Разнообразие
Ласкающий руку и взор подарок брата – яйцо из отполированного строматолита, окаменевшего дерь... э-э... продуктов жизнедеятельности цианобактериальных матов, память архейской биосферы.
Когда Земля остыла до появления твёрдой коры и гидросферы, в мелких солёных лужах уже была жизнь. И не какая-нибудь там, а цианобактериальные маты, сложно организованные многослойные плёнки прокариотов с полным набором продуцентов – фотосинтезирующих автотрофов цианей (сине-зелёных) и консументов – аэробных вверху и анаэробных внизу мата гетеротрофных бактерий. Каждый мат – целостная гомеостатическая система, спаянная внутренними взаимосвязями, климаксный (то есть способный при данных климатических условиях существовать неопределённо долго) биоценоз, со всеми его признаками: биологическое разнообразие, структурированность, устойчивость.
Цианобактериальные маты существуют до сих пор. Они занимают экстремальные экологические ниши в ледяной воде Антарктики и возле гидротермальных источников. Прокариотический мат – блистательное доказательство того, что квант жизни – не вид, а союз видов, биоценоз.
Чем выше разнообразие сообщества, тем оно (сообщество) устойчивее. Сообщество, состоящее из одного вида (например, агроценоз – поле или посадки картофеля), не способно к самостоятельному существованию. Одна из самых пагубных идей, взбредших в человечьи головы, – "один народ, один закон, один язык". Можно было бы возразить, что биологические законы не применимы к социуму, но вот мнение семиотика, великого мудреца Лотмана: создание информации возможно только в диалоге – полушарий мозга, личностей, культур, то есть с непременным участием двух (как минимум) языков. А вот свидетельство реальности: после жёстких мер по унификации французского языка, изгнания в кухню провансальского, бретонского, немецкого культура Франции стала деградировать.
Радиообмен пилотов и диспетчеров ведётся на английском языке. Когда на маршруте один диспетчер передаёт ведомый борт другому, сигналы передачи – прощание пилота и предыдущего диспетчера, приветствие пилота и последующего диспетчера. На "здравствуйте" и "до свиданья" навесили такую знаковую нагрузку, когда убедились, что, несмотря на строжайшие запреты засорять эфир лишними словами, противу всех приказов и кар лётчики и диспетчеры всё равно здороваются и прощаются. Но не на английском – на языках друг друга. И мой брат говорит радиоголосам "лаба дена", "бон джорно" или "намасте", и слышит от них "до побачення" и "доброго дня".
Мы, семь миллиардов, – один многоязычный нооценоз, в кровь изрезанный границами.
Когда Земля остыла до появления твёрдой коры и гидросферы, в мелких солёных лужах уже была жизнь. И не какая-нибудь там, а цианобактериальные маты, сложно организованные многослойные плёнки прокариотов с полным набором продуцентов – фотосинтезирующих автотрофов цианей (сине-зелёных) и консументов – аэробных вверху и анаэробных внизу мата гетеротрофных бактерий. Каждый мат – целостная гомеостатическая система, спаянная внутренними взаимосвязями, климаксный (то есть способный при данных климатических условиях существовать неопределённо долго) биоценоз, со всеми его признаками: биологическое разнообразие, структурированность, устойчивость.
Цианобактериальные маты существуют до сих пор. Они занимают экстремальные экологические ниши в ледяной воде Антарктики и возле гидротермальных источников. Прокариотический мат – блистательное доказательство того, что квант жизни – не вид, а союз видов, биоценоз.
Чем выше разнообразие сообщества, тем оно (сообщество) устойчивее. Сообщество, состоящее из одного вида (например, агроценоз – поле или посадки картофеля), не способно к самостоятельному существованию. Одна из самых пагубных идей, взбредших в человечьи головы, – "один народ, один закон, один язык". Можно было бы возразить, что биологические законы не применимы к социуму, но вот мнение семиотика, великого мудреца Лотмана: создание информации возможно только в диалоге – полушарий мозга, личностей, культур, то есть с непременным участием двух (как минимум) языков. А вот свидетельство реальности: после жёстких мер по унификации французского языка, изгнания в кухню провансальского, бретонского, немецкого культура Франции стала деградировать.
Радиообмен пилотов и диспетчеров ведётся на английском языке. Когда на маршруте один диспетчер передаёт ведомый борт другому, сигналы передачи – прощание пилота и предыдущего диспетчера, приветствие пилота и последующего диспетчера. На "здравствуйте" и "до свиданья" навесили такую знаковую нагрузку, когда убедились, что, несмотря на строжайшие запреты засорять эфир лишними словами, противу всех приказов и кар лётчики и диспетчеры всё равно здороваются и прощаются. Но не на английском – на языках друг друга. И мой брат говорит радиоголосам "лаба дена", "бон джорно" или "намасте", и слышит от них "до побачення" и "доброго дня".
Мы, семь миллиардов, – один многоязычный нооценоз, в кровь изрезанный границами.