Сижу сегодня... то есть, уже вчера на кухне, штудирую очередной кусок крутого киберпанкового романа, вычитывать такой текст – одно удовольствие. Пять часов вечера, тихий уютный сумрак, светит маленькое бра над столом, тикают часы и несколькими этажами выше штриховым пунктиром, с краткими передышками, рычит перфоратор. Как бормашина в глубине головы. Приглушённо, назойливо и гипнозно, выталкивая сознание шататься на меже. Читаю, как женщина вечером входит в свою пустую квартиру, оборудованную системой "Неприступный дом", закрывает дверь, привычно бросает ключ-карту на полочку, и кто-то крепко берёт хозяйку сзади за локти, прижимая её руки к телу. И параллельно вижу сон. У меня так бывает, если не спать толком несколько суток: сны накапливаются, громоздятся, вываливаются в явь, стоит моргнуть – сеанс пошёл. Во сне я вхожу в незнакомую квартиру, из мрака прихожей – в полутьму комнаты. В ней нет дверей. Нет ничего, кроме четырёх ночных окон, рваных обоев, каких-то обломков по углам и далёкого жужжания перфоратора. Именно этот рык, вибрирующий в нервах, притащил меня сюда, его злой дрожью исчезла дверь, он держит меня в этом бессмысленном пыльном пространстве. В тексте героиня выясняет, что незваный гость, опасный и привлекательный, явился не убивать её, наоборот... хм... В тёмной комнате сна появляется, как всегда – где-то сзади и вверху, мой давний учитель. Мне кажется, это старуха. И не Homo. Она приходит в мои сны без малого сорок лет, но до сих пор не знаю её имени. И никогда её не видела. И сейчас не вижу, хотя не только брожу по комнате, но и смотрю на всё это извне (и читаю пылкую любовную сцену, и мимоходом думаю, что надо бы встряхнуться – встать и вымыть миску из-под фарша). Открой окно, неслышно говорит учитель. Но только найди настоящее. Оно здесь одно. Остальные – обманки. И у тебя одна попытка. Если угадаешь настоящее и откроешь, шум утихнет, и ты освободишься. Забавно, слово "настоящее" – это из текста, там гость, оказывается, ещё до прихода хозяйки загрузил в её буфет деликатесы – и теперь любовники пьют настоящий, не суррогатный кофе. Пока я в яви тяну ассоциативные нити между текстом и сном, пока, хихикая, жду, как моё подсознание объяснит мне конфуз мудрой старухи с перфоратором, – он-то реальный, фиг ты его из сна выключишь, – я во сне настраиваюсь чуйкой, под очередное взрёвывание перфоратора выбираю окно, нажимаю какую-то фиговину под подоконником и распахиваю обе створки золотому полдню. В тот же миг, словно от солнечного удара, шум утихает.
Совсем.