Чепуховый обзор
Вторая часть

Тема, правила и условия новой игры в Чепуху здесь

Перечень рассказов и отзывов со ссылками здесь

   Игра есть способ существования истины, способ ее становления и свершения.
   Игра – это соитие человека и бытия. Поэтому игра плодотворна, она рождает новое, небывшее.
   Игра – это способ самопонимания и самопознания. В игре происходит выход человека за собственные пределы. Это восполнение человека, дополнение его до универсума, восхождение к абсолюту.
   Суть игры состоит в трансценденции, то есть в постоянном преодолении любых форм предметно сущего, любых границ. Игра трансцендентна, так как выходит за пределы всякого возможного в сущем опыта, и в то же время сама является новым опытом бытия. Игра – это язык трансценденции, которая предлагает себя как возможность.
   В игре дается благодать: освобождение от власти сущего, спасение от небытия и преображение человека, происходит его внутренняя метаморфоза.
   Игра – это нечто (а может быть – ничто?), в чем осуществляется человеческая свобода. То есть, игра – это способ спонтанного самосозидания человека.

   С. П. Гурин. Маргинальная антропология

   Важно не то, что в тебе, а то, что ты создаешь.
   То, что в тебе, ты сам со всем твоим своеобразием и индивидуальностью – лишь материя, а отнюдь не форма; если ты художник, то ты пришел сюда не для того, чтобы умножать эту материю, а для того, чтобы придать ей форму и порядок.
   Как бы широко ты ни распахивал свое "я" и ни наполнял свою жизнь – ты все равно не более как материя, пустынная и хаотичная, над которой дух божий возносится в отчаянии, не зная, куда опуститься. Ты должен отделить свет от тьмы, чтобы материя обрела форму; ты должен отделять и отграничивать, чтобы возникли ясные контуры и предметы предстали перед тобой в полном свете, прекрасные, как в день своего сотворения. Ты творишь лишь постольку, поскольку ты придаешь форму материи.
   Пусть твое творение исходит из тебя – все равно его начало и конец лежат в нем самом; его форма должна быть столь совершенной, что в ней не должно оставаться места ни для чего другого, даже для тебя самого. Не в тебе, а в самом твоем творении находится та ось, вокруг которой оно вращается. Все дурное и нечистое искусство вытекает из того, что в нем осталось личного.
   Всюду, где работает художник – как везде, где речь идет о человеческом превосходстве, – увивается дух зла, подстерегая случай показать себя, чтобы искусить и вселиться в тебя. Сам творить не умея, он норовит завладеть тобой. Чтобы испортить твое творение, он насылает порчу на тебя, разъедает твое нутро при помощи самопохвальбы и самодовольства. Чтобы обмануть тебя, чтобы ты не узнал его в его истинном, бесформенном облике, он выдает себя за тебя самого, принимая на себя защиту твоих интересов. "Это я, – шепчет он тебе, – я, твой гений, твой демон, твое гениальное, жаждущее славы "я". Пока я с тобой, ты велик и независим и будешь творить, как захочешь: лишь себе будешь служить". Ибо дьявол никогда не требует, чтобы ты служил ему – только себе.

   К. Чапек. Жизнь и творчество композитора Фолтына

Ада Саннур
К Чепухе

   Ада Саннур удалила свой аккаунт и покинула сообщество ЖЖ, разочарованно объяснив сообществу, что оно не способно вылепить из неё взрослую личность и опытного писателя. Верно. Никто и ничто не может сделать человека ни взрослым, ни писателем, кроме него самого. Разумеется, я не стану писать отзыв, не интересующий автора, на текст, упокоившийся в тихой заводи моего компьютера. Но не могу не процитировать замечательную реплику персонажа, брошенную героине-фикерше:
   – Вы... считаете себя вправе делать своими рабами тех, кто не может вам сопротивляться. Развлекаться мелкой властью – вообще любимое дело мелких душ.
   Только два участника Чепухи подняли вечно актуальную, вечно больную тему – упоение властью, разлагающей душу, и насилие над беззащитным. Мария Аксёнова (fischdottir) и Ада Саннур. Честь им и хвала.


Антонина Сороковская
Повесть об исполненном желании

   Истинно, бойтесь своих желаний: им свойственно исполняться. Подчас самым неожиданным и неприятным образом. Так сбывшееся желание героини, стандартная мечта стандартной юницы о престижном браке, возносящем пустышку на вершину статусной лестницы, приносит Курочкиной насильственную смерть. Закономерный исход столкновения иллюзорного с настоящим, фальшивого с подлинным, мира фанфика с миром литературы.
   Автор выбрал для этого столкновения довольно сложную, лаконичную и очень выразительную форму – монологи персонажей. Как говаривал Эйрел форКосиган, "дай ему повеситься самому". Внутренняя речь фикерши... ах, простите, "писательницы со стажем", одержимой синдромом Фолтына (яркий его признак – абсолютная глухота к качеству текста: Шекспир крал сюжеты, и я краду сюжеты, ergo – я пишу, как Шекспир), лучше любых сторонних свидетельств изобличает её ничтожество. По сути, Курочкина сама – плоский, незамысловато раскрашенный персонаж фанфика. Тем ярче контрастирует с этим пёстрым фантиком отлично стилизованная речь Перигорского кардинала, за коим во всей своей силе и славе встаёт мир дрюоновской Франции – один из самых плотских, живых и правдивых литературных миров.
   И дельное предупреждение всем, кто отправляет своих героев в прошлое – учить уму-разуму недалёких далёких предков и рулить историей. Пылкая любовь принца не спасла попаданку – а ведь она и не собиралась, как иные герои, учить уму-разуму недалёких далёких предков и рулить историей. Она всего лишь самоуверенно наплевала на иерархию. С социумом можно вступить в диалог. Социумом можно манипулировать. Его можно оседлать и сколько-то продержаться на солёном гребне. Наконец, социум можно разрушить. Но никакой абсолютный монарх не в силах разобрать социум, как детский конструктор, и из ветряка сложить токамак.


Шерлок Холмс xarald1988
Бар "Убитый графоман"

   Автор взялся за мужское дело, за самую грязную и неблагодарную работу: разгрёб сознание слэшера. В защитном костюме, рукавицах и респираторе – не до тонких колонковых кисточек, не до полутонов и лессировок. Картина, в лучших традициях русского экспрессионизма, написана шваброй. Персонажи – яркие, одним мазком, с первой реплики узнаваемые знаковые образы. Каждое слово с криком бьёт читателя в лоб – чтоб наверняка дошло до самых непонятливых. Чтобы дошло главное. И автор бьёт прямой наводкой из главного калибра. Его героиня нечистоплотна, физически и нравственно. И тело, и фантазия её смердят. Её воображение пачкает всё, к чему прикасается. Для неё вершина чувств – похоть. Никаких других эмоций, страстей, переживаний, отношений она не признаёт или просто не видит. Она вообще видит мир одномерно скудным. Потому что одномерен до тупости её невежественный разум, скуден до примитивности мумбо-юмбо – язык. Верное и глубокое наблюдение: богатство картины мира определяется богатством словарного запаса; не названное по имени – не замечается, скользит по периферии восприятия или вовсе не осознаётся. И, как это свойственно мелким душам, Курочкина проецирует собственные изъяны на окружающих её знаменитых героев, плотью и кровью вошедших в память человеческой культуры. Не она – они, не узнанные ею Катчинский, Леголас, д"Артаньян, Геральт, Холмс – скучные, бесчувственные, неживые.
   Можно ли чем-то достучаться сквозь толстую черепную кость до этого убогого духа? Разве что страхом и отвращением, поставив Курочкину лицом к лицу с её мертворождённым детищем, с её собственным персонажем. Как тычок штыка, точен завершительный удар – пуант финальной фразы.


Мария Аксёнова fischdottir
Не стоит и пробовать (ЖЖ)
Не стоит и пробовать (СИ)

   Редкостный сплав дискурсивного и образного мышления, глубокого психологического анализа, боли, правды и мастерски выстроенного, сотрясающего сердце хоррора. И тема того стоит. Обыденное насилие над зависящим от тебя, слабым, бесправным. Привычное, как разношенный тапок, насилие родителей над ребёнком. Общественное мнение ещё может согласиться, что Крон пожирает своих детей, и со скрипом принять образ тирана-отца, но мать – вне критики, надёжно защищённая неколебимым заблуждением "мать всегда любит своё дитя и желает ему добра". Она заслуживает только сочувствия. Особенно если мать сама – жертва. Несчастной любви, негодяя мужа, нерасцветших талантов, неудавшейся карьеры, неутолённого тщеславия, несостоявшейся жизни. И все свои "не" она вымещает не на обидчике, а на том, кто подле и не в силах дать сдачи. Орудием насилия может служить что угодно. В том числе и классическая русская литература, порождающая в изуродованном сознании подростка желание так же растоптать безответных персонажей, как ежедневно, ежечасно, ежеминутно топчут его самого.
   Обиженные судьбой невинные жертвы, злобой и завистью разрушающие души своих детей – рано или поздно к вам придёт чудовищное Оно, занявшее пустые выжженные развалины.


ur_macru
Дом посреди леса

   Моление о смысле. Камерная история о замкнутом отнорке литературной реальности, который служит персонажам убежищем, – придти в себя, перевести дух, зализать душевные и физические следы издевательств, учинённых фикрайтерами, а Курочкиной – изолятором, дающим ей возможность увидеть эти следы вживе, услышать осязаемых, мыслящих, чувствующих, страдающих героев. Пройти через стыд, сопереживание, неумелые попытки помочь. Понять и принять решение. Прав автор, правы герои, каждый из которых мужественно переносил боль и утраты: мерзостность фанфиков – не в страданиях, а в их бессмысленности. Ни человек, ни текст не может существовать без цели и смысла. На пути к Тёмной Башне выдержишь всё. Но фанфикеры лишают героев их Тёмных Башен. Фанфикерам нравится мучить персонажей ради забавы. Самое отвратительное насилие – совершённое для развлечения. Жаль, что Курочкину пришлось натыкать носом в синяки и ссадины ребёнка, чтобы до неё дошли истины, которые нормальный человек ощущает сердцем, кожей и нервами. Радует, что они до Светы, в конце концов, всё-таки дошли. Хороша яркая деталь: индикатор открытой или запертой двери мирка – запахи или их отсутствие. Нехороши стоящие частоколом деревья – никакой магией их так тесно не вырастить, они уничтожат друг друга. По краю поляны просится непроходимая колючая изгородь естественных для опушки кустарников. Непонятно, зачем автору понадобился Маугли – могу предположить разве что какие-то личные ассоциации. А придуманный Светой метод борьбы с фанфиками напомнил мне финал дяченковского "АрмагедДома". Оставляет тот же привкус разочарования: если бы всё решалось так просто...


sla_oie
Самое честное зеркало

   Это просто праздник какой-то. Образцово-показательный случай – хоть сейчас в анатомический театр, с этикеткой "синдром Фолтына классический". Всё в рассказе работает на историю болезни – и сюжет, и раскудрявый стиль ("взгляд сделался ясным и манящим дерзостью довольной собой юной девушки", "чувствуя в груди жар и радость", "жабы казались по сравнению с ним песчинками", " ночные ветра не гнушаясь этим неудобством", " магия самое неблагодарное изобретение человека", " разгорелось в груди и звезды никуда не делись", " зажал ее в своих не реальных но существующих объятиях", " пронизанную... шкафчиками и полками тоннель-нору"), и даже разбросанные в прихотливом богемном беспорядке запятые, из-за которых некоторые фразы пришлось перечитывать трижды, дабы докопаться до смысла.
   Откушав некоей субстанции, деликатно названной булочкой, и попав в тридцать первое июня, фанфикерша Светик отправляется на экскурсию по своему ошеломительно богатому внутреннему миру. Мир этот – девичий альбомчик, набор сусальных картинок, уверенно и бездумно выдранных из прочитанных книг. Мировая литература – лишь фон для барышни, упоённо созерцающей в зеркалах сознания самоё себя в наряде романтических и сказочных героинь, принцесс, ведьм и эльфочек – всех подряд, чего мелочиться. Для Светика они различаются лишь цветом волос, туфель и хорошеньких платьиц. Исчерпывающее и неопровержимое доказательство полного непонимания прочтённого, абсолютной глухоты к художественному тексту – кокетливая "милая брюнетка", пристёгнутая к булгаковскому сатанинскому образу безудержно хохочущей, скалящей зубы ведьмы.
   Болталась, болталась милая девица на стрекозиных крылышках в бесформенном хаосе своего Эго, яко дух святой над водами в ожидании Творца, который вылепит из этого месива что-нибудь осмысленное. Улетела от кукольного Крюгера, преодолела игрушечные испытания, получила в награду дивную песню, из которой постаралась запомнить как можно больше слов (но, похоже, не удержала в памяти ни одного – в тексте рассказа их нет). И?..
   Завершается пирдуха, разумеется, пшиком. Большим и пахучим. Нахлебавшись в мутном потоке сознания, Светик вываливается в реальность и выкашливает идею. Отныне она отбросит костыли чужих текстов и будет писать о своём – ведь его у ней внутре, оказывается, россыпи сокровищ. Как говорил Лиходеев, "а мне вот желательно стать творцом. Творить, стало быть, то да сё". Ни того, ни сего у неё, правда, нет. Ни героев, ни их мира, ни темы, ни сюжета. Писать не о чем. Более того, бедный Светик устаёт от одной только мысли о самостоятельной работе. Но зато теперь её герои будут жить ею, а вовсе не она ими. Прежде она самовыражалась через чужих персонажей, а теперь персональные персонажи будут выражать её. Множить, множить, множить материю. Зачем?! А затем, что Светик себе очень нравится. Особенно с волшебными крылышками. Для неё текст – не окно, а зеркало, творчество – не цель и смысл, а средство любоваться собой, ненаглядной, и самоудовлетворяться сознанием, что она может стать лучше.
   Отлично сказано. Точно и беспощадно.


lonebeast
Экземпляр

   Автор взялся за проблему, заслуживающую серьёзного профессионального исследования. Точнее, целый клубок проблем. Должен ли художник слушаться только своего вдохновения? Не убивает ли свободу творчества материальный интерес? Всегда ли автор следует внутренней логике созданных им персонажей, мира, сюжета? Вправе ли другой автор дать свой взгляд на чужой текст, переосмыслить его, навести в нём порядок по своему разумению, написать ремейк – как было на самом деле? Наконец, где грань между ремейком и фанфиком? И подошёл автор к теме основательно, ответственно. Создал Курочкина подкованного, уверенного в своей правоте и с хорошо подвешенным языком. Подобрал ему в собеседники героев, отличающихся умом, сообразительностью и неординарными способностями. Фигуры расставлены. Осталось сыграть партию – написать диспут, блистающий мудрыми мыслями, глубокими суждениями, остроумными замечаниями, вескими доводами и неопровержимыми выводами.
   Партия даже не проиграна – провалена. Фигуры толкутся на доске, как на Привозе. Беспомощные и стилистически почти неразличимые речи персонажей можно перетасовать и распределить между героями случайным образом – от этого мало что изменится. Единственную дельную реплику дал Атрейдес (хотя Квизатц Хедерах способен на большее – как, впрочем, и остальные участники дискуссии): "Значит, мы, те из нас, о ком вы писали, созданы из коммерческих соображений? Почему же вы пишете для души о героях, придуманных ради денег?" Из неё можно было развернуть интереснейшую беседу – но реплика затерялась в перечне частных болей, бед и обид. Так и не вытянув тему, не сумев ничего доказать ни фикрайтеру, ни читателю, автор вынужден спустить на Курочкина deus ex machina. Герою отшибли не только память, но и любовь к определённому роду чтения – а значит, переформатировали его личность. Человек-то, может, получился лучше, но – не Курочкин. Чёрного ферзя подменили белым, вытряхнутым из рукава. Неубедительно.