Данная книга является художественным произведением. Все действующие лица и события вымышлены. Любое сходство с реальными людьми и событиями случайно. Посвящаю эту книгу самому лучшему доктору на свете.
Совершенно секретно. Дневник пациентки.
День первый. Поступление.
Приехали. Огромная больница в огромном городе. От страха подкашиваются ноги. Что я делаю? Неужели я решилась? Я, наверное, сошла с ума. Делаю все, как робот. Никаких чувств, никаких эмоций, кроме страха. Может, это и хорошо. Эмоции - мои враги. Я по гороскопу Водолей. Мне эмоции нужно выплескивать из себя, как мой символ Водолей выплескивает воду из кувшина, иначе я задохнусь или заболею.
Послали еще за какой-то бумажкой. Куда-то бегала. Как в тумане. Иду по коридору в сопровождении медсестры. Все, отправили одну, проинструктировали, куда идти. Этаж нашла. Как всегда, пошла не в ту сторону. Хирургия. Иду в противоположном направлении. Мне уже дурно, ужас, какой ужас! Какое жуткое название! Вошла. Села на диван. Никому до меня никакого дела. Можно еще уйти. Вообще-то уйти всегда можно. Но я почему-то сижу. Спрашиваю женщину в спортивном костюме, сколько мне здесь придется сидеть. Она говорит, что могу долго ждать , пока врач какой-нибудь освободится. Оказывается, сейчас все на операции.
По коридору медленно передвигаются пациенты в халатах и спортивных костюмах. "Идут" сказать не получается, потому что на полусогнутых ногах шаркающей походкой можно только передвигаться. Грустные, озабоченные лица. Так вот, что меня ждет...
Я не люблю халаты. А спортивные костюмы - не перевариваю. Я люблю красивые модные вещи. Поэтому я решила не превращаться в "больную" как можно дольше. У меня прическа, красиво накрашенные глаза, я одета в облегающее платье цвета "баклажан". Правда, вместо сапог тапочки, но красивые: с вышивкой, стразами и бисером, похожи на "балетки". Все портят теплые носки. Дело в том, что у меня всегда мерзнут ноги, я не выношу холода. А в больнице холодно, еще не включили отопление, на дворе октябрь, сырой и дождливый. Хорошо, что я взяла теплую пижаму. Надо позвонить мужу, чтобы он привез мне плед.
Пришла медсестра. Мне она не понравилась. Злые глаза, равнодушные, бессердечные. Может быть, мне это просто кажется. Но я уже точно знаю: ни за что не хочу у нее лечиться. Вот какой-то врач ходит по коридору. Похож на Бабу Ягу. Смотрит на меня строгим, пронзительным взглядом. Он мне не нравится. Только бы не он! Медсестра, у которой я не хочу лечиться, говорит, чтобы я шла в шестую палату. Палата 6! Здравствуй, Чехов! Только этого мне не хватало. Что хорошего может меня ожидать в палате 6?!
Итак, я поступила. Кто-то поступает в университет, кто-то в ПТУ, а я - в проктологию.
Палата. 5 кроватей. Только одна больная - очень старенькая, несчастная бабушка. Почему-то сразу же пришла мысль: бабушка умирает. Нельзя так думать! Сразу вспомнился Горький и его "На дне". Ужас! Какой ужас! Несчастная бабушка и я! В одной палате! Оказывается, в этом отделении пустые палаты! Больных нет! Остальные женщины не такие дуры, как я! Никому не нужны такие операции! Вот я дура! Все, ни о чем не думать! Вязать. Я взяла с собой вязание, чтобы ни о чем не думать.
Бабушке переливают кровь! Ужас! Не смотреть!
Еще одна "поступила". Пожилая женщина. Ни с кем не хочется общаться. Хорошо, что она молчит.
Пришел врач. Я в шоке. Похоже, он тоже. Смотрит на меня так, будто не понимает, как я здесь могла оказаться. Типа: а эта что здесь забыла? А может, мне так показалось, потому что я все время задаю себе этот вопрос: что я здесь забыла? Я не хочу этого врача! Ну, зачем в таком отделении молодой и красивый? Я хочу старого, серьезного! А у этого глаза веселые. Он, наверное, смеется над идиотками, которые в такое отделение попадают. Пусть уж лучше тот, что "Баба Яга".
Пошла с врачом. Отвечала на какие-то вопросы. Зашли в ужасный кабинет на осмотр...
Я перешагнула через себя. Через все лучшее и возвышенное, что во мне было. Безумно жаль себя. Моей такой нежной и хрупкой, такой ранимой и такой утонченной натуре придется с этим жить. Теперь я знаю: проктология и порнография - слова синонимы...
Заменила постельное белье на домашнее - розовое, с орхидеями. Немного романтики в таком отделении мне не помешает. Или помешает? Вяжу. Ни о чем не думать!
А с врачом мне повезло. Подарок судьбы. Умный, интеллигентный, понимающий. Главное - глаза. У него хорошие глаза. Без цинизма, без холодного расчета. Сейчас мало людей с хорошими глазами. Я же воспитана в лучших традициях русской литературы: глаза - зеркало души и все такое... Я всегда стремлюсь заглянуть человеку в глаза, чтобы хоть что-то о нем понять. Мой врач вообще не смотрит на меня как на женщину. Только как на пациентку. Но он видит во мне человека, а не подопытного кролика. Во всяком случае, мне так показалось. А может, мне так показалось, потому что я хочу, чтобы во мне видели человека, которому страшно, больно, стыдно? Нет, все-таки у врача живой, внимательный взгляд хорошего человека. Поэтому с ним легко общаться. Я призналась ему, что ужасно боюсь операции. Умоляла, чтобы все было хорошо. Так и говорила: "Умоляю! Умоляю!" Из соседнего кабинета вышел "Баба Яга". С удивлением спросил: "Кто тут кого о чем умоляет?" Мой врач ответил, что это просто пациентка такая эмоциональная попалась. Как же мне избавиться от этих эмоций? Я чувствую, у меня здесь из-за них будут одни проблемы.
Я поняла, чтобы все это выдержать, нужно перестать быть женщиной!!! Медитирую: я - табуретка, я - стена, я - никто, я - не я... и попа не моя. Смеюсь. Бабушка с удивлением посмотрела. Ей, бедненькой, явно не до смеха.
Пришел анестезиолог. Договорились о хорошем наркозе. За хорошее нужно платить. Заплатила. Анестезиолог сказал, что нужно что-нибудь поесть, а то не будет сил на операцию. Рано утром я выпила чай с кусочком сыра. Уже обед, но есть не хочется, кусок в горло не лезет.
Ушел. Я плохо переношу наркоз. И мне страшно засыпать под наркозом...
Привезли молодую женщину. Ей только что сделали операцию. Нарыв в попе! Никогда не думала, что в попе бывают нарывы. Интересно, отчего они там бывают? Она спит после наркоза. Проснулась. Веселая. Завязался разговор. Зоя, 29 лет. Работает заведующей в магазине. Пожилую женщину зовут Оля. Живет в какой-то глуши. Там нет врачей. Попала в отделение, да, снова с нарывом в попе. ( Ни одной с геморроем!) Несчастная женщина. Рассказывает о своей жизни ужасные вещи. Бедные русские женщины из глухих деревень!
Оле сделали операцию. Вечером Оля проснулась. Ей захотелось поговорить.
- У меня этот нарыв уже давно был. Я ездила к врачихе. Но она почему-то не давала мне направления. Вот совсем плохо стало, на "скорой" привезли сюда. Я уборщицей работала. Сквозняки кругом. Продуло, наверное.
- Оля, зачем вы работаете? Вам не хватает пенсии?
Я просто так спрашиваю, без интереса. У меня завтра операция. Лучше не думать. Пусть лучше Оля говорит что-нибудь.
- Да мне бы хватило. Но у меня сын маленький, надо ему помогать. Старший- то у меня отдельно живет, а младший со мной.
- А "маленький" - это какой? - Я знаю, что Оле 60. Разве у нее может быть "маленький"?
- Я его поздно родила, ему только 18.
- Оля вы с ума сошли! Какой же он "маленький"! Он уже сам должен о вас заботиться! Нужно жалеть себя.
- Я не умею. Надо его выучить. Он в институте учится. Столько денег надо. Я так боюсь за него. Он же маленький, вдруг в компанию плохую попадет.
Оля умолкла. Наверное, ее послеоперационное воображение стало рисовать плохую компанию, в которую может попасть "маленький".
Бабушке плохо. Бедная бабушка! Я не могу об этом писать. Я ушла в дальний конец коридора, чтобы не слышать и не видеть...
Я узнала, что такое "садизм". Это когда злая медсестра готовит тебя к операции. Набор стандартных процедур. Но в ее "умелых", грубых и безразличных руках все превращается в невыносимую муку. Я призналась, что не могу это терпеть. Сказала, конечно же, эмоционально, может быть слишком. Еще бы. У меня нежная, чувствительная кожа. И вообще.
Медсестра пришла в ярость:
- Что ты придуряешься?! Я столько лет работаю, все пациенты всегда все "выносили", никто мне не заявлял, что это "невыносимо"! Ты что думаешь, раз у тебя высшее образование, а я медсестра, ты можешь так со мной так разговаривать?! Ты видишь, сколько у меня работы?
В ее глазах я прочла свой приговор: "Расстрелять без суда и следствия".
Как выяснилось, "придуряешься" - ее любимое слово. Бабушку она тоже готовила к операции. И бабушка тоже "придурялась", когда кричала, что у нее в животе все рвется. Бедной бабушке досталось, с ней вообще "командирша" не церемонилась в выборе слов и выражений.
Потом я попала в "гестапо". Кто бывал в больницах, тот, возможно, знает, что такое клизма. Подумаешь, клизма. Женщинам перед родами делают клизмы. Но эту - я запомню надолго. Да, с медсестрой, мягко говоря, не повезло. В моем теле длинный наконечник клизмы. Я вся во власти чужих рук. Злая медсестра пользуется случаем, чтобы отомстить за то, что я "придурялась". Я узнала о себе столько нового. Я, оказывается, такая-рассекая... Нервы на пределе. Чувствую, истерика на подходе. Она замолчит когда-нибудь?!
- Долго мне еще лежать? - Сколько надо, столько и будешь лежать. - Сколько надо влить воды? - Сколько захочу, столько и волью.
Она меня сломала. Я разрыдалась так громко и так сильно, что даже она растерялась и сразу прекратила пытку. Я беззащитна перед хамством. Я сразу плачу. Я сказала, что сейчас уеду домой. Что-то еще говорила о себе. Тут произошло чудо - мой изверг сжалился. Я превратилась в "мою бедную девочку", которая должна верить, что все будет хорошо, что операция пройдет успешно, все быстро заживет. Боже мой, о чем это она?! Изверг перевернул все с ног на голову.
Поздно вечером приехал наш доктор. Его вызвали к бабушке делать операцию. Я решила не попадаться ему на глаза со своей истерикой. У него и так будет проблемная ночь.
Прошел мой первый день в больнице, а уже столько всего. Такое чувство, что я попала на другую планету. Спать не хочется, успокоительное не помогает. Только подумаю о себе и обо всем, что случилось - сразу плачу. Голова раскалывается, если бы могла, уехала бы домой. Но я живу в другом городе. Можно вызвать такси - я не знаю номера. Можно позвонить подруге, она живет здесь, попросить ее забрать меня. Но я почему-то не звоню. Мужу звонить бесполезно. Он не приедет. Во-первых - ночь, а ему завтра рано утром на работу. Во-вторых, он меня еле заставил лечь в больницу. Интересно, зачем я его послушалась? Тупое бессилие после истерики. Еще, наверное, эти таблетки лишают меня способности решиться на что-то. А еще не хочется выходить из палаты - там медсестра, опять начнет меня съедать и не подавится. В голову лезут всякие плохие мысли, например: "А вдруг я засну под наркозом и не проснусь?" Мне страшно.
Все уже спят. Кроме меня. Я замерзла в майке. Решила надеть теплую пижаму и носки. Ужасно выгляжу: глаза красные, нос распух, от прически - одно воспоминание. Да, больница - это определенно не мое.
Врач пришел. Ко мне. Он знал, что я плакала. Злая медсестра рассказала. Вот зараза, сказала ему, что это из-за проблем в моем организме. Он интеллигентный, воспитанный. Добрый какой-то. Взгляд сочувствующий. Таких врачей не бывает. Я не встречала. Пришел из вежливости. На самом деле, какое ему дело до меня. Но все равно приятно. Я нажаловалась на медсестру. Извинился "за персонал". По голове погладил. Наверное, жалко стало, что я так плохо выгляжу. Днем я другая была, нормальная. Впечатление - он из династии. Врач по призванию. Наверное, папа врач, и мама, наверное, тоже. Такой литературный тип врача. Я ему доверяю, полностью. Я знаю, он все сделает как надо. У него глаза такие. Настоящие. Надо поспать. Я здесь ни за что не усну, на этой кровати. Хочу, чтобы все прошло хорошо, хочу домой побыстрее, как только можно будет!
День второй. Операция.
Спала я мало и плохо. Вид измученный. В 9 часов операция. Мой доктор позвал меня на осмотр. При помощи "аппарата"! Опять этот ужасный "разделочный" стол. Пытаюсь абстрагировать. Как лучше - представить, что я невидимка, или что невидимка - врач? Но врача я вижу. Он высокий, симпатичный, лет 35. Умные, серьезные глаза. Надо же, оказывается сейчас ему тоже не до смеха. Нет, он действительно безупречен! Раз уж он должен со мной проделать такое, то только с таким лицом. Отвлекаю себя счетом, как будто делаю зарядку. На счет раз - залезаю на стол. На счет два - становлюсь на коленки. Три - прогнула спинку, как мартовская кошка. Четыре - посильнее зажмурила глаза, чтобы ничего не чувствовать. Оказывается, это совсем не больно.
- Потерпите еще немножко, - слова врача возвращают меня в реальность.
Вспоминаю, что я тут не одна. Стою в позе мартовской кошки перед чужим мужчиной. Интересно я покраснела или нет? Если нет - значит, я стала циничной пофигисткой. На всякий случай утешаю себя: он не мужчина, а врач. Ему что на попу смотреть, что в окно.
Ушла быстро и как можно тише, почти на цыпочках. Как будто меня там и не было.
В палату заглядывает медсестра Лена. Она работает только днем. Спокойная. Равнодушная.
- Семенова, срочно в операционную! Операция должна в 9 начаться, а вы где-то ходите. Мне влетит из-за вас.
В маленькой комнате я разделась, разрешили остаться только в майке. Майка у меня темно-розовая, облегающая, с коричневым кружевом. Зашла в операционную и почувствовала себя идиоткой. Яркий свет. Кругом полно незнакомых людей в униформе. На голове у них шапочки, маски, лиц не видно, только глаза. Инопланетяне какие-то. Я в шоке! Зачем столько людей?! Сказали ложиться. Чувствую себя жертвой, а еще подопытной лягушкой. Лягушкой, потому что лежу как лягушка. Огляделась. Ни доктора моего, ни анестезиолога не видно. Панический ужас заставил меня нарушить тишину:
- Где анестезиолог?! Он обещал мне хороший наркоз! Я хочу хороший наркоз! Я плохо переношу наркоз! Позовите анестезиолога!
Операционная медсестра что-то собирается колоть мне в руку, я не хочу.
- Тот анестезиолог, что был вчера, ушел, - объясняет мне она. - Сегодня - другой. Успокойтесь. У нас весь наркоз хороший.
Я чуть не плачу.
- А где мой доктор? Кто мне будет делать операцию?
На мои вопросы уже никто не обращает внимания. У меня начался нервный озноб, ноги стали подлетать чуть ли не до потолка. Одна медсестра кричит другой, чтобы та привязала мне ноги. Пришел Баба Яга. А он здесь зачем? У меня нет слов. Вдруг увидела над собой склоненное лицо моего анестезиолога. Вздохнула с облегчением. Он заметил шрам на животе, спросил, что это. Я ответила - аппендицит, давно, еще в детстве. Анестезиолог отдал распоряжение, сколько чего мне вколоть в вены. Колют в обе руки.
Последнее, что я помню - это материализовавшегося из воздуха моего безупречного доктора и его взгляд, такой как мне надо. Мне стало спокойно и хорошо. Больше я ничего не помню. Операция длилась всего 20 минут, но весь остальной день прошел мимо меня, или я прошла мимо него, в другом измерении.
День третий. Пробуждение.
Проснулась. Еще только 7 утра. Невыносимо болит попа. Встала, и сразу же подкосились ноги то ли от головокружения, то ли от боли. Скрюченная, поползла на полусогнутых, держась за стенку, посмотреть на себя в зеркало. Надо же - первая мысль, возникшая в моем полубредовом сознании, была не о том, как прошла операция, и не о том, что "какое счастье - я все-таки заснула под наркозом не навсегда". А о том, "как я сохранилась после операции".
Нет! Это не я! Не может быть! Все еще хуже, чем я могла себе представить. Лица нет - один нос, кожа просто прилипла к костям. Желто-зеленая поганка! Я действительно перестала быть женщиной. Я стала "оно" - "больное существо". Вернулась в кровать, легла на живот (теперь существо может лежать только на животе), и слезы тихо полились из моих поблекших глаз. Я плакала молча, беззвучно и я даже сказала бы - безо всяких эмоций. Эмоции бывают у женщин. А кто я?
Зоя и Оля весело хохочут надо мной, от души. Ну, я рада, что у нас хоть кому-то весело.
- Ой, смешная какая! Чего ты плачешь? А как ты хотела выглядеть? Ха-ха-ха! Мне бы твои заботы. Вон у тебя руки какие, у меня таких в жизни не было - тонкие, нежные. Кремом все их мажешь. Не успела помыть, уже мажешь. А мои мажь, не мажь - ничего не поможет.
Это Оля веселится. Вчера я действительно была еще Жанной: на лицо - крем ночной, на шею - для шеи и декольте, крем для ног, для рук. А сегодня мне все равно. Ничего не хочу. И зачем я взяла с собой "чемодан" косметики? Я собиралась быть каждый день собой. Но боль такая, что мне плевать, как я выгляжу. Нет, "плевать" не походит - я же плачу от сознания того, кем я теперь стала. Теперь у меня в мозгу только одно слово: "Больно! Больно! Больно!" Оно стучит в голове и, одновременно, в попе, как молоток.
В палату заглянул наш доктор. Глаза веселые, обаятельная улыбка. Несмотря на трудную ночь, выглядит отдохнувшим и чертовски привлекательным.
- Здравствуйте, госпожа Семенова!
Это он надо мной прикалывается. Где он тут госпожу увидел? "Облезшая кошка" было бы в самый раз и то - мягко сказано.
- Как все прошло?
- Нормально. Обычный геморрой. Самое простое, что может быть.
Начал говорить очень быстро, по-деловому. Резко прервал объяснение, вспомнив, что "существо" в этом ничего "не шарит".
- Вам этого не надо знать. Трубку не трогайте. Я вам потом ее выну.
Оказывается у меня там трубка. А я ни сном, ни духом. И ее еще надо вынуть+
У Зои все нормально. А у Оли возможен свищ. Доктор побежал дальше.
Обход. Наш доктор, "Баба Яга", медсестра "у которой я не хочу лечиться", "Барбара из гестапо". Все в сборе. Смотрю на моего доктора равнодушно. Но он как всегда безупречен. И он единственный, на кого приятно смотреть даже существу. Комментируют наше состояние. У Зои и Оли - проктиты, а у меня, оказывается, "мелочь вчерашняя". Ничего себе "мелочь"! Такая "мелочь" - и такие чудовищные изменения во мне! Даже не нашлось у них научного термина для меня, лишь какой-то профессиональный жаргонизм.
Позвали в перевязочную. Стою у двери, в коридоре, жду доктора. Ой, а вот этого врача я откуда-то знаю. Не могу вспомнить - откуда. Врач приближается, мы сталкиваемся взглядом, потрясенные, узнаем друг друга.
- О, нет, только не это! - восклицаю я вместо "здравствуйте".
- Надо же, где пришлось встретиться, - растерянно промолвил псевдо-доктор и пошел дальше, важный и чинный.
Я проследила взглядом - зашел в кабинет заведующего "Бабы Яги". Неужели у него тоже "проктологические" проблемы? Как же я засветилась! Я же хотела, чтобы никто не знал. Хотя он тоже, наверное, надеялся, что не встретит здесь знакомых. Я его приняла за врача, потому что на нем был белый халат.
Он - это известное лицо, проживающее в том же городке, что и я. VIP-персона. У него есть все: собственный бизнес, огромные деньги, власть. Но счастливым он не выглядел даже тогда, семь лет назад, когда мы с ним встретились впервые. Глаза счастливого человека не бывают холодными, равнодушными, без лучика света.
Мы познакомились на какой-то презентации в его честь. Как это я туда попала? Не могу вспомнить. Но точно помню, что я даже каким-то образом ухитрилась провести на эту "тусовку" свою подругу, ту, которая живет в большом городе, где я сейчас лежу в больнице. Вообще-то, она моя единственная подруга. Я приезжая. Мы перебрались сюда 10 лет назад из "ближнего зарубежья", приехали "за лучшей жизнью".
Звоню ей:
- Наташа, срочно приезжай ко мне. Мы с тобой сто лет не виделись, а тут презентация, все "на халяву", я тебя проведу. Выпьем, поболтаем.
Выпить мы - выпили, исключительно виски с колой, шведский стол радовал глаз. А вот поболтать так и не удалось.
VIP пригласил меня на танец. Стал задавать вопросы: кто я, откуда, сколько мне лет, "пойдем в номера", "давай отвезу домой". Прижал к себе плотно, чтобы я почувствовала его желание, очень конкретное и неприличное. Это что - я такая секс-бомба, или он принял "Виагру"? Его сексуальные флюиды прошли через меня, но как-то абсолютно мимо. Я сразу поняла - не мой мужчина. Зато, как потом выяснилось, флюиды, не задержавшись в моем "поле", рассеялись по залу и прилипли к "полям" других женщин. После этой вечеринки одна моя знакомая на долгие годы стала его любовницей, одной из его любовниц. Она мне даже устраивала истерические сцены ревности. Я, как могла, пыталась убедить ее, что повода нет. Но повод, оказывается, был. VIP, как выяснилось, предпринимал отчаянные попытки выйти на меня со своими фантазиями через посредника, а посредником он выбрал ее, свою любовницу. Почему мужчины такие идиоты?
После танца я спустилась на первый этаж, зашла в маленькую комнату, которую отвели гостям под "гардероб". Решила взять из сумочки телефон, позвонить подруге - она куда-то пропала, пока я танцевала. Вдруг юбка поползла мне на спину. Чужие руки стали шарить по моему телу так примитивно и несексуально, что я даже не сразу осознала, что происходит. Оглянулась - это VIP. Щелк, повернул ключ в двери - он же здесь хозяин, это его резиденция. Довольно улыбается, а глаза, как у рыбы- ни страсти там, ни нежности, только холодный расчет. Я очень восприимчива к прикосновениям. И, следовательно, к чужим рукам. В парикмахерской, в поликлинике, словом, везде, где присутствуют прикосновения, я выбираю, только тех, чьи руки действуют на меня нейтрально. Таких мало, больше других - от которых меня воротит, потому что они мне противны, неприятны, отвратительны. Вот такая у меня странная особенность - ненавижу чужие руки, точнее - когда ко мне прикасаются чужие руки.
- Руки уберите! И дверь откройте. О вашей репутации заботится вся ваша свита. А о моей я должна позаботиться сама. А у меня, между прочим, безупречная репутация.
- У тебя попа красивая.
В голосе никаких эмоций, просто констатация факта. А попа у меня самая обычная, попа, как попа. Просто украшена итальянским кружевным бельем. Может быть, он мне ее тогда сглазил? Не меняя выражения своего холеного лица, убрал руки, открыл дверь. А под дверью - его будущая любовница. Она что - следила за ним?
-Ну, как там?! Хорошо было?!
Ее пьяный пискливый голос и злые хитрые глаза действуют мне на нервы.
- Спроси у него...
Доктор пришел. Зашли в перевязочную. Там ничего не изменилось. Снова стол, снова "лягушка". Доктор вынимает трубку так осторожно, я кожей чувствую эту осторожность. Спасибо, доктор! Но мне все равно больно. Я скулю, как потерявшийся щенок.
- Не скули! Руки на ягодицы!
Ого, он уже заговорил со мной командным тоном, очень строго. Ой, а где же это мои руки? Я же должна ему помогать. Оказывается, от страха я не только зажмурилась, но и закрыла лицо руками, как будто это спасет от неизбежности.
- Сейчас я введу обезболивающую свечу, скоро вам перестанет болеть.
У доктора чудесные, невесомые руки, он делает все так бережно. Но я - неблагодарная, я снова скулю.
- У вас есть плавки? Вы взяли плавки?
Я не понимаю, о чем это он. А, плавки. Он почему-то плавками называет трусики. Я достала из кармана халата трусики, темно-розовые, кружевные, муж привез из Франции. Доктор забрал их, надел на меня. Это так трогательно, он так нянчится со мной. Я сейчас заплачу от приступа "запредельной" нежности к нему!
Помог мне сползти с "пьедестала". В глазах темно от боли, иду, держась за стенку, маленькими медленными шагами. Палата, кровать, на живот. Вздохнула с облегчением. Уткнулась головой в подушку, теперь можно скулить, выть, ныть, что я и делаю. О, боль действительно вскоре прошла. Волшебная свеча. А я думала, свечи бывают только в стихотворениях: "Мело, мело по всей земле во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела..."
Решила пообщаться, пока нет боли.
- Как меня вчера с каталки в кровать сгрузили? Как дрова? Или нормально?
Я накануне внимательно наблюдала, как сгружали Зою и Олю. Мне почему-то казалось, что меня свалят как-нибудь неосторожно (воспоминания о злой медсестре), и у меня сразу же разойдутся все швы.
- Не переживай, тебя анестезиолог на руках перенес, - успокоила меня Зоя.
Спасибо, спасибо, добрый и сильный анестезиолог! И хотя вы меня не слышите, я все равно вам бесконечно благодарна!
- А ты права, наркоз и правду - не твое. Ты кричать и стонать начала еще в коридоре, когда тебя с операции везли. А что ты тут на кровати вытворяла!
Сбылись мои страхи: я все-таки "вытворяла".
- Металась, как ураган, кулаком по стене колотила. Я боялась, ты свалишься на пол. Стояла рядом, караулила. Так металась, головой о тумбочку бабахнулась. Голова не болит? Анестезиолог четыре раза приходил. Спрашивает тебя: "Жанна, что, что?" А ты ему: "Больно, больно". И опять по кровати качаться. Ну, ты нас напугала.
- Ужас. Я ничего не помню.
- Потом тебе укололи наркотик, и ты затихла. Муж приехал, плед принес, укрыл, а то тебя от холода трясло или от нервов. Я ему сказала, чтобы он тебя не будил, ты только-только угомонилась.
Перевариваю информацию. Зоя с Олей такие тихие после наркоза были, поспали, а когда проснулись - нормальные, веселые. А я такое вытворяла!
Закрыла глаза. Хочется спать. Кто-то стянул с меня одеяло. Оказывается, доктор пришел посмотреть в "окно". Посмотрел, укрыл, ушел.
- Везет тебе, доктор приходит, смотрит на твою попу, проверяет все ли хорошо. А на мою не хочет взглянуть, - говорит Оля обиженным голосом.
Зоя смеется. Я не знаю, что сказать. Лучше промолчу. Я-то знаю: доктор чувствует ответственность за мое состояние. Я ему накануне выразила свою бесконечную благодарность в денежном эквиваленте. Нет, доктор - благородный и порядочный. Я спросила, сколько стоит, чтобы все было хорошо, а он ответил: "Ничего не стоит. Вам платить ничего не надо". И посмотрел мне в глаза своими чистыми, честными глазами. Так что это была лично моя инициатива. Так сказать, "страховой взнос", чтобы мне спокойнее было. Мне попа моя дорога так же сильно, как и любой другой кусочек тела. От страха за нее я и застраховалась. Я знаю от знакомого хирурга, что врачи не получают никаких доплат за количество операций, за число больных в палате. Одна операция в день или пять - на зарплате это не отражается. Государство - понятие неодушевленное, а раз нет души, значит - и совести нет. У меня, в отличие от государства, совесть есть.
Доктор сказал, надо есть все, что дают. Еще надо пить масло и есть побольше клетчатки. Муж привез оливковое масло, чернослив и салат из свеклы. Принесли обед. Поковыряла, что-то съела. Сделали обезболивающий укол, легкий наркотик. Мне кажется, я заснула. Но сквозь сон я слышу голос Оли. До моего сознания долетают почему-то только глаголы: "напился", "развелись", "повесился", нецензурная брань+
- Оля, зачем вы ругаетесь матом? - подумала я.
- Я не ругаюсь. Это жизнь такая. Я правду говорю.
Оля умеет читать мысли? Я что - это вслух сказала? В голове туман: "Поднимается снежный туман, серебря твой мерцающий свет. Иль клубится твой призрачный свет, серебря этот снежный туман"? Оля обиделась, замолчала. Зоя рассказывает о своем мужчине. Он куда-то уехал в командировку. Ей постоянно звонят на мобильный, и она всем весело объясняет, что лежит в больнице с нарывом в попе.
Туман...
День четвертый. Любовь под эвкалиптами.
Сегодня суббота. Врачей нет, обхода нет. От перевязки я отказалась - доктора нет, все руки - чужие. Я - сама себе доктор. Попросила марлевую салфетку с мазью, приложила куда надо, вот и вся перевязка. Сделали обезболивающий. Ем все, что дают, потому что так доктор велел.
Чем же заняться? Телевизора нет. Хожу по коридору медленно, согнувшись в три погибели, как старая карга. Уже час хожу. А что дальше? Приехал муж. Пообщались. Уехал.
Чем же заняться? Вязать я не могу - на животе не получится. Решила почитать.
***
Вы бывали в Австралии? Я - нет. Вы видели когда-нибудь эвкалипт царственный? А, может, эвкалипт сливающийся? Я - не видела, даже представления не имела о том, что такие существуют. Пока не попала в музей из деревьев - музей под открытым небом. Я бродила там вместе с Эллен, героиней моей книги.
39 глав - 39 историй об эвкалиптах. Вы не интересуетесь ботаникой? Да ладно, я тоже. А как насчет любви? В вашей жизни есть место для любви?
... Я и не заметила, как стала Эллен. Крапчатая красота. Надо же, никогда не думала, что такая существует. Знаете, это когда маленькие черно-коричневые родинки усыпают лицо, тело так густо, что мужчин притягивает к вам будто магнитом - мужчин самых разных. Моя красота превратилась в легенду.
Отец засадил наше поместье множеством эвкалиптов. Однажды он объявил о своем решении: выдать дочь лишь за того, кто сумеет правильно перечислить названия всех до одного эвкалиптов, произрастающих в имении...
Дерево-эгоист. Отшельник. Зеленый символ Австралии...
Сколько же их было - знатоков эвкалиптов, претендентов на крапчатую красоту? Они приходили и уходили, запнувшись на каком-нибудь эвкалипте имлейском.
Бродяга, незнакомец (я встретила его случайно), рассказал мне историю. Вроде бы ничего особенного: начинал издалека, ходил вокруг да около, как будто на ходу выдумывал. История произвела впечатление, очень сильное - своим предполагаемым символизмом (благодаря тому, о чем в ней напрямую не говорилось). Много историй - о несбывшихся возможностях, об утраченной любви. А потом незнакомец исчез... До чего же нам легко и просто было вместе!
Вот уж который день я лежу у себя в комнате. Найдется ли тот, кто расскажет историю, способную вернуть меня к жизни?...
***
Закрыла книгу. Я прочла ее на одном дыхании. За окном ночь. Найдется ли тот, кто расскажет историю, способную вернуть меня к жизни? У меня теперь есть только боль. Никакой любви, никакого секса минимум три недели, а там "по ощущениям". Так сказал доктор (я спрашивала). Разве женщина может прожить три недели без любви? Вот и посмотрим.
День пятый. "Жребий брошен?" или "История о первой любви".
Сегодня воскресенье. Все то же, что и вчера. Заняться нечем. Историю, способную вернуть к жизни, никто не расскажет. Значит, я должна позаботиться об этом сама. Так, с чего же начать? Пожалуй, с первой любви. Это, конечно, совсем не похоже на то, что было у Эллен. Но, по крайней мере, это меня развлечет.
Первый раз я влюбилась в 18 лет. Ему было 25, женат, дочке около года. Я работала в туристической фирме секретаршей. Раньше, конечно же, это называлось не "фирма", а " областной отдел по туризму". Он работал инструктором - возил туристические группы на Черное море или еще куда-нибудь.
После окончания школы я не поступила в институт, потому что в день, когда надо было сдавать первый экзамен, у меня поднялась высокая температура, я лежала, чуть ли не в бреду. Мне ничего не болело, но температура держалась все время, пока длилась вступительная сессия. Потом она исчезла так же внезапно, как и появилась. Я подумала - не судьба, окончила курсы машинописи и устроилась на работу.
Я никогда не была сексапильной внешне - ни тогда, ни сейчас. Высокая, тонкая, длинноногая, слишком маленькая грудь. Но я была такая юная и наивная, смотрела на мир огромными, распахнутыми глазами доверчиво и искренне. Я витала в облаках, а если уж быть совсем точной - в тех измерениях, где жили герои моих любимых книжек. Кстати, книги я читала совсем не детские. В восьмом классе - "Темный цветок" Дж. Голсуорси, в девятом -"Колесо времени" Куприна, и все в таком духе. Я поняла, что любовь - это самое прекрасное, что может быть в жизни; и любовь у меня должна случиться самозабвенная и единственная. Как в книге: жребий брошен - выпала любовь, и каждый устремляется за ней, позабыв свое собственное Я.
Он заходил в кабинет, останавливался в дверном проеме и смотрел прямо мне в сердце долгим, немигающим взглядом. А глаза у него - синие-синие. Заведующая отделом кадров как-то сказала, чтобы он не смущал девушку, а потом мне - он женат, у него дочь.
А в мае мы поехали на автобусе фирмы в Минск "по обмену опытом", почти весь наш отдел. Он тоже поехал, а с ним - его брат Денис, мой ровесник. Нам устроили чудесную экскурсию по Минску, поселили в "Интуристе". Мы с подругой Настей, тоже секретаршей, шли вечером после ресторана в номер, в коридоре столкнулись с ним и его братом. Он - огромный, сильный, взрослый - казался похожим на медведя. Я так и звала его - Медведь. Уж и не знаю, как я оказалась в его объятиях. Он прижал меня к себе, такую маленькую по сравнению с ним, такую хрупкую так нежно и бережно, словно боялся разрушить. Я поняла, что влюбилась. Мы гуляли по ночному Минску - он, я, Настя и его брат. Помню, Денис все время подхватывал меня на руки и носил вокруг фонтана, почему-то меня, а не Настю. И еще он все время твердил что-то про мои глаза - огромные, лучистые, зеленые. Потом мы пошли к нам в номер...
Оставшуюся ночь я провела в своей кровати вместе с Медведем. Я лежала, прижавшись к нему, в белом кружевном пеньюаре, и была похожа на глупую белую бабочку, которая полетела к огню. А Медведь почему-то остался в джинсах. Я подумала - стесняется. Мы целовались. Это был первый поцелуй в моей жизни. Я была счастлива, я была невесома, и мне казалось, что мы плывем на облаке. Я думала, что это и есть любовь. Никаких мыслей о сексе. Я была настолько наивна - даже не знала, что такое секс. Если бы Медведь пошел до конца в своей мужской страсти, я бы стала его эхом. Но он просто лежал рядом, обняв меня руками, целуя мне лицо, глаза, губы, шею и больше ни к чему во мне не прикасаясь. А может быть, и не было тогда мужской страсти, а только нежность, бесконечная нежность и все...
Потом мы вернулись. А я уже не могла без него жить. Я писала длинные нежные письма мелким красивым почерком, с множеством завитушек, и отдавала ему на работе. Он читал, заходил в кабинет и смотрел, просто смотрел, мой синеглазый Медведь. Иногда я приходила без письма. Он вылавливал меня в коридоре и просил: "Напиши". И я писала о том, что в мире так мало нежности и любви, так мало взаимности (интересно, с чего бы это такой пессимистический опыт? ах, ну да, из книжек), и так много одиночества и грусти...
На работу к брату приехал Денис, пригласил нас с Настей на вечеринку - его забирали в армию. Было весело. Медведь пошел провожать меня на автобусную остановку. Произнес речь, просто философскую и, как потом выяснилось, пророческую:
- Ты поступишь в институт, ты умная. И способная. Пройдет года четыре, ты на меня и не взглянешь. Я тебе буду не интересен. И вообще, я себе бороду отпущу.
Что значит вообще? И причем тут борода? Но все сбылось именно так.
Через четыре года мы встретились. У меня были муж, сын и диплом о высшем образовании. У него - борода. Я встретила его на улице случайно, он стоял возле входа в какое-то учреждение и курил. Я прошла мимо огромного бородатого мужика, не обратив на него никакого внимания. Мужик меня окрикнул. Я обернулась.
- Медведь? Четыре года... Борода... Откуда ты знал?..
Не помню, что он ответил. Скорее всего, как всегда - промолчал. Договорились встретиться. Я - еще та авантюристка - изобрела для себя какое-то "железное" алиби и уехала отдавать "долги" первой любви.
Приехали на дачу. Там были Денис и друг Медведя с девушкой. Медведь сбрил бороду. Веселились, танцевали. Ушла с Медведем в спальню.
- Почему ты тогда меня не тронул?
- Ты сама должна была этого хотеть. Я ждал.
- Но я ни о чем таком в то время не думала, никаких сексуальных чувств не испытывала. Я не знала, что такое страсть. У меня были свои представления о любви. Ты мог бы стать моим первым учителем.
- Ты даже не представляешь, какая ты была. Неземная, витала в облаках, я боялся тебя обидеть, боялся сделать лишнее движение, слово боялся сказать. Ты была такая юная и наивная, но я тебя боялся.
Оказалось, Медведь - просто не мой мужчина. Страсти не было. И любви не было. Был только секс. Я отдала "долги" моей первой любви, а утром проснулась в кровати Дениса. Помню, ушла в другую комнату смотреть телевизор, когда Медведь уснул. Пришел Денис. Была страсть, и был секс - страстный секс. Любви не было.
Утром мы с Денисом не смотрели Медведю в глаза, только изредка бросали друг на друга хитрые, веселые взгляды и чувствовали себя разведчиками, которые провалили задание. Ведь была же мысль вернуться в спальню к "первой любви", мысль была, а желания не было. Денис вызвал такси. Я уехала. С Денисом мы еще какое-то время оставались друзьями по страстному сексу...
А.Франс считал, что добродетельные женщины стареют быстрее. Я перестала быть добродетельной. А еще я сделала вывод: в любви не бывает "долгов". Есть только - здесь и сейчас.
День шестой. Понедельник.
Обход. Все в полном составе. Олю и Зою отпускают домой. От меня требуется сходить в туалет. Интересно, каким это образом? Желания нет, да и страшно - я там сразу умру.
Я тут пыталась вчера сходить, куда требуется. Провела с Зоей серьезный инструктаж.
- Зоя, я - в туалет. Если через пятнадцать минут меня не будет, идешь, проверяешь. Если я лежу на полу без сознания, не кричишь, не зовешь на помощь мужиков, чтобы они меня перетащили в палату. Зоя, ты поняла?
Зоя давится от смеха:
- Поняла, поняла!
- Ты просто идешь спокойно, не спеша, без паники к медсестре и просишь у нее нашатырный спирт. Дашь мне понюхать, я очнусь и сама пойду в палату.
- Зачем тебе полотенце в туалете? - спрашивает Оля.
- Я его постелю перед тем, как терять сознание. Не могу же я своим лицом упасть на пол в туалете.
- Ты думаешь, успеешь постелить полотенце? - они уже не просто смеются, а "ржут" как две здоровые лошади.
- Я - успею. Можете не сомневаться.
Туалет стал проблемой номер один. Боль победила инстинкт. Существо больше не хочет в туалет.
Доктор пообещал сделать слабительную свечу. У них тут свечи - на все случаи жизни. Я сомневаюсь, что свечу будет вводить доктор лично. У него, скорее всего, есть другие, более важные дела. А к медсестре я не пойду - чужие руки.
- Доктор, вы сам? - смотрю на него умоляюще.
- Сам, - холодно роняет мой спаситель и проходит в перевязочную, не глядя на меня.
Оля и Зоя смеются.
Доктор сдержал обещание. Мне больно, очень больно. Но я знаю, его руки - самые бережные, и никто не сделает лучше, чем он. Лежу на столе, стиснув зубы, пищу от боли, стараюсь как можно тише. Если открою рот и закричу во весь голос, мой добрый доктор захочет меня придушить.
Поплелась в палату с твердым намерением уехать завтра домой. Не хочу больше этого позора, этой боли, этого стола, этого красивого доктора, этих томительных дней, этих бессонных ночей в этой ужасной больнице. Завтра я буду дома. Я могу быть невыносимо целеустремленной, когда чего-то хочу очень сильно. Сейчас я сильно хочу одного - домой!
В кабинет зашел заведующий "Баба Яга". Я стою в майке и трусиках перед зеркалом, причесываюсь, пытаюсь сделать себе лицо при помощи косметики. Вечером приедет муж, не хочу его разочаровывать.
Заведующий осматривает меня откровенным мужским взглядом с ног до головы и с головы до ног. - Какая худая! - заведующий, зловеще улыбаясь, выносит мне свой вердикт. - К мужчинам тебя надо.
С чего он взял, что мне нужны его мужчины, или что я нужна им? Мне нужно домой. А еще мне нужно, чтобы быстрее зажили мои раны. Пытаюсь отвлечь его от мыслей "куда меня надо". Задаю вопрос - типичный в моей ситуации. Лучше бы я его не задавала:
- Скажите, что делать, чтобы раны быстрее заживали? У меня с этим проблемы.
Пауза. Заведующий вспоминает самое эффективное средство.
- Зализывать!!!
В палате - "молчание ягнят". Баба Яга окинул нас всех кровожадным взглядом и пошел прочь. У нас истерический хохот. Да, такого ответа от врача никто не ожидал.
В туалет я так и не сходила. В этот день - не подействовало. Вечер прошел тупо, без эмоций. Ну, надо же, нет эмоций! Обезболивающие уколы повлияли? Все-таки, хоть и легкие, но наркотики. Я как зомби. Безразличный день. Безразличная я.
Спокойной ночи, Жанна...
День седьмой. Домой!
Проснулась раньше всех. Умылась, привожу в порядок лицо. Синяки под глазами тщательно маскирую тональным кремом. Сегодня я уеду домой. Доктор, правда, еще об этом не знает, но скоро узнает. Думаю, проблем не будет. Какая ему разница.
У нас в палате новенькая - Катя, 59 лет. Катя поступила вчера. У нее год назад обнаружили рак прямой кишки. Часть удалили и зашили, а второй конец вывели в бок. Ей не нужно ходить в туалет, все свое она носит с собой. Это ужасно. У меня нет слов. Катя легла сюда, чтобы ей сделали, как раньше было: кишку сшили в одно целое, а бок наоборот - зашили, чтобы ходить в туалет, как все.
Легкой, беззаботной походкой в палату вбегает наш безупречный доктор. Никаких тебе синяков под веселыми сияющими глазами; счастье струится из них, как фимиам, и заполняет все больничное пространство. Я задыхаюсь от его счастья, мерзкая черная жаба душит горло своим скользким телом. Да, меня душит жаба - я тоже хочу быть такой счастливой, веселой и здоровой. Милый, улыбающийся, обаятельный, внимательный. Я не хочу больше его видеть! Он на нашем фоне смотрится как "секс-символ" с обложки мужского журнала. Представила, как выглядим на его фоне мы ... Домой, срочно!
- Доктор! Вы мой спаситель! Я уже выздоровела! Отпустите домой, сегодня!
Заглядываю ему в глаза с надеждой, мольбой и истерикой. Он слишком высокий. А я без каблуков. Стою рядом с ним с протянутым вверх лицом, как попрошайка.
- Ну... нет...
У него нет слов, он даже сделал удивленное лицо:
- Вы даже в туалет еще не ходили сама.
- Ходила, вчера.
Вру, конечно. Так я дома схожу. Схожу ведь? Я же ем, значит, жить буду. Принимаю контрмеры:
- Если вы меня не отпустите, у меня прямо сейчас будет истерика! Я не могу здесь быть, я не могу здесь спать! Я здесь не выздоровею! Я домой хочу!
Пауза. Доктор размышляет: что лучше - рыдающая в истерике пациентка или спокойная обстановка и тишина в палате?
Смотрю на него как можно "истеричнее". Доктор принял решение:
- Нет, я вас не выпишу. Я вас отпущу домой, если вы будете через день приезжать.
Он не понимает - приезжать через день, через два или через три у меня просто нет сил. Мне нужно "залечь на дно" и "зализать раны".
- А можно не через день? Вы мне скажете, что я должна делать, я запишу и буду все выполнять.
- Хорошо, зайдите часов в двенадцать в ординаторскую.
Доктор ушел делать операции - ремонтировать чужие попы.
В кабинете доктора записала все рекомендации и назначения по пунктам. Попрощались. Через восемь дней мне надо будет приехать за выпиской и больничным.
Ура! Оказывается, в наше время тебя в больнице никто не держит. Хочешь домой - иди.
С перевязки - прощальной - вернулись Оля и Зоя. Они собираются домой прямо сейчас. Все, собрались, ушли. После их ухода одна тетенька сказала нам по секрету, что у Зои - сифилис. Я в шоке. Я думала сифилис - это на другой планете, в другой галактике, там, куда я не путешествую. Оказалось - сифилис находился на соседней кровати, на расстоянии трех шагов от меня...
Из шока меня вывела новая пациентка. Лет шестьдесят на вид. Она поступила вся заплаканная, в засаленном, давно не стиранном халате, взлохмоченная, с отекшим лицом. Я подумала с ехидством: "Так любит свой халатик , что даже на время стирки не хочет разлучаться". Злая я стала в этой больнице. Решила исправиться. Успокаиваю женщину, объясняю, что доктор - замечательный, все будет хорошо.
Маша (это новенькая) только сильней расплакалась:
- Вы не понимаете... (воет) У меня там вибратор....У-уууу-ыыы (вой вперемешку с плачем).
Мы и правда не понимаем. Переглядываемся с Катей удивленно. Какой вибратор? Где?
Маша рассказала нам свою историю. Я смеялась минут двадцать.
Оказалось, Маша развлекалась с мужем при помощи вибратора, который ей подарила дочь. Я попросила рассказать, что это за устройство такое. Маша рассказала: описывала вибратор при помощи слов, показывала на пальцах, рисовала его в воздухе. Она делала это с энтузиазмом и вдохновением, даже плакать перестала. Сразу видно - вибратор был ей дорог, как подарок. А тут такая неудача.
Вибратор улетел в попу, как реактивная ракета улетает в небесную высь, еще два дня назад. Все способы извлечь чудо-вибратор в домашних условиях оказались безуспешными. Маша пошла к врачу. Старая, восьмидесятилетняя проктологша никак не могла понять, как вибратор оказался в Машиной попе. А когда поняла, стала мучить бедную женщину другим вопросом: "Зачем?" Маша на нее не обижается: врач же старая, ей не дано понять, зачем вибраторы запускают в попу, как ракеты. А Маше сорок лет. Просто у нее сахарный диабет. Поэтому так выглядит. Проктологша, естественно, вибратор не достала. Даже не увидела его в дебрях Машиного тела. Но дала Маше направление. Так Маша оказалась в палате 6.
Я подумала о нашем интеллигентном докторе. Он уже уехал домой. Из "дебрей" вибратор будут доставать без него. Я думаю, он не слишком расстроится.
Машу забрали на осмотр. Вернулась в истерике. Оказывается, искать исчезнувшую ракету предстоит заведующему. Но он почему-то не хочет быть космонавтом. На Машу "Баба Яга" кричал, задавал опять этот противный вопрос: "Зачем она вибратор в попу засунула? Делать ему нечего - вибраторы доставать!" Заведующий тоже не смог найти волшебный вибратор с первой попытки. Маше все болит. Она боится, что злой заведующий вторую, более настойчивую попытку будет осуществлять без наркоза. Но пришел анестезиолог. Огромный-преогромный, как два шкафа с антресолью. Наркоз будет на все сто. Маша успокоилась. Затихла. Оказалось, она вся в мыслях о своем друге-вибраторе:
- Хорошо, что сейчас не вибрирует. Наверное, батарейка села... Мне, наверное, его уже не отдадут?
У нас - новый взрыв смеха. Маша обиделась и разозлилась:
- Смотрите, будьте осторожнее с вибраторами. Пусть мой опыт послужит вам уроком.
Но говорит это таким тоном, что сразу ясно - она бы хотела такой же участи и для нас. Я со злорадством ее успокаиваю:
- О, Маша, не переживайте. Это у вас такая от природы здоровая попа, что в нее вибраторы влетают легко, как бабочки в окно. А мы наши попы бережем, их только целовать можно.
- Тогда смотрите, чтобы язык там не застрял!
Маша уже хамит. А нам смешно. Наконец, ее увели в операционную. Через минут двадцать привезли Машу, вибратор достали "естественным" путем, живот резать не пришлось. Маша спит. Теперь вибратор ей будет только сниться. Или она рискнет на новые эксперименты, когда окрепнет попа? Но я этого уже не узнаю. И очень хорошо. Хватит с меня этих впечатлений.
Муж приехал. Всем до свидания.
Домой!
День выписки.
С момента операции прошло две недели. Эти дни были страшным и мучительным кошмаром...
Я стала птицей. Не той, что свободна, и парит над землей, широко раскинув прекрасные крылья. Я стала курицей, которая бегает взад-вперед, клюет и какает. Я носилась с перекошенным от боли лицом из спальни в туалет, в душ и обратно.
Думаю, мною был установлен мировой рекорд: доли секунды порой отделяли меня в спальне - от меня в туалете. Нежная грациозная женщина превратилась в маятник, от которого маячило в глазах даже у меня самой. Такое возможно? Видимо, да. Такие абсурдные метаморфозы могут происходить только после такой операции.
Ела я, как человек, а в туалет ходила, как очень маленькая птичка, колибри. Поэтому моя жизнь превратилась в один нескончаемый туалет. Я решила, что не буду есть. Где-то читала - человек может сорок дней жить без пищи. А через сорок дней, наверное, перестанет болеть. Ну, по крайней мере, боль станет меньше. Значительно меньше. Я так надеялась.
Сегодня - день моей официальной выписки из больницы. Я подготовилась заранее: два дня голодала, чтобы не быть голубем. Курицей не хочу быть, курицы - безмозглые. Лучше голубем. Белым. Символом счастливой жизни. Без геморроя. Я же смогу когда-нибудь снова почувствовать себя счастливой, легкой, беззаботной, капризной, веселой, изящной, страстной, влюбленной, нежной, непредсказуемой?...
Два часа создавала образ. Образ расплывался перед глазами и никак не хотел вырисовываться. Пристально гляжу в зеркало и пытаюсь дать название увиденному. Призрак. Все-таки два дня без пищи. Женщина-призрак. Прозрачная тонкая кожа, невесомые руки-крюки. Попа превратилась в персик, который вырастили в тундре. Зато талия, как в юности, и ноги - как у балерины. В глазах - сумасшедший блеск дикой голодной кошки. Джинсы висят на персике из тундры, как воздушный шар, из которого выпустили воздух. Надела длинную тунику - скрыть то, что когда-то было попой, которую некоторые считали даже красивой. Действительно: все познается в сравнении. По сравнению с тем, что есть, то, что было - "произведение искусств".
Муж повез меня в больницу. Лежу на заднем сидении и с надеждой думаю о докторе. Он должен меня спасти. Он должен остановить эти ужасные "птичьи" перемены во мне. Он - моя единственная надежда. Он же такой замечательный! Почему же он не отговорил меня от этой операции? Ну почему врачи никогда не говорят правду о том, что тебя ждет?!
Поднимаюсь на пятый этаж, иду по коридору. А навстречу - знакомой, "проктологической" походкой... Ха-ха-ха! Кощей Бессмертный, собственной персоной! Все-таки он тоже здесь. Судя по его виду - была операция. И его она тоже превратила в "оно - больное существо". А еще - в Кощея Бессмертного. Ой, и одежду ему, как будто для роли специально костюмеры подбирали! Спортивный костюмчик - весь узенький какой-то, синенького облезшего цвета. И сам он весь облезший, желто-зелененький, как я недавно. От VIP-персоны осталась одна жиденькая бороденка.
- VIP, вы что тут делаете? Ладно - я, у меня после родов геморрой. У вас что - тоже тяжелые роды?
Я заливаюсь от смеха: раньше он был "принцем на белом коне", а теперь - не принц, и не на коне.
- У меня геморрой от работы. Плюс нездоровый образ жизни: презентации всякие, пьянки-гулянки.
Подошел ко мне - смирный, робкий, печальный. Прижался, обнял - первый раз за все время нашего знакомства - нежно, как друг по несчастью. Мне стало его жаль. Я испытала со-страдание и со-чувствие.
- Какая ты худенькая, тоненькая.
Голос у него такой по-человечески теплый, такой ласковый. Первый раз его таким вижу. Куда цинизм делся, высокомерие, наглость? Некоторым, оказывается, страдания к лицу.
- Да, мы с вами - две жертвы геморроя , Кикимора и Кащей Бессмертный.
- Нет, ты хорошо выглядишь. Веселая. Давай с тобой потом отметим наше выздоровление?
- О, нет, я вас знаю, приставать начнете, хватать! Вы не думали, что эта боль нам за наши грехи дается?
- А мы с тобой не будем грешить. А ты что - грешила?
- Бурная молодость. Кто не грешил? Но это пройденный этап. Мне хватило. Так что на меня не рассчитывайте.
- Ты зачем сюда?
- За выпиской. У меня сегодня день выписки. Я сбежала из больницы через неделю.
- А я лег сюда неделю назад. Мы с тобой разминулись в один день. Мне два раза операцию делали. После первой я домой уехал через четыре дня, дома швы разошлись. Снова сюда, снова операция. Все заново вырезали, заново зашили.