Двор-терьер

Он появился в её глазах буквально после их раскрытия и начала её связи со своим сознанием и миром. Возле рынка, у ворот, где всё дёшево, потому, что часто имеет тёмное происхождение, и торгуют этим личности, которые ни чтят налоговый кодекс, дорогу ему преградил человек, а по-русски, бывший интеллигентный человек, а вообще-то кратко и просто БИЧ. Макса изумило его поведение, потому как редко кто так нагло посмеет ему загородить дорогу. Его сто килограммов не толстого мужчины, как-то не вызывали желания выяснять подобным образом отношения с ним и он уже привык к этому, со времён своих поединков на ринге. Этот нахал, или действительно так сильно нуждался в помощи, или понимал, что кроме него никто не решит его проблему. Он распахнул свой пиджак не первой свежести и открыл её, в виде белого комочка крысы. Она впервые увидела свет, высунув мордочку из кармана и лицо Макса, показавшееся ей таким огромным. Потому она тут же закрыла свои глазки альбиноса.

- Купи земляк, - пробормотало это подобие человека, - не пожалеешь.

- Что это?

Ошарашено спросил Макс, ожидая в ответ получить сведения о неизвестной породе диковинной крысы.

- Собака.

Произнёс он, чем окончательно разбил все его познания в кинологии.

Макс уже не помнит, как это существо оказалось у него в руках, и заползло в рукав костюма, а при его попытке оттуда вытряхнуть издало недовольный писк. Наверное, это и создало какой-то их контакт, потому что возвращать это безобразие в другие руки он уже не хотел.

Сколько?

Спросил Макс, зная, что в этом месте всё почти задаром. Но ответ вызвал желание отодвинуть в сторону этого хама, и пройти с приобретением дальше.

- Сто баксов.

Не задумываясь, выпалил тот.

- Родословную получите через месяц тут же или вот вам адрес.

Торопливо добавил он, протягивая грязный клочок бумаги.

- Какая родословная? Какой ещё месяц. Да она может быть завтра же у меня сдохнет, и что я тогда с твоей бумажкой и родословной буду делать? И вообще, что это такое?

- Это бультерьер.

Произнёс он, чем вызвал смех.

- Это те, которые, способны задрать любого быка?

Подыграл ему Макс.

- Да, да, да!

Радостно и торопливо подтвердил бич, но тут же остыл от продолжения.

- Если только бык размером с собаку, а собака с быка.

Однако пора было определяться и неторопливость клиента, при спешке продавца в его горящем и неотложном деле, унять хоть временно свой похмельный рецидив привела их к оптимальной сумме, наполовину меньше запрошенной. Теперь, с таким приобретением было не до посещения рынка и пришлось вернуться в машину, чтобы срочно ехать домой. На пассажирском сидении, это безобразие лежать не хотело и норовило доползти до края, чтобы свалиться на грязный коврик. После нескольких попыток его поправить, что отвлекало от управления авто, Макс положил её, потому что это оказалось сукой, на свои колени и тут же был вознаграждён тёплой мокротой на штанине.

- Так, пометила и застолбила, - подумал он, - теперь не откажешься, и все собаки будут принюхиваться, как к родственной душе или сопернику. Кино, и только. За свои же деньги угробил хорошие брюки, да видно это только начало.

И сразу вспомнилась прибаутка про бабу, у которой не было забот, и купила она себе порося. Но зла и обиды не было, вспомнилось и другое, как свой ребёнок, до определённого возраста тоже обильно орошал своей мочой, но кроме умиления эта неизбежная дань родительству ничего не вызывала. А уж если человеческое дитя, царя природы, на такое способно и что считается естественным, то этой неразумной крохе видно сам бог велел.

Дома начались неизбежные в таких случаях проблемы. Первыми конечно были в объяснении с женой, которая ясно, в отличии от сына, понимала, что все подтирки и уборки луж и прочих неизбежных атрибутов питания и роста будут только на ней. Во время неизбежной сцены, сын, сюсюкая, утащил комочек в зал. Он предоставил решать родителям самим проблему, которая для него была уже решена, и мечта иметь щенка сбылась. Максу после долгих и бесполезных убеждений, пришлось использовать запрещённый приём и предложить жене выкинуть это создание за забор двора. После этого в её ворчании сменилась тональность, и оно плавно перешло в молчание. Что свидетельствовало о смирении перед неизбежным.

Потом она прошла в детскую и вынесла оттуда большую соску с пузырьком из под детского питания, которые остались, как память со времён последнего кормления таким способом Славки. Всё было ясно, и Макс чмокнув её в щёчку и обозвав при этом умницей, стал подогревать молоко. Угол был выбран под лестницей и после потешного кормления, когда щенок отвалился от соски с закрытыми глазами, наступил ответственный момент. Выбор имени. После долгих споров было решено отдать это право хозяйке, как самой пострадавшей стороне в этой авантюре. Но было поставлено условие. Раз порода английская, то и кличка, должна иметь намёки на британские корни. Жена после некоторых отвергнутых вариантов назвала имя, Нора.

На вопрос, что в нём британского, она ответила, что недавно читала английский роман и там героиню звали именно так. Возражений не было, а главное, что теперь и хозяйка была плотно притянута к новому члену семьи. Сыну не терпелось потискаться и поиграть с Норой, а Максу пришлось объяснить ему, что, в таком возрасте она ещё слишком мала для активного отдыха, и главное её сейчас занятие, и на что она способна, так это есть и расти, расти и есть. Нора добросовестно выполняла эту установку. А по мере её роста, лужи всё дальше и дальше удалялись от подстилки. Уже появилась осмысленная тяга к игре, а протянутый палец вызывал немедленное желание сдавить его, что правда пока кроме щекотки и смеха ничего не вызывало. Через месяц она была вынесена во двор и опущена на весеннюю траву. Ей это конечно понравилось, и после нескольких таких путешествий она уже днём стала сама обозначать желание выйти на прогулку и не гадить в доме. Все закоулки небольшого двора были изучены, и дом её манил только как место питания и ночлега, потому что и сами хозяева старались каждую свободную минуту провести там, копаясь в небольшом огороде. В три месяца Макс возился возле дома, устраивая ливнёвку. Перед въездом во двор предстояло уложить широкую трубу, которая лежала рядом. Калитка при этом была открыта, и Нора осторожно и несмело всё дальше высовывалась со двора, стремясь к хозяину. Но невиданный раньше простор улицы, проходившие, пешеходы и машины пугали её. Всё же стремление к познанию мира пересилили страх, и она уселась рядом с Максом, впитывая неведомые запахи и впечатления. Макс увлечённо занимался своим делом и не обращал на неё внимания. Отвлёк его от этого занятия внезапный басовитый лай крупной собаки и визг Норы. Он увидел мчащуюся к ним огромную овчарку и мечущуюся в ужасе Нору, которой негде было укрыться. Перед самым приближением пса она юркнула в трубу и затихла там. Пёс обнюхал трубу с обеих сторон, а потом после взмаха Максом лопатой, убежал по улице. Достать и выманить щенка стоило больших трудов, и после водворения во двор она больше никогда ни делала попыток его покинуть. Макс не сомневался, что поведение пса было не настолько агрессивным, чтобы нанести вред щенку или ему и скорее всего это закончилось бы ритуальным обнюхиванием и подтверждением каждой стороной своего места в собачьей иерархии вилянием хвоста.

Поэтому трусость щенка от породы, про которую ходили самые невероятные слухи и легенды изумили, и разочаровали его. А потому на вопросы посетителей, гостей и знакомых о породной принадлежности пса, он уклончиво отвечал, что это у него двортерьер. Назвать её бультерьером не поворачивался язык. Он не понимал, что, будучи по своей природе беспощадными к противнику они и сами предполагали такое отношение со стороны всего враждебного, и более сильного. А отсутствие рядом себе подобных и игр с ними, только развили и закрепили это чувство. Друзей и равных она видела только в людях. Это была её родная стая, которая существовала с момента открытия ею мира и она настолько ассоциировала себя с ними, что не понимала, почему ей не разрешают также сидеть со всеми на пустующем стуле за столом и почему её изгоняют с кроватей и дивана. Право на последнее она, правда, отстояла своей настырностью, когда их настолько утомила постоянная борьба с ней, что они перестали обращать на это внимание. А потом уже настолько обнаглела, что когда её место кто-то занимал, то она бросала всё и укладывалась рядом, а потом медленно, но, настойчиво упираясь в постороннего, выдавливала его, давая понять, что он здесь лишний. Исключением были только члены семьи.

Но и здесь она активно искала своё место в стремлении поднять свой статус, как можно выше. Ссориться при ней стало невозможно, она не могла при этом равнодушно игнорировать неизбежную при этом жестикуляцию и повышенные тона. Вплотную подходила к участникам разборок, или вставала между ними, остро реагируя на каждое движение участников, стараясь при этом привлечь к себе внимание. Когда же ссора прекращалась она довольно махала своим толстым и жёстким, как палка хвостом и поочерёдно подходила к каждому участнику ссоры с требованием ласки и благодарности за свою посредническую роль. А в один из моментов, когда Макс вернулся домой поздно, и не исключительно трезвым, сцена выяснения отношений была наиболее бурной. Она порой переходила от визга жены до её замахов на непутёвого мужа. И Макс, который не придавал значения попыткам рукоприкладства, вдруг обратил внимание на тут же присутствующую Нору. Её поза и поведение не вызывали сомнения, что та в любой момент готова броситься на защиту вожака. Ему стало страшно за возможные последствия, и больше не отвечая жене, он позвал собаку и вышел с ней в зал, где и закрылся.

Наутро, после завтрака, который сгладил размолвку, он провёл совет двуногих.

Были вместо вступительного слова выложены небольшие познания по психологии собак, ссылки на примеры и случаи. Сделан был акцент и на конкретную породу.

Виновница сбора сидела здесь же, без права голоса. Она была довольна и спокойна. Вся стая была вместе и мирно отдыхала у кормушки, а её эти моменты особенно радовали, когда не надо бегать периодически по комнатам с проверкой поведения каждого. Жена слушала Макса но при этом недоверчиво смотрела на щенка, который вступаясь за вожака, мог бы на неё напасть. Но впредь скандалы и ссоры в доме почти прекратились и носили более спокойный характер и без жестов. Выиграл и Славка. Если раньше отец за проделки в школе или даже двойки, мог наорать, и даже продемонстрировать наличие брючного ремня, то сейчас тональность таких разборок снизилась явно на целую октаву, про редкие лёгкие подзатыльники пришлось забыть насовсем. Со временем это вошло в привычку, и каждый по-своему был за это благодарен Норе и норовил подкинуть кусочки повкуснее. Однако это установившуюся иерархию не могло нарушить, потому что, для собаки кормящий, это не обязательно и хозяин. Но Макс и ранее державший собак и просветившись по этой породе, знал, что может наступить момент, когда и на его авторитет и лидерство может быть покушение. И действительно после полугода Нора стала мало управляемой и тормозной в выполнении команд. Мало того, что после уничтожения немалого количества обуви, ранее, хранившейся в прихожей приходилось всё прятать и убирать вверх, так она теперь переключилась на мебель. Она вносила свою лепту в работы столяров краснодеревщиков, и всё, что имело ножки, её не устраивало, и она принималась устранять недостатки, да так, что порою щепки летели. Жена, обнаружив такое творчество, поднимала шум и отчитывала это бессовестное и неблагодарное создание. Но так как почти всегда это был постфактум, то собака не понимала, за что ругань и вандализм продолжался. Макс однажды застал её за этим занятием и тоже всё свёл к нотациям в резких тонах. Это подействовало, и обработка древесины продолжалась только под лестницей, где ей для этих целей были положены несколько чурок. Но в один из вечеров, когда все собрались в зале у телевизора, Нора беспричинно сползла с кресла и стала впиваться в его ножки своими уже не детскими зубами. У присутствующих от такой наглости отвисли челюсти, и наступил краткий ступор. Затем, грозное Максово фу, временно прекратило процесс уничтожения ножки, но после некоторой паузы в ожидании последствий, он продолжился снова. Макс понял, что это осознанный вызов. Она, хочет пересмотреть границы дозволенного, и расширить их вплоть до беспредела. Тогда он вышел в прихожую и взял швабру. Двух хороших ударов оказалось достаточно, что бы самозваный мебельщик оказался под лестницей. Затем последовал бунт и протест семьи, которая дала ему звание живодёра, и хотела броситься на утешение виновной, но невинно пострадавшей. Жена даже пустила слезу, и её пришлось удерживать силой, объясняя, что причина не в мебели, а в дальнейших, нормальных отношениях с собакой, которая не прощает слабости и вседозволенности. Полчаса они выдерживали стойку и наконец в зал медленно вернулась Нора и виновато помахивая хвостом легла у их ног. Всё, она раз и навсегда признала свою роль и место в стае. Проблем с мебелью и прочими вещами доступными для её зубов больше никогда не существовало. Последней жертвой в этой войне стала швабра, измочаленные остатки которой они нашли в углу на следующий день по возвращению с работы. Нора при этом стояла рядом и не выражала признания своей вины, это было её законное право на поединок и расправу с врагом. Стая не возражала.

Беда пришла, как всегда неожиданно, и это случилось поздней осенью. Нора целый день не прикасалась к пище, но в остальном внешне была в норме. Они не придали этому особого значения, такое бывает и у людей, когда не здоровиться и организм намеренно мобилизует все свои силы на преодоление недуга. Однако к вечеру было зафиксировано повышение температуры, сухой горячий нос, её неоднократно рвало и поносило. Утром и днём было не лучше, и после работы Макс повёз её в клинику. Ветеринары осмотрев собаку поставили диагноз, острый энтерит, что как следовало из их пояснений было равносильно приговору. Редко какая собака выкарабкивалась из такой ситуации. На возмущение Макса, что та получила своевременно все необходимые и дорогие прививки, те развели руками, и оправдания сводились к дежурному все объясняющему заявлению, врачей и попов, что пути господни неисповедимы. Сделаны были, ничего не гарантирующие, уколы витаминов и выписан ворох лекарств. С собой дали также несколько пузырьков для самостоятельных домашних инъекций. В течении ночи Макс вставал и делал уколы. Но собака угасала на глазах. Утром визит в клинику повторился. Снова уколы и капельница, благо Нора никогда не реагировала на болевые ощущения и здесь лежала смирно, как манекен. А может и само болезненное состояние, довело её до такой беспомощности. Более опытный, старый ветеринар, помимо обязательных процедур, посоветовал народные средства. Растворы марганцовки, клизмы и крепко солёную водку. Но при этом нежелательно применение других лекарств. Так, что предстояло выбрать пути спасения собаки на свой страх и риск. На последнем он делал акцент, но попросил никому о такой рекомендации не рассказывать, а то молодёжь и так обвиняет его в псевдо-научном подходе к лечению.

Хотя на взгляд самого Макса, в этом последнем рецепте был определённый резон и логика. Анти инфекционные свойства и водки, и соли были общеизвестны, а их сочетание, могло давать такую адскую смесь, которая, видимо, способна уничтожать, любую заразу. А раз в клинике сказали, что результат, скорее всего, может быть с летальным исходом, то терять нечего и нужно пробовать неординарный метод. По приезду домой он прочистил, уже и так пустой желудок собаки и приготовив рекомендованный напиток, влил в неё три столовых ложки. Судорожные движения гортани больной, не позволили вытолкнуть назад эту гадость, потому, что пасть была задрана наверх и часть жидкости всё равно провалилась. Ещё два раза за день они ездили под капельницу. Вечером, на ночь, снова состоялась вынужденная пьянка, и собака, кажется, заснула. Утром Максу показалось, что ей стало лучше и хотя она лежала так же бездвижно, но появившийся огонёк в ранее затянутых пеленой глазах давал надежду. Он решил больше не везти её в клинику, но приготовил кисель и опять же насильно влил это обволакивающее средство в Нору. Прискочив домой на обеденный перерыв, он обнаружил в ней попытки подняться и поприветствовать его. Это было пресечено и Макс, следуя советам ветеринара, влил в неё сырое яйцо. Уже попыток отторгнуть лекарственную пищу не было. Вечером он застал собаку стоящую на дрожащих ногах посреди кухни. Жена ласково с ней разговаривала, но участия в лечении не принимала, потому как боялась всяких процедур. На этот раз Нора получила насильно свою выпивку с закуской из двух яиц и запила киселём. Ночь прошла спокойно и она проспала до утра. Рвоты и понос прекратились. А утром он её обнаружил неуверенно бродящей по комнатам. Она, кажется, была не против и перекусить. Для начала это был рисовый отвар на мясном бульоне и она похлебала его уже самостоятельно. Пределов для радости не было у всей семьи. Через пару дней можно было забыть о грозной болезни. Но Макс, вскоре, снова заскочил в клинику с бутылкой народного средства, и, доложив результаты, передал универсальный напиток ветеринару, пожелав тому тоже удачно подлечиться. Нора, и ранее признававшая безоговорочно вожака и хозяина, теперь стала вообще невыносимо привязанной. Она поняла, что её муки, полученные от него, во время насильного лечения, спасли ей жизнь.

После выздоровления и частых поездок в клинику Нора повадилась, при любом удобном случае, заскакивать в машину. Иногда Макс, перед поездкой, предлагал ей освободить авто, а иногда и брал с собой. Наличие пса в поездке, уже как-то гарантировало сохранность машины. А когда он с друзьями, по весне, собрался по- семейному, в выходные на рыбалку и Нора была обнаружена на ворохе одежды и снастей, то пришла идея взять её с собой, для охраны лагеря. Хотя сторожевые её функции, как звонка и пугала на дальних подходах постороннего, были явно не на высоте, но всё же собака. Да, действительно, лаять по поводу и без повода, было видимо не для неё. Она могла по несколько суток, не издавать ни одного звука. Эмоции выражались больше непосредственным и ближним контактом. Тем не менее, идея была встречена на ура, и на этот раз семейство выехало на уик-энд в полном составе. Лагерь был разбит неподалёку от пригородной деревни, на берегу реки Урал. Весна оставляла мало простора для этой цели, и сухих мест было немного. После суеты с палатками и костром, женщинам было предоставлено право отдыхать, за приготовлением ужина и подготовкой ночлега, а мужчины отправились на поиски добычи. Копья и гарпуны с костяными наконечниками были заменены на фирмовые спиннинги и удочки. Наличие громадных садков под рыбу говорило о больших амбициях, но практика никогда не совпадала с их желаниями и потому кроме иронических шуток и подначек, ничем они в основном и не заполнялись. Назначенный сторож не хотел заступать на службу в дневное время и не отставал от Макса. Другая бы собака, попав в лес и вообще на незнакомую территорию, занялась бы изучением и обследованием участка и окрестностей, но этой было всё равно. Во всяком случае, внешне это никак не проявлялось, и она путалась под ногами у вожака. Макс понял, что скучать в одиночестве при ловле рыбы ему не придётся, и действительно она стала немым свидетелем его охоты на пескарей и прочую водную мелочь. Громкие зовы её из лагеря оставались без внимания. А обнюхав первую добытую рыбку она фыркнула и посмотрела недоумённо на вожака, как бы спрашивая, что за гадость он вытащил из воды и что с ней делать. Потом она улеглась рядом, и больше не обращала никакого внимания, на непонятные действия и взмахи удилищем. Через час такого вожделенного, для горожанина отдыха, способного снять недельную усталость от суеты буден, Макс услышал звуки подъезжающего к лагерю тяжёлого мотоцикла. Пришлось, как самому ближнему мужчине, подняться на крутояр и подойти. Подъехавший местный житель пояснил, что в ближайшем овраге его корова попала в весеннюю топь и погибнет, если её не вытащить, а попытки его с сыном освободить её из грязевого плена закончились неудачей и нужно ещё, как минимум, пару мужиков, что бы вытащить на сухое место. До деревни ехать далеко и тоже всё равно больше двоих не привезёшь. Просьба была встречена с удовольствием и сулила внести, необычную, и свежую струю экзотики в отдых. Подошедший друг уселся сзади мотоциклиста, Макс в люльку, а Нора запрыгнула ему на ноги. По лесной дороге они подъехали к оврагу, где внизу стоял парень с верёвками и пытался набросить петлю на рога увязшего до половины туловища несчастного животного. Корова стояла уже обречённо и без движений. После долгих попыток освободиться от грязевого плена самостоятельно, она отдалась на волю своей судьбе. Силы её уже были на исходе, а густая грязь сковывала грудь и не давала даже нормально освежать запасы кислорода. Наброшенная верёвка была натянута, и зазвенела от напряжения. Но усилий четырёх мужчин явно было недостаточно, что бы поднимать почти отвесно эту тушу затянутую грязью. Однако их действия понудили корову зашевелиться и крутить головой. И тут они услышали рёв сзади. Обернувшись, увидели стартующую собаку, которая, видимо, заранее отошла для разгона назад и требовала уступить дорогу. Задвигавшееся животное и действия людей разбудили в ней все древние и новые, развитые человеком инстинкты и возможности. Это была охота, и звёздный час о котором она мечтала с рождения, и для которого была создана. Это был её бой и люди должны уйти. Расчёт был верным и она, проскочив между ними, взлетела над оврагом и точно упала на спину коровы. Зубы вонзились в её загривок, а пасть от судорожных перехватов на которые способны только бульдоги, набивалась шкурой и плотью жертвы. Корова, обезумев от поедания живьём, совершила невозможное. Она так забила от отчаяния ногами и стала совершать такие немыслимые, для этого неуклюжего животного движения туловищем, что грязь была раздвинута, и она взлетела по склону наверх. Здесь толи умышленно, толи случайно она ударилась о ближайшее дерево, именно той стороной и местом где был смертельный наездник. Нору ударом сорвало, и она покатилась снова в овраг, а корова, истошно ревя, понеслась взбрыкивающими прыжками в сторону деревни. Люди заворожено и молча наблюдали за этой схваткой, а затем за приближающейся и хромающей собакой. Она подошла к ним с зажатым в пасти кровоточащим клоком шкуры. Постояв с ними рядом и разочарованно провожая взглядом далеко убежавшее животное, она виновато завиляла хвостом, вымаливая прощения у вожака за свою неудачу и упущенную добычу. Потом положила к его ногам то, что всё же удалось добыть. Местные опасливо отодвинулись от такого соседства, и растеряно осмысливали происшедшее. Конечно, это их впечатлило, и корова была спасена, хотя она и ранена, но всё же лучше чем дохлая. Это заживёт, и быстро, но они понимали и другое. Такой пёс враг в деревне, и их Шарики и Жучки гораздо практичнее и милее для охраны дворов и пастьбы скота. А когда после слов благодарности городские решили возвращаться в лагерь пешим ходом, то они настаивать не стали и быстро поехали ловить обезумевшее животное.

Друг по возвращению в лагерь расписал происшедшее, как великий подвиг и горожане это расценили так же. Восторгам не было предела, и они потребовали, чтобы хозяин не смел больше обзывать её двор-теръером. Макса же этот случай насторожил. Значит, породная природа заявляет всё громче о своих особенностях и всех отличительных признаках. Несмотря на все условия, далеко не собачьей жизни в городе, Нора, это боец, и нахождение с ней среди других животных исключено полностью.

Он теперь поверил в описания королевской охоты с кинжалом на диких кабанов, с участием одного или двух бультеръеров. Обнаружив это свирепое животное, собаки нападали и рвали того, а подоспевший всадник падал с лошади на увлечённого битвой с собаками зверя и добивал того кинжалом, выверенным ударом в сердце.

Следующий выезд и в чисто мужской компании состоялся через месяц. Наметили проехать в рыбные места степной речки Илек, притока Урала. У Макса и мыслей не было брать с собой Нору. Но друзья уговорили, а на доводы и опасения того сказали, что это место в Оренбургской степи исключительно безлюдное и в крайнем её можно держать в одной из машин, но всё-таки можно будет спокойно рыбачить и не опасаться за безопасность лагеря. Контр доводы были исчерпаны и не перетянули явно видимых козырей с участием в походе собаки. А тут ещё она. Понимая, что решается очень важное и зная уже, что такие сборы связаны с приятным выездом на охоту, она умоляюще смотрела на него и постоянно путалась под ногами. Как бы напоминая о себе, что бы, не быть забытой. Пришлось сдаться, и получив команду она влетела в салон. После долгой и утомительной дороги, уже к вечеру прибыли на место. Вечерние хлопоты и разбивка лагеря на ночь заняли много времени. Поэтому улова хватило только на отменную уху. Но надежды были на утренний клёв и после красочных воспоминаний и описаний прошлых и давних рыбацких историй, где пойманная воображением рыба всегда на порядок была больше фактической, улеглись спать по двое в авто. Сторож при этом никак не хотела оставаться снаружи и норовила занять место в ногах Макса. Когда же она окончательно была выдворена на тряпки у костра и машина были запечатана от её наглого проникновения, то начало раздаваться жалобное поскуливание от этой, обычно всегда молчаливой леди. Это вызвало дружный хохот и в адрес Макса полетели стрелы подначек, вплоть до предложения самому занять сторожевые позиции, а испуганную и несчастную собаку спрятать в машине. Макс знал, что здесь дело отнюдь не в трусости, а просто в желании находиться рядом и быть не разделённой салоном от вожака. Оправдываться он не стал, а даже где-то подыграл друзьям, и тема была исчерпана. Нора поняв, что просьбы её бесполезны, обошла вокруг машины несколько раз, а затем, взяв в зубы, выделенную ей тряпку и залезла под кузов, в месте расположения ног Макса.

Утром там её и обнаружили его спутники, но покинула она своё укрытие только после пробуждения вожака. Это тоже дало повод для очередных шуток и все разошлись по присмотренным с вечера местам. Однако ожидаемого и обещанного клёва не было и толи смена погоды, толи ещё, какой другой рыбацкий недруг вмешался, но явно место надо было менять. Приведшему сюда другу досталось от остальных за то, что он завёл их в заведомо безрыбное место и предложение того переехать на соседнее озеро рядом, было поддержано. Нора за время нахождения у воды сильно испачкала лапы, и Макс решил дать ей пробежаться рядом с машиной. Когда они тронулись, та бежала легко по обочине. Но видимо дальние пробежки для этого полного взрывной энергией существа были непреодолимы. Улучив момент, она всё же обогнала машину и улеглась поперёк дороги. Однако допущенной в салон вновь не была. Макс просто решил дать ей отдохнуть и продолжить поездку с пешим сопровождением. Когда же он тронулся, и Нора поняла, что опять предстоит гонка, то она совершила бросок и запрыгнула на капот машины. Это был оптимальный компромисс и так они и поехали. Неспешное передвижение по степной неровной дороге с белой собакой на капоте. Расстояние действительно было небольшое и вскоре показалось заросшее кустарником озеро с вагончиком чабана на берегу. Макс притормозил и внимательно осмотрелся, но вокруг скотины не было, а только в проёме раскрытых дверей стоял местный житель. Их подъезд растревожил двух пастушьих собак, которые с лаем закружились вокруг восседавшей спокойно на машине, и не обращающей на них внимания Норы. Но когда Макс вышел и направился к стану, то она тоже спрыгнула вслед за ним, и тут же была встречена разгорячёнными хозяевами территории. Образовался рычащий на все лады клубок, который закатился в ближайшие кусты. И как знать, как бы сложилась судьба Норы, если бы не этот случай, когда её вынудили защищаться. Сама она явно не собиралась начинать драку. Хозяин вагончика, вяло проговорил "Фу", но явно только на всякий случай, чтобы избежать обвинения в умышленном натравливании. Тем более, что удалившийся шерстяной шар вскоре перестал издавать визги. Видимо собаки разобрались в своих отношениях и теперь знакомятся поближе. Макс особо не волновался и считал, что небольшая взбучка, Норе не помешает. Чабан казах предложил чая, те предложили ему в свою очередь сто граммов и они немного посидели, расспрашивая, про рыбные места. Зашёл разговор и о собаке Макса. Тот немного, в общих чертах, рассказал, что знал из прочитанного. А на вопрос чабана, как же такую боевую собаку загнали его псы в кусты, и последовавший затем общий смех, Максу пришлось ответить, что неизвестно кто и кого загнал. Это очевидное несоответствие, увиденному, опять вызвало смех. Затем казах, в благодарность за угощение спиртным, сказал, что в метрах ста, от вагончика есть хороший подход к водоёму и там часто ловится крупный карась.

Выйдя на улицу Макс позвал Нору, и та вскоре вылезла из кустов. На белой шерсти были видны следы крови, пасть тоже была испачкана. Она без приглашения вновь запрыгнула на капот. Макс решил, что ей досталось прилично, и может это умерит её прогрессирующую агрессивность. Казах своих собак звать не стал, они были в этой степи хозяевами и могли мотаться где угодно. Однако осмотр Норы на месте рыбалки показал, что у неё почти нет повреждений, за исключением нескольких царапин, а значит это кровь противников. Он даже пожалел, что его собаке не досталось тоже и больше. Где-то, через час его громко стал звать казах. Когда он, бросив удочки, поднялся к машинам, то увидел, как тот приподнял тушу своей собаки и сообщил, что она мертва, и что он теперь верит его рассказам, а вторая собака вообще сбежала. Так перекрикиваясь с извинениями Макса за содеянное Норой они проговорили минут пять. Казах был без претензий, его просто удивило то, что в этом неравном для Норы бою она проявила такую принципиальную жестокость. Обычно, собачьи разборки заканчиваются признанием слабым своего поражения, и он получает право на жизнь и присутствие, но в другом, более низком статусе. И это даже редко когда приводит к кровопусканию. Макс же решил, что это, наверное, отголоски того щенячьего страха, который ей пришлось пережить от громадной овчарки. А теперь заматерев и почувствовав свою силу, она стала мстить своим собратьям, которые решили, что при своём превосходстве в количестве, спокойно проучат городскую неженку. Во время перекрикивания Макс поздно заметил, как по проходящей по берегу озера дороге скачет к вагончику, мимо них, ещё один чабан в сопровождении трёх крупных пастушьих собак. Но, заметив их, он не успел своевременно закрыть Нору в машине, да та собственно и не реагировала на приближающуюся кавалькаду. Спокойно лежала рядом с обочиной и даже, казалось, дремала, прикрыв, свои маленькие, глубоко утопленные красные глазки, отдыхая после прошедшего боя. Собаки тоже не обращали на неё внимания, увлечённые следованием за хозяином и предвкушением скорого отдыха на стане. Однако стоило только им поравняться с машиной, как её бросок был настолько резким, что Макс не успел даже среагировать. Она бросилась в эту стаю и клубы дорожной пыли скрыли и сделали невидимыми участников сражения. Казах, не останавливаясь оглянулся, рассмеялся и сделав понятный всем народам мира жест пальцем у виска, продолжил свой путь к вагончику. Он был уверен в своих псах и в результате их схватки с этой диковинной, но глупой городской собакой, которая набросилась на троих сразу, когда каждая из них была размерами гораздо больше её. Через мгновение от визжащей кучи отделился один пёс и вприпрыжку, и, скуля, поскакал к стану на трёх лапах. Вслед за ним выкатился ещё один и уже ползком устремился как можно дальше от этого кошмара. Оставшемуся псу удалось заползти под машину вместе с Норой, прилепившейся, к его боку. Визг при этом не умолкал, а Макс успел ухватить её за заднюю ногу и пытался вытащить наружу. Тем самым, он старался помочь несчастному псу. Вскоре его попытки с проклятиями в адрес своего самозваного гладиатора дали результат. Израненной собаке удалось освободиться от захвата, и выскочив с другой стороны она бросилась с крутого берега в воду и отчаянно пыталась добраться до противоположной стороны. Но и Норе удалось освободиться от Макса. Также проползя поперёк машины, под её днищем она тоже бросилась к берегу но, войдя в воду, остановилась, с сожалением глядя на своего противника который уже выползал на другой берег. Друзья, привлечённые шумом схватки и криками Макса, побросали свои снасти и узнав подробности происшедшего, поняли, что рыбалка не состоялась и пора сматывать отсюда удочки. Они теперь опасливо и с уважением смотрели на виновницу неудачной рыбалки и понимали, как были неправы, насмехаясь над этой добродушной к людям, но бесстрашной и жестокой во всём остальном, собакой. Нора в этот раз получила тоже серьёзные ранения, но не скулила и не обращала на них внимания.

Приступили к быстрым сборам, насторожено посматривая на вагончик, со стороны которого могли последовать любые провокации. Тем более, что во время чаепития на стене они сразу заметили висящую двустволку. Ясно было, что происшедшее не вызовет у чабанов восторгов и они могут в любой момент отомстить, и если не им лично то Норе обязательно. И точно, вскоре они заметили, как казахи направились в их сторону. Всадник и пеший хозяин вагончика. Правда, ружья при них не было. Макс срочно обхватил и держал плотно Нору. И хотя та не выражала желания вырваться, и даже пыталась лизнуть его, он уже знакомый с её коварством не ослаблял свою хватку. Тем более, сюда прибывала и лошадь. Приблизившись вплотную, всадник спешился, а лошадь немедленно приступила к ощипыванию травы. Нора, глядя на неё, явно выражала дружеские симпатии, и её несуразный хвост отбивал приветственный такт. Макс ослабил хватку, но не отпускал, не будучи уверенным, в намерениях хозяев. Те молча рассматривали собаку, а их молчание и пристальные взгляды нагнетали предчувствия нехорошего, а потому первая произнесённая фраза всадником, была понята не сразу.

- Продай..., продай собаку.

А видя, что его не понимают и не воспринимают просьбу серьёзно, добавил.

- Волки одолели, уже не только скотину режут, но и на собак нападают. Совсем обнаглели, и расплодились как никогда.

Макс от неожиданности и такого поворота событий совсем отпустил Нору, а та медленно и постоянно виляя своим хвостом, который только подчёркивал её сходство с большой крысой, приблизилась к лошади. Она потом замерла, как бы любуясь ей без малейших признаков агрессии. Память многих поколений её предков говорила, что это боевой и верный товарищ по древним походам, охотам и боям. Их трое великих охотников на планете, люди, собаки и лошади. И как ни странно для травоядного но боевой дух коней никогда не вызывал ни у кого сомнения в этом, и зачастую разгорячённые погоней или боем своих всадников, они сами пускали в ход свои зубы и копыта. Так они и стояли рядом, Нора, погружённая в чувства древнего подсознания и фыркающая лошадь, разволнованная запахом крови, в которой была перепачкана собака. Казахи не сводили глаз с Норы и продолжали изумляться. Как такое, несуразное на первый взгляд, создание могло разгромить всю их свору, каждый пёс в которой был далеко не на последнем месте во всей округе. Макс подозвал собаку, стараясь исключить любые случайности, а подошедшие казахи поочерёдно погладили её, а потом что-то проговорили по-своему, изумлённо глядя друг на друга. Макс понял, что их удивило состояние тела Норы, которое по своей твёрдости было сродни дереву. Это совершенное четвероногое оружие, созданное человеком на протяжении многих веков беспощадной породной селекции, обладало исключительным набором мышц, которые, в сочетании с невероятной быстротой реакции и давали им преимущества в любом бою. А в дополнение к этому была сила прикуса, с которым могла сравниться только акула, делали вероятность победы ещё большей, а участь побеждённого могла быть смертельно печальной.

Приставания продолжались, и предложения уже дошли до невероятной для этих бедных мест цены натурального обмена. Восемь баранов они готовы отдать хоть сейчас. То есть по два на каждого участника компании. Этим они, как бы приглашали принять участие в уговорах и на своей стороне друзей Макса. Поняв, что простой отказ здесь не поможет, он попытался объяснить им, историю создания и назначение этой породы. Он рассказал им, что она не может быть сторожем их стад, и принесёт только беду, потому что в ней заложено, уже на генетическом уровне, стремление к убийству быков и другой крупной дичи. И не спроста, стаи подобных собак ещё в древности наводили ужас даже на львов. Теперь, после сегодняшних схваток она будет видеть врага и в каждой собаке, что тоже кроме проблем ничего им не даст. Старший чабан видимо тоже слышал нечто подобное и поговорив немного между собой, они с сожалением простились с ними.

По приезду домой Макс рассказал о происшедшем жене и сыну. Он просил их исключить любые возможности выхода Норы за территорию двора. А учитывая то обстоятельство, что она никогда и не пыталась выйти наружу, то это условие было вполне выполнимо. Однако последний поход резко изменил поведение собаки. И если ранее, её абсолютно не интересовало происходящее за забором, то теперь запах и тем более любой лай проходящей мимо собаки служил сигналом к возбуждению и она при этом, даже пыталась делать подкопы под ограждения. Эта маленькая землеройная машина, своими мощными лапами, подтверждала наличие в своей породной линии и части свойств теръера. Ямы приходилось периодически закапывать, а потом они перестали появляться. Видимо собака поняла тщетность своих попыток, таким образом выбраться за границы участка. Спокойствие и мир были восстановлены.

Такая идиллия продолжалась почти год. Но как-то на работу позвонила жена и сквозь слёзы попросила немедленно приехать домой по поводу Норы. Предчувствуя неприятности, Макс, бросив всё, помчался, но обнаружив встречающую у калитки собаку, которая, как обычно приветствовала его, он сразу успокоился и решил, что у жены просто нервный срыв по никчёмному поводу. Однако успокаиваться было рано, а рассказ зарёванной подруги приводил к осознанию того, что в их жизни наступили не лучшие времена и неизвестно, чем закончится происшедшее.

Оказывается жена, убираясь по дому, услышала собачьи визги и последовавшие за этим громкие крики людей. Выглянув в окно, она увидела у соседского двора напротив Нору, что-то грызущую на земле и рядом стоящих несколько людей. Выскочив на улицу, она обнаружила, что Нора треплет небольшую соседскую собаку, а вернее то, что от неё осталось в виде кровавого месива. Переломив свой ужас она, бросилась на Нору с требованием прекратить её действия, но было тщетно. Собака не выпускала свою жертву и продолжала вгрызаться в её внутренности. Тогда она выхватила у стоящего рядом соседа палку и стала наносить удары по Норе. Это привело её в некоторое замешательство, и хозяйке удалось отвернуть её морду от врага, что, видимо, немного привело ту в чувство реальности и позволило увести домой. При этом она только запомнила крики людей, в которых преобладали слова убить, застрелить, уничтожить, судить. Её до сих пор трясло от ужаса, и она никак не могла успокоиться, даже после многократной дозы валерьянки. Макс с горечью понял, что судьба Норы видимо предопределена. Он понимал, что последствия могут быть только самые печальные и для них, но собака вообще поставила себя вне закона, и она возможно обречена. Но сдавать, так просто он свою питомицу не собирался, поэтому решил бороться за её жизнь до конца. Дав время на успокоение первичных эмоций, вечером он начал подворный обход ближайших соседей, с которыми до этого были самые прекрасные отношения. Начав с самого пострадавшего, он встретил естественную неприязнь и категоричные угрозы судом, за понесенный моральный ущерб. Однако спокойствие Макса, который рассудительно сообщил, что не отказывается от компенсаций за собаку, а по моральной стороне это уже право соседа, признаться в своём страхе и оценить его, не забывая при этом, что они обречены жить рядом. Конечно, было и требование уничтожить опасную, для окружающих собаку. Макс не вступал в пререкания и не оспаривал их требования, он надеялся, что такая позиция даст ему необходимое время, для успокоения страстей, а там глядишь инцидент и забудется. С другими было попроще. Один успокоился тем, что Макс пообещал собаку вскоре усыпить, а второй любитель выпить попросил на бутылку, а получив желаемое, даже посочувствовал Максу и вынес вердикт.

- Нехай живёт во здравии!

Обход занял много времени, но вселил надежды на спасение Норы. Это было гораздо лучше, чем позиция выжидания возможной реакции соседей с обращениями в милицию и суды. Главным сейчас было обеспечить изоляцию собаки от окружающих и пожить ей какое-то время в гараже. Придя домой он вновь застал жену в слезах.

- Макс я её боюсь. Она так ходит по дому, как будто меня не существует. Не откликается и не принимает от меня еду. И у меня такое впечатления, что она ищет только повода и случая, что бы набросится. Вот смотри.

Она достала из холодильника сырое яйцо, лакомство от которого Нора никогда не отказывалась. Разбив его в собачью миску, стала звать её. Но та находясь рядом и видя всю эту процедуру не повела даже ухом, а когда призывы, стали слишком настойчивы, то вышла из комнаты и улеглась у ног Славки.

Это совсем обескуражило и добило Макса, и было страшнее требований соседей, которые можно было и проигнорировать. Тогда он позвал Нору и запер в пустующем гараже. Стараясь успокоить жену, он ей пояснил, что надо дать собаке почувствовать голод. А потом, когда она примет от неё еду, то постепенно забудет и обиду. А именно так и следовало расценивать реакцию и поведение Норы, которая восприняла действия жены, как коварное предательство её лично и безоговорочной стайной солидарности в последней битве. И то, что она могла простить вожаку, того не могла простить самке, хотя и признавала до этого её доминирующую роль в этой стае.

Через сутки они зашли в гараж с водой и едой для собаки. Нора прошла мимо жены и протянутой миски безо всякого внимания и реакции, как мимо пустого места. Она подошла к Максу и выразила обычные свои чувства. Но он, чтобы не вносить дальнейших противоречий, решил дать собаке понять, что недоволен устроенной ей обструкцией. Не ответив ожидаемой лаской, он позвал жену и снова закрыл гараж. На следующие сутки они вернулись и обнаружили еду нетронутой, а Нора лежала рядом и помахивая хвостом смотрела только на Макса. Жена вновь заплакала, от обиды и жалости, а он, взяв миску, подвинул её к собаке, и та с жадностью набросилась на еду.

На следующем совете двуногих, с участием Славки, было принято решение выпускать Нору из гаража, но только во время присутствия дома отца. А тот понимая, что исход такого противостояния в семье не может быть успешно преодолён, и жизнь превращается в кошмар, решил параллельно подыскивать собаке новых хозяев. Однако прозвонки объявлений о желании приобрести в хорошие руки собаку, ничего не дали даже на условиях безвозмездной передачи. Название породы и не щенячьего её возраста, автоматически вызывали отторжение его предложения. Поход по местам, где нуждались в серьёзных псах, тоже не дал результатов. На одной автостоянке вроде бы и клюнули на его просьбу. И согласились задаром получить охранника, но, опять же, после обсуждения, категорически отвергли дар, заявив, что согласны взять любую, но только не это чудовище. Тогда он сам дал объявление в газету, надеясь таким образом расширить круг поисков. А в семье царила атмосфера уныния и разобщённости. Жена была в постоянном раздражении и слезах, и хотя не требовала, открыто, извести собаку, но давала понять, что не может нормально жить в её присутствии. Кошмары ежедневные и явные, дополнились кошмарами в сновидениях. А однажды ему привиделся сон, где на грани реальности он увидел, как Нора напала на жену. Он проснулся среди ночи, весь в холодном поту и не мог больше заснуть. Наутро он поехал в ветлечебницу, к знакомому ветеринару и тот выслушав его горестный рассказ, дал ему отраву в таблетках, заверив, что после их приёма с едой, через полчаса собаку можно будет хоронить. Нора вновь была помещена в гараж на сутки для голодного отстоя. Потом Макс нашпиговал кусок колбасы двойной дозой отравы, зашёл к ней и положил на пол вкусную смерть. Она проглотила её не раздумывая, не жуя и явно просила ещё. Макс вышел и вернулся туда для полной уверенности только на следующий день. Нора встретила его, как ни в чём не бывало, радостно помахивая хвостом и ожидая подачки. Рядом на тёмном полу контрастно выделялись четыре таблетки. Собаки, как и волки способны отрыгивать излишки пищи или неперевариваемые компоненты. Вот эта способность и спасла на этот раз Нору. Вечером были звонки на объявление. Макс не скрывал ни причин расставания с собакой ни особенностей этой породы. В итоге остался только один решительный парень, согласившийся взять Нору к себе хоть сейчас, и который признался, что давно мечтает приобрести такую и даже готов заплатить разумную цену. Продажа была отвергнута, и Макс сказал, что друзьями не торгует. Но было поставлено условие, что парень походит несколько дней к ним, что бы познакомиться и сблизиться с собакой. А потом, если получится контакт, то он её получит безвозмездно, на условиях гарантий доброго к ней отношения. На следующий день, потенциальный, новый хозяин был у них вовремя и принёс с собой лакомые кусочки. Нора встретила его, как обычного гостя, позволила почесать и приняла дары. Они общались с ним сначала в присутствии Макса, а потом он оставил их во дворе и внимательно наблюдал из окна. Кажется, парень понимал толк в обращении с собаками, и это радовало. Значит, у Норы появился шанс на дальнейшую жизнь. С каждым днём их дружба усиливалась, и она радостно встречала Павла, так звали парня, и даже, как показалось Максу, скучала уже по нему. Теперь она спокойно позволяла тому одевать, нетерпимый ошейник и прогуливалась с ним на поводке по двору. Через неделю вечером, чтобы не видели соседи, было краткое расставание, и Павел вывел Нору на поводке за калитку, как на прогулку. Через двадцать минут он позвонил Максу. Павел сообщил, что прибыли к нему домой благополучно, а собака ведёт себя достойно и сейчас осваивается в новых условиях. Они договорились, что это будет их последний контакт.

Однако судьба распорядилась иначе и встреча всё-таки произошла. Где-то, через полгода, Макс был по делам, в одной из фирм в спальном районе города. Закончив переговоры он вышел из дверей здания и неожиданно увидел проходивших по улице Павла и Нору. Они шли в эту сторону, и собака вела себя спокойно, она шла рядом с ним равнодушная ко всему окружающему. Макс успел отскочить, незамеченным, назад, в фойе, и наблюдал за ними из полуоткрытых дверей. Нора проходя рядом со ступенями здания, вдруг остановилась, упёрлась и беспокойно стала озираться вокруг.

К чести Павла, он не стал дуром её тащить, а принялся успокаивать и оглаживать. Этим он вскоре добился повиновения, и они продолжили свой путь, хотя Нора еще не раз оглядывалась и останавливалась. Среди куривших на крыльце мужчин по этому поводу завязался разговор, а один оказался соседом Павла и рассказал, в ответ на насмешки над несуразным псом.

- Зря вы так мужики. Это очень серьёзная собачка. Во-первых, с её появлением у нас в подъезде теперь образцово-показательно чисто и ни одного брошенного шприца от наркоманов. А это стало возможным после того, как её и Павла, попробовали обидеть пьяные хулиганы, и она сняла с двух из них штаны с клоками мякоти. И это притом, что дети двора и сын его, души в ней не чают, и она позволяет им вытворять с собой, что угодно. Правда, на прошлой неделе, когда Паша стоял с ней на улице, на площадке, к ней стал приставать молодой доберман. Она всем своим видом показывала, что не интересуется этим красавцем, отворачивалась и спокойно сидела у ноги хозяина. А будучи постоянно на поводке, точно знала его длину. Когда же тот заигравшись и уверенный в своей неотразимости приблизился совсем близко, то её бросок был как молния, и через несколько мгновений, то, что осталось от него поползло, визжа подыхать, волоча за собой кишки из развороченного брюха. Картина конечно была жуткая и теперь всех собак здесь выгуливают только на цепях и поводках, а Павла с его Норой обходят при этом за версту.

- Да, - заметил один из курильщиков, - вот так и с нами бабы поступают. Сначала заманят своими прелестями, подпустят, а потом выпотрошат и выбросят на помойку жизни.

Разговор перешёл на темы женского коварства, и уже не интересовал Макса. Он проклял, в очередной раз того БИЧа, что говорил ему (...не пожалеешь...) и дав себе зарок, что это была его последняя в жизни собака, пошёл подальше из этого места, куда больше не собирался и приближаться.