Гоблин стоял у порога весь покрытый фиолетовыми пятнами. Я уже знал, что для него это означало крайнюю степень волнения. Мне было неловко, но в голове скопились вопросы, и они требовали ответа, причём ― немедленно.
― Послушай, Уго. Ситуация сложилась непростая. Всем нам угрожает опасность. Ты правда думал, что Винс способен на такой кошмар, зная его не одну сотню лет?
― Ну что тут скажешь, Эжен? Всё в жизни меняется: за столько-то времени и он мог сойти с ума... Но я всё равно был ему предан, хоть и ненавидел то, что он делал, даже собирался отомстить за мучения несчастных. Но клятва, что я дал ему, не позволяла сделать это. Моя магия слаба по сравнению с эльфийской. И всё было так реально... Наверное, не он, а я на старости лет тронулся умом. Винс уже объяснился со мной, не знаю, куда теперь деваться от стыда и перед ним, и перед тобой, Эжен. Получается, я оговорил Хозяина...
Пятна на теле гоблина стали почти пурпурными, и он медленно завалился на спину.
Пока Фаби приводил его в чувство, я волновался, приставая к нему с вопросами:
― А почему Уго раньше не спросил у Винса, что происходит?
― Не мог, он строго соблюдает кодекс слуги и клятву верности. Вот и мучился вместо того, чтобы всё выяснить.
― Вот ведь идиотизм!
― Согласен с тобой, Эжен, но ты рассуждаешь, как человек из другого мира, поэтому не можешь понять нас до конца ― мы живём по своим правилам.
Продолжать этот разговор не хотелось, поэтому я переключился на происшествие с Фаби:
― Слушай, а как ты встретился с убийцей под моей дверью, ты что там ночью-то делал? ― невольно улыбнулся, вспомнив насмешку Винса.
Фаби сразу покраснел, надувшись как ребёнок:
― Мне приснился плохой сон, что тебя убивают, вот и побежал. Прямо у дверей столкнулся с чёрной тенью, мы немного помахали руками, потом он ударил меня и так швырнул, что рёбра затрещали. И всё... Больше ничего не помню. Очнулся почему-то в лаборатории Лин. Как убийца туда проник, ключи-то только у Уго...
― Да, странно, не обошлось без магии. Кто-то спокойно применяет её на территории дома, причём хорошо знает, что Уго будет молчать. Потом убийца пробирается к моей комнате, и только случай в твоём лице спасает меня. Зилла почему-то ничего не почувствовала, что, вообще, невероятно. Насколько я помню, она как заснула вечером у кровати, так и проспала до утра.
― Значит, этот кто-то воздействовал на неё магией. Хотя, теоретически, это невозможно...
― Или всё проще ― один из нас подсыпал ей в еду снотворный порошок. Чем она обычно питается? ― во мне проснулся сыщик-любитель, ― тем, что остаётся от ужина. И Уго её потом кормит...
― Не вали всё на меня, Эжен, вижу, к чему ты клонишь! ― разозлился и без того расстроенный Уго. ― Вчера я приготовил птицу, что принесла мне знакомая барышня. Она всегда поставляет нам свежее мясо, но вечером от волнения никто есть не стал, и мне пришлось всё скормить Зилле.
― Поэтому, съев отравленное мясо, она проспала всю ночь. А если бы мы поужинали, никогда бы не проснулись, ― озвучил я печальный вывод. Это был повод приуныть, что мы и сделали.
Меня терзали угрызения совести: из-за выходки на вечеринке я подставил всех. Но Фаби, словно прочитав эти мысли, попытался меня успокоить:
― Не думай, Эжен, что тут только твоя вина. Такое происходит довольно часто. У отца полно врагов, борьба за власть сильно бьёт по всем членам семьи. На нас нападают не реже раза в неделю. Думаешь, почему Винс разрешил взять к себе Зиллу ― надеялся, что со временем она станет охранником. Как видишь, так и получилось...
― Точно, особенно сегодня ночью, ― проворчал Уго.
А я продолжал изображать из себя Шерлока, только его знаменитого кепи не хватало:
― По всему выходит, один из нас троих ― предатель. Что будем делать?
― Давайте всех пытать по очереди! ― предложил гоблин, и его глаза радостно блеснули.
Я шарахнулся в сторону:
― Ну и шуточки у тебя, Уго...
― А с чего ты взял, что я шучу? ― и он засмеялся неприятным смехом, от которого волосы встали дыбом, особенно, когда увидел его мелкие, остро заточенные зубы.
Фаби скривился, как от боли:
― Перестань запугивать Эжена, наставник. Разве сейчас время для твоих гоблинских шуток?
― И то верно, может, тогда перекусим? У меня немного вчерашнего ужина осталось, траванёмся, а? ― продолжал смеяться Уго, но его глаза оставались грустными.
― Вообще-то, не помешало бы перекусить, ― проныл я, ― только пойдём куда-нибудь из дома. Есть у вас тут забегаловки, куда пускают слуг?
Фаби быстро коснулся наших с Уго серёжек, но они остались на месте.
― И что это было, Фаби? Я думал, серьги исчезнут, паршивый из тебя маг, ― хмыкнул я.
― А из тебя вообще ― никакой, ― привычно задрал нос молодой эльф, ― теперь их никто не увидит. Пошли скорее, на нервной почве такой аппетит разыгрался...
Но тут со мной опять случился необъяснимый приступ ясновидения: голова закружилась, и я увидел, как на том месте, где мы стоим, происходит взрыв. Шатаясь, схватился за Фаби и прохрипел:
― Все бегом к беседке, иначе нам крышка!
И пока я соображал, почему ветер так сильно бьёт мне в лицо, мы втроём уже стояли под тенью вечнозелёного плюща, или как он там у них назывался ― ещё не выучил. Сердце выпрыгивало из груди, я так и не понял, кто из двоих ― гоблин или эльф, притащил меня в беседку, усадив на скамью. Потом эти болваны стали брызгать мне в лицо водой из родового фонтана ― тоже мне, спасатели... А выпендривались-то ― мол, никому не позволено касаться священный вод, бла, бла, бла... Может, они там и сапоги моют, во всяком случае, для меня воды не пожалели ― я чуть не захлебнулся.
― Ненормальные, утопить меня решили? ― отфыркивался я, но продолжить своё возмущение не смог, потому что мощный взрыв потряс всех. Вокруг полетели комья земли, и кто-то уронил меня на землю, прикрыв своим телом.
Деревянную крышу беседки снесло, каменные опоры ― рассыпались, но ни один булыжник не достиг цели ― всё попало тому, кто закрыл меня собой. Судя по тому, как охал, приговаривая что-то на незнакомом наречии и бегая вокруг нас, гоблин, спасителем был Фаби.
― Эй, Фаби, как ты там, жив? Давай слезай с меня, чуть не задавил, ― бормотал я, сплёвывая набившиеся в рот пыль и траву.
― Жив я, что же так крошки кругом много, дышать нечем, ― он закашлялся.
― Потерпи, сейчас всё осядет, ― я посмотрел в сторону и увидел его длинные окровавленные пальцы, раздробленные острым краем большого булыжника, ― что же ты молчишь, ненормальный? Очень больно? Попробуй пошевелить рукой.
Рука слегка шевельнулась, и я почувствовал, как Фаби встаёт:
― Да всё у меня в порядке, с чего ты взял-то. Если бы ты меня не закрыл, я бы сейчас расплющенный лежал...
― Ты что несёшь, я тебя не... А, кто тогда?
Голос знакомо рассмеялся:
― Ну что разлеглись, лежебоки? Вставайте, и пойдём в дом, а ты, Уго, перестань вопить.
― Господин Винс, что же это такое? Беседку взорвали, детей чуть не покалечили! Вы, вон, весь израненный, что происходит? Нам кто-то объявил войну? Сейчас здесь будет патруль, что мы им скажем, а?
Голос Винса звучал спокойно, но очень устало:
― Что мы готовились к празднику, фейерверк внезапно взорвался, несчастный случай. Сами без них разберёмся, ты меня понял?
― Да, господин. Всё сделаю, как Вы сказали.
― Хорошо, я пойду в дом, мне надо переодеться.
Только после этих слов я решился посмотреть на Винса. Когда и как он успел здесь оказаться? Закрыл нас с Фаби собой... Здорово же ему досталось: мундир ― в клочья, кровь везде ― на побледневшем лице, искалеченной руке и даже из ушей течёт. Как он ещё на ногах-то держится?
Фаби испуганно смотрел на отца, от шока, видимо, не в силах что-либо сказать.
Винс улыбнулся посиневшими губами:
― Оба целы?
Мы послушно кивнули.
― Хорошо, идите в дом, поможете мне перевязать раны, а Уго разберётся с патрулём.
Мы молча последовали за ним. На этот раз папочка-эльф не бежал, было видно, как ему трудно идти, но он держался. Зашёл в кухню и тяжело сел на диван, откинув назад голову и закрыв глаза. Я стоял, как дурак, пялясь на него, почему-то не в силах отвести глаз. Фаби уже суетился вокруг отца, было видно, что ему не привыкать оказывать помощь, не то, что мне.
― Эжен, очнись и помоги, ― негромко попросил он, и я тут же взялся за работу, с восхищением наблюдая, как ловко Фаби применяет магию прямо под носом у патруля, с которым в этот момент уже разговаривал Уго. Он быстро промыл раны отца и помог надеть домашний халат прямо на обрывки мундира.
Только после этого Винс, глубоко вздохнув, вышел в сад и, поговорив с патрулём, быстренько выпроводил его за пределы дома. Осмотрел то, что осталось от беседки, и, хмыкнув, присел на корточки около места взрыва. Уго не спускал с него испуганных глаз:
― Что Вы об этом думаете, господин Винс?
― А что тут думать, Уго? Нас в очередной раз пытались убить, пора бы уже привыкнуть. Надо срочно увозить детей, здесь слишком опасно, да и бегать туда-сюда мне не удобно. Еле успел на этот раз... Уезжайте скорее, одному мне будет проще разобраться с ними.
Я уже вышел в сад и влез туда, куда меня не звали:
― С кем разобраться, Винс? Вы знаете, кто это был?
― Так сразу и не скажу. У меня слишком много врагов, но я поймаю всех, не сомневайся, ― ответил эльф и повернулся к Уго, ― давай закатим сегодня пирушку, а? Мы это заслужили, все выжили. Займись, отпразднуем, только без фейерверков, пожалуй, ― он взглянул на меня, и, хитро подмигнув, ушёл в дом.
Я провожал его взглядом и улыбался. Он всё ещё был моим врагом. Я не забыл, что помощник министра Винс один из угнетателей моих соплеменников, заслуживающий несомненного наказания, да, к тому же, постоянно надо мной издевавшийся ненавистный эльф. Но сегодня я был рад тому, что он успел вовремя, сохранив нам жизнь...
― Уго, ты слышал, что сказал Винс? Давай закатим вечеринку, рассчитывай на мою помощь.
― И без тебя знаю, что мне надо делать, ― проворчал гоблин, ― не хватало ещё, чтобы мной помыкал человек, ― но его глаза при этом весело блестели.
Пока мы с Фаби убирались на кухне, Уго уехал в город и вскоре вернулся, нагруженный продуктами. Комнату сразу наполнили ароматы жареного мяса и свежей выпечки. Это подняло нам с Фаби настроение, особенно после того, как мне удалось утащить пару свежих пирожков и поделиться с напарником, а гоблин начал гонять нас поварёшкой. Всем было смешно, пока я не наткнулся на Фаби.
Его глаза испуганно смотрели на меня:
― Эжен, а где Зилла, она же всё время должна быть с тобой?
― Чёрт! ― вскрикнул, бросившись снова в сад, чувствуя, как Фаби наступает на пятки.
― Эй, помощники! Вы куда помчались? Тут ещё полно дел...
Фаби только крикнул:
― Зилла! ― и грустный гоблин сразу замолчал, горестно всплеснув руками. Моего телохранителя мы нашли на заднем дворе. Она стояла, не шевелясь, глядя несчастными глазами на высокий цветочный куст, напоминавший наш шиповник. Я бросился к ней:
― Что случилось, Зилла?
Вместо ответа она заплакала, показав мохнатой лапой на куст. Маленькая синегрудая птичка была насажена на колючую ветку, кровь на ней уже запеклась. Я закусил губу:
― Какая бесчувственная сволочь могла сотворить такое?
Зилла очень любила птиц и всё время приносила им крошки. Бедняжка... Её хотели напугать, и у них получилось. Сделавший это знал о привязанностях моего грозного телохранителя, подтвердив подозрения, что это кто-то из своих...
Сзади раздались быстрые шаги гоблина. Он увидел Зиллу и заохал. Я резко развернулся и, погладив печальную лохматую любимицу, сказал:
― Не плачь, я накажу того, кто посмел это сделать с птичкой. Просто покажи мне на него. Он здесь, среди нас?
Зилла перевела на меня испуганный взгляд, её глаза стали просто огромными. Она кивнула, но указывать на злодея не стала.
― Зилла, дорогая, если ты знаешь, кто это был, покажи на него лапой и не бойся, я смогу тебя защитить. Ну же, смелее...
Она немного поколебалась, а потом, опустив голову, протянула свою лапу ко мне. Из её горла раздался рык ― не устрашающий, негромкий и, мне показалось, неуверенный.
Это стало шоком для всех нас, меня аж затрясло:
―Да что ты, Зилла, разве я мог сотворить такое?
Она подняла на меня взгляд, словно прося прощения, снова указав в мою сторону, зарычав уже громче и увереннее. Её немаленькая лапа не доставала до моего лица, но на ней стали расти когти. Они очень быстро приближались к горлу, суля мучительную смерть. А рык становился всё более угрожающим, пока не перешёл в настоящий вопль, но я слышал в нём только боль и отчаяние.
Мне было очень страшно. Ещё бы ― когда длинные кривые ножи собираются пощекотать вам горло, поверьте, становится не до смеха. Сзади раздался тихий голос Фаби:
― Не шевелись, Эжен, а то я не смогу правильно рассчитать и случайно задену тебя кинжалом. Не бойся, я не позволю ей причинить тебе вред...
Невольно подумал:
― Сказал бы проще ― прикончить... ― но, несмотря на страх, снова обратился к Зилле:
― Малышка, разве друг мог бы тебе навредить? Пожалуйста, успокойся, я всё время был с Фаби и не приходил сюда, поверь мне.
Зилла вдруг остановилась, жалобно заскулив, когти втянулись в лапы, а сама грозная воительница с плачем скрылась в кустах.
Я еле дышал:
― И что это было? Кто внушил Зилле подобную ересь, у нас тут оборотень, что ли, завёлся? ― взглянул на Фаби и ахнул: на нём не было лица. Он развернулся к Уго, приставив кинжал к его горлу:
― Ты же умеешь проворачивать такие штуки, я точно знаю, Уго! Рассказывай всё немедленно, и тогда я подумаю, как тебя убить ― быстро, или сначала помучить, как это принято в вашем племени. Ты мне сам об этом рассказывал. Не забыл ещё... ― голос эльфа звучал непривычной сталью, от которого меня бросило в дрожь.