Тот год не отметился бы особенно в истории земли и человечества, если бы не два знаменательных события. Одно известное и потрясшее весь мир сотнями тысяч жертв, и другое неприметное, но ставшее эпохальным. Они оказались в одной связке, как и не может быть не слитным всё великое.
Итак, конец декабря две тысячи четвёртого года от рождества Христова. Всё лежащее выше пятидесятой параллели давно засыпано снегами, и сковано рождественскими морозами. Экватор и всё то, что на близком расстоянии от этого благодатного пояска Земли, изнывает от жары. Европейцы всё чаще и тоскливее посматривают на далёкие юга. Как хочется сейчас попасть туда, куда всегда в такое время года, до смертельного желания, тянуло их предков. Всё возможное они сделали, в своё время, чтобы потомкам это благо было доступно в любой день и сезон.
Постоянная суровость бытия северян развила в них изощрённость и умение приспосабливать всё новое в борьбе за место под холодным солнцем, что светило, но не всегда их грело. И когда китайцы изобрели порох для своих увеселений, то практичные европейцы, стали им прогревать весь свой континент, а потом и всю планету через прицелы огнестрельного оружия. И так сразу жарко всем стало, что до сих пор мало ни кому, ни кажется.
Никто никогда, особо сильно, не покушался в древности на покорение холодной Скандинавии, завалившую всю Европу ледниковыми валунами. Обделённые таким вниманием, те края познали сполна только ужасы постоянных, междоусобных битв, где оттачивалось, и шлифовалось своё, особое нордическое искусство, убивать и побеждать. А уж потом, с этих самых широт и мест, накопив силы, зависть и злобу, поплыли, и пошли во все края света воинственные и суровые дети божества Одина. Устремились они, вниз по шарику планеты как пена из кипящей кастрюли.
Крестом, мечом и с огоньком приведён был мир людей, к почти, одному знаменателю. Крестили, косили и возлюбляли новых ближних насмерть, направо и налево.
Зато и плюсов выжившим перепало немало. Каннибализма-то на райских островах, сейчас, почти что нет. Прошли безвозвратно времена, когда юные тела совершенствовались путём поедания себе подобных. Тогда нужно было съесть мозги папаши, чтобы быть таким же умным. И спасибо ему родненькому и низкий поклон под благородную отрыжку сытости. А теперь, если вожделенные, и ненасытные взгляды Homo sapiens постоянно устремлены на себе подобных..., то только на особей другого пола и для других целей. Тоже грешно конечно, грех великий, но пусть уж так, раз сладкий бабий Евин искус оказался неискореним и сильнее гнева райского.
Северянам теперь не нужно вставать на тропу войны, и спорить со своими щитами о том, кто кого понесёт после сражения, что бы проложить себе путь на юг в любое время года. Теперь, не надо в своём побеге от сурового климата покорять ревущие сороковые широты, ради того, что бы награбив и погревшись, найти смерть под тёплым, но тяжёлым сапогом Италии, или в парилке малярийных болот и в судорогах, от яда стрелы коварного индейца.
Плати и получай всё желаемое, всё возможное от наслаждений и до впечатлений, посильных твоему кошельку. А потому и бросаются ежегодно сотни тысяч северян в зимний сезон, как перелётные птицы, по зову алчных своих предков, на мирный захват тропических пляжей и курортов. Наконец-то появилась у них возможность продлить, своё недолгое северное лето до бесконечности, а главное, это без риска быть немедленно съеденным аборигеном. Если только какой местной красоткой, что если и загрызёт, то не до самой смерти и не очень даже больно.
Бассейн Индийского океана в такие времена становился наиболее притягательным местом для этих целей, а потому и сейчас, в этот обычный для тропиков декабрьский день экватор был забит телами многочисленных отдыхающих. Был он похож на тюленьи лежбища Дальнего востока России, или на Советское Черноморье, в пик его бархатного сезона. Избранные, и даже те, что не очень, закатывали глаза от прелестей отдыха и от даров тропической природы. Жизнь людская, разогретая палящим солнцем, казалась, всем, да и была на самом деле, прекрасной и безоблачной.
Северяне, отдыхая, млели, а южане, ублажая тех, богатели. И те, и другие были взаимно и весьма довольны. Не исключением было и благодатное местечко в прекрасной стране Индонезии, в курортном районе Банга-Ачех,
Но сегодня...
Но сегодня для Стаса Рогова, молодого художника из России, очередной день не казался очень радостным. Более того, он с каждым часом становился более тревожным, и даже очень не приятным. С чего бы это, когда всем вокруг было так мило? Чем может здесь быть недоволен, здоровый и красивый мужчина в свои неполные тридцать лет? Всем таким должно быть и было здесь радостно и уютно. Но, почему-то только не ему.
С самого раннего утра, всё буквально валилось у него из рук, и воспринималось, как какое-то проклятие. Ни радовало его, прежде терпимо бодрое, своей ранней свежестью утро. Ни взошедшее на ясном небе солнце, вчера ещё изумлявшее всех своим чудным декабрьским теплом. Сегодня оно, для него, излучало пронизывающую и вполне ощутимую радиацию, от которой хотелось, но невозможно было нигде укрыться. А главное, что всё это недовольство сопровождалось нарастающим ощущением непонятной угрозы и первородного страха смерти, которые казалось, висели и звенели, как натянутые струны в самом воздухе. Ими была пропитана каждая частица его окружения, но только непонятны были её направленность и источник. Он сейчас был как в шаре, полном опасности со всех сторон, но всё это было настолько равно удалённо, и ускользало так, что невозможно было понять ни её расположение, ни её направленность. А главное, не было, и он не видел места, куда от этого непонятного предчувствия укрыться.
- Успею ли унести ноги? - думал Стас, - А потом, и это главное, куда их нести? Не в песок же закапываться? Нет, все мои страхи и тоска, это, наверное, от простой хандры и депрессии.
С утра, поломав голову над непонятным и неожиданным своим состоянием, Стас готов был признать свою беспомощность. Почти смирившись с ней, он сделал срочный заказ билета на вылет. Но нужный самолёт в Россию и в Оренград, будет только завтра, а угроза витала сейчас и повсеместно. Она могла и не дождаться его отлёта, и как бы сочилась из каждой поры всего окружающего вещества и событий. Успокаивало немного, только то, что, похоже, эти непонятные страхи и предчувствия беспокоили, лишь его одного. Они ни сколько не касались, и не беспокоили остальных людей. Все вокруг беспечно отдыхали, и нисколько не задумывались, что может страшного произойти с ними в ближайшие полчаса. Хотелось бы и ему верить, что он в своих предчувствиях действительно один, а потому, может и ошибаться.
А может быть, его хандра была простым отголоском, совсем недавно прошедшего землетрясения в этих краях. Или была признаком надвигающейся тяжёлой личной болезни, от которой, как от себя не улетишь, и до которой никому нет дела. И всё же, осторожности ради, он срочно покинул отель в горах, и перебрался к самому побережью. Туда, где рельеф явно не склонен к повторению тряски земной коры, недавно пережитой всеми здесь. Да и в большей массе людей, настроенных только на отдых, можно зарядиться их лёгкой энергией. Эффекты и способности психологии толпы ещё никто не отменял
Пересидеть, если удастся, страсти и страхи на пляже, а потом на рейс и домой. И пропади она пропадом, вся эта треклятая экзотика мира тысячи островов. Сыт он ею уже по самое горло. Когда хорошего не избыток, то оно слаще. Всё равно контракт, ради которого он собственно и оказался здесь, не состоялся, а вернее безнадёжно завис. Потому как заказчику, местному нуворишу, что возомнил себя знатоком дизайна и живописи, не понравились отдельные его заготовки и эскизы. Они решили, вернее, так решил хозяин проекта, многое по размерам и по теме подработать, изменить, и вернуться к этому вопросу только через пол года. Конечно, это была не досказанная, но понятная им обоим отговорка и просто завуалированный на азиатский манер отказ от проекта. Однако за этим были потерянное время и деньги, и пока это были деньги из его кармана. Правда при этом, местный толстосум, немного раскошелился и купил две его свежие местные картины. Но, это был мизер от Стасовых надежд и планов. Поэтому досада по этому поводу оставалась, потому как сорвался и сгинул, радужный настрой на долгую интересную работу. А за ней могла быть и другая, и здесь же, и она, могла бы дать другие большие заказы. Дом местного олигарха постоянно собирал подобных ему самому ценителей искусства. Все были, при великих деньгах, но без особого царя в голове и в искусстве. Было их здесь в немалом количестве и из разных стран. И казалось для Стаса то благом, что они так же, как и его заказчик мерили свои познания в живописи только толщиною кошельков и штучным учётом скупленных мировых шедевров. При этом были надежды проявить себя не малоизвестным художником, а узнаваемым многими.
Разочарование и обиды, при их свежести и остроте всё равно не отвлекали от главного на сегодня. Это от ощущения ещё большей беды, на этот раз настоящей. Но особенно беспокоило, что при этом, его врожденное обострённое предчувствие опасности не было готово к определению источника. Чувствуя её реальность и близость, как чувствует опасность змея, всей своей шкурой, он, при этом, не чувствовал её направленности и не видел способа защиты. А потому было совсем уж тоскливо, ну, наверное, как тому барану, связанному путами на все ноги, и уготованному на неизбежное жертвенное заклание.
Или это, грядущее и неминуемое бедствие было настолько масштабно, что любое противодействие было исключено, или он и его генетическая память предков никогда не сталкивались с чем-либо подобным. Но что это тогда?
Вот недавнее, предшествующее, сильное землетрясение чётко заявило ему о себе, и он вовремя определился со своим местом. Спокойно переждал его на круизном катере в путешествии на соседние острова. Правда, его послание по Интернету с предупреждением о возможной трагедии, увы, так и осталось без должного внимания. Ничего удивительного. Мало ли чудаков и провидцев в этой свалке информации с их пророческими посланиями, где можно найти всё, вплоть до многочисленных предсказаний грядущего и очередного конца света.
Но сейчас было, что-то другое и это касалось лично его. А он, увы, как несчастный слепой, что оказался на новом маршруте и потерявший своего поводыря. Стоит, растопырив беспомощные ноги и руки, крутит невидящей, задранной вверх головой и не решается сделать ни одного движения. Потому что знает, что куда бы он не повернул, и как бы он не поступил, всё одно будет неверно и смертельно опасно. Но и ожидание, и бездеятельность в этой ситуации, это не самый лучший вариант и способ действий.
В конце концов, устав от бесполезного и безрезультатного анализа Стас предоставил себя своей судьбе, и пошёл посидеть в открытом баре на террасе прибрежного отеля. Там он занялся самым популярным в это жаркое время напитком. Стакан тоника со льдом, бодрил, а что бы как-то отвлечься от тревожных и дурных предчувствий, Стас разглядывал соседей по столику, и проходящих мимо туристов, отдыхающих беспечно, и без его тревог. Тех, кто с удовольствием и просто, без раздумий, наслаждался праздной жизнью. Получалось, что не ведающий истины, всегда, до определённого момента, счастливее того, кто ищет или знает.
Вот хотя бы те, что присели за столик рядом. Ребёнок и отец семейства, который вырвался на желанную и редкую волю. Подальше от присмотра своей заспавшейся половины, под благовидным предлогом выгула ребёнка. А теперь, очутившись рядом, и видимо не случайно, с местной красоткой, он совсем позабыл, и про него, и для чего пошёл. Забыл он всё, как забывает об опасности токующий и обречённый тетерев, в присутствии хорошенькой и потенциально доступной курочки, даже под пристальным взглядом охотника через прицел. Ему сейчас не хватало только павлиньего хвоста. Так он активно, и самозабвенно ворковал и кружился угодливо, перед моделью местного розлива, которую тоже, очередной и надоевший уже спонсор неосмотрительно оставил без присмотра. А ребёнок, очень довольный неожиданной свободой действий, когда никто не мешает и не одёргивает, тихо отошёл от столика и уселся в углу террасы, перед кучкой мусора. Он, там творчески пытался соорудить из всякого подсобного хлама некое подобие башни. Он тоже был по-своему, и самозабвенно увлечён. Однако, при этом, иногда, отрывался от своего интересного занятия для присмотра за папой. Редкие и быстрые его взгляды, которые он украдкой искоса бросал в сторону распетушившегося отца, позволяли предполагать, что он уже кое-что смыслит во взрослых делах, и разбирается в особенностях отношений между дядями и тётями. При этом он, по детски, почти бесхитростно, прикидывал, какую ещё пользу, кроме свободы от присмотра, можно извлечь после очередной папиной слабости. В том, что он может на что-то, при этом, рассчитывать, малыш не сомневался. Иначе мамочка, вскоре, обязательно услышит его, почти наивный детский пересказ всех особенных событий и впечатлений от сегодняшней прогулки. А его папочке может предстоять весьма неприятная сцена объяснений и оправданий. И возможно это будет его последняя, одиночная вылазка на люди, без семейного поводка, которая убедит папу в том, что мальчик растёт и взрослеет. Что с этим теперь надо не только больше считаться, но следует и щедрее откупаться.
А вот, обратила на себя внимание и развеселила Стаса совсем юная парочка, видимо молодожёнов, для которых их недавний брак был пока только сладким мёдом. Разгорячённые солнцем, почти невинными поцелуями, и прочими допустимыми ласками на виду посторонних, они совсем его отвлекли от тревог и даже рассмешили. Этим они неосмотрительно и так явно довели себя до такого критического состояния, что уже давно созрели для поисков уединения, и более плотных телесных контактов. Но когда она, поняв это первой, решительно вскочила и попыталась вытащить его из-за столика в море, что бы там или остыть, или под покровом воды утолить своё горячее желание, то он, к её разочарованию и удивлению, категорически активно и главное, неожиданно для неё, стал сопротивляться и отговариваться. А ей, ещё мало искушённой в таких делах, было невдомёк, что мужчина, иногда, в таком возбуждённом состоянии, ну просто не способен немедленно, нормально и полноценно передвигаться, а тем более не способен бежать, да ещё прилюдно. И искренни удивившись, что за его же ласками и действиями не последовало сразу же логического продолжения, она почувствовала себя так неловко, и такой обиженной, что готова была расплакаться и закатить истерику. Она то ожидала, что её за это предложение он будет готов нести на руках до самого океана, а здесь такой случился конфуз. Значит, он её не любит так сильно, как говорил, если с первых дней их медового месяца уже не желает всегда и безоговорочно.
Тогда видя, что назревает нешуточный скандал, он решился ей что-то шепнуть на ушко. Видимо раскрыл, а точнее просто напомнил ей про секрет физиологии и особенностях строения мужского тела, что ниже талии, и возникающих изменениях в пропорциях, во время любовного возбуждения. После этих его откровений она громко расхохоталась, и чмокнула его в щёчку. Затем она присела немного подальше, чтобы не распалять своими прикосновениями друга, перевела разговор на другие темы, и, стала терпеливо ждать. А он, немного остыв и успокоившись, вскоре поднялся, и они радостно помчались навстречу океану воды и своей любви, сопровождаемые его улыбкой. Но, увы, не знали они, да и никто тогда не знал, что мчались они туда, в ласковые и тёплые волны, чтобы остаться там навсегда, в самый пик своего любовного экстаза.
А вот, за другим соседним столиком у пожилой пары из Скандинавии были, пожалуй, другие проблемы, и озабочены они были не менее его. Они наглядно ему показали, что в этой жизни есть немало более достойных моментов, чем любовь и его пустопорожние предчувствия. Эти рассудительные и мудрые люди уже длительное время сосредоточенно и бурно, и тоже до ссор и упрёков, занимались семейной бухгалтерией. Они скрупулёзно подсчитывали предстоящие расходы и свои возможности, на оставшиеся пять дней отдыха. Проведена была полная финансовая ревизия путешествия. Здесь ему припомнилась пирушка и бридж с земляками, поездка в дорогое сафари на акул. А ей закупка местных поделок и сувениров, и элитные салоны красоты, которые только подчёркивали её немалый возраст и телесные излишества. Разочарованные полученным итогом и друг другом, они стали вспоминать прежние дела и проделки друг друга, явные и тайные. Так же быстро, как и молодожёны, старики тоже довели этим себя до неудержимых чувств, где было всё, что угодно, но только не было любви и уважения. И также готовы были они немедленно бежать, но только в разные стороны и подальше друг от друга. Они быстро забыли, сколько лет были одной семьёй, и далеко не бездетной. Зато теперь они поняли и точно знали, что деньги важнее всякой любви, от которой сыт, а тем более долго, не будешь. Это они то, эти бумажки, и держали их рядом прочнее всякого секса, воспоминания о котором, давно стали только воспоминаниями, да и то настолько смутными, ну, как эпизоды чужой жизни из далёкой и долгой мыльной оперы. В итоге, раздельно расплатившись с официантом, как бы случайно при этом, забыв, про его чаевые, они тут же покинули это недешёвое заведение, вместе и рядом, но давно далёкими и чужими. Для них всё было уже окончательно, потому что повторить и исправить пройденное, им было уже не суждено, ни по возрасту, ни по будущим событиям.
Отвлёк Стаса от его праздного, созерцательного занятия, подошедший к столику парень. Был он крепкого телосложения, среднеазиатского типа. Он, молча и можно сказать по-барски, бесцеремонно, уселся в шезлонге напротив. Подбежавший официант, угодливо наклонился, готовый выполнить любую прихоть нового клиента, который, похоже, был завсегдатаем этого заведения и имел уже определённую репутацию. Такой без щедрых чаевых не уйдёт. Последовал непростой для восприятия соседа заказ, по причине общения на тарабарщине из смеси русского, английского, местного и иных языков, неведомых Стасу. Но они, видимо, уже стали привычными для официанта, который ни разу, не переспросив, побежал выполнять волю богатого клиента. Судя по всему, первым языком пришелец владел лучше остальных, а потому Стас, соскучившийся по разговору на родном и могучем и, вообще, по общению спросил:
- Вы говорите и по-русски?
- Да, - ответил тот без тени удивления, - как и каждый, уважающий себя, представитель осколков бывшей советской империи. Тем более, что сейчас, это самый ходовой язык всех жемчужин отдыха мира. Отдыхающих русскоязычных становится всё больше и больше. Позвольте представиться, Марат Конакбаев, Казахстан, - при этом он даже не сделал попытки приподняться или протянуть руку, - Прошу не путать меня с моим прославленным земляком, боксёром. Хотя и я тоже, по-своему боец, и не плохой, но мой ринг, это экономика и бизнес. Извини за то, что побеспокоил, но это моё любимое место, так сказать, смотровая площадка, на которой ты сидишь неправильно, задом к сцене. А попросить разрешения присесть, я не успел, да и не знал, что и на каком языке тебе это сказать. Здесь ведь, как современный Вавилон после рухнувшей башни, все языки мира в полном наборе. Сезон в разгаре, когда идёт массовый побег северян от зимы в тропики.
Видно было сразу, что это человек вполне успешный, привыкший быть и душой компании, и в центре внимания в любой ситуации. Сразу становилось понятно, и без его заверений, что он в этой жизни твёрдо стоит на ногах. Видимо немало успел ухватить, в куске, что достался и ему при развале той самой развалившейся империи.
- Правда, я сегодня очень запоздал. А попросту, и честно говоря, крепко и много поспал после вчерашнего отдыха с дамой.
И он подмигнул Стасу, как бы приглашая того к развитию разговора и участию в такой интересной для него пикантной теме. А не получив должной поддержки, невозмутимо продолжал:
- Да меня собственно само море и вода особо не волнуют, я и плавать то не умею. А если шутки ради и следовать обычаям наших старых, совместных с вами монгольских предков, так мытьё равносильно смыванию счастья. Детство моё прошло в степях и в песках, вдали от вод, а потом не до того было, а теперь учиться этому, как-то и не солидно и не хочется. Но посмотреть на других у воды и, особенно на хорошеньких купальщиц, я, честно говоря, очень даже люблю. Вот и говорю, что ты неправильно сидишь. Пляж здесь, это, как огромный и бесплатный подиум, с великим множеством моделей всех калибров и расцветок, в минимальных нарядах на все вкусы и даже без нарядов. А ты, сидишь к ним спиной, а значит задом. Это и неприлично, и, по крайней мере, не практично.
Марат, при этом, громко расхохотался собственной шутке. Да так, что они уже сами стали объектом наблюдения для других.
- Ну, посмотри за свою спину и скажи мне, разве не прелесть те две японки, что так откровенно поглядывают на нас и видимо принимают меня за возможного соотечественника? Стоило ли им ехать за тысячи километров, что бы искать здесь своих земляков? И они, наверное, наивные думают, что такие узкие глаза бывают только у самураев. А вот по мне, так и без особой разницы, какой у женщины разрез глаз. Всё равно, любые, даже самые большие глазки при хорошем сексе всегда у них закрываются.
И он, тут же, опять выразил громкое одобрение своему солдафонскому юмору хохотом. Подошедший с полным подносом официант, внёс короткую паузу в их разговор. Стасу понятно стало, по количеству пищи и напитков, что Марат решил здесь задержаться серьёзно и надолго, а в средствах, явно, стеснён не был.
- Угощайся, - радушно предложил он, - и как тебя зовут? Ты, как я понял, из России?
Стас утвердительно кивнул и назвал имя.
Тем временем Марат налил два бокала и поставил перед ним салат от местной кулинарии. Последовало предложение выпить, на что Стас ответил отказом, сославшись на недомогание. Марат посмотрел недоверчиво на молодого здорового собеседника, хмыкнул и влил в себя полстакана виски. Закусывал он при этом неожиданно для такой буйной натуры, очень аккуратно и медленно.
Энергия и жизнелюбие так и били ключом, из этого сына бескрайних казахских степей и Стасу стало как-то спокойнее в его присутствии, а, желая как-то сгладить свой отказ, он добавил.
- Нет, поверь, и не обижайся, Марат, у меня действительно сегодня с утра такая хандра и дрянное предчувствие. Как будто жду чего-то нехорошего и неизбежного. Потому-то, я чувствую себя сегодня не в форме. Кстати ты сам ничего не ощущаешь?
А тот, оторвавшись от блюда, не подтвердил его предчувствий, а перевёл всё на свою любимую тему.
- Конечно же ощущаю, да сильно. Я Стас сейчас ощущаю множество чудных вещей. Вот эту еду, что послал мне создатель, и океан прекрасных гурий, - а после паузы добавил, - Да брось ты нервничать, всё как обычно и прекрасно. Ладно, Стас, успокойся, такое и у меня иногда бывает, правда редко. Это когда переберу немного араки, или когда какая ни будь нахалка откажет во взаимности. Ты с туристической группой или, как и я, сам по себе отдыхаешь?
- Да нет, я здесь по делам, а точнее, по бывшим делам.
И он коротко рассказал, про сорвавшийся свой контракт. Глаза у Марата сразу же загорелись, видимо от очередной идеи.
- Слушай Стас, на ловца и зверь бежит, а ты, значит, не зря оказался за моим любимым столом. Я как раз, сейчас заканчиваю строительство дома в нашей новой столице Астане. Вот там твои росписи на стенах и несколько больших картин будут в самый раз. Только нужно, что бы они были очень большие, - и он при этом широко развёл руками, - с узорами и орнаментом в мусульманском стиле. Короче без голых баб, и без не голых то же. А то наши старики будут плеваться, и проклинать меня за неуважение к вере и обычаям. Увы, у нас сейчас с этим тоже приходится считаться, тем более, когда ты на виду и хочешь чего-то добиться большего. Давай мне свою визитку и по возвращению домой, я тебя обязательно найду. Думаю, мы с тобой сговоримся, да я в этих делах не такой привередливый, и не великий знаток, как твой прежний заказчик. Полностью полагаюсь на твой вкус, а всем не угодишь. Что нет визитки? Тогда возьми мою и обязательно позвони, даже в случае отказа. Я больше никого искать не буду, но буду ждать твоего решения. Если получится хорошо, то я тебя на всю оставшуюся жизнь заказами обеспечу. За мною, у тебя, сразу же потянется очередь, что бы, не отстать. Поверь в своей стране, я кое-что, значу.
Так, так, - продолжил Марат, - вот теперь то мне всё понятно про твоё плохое самочувствие и про твою хандру. У вас, у всех, у творческих натур, говорят, повышенная мнительность и чувствительность, а тут ещё такой отказ в работе, за тридевять земель. Это кого угодно расстроит, вот и вся разгадка твоего плохого настроения. Но успокойся, ничего страшного и непоправимого не произошло. А может быть и к лучшему, раз мы встретились и познакомились с тобой. Будешь у меня работать и творить, как у себя дома, мы ведь почти соседи. От твоего Оренграда до нас рукой подать.
Так, что не горюй по этому поводу. Слушай, а может это и не главная причина твоего плохого настроения, и у тебя, этой ночью, наверное, был тоже очередной и бурный созидательный процесс? Это, с какой ни будь миленькой местной или залётной музой, а? Их столько здесь много, и все такие прелестные, что даже меня, практика и делового человека, неудержимо тянет на творчество с ними и на стихи. А если хочешь отвлечься, Стас от своей хандры, то может, сегодня вместе оторвёмся? Расслабимся и потворим, в приятном искусстве великого созидания, вечерком попозже, и в компании хорошеньких натурщиц? Выбор здесь, как видишь, замечательный, на все вкусы.
И он опять кивнул, при этом, в сторону японок, которые, заметив его заинтересованный взгляд, защебетали ещё громче, видимо для привлечения большего внимания к себе.
- Давай соглашайся Стас, а то знаешь, тут русских очень мало, а моих соотечественников совсем нет, сплошные шведы, да немцы. Поговорить по душам и то не с кем. Так что, выручай брат, иначе совсем одичаю. Даже с женщинами здесь мне приходится разговаривать только на интернациональном языке, сначала пальцами, а потом посредством рук. Хотя признаюсь, мне такой язык и такой разговор любви очень приятен и он самый верный в это деле. У вас в России правильно говорят, что рыбу, птицу и девицу нужно брать руками. А уж женщин тем более, только так, на ощупь. И при этом всё правильно и честно. Они, знают для чего и зачем идут, и прекрасно понимают, что здесь не будет словесных прелюдий и тем более не будет серенад на казахском языке, а потому они и меньше ломаются. Им сразу всё становится понятно и без моих слов, после первого прикосновения. Так что определённая прелесть в этом тоже есть, а главное, ни упрёков тебе, ни попыток охмурить словесно. Нет при этом долгих и тягостных расставаний и требований признаний в вечной любви. Каждый получает своё, и, главное, что без претензий на большее. Давай-ка друг соглашайся, а я подойду к девочкам готовить почву на вечер и устанавливать международный контакт между нашими странами на сексуальном уровне. Мне это нужно и важно, для будущих научных трудов по молчаливому общению с женщинами, а на японском языке я ещё ни разу не разговаривал и не договаривался о любви.
Кстати, считается, что в каждой японке дремлет гейша, надо только суметь её разбудить. Но также говорят, а этому я не особенно верю, что будить их надо умными разговорами и осторожными намёками. При этом нужно долго ждать того момента, когда всё это дойдёт до неё и она упадёт, готовая на всё, в твои объятия. Я уверен, что это не совсем так, и потом, это же ужасно медленно, ну как китайская казнь. Но, процесс чувственного пробуждения можно ускорить, если разговаривать с дамами на универсальном, на моём, а вернее на международном мужском языке. Вот мы сейчас сегодня этим с тобою и займёмся, проверим мои теории на очередной практике. Так ты согласен Стас участвовать в таком важном эксперименте и пострадать ради подтверждения науки искусства любви славного Овидия в исполнении японок и нас?
Ответа получить он не успел.
Внимание всех привлёк пляж, где люди, как, сговорившись, побежали к океану, водная черта которого почему-то стала от них удаляться, обнажая ранее закрытые места и застигнутую врасплох живность. Стаса и самого, как бы подмывало броситься вслед за убегающей водой, которая так манила своим отступлением, что он даже привстал. Но, привстав, увидел он, как с океана, по всему горизонту к суше шёл странный вал воды. Невысокий, он казался вполне безобидным. Но в отличие от обычных прерывистых волн, масштабы охвата той волной были необъятными, а масса, задействованной в этом движении жидкости, была так велика, что он понял, она способна, при любом встреченном препятствии вырасти и превратиться мгновенно, в десятки метров беспощадной стены, которая будет способна уничтожить всё и вся. Вот оно, его неопознанное своевременно не разгаданное предчувствие. И не мудрено, что память предков не выручила его на этот раз. Материковая жизнь не знала такого буйства стихии.
А тем временем вал, выходя из глубин океана и наткнувшись на дальние отмели острова, стал вырастать и набирать скорость. Уже на некоторых его гребнях были видны обломки прибрежных шлюпок и буёв. Послышался нарастающий рокот, переходящий в первозданный рёв стихии. Помноженный на вопли ужаса людей и грохот разрушаемых прибрежных строений он превратился в какофонию битвы жизни со смертью, где последней сейчас безоговорочно доставалось всё ранее цветущее и живое. И хотя его это теперь не застало врасплох, и он понял, что это страшное цунами, но что толку, если это озарение пришло так поздно, и разве теперь от ощущения и знания беды, она становится меньшей?
Марата уже смыло другой волной. Это был естественный страх и желание спастись. Но, перед этим он успел дёрнуть за рукав Стаса и крикнуть.
- Стас бежим! Я плавать не умею.
Но Стас не тронулся с места. Взгляд его зацепил больницу по соседству справа, где ходячие больные и врачи толкали и тащили наружные кровати с более беспомощными людьми, стараясь достичь возвышенности, в надежде уберечь их от катастрофы. Но явно времени и сил у них было недостаточно. Женский медперсонал, визжа от ужаса и, неотвратимости своей гибели продолжал, при этом, помогать и нести более слабых и совсем беспомощных, Всё это, вперемешку с отдыхающими, спотыкалось, падало, ползло, вставало и карабкалось снова вперёд и вверх, с немыслимыми криками, стараясь любой ценой продлить секунды жизни себе и другим. О борьбе и противостоянии никто и не помышлял.
Бегущие вдоль дороги матери швыряли своих детей в проезжающие редкие машины, надеясь на их спасение, таким образом. А потом, если это им удавалось, с непередаваемой тоской, провожали, их прощальными взглядами и, обессилев от выполненного долга, останавливались обречённо, уже ничего не думая о своём личном спасении. Другие, обезумев от неизбежности гибели и неожиданного горя, наоборот мчались навстречу стихии, надеясь найти и спасти там своих близких, так несвоевременно, оказавшихся в непосредственной близости к прибою. Они в этот миг не думали о бесполезности своей жертвенности и о том, что сами обречены и только пополнят немалое количество жертв, приносимых сейчас на ненасытный алтарь разбушевавшейся стихии.
Немало было, однако и таких, что восприняли происходящее, как ожидаемую, и неотвратимую кару небесную и смиренно стояли или падали на колени. Заворожено и неотрывно глядели они в набегавшую на них, небывалую стену, это уже была не ласковая и податливая жидкость, в которой они ещё недавно так по-детски резвились, но, неумолимая летящая гора, способная крушить и бетон и металл. Губы их, при этом, несвязно бормотали, что-то неслышимое в грохоте хаоса и, скорее всего это было их последнее "прости". Вся прожитая жизнь в это мгновение проскакивала перед их сознанием единым кадром, прежде чем исчезнуть навсегда.
Стас, тоже стоял неподвижно, прекрасно видя и осознавая происходящее. Но не от ужаса и оцепенения. В нём вскипало, и росло, неведомое ранее, огромное негодование и возмущение происходящим кошмаром. Внутри всё взбунтовалось в стремлении остановить эту гибель. Нет, не свою, он о ней сейчас не задумывался ни на миг. Но жгло разум и всё естество человеческое, обжигающее желание помочь любой ценою всей этой живой, пока, плоти, обезумевшей от неожиданной и неизбежной смерти. Это чувство нарастало и превращалось в уверенность, что можно и нужно, что-то предпринять. Он почувствовал, что из его груди готов и может исторгнуться встречный рёв гнева и возмущения не меньшей силы, что грохотал вокруг. Но крик - признак бессилия и ничего не решает, а тратить на это энергию было бессмысленно. Зато он почувствовал, как внутри нарастает неведомая ранее сила, а каждый погибающий рядом давал ей подпитку.
Тогда мгновенно, и до безумия он напряг всю свою волю, каждую свою клеточку до атомарного уровня. Он заставил себя забыть, что он тоже всего лишь слабое и смертное существо и ничто по сравнению с этой катастрофой. Стас представил себя колоссом способным противостоять ей и прекратить этот ужас. Он почувствовал в себе возможность разрядить прилив этой неведомой ранее энергии и силы. Тело стало, как бы сливаться ногами с фундаментом здания и дальше через него с землёй, прорастая в них, или это они проникали в него, питая друг друга неукротимым желанием победить, остановить этот первозданный хаос. Он почувствовал, что становится единым целым с ними, как монолитная скала, А мысли, превратились в этот миг в осязаемую материю. Взгляд полный непоколебимой решимости и всё его тело, источали слепящее сияние молний и требовали остановиться. Это не были слова, но была непререкаемая немая команда на уровне подсознания. Это было безоговорочное требование высшего первозданного естества, такому же дикому противнику, на неведомом ранее ему способе общения. Сразу резко возрос, окружающий грохот, превратившись больше в скрежет и визг, ультра звуковой тональности, Это столкнулись, невидимое, духовное силовое поле, источаемое Стасом и материальные компоненты водной стихии.
И... волна вздыбилась перед ним. Она выросла ещё выше на десятки метров над этим неожиданным препятствием и замерла там, на несколько мгновений. Стихия признала в нём своего, равного по силе, и родственного по основам.
Она поняла призыв. Она приняла его приказ и пропиталась им. Она готова была прекратить свой порыв и вернуться назад в океан. Вздыбившись, замерли, а потом и затрепетали верхние гребни волны, они уже загибались назад, готовые уйти прочь. Но инерция движения была такова, что следующие набегающие гигантские массы воды создавали необратимый напор, неподвластный уже ни ей самой, ни ему, ни планете.
Вал, взметнувшийся к небесам и, замерший там, на некоторое время, дал возможность подняться на десятки метров вверх и таким образом спастись многим людям. Затем он рухнул вниз как умело подорванная стена. Сверху рушились и падали вниз небывалым, причудливым гигантским градом и сама вода и всё, что в ней находилось, шлюпки, пальмы, остовы прибрежных строений, тела погибших людей. Эта падающая мешанина, собранная по пути разрушений, теперь сама становилась плотиной и преградой для волны, и она замедлила своё движение вперёд. Однако это обрушение не могло сломить его постамент и ничто не смогло проникнуть за неожиданный, тончайший, непроницаемый синий панцирь, возникший вокруг его тела в момент схватки. Чувствуя содрогание почвы на многие метры вниз, Стас ещё понимал, что сделал всё, что мог, и даже невозможное, но собственные силы, и та неведомая энергия, возникшая в нём, покидают его. Боли не было, как не было и неминуемого телесного киселя, но реальность и сознание окутывались туманом, перешедшим в полный мрак. Но не от повреждений горой упавших на него обломков и грязи. Это предотвратило силовое поле, вокруг которого и образовался его саркофаг, но от полной потери сознания и последующего бессилия духа. Энергия была выплеснута им мгновенно и вся без остатка.
Глава - 2
По ту сторону
Динозавры давным-давно вымерли, да и не только они. Но, именно их загадочную гибель и полное исчезновение, нельзя было не заметить и не призадуматься о причине и размерах такой беды и последующих, возможных чудачествах планеты Земля. Переболев в юности и девичестве любовью к гигантизму, она натворила много и большого. Когда комары и москиты были больше стрекоз, а микробы можно было видеть без микроскопа. Были и твари, что могли перемалывать камни до песчанно-гравийной смеси. Она породила, а потом и погубила по воле создателя многотонные свои создания, но на этом не успокоилась. С годами она просто стала более экономной и рациональной, всё измельчало, но какое разнообразие живого исчезло до них и после? Никогда нам не узнать про истинную причину гнева божьего, на тварей, а потомкам, тем более, это не дано. Но красная книга, истории живого, пухнет и сейчас, и день ото дня страниц в ней всё больше. Огромные ходячие заводы по переработке плоти и прочей органики прошли по тверди Земли, превратившись в итоге, в пух, в прах, и огромные кости, которым тоже, со временем, суждено стать пылью. Увы, ничто ни вечно в этом мире, потому что преходяще. Но неужели так было и будет во всём и со всеми? А жалко, и жутковато, однако.
Ну а что же тогда будет в итоге с венцом всех творений? С тем самым, двуногим, первым райским неслушником, ради которого, собственно и затевалось всё это сотворение мира, со всякими попутными букашками и чудищами. Не для них же и не для прочей неблагодарной живности творился этот прекрасный мир. Но ради себя и того единственного создания, кто бы мог понять, и оценить по достоинству великие труды. Это когда целую неделю, из своей вечности, напрягался он, что бы в итоге создать подобие себя бесподобного и среду для его обитания. Неужели и это великое творение тоже ждёт участь, многочисленных ранее, но исчезнувших навсегда ветвей огромного древа жизни, а само оно тоже загниёт или засохнет?
Хочется крикнуть
- Нет! Стоп! Не верю.у.у!
Кажется, не всё так однозначно, и не для того весь этот огород городили. Не для того его пахали, поливали, пололи и растили, что бы посмотреть, полюбоваться, провести кровавые эксперименты бед, и смахнуть всё это, миллиардами лет нажитое тоже на свалку вселенной, где и без нас хватает безжизненных глыб. Нет, нам с ними не по пути, и это точно. А жизнь людская, это хотя и лабиринт, но должен быть не только с тупиками, но и с выходом. Вопрос только в том, кто, куда и когда выйдет.
И вот почему, здесь не угадали ненавистники рода человеческого, что грозят ему концом света божественного. Когда хотят они, чтобы все души людские скорее легли, до судного дня на вечную консервацию. Не быть краху трудов создателя.
Не дождутся!
А кто же, тогда, в этой тишине вселенской, будет славить всевышнего всего сущего? Ведь только человек из всего созданного живого и неживого, на это способен. Только он может быть таким преданным и благодарным своему создателю, до самопожертвования и до безрассудства. Только он способен по достоинству оценить великие деяния творца.
Так что беречь нас он будет, как сейчас, и сильно, как ничто иное, если любит и хочет не вечного забвения, а вечного восхваления, и постоянных бесспорных признаний своего непомерного могущества. Только, человек готов и способен на это вечно. Только он умеет быть благодарным при всех его слабостях и греховности телесной.
Господи, прошу тебя за всех нас, слабых пока телом и духом. Прошу тебя, за всё наше прошлое и, может быть, даже грешное, но людское.
Можешь меня одного исключить из этого длинного списка, но человечество прости. Это уже не охальник Адам, а многие прадети его, которые не отказываются и не откажутся от своего прародителя, но не могут же они вечно нести вериги того греха. Прости нас, пора уже, искупили мы давно то. А жены наши достаточно натерпелись, за любовь к нам и за муки рождения наших, смиренных перед тобою чад.
. Остальным созданиям, только бы пожрать да быть бы живу, а этому грешному существу, ещё надо было найти родителя своего и всего сущего, чтобы славить потом его вечно. Нашёл он тебя в душе, чтобы любить. Любить до последнего вздоха, и после него. .Даже в беде и в боли будет он любить свои истоки жизни, а значит и небесного своего создателя.
. Так что же в перспективе и в конечном итоге?
Не исключено, что одним из печальных вариантов, это может закончиться смертельной, всё испепеляющей схваткой за последние слитки металлов, за бочку нефти, за глоток незаражённой воды или за кусок пищи. Дольше других, при этом, проживут особи успевшие нахапать в наше время больше. Но и это, когда-то кончится и у них тоже. И неужели тогда грядет конец прекрасного света человечества, который он сам, теперь способен или создать, или затмить? И будет тогда осиротевшей планета, кружить по такой же пустой и безжизненной вселенной свои отпущенные на существование миллиарды лет. Но уже без единственного любимого и такого беспокойного создания, которое в гордыне своей зашло так далеко, что уничтожило само себя. Неужели, то, что было признано образом создателя, будет стёрто? Неужели сбудется печальная перспектива, предрекаемая всеми провидцами и религиями мира. Теми самыми, которые хоронят его изначально с первого дня появления на свет божий?
Учёные тоже жути нагоняют, обнаглели до конкретных цифр, и говорят, что завода биологических часов человечества осталось не более чем на десять тысяч лет. Ужасно много для отдельной особи и ужасно мало для целого вида, когда другие существа умудрялись до него топтать землю сотни миллионов лет. Но возможно есть и другие пути развития событий, и не такие трагические. И если это так, то на этом отрезки пути, и чем раньше, тем лучше, предстоит человечеству кардинально измениться. Обязано оно это сделать, чтобы перейти в новое качество или же нужно смириться и стать новым многочисленным пополнением кладбищ динозавров.
Но к счастью, свет во мраке этого долгого тоннеля мрачных вещаний, стал немного виден. И свет этот в нём излучают, "Индиго". Их хотя и называют детьми, но эта ступень эволюции строится уже давно. Дети, если они живы, то растут, а с ними растут и их возможности, и удивительные их способности. С ними растут и надежды, на то, что человечество, это навечно и не зря создатель сотворил нашего праотца по своему образу и подобию.
Спектральный анализ энергетического поля людей, последнего времени, показывает, что наметилась резкая тенденция его смещения в синюю сторону, с замещением жёлтого, красного и прочих оттенков. Такие особи, зачастую обладают и приобретают удивительные способности влияния на окружающий мир. Они внешне неотличимы от нас, но уже не являются и нами. Это уже не Homo sapiens, но Homo indigo. У них уже есть случаи отличия и на генетическом уровне, и это в первую очередь наличие дополнительных пар хромосом. Видимо, эти отличия и дают им возможности избегать многих страшных людских болезней. Зафиксированы факты, когда дети с врождённым поражением ВИЧ инфекцией, полностью избавлялись от этого страшного недуга. Такие же случаи есть и по раковым, и по другим заболеваниям. Значит, они уже стали во многом несъедобными для вирусов и инфекций человека простого. Они по-другому относятся ко многим вещам и к реальностям мира, и взаимодействуют с ним уже на других принципах, используя возможности влиять на другом уровне на события и на окружение. Многие из них проявляют уникальные пара нормальные способности, телекинез, левитацию, предвидение, контроль и управление веществом на уровне элементарных частиц, и их составляющие, с помощью своей и всеобъемлющей космической энергии создателя. Им в будущем дано слиться с природой, а не противостоять ей. Всё только начинается, а путь будет долгим и трудным.
И главное, то, что совершенствование человека, к счастью продолжается, и наступает время индиго. А с ним приходит уверенность, что человек создан навечно. Вселенная и создатель, всё-таки, дают ему реальный шанс, и не позволят ему исчезнуть, да ещё просто так. Это становится очевидным, особенно после недавних событий. Как не дали исчезнуть Стасу и его способностям.
Что-то внешнее, слабо ощутимое, вновь дало толчок его сознанию, и оно стало пробуждаться. Но не для тела, оставленного душой и стоящего безвольно и бездвижно в коконе из обрушившихся на него обломков и горы грязи. И не для мозга в этом уцелевшем без повреждений теле, но потерявшего смысл существования и направление в работе. Сознание его пробудилось заново, в новом состоянии, и в этот момент существовало само по себе. Это было, как тот нежный импульс, что зажигает свечу жизни в материнском теле. Оно сначала восприняло радужные и нечастые сполохи, что постепенно светлели, разгоняя мрак и превращаясь в слабый цветистый туман. Тот в свою очередь становился всё более насыщенным и в нём стали проявляться бледные различные и непонятные формы. Потом они, из облачного своего бессмыслия, превращались, в какие то нереальные фигуры, всё более напоминающие человеческие, но при этом аморфные и полупрозрачные, проступающие друг через друга. Из них и из окружающей дымки, собирались то более плотные сгустки и спирали, которые немыслимо надламывались и растекались, что бы тут же снова возникнуть, но уже в другом наборе, обличии и цвете. Он почувствовал, что сам, буквально залит ими и является частью их, на необъятном пространстве и во всех немыслимых ранее плоскостях, которые Эвклиду и не снились. Это был океан фигур-символов, в который он был полностью погружён и слит с окружающим веществом, как капля, упавшая в родственную жидкость, но не потерявшаяся и не растворившаяся там полностью. И то ли эта субстанция поддерживала его, слегка покачивая, то ли он сам опирался на неё, но чувствовалось, что совсем провалиться в бездну невозможно и он так же, вместе с ними, парит в великой бесконечности пространства. При этом нарастало ощущение покоя и надёжности окружения. Вскоре несколько фигур стали настолько чёткими, что можно было их принять за что-то реальное. И возник голос. Считать голосом это пришлось, потому что другого определения у него просто не нашлось. Нет, он его не слышал, как слышат наяву, но ощущал и понимал, как ощущают и разговаривают в сновидениях и тоже считают голосом.. Беззвучно, но понятно. Его внимание сосредоточилось на более реальной фигуре, затем ставшей центральной, и которая уже настолько прояснилась, что стало видно и различимо, до узнаваемости знакомое лицо. Он чувствовал, что в реальности видел его уже и много раз, но никогда не встречался с похожим человеком и в тоже же время, как бы вся его жизнь была с ним связана. Эти скорбно-печальные большие глаза, готовые вобрать в себя все беды мирские, познавшие великое горе, боль и способные всё и всех прощать. Стас не мог определить уверенно этот образ. такие мягкие и добрые черты лица, так, часто встречались на многочисленных иконах его родины.
И, видимо, даже робкие зачатки его мыслей и проблесков сознания были доступны этому необычному окружению, которое сразу же отреагировало на его восприятие происходящего, большей активностью в своих движениях и трансформациях, за исключением ближних, центральных фигур, которые уже имели вполне реальный вид и устойчивое положение.
- Брат наш, - почувствовал он, - мы все рады встретиться с тобой за порогом прежней жизни, рады поддержать тебя в первые мгновения этого необычного для каждой души состояния. Мы также рады возможности пообщаться с тобой и ещё раз убедиться, что своё основное предназначение люди после нас продолжают выполнять и готовы ради спасения ближнего отдать самое ценное, на бренной земле, это свою плотскую жизнь. Мы в очередной раз на твоём примере получили яркое и наглядное подтверждение того, что люди всё больше превращаются из Человека Разумного в Человека Духовного, которого в твоём мире сейчас и далее будут называть Homo Indigo.
А лица наши и видимые фигуры пусть тебя не смущают, нам они вообще не нужны, мы узнаваемы по духу, и по другим своим признакам, а не по внешности, Это в вашем мире видимая наружность и форма тела определяют личность. Они, порой, определяют быт и судьбу человека. Там важны и имеют значение наружная его видимость, цвет кожи, рост, возраст, волосатость и прочие временные атрибуты. Потом, в определённый момент, это отметается в прах, и покоится в земле, для продолжения циклов других жизней, а от него остаётся только вечное и нетленное. То, что не имеет ни цвета, ни национальности, ни запахов, ни лиц и остаётся в мироздании навсегда только яркий след прежней жизни, духовная энергия тела - его душа. Это уже вечно.
Сейчас тебе ещё нужна наша узнаваемость и похожесть на что-то знакомое, вот ты их и получаешь. Но кто там, на земле сейчас знает доподлинно, какими мы были на самом деле, и какой возраст более подходит для верного восприятия. Разве может всю жизнь отразить последний её миг? Так и в случае со мною и где в описании моих тридцати лет, вычеркнуто из истории, последователями и биографами многое. А эти годы, ведь были у меня, и были полны человеческих радостей и страданий, грехов и благодеяний. Были и друзья детства, была и юношеская, и мужская любовь, и раскаяния были, и вера, и разочарования, прежде чем я нашёл своё истинное предназначение. А икона, это не фото-факт и каждый богомаз, рисовал меня таким, каким хотел видеть заказчик или, как он сам себе меня представлял. Потом создался общепризнанный стереотип, и пошло поехало. Даже неинтересно и больше стало походить на конвейер. В скифских могильных бабах и то больше фантазии и творчества. Так что не думай, что мы действительно все выглядели именно так, как тебе кажемся, или как описаны в легендах и живыми людьми. Просто это нужно для простоты твоего восприятия. Со мною рядом немало тех, кого вы чтите и боготворите на Земле сейчас и великое множество чтимых ранее, но забытых со временем потомками. Если бы ты был мусульманином, то к тебе бы обратился другой образ, и таким, как его, себя представляют правоверные. А к дикарю бы обратился узнаваемый шаман, и так было и так будет всегда.
Стоящая рядом фигура, при этом, отреагировала мгновенно на переданное, а сияние зелёноватого красивого нимба вокруг головы, напоминало тюрбан или арабскую накидку.
- Он с нами? - послышался вопрос, - И чьего он братства или веры? Не очередной ли это несчастный правоверный, погибший от слуг Иблиса, выдающих себя борцами за истинную веру, и посмевших от имени и с именем создателя уничтожать людей?
- Нет, пока он ничей, хотя в дальнейшем, как и все будет с нами. Ему ещё предстоит вернуться назад в свой первый мир. Он ещё не прошёл там до конца свой путь и послужит людям, на той стороне, где они больше нуждаются в нём. Многое зависит от того, как и когда будут спасать его тело. Нам остаётся только помочь ему в этом.
- Поможем, и с радостью великой, - поддержала фигура, - я теперь вижу его страдания ради спасения жизни многих людей. За такое, что он совершил ради них, и, не задумываясь жертвовал плотской жизнью и своим телом не ради убийства других, а жизни ради, он достоин, быть, и дальше среди них, а потом может быть и вечно с нами.
Вот, скажи только брат, может тебе, со свежим земным восприятием это понятно? Когда только другие люди, и в первую очередь некоторые мои единоверцы, так же поймут, что любую, в том числе и чужую, жизнь нужно оберегать, а не губить. Горестно мне порою и обидно за них. Горестно мне, что ради собственной гордыни, ими забыты совсем, а точнее, извращены до неузнаваемости, заповеди и истины Корана. Когда смеют под зелёным знаменем и от имени пророка, руками обманутых простых правоверных, уничтожать невинных, ради прихоти одуревших от денег, и от жажды власти богачей. Это с их помощью рушатся сами основы ислама, это они пытаются превратить его в своё оружие, что бы он стал религией страха и ненависти. Вот почему, и отталкивают они от нас многих. Это они с именем создателя идут против него же и против всего святого. Как могут и смеют некоторые, брать на себя волю всевышнего и ссылаться на него, творя свои не богоугодные дела. Это что же за времена пошли, когда каждый маньяк и убийца становиться и мнит себя пророком и решает всё за создателя. Это, сколько же их развелось там? Басаевых, Ладенов, Хаттабов и прочей нечисти, рангом пониже. Мне иногда ужасно жаль, что такие, как они попадают сразу не к нам, а на другой полюс. Так что и спросить не у кого, да и поздно уже. Таким дай доступ к ядерной кнопке, так они, не задумываясь, уничтожат и саму жизнь и устроят рукотворный Армагеддон.
Но эти дети дьявола успешно убеждают всех, что происшедшее просто несчастные совпадения и случайности. Что же надо им ещё такое сделать, что бы вернуть исламу достойное место, в истинной вере, в мир добра и любви к человеку и всевышнему. Ведь сказано в Коране, что убивший человека, убивает целый мир. Я хочу, чтобы в святых местах не было ни одного человека с руками и помыслами, обагрёнными человеческой кровью. Для этого хватает жертвенных животных. И пусть правоверные знают, что если там произошла трагедия, то значит среди них, под личиной верующих, есть великие грешники, которым не место среди людей и которые противны всему исламу. Мекка не место для парада и торжества извращенцев веры, способных деньгами оплатить своё присутствие. Допускать туда надо, можно и нужно, только простых, но искренних правоверных, которые хотят жить в угоду и по законам Корана, но не используют его ради своих обид, амбиций и сладкой земной жизни.
Даже исмаилиты в своё время не творили столько и таких безобразий как эти террористы от шайтана, а не от ислама. Я всё сделаю, что бы это прекратилось до 2020 года, иначе безумцы попытаются начать войну за всемирный Халифат и применят атомные бомбы. Но свои надежды и чаяния я могу передать только истинным правоверным, а не этим и не таким маньякам. На них, увы, распространяется не моё влияние, а коварные желания и планы Иблиса, врагов Аллаха и всякой веры. Они пророку своему противны, но неподконтрольны, потому как в него не верят искренне, а просто прикрывают верой своё безумие. Но верю я и знаю, что придёт время и мир на земле будет подобен нашему миру, где нет вражды и страданий людей созданных ими самими, и против себе подобных.
Теперь до сознания Стаса стало доходить понимание и уверенность в том, что он по ту сторону жизни и что означает это его окружение. И хотя никакого намёка на отличительные одежды на них не было и он не чувствовал своей, но не возникало и чувства наготы.
- Я умер, - определил он, - и теперь, видимо, решается моя судьба, вернее, судьба моей души. Что же это такое? Это чистилище, рай или ад?
И в ответ получил:
- Ни то и ни другое, брат. Всё абсолютно иначе и по принципам, и по предназначению, чем это принято описывать на Земле. А то, сколько бы райских и адских мест было во вселенной, если от каждой религии были такие реалии, и всем подавай райские кущи и прекрасных гурий. А женщинам тогда чего, или кого подавать? Нет, это просто другое состояние. Это тоже мир, но это параллельный мир, в который может проникнуть только то, что называют душой, то есть внутренняя энергия тела, его дух, а не материальная его составляющая. Мы здесь все и навсегда в вечном согласии и единении, как будет скоро и на земле. Здесь нет ни разных идолов, ни разных богов. Мы все порождение единого мироздания и жаль, что там, на Земле до сих пор этого не понимают. Вернее им не дают этого понять, те, кто неправедно живёт и кормится от различия религий, сект и шкурно заинтересован в их множестве и в создании разногласий. Они превратили веру в своё ремесло, в кормушку и средство для лёгкой наживы. А разве свинья добровольно отойдёт, и расстанется со своим пойлом, ради того, чтобы поделиться со слабыми, и страждущими? Как можно поклоняться одному создателю и даже исповедовать одну религию, но при этом враждовать из-за надуманных различий или обрядов? Каким же извращённым разумом нужно обладать, когда доводят разное сложение пальцев, осеняя себя крестом, до убийств и даже до войн. И это притом признают, что каждая вера создана на прекрасных заветах и заповедях создателя. Но сунниты ненавидят шиитов и наоборот, католики, протестантов и православных. Те тоже платят им неприятием и враждой. А ведь если они признают, что создатель един, то зачем эти различия, кому они нужны и какое имеют для веры значение? Ответ простой и однозначный, это нужно только фарисеям пастырям. Но придёт время, когда храмы, как бы они не назывались, кирха, синагога, церковь или мечеть, будут служить только, для веры и для хвалы создателя, а не корысти, ненависти и разобщения людей ради. . Вся надежда при этом теперь на вас, на индиго. А ты первый, кто стал исключением из закономерности раздела жизни. Когда душа, оторванная от тела, узнает это и снова вернётся к телесной жизни. Это стало возможным благодаря тому, что ты первый Индиго, пробудивший в себе сверхъестественным напряжением во время цунами свои исключительные особенности и силу своей энергии. Твоё тело сейчас живо и находится под нашей защитой, а душа твоя временно с нами, для вынужденной подпитки твоих сил и общения с тобой. Ты, повторяю, ярко выраженный Индиго, и сам того не подозревая, хотя и полноценный человек, но уже представитель следующей ступени развития духа и тела его.
Стас напрягся, пытаясь вспомнить и ответить.
- Не напрягайся, я и так знаю, как мало тебе об этом известно. Потому что это только начало долгого пути. Но твой спектр духовной энергии уже, совсем сильно смещён в синюю сторону, вплоть до замены всех остальных цветов. Видишь, в моём окружении, у нас заметны отличия нимбов. Есть золотистые, как у меня, у других зелёные, багровые, оранжевые и прочие цвета и оттенки. Это как символы и отличительные признаки путей и ступеней развития эволюции человека, как вида. Если бы ты мог видеть себя со стороны сейчас, то обнаружил бы нечто подобное над своей головой, но только синего цвета. Человечество начало новый этап эволюции и пришло время Homo Indigo. А твоё появление здесь, при живом теле на Земле, наряду, с новыми возможностями, развивающимися на этой стадии эволюции, говорит и о новой способности проникать в параллельные миры. На способность существовать здесь без ущерба, для своего материального естества, то есть для тела.
Что же касается рая или ада, в земном понимании то это первичные примитивные земные фантазии, вымышленные представления от первых людей, которым приходилось, когда-то, на заре сознания и разума контактировать с умершими предками. А их попытки объяснить им истину духовного бытия они опять же воспринимали, как земные материальные и физиологические радости или физические муки. Они олицетворяли посмертное существование с теми же наслаждениями или страданиями, с которыми сталкивались в повседневности и которых больше всего жаждали или ужасно боялись. А всё гораздо проще, а если говорить точнее, то, гораздо сложно... Но, что можно было ожидать при объяснении первобытному дикарю понятий, до которых ещё не доросла и ваша земная наука? Всё это превратилось в красивую сказку, с помощью которой вот уже многие тысячелетия правят простыми людьми их более шустрые собратья, по старейшему методу воспитания, кнута и пряника, ада и рая. Да все мы через это прошли и ломать такое представление нет смысла даже сейчас. Тем более, что и особого вреда мы в том не видим. Для сравнения нужны две крайности.
А если объяснять проще и более понятно, то с первых мгновений своего рождения, каждый человек имеет максимум положительной духовной энергии. Не зря же говорят, что погибшему младенцу, прямой путь в рай. Потом на протяжении жизни, все по-разному, тратят или развивают этот капитал, данный создателем, Одни транжирят его без оглядки, сжигая всё прекрасное отрицательной, то есть другого полюса энергией. Она, выражена, и проявляется так называемыми грехами, дурными поступками и преступлениями, нейтрализуя этим изначально заложенное, всё только хорошее. Другие, чтят человеческие ценности и тем самым приумножают и свой, и вселенский положительный заряд духовной энергетики, который на земле ещё называют космической. Но когда душа покидает телесную оболочку человека, то происходит разделение противоположных зарядов. Существовать вместе вне телесной оболочки они не могут, это было бы равносильно электрическому замыканию плюса и минуса. Поэтому часть переходит на своё место на один полюс, а часть на другой. Отсюда и примитивное представление про рай и ад. Однозначно энергия у любого человека однополюсной полностью никогда не бывает. Самый святой из нас, что-то совершал в той жизни неблаговидное, пусть и незначительное, и известное только ему, а самый отпетый негодяй, всё равно в своей жизни делал что-то и хорошее. Просто потом стоит вопрос соотношения и размеров вклада в общую космическую энергию духа по этим двум полюсам, от каждого прожившего индивидуума. От этого зависит последующее его место и возможности в мире ином. От одного остаются крохи на одном полюсе, но много на другом, и наоборот. Отсюда, видение монстров и уродства в случаях проявления чёрной материи, которая не может представиться чем-то цельным, благовидным и похожим на реальное, жившее в прошлом существо, потому что его покинула положительная составляющая общей энергетики. И потому же положительный дух не может принять доподлинно свой прежний облик, реальной полноты и насыщенности его, потому что произошло разделение тех же составляющих, и его покинула противоположность. Но никто не подтвердит, что условия существования на другом полюсе хуже, чем на этом. Я повторяю, что мы, просто на разных полюсах, свет и тьма и не более того. Им там хорошо, нам здесь прекрасно. Более того, бывают моменты, когда мы используем совместно свою энергию, что бы предотвратить вселенские катастрофы. Для уничтожения опасных образований и создания или переделке нужных миров. Когда мы вместе применяем энергию с нашими противоположными зарядами, то нет ничего, способного противостоять ей. В таких случаях, мы сознательно сливаемся в огромный и единый стержень, безо всяких индивидуальностей, объединяя всю свою могучую энергию. То же самое происходит и на другом полюсе. Всё оказавшееся между этими стержнями и попавшее в зону слияния противоположностей становиться полностью управляемым и в нашей воле созидать или уничтожать. Реакция аннигиляции по сравнению с этим всё равно, что энергия свечи на фоне энергии звезды. Но это, увы, не проходит ни для нас, ни для них бесследно. Часть энергии, а это часть нас самих, и их теряется безвозвратно. Правда есть предположение, что они переходят в ещё более, высшее, состояние. И это мы надеемся так, потому что ничего в мироздании не исчезает безвозвратно и бесследно.
- А что будет со мною, я уже разделился? - мысленно спросил Стас, - я уже с вами?
- И да, и нет, брат. Ты у нас пока не навсегда. Просто передохнёшь, после совершённого тобой прорыва в наш мир, а твоему телу и душе мы поможем восстановить энергетику и прежнее состояние, но уже в новом качестве. Мы с тобой как бы ею поделимся, и ты вновь вернёшься к Земным своим делам. Ты побудешь пока связующим звеном между нашими мирами и ещё мы определим на это время с тобой своего представителя, который, свежим и нашим взглядом отсюда оценит реальную обстановку в земных делах. Потому, как с твоим исключительным появлением среди нас, нам видимо вскоре следует ожидать притока новых сил и возможностей индиго.
Последовала небольшая пауза. Фигуры поблёкли и как-то отодвинулись.
- Вот и добрались до твоего тела брат. Мы поможем им его извлечь невредимым, и скоро ты в него вернёшься.
Через некоторое время, если оно вообще здесь существовало, что-то ещё более затуманило фигуры, и он увидел, точнее, ощутил приближающуюся к сознанию, чью-то руку и склонившееся над ним лицо тёмнокожей девушки. Затем это видение исчезло, а фигуры вновь приблизились. И тот же голос пояснил:
- Всё отлично и твоя оболочка в целости и сохранности. Это был контакт людей с найденным ими твоим телом, и его отвезут теперь в госпиталь. А ты в него вернёшься чуть попозже, когда мы закончим подпитку твоей растраченной энергии. Ты ведь, как когда-то и мы свою, всю без остатка отдал для и ради людей и здесь мы все готовы с тобой поделиться.
И вот ещё что, брат. Нас оказывается тоже можно удивить. Произошло небывалое в мироздании, значит всё-таки существуют вещи и поступки, понятные и одобряемые на разных полюсах одинаково. А ни верилось в это, потому как, такого ни когда, не было, но, тем не менее, это уже факт. Так вот. С того полюса тоже готовы вернуть телу свою часть твоей энергии. Не желаешь ли? Да собственно в таких делах согласия и не спрашивают. Я тебе не хотел говорить, но ранее бывало, что и мы и они возвращали души в тела, но только свой заряд. И в итоге воскресший, впоследствии чувствовал себя и был на самом деле далеко не полноценным человеком и быстро затухал снова, потому что не было полного баланса сил и энергии. Теперь, у тебя, у единственного появился шанс возродиться заново с полноценной аурой. Причём они это, делают без каких, либо условий и понимают, что в данном случае их доля не так уж и велика, но, тем не менее, она бесценна, своей незаменимостью. Удивительны и невероятны другие возможные последствия такого решения. Получается, что ты находишься под покровительством двух полюсов и в равной степени можешь представлять их интересы тоже, как и наши. И представляется мне, что это выводит всё мироздание на новый уровень отношений и возможностей. От категоричности и полного неприятия до возможного понимания и сотрудничества во многих вопросах.
Ты уж не думай так примитивно, как на Земле, что мы постоянно воюем и конфликтуем между собой, и делаем, друг другу только пакости. Ни мы, ни они, не мечтаем об Армагеддоне. Это не подготовка очередного боя гладиаторов в чёрном и белом, а Земля не место для арены. Вселенная хочет жить. Не для того её создал всевышний, и передал нам, что бы мы уничтожили его творение, ради своих амбиций, и взаимной ненависти. Нет и нет. У каждой части духовной субстанции своя среда обитания, свои пути и интересы, которые редко когда пересекаются. А если и случается, то по вселенским масштабам весьма ничтожно и временно, как миг.
А так ничто духовное ни им, ни нам, ни чуждо. И если за ними признаётся право на проделки, шутки и допустимое хулиганство, то и среди нашего брата такого добра тоже хватает, но тоже, только в пределах нормы и только допустимого. А чего другого ожидать от душ, которые продолжают жизнь своих прежних хозяев, если таковыми считать их бывшие тела. Наше бытие здесь нельзя считать монашеским, и постной преснятиной, просто у нас свои критерии счастья, радостей и наслаждений. Вот перед тобой, обожествлённый ранее скандинавский герой, Один.
И перед сознанием Стаса предстала фигура с багровым нимбом в виде скандинавского шлема.
- Мы с тобой ещё посражаемся брат, - донеслось до него, - из тебя получился бы прекрасный берсерк. Такие, как ты, способны бросаться, не раздумывая на мечи и копья и побеждать врага своей решимостью и отвагой. До встречи, мне пора в Валгаллу, где я сужу бой орд Чингисхана и Аттилы. Следующей будет моя битва с Аресом, надо надрать ему задницу, а то этот эллин, после очередной победы над моим другом Марсом много возомнил о себе. Я покажу ему, что такое настоящий рукопашный бой и тактика клина в исполнении нордических воинов против его фаланги. Возвращайся к нам, как истинный викинг, только с мечом.
И фигура исчезла, в вечных заботах подготовки и проведения очередных битв, к своим, таким же неугомонным питомцам.
А для Стаса продолжали:
- Вот про таких, именно, и было сказано " И вечный бой, покой им только снится", Да мало ли кто и чем здесь одержим, получив неограниченные возможности в создании неосуществлённого на Земле. Это ладно, что он ещё заторопился, а то бы залез в дебри их вечного спора с Будой, который в своё время не позволил монголам достичь японских островов и захватить их. Он считает, что тот божественный ветер, потопивший почти всю армаду хана Хубилая, не позволил проявить себя самураям, не нуждающимся в защите свыше, и показать миру, что они были лучшими воинами своего времени. Вот воссозданием возможного того сражения он занят уже много веков и скоро будет готов его осуществить. Да только коварство древнего интригана и хитреца ему всё равно не одолеть. Слишком разные у них весовые категории, а Буда не захочет оказаться неправым даже в таком небольшом для него споре. Ты только не подумай, что эти сражения сопровождаются гибелью и страданиями. Это как в игре, сражённые в битвах фигуры выбывают только до её окончания, а потом снова вперёд на свои места указанные полководцами.
Мимо прокатился клубок душ в явных позах и действиях напоминающих групповое избиение одной.
- Что это, - удивилось сознание Стаса, - неужели и здесь есть место подобным разборкам и безобразиям?
- А почему бы и нет, если есть место сражениям? А это просто очередное объяснение душ американских пилотов сбросивших атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки с остатками души их президента отдавшего такой приказ..
- А что это за нескончаемые шеренги, вдоль которых идут два пигмея?
- Это Сталин и Гитлер, в очередной раз пересчитывают миллионы загубленных ими жизней.
- И что, это так для всех навечно?
Спросил Стас.
- Да что ты брат, вечная роль и постоянное место только у единиц, которых можно назвать избранными. То есть, у душ отмеченных особой печатью создателя, или проживших хотя бы одну праведную жизнь. Для остальных это временное состояние, перед следующим перевоплощением, которое является наградой или наказанием за прошлую жизнь. Здесь же виновных не бывает, и существование начинается, как с чистого листа. Смотри.
И он как бы приблизил далёкую картину. Огромная воронка была в центре внимания большого скопления душ, которые, заворожено, смотрели на её тихое и безобидное вращение и неясную точку бездонного центра. Прибывающие постоянно новые потоки стремились протолкаться поближе к ней, и при этом первые ряды, под натиском задних, невольно пересекали край и скользили, как по ледяной горке вниз по стенке воронки. Всё это происходило без суеты, без сопротивления и звуков. Они просто ожидали, кто поможет им перешагнуть барьер и подтолкнёт сзади.
- Что это за игра, - спросил Стас, - и почему у многих такой ужасный вид. Размозжённые тела и лица, высунутые синие языки, дыры в телах и головах. А сейчас вообще упало, что-то похожее на кисель?
- Это канал рекарнации жертв суицида. Он для тех, кто не выполнил полностью свою возложенную на него миссию на земле и не донёс свой крест до конца пути, а попытался избавиться от него. Теперь им предстоит вернуться к жизни на Земле, но на более, низшем уровне и искупить свою слабость ещё большими страданиями. А то, что ты назвал киселём, было нормальным человеком, но превратилось в наркомана. В один из приступов эйфории, решил он перевоплотиться самостоятельно, и стать жидкостью, способной проникать везде и всюду. Для этого он залил ванную аккумуляторной кислотой и после очередной большой дозы, улёгся в неё. Теперь ему предстоит пробыть долгое время канализационной трубой. А вот тот, что сам уже занёс ногу над краем воронки, погиб, когда бросился под машину, что бы выхватить из-под колёс ребёнка, и своим телом предотвратить удар. По земным нормам это подвиг, достойный восхваления, но он тоже будет, - и фигура при этом улыбнулась, - ужасно наказан за досрочное и самостоятельное прерывание своей жизни, которой вправе распоряжаться только создатель. Он, за это станет бабочкой однодневкой. А завтра, снова вернётся к нам. Но уже как полноценная душа, достойная уважения.
А хочешь, я тебе скажу, кем ты сам был в прошлых жизнях?
- А разве у меня были и другие жизни?
- Да, конечно, как и у многих душ. Так вот в предпоследней жизни ты сам совершил не прощаемое действие, суицид. Это было во времена великого переселения народов, задолго до так называемой новой эры. Ты был членом племени одного из праиндоевропейских народов, успешно продвигающихся в сторону Европы. Ты был прекрасным воином и охотником. Тебе прочили будущее вождя, а потому, сам главный жрец племени желал отдать тебе в жёны свою дочь. Чтобы в дальнейшем обладать беспредельной властью. Но ты полюбил пленницу покорённого народа и хотел соединить свою жизнь только с ней. Это законами племени было смерти подобно, потому что аркаимы и тогда не допускали смешанные браки, а тем более с народом более слабым по силе и духу.
Когда вы бежали, то жрец организовал большую охоту за вами, и она была успешной. Вас загнали на высокий прибрежный утёс реки, которая сейчас называется Урал, и жрец с охотниками уже предвкушали торжество победы. Ей, при этом, однозначно грозила смерть, тебе возможно всяческие унижения и рабство у жреца. Тогда ты взял на руки свою возлюбленную и бросился с нею со скалы. Через мгновения полёта ты погиб ударившись о камни, но смягчил её падение, и ей удалось спастись.
Следующее возрождение твоей души на Земле произошло тысячу лет назад. Ты, в наказание за суицид, стал тасманийским волком, который вёл достойный для этого существа образ жизни. Он погиб уже в преклонном возрасте в неравном бою со стаей голодных хищников, вознамерившихся сожрать его потомство. Вот такое было с тобой, если не лезть в более давние дебри.
- А почему в моей памяти нет даже намёков на те жизни?
- Это исключено, потому что само перевоплощение возможно только для идеально чистых, до младенчества душ. Ещё вопросы есть? А то тебе скоро в свою оболочку?
- Да, есть. Меня всегда интересовал вопрос встреч и общения душ мечтавших на земле о вечном единении. Родителей и детей, а также любящих друг друга. Происходит ли это?
- Да, такие встречи и общения происходят постоянно. Но, что касается вечного единения, то это оказывается здесь ненужным и непосильным грузом. Никто не может выдержать постоянного, а точнее вечного влечения и ограниченности в действиях. Самое сладкое и вкусное всё равно со временем и от переизбытка вызывает пресыщение, а то и отвращение. Но сама встреча, уже есть исполнение всех желаний.
Затем последовала пауза...и вопрос?
- Ты хочешь увидеть отца?
- Да, - признался Стас, - я хочу сказать ему, что люблю его больше прежнего и теперь знаю, что это навечно. Это можно сделать?
- Да. Но только не сейчас, и не в этот раз. Тебе брат уже пора и ты готов к возвращению. Тебя при этом ждёт приятный сюрприз во время пробуждения. Наш посланник найдёт тебя сам, и ты его узнаешь. Не обращай на него никакого внимания и не опекай, он сам за себя сумеет постоять и он там всё равно временщик со своими целями и задачами. А ты, просто живи своей жизнью и наслаждайся этой возможностью, которой другие уже лишены. Пора, до встречи.
И сознание души Стаса, вновь, поглотил мрак.
Глава - 3
Спасение
Стихийные бедствия, эпидемии и природные катаклизмы, всегда активно и посильно участвовали в переделе мира и табели о рангах стран. Землетрясения, наводнения, извержения, эпидемии и прочая напасть вносили свой вклад в падение роли одних государств и народов и возвышении других. Этим, умело, и подло, пользовались многие правители, во все времена. Это рассматривалось ими, как дар божий, а кто от него откажется. Деморализованный стихийной бедой народ легче поддавался угнетению и порабощению. На воздетые к небу руки, всегда было проще и удобнее одевать кандалы. Как это понятно и как это по человечески, когда можно подтолкнуть падающего, оглушить тонущего, добить раненного. И только двадцатый век, наряду со всеми своими извращениями, принёс, местами, практическое и новое в понятие гуманности. Взрастил он, как грибы, различные лиги, движения, общества защиты, всего и ото всех. Нарушил он тем самым саму основу питания и развития, сильных за счёт слабых, и просто неудачников. Исчезли, почти что, колонии. Голодных в этих странах стали подкармливать, тем, что когда-то отняли. Поражённых болезнями, на разграбленных территориях, стали лечить, под обязательства любить и быть благодарными вечно своим завоевателям. А в двадцать первом веке у мирового сообщества двуногих, вообще произошёл сдвиг по фазе напряжения на этой почве. Бывает, что не успеет диктор на телевидение рот закрыть про беду в Бангладеш, Эквадоре, или какой ни будь Сиера-Папуоне, как тут же выстраивается очередь из стран, желающих послать туда свои неликвиды, палатки, одеяла, ржавые лопаты и прокисшее питание. И уже надо не то что предлагать, или просить разрешения, а требовать надо манифестациями и демаршами, чтобы приняли именно их помощь. Доказывать при этом надо, что гуманистов будет не намного больше, чем суверенных жителей пострадавшей страны. А их моральные устои и религиозные принципы не пострадают от спасателей в шортах, выше мужского достоинства и декольтированных медсестёр, которые ради такого случая готовы даже надеть длинные платья ниже трусиков танго. А с высоты Международной Космической Станции, так и норовят пакетики, со своими объедками сбросить, именно, над пострадавшим районом. Порой вообще доходит до абсурда. Особенно в странах, где человеческая жизнь в наибольшей цене, правда, только в долларовом эквиваленте. Взорвут там пару, другую отелей и посольств с иностранцами, со всякими англичанами, русскими, немцами или евреями, а тут хлоп одно у них землетрясение, да за ним, хлоп другое. Ну, казалось бы, если по человечески, то только радоваться надо потерпевшим от взрывов странам и нациям. Очередной Террорлэнд, наказан провидением. Да где там, те же первыми и скачут спасать, вытаскивать, лечить и строить. Ну, никакой гордости, и нормальных человеческих отношений, одна только дурацкая гуманность. А если точнее, то полная и опасная подмена жизненных понятий.
Так произошло и после великого цунами. Страны, попавшие под удар взбесившейся стихии, не оказались один на один с бедой. Кораблями, самолётами и просто тачками доставлялось, по мере возможностей других стран, всё самое необходимое. Всё было брошено на то, чтобы найти и спасти всех, способных выжить. А потому и счёт погибших не достиг миллиона. Весь мир следил за горестной статистикой. Да, триста тысяч, это тоже ужасно много, но скольких удалось спасти? И не вина спасателей, что не всех, и не везде, потому что каждый час и день работали против них. Предел выживания, увы, не бесконечен.
Спасательная техника и сборный отряд, в основном из канадцев, через несколько дней, после авральной расчистки глубинки, были поставлены, на прибрежный, заведомо безнадёжный, участок. Их основной задачей стала уборка завалов, извлечение трупов и останков погибших людей, вывоз мусора. Работа рутинная и обидная для профессионалов. Её могли бы выполнить и местные жители. Протесты и досада были приглушены только объяснениями главы миссии, что иначе может возникнуть угроза эпидемий, которая усугубит беды населения. Только они, хорошая оплата, уняли ропот и протесты спасателей. Они уже смирились с тем, что здесь никого в живых не осталось, да и не могло быть с самого начала. В этом месте, видимо, стихия была в самом разгуле своего неукротимого буйства, о чём свидетельствовала и гора обломков на месте прибрежного отеля. Стоявший и ранее на возвышенном месте, он теперь собрал вокруг и над собой, столько всего, что если разбирать по деталям, на это ушли бы годы. Поэтому бульдозеры, экскаваторы и краны не церемонились с этой процедурой. Тем более что запах и ароматы, под именем вонь, от гниения останков органики стоял такой, что не помогали даже современные респираторы, и казалось, что она, не подвластна самому обильному душу, и проникает даже через кожу. Так что подгонять живых не надо было, они сами стремились закончить свои муки дыхания как можно скорее. И если ранее и повыше, особенно в первые дни спасательных работ, они находили раненых, но живых, то в этом месте и сейчас, даже и не надеялись на нечто подобное. Казалось, что просто происходит перенос одной свалки с одного места на другое, более удалённое от пляжа. Вся процедура состояла в том, что наземный отряд осуществлял дежурный поверхностный осмотр участка, отмечал его, а техника вывозила всё до чистого песка на свалку в горах.
Они уже дошли почти до центра нагромождений, и до конца смены оставалось менее часа, но механику-водителю экскаватора Сэму Паркинсону, казалось это вечностью. А тут ещё, с самого утра, нарастало непонятное беспокойство, и ему стало представляться, как и его в будущем тоже может ожидать подобная участь и запах погибших. А, невольно представив, как тогда его тело могут и будут извлекать так же бесцеремонно и такими же гниющими кусками, Сэм невольно содрогнулся, и стал, как-то неуверенно и осторожно, набирать и поднимать, каждый очередной ковш. Он раньше думал, что уже адаптировался и привык ко всему увиденному и рвотные спазмы уже позади. Но сейчас всё повторялось, даже хуже чем в первые дни, и, нагружая очередной грузовик, он пообещал себе, что нынче и сразу же, как вылезет из кабины, то напьётся до чёртиков и даже протрёт всё тело спиртом.. Однако и эта перспектива не принесла ему облегчения. Его вдруг зазнобило до сильной дрожи и руки затряслись как в лихорадке. Он вынужденно бросил рычаги управления машиной, и ковш завис над завалом, как бы в раздумье, перед очередной порцией. Снизу, от нетерпения скорее покинуть это благоухающее место, сигналил водитель грузовика, его дружно поддержали другие стоявшие в очереди под загрузку. Получилось весьма шумно и противно.
Отдышавшись и как бы почувствовав облегчение, Сэм снова взялся за управление и опустил ковш. Но при попытке поднять его с грузом, машину затрясло, как от непосильной ноши и она заглохла. Старания завести её, не привели ни к чему. Потому что все приборы отключились, и стартер тоже не реагировал.
Полузагруженный самосвал не стал ждать, а выехал из зоны погрузки, и довольный водитель погнал его, с удовольствием вдыхая более свежий встречный воздух. А Сэм вышел из кабины, спрыгнул с подножек и тоже отошёл в сторону. Предстоящий сложный ремонт, трудный в этой дыре без наличия специалистов и приспособлений, его, почему-то, только радовал. Зато это будет в стороне от завала и может быть надолго. Пусть присылают другого мусорщика, а он отдохнёт, ковыряясь в железках.
Подошла руководитель группы Сара Чейни.
- Что случилось Сэм? Что за шум, и почему встала погрузка и вся работа?
- Машина сломалась Сара, - не мог скрыть своей довольной улыбки Сэм, - а вот в чём дело и почему, даже не пойму, как будто зацепилась, за что-то и надорвалась.
- Так пошли, посмотрим, за что и отцепим перегруз, или позовём на помощь осмотрщиков.
- Но она и не заводится, и всё застопорилось
Сара недоверчиво посмотрела на него и покачала головой.
- Не дури, Сэм, я понимаю, что здесь не райский благоухающий уголок, но нечего сваливать на машину свою повышенную чувствительность и брезгливость. Вся наша техника новенькая и работает, как часы, а у тебя вдруг всё и безнадёжно поломалось. Пошли! Пошли!
И она решительно двинулась к экскаватору.
Сэму ничего не оставалось, как присоединиться к ней. За ними потянулись и некоторые водители. Подойдя к ковшу, Сара увидела, что он лежит на песке безо всякого контакта с завалом, и ничто его не держит.
- Ну, вот я же говорила, что ты это придумал. Заводи машину и продолжаем работать, а то вон уже идёт твой сменщик и будет неудобно, если он обнаружит машину совершенно, исправной.
Сэм снова забрался в кабину и включил пуск двигателя, но стартер так же не реагировал.
Подошедший сменщик полез проверить контакты аккумулятора и прочих соединений, но результат был прежний. А Сэму полегчало. Хотя бы в саботаже его не обвинят, а железки можно и починить.
Вместе они вернулись к Саре и беспомощно развели руками.
Та разочарованно оглядела завал и попыталась представить предстоящие переговоры по поводу ремонта или замены техники.
- Ну, пишите акт обследования и список необходимых деталей....
Однако свои указания Сара не договорила. Её взгляд притянула расщелина в груде обломков и необычный силуэт, просматриваемый в её сумерках. Он напоминал человеческое тело в светлой одежде. Зажимая пальчиками свой носик, она приблизилась и заглянула внутрь завала сквозь дыры. Да, безо всяких сомнений, это, похоже, было тело.
- Эй, парни, принесите какой ни, будь фонарь.
- Что Сара нашла клад? Пошутил один из водителей.
- Так мы отказываемся от своей доли и знаем уже всё, что можно здесь найти. Удивительно, но здесь даже деньги и те пахнут, да так, что и прикасаться к ним не хочется. А если куда с ними придёшь, так сразу поймут, откуда они у тебя, и примут за мародёра.
Но, тем не менее, все подошли ближе с принесённым фонарём.
Направив его луч в одну из щелей, Сара невольно отпрянула, натолкнувшись на стоящего сзади Сэма. Тот придержал её.
- Что там Сара, змея?
- Да нет, там человек.
- Ты хочешь сказать очередной труп?
- Не знаю, может быть, но тогда, это какой-то необычный труп. Не такой, как все остальные.
Вместе они прильнули к щели и рассмотрели, что в обломках сложившихся шалашом стояло тело человека. Оно именно стояло, так как сооружение было такого размера, что, видимо, не позволяло ему принять другое положение. Сэм чертыхнулся.
- Смотри, как сохранился, даже белую рубашку не испачкал.
Сара тоже обратила на это внимание, как и на то, что из-под таких же белых и чистых шорт были видны обычные загорелые ноги европейца. Но не раздутые процессом гниения и не синюшного цвета в трупных пятнах, а обычного вида и состояния.
- Может он живой?
Тихо, как бы себя, спросила Сара.
- Ну да залез вчера сюда переночевать. Или две недели назад, перед цунами построил себе этот бункер, - попробовал пошутить Сэм.
Но как-то не очень уверенно.
- Пойду, приглашу кинолога с собакой, если они меня не поднимут на смех.
Но чувствовалось, что это был для него просто удобный повод покинуть, хотя бы на время ненавистное это место.
Подошедшие водители тоже поочерёдно заглядывали в щели, что бы утолить своё любопытство, но ни один из них не решился назвать их находку выдумкой, или бредом. Действительно у всех возникало ощущение, что там стоит замерший в безмолвии человек.
Все понимали, что прошедшие в таких условиях жаркие две недели, зачеркнули жизни, даже у тех, кто был просто присыпан, а здесь у основания горы, это вообще было нереально. В ожидании собаки они осторожно стали разбирать не очень тяжёлые фрагменты своеобразного саркофага, что бы приблизиться к бесценной находке. Но дальше шли непосильные нагромождения, и существовала реальная опасность обрушения всего сооружения. Один из водителей, насколько было возможно, просунул свою руку и сам протиснулся, как мог. Но, дотянувшись с таким трудом кончиками пальцев до ног тела, тут же выдернул её. Потряхивая, расцарапанной кистью и вытаращив от изумления глаза, он, заикаясь, зачастил.
- Он т-т=тёплый, он тёплый, он т-тёплый.
Это отодвинуло остальных в сторону и сбило в совещательную кучу.
Саре пришлось вспомнить, что она здесь руководитель и решение предстоит принимать ей.
- В общем, что бы ни показала собака, надо доставать тело как живое и постараться не повредить своим спасением. Машинам тут делать нечего. Позову своих парней с инструментом.
Связавшись по рации с вынужденно отдыхающими спасателями, она дала им задание прибыть на место находки и захватить всё необходимое, потому что предстоял не формальный осмотр, а именно спасательная работа по полной программе. Тем временем подошли собаковод с Сэмом. Спущенный с поводка пёс привычно обнюхался, поприветствовал давно знакомых водителей и улёгся у ног Сары. Это была не дань её начальственному положению, но естественная симпатия. Вдруг он вскочил и настороженно замер, а затем бросился к расщелине без команды вожатого. А, не имея возможности проникнуть в неё, стал разгребать песок и призывно лаять и выть. Всё стало ясно, даже скептикам.
На небольшом и недолгом совете было решено, что другого пути, как делать подкоп и лаз в основание своеобразного склепа не существует.
Подошедшие спасатели тоже подтвердили и одобрили эту идею, а затем и приступили к работе.
Пришлось не только разбирать завал, но и крепить, попутно, его отдельные части, что бы сооружение раньше времени не рассыпалось и не придавило своими частями тело, которое предстояло освободить и достать. И не хотелось при этом превратиться в невольных могильщиков.
Постепенное расширение пространства позволяло телу опускаться вниз и когда оно приняло почти горизонтальное положение, привязанные к ногам верёвки позволили вытащить его наружу. Испачканная, в процессе спасения одежда, всё равно не портила впечатления своей свежести. Склонившаяся над телом Сара положила ладонь на лицо, замерла, а потом, резко отдёрнув её, подняла своё изумлённое лицо и шёпотом, как говорят в присутствии спящего или больного человека, пробормотала.
- Он выбрит, как перед свиданием...
- Это к чему она? - Спросил один из участников.
- А это я к тому, что даже у покойников несколько дней продолжает расти щетина. У него же лицо, как в рекламе бритвы. Гладко до неприличия.
Тут же последовала реплика очередного шутника.
- Вот в каких, ужасных, условиях нам приходиться здесь работать и жить, что даже у покойников волосы не растут.
Шутка, однако, не нашла поддержки, а Сара продолжала осмотр и обследование.
Затем она почувствовала еле заметное дыхание и слабый пульс. Не решаясь на врачебное вмешательство на месте, без должного оборудования, она дала команду перенести тело в её джип-пикап.
Вдруг, все замерли и обернулись назад от постороннего звука. Рядом рокотал двигатель экскаватора. Сэм и его сменщик стояли с вытаращенными глазами, кабина была пуста, а экскаватор, как будто никто и не глушил, и он приглашал к продолжению работы. Оставив, изумлённых техников гадать и чесать затылки, Сара вмести с двумя спасателями, повезла тело в ближайший передвижной госпиталь. Большинство из них были организованы русской службой спасения, и этот госпиталь тоже был их.
Ещё до отъезда она по рации предупредила штаб о находке и их ждали. Это было заметно по суете персонала и по встрече непосредственным руководителем. Когда носилки с телом скрылись в центральной палатке, главный врач пригласил Сару к себе и, сделав с её слов дежурные записи в журнале, предложил самое ценное в этом месте, стакан холодной и чистой воды.
- Это, смотря, как и что. Чисто поверхностный осмотр займёт 10-15 минут, ну а полный с приборами и рентгеном, конечно же, долго. И это будет сопровождаться уже оперативным вмешательством и активными лечебными процедурами. Я понимаю вам любопытно знать перспективы нашего пациента, но боюсь, что кроме слов, типа, что мы сделаем всё возможное, никто другого диагноза сейчас не скажет. А так, я и сам с нетерпением жду первичных результатов, потому как новые поступления раненых у нас давно прекратились и пошли всё больше с отравлениями от нечистот и грязной воды. Поэтому после первичного осмотра мне сразу же доложат о состоянии доставленного, а вы можете подождать.
Вскоре вошёл хирург и присев за столик, внимательно стал рассматривать Сару, как бы, не зная, чего от него ждут. А потом вместо доклада спросил.
- Так вы утверждаете, что нашли и вытащили его из-под горы завалов на месте цунами?
- Да, док это именно так, он там стоял в обломках, как в коконе и было очень непросто его оттуда высвободить и достать.
- А у меня, девушка, такое впечатление, что вы его только что вытащили из постели, но при этом, просто, забыли разбудить. Я, конечно, пока не знаю, что покажет рентген, но внешне на нём нет ни единого перелома и даже нет ни единой царапины или ссадины. Глубокое коматозное состояние, это да, присутствует. Но опять же, при этом, томограф показывает такую мозговую активность, что далеко до неё любому из нас здоровых. Все параметры зашкаливают. Первичное впечатление причины комы, это глубочайшее, нервное потрясение, что и не удивительно для той ситуации. А вот, что он при этом так активно осмысливает, и что за процессы происходят у него в голове в таком состоянии, так это очередной вопрос. И ещё...
Он достал из халата и положил перед руководителем документы.
- Это обнаружено при его раздевании. Как видите наш соотечественник, Станислав Иванович Рогов. Так, что если очнётся, проблем в общении с ним не будет. Только бы у него появилось, и возникло желание очнуться для этого.
Ну, я пошёл и если внутренних повреждений не будет обнаружено, передам свою опеку и его самого терапевтам.
До Сары не сразу дошло сказанное, и она переспросила.
- Так он будет жить?
Привставший было доктор, снова присел, и, не удивляясь, уже привычному для него вопросу ответил.
- Видите ли, мисс, как я уже сказал, внешне, он без видимых повреждений и может быть даже здоровее, чем мы с вами, а значит, естественно уже жив. Но жив пока, как живо любое растение, и если не придёт в сознание, то таковым и будет. А, как и сколько будет протекать кома, то есть его бессознательное состояние никто не ответит вам однозначно. Однако то, что он за две недели не очнулся, печалит возможностью необратимой потери такой перспективы. Но время покажет остальное и всё расставит по местам. А наши специалисты, попозже, скажут это поточнее. У них свои препараты, приборы и методы, а я хирург и по моей специализации внешне он вполне здоров и пригоден к жизни. И извините меня за первичное недоверие, но у него нет даже признаков истощения. Потому я и спрашивал вас, где вы его нашли? Две недели без пищи и воды, и без дистрофии, это нереально. Однако, до свидания мисс, я пошёл к пациенту.
Вставший при этом главврач тоже дал понять, что ему некогда и надо действовать.
Сара понимала, что своим присутствием она отвлекает их от непосредственной работы и в том числе по обследованию и спасению нового пациента.
- Док, а можно нам навещать вашего... Ста-нис-лава? - С трудом произнесла она это странное и непривычное имя.
- Да без проблем и без церемоний. Тем более что в любом состоянии он жив только благодаря вам и вашей команде, так что, он больше ваш, чем наш. Но раньше чем через пару дней лучше не беспокоиться. Боюсь, что мы до этого времени и сами с ним не разберёмся до конца.
На этом попрощавшись, доктор отправился в обход по палаткам госпиталя, а Сара вернулась к машине и погнала в лагерь, пересказывая коллегам беседу с врачами.
Прибыв на базу, они обнаружили полный спад темпов в работе в угоду качеству. Теперь поисковая группа снова стала, более тщательно осматривать каждый фрагмент завала и перед погрузкой и во время её, что естественно требовало большего времени. Прибытие Сары приостановило всё и спасатели в полном составе окружили джип, ожидая результатов поездки.
- Он жив.
Не ожидая их вопросов, ответила она.
Послышался общий вздох облегчения, разгладились лица, потому что они вновь себя почувствовали спасателями, а не просто уборщиками братской могилы, отходов и мусора.
Снова конечно последовали подробности беседы с врачами, а потом она в шутку добавила:
- Это, наверное, благодаря Сэму и его сломанному экскаватору.
Тот шутку не принял и не улыбнулся даже, а озадачено пробормотал.
- Да уж, крепким и везучим оказался этот русский парень. Это надо же столько продержаться в такой норе. А тронь я хоть чуть ковшом его бунгало, то стал бы убийцей. Да и Сара его как-то вовремя заметила. А главное, какая прекрасная машина то, она как хорошая собака, его почуяла. Ведь она была, совершенно исправна, а тут встала на дыбы и всё. Десять раз после этого специально глушил и заводил, работает как часы.
Я уж не хочу вспоминать, что она потом завёлась сама по себе, а то вспомнишь про чертовщину и поверишь в неё.
Рядом стоящий водитель мечтательно добавил:
- Да, бывают такие счастливчики, что когда для других верная гибель, то для них просто экстрим-прогулка и щекотка нервов. Таких, как я слышал, к казино не подпускают и близко, если конечно их вычисляют. Допусти такого везунчика до рулетки, так заведению и крышка.
На этой волне обсуждения и по причине предстоящих сумерек, работы было решено прекратить до утра. Но отдохнуть спокойно им не дали, потому что переданная, Сарой в штаб информация, тут же стала достоянием журналистов, которые в погоне за сенсацией налетели на лагерь и на госпиталь. Но, она, сославшись на недомогание, укрылась от них в своей палатке, переведя внимание на Сэма, как на главного героя сенсации. А тот исполнил своё дневное желание и в итоге надрался так в компании с гостями, что вскоре уже не мог определить и сам, где говорил правду, а где привирал. Сходили они шумной компанией и к ещё одному виновнику торжества и спасения, к экскаватору. Распитые возле него и в честь него бутылки щедро пополнили залежи мусора и хлама.
Однако и Саре не спалось. И не потому, что наехавшие журналисты превратили свои допросы в пирушку за здравие спасённого и спасителя, а потом и за всех присутствующих поочерёдно. От этого можно было бы и уши заткнуть. А не давал ей покоя образ Стэна, так она назвала его для себя, вместо сложного в английском произношении, Станислав. Рука, казалось, до сих пор горела, после того как она провела ею по гладкой его щеке. Уже в тот момент она почувствовала, что не хочет убирать свою ладонь, которой было приятно это прикосновение. И если бы не присутствие посторонних она бы, наверное, продолжила это удовольствие, тем более что он был без сознания. Может, это была вынужденная тоска по мужчине, которого так давно у неё не было, а коллег она воспринимала, только именно так и на них её женское начало не распространялось никогда. Или то, что именно она лично его нашла и обнаружила, и это вызвало немедленную привязанность и симпатию. Так, или иначе, но ночь прошла беспокойно, и короткие сны были связаны с событиями прошедшего дня и с ним, со Стэном.