Жизнь удается, если удается ЛЮБОВЬ.
В этом дело.
Виктория Токарева, "Система собак"
Как всегда зимой местные автобусы ходили нерегулярно. И поэтому, доехав электричкой до Млинкова, Антон решил не ждать еще два с лишним часа междугородний автобус, следовавший через Млинков и Сташев, а добираться пешком. Пути до Сташева всего-то каких-то три с половиной километра. При его сидячей работе ходить полезно. К тому же при ходьбе думалось лучше, и прогулка по зимней дороге вышла нескучной.
Снег здесь хрустел под ногами, как ломоть только что разрезанного арбуза, и воздух пах неуловимой свежестью выстиранного белья. В отличие от больших городов, с экологией в Сташеве больших проблем еще не наблюдалось. Несмотря на чадящие трубы ТЭС и сахарного комбината, воздух довольно был чист и прозрачен. Может, потому что и ТЭС, и сахарный комбинат стояли на другой окраине города, и ветер почти все время сносил дымы в сторону леса. А может и потому, что дымили трубы не очень-то сильно.
Антон шел по еще не тронутой следами снежной целине старой грунтовки, вливающейся белым ручьем в предместья Сташева.
Снег лежал пышными бело-кремовыми шапками на крышах одноэтажных домов и на заборах, украшал голые ветки деревьев. Но, несмотря на снежный покров, на деревьях шла жизнь. То слева, то справа доносилось прерывистое чириканье и простуженное карканье.
Антон уже почти прошел мимо раскидистой липы, росшей неподалеку небольшого домика за высоким дощатым забором, когда с дерева раздался шум: громкое карканье, сопровождаемое протяжным "цвиирииинь". И затем послышался мягкий, едва слышный шлепок, будто с дерева упала грудка снега. Антон обернулся. На снегу лежала маленькая лазоревка. Он подошел, поставил на землю сумку, нагнулся и поднял на ладони маленький невесомый комочек сине-желтых с зеленоватым отливом перьев. Птица не шевелилась. Антон стянул зубами перчатку и, продолжая держать ее в зубах, накрыл птицу ладонью. Через десяток секунд, видимо, почувствовав тепло, лазоревка шевельнулась. Антон положил ее в перчатку и, подобрав свободной рукой сумку, зашагал к центру города, к городской гостинице.
По случаю зимы, а также плохо ходящего транспорта, места в гостинице были. Антону предложили даже номер люкс, причем, за довольно смешные даже для Сташева деньги.
- Не сезон, - вздохнула администраторша, дородная женщина с пергидрольными "перьями" в уже седеющих на висках рыжеватых волосах, - нам бы хоть что-нибудь заработать. Две недели назад, на Новый год, почти все было забито. Многие приезжают на праздники в родные места, а сейчас почти три четверти мест пустует. А что это у вас там? - она подозрительно покосилась на перчатку с лазоревкой, которую Антон аккуратно положил на стойку, когда начал заполнять гостиничный бланк.
- Да так, кое-что маленькое и хрупкое, по дороге приобрел.
- Ааа, - протянула администраторша, - сувенир на автостанции купили.
- Можно сказать и так, - улыбнулся Антон и не стал распространяться насчет того, что шел пешком из самой Млинковки и на автостанции не был. Администраторши гостиниц, как правило, не очень любят таких странных типов, которые разгуливают пешком на такие расстояния. Это подозрительно, а подозрительных в гостиницах стараются избегать. Если бы она еще узнала, что у него в перчатке птица... Но лазоревка, видимо, поняв обстоятельства, сидела тихо, как мышка в норке, не делая попыток выбраться на свободу.
Он заполнил бланк и подал его вместе с паспортом. Администраторша раскрыла паспорт.
- Так, Левушкин Антон Сергеевич, - прочитала она вслух, сверяя паспорт с заполненным бланком. Увидев "г. Сташев" в графе "место рождения", дружелюбно улыбнулась.
- А, так вы наш, местный?
- Уже нет, но родился тут, да. Сейчас вот приехал по кое-каким делам.
Он не стал рассказывать администраторше, по каким именно делам, справедливо полагая, что это ее совершенно не касается. Расплатившись, забрав паспорт и взяв ключ, он подхватил сумку, осторожно взял перчатку с лазоревкой и начал подниматься на второй этаж, где, по словам администраторши, находился его номер.
- У нас в гостинице ресторанчик неплохой есть, вкусно и недорого, - уже в спину крикнула ему администраторша.
- Ага, спасибо, зайду, - ответил Антон и продолжил подъем.
Номер был довольно уютный. Поставив сумку и сняв пальто, Антон занялся обустройством лазоревки. Он достал из сумки маленькую пачку дорожных салфеток, и выложил ими стоявшую на журнальном столике объемную пепельницу, предназначавшуюся, по-видимому, для большой группы курильщиков. Затем осторожно вытряхнул из перчатки птицу в это импровизированное гнездо. Лазоревка нахохлилась, зарылась в салфетки, выставив только голову. Она настороженно смотрела на Антона черными бусинками глаз, малозаметными из-за черной "полумаски".
- Чем же тебя покормить. О! У меня же есть семечки.
Дожидаясь электрички, Антон сдуру купил у торговавшей в разнос бойкой тетеньки пакет семечек. Он хотел купить орешки, но их у торговки не оказалось
- Разобрали все, - сказала торговка. - А вы семечки возьмите, ой, до чего же вкуусные!
И она почти насильно всунула Антону в руки небольшой пакетик с изображением аляповатого, нереально оранжевого подсолнуха на фабричной упаковке, навевавшего воспоминание о некогда популярной песне, и с бледноватыми подсолнечными семечками внутри.
К семечкам, насыпанным на краешек пепельницы, птица даже не притронулась.
- Ну ладно, птица-синица, ты согревайся тут, а у меня дела.
Антон оделся, взял нужные бумаги, паспорт и вышел из номера.
В ЗАГСе ему сразу дали от ворот поворот, направив в городской архив.
В архиве пахло свежесваренным кофе и старыми бумагами. Антон тыкался из кабинета в кабинет, где им играли в любимый в подобных учреждениях бюрократический футбол. Антон тихо про себя ругался, но шел дальше. Уже на подходе к пятой по счету двери его вдруг окликнули:
- Левушка! Ты? Здесь?
Антон резко повернулся и замер.
В двух шагах от него, с папками в руках, стояла Вика, его первая школьная любовь.
- Викушка...
Он нагнул вперед, подхватил ее на руки и закружил.
- Пусти, дурак, начальник увидит и бумаги помнешь.
Антон поставил ее на пол.
- Так что же ты тут делаешь?
Антон чуть замялся.
- Да вот, нужно кое-какие документы восстановить для получения загранпаспорта. Меня на конференцию пригласили, а эта бумажная волокита...
- Давай список того, что тебе нужно, - скомандовала Вика.
И, как часто бывает в таких случаях, все завертелось очень быстро. Менее чем через два часа у Антона на руках были все необходимые справки.
- С тебя две, нет, три коробки конфет, - сказала Вика, - не мне. За скорость нужно благодарить. А то ждал бы еще дня три, если не больше.
Вечером они встретились в кафе, куда Антон пригласил Вику. Они сидели в полумраке небольшого зала, у высокого стрельчатого окна, и разговаривали.
- Сколько же лет мы с тобой не виделись?
- Почти семнадцать. С тех пор как ты уехал поступать в университет. Ты уже, наверное, большой ученый, а? Знаменитость?
- Да нет, я просто занимаюсь любимым делом - астрофизикой.
- Помню, помню, ты всегда был без ума от астрономии. А помнишь, как ты в десятом классе обещал назвать в мою честь звезду?
Антон улыбнулся.
- Это намек? Вообще-то я, скорее, теоретик. В телескопы новых звезд не открываю. У меня другая специализация и мой инструмент вычисления.
- Ну, так открой мне звезду на кончике пера, - улыбнулась в ответ Вика, - хотя у тебя, наверняка, есть, для кого открывать. Жена, дети.
- Я женат на моей работе, - ответил Антон.
- Вот так, за все годы, никого...?
- Ну, - замялся Антон, - что было, то было и быльем поросло. Но женат не был, детей нет.
Вдаваться в подробности про свои неудачные влюбленности Антон не стал.
- А ты как? Так поздно в кафе, муж не заругает?
Вика хмыкнула.
- Муж. Претенденты в мужья в нашем городишке если и появляются, то очень скоро исчезают за горизонтом, как в море корабли. Ты не придуривайся. Я видела, как ты смотрел на мою правую руку.
Антон смутился.
- Да я так, просто, - и тут же попытался сменить тему.
- А чего ты в архиве работаешь? Ты же хотела стать биологом.
- А что? Работа как работа. Платят не так много, но зато стабильно. Скоро до старшего архивиста дослужусь, затем, глядишь, и до начальника отдела. А вся биология у меня дома. Ты бы видел мой сад. Впрочем, для этого нужно приехать летом, а ты у нас человек занятой. Хотя, кроме представителей растительного мира, у меня есть и представители мира животного. Какие у меня роскошные кролики и шиншиллы... Пушистки! - Вика на мгновение зажмурила глаза, видимо, вспомнив приятное прикосновения меха животных.
И тут Антон вспомнил про свою питомицу.
- Слушай, Вика, а с птицами у тебя общий язык имеется?
Потом он провожал Вику домой. Это провожание вылилось в почти часовую прогулку под огромным, отороченным темно-синим бархатом куполом неба с мигающими разноцветными льдинками звезд. Прогулку с рассказами о звездах и галактиках, шутливыми требованиями исполнить обещание - подарить звезду и согреванием замерзших Викиных ладошек.
На следующее утро в восемь утра Антон посадил лазоревку в перчатку и направился к Вике. Он спешил, чтобы, как договорились вчера, застать ее до ухода на работу. И вскоре он уже стучал в двери небольшого одноэтажного домика.
Вика внимательно осмотрела лазоревку и сказала, что в целом птица здорова, но у нее немного повреждена лапка.
- Поэтому, - сказала Вика, - пусть она пока поживет у меня.
У Вики нашлась и клетка. Причем, довольно просторная. Лазоревке она, видимо, пришлась по вкусу, потому что птица сразу же устроилась на жердочке и запела.
"Цинь-цинь-цинь-рррринь", - неслась по комнате чистая, похожая на звон колокольчика трель.
- Что поешь, краса-девица? - спросила ее Вика, но птица, не обращая на нее внимания, продолжала свою песню, радуясь теплу и лучам солнца, падающим через прорехи в морозных узорах на оконном стекле.
Потом Антон провожал Вику на работу. По дороге вспоминали старых знакомых и одноклассников.
- Недавно Журавкова видела, - рассказывала Вика, - располнел, раздобрел. В гости приезжал. Дослужился до майора, а затем вышел в отставку и уехал на родину жены в Алябьевск. Говорит, служить бы рад, да прислуживаться тошно. Сейчас заведует охраной в торговом центре. Люська Скрипник вышла замуж и уехала к мужу в Затонск. Теперь она уже Шадрина. У нее уже двое - сын и дочка. Мы с ней болтаем иногда по телефону. А ты кого из наших видел?
Из одноклассников Антон видел только Кольку Богуна, да и то мельком, на вокзале. Они даже поговорить толком не успели. Колька спешил на поезд, а Антон встречал коллегу.
- Такие дела, - резюмировал он, - на людях я нечасто бываю.
Так, болтая, они дошли до городского архива.
- Ты приезжай, если что, - сказала Вика.
- Обязательно, - ответил Антон, - вернусь с конференции, приеду проведать мою пернатую крестницу. А тебе что привезти из края кинозвезд?
- Хотя бы себя привези,- улыбнулась Вика, - счастливо съездить.
Она чмокнула Антона в щеку и скрылась за дверью.
***
Полет до Амстердама длился три часа. Еще три с четвертью часа Антон бродил по аэропорту в ожидании рейса на Лос-Анджелес. Сначала он таскал сумку на плече, а потом, заметив, как люди возят багаж на маленьких тележках, отыскал и себе такую же.
В одном из бесчисленных ответвлений аэропортовских терминалов набрел на сувенирный магазинчик и накупил с две дюжины магнитиков на сувениры. "Кто его знает, - думал Антон, - будет ли время на обратном пути". Несколько, особенно красивых, он выбрал для Вики.
Перелет до Лос-Анджелеса занял примерно одиннадцать часов. Почти всю дорогу Антон спал, проснувшись лишь однажды, когда разносили обед. На второй раз он даже не стал открывать глаза, вежливо, через полусон, поблагодарил стюардессу, отказавшись от кофе-чая и легких закусок.
Пройдя через пограничный и таможенный контроль, Антон на эскалаторе спустился в небольшой зал и начал оглядываться. У выхода стояли несколько людей с табличками в руках. Одну из них с надписью "Liovushkin" держал в руках японец лет сорока пяти в строгом синем костюме.
Встречающий представился как Сора Накамура, профессор астрофизики университета Калифорнии в Лос-Анджелесе, университета, где должна была пройти конференция, на которую прилетел Антон. Оказалось, что Накамура был знаком с работами Антона и хотел встретить его лично. Они вышли на улицу. Антона обдало волной жара. Еще менее суток назад он ежился от почти двадцатиградусного мороза, а теперь попал в жаркое лето.
- Снимите куртку, - посоветовал Накамура, - что поделать, такова калифорнийская зима. Еще неделю назад было очень холодно, шли дожди. Здесь даже изредка заморозки бывают, но чаще всего так, как сейчас. Идите за мной, моя машина вон там, на парковке.
Поселили Антона в небольшом двухэтажном отеле, прямо на территории университета. Конференция начиналась на следующий день. Все выступления проходили до двух часов дня. Затем профессор Накамура пригласил Антона на ланч в маленький итальянский ресторанчик, а потом повез его на экскурсию по городу. Первым делом отправились в Гриффитскую обсерваторию. За окном мелькали сначала ухоженные дома в зарослях зелени, потом серые однотипные коробки магазинов и мелких бизнесов, вкрапленные между ними одиночные многоэтажные офисные здания из темного стекла и бетона, торчащие то тут, то там мачты пальм, с куцыми кустиками листьев наверху. Затем за окном автомобиля пронеслись двух-трехэтажные дома, напоминавшие по своей форме корпуса черноморских пансионатов, и наконец машина выехала на широкий бульвар.
- Бульвар Голливуд, - пояснил Накамура, - мы потом вернемся сюда, купите сувениры и, если захотите, зайдете в парочку музеев, сфотографируетесь у звезды какой-нибудь знаменитости.
От обсерватории Антон был в восхищении. Особенно ему понравилась почти пятидесятиметровая стена с фотографиями высокой четкости скопления Девы, одного из ближайших к Земле скопления галактик. Затем был бульвар Голливуд, "Аллея Славы", "Дорога в Голливуд", украшенная Вавилонскими слонами, площадка с отпечатками ладоней и подошв кинозвезд перед Китайским кинотеатром Граумана, фотографирование там же с актерами, ряженными в пиратов, покупка сувениров и в завершение музей Мадам Тюссо.
На следующий день Антон выступал с докладом. А еще через день после окончания очередного дня конференции к Антону подошел профессор Накамура с высоким мужчиной лет шестидесяти.
- Это профессор Тайнер, - представил его Накамура, - завкафедрой физики и астрономии. Он хотел бы поговорить с вами о возможности вашей работы у нас. Честно скажу, это была моя идея.
Антона уговаривали по крайней мере час, и он почти сдался. Он сам был не прочь поработать в таких шикарных условиях, но его останавливало одно. Последние недели у него не шла из головы Вика. Ее улыбка, ее шутливое требование открыть для нее новую звезду, ее шутливый поцелуй в щеку. Казалось, он снова вернулся на семнадцать лет назад, в ту весну, когда они с Викой гуляли чуть ли не до утра, забыв про предстоящие выпускные экзамены. И то, что, вроде бы, угасло семнадцать лет назад после экзаменационных лихорадок и первых впечатлений прежде неведомой студенческой жизни, вспыхнуло с новой силой и тянуло, тянуло как магнитом. Что же будет теперь? Она будет там, а он через океан. Конечно, это всего на два-три года, но кто знает, а вдруг у нее на горизонте появится новый претендент в мужья, который за этим самым горизонтом не исчезнет? Что если забрать ее с собой. Скорее всего, его потенциальные работодатели устроили бы и ее приезд, но только в качестве его законной супруги. Но удастся ли ее убедить, этого Антон не знал.
- Я очень благодарен вам за ваше предложение, - сказал Антон. - Я был бы рад работать в вашем университете, но есть некоторые обстоятельства, которые не позволяют мне дать ответ прямо сейчас. Мне нужно подумать.
***
- Нет, и еще раз нет, Антошка. Ты будешь работать, а что я там буду делать? Тут у меня хозяйство, сад, и английский со школы давно забыла. В институте французский учила.
- Вика, послушай, английский ты выучишь...
- Нет, Антошка, тут я бы еще подумала, идти ли за тебя замуж, а туда я точно не поеду. Это ты у нас теперь птица высокого полета, а я так, как она, - и Вика указала рукой на лазоревку, весело прыгавшую с жердочки на жердочку, издавая при этом негромкое "ци-ци". - А ты езжай, может, в далекой Америке откроешь для меня новую звезду.
Она улыбнулась, но от этой улыбки у Антона на душе еще сильней заскребли кошки.
Позавчера он приехал в Сташев, чтобы сделать Вике предложение и позвать с собой в Америку. Видимо, второго делать сразу не следовало. Но с другой стороны умолчи он об этом, все могло бы быть гораздо хуже.
***
Я вижу образ твой, лишь солнце, царь вселенной,
Торжественно на свод несётся голубой,
И в каждой капле вод, лучами позлащённой,
Я вижу образ твой...
Одно нажатие кнопки выключило телевизор, оборвав романс на половине. Еще и это тут добавляет... Антон уже вторую неделю не находил себе места. Он еще и еще раз прокручивал в памяти то, что произошло полторы недели назад.
После бесплодных уговоров он же почти созрел для того, чтобы отказаться от возможной поездки, если Вика согласится поехать с ним хотя бы в город. Бог с ней, с той Америкой, но не бросать же университет и любимую работу, на которую потрачено столько лет. В ней, в работе, часть его жизни, и ее смысл. Ведь если есть любимая работа, значит, жизнь удалась. И он шел, чтобы поговорить с Викой еще раз, когда стал свидетелем неожиданной сценки. Метрах в пятидесяти перед ним тоже по направлению к дому Вики шел высокий мужчина с большим букетом роз. Антон остановился. Он увидел, как из дому вышла Вика и с радостным визгом бросилась на шею мужчине. Она целовала незнакомца в щеки, а он целовал в щеки Вику. В голове у Антона зашумело. Он развернулся и зашагал назад, к гостинице.
***
Антон бесцельно бродил по городу. Выйдя из магазина спорттоваров, он зашел в магазин автозапчастей, хотя у него никогда не было даже мопеда, оттуда в универсам, затем с магазин бытовой техники, а потом на его пути попался книжный магазин. Он ходил мимо полок уставленных книгами, скользя рассеянным взглядом по разноцветным корешкам, и тут ему в голову пришла идея, погадать на книге, как когда-то в детстве, раскрыв ее наугад. Что там будет, так он и поступит. Он подошел к ближайшей полке, почти на ощупь снял с нее первую попавшуюся под руку книгу и раскрыл ее наугад, решив прочесть только ту строчку, на которую сразу упадет взгляд.
***
- Антошка? Ты снова? Я же тебе сказала, что...
Он оборвал ее на полуслове.
- Если я останусь в Сташеве, ты выйдешь за меня замуж?
- А как же твой университет?
- Я же все-таки теоретик. И расчеты я могу делать в любом месте.
- Но ты же еще преподавал?
- На семинары пару раз в месяц буду ездить отсюда, а лекции сейчас можно читать и через интернет. У нас оборудовали новые интерактивные аудитории, остается только купить хорошую камеру, экран и доску. Зато я буду рядом с тобой. Так да, или...
- Конечно да, дурачок, теперь я тебя сама не отпущу, - и она, обхватив его руками, прижалась к нему.
- А как же твой, который был с цветами?
Вика громко рассмеялась и нахлобучила ему шапку по самые брови.
- Эх ты, Левушка - Шерлок Холмс. Вот чего тогда у тебя был такой потерянный голос, когда ты позвонил и сказал, что тебе нужно срочно уехать. Даже попрощаться не зашел. Дурачок! Это мой троюродный брат приезжал из Млинкова. Поздравить меня с прошедшим днем рождения. А ты подумал... Да? Признавайся, что подумал!
И она снова рассмеялась.
Антон смотрел в ее смеющиеся глаза, а в памяти почему-то всплыли давно забытые строчки:
Сквозь ресницы, как денницы,
Блеск ваш томно мне горел;
Очи девушки-девицы,
Я бы век на вас смотрел.
***
Он снова был в здании ЗАГСа, но теперь по другому поводу. Вика ждала кого-то, кто, по ее словам, решит все быстро и без волокиты.
По лестнице застучали каблучки.
- А, Синицына, каким ветром?
- Заявление подавать.
Зазвенели ключи, щелкнул замок.
- Так это насчет тебя мне звонили? Ну, проходи. А где жених?
А жених тем временем стоял у окна. Он смотрел на предвестницу весны капель и на стайку птиц, которых кормили раскрошенной булкой малыши. Возможно, где-то среди этих птиц была его маленькая пернатая крестница, которую они вчера выпустили на свободу. Он повернулся, увидел призывно машущую возле открытой двери Вику, и ему снова вспомнились те строчки, которые он прочел тогда в магазине в раскрытой наугад книге:
"Жизнь удается, если удается ЛЮБОВЬ. В этом дело".
Примечания:
"Что поешь, краса-девица?" - романс Алябьева на слова Василия Домонтовича.
"Я вижу образ твой" (из Гете) - романс Алябьева на слова Адама Бистрома.
"Сквозь ресницы, как денницы" - романс Алябьева "Ясны очи" на слова Дмитрия Ознобишина.
Сора - японское имя, которое дают как мальчикам, так и девочкам. В переводе с японского "сора" это "небо".
|