ещё одно лицо - камеристка-ниатномийка Сиалла. Прежде чем вновь вернуться к происходящим событиям, скажем несколько слов и о ней.
Сиалла была живым напоминанием времён, когда почти все княжества Ниатномии считались вассальными владениями Блессегронда. Работорговля ниатномийцами приносила солидную прибыль как в самом королевстве, так и за границей. Позднее княжества добились свободы, рабство почти изжило себя, однако многие рабы настолько привыкли к своим господам, что продолжали им служить. Естественно, теперь уже не считаясь чьей-либо собственностью, а имея такие же права, как у наёмных работников. Родителей Сиаллы в молодости подарил ал-Чермену один из его друзей. Они умерли, не дождавшись свободы, а вот дочь оказалась счастливее их. Виктория и Сиалла выросли вместе, и, покидая родной дом, принцесса ни за что не захотела расставаться с подругой детства.
***
Итак, карета с тремя путешественниками въехала в Амвидо. О желании принцессы ехать через пригород в столице никто не знал. Поэтому здесь совершенно не готовились к встрече. Дома не украшались, народ не толпился на улицах, а спешил по своим делам. Видный экипаж, конечно, привлёк внимание местных жителей, которые кланялись ему, с уважением глядя на гвардейский эскорт. Но не более того.
Знали о намерениях Виктории только Варб и верховный маг. Письмо, полученное Номесом от капитана Королевской гвардии, говорило:
"Любезный друг Эйбрахам!
У герцога всё готово к отъезду и уже завтра мы отплываем из Роннона. Спешу также уведомить тебя, что Её Высочеству угодно встретиться и переговорить с тобой до прибытия в Серлефф-Роэл. Поедем мы через Амвидо. Ожидай нас там в своём загородном доме. Её Высочество желает, чтобы этот визит остался в тайне.
Передай горячий привет моей маленькой Лите. Жду не дождусь, когда увижу её!
Искренне преданный тебе
Ринальд Варб".
Наконец карета остановилась перед великолепным двухэтажным домом из белого камня, утопающим в зелени. Это и была загородная резиденция архимагистра Номеса.
Варб помог дамам выйти из кареты, подошёл к калитке и постучал. Через пару мгновений в ней открылось маленькое окошечко, и в него выглянул хитроватый, бегающий по сторонам глаз.
- Капитан Варб! - послышался радостный возглас.
Калитка распахнулась. На пороге появился низенький полнощёкий слуга и тут же согнулся в поклоне.
- Здравствуй, здравствуй, Ротиар. Доложи архимагистру о приезде Её Высочества принцессы Чермен-Роннонской, - сказал Варб.
- Разумеется, разумеется, - засуетился слуга, кланяясь так неистово, что, казалось, его голова сейчас упадёт с покатых плеч. - Прошу, прошу, Ваше Высочество!
Он повёл гостей в дом по парковой аллее. Виктория оживлённо крутила головой по сторонам, рассматривая шелковистые лужайки, каменных дриад, выглядывающих из-за подстриженных кустов, и причудливо раскидывающиеся деревья, в ветвях которых весело копошились птицы. Затем её взору предстала просторная гостиная с раззолоченной мебелью и высоким потолком, покрытым расписными фениксами, кентаврами и прочими магическими существами.
- Архимагистр Номес сейчас будет, - сообщил Ротиар, напоследок ещё раз низко поклонился и исчез.
Верховный маг не заставил себя долго ждать. Он появился перед гостями в тёмно-синем парадном балахоне до земли, расшитом мелкими узорами. Длинные белоснежные волосы спадали на плечи. Широкая седая борода опускалась по пояс, наполовину скрывая морщинистое лицо.
- А, вот и мои долгожданные гости, - приветливо улыбнулся Эйбрахам Номес и почтительно поцеловал руку принцессе. - Рад вас видеть, Ваше Высочество. Как прошёл ваш путь? Надеюсь, без происшествий?
- О нет, что вы, архимагистр! - воскликнула Виктория. - Под охраной господина Варба я чувствовала себя в такой же безопасности, как в Чермене.
- Я счастлив, что смог оправдать доверие Вашего Высочества, - поклонился Варб.
- Ринальд писал мне о вашем желании увидеться со мной, - продолжал верховный маг. - Но дорога, должно быть, утомила Ваше Высочество? Ротиар отведёт вас в комнату для гостей. Отдохните, а через несколько минут я буду к вашим услугам.
- Соблаговолите пройти за мной, Ваше Высочество, - услужливо промурлыкал неизвестно откуда появившийся Ротиар. - А вы, любезная, ступайте в лакейскую, вас там накормят и напоят, - добавил он Сиалле.
- Иди, Сиалла, я тебя позову, - кивнула Виктория.
- Ротиар, проследите, чтобы слуги позаботились о единорогах принцессы, - добавил Номес. - Определите гвардейское сопровождение по комнатам. И распорядитесь накрыть стол.
Принцесса и камеристка в сопровождении Ротиара удалились. Варб заключил старого друга в объятия.
- Эйб!
- Ринальд! Сколько лет! Ну, садись! Я ведь всё-таки не принцесса, чтобы стоять в моём присутствии, верно?
- А у тебя, я гляжу, всё по-прежнему - сказал Варб, садясь в широкое, обитое красным бархатом кресло. - Такое впечатление, будто я гостил здесь вчера.
- Да и ты не изменился, Ринальд, - усмехаясь, заметил Номес. - Силы у тебя нисколько не убавилось. Право, ещё немного, и ты бы меня задушил!
- По сути, стоило бы, - улыбнулся Варб. - Ведь, честно говоря, Эйбрахам, ты большой негодник! За последние пять лет дважды побывал в Балении, и ни разу не удосужился заехать ко мне!
- Ну, дорогой мой, от Роннона до Андрагона путь неблизкий, а король Грегор дал мне тогда совсем маленький отпуск. А во второй раз я, как тебе известно, сопровождал принца, и при всём желании...
- Понимаю, понимаю: ты занимался делами государственной важности - сватал за принца маленькую герцогиню.
- Кстати, как она тебе?
- Девочка очаровательна. Пожалуй, даже слишком. Я уже писал тебе и повторяю сейчас: мне не нравится твоя затея, Эйб.
- Почему?
- Ты балуешь принца выше всякой меры. Потакаешь любым капризам. Как с малым ребёнком нянчишься, честное слово!
- Что же плохого в соединении двух любящих сердец? - добродушно возразил Номес. - Пусть познают счастье любви. Счастливые властители - счастливый народ.
- Перестань, Эйб! Неужели ты относишься серьёзно к какому-то мимолётному увлечению? Какие они властители - они же совсем дети. Эта малышка до сих пор не осознаёт, чем она стала! А ты хочешь посадить её на трон. Да, подходящая будет пара принцу, который без тебя не может и шагу ступить. Но ведь не вечно, гнурр побери, им пребывать под твоим крылом! А дальше? Ты подумал о том, что с ними станется, когда они будут предоставлены сами себе? Знаешь, Эйб, когда я получил от тебя известие о моём предстоящем восстановлении на службе, то серьёзно задумался, стоит ли мне возвращаться.
- Чем же были вызваны твои сомнения?
- Тем, что я понимал, куда мне предстоит вернуться. Того, прежнего, Блессегронда, куда я так рвался в молодости, больше нет. Вот где была сильная держава! Её уважали, ей восторгались, перед ней преклонялись! У неё был король, сделавший свою землю великой! Что это была за эпоха! Что за королевство! Теперь, без короля, нет ни королевства, ни эпохи. Остались одни легенды, утешающие стариков и восхищающие молодых. Погляди на Викторию: она тоже живёт этими легендами, верит в них. А на деле страна разваливается на куски, словно гниющий труп. Трон нынче не стоит и ломаного медяка. Не сегодня-завтра он превратится в игрушку для богатой знати. Если только его не займёт король - настоящий король, подобный прежнему, а не безвольная кукла в руках царедворцев, которую можно безнаказанно дёргать за верёвочки, или вовсе скинуть с престола, чтобы не мозолила глаза! Я не хотел возвращаться в страну, наводнённую хаосом и беззаконием. Я не хотел служить узурпатору, дёргающему за ниточки кукольного короля. Меня заставила вернуться одна-единственная причина: здесь остались те, кто мне дорог. Те, кому я нужен, кто будет напоминать мне о прошлом. Ты, Лита, мои старые гвардейские приятели... если, конечно, кто-то из них ещё не успел вконец спиться от разочарования. Потом, мне жаль эту наивную девочку. Я не могу дать ей пропасть.
- Да-да, я знаю, - задумчиво проговорил Номес, поглаживая свою роскошную бороду. - Я знаю всё, что ты сказал. Твои слова для меня не новость. Ты прав и неправ, Ринальд. Более всего ты прав, называя ушедшую эпоху "сильной". Это действительно была эпоха грубой силы. Точнее - насилия. Насилия, войн и кровопролитий. Блессегронд не уважали - его боялись. Им не восторгались, а заискивали перед ним от страха. Тебе, как солдату, конечно, нелегко расставаться со временем, полным ратных подвигов. Но я расстаюсь с ним безо всякого сожаления, - голос архимагистра вдохновенно зазвенел. - Хватит крови и страданий. Твоя эпоха хорошо показала, куда ведёт грубая сила. Король Грегор всего добивался с помощью армии, и что вышло? Он вконец вымотал её, загнал, как ласавского единорога, а, кроме армии, он ничего не имел. Разве может здание держаться на одной-единственной свае? Разумеется, оно рухнуло. И скажу, положа руку на сердце, туда ему и дорога! Я убеждён, что на смену эре грубой силы грядёт новая эра - эра мудрости и просветления, призванная созидать, а не разрушать. Она построит новое, действительно великое королевство. Во главе его станет новый, как ты говоришь, настоящий король. Оно уже строится, я строю его, я готовлю для него властелина. Элиот с Викторией - идеальные короли для нового мира. Две юные души, чистые, непорочные, нетронутые, как два холста. На них можно изобразить всё, что душе угодно. В этом их ценность, однако, согласен, в этом и их слабость. Если они попадут в руки какого-нибудь Сардона - он изобразит на них как раз такую картину, как ты мне описал. Сардон и есть главный последователь грубой грегорианской силы. Дай ему волю - он не оставит в Блессегронде камня на камне. Вот почему я не отхожу от Элиота. Моё крыло, как ты выразился, оберегает принца от Сардона и ему подобных, но не от государства, не от самостоятельного правления. Его государство рождается у него на глазах. Разве я могу лишать своего ученика столь великолепного наглядного пособия? Не дать воспользоваться тысячами удивительных возможностей, открывающихся перед ним? О, я не настолько глуп, мой дорогой. Я хочу нанести на этот холст картину, которую не стыдно будет показать соседним державам. Не нянчусь, а поддерживаю Его Высочество, как учитель и как друг. Короли сильны не армией, а окружающими их верными друзьями, не отличаясь здесь от простых смертных. Без дружеской помощи даже самому могущественному королю не взойти на престол, не удержаться на нём. Ты глядел на Блессегронд через пролив Мэйн, милый Ринальд, вот и увидел одни руины старого королевства, не заметив издалека новых, пусть пока невысоких построек. Нельзя достичь всего сразу. Медленно, постепенно наш мир становится чище, добрее, лучше. Вот зачем я вызвал тебя сюда! Чтобы ты собственными глазами увидел грандиозное сооружение, воздвигаемое на развалинах, и захотел принять участие в его создании, рядом со мной! Вместе с принцем и принцессой мы пройдём большой, прекрасный путь, и в конце его получим не пугало для других стран, а поистине блистательную державу, которой ты будешь заслуженно гордиться. И возведём на её трон молодую, полную сил королевскую чету, служить которой ты почтёшь за честь.
Выслушав речь верховного мага, Варб вздохнул и покачал головой.
- Красиво говоришь, Эйб. Но веришь ли ты сам своим словам? Не зря Сардон называет тебя романтиком. Романтик ты и есть.
- Я не мальчик, Ринальд, - твёрдо сказал Номес. - Знаю, что говорю, знаю, что делаю. И слова у меня обычно с делом не расходятся, тебе это должно быть известно.
- Не обижайся, Эйб, - Варб положил руку на плечо архимагистру. - Я, старый солдат, привык говорить откровенно, безо всяких обиняков. В сказки про светлое будущее я, извини, не верю. Кто бы мне их ни рассказывал.
- Понимаю тебя, - кивнул Номес, - и ничуть не обижаюсь. Видно, за годы разлуки мы с тобой несколько... отдалились. Не беда, время у нас есть, будем узнавать друг друга заново.
- На стройке нового государства? - улыбнулся Варб.
- Особенно на стройке нового государства!
- Ну, будь по-твоему!
- Однако мы заговорились, дорогой Ринальд, - спохватился верховный маг, - а ведь меня ждёт Её Высочество. Тебя, между прочим, тоже кое-кто ожидает. Твоя любимая племянница.
- Лита! - вскричал Варб, так, что зазвенели стёкла. - Лита здесь, у тебя?
- Мы тут уже три дня. Я нарочно вывез её пораньше, до того, как в Амвоксе начались приготовления к приезду принцессы. Иначе она бы догадалась, кого мы поедем встречать. Она умненькая!
- Тысяча гнурров, что же ты сразу не сказал! Сидит, читает мне проповеди! Где она? Почему не вышла нас встречать? Её нет дома?
- Нет, она у себя.
- Неужели ещё спит? Вот маленькая лентяйка! Сейчас найду и разбужу её!
- Ну что ты! Лита встаёт с первыми лучами солнца. Наверное, занялась живописью. Когда она берёт в руки кисть, её ничто не может оторвать... Хотя теперь у неё появилось новое увлечение.
- Какое?
- Ты не поверишь. Фехтование!
- Ты что? Серьёзно?
- Я сам удивился, когда узнал. Уговорила твоего старика Дигби преподать ей несколько уроков. Теперь палаша из рук не выпускает!
Тут из второго этажа на лестницу вышла девушка в перепачканном красками фартуке, надетом поверх платья.
- Что случилось, господин архимагистр? - спросила она. - Отчего такой шум?
Но, увидев Варба, она тут же с радостным возгласом бросилась ему на шею.
- Дядя Ринальд!
- Лита! - Варб подхватил её и закружил в объятиях. - Моя маленькая...
Вдруг он, будто опомнившись, опустил девушку наземь и с притворным смущением проговорил:
- Минутку... Прошу прощения за вольность, сударыня... Мне кажется, я не имею чести вас знать. Вы никак не можете быть Литой Лофорн. Лита Лофорн - совсем маленькая девочка, а вы...
- Это я, я! Честно! - засмеялась Лита.
Ринальд Варб помнил племянницу смешным толстощёким карапузом. Сейчас же перед ним стояла прелестная восемнадцатилетняя девушка, сложенная с тем лёгким и трогательным изяществом, какое присуще лишь юности. Атласная кожа, покрытая свежим летним загаром, миндалевидные изумрудные глаза, в которых будто играли морские волны, прямой, тонкий, чуть вздёрнутый нос, полные губы и волнистые тёмно-каштановые волосы, плащом окутывавшие стройную фигуру Литы, производили неотразимое впечатление.
- Правда? Боги, какая же ты выросла красавица! От тебя невозможно глаз оторвать! Поди-ка, отбою нет от женихов?
- Ну, дядюшка!..
- Что дядюшка? Эйб! Раз уж ты выдаёшь замуж принцесс, так, верно, и тут постарался?
- Нет, нет! - со смехом ответил Номес. - Тут предоставляю все действия тебе! Теперь позвольте вас оставить: принцесса ждёт меня. Кстати, заодно потороплю Ротиара. Что он там застрял с обедом?
И верховный маг удалился.
- Принцесса? - воскликнула Лита. - Так ты в самом деле привёз принцессу? Почему же господин архимагистр мне ничего не сказал?
- Хотел тебя вот так неожиданно обрадовать.
- Ну вот, обрадовал! Я же совершенно не одета!
- Успеется. Лучше расскажи мне про себя. Как ты тут одна?
- Я не одна. Архимагистр Номес помогает мне во всём.
- Да, Эйб тебя, наверно, ни на шаг от себя не отпускает!
- Он очень добрый и хороший.
- Кто же спорит... Ты живёшь в родительском доме?
- Да. Только... - на личико Литы на мгновение набежала тень. - Мне там всё напоминает о родителях. Особенно о матушке...
- Что поделать, моя дорогая, их не вернёшь... Ну, ничего, ничего, детка, - Варб привлёк её к себе. - Теперь мы с тобой всегда будем вместе. Ты и я.
- Да, ты и я, - Лита прижалась к колючей щеке. - Ты молодец, что приехал! Мне тебя недоставало.
- И мне тебя.
Внезапно в гостиной появилось ещё одно существо. Маленький пушистый ксерк рыжей масти, треща крыльями, влетел через открытую дверь второго этажа, покружил над головами присутствующих и, сев Лите на плечо, начал тереться мордочкой о её шею.
- Ух ты! А это кто такой? - поинтересовался Варб.
- Это Кикки, мой друг, - весело ответила Лита и погладила ксерка. - Ну что, малыш, соскучился? Ни минуты без меня не может!
- А вот скажи-ка мне, что у тебя там за фокусы с фехтованием? Эйб мне тут такого наговорил...
- Ах, он тебе уже рассказал? Идём, покажу! - девушка схватила Варба за руку и потянула за собой.
Комната, которую Лита обычно занимала, гостя в загородном доме верховного мага, выглядела весьма мило и уютно. Сразу было видно, что её хозяйка неравнодушна к искусствам: целый угол занимала большая арфа, посередине стоял мольберт с неоконченным пейзажем. Стены также украшали работы, принадлежавшие кисти юной художницы. Залитый солнцем сельский домик, задумавшаяся о чём-то девушка, сидящая на скамье в парке, амвидские ландшафты, портрет рыжего ксерка - маленького любимца Литы... Среди подобной обстановки совершенно неуместным казался длинный, тонкий меч. Он напоминал тренировочный палаш, наподобие тех, что используются в фехтовальных школах на первых порах, пока у учеников плечо и рука ещё не доросли до настоящего оружия.
- Смотри!
Лита сняла фартук, взяла палаш со стены и выписала клинком в воздухе несколько замысловатых фигур.
- Ну как?
Варб снисходительно улыбнулся.
- Зачем тебе это, милая?
- Хочу уметь за себя постоять! Разве плохо? Мало ли что может произойти. Ты ведь не всегда будешь держать меня за руку. А так - "Защищайтесь, сударь!" - Лита сделала шуточный выпад.
- Ах ты, маленькая выдумщица! Не собираешься же ты ходить по городу с палашом у пояса? Юным красавицам это не пристало.
- Я думала, тебе понравится... - девушка разочарованно опустила меч. - Дигби всё время мне говорил: "Вот вернётся ваш дядюшка, госпожа, - он вам всё как следует покажет и расскажет".
- Вот славно! - расхохотался Варб. - Значит, решил и меня впутать?
- Ну, он говорит, что он старый, многое забыл, и меч его уже не слушается...
- Лита, твои ручки слишком нежны для оружия. Занимайся лучше тем, что и вправду тебе подходит - музыкой, рисованием... Здесь, я вижу, ты действительно делаешь успехи.
- Может быть, но... Ай, Кикки, проказник, ты что делаешь! - закричала Лита, заметив, что ксерк лезет лапками в краски. - Но если бы ты знал, - продолжала она, удалив шалуна от мольберта, - как мне это интересно! Фехтование гораздо красивее, чем танцы, увлекательнее, чем игра на арфе или живопись! Ну, пожалуйста, дядюшка! - Лита ласково прильнула к его груди.
- О, женщины, женщины! Вы меня погубите! - жалобно простонал Варб. - Ну, поглядим, увидим. Только уговор: если и в самом деле начнём заниматься - не отлынивать!
- Ну что ты, дядюшка! Ни в коем случае!
Однако оставим на время Ринальда Варба и его прелестную племянницу. Им нужно побыть вдвоём. А лучше проследуем за архимагистром Номесом к принцессе.