Аннотация: Перед настоящими чувствами бессильна даже зависть богов...
Старенькая таверна, примостившаяся в самом конце улицы нашего бедного квартала, доживала последние дни, как и её неизменный хозяин, старик Родж. Он тяжело болел и каждый день грозил жене и детям, что вот-вот оставит этот мир, чтобы перебраться в лучший.
― Наконец-то не буду видеть ваши постные рожи, как же они меня достали, ― пролаял он, пытаясь выкашлять почерневшие от табачного дыма лёгкие и сплёвывая кровь в тряпицу, услужливо подсунутую ещё более древней, чем он сам, тёщей, ― особенно твою мерзкую физиономию, старая карга! Я о тебе, Лира, сам дьявол принёс ведьму в наш мир, чтобы разрушить мою жизнь, познакомив с ехидиной-дочкой.
― Побереги дыхание, старый болтун! Не наговаривай напраслину на Эльзу, знаешь же, что она моя приёмная дочь. Да ты всех нас переживёшь, гнусный мерзавец. Господь забирает только лучших, а падаль вроде тебя продолжает топтать землю, сколько я ни молюсь... ― сгорбленная старуха с потемневшей кожей, на которой морщин было больше, чем листьев в соседнем лесу, махнула рукой, прогоняя из комнаты других родственников.
Сыновья Роджа, толстобрюхие увальни, не скрывали своего разочарования, в очередной раз прибежав среди ночи в спальню отца в надежде, что он наконец отдаст богу душу, а им ― долгожданное наследство, эту самую таверну. Их мать с усталыми, раньше времени погасшими глазами и горестно сжатым ртом тоскливо смотрела на мужа, не скрывая печали. И непонятно было, за что бывшая первая красавица приморского городка много лет назад полюбила ворчливого и вечно всем недовольного хозяина "Седого пони".
Злые языки поговаривали, что это её мать, ведьма Лира, сосватала их, ведь в те времена таверна процветала благодаря контрабанде табака, принося немалый доход. Вот, мол, старуха уже тогда и решила всё прибрать к своим жадным рукам. И только сама Эльза знала о нежной, трогательной любви, что связала их с Роджем в те счастливые дни. Она искренне переживала за мужа и уже выплакала глаза, молясь за его здоровье, но, кажется, боги были равнодушны к её слезам.
Лира вытолкала внуков за дверь худыми, как высохшее дерево, руками и, ласково погладив дочь по спине, шепнула:
― Иди в зал, детка, таверна ещё не закрылась, а за твоими оболтусами нужен глаз да глаз. Совсем с ними разоримся.
Эльза согласно кивнула, целуя мать в сморщенную словно печёное яблоко щёку. Оставшись вдвоём с зятем, Лира присела на его кровать и, взяв в руку горячую, как печь, ладонь, осторожно её погладила. Лицо старухи мгновенно преобразилось ― она смотрела на Роджа с искренней любовью:
― Дорогой мой мальчик, я понимаю, как тебе не хочется оставлять этот жестокий мир и славную Эльзу, но мы с тобой не властны менять решения богов. Срок нашего наказания истёк, пришла пора вернуться к своим. Ты прекрасно сыграл эту роль, из меня тоже вышла неплохая актриса. Мы ведь хорошо здесь развлеклись, правда? Поднимайся, я затуманю людям разум, так что они даже не заметят нашего ухода...
Переставший надсадно кашлять Родж откинул лоскутное одеяло, спустив ноги на дощатый пол.
― Лира, ― его голос звучал молодо и звонко, совершенно не подходя к безобразной внешности старика, ― мне страшно за Эльзу, ты же знаешь, как я её люблю. Не могу оставить жену с этими безмозглыми и жалкими дураками, которых сам зачал и вырастил всем на беду. Они прогонят её из дому, заставив как нищенку побираться по дворам, этого нельзя допустить. Что делать? Может, мне хотя бы ещё недолго побыть с ней?
Казалось, он колебался, но, сжав жилистыми руками край рубахи, наконец, выдохнул:
― Давай заберем её с собой, умоляю, Лира, я знаю ― это в твоей власти...
Старуха засмеялась, и этот смех был прекрасен, как мелькание крыльев бабочки на цветочной поляне, но одновременно холоден и жесток, подобно северному ветру в долине. Теперь её голос звучал надменно и безжалостно:
― Глупое дитя! Никогда не понимала твоей нелепой привязанности к этой никчёмной девчонке. Я привела её, чтобы тебе не было так одиноко в ссылке, а ты отдал человеческой женщине сердце бога... Ужасная расточительность. Да и зачем она тебе там? Лучшие красавицы нашего мира заждались тебя... ― Лира даже не пыталась скрыть ядовитой насмешки в голосе.
Скрипя зубами от ненависти, Родж вскочил с кровати; его глаза горели таким гневом, что старый половик под ногами нагрелся и начал медленно тлеть.
― Я всегда знал, что ты её ненавидишь: странно было бы ожидать чего-то другого от богини тьмы ― проклятая ревность никуда не делась за эти годы! Ты не умеешь любить и, словно собака на сене, не хочешь дать мне свободу, не отпуская от себя ни на шаг. Уже забыла, сколько из-за тебя пролилось крови, и по чьей вине нас обоих забросило в этот дикий край? А я, наивный, так надеялся, что наказание тебя исправит, но безумие не лечится...
Родж, а вернее, юный бог, в очередной раз проклиная себя, что попался в ловушку коварной ведьмы, в волнении даже не заметил, как рассыпалась осколками старческая личина, и его красота осветила мрачную убогую комнату. Длинные пепельные волосы разметались по плечам и спине, а зелёные как майская трава глаза сияли ярче далёких ночных звёзд. Даже в рубище старика теперь никто бы не усомнился в его божественной сущности...
Принявшая свой истинный облик Лира, помолодевшая и прекрасная, заплетала чёрные как сама полночь косы и не спускала с юноши восхищённых глаз, не замечая горечи и боли в его голосе. Она даже попыталась нежно прикоснуться к его румяной щеке, но, вздрогнув, он холодно отбросил её руку и отвернулся. Усмехнувшись, богиня изменила тактику:
― Дорогой, ты слишком увлёкся этой игрой, пора вспомнить, кто мы на самом деле. Какое тебе дело до этих глупых людишек? Подумай лучше обо мне. Где благодарность за мои долготерпение и покладистость? Я заслужила любовь... Ну ладно, не хмурься. Ты меня недооцениваешь и напрасно волнуешься о своей драгоценной замарашке ― твоя верная возлюбленная Лира уже обо всём позаботилась.
От этих слов "Родж" вздрогнул, красивое лицо исказила гримаса отвращения. Богиня снова засмеялась, в её ледяном голосе сила и уверенность сплелись с замаскированной угрозой:
― Эльза гораздо сильнее, чем кажется. Вот увидишь, она не только сохранит таверну, но и вновь сделает её самой известной в городе, а твои сыновья будут во всём её слушаться, не смея перечить. Ну как, нравится? Всё произойдёт, как только мы уйдём. Это место гибнет из-за нашего присутствия, любимый. Все прошедшие годы мы невольно забирали силы земли и её обитателей, ведь не умеем жить по-другому. Без нас город расцветёт, и твоя ненаглядная Эльза ― тоже. Одевайся, дорогой. Лодочник, наверное, уже заждался, ― почти промурлыкала она, протягивая "Роджу" неприметный плащ с капюшоном.
Юный бог ничего не ответил, крепче сжав губы, чтобы подозрительная возлюбленная не разглядела кривившую их печальную усмешку. Две фигуры в тёмных плащах, не торопясь, спускались по лестнице. Лира легонько дунула на ладонь, заполнив зал таверны густым табачным дымом, под покровом которого они быстро покинули место, много лет служившее им приютом. Немногочисленные посетители заведения громко раскашлялись, и Эльза непривычно строгим голосом приказала сыновьям открыть окна, чтобы проветрить помещение.
Неприятный холодок пробежал по её спине, и сквозняк был тут совсем не при чём. Она плакала, глотая слёзы, не замечая происходивших с ней перемен ― глазам вернулась прежняя синева и яркость, а с кожи исчезли отвратительные морщины.
― Ты всё-таки уходишь, любовь моя. Я знала, что рано или поздно это случится. Боги и люди не могут ужиться вместе, ― снова и снова повторяла она фразу, сказанную ей Лирой много лет назад. Тогда "древняя старуха" взяла сироту в свой дом, открыв страшный секрет и пообещав за покладистость сделать её хозяйкой таверны.
― Мы с ним уйдём, а ты станешь богатой и счастливой, Эльза ― смеялась приёмная мать, ― просто потерпи немного, и твоя жизнь изменится...
И она действительно преобразилась, наполнившись искренней любовью молодого бога, чего Лира никак не ожидала, но все прошедшие годы была вынуждена терпеть, притворяясь заботливой матерью. В бешенстве, она ждала момента, когда сможет отомстить простушке и счастливой сопернице за пережитое унижение.
Свежий морской воздух заполнял зал, а вместе с ним в таверну "Седой пони" потянулись новые посетители. Шустрые девчонки-разносчицы сбились с ног, едва успевая обслуживать прибывающих клиентов. Ароматы свежей рыбной похлёбки и сытного рагу быстро заполнили зал, совсем как много лет назад, когда Родж впервые привёл сюда молодую красавицу-жену... Как же они были счастливы все эти годы: искренне любили друг друга наперекор злобе и зависти, не замечая, как старость уродует их тела...
Тем временем лодочник помог забраться на борт баркаса молодой парочке, решивший устроить катание по морю при полной луне. Высокий юноша грустил, то и дело оборачиваясь на неспящий город, словно не хотел его покидать или кого-то ждал. Прекрасная же темноволосая девушка не спускала с него горячего взгляда, нетерпеливо облизывая жадные вишнёвые губы.
― Совсем сбрендили от любви, ― хмурился пьянчуга, выводя лодку в открытое море, ― вот чем хочешь поклянусь ― эта черноглазая стерва сбежала с молодым любовником от старика-мужа. И, похоже, мальчишка не очень этому рад. Паршивцы...
В другое время известный пьяница ни за что на свете не согласился бы на подобную глупость, но вид золотых монет вскружил ему голову:
― За такие деньжищи, в случае чего, можно будет купить себе новую посудину. И не только её...
Мысленно он уже подсчитывал барыши, довольно посмеиваясь и шмыгая рябым носом. Каково же было его удивление, когда стоявшая на носу лодки парочка беглецов, взявшись за руки, бесстрашно спрыгнула на лунную дорожку, зашагав вперёд и через несколько мгновений растворившись в воздухе подобно туманной дымке.
Ошалевший от страха рыбак проверил монеты и, только убедившись, что они целы, чертыхаясь, развернул баркас к берегу. Он торопился в любимую таверну, чтобы хорошенько напиться, наслаждаясь вниманием и хохотом приятелей, которые, конечно, ни за что не поверят его удивительному, но совершенно правдивому рассказу.
В тонкой пелене тумана, так похожего на сизый табачный дым, пьянчуга и не заметил фигуру женщины, бредущую вдоль берега по колено в морской пене и не отрывавшую влажных глаз от убегающей вдаль лунной дорожки. Она спотыкалась о мелкие камни и снова шла, не чувствуя боли в ногах, не замечая, как щекочут лодыжки бурые водоросли. Казалось, горечь потери помутила её разум: Эльза хотела только одного ― снова оказаться с тем, кого так сильно любила, и кто однажды поклялся взять её с собой.
Лира ухмылялась, любуясь, как покорная её воле, соперница всё глубже заходила в море, чтобы через несколько минут исчезнуть в нём навсегда. Она насмешливо смотрела на опустившего голову юного бога, замершего рядом с ней в дрожащем мареве небес, злорадно представляя, как он подавлен, не в силах изменить происходившее ― слишком далеко, слишком поздно...
Внезапно юноша повернулся к ней, и холодная улыбка заиграла на его губах:
― Лира, я так долго притворялся Табачным королём, что поневоле узнал об этом дурмане много интересного: как ни странно, сильнее всего он действует на богов, заставляя ошибаться даже самых хитроумных обманщиков, принимая ловкие иллюзии за реальность.
Он засмеялся:
― Я многому научился у тебя за прошедшие годы, увы, в основном ― плохому. Прости, приходится защищаться, чтобы уберечь от беды женщину, подарившую мне настоящее счастье. Посмотри внимательно ― меня нет с тобой рядом, Лира, я давно вернулся к ждущей на берегу любимой. Ты рано радовалась и торжествовала, видя, как гибнет её иллюзорное подобие. Богине лжи должно быть хорошо известно ― порой всё не так, как кажется...
Хотя в одном ты права: люди и боги не могут ужиться вместе. Поэтому ради Эльзы мне пришлось до поры отказаться от божественной силы, чтобы, когда наступит её срок, забрать любимую в наш мир и больше никогда с ней не расставаться. Тебе же суждено блуждать в этом тумане в поисках выхода и, как знать, возможно, однажды его найти...
Фигура юноши рассеялась, оставив задыхающуюся от злобы Лиру беспомощно озираться в густых клубах коварного табачного дыма.