Карусель продолжала вздрагивать, скрипя старыми цепями. Её навязчивое мельтешение ужасно раздражало, но я почему-то не мог оторвать взгляд от странных фигур, заменивших привычных белых лошадок с разноцветными сёдлами. В детстве мне нравилось на них кататься, смеясь и подскакивая на невидимых горках и посылая воздушные поцелуи улыбавшейся маме в красивом цветастом платье.
Но в этот раз мимо проплывали уныло завывающий волк с насмешливо высунутым алым языком, взъерошенный чёрный лис с недовольно сморщенным носом, чьё отрывистое тявканье пугало, и здоровенная ворона с ненормально блестящим клювом, которым она, проносясь мимо, громко щёлкала, словно пыталась отхватить от меня кусочек поаппетитнее...
Я пятился, бормоча здоровенному, стоящему ко мне спиной дядьке в длинном, заляпанном грязью пальто:
― Не нравится мне ваша карусель, не хочу на ней кататься и не буду...
Он обернулся, схватив за руку и обдавая тошнотворным сладко-рвотным запахом из растянутого до ушей окровавленного рта, поправил на щеке кусок еле державшейся зеленоватой кожи:
― Ну что ты, деточка! Мы так давно тебя ждали, оставайся с нами ― будет весело...
Его безумные, вытаращенные белёсые глаза вращались в разные стороны, и это меня добило ― разлепив веки, я заверещал дурным голосом:
― Помогите! Там зомби, не переношу...
Меня накрыло тишиной, и это напугало не меньше только что посетившего страшного видения. Сглотнул, чувствуя, как по спине потекли горячие ручейки пота, когда стоявшее рядом "нечто", словно насмехаясь, покачало головой, шмыгнув просевшим носом:
― Успокойтесь, ребята ― он в порядке... Просто слишком впечатлился моей маскировкой... Говорил же, Тибериуса от мертвяков никто не отличит. Артист, тем более, такой хороший как я, всегда остаётся артистом. Бедный Повелитель не привык к подобным сюрпризам, могли бы его заранее подготовить. Тоже мне, Стражи...
Я вздрогнул от оглушительного смеха окруживших меня друзей:
― Тиб как всегда в своём репертуаре ― не может не хвастаться, ― веселился Селим, ― думаю, когда настоящие неупокоенные начнут рвать его на кусочки, будет и им с визгами доказывать, что те просто не ценят великий талант...
― Ой, да перестань, Первый Страж, просто вы все мне завидуете... ― жизнерадостно фыркнул незнакомец с оригинальной внешностью.
Ответом на это стал новый взрыв смеха, и, убедившись, что, похоже, опасности нет, я потихоньку сел. Страшный, как чёрт, Тибериус отступил назад, театрально кланяясь:
― Сердечно приветствую Повелителя Мёртвого города! Простите, что нечаянно смутил Вас. Я бывший актёр единственного городского театра Тибериус, помогаю Стражам следить за здешней обстановкой и шпионами Вашего отца, которые, к слову сказать, последнюю неделю заметно оживились. Они словно знали о скором появлении нашего Господина и, боюсь, доставят немало хлопот.
Я с опаской смотрел на это чудное создание, не решаясь спросить, как ему удаётся так поразительно выглядеть... Но он сам обо всём догадался, добродушно улыбнувшись, и меня передёрнуло от его жутковатой гримасы.
― Не пугайтесь, Повелитель, я ― обычный человек, только хорошо загримирован, а этот противный трупный запах, помогающий избегать ненужных встреч, создал мой друг Эрнест. Раньше он был парфюмером и делал удивительные духи. Когда-то Вы сами любили их покупать для одной прекрасной девушки, ― Тиб выразительно смотрел на Хлою, невозмутимо усевшуюся на моё плечо...
Прокашлявшись, скрывая смущение и стараясь выглядеть беззаботно и, по возможности, спокойно, что с дрожащими руками и бегающим взглядом было не так-то просто, неуверенно сказал:
― Что ж, рад встречи с Вами, Тибериус, могу я кое о чём спросить? ― и, получив утвердительный кивок, продолжил, ― как Вам удаётся понимать речь Стражей, и ещё ― столько времени прошло, а Вы всё помните?
Тиб печально засмеялся, и на этот раз в его словах не было игры:
― Знаю, о чём Вы думаете ― минули столетия, а этот болван заговаривается, что помнит меня прежнего... Проклятие наказало не только Вас ― все жителей города обречены жить долго, для нас время замерло: дети не рождаются, старики не умирают. Кто-то потерял человеческий облик, превратившись в "неупокоенные душу", а кто-то ― сохранил его. И поверьте ― это страшно, когда нет сил бороться, но и прекратить дышать ― нельзя... Мы все понимаем речь Стражей ― такова была злая воля... ― артист и шпион по совместительству грустно вздохнул, понурив голову, ― оставалось только надеяться и ждать, когда Вы вернётесь, чтобы защитить нас... Или отомстить...
Это случилось внезапно, подобно удару ― грудь затопила такая боль, что трудно было вздохнуть. Словно душа вдруг впитала страдания всех жителей города, который когда-то поклялся беречь и только сейчас об этом вспомнил. Во мне проснулся другой человек ― готовый немедленно ринуться в бой, и, содрогнувшись от его обжигающей ненависти, я едва устоял на ногах...
Почувствовав неладное, Селим рванулся ко мне, лизнув в щёку:
― Тебе плохо, Сан?
С трудом кивнул, прислушиваясь к внезапно охрипшему голосу:
― Как думаешь, старый друг, легко ли узнать о себе такое? Нужно время, чтобы прийти в себя... Дело в том, что нынешний Сан и Ваш Повелитель ― абсолютно разные люди: я всем сердцем хочу помочь, но не помню и крупиц того, что знал тот, настоящий маг... Скажи, Селим, существует ли вообще способ восстановить потерянные способности?
Мой вопрос почему-то вызвал смятение в дружеских рядах: Селим молчал, Шек начал крутиться, гоняясь за своим хвостом, что, как я понял, означало для него сильное волнение. Хлоя нервно перебирала лапами на плече, словно нехотя сказав:
― Нам всем надо подумать ― это было так давно, что мы многое успели забыть. Давайте пока послушаем Тиба, а после вернёмся к этому вопросу.
Прозвучало как отговорка.... А между тем, все поспешно с ней согласились, переключив внимание на рассказ бывшего актёра, я же, наконец, встав с пола, сел на кровать, делая вид, что прислушиваюсь к бурному обсуждению новостей. А на самом деле ― все мысли почему-то были только о Расе и Крэге. Я чувствовал, что напарникам угрожала опасность, а меня не было рядом... И сколько ни старался отвлечься, ничего не получалось: новый Сан со своими незначительными проблемами в моей душе уверенно побеждал Повелителя Мёртвого города с его сотнями несчастных жителей...
Наверное, вид у Повелителя был настолько серьёзный, что старые друзья заговорили тихо, перейдя в другую комнату. Спрашивается, зачем ― чтобы не мешать мне размышлять, или у них были свои секреты? Я поймал себя на неприятной мысли, что до конца не доверяю этим малознакомым людям в зверином обличье. Школа Раса ― всегда будь настороже, всегда сомневайся и, возможно, останешься жив...
Как же в этот момент мне хотелось дать себе затрещину, или чтобы это сделал Рас ― он бил легонько, не то что Крэг своей лапищей... Надо было перестать отвлекаться на ерунду и, отбросив эмоции, хорошенько подумать о сложившейся ситуации ― а она была непростой... И дело не только в том, что душа оказалась поделена с совершенно незнакомым человеком, хотя это, конечно, было стрёмно, но и в том, что я привык во всём доверять друзьям. Сейчас, после первой эйфории, ко мне вернулись сомнения, в которых не хотелось признаваться даже самому себе.
Конечно, я боялся обидеть тех, кто долгие годы меня ждал. Но что, если за это время они устали от ожидания, любовь и преданность сменились отчаянием и ненавистью к виновнику их бед? Если эта радость на самом деле что-то наподобие маски Тиба? Пусть так, у меня даже нет права обвинять их в этом, но что, если, перестав быть друзьями, которых я не помню, они стали врагами? Не все, но кто-то из них вполне мог оказаться на другой стороне... Боже, как же мерзко на душе. Рас, Крэг, Командир ― вы так нужны мне сейчас...
Шелест крыльев отвлёк от неприятных мыслей, и я приветливо кивнул Хлое, старательно пряча ухмылку ― какой, интересно, из меня получится лицемер? Острые когти по-прежнему больно впились в плечо, и, охнув, решил ― с этим пора что-то делать. Может, кожаные накладки сверху, наподобие погон? И я приказал... Желание сбылось, а чёрная как ночь птица со смехом проворчала:
― Ну, наконец-то, увалень, до тебя дошло, что ты всё-таки маг, пусть многого и не помнишь. Так пользуйся хотя бы малыми крохами, завалявшимися в закоулках разума...
Я и так был на взводе, а это глумление довело меня до ручки ― раздражение плеснуло через край:
― Хлоя, не помню, что испытывал к тебе прежний Повелитель, но учти, я ― не он, и не потерплю такого обращения. Следи за словами и, предупреждаю, лучше не зли...
Резко повёл плечом, стряхивая птицу, быстро перебравшуюся на край стола. Я чувствовал ― она боится... Упс, молодец, Сан, хорошо же ты ведёшь себя с друзьями. И что теперь делать? Да, ничего... Некрасиво, конечно, получилось, но обращаться с собой как с тряпкой не позволю...
Демонстративно швырнул на пол сорванные с плеч накладки. Хлоя покорно молчала, но боль уже рвала виски ― похоже, прежнему Повелителю не понравилось, как я укоротил острый язычок его возлюбленной. Нажить врага внутри себя ― это надо уметь... И что со мной сегодня творилось, может, кролик был отравлен? Шутки шутками, а голову повело, и под шум крыльев и топот лап я полетел во тьму... Друзья спешили на помощь, но что они могли?
От холода веки дрогнули; колючая льдинка царапнула кожу, каплей скользнув по щеке. В глаза ударил яркий свет ― вокруг был снег, сугробы по пояс. С горы на портфелях съезжали девчонки, и, с хохотом падая на бок, снова упрямо спешили наверх...
А я стоял в расстёгнутой куртке без шапки, и, вытирая разбитый нос, смотрел, как двое взрослых ребят, смеясь, пинали мой новый рюкзак. Кровь капала в снег... Кулаки были сжаты, и тело готовилось броситься в неравный бой, но сделать этого я так и не успел.
Он закрыл меня собой, и, с разбегу ударив одного обидчика головой в живот, отбросил второго в сугроб. Высокий и худой, с горящими щеками ― светлые кудри трепал проказник-ветер, глаза смотрели совсем нестрого... Присев на корточки, брат ласково взъерошил мои волосы:
― Санёк, дубина, где шапку потерял? Вот мама тебе устроит... Очень больно? Не плачь, терпи. Мы, Воробьёвы, никогда не плачем, а даём сдачи, усёк?
Аккуратно отряхнув куртку от снега, натянул мне на голову свою вязанную шапку, и, крепко сжав маленькую ладошку в горячей руке, повёл домой. Валя, Валечка, старший брат... Как же я мог тебя забыть?
А снег всё усиливался, кружа в морозном воздухе. Нет, это был не снег, а грязный серый пепел... Колючий ветер нёс его повсюду, закручивая вихри, наметая неправильные, тусклые сугробы. Печальный юноша в сером плаще стоял на том уступе, с которого я спустился в город, держа на руках изломанное тело.
Он прижимал к груди парнишку с короткими светлыми волосами, одетого в подозрительно знакомый, заляпанный кровью синий костюм. С безвольно качавшихся голых ног на пепел стекали бордовые капли.
― И где я умудрился потерять сапоги? ― глупая мысль крутилась в голове вместо другой, вполне очевидной, ― что случилось, Сан? Какая тварь посмела оборвать твою хрупкую жизнь?
Юноша в плаще был несчастен: он безутешно плакал, и я узнал эти прекрасные карие глаза. Мой друг Селим, мой Верный Страж. Как же ты не уследил за мной, как позволил случиться беде? Девушка с тёмными косами рыдала на плече обнимавшего её коренастого мужчины с добрым растерянным лицом. Селим, Хлоя и Шек. Они снова были людьми, значит, у меня всё получилось, но какой ценой...
Хлоя рвалась ко мне, но Шек не пускал ― меч Крэга упирался в его шею. Мой друг полудемон был мрачен: у его ног красивой сломанной игрушкой лежал Рас. Грустный ветер ласкал худое бледное лицо, дразня, трепал чёрную косу, швыряя пепел в жёлтые глаза, не в силах разбудить... Вздувалась парусом любимая рубашка ― чёрная с красной вышивкой его Дома, но не шитьё ― кровь заливала грудь Избранного.
Что же это было ― видение или сон? А может, страшное будущее, что ждало всех нас в скором времени?
Сильный порыв ветра обрушился на Хлою и Шека, безжалостно развеяв их фигуры, добавив новые серые хлопья к неистовому кружению над городом. Крэг опустил меч и, подойдя к Селиму, склонил перед ним голову. Поцеловав в лоб свою печальную ношу, тот передал её моему напарнику, тут же рассыпавшись горстью пепла...
Напуганный происходящим, я пытался что-то сказать, но так и не смог. Оставалось только наблюдать, как положив моё беспомощное тело на землю рядом с Расом, Крэг снова взялся за меч, а когда глаза погибшего Сана вдруг распахнулись, направил лезвие к его шее...
И вот тогда настоящий "я" открыл глаза, закричав так, что все находившиеся в комнате бросились прочь, забившись в угол, даже Тиб упал на колени, заткнув уши руками. И не подозревал, что умею так голосить:
― Нет, сволочи, это всё ложь, ложь! Не будет по-вашему, никогда не будет...
Голос в голове взвизгнул:
― Смирись, предатель! Скоро ты умрёшь, и они последуют за тобой.
Наверное, со стороны это выглядело дико: долгожданный Повелитель вдруг сошёл с ума, заговорив сам с собой. Но мне было не до подобных пустяков, я продолжал сопротивляться:
― Замолчи, тварь! Знаешь, как всё будет на самом деле? Смотри...
Я снова зажмурился, представив себя стоящим на том же месте с посохом в руке. У моих ног копошился клубок змей: они шипели, разевая капающие ядом пасти, готовые напасть в любую минуту. Из посоха вырвался ослепительно белый свет, и, ударив в пытавшихся сбежать тварей, превратил их в чёрную дымящуюся грязь.
― Вот это по-нашему... Что ж ты вдруг замолчал, не нравится моя версия? Привыкай к мысли, что скоро вы все сдохнете...
В голове наступила полная тишина, голос пропал ― похоже, моя "картинка" его сильно впечатлила. Обратив, наконец, внимание на до полусмерти перепуганных друзей, я, как казалось, приветливо им улыбнулся, хотя, полагаю, выглядел тогда не очень здорово. Во всяком случае, дышалось с трудом, и волосы на голове стояли дыбом.
Я сделал шаг вперёд, и от этого они заскулили, ещё больше вжимаясь в угол. Пришлось поднять руки в примирительном жесте:
― Ребята, не бойтесь... Враг пытался меня запугать, но я показал, что сделаю, когда до него доберусь. Эти крики предназначались ему, а не вам... Простите, просто не было времени объяснять.
Первым в себя пришёл Селим ― он осторожно приблизился, сев у моих ног. Я погладил его лохматую голову, обняв за шею. Следом потрусил Шек, жалобно тявкая, и тоже был обласкан. Лишь Хлоя так и осталась, нахохлившись, сидеть в углу. Пришлось самому подойти к ней:
― Прости, Хлоя, я был к тебе несправедлив, моё плечо ждёт твоих цепких лапок, дорогая...
Она забавно повернула голову набок и, взмахнув крыльями, осторожно приземлилась на привычном месте, нежно погладив клювом моё ухо. Мир между нами был восстановлен. И только перепуганный Тибериус, стоя у двери, нерешительно промямлил:
― Ну, мне пора ― дорога до дома неблизкая, ― быстро скрывшись из виду.
Селим засмеялся:
― Сан, а ты здорово напугал нашего храброго артиста, боюсь, в ближайшие дни мы его не увидим...
― Вот и хорошо, ― фыркнул Шек, ― Тиб слишком увлекается "духами", мой чувствительный нос потом неделю не различает запахи.
― Я кое-что вспомнила, ― голос Хлои звучал озабоченно, ― это касается памяти Сана. Что вы думаете о Фонтане на городской площади?
Селим улёгся у ног, начав усиленно выгрызать блох, а Шек сморщил длинный нос, словно вот-вот собирался чихнуть:
― Ты это серьёзно, Хлоя? Городская легенда, не более... ― он поднял на меня глаза, ― Сан, я уважаю ум нашей красавицы, но на этот раз стоит поискать другое решение.
Меня удивила такая категоричность:
― А что за Фонтан, и как он может вернуть забытые знания?
За Шека ответил Селим:
― Это поверье появилось в те годы, когда мы ещё учились в здешней Академии. Да, не удивляйся, хоть ты и был Повелителем города, но обожал всё новое, заставляя и меня, как мальчишку, вместе с тобой бегать на лекции.
― Что ж, это были хорошие времена, ― я представил, как Хлоя улыбается, ― не притворяйся, Селим, тебе это тоже нравилось. Среди студентов ходили слухи ― если выпить воды из Фонтана, можно не готовиться к экзаменам, и так всё вспомнишь. Некоторые верили в это, не брезгуя пить грязную воду.
Я заинтересовался:
― И как, помогало?
Хлоя фыркнула:
― Не могу сказать точно. Кое-кто хвастался, что сдал экзамены только благодаря волшебной воде, но большинство ― пропускали сдачу. У них были проблемы с животом, и довольно серьёзные, ― она засмеялась, и мне понравилось, как задорно звенел её голосок.
Селим тоже хмыкнул:
― Даже если когда-то это и было правдой, то теперь не имеет значения ― Фонтан сто лет не работает, воды там давно нет.
Хлоя вспорхнула, перелетев на спину Селима, заставив меня почувствовать непонятный укол ревности:
― Может, и так, но, с другой стороны, в нашем городе за столетие накопилось столько магии, что я бы не стала отказываться от этого варианта. Или у кого-то есть другие предложения?
Все промолчали, и девушка-птица продолжила:
― В таком случае, решать тебе, Сан. Сейчас наверху буря, выходить нельзя, но завтра она кончится, и мы попробуем добраться до центра города. Там, перед старой ратушей, стоит Фонтан. Это ― единственное, в чём я уверена. Он словно заговорённый, его ни один пожар не берёт, даже камни не потемнели.
― А ты откуда знаешь, Хлоя? ― усмехнулся Шек.
― Недавно пролетала над ним, Фонтан ― на месте...
Я вздохнул. В убежище не было окон, а мне так хотелось взглянуть на бурю, и потому, не выдержав, спросил о ней Селима.
― Ничего интересного в буре нет ― кружение песка и камней, полная тьма. Нечем дышать, а тому, кто неосторожно покинет убежище, грозит верная гибель от удушья или несчастного случая. Можно, например, угодить в расселину или сгореть в пожарах, которые не прекращаются даже в это время. А почему спрашиваешь ― из любопытства, или есть другая причина? Всё равно я тебя в такую погоду не выпущу. Если понадобится ― укушу, ― засмеялся друг.
Улыбнувшись в ответ, лёг на кровать, больше-то делать было нечего. В голову почему-то лезли видения, как Рас и Крэг пробираются сквозь бурю, но я гнал их прочь, считая происками врага.
― Хоть напарники ― мои друзья, но сюда, конечно, не сунутся. Это самоубийство, в любом случае Командир отговорил бы их от безумной затеи. Нечего фантазировать, Сан, надо рассчитывать на свои силы. Вот завтра, например, придётся тащиться по этому "приятному местечку" в поисках пустого Фонтана. Что-то такое я уже слышал в детстве, кажется, сказки о мёртвой и живой воде. Во всех мирах одно и то же...
Я задремал, пока друзья не разбудили, и пришлось снова готовить себе еду. Селим развлекал меня историями о наших совместных проделках, Шек травил байки о своей службе, и время летело незаметно. Неожиданно Хлоя принесла в когтях книгу, сказав, что раньше она мне очень нравилась. Обрадованно её открыл, но буквы были не знакомы, а попытки исправить положение с помощью волшебной фразы "я хочу" ― не помогли.
Наконец этот бесконечный день закончился, и мы улеглись спать. На душе было так тоскливо и безнадёжно, что, поддавшись унынию, чуть было не расплакался как ребёнок. В голову то и дело лезли страхи о друзьях, постоянно казалось, что они где-то рядом, а я не знал, как им помочь... Долгожданный сон ненадолго избавил меня от мучений, пока кровать не подскочила от ужасного грохота.
Я подпрыгнул вместе с ней:
― Что происходит?
Шек, зевая, ответил:
― Очередное землетрясение. Но не волнуйся Сан, убежище укреплено, ничего не случится. Пусть боятся те, кто сейчас оказался снаружи.
И от этих слов заныло сердце. Я зажёг "свет", со страхом глядя, как при очередном толчке осыпаются стены и потолок нашего "надёжного жилища". Однако друзья вели себя спокойно, а после того, как тряска закончилась, Селим, взяв меня зубами за рукав, привёл в комнату, где среди разного барахла нашёл метёлку.
― Как же ты вовремя появился, о Повелитель. Теперь будет кому убирать весь этот мусор, ― смеялся вредный друг.
― Почему я? ― заныл, хотя прекрасно знал ответ:
― Потому что только у тебя есть руки. Не языками же нам подметать...
Все как ни в чём не бывало улеглись спать, а я занялся уборкой, всё равно сны были ужасными: друзья потерялись во время бури и чуть не погибли. Я предпочёл подметать пол, чем снова переживать за них, и потому, собирая песок в кучу, повторял:
― Да что с ними может случиться? Наверняка дрыхнут себе в доме или ушли на задание... Пусть будут где угодно, только не здесь... А вдруг?
Душу охватила граничившая с паникой тоска:
― Боже, как же хочется увидеть "свой мир"... Какой же ты, Сан, дурак ― всего год назад был шанс остаться там навсегда, но ты им не воспользовался ― бросил всё, чтобы найти названого брата, так и не разыскав родного...
Внезапно дыхание перехватило ― воздух словно не хотел проходить внутрь. На помощь пришла Хлоя: подлетев ко мне, она ударила клювом в грудь и, несмотря на боль, меня отпустило. Ноги подкосились, и колени больно ударились о земляной пол. Вовремя подскочивший Селим подставил спину, не дав упасть.
Я проглотил непрошенные слёзы, вытирая щёку рукавом балахона, и еле слышно произнёс:
― Где-то далеко остался мой мир, Селим. Мир, который твой глупый Повелитель сам бросил. И что я за человек? Может, поэтому жизнь снова и снова меня наказывает?
Друг явно был удивлён:
― Не понимаю тебя, Сан ― что ты считаешь наказанием? То, что нашёл друзей, ждавших тебя столько лет, а теперь вдруг ставших в тягость, так, что ли?
Я смутился:
― Прекрати, даже не смей так думать. Просто нелегко постоянно терять тех, кого любишь, делая это, чаще всего, по собственной глупости...
Селим вздохнул, впервые его голос прозвучал серьёзно, даже с упрёком:
― Повзрослей уже, мальчик. Мир не крутится вокруг одного тебя, другим людям в жизни тоже приходится несладко. Перестань хныкать и борись ― думаю, оба твоих брата сказали бы то же самое...
Опустив хвост, он ушёл на старый коврик, свернувшись в клубок и спрятав голову. Мне стало стыдно за своё малодушие, но я не знал, как об этом сказать. Поэтому просто подошёл к нему и, опустившись рядом на подстилку, обнял, зарывшись носом в густую собачью шерсть. К моей спине осторожно прижался Лис, а Хлоя взобралась на плечо:
― Не переживай так сильно, Сан. Завтра наступит утро, и будет новый день. Всё обязательно получится ― ты же Повелитель Мёртвого города, которого все так долго ждали. Перестань сомневаться в себе. Как бы ни был силён враг, пока есть друзья, остаётся и надежда...
Я прошептал:
― Спасибо, Хлоя! ― и наконец-то уснул спокойно, отбросив мучившие тревоги и страхи, потому что она была права. Что бы ни сулил следующий день, я был готов к встрече с ним. Во всяком случае, наивно в это верил...