Шон Браун, бывший поэт и талантливый музыкант, а теперь лишь солдат регулярной армии Земли, выбрался из люка челнока и вдохнул полной грудью. После затхлого воздуха внутри спускаемого аппарата, едва ли не доверху набитого новобранцами, даже искусственная атмосфера Марса казалась райским наслаждением.
В спину уже толкал следующий пассажир желающий выбраться наружу, поэтому Шон быстро спустился по трапу, чтобы впервые в жизни ступить на поверхность Марса. Но все картины поэтичности неведомого мира мгновенно улетучились, когда рядом раздался грозный голос, который мог принадлежать только офицеру.
- Эй вы, сосунки необстрелянные, чего медлите? Быстро вниз и строится!
Тогда Шон впервые увидел своего будущего командира капитана Штольца. Это был огромный мужчина, лысый, имеющий маленькие злобные глаза и леденящий душу голос. Впечатление этот человек производил неизгладимое. Казалось перед вами само исчадие ада. Как оказалось впоследствии, на самом деле капитан Дин Штольц был хорошим человеком с доброй душой и отличными командирскими качествами.
Когда все пятьдесят человек новоприбывшего отряда выбрались из челнока и кое-как построились, капитан прошелся перед строем и мрачно оглядел свое новое воинство.
- Значит так, салаги. Отныне я ваш отец и бог. То есть командир отряда капитан Штольц. Дин Штольц. Вы полностью подчиняетесь мне. Что скажу, то и будете делать. Ясно?
Все дружно закивали головами, а капитан побагровел от ярости.
- Отвечайте да, сэр! - заорал он.
- Да, сэр! - заорали мы в ответ в пятьдесят глоток.
- Что - да, сэр?
- Нам все ясно, сэр!
Командир удовлетворенно хмыкнул и улыбнулся.
- Отлично. С сегодняшнего дня начинается ваш тренинг длиною в месяц. Затем нас ждет передовая. Поэтому советую готовиться к выпуску в люди соответственно, по крайней мере, если есть желание выжить. Итак, мы будем тренироваться с утра до вечера, до седьмого пота?!
- Да, сэр!
- Отлично.
Подготовка действительно оказалась невыносимой. Подъем в шесть утра и отбой в одиннадцать вечера. И все это время тренировки, обучение стрельбе, тактике, основам рукопашного боя и маскировки и многое многое другое. Перерывы делались только для приема пищи. Никакого отдыха на протяжении дня.
Спустя двое суток новоприбывшие были едва живы от таких нагрузок. Капитан Штольц во время тренинга не проявлял ни капли милосердия. Казалось они попали в ад.
Но спустя неделю большинство будущих воинов обрели так называемое "второе дыхание" и влились в задаваемый ритм боевой подготовки. Каждый выкладывался как мог, понимая, что через месяц от этого будет зависеть его жизнь. А умирать никому не хотелось.
Во время обучения Шон сдружился с двоими ребятами прибывшими вместе с ним.
Один из них, негр Ричмонд Шеффилд был американцем. Высокий, крепкого телосложения, способный раскрошить голыми руками камень, он сам был как скала. Под стать внешним данным был и характер. Молчалив, спокоен, со стальными нервами, в бою решителен, но не безрассуден, хитер и мастер нестандартных тактических ходов. Война - это его призвание. Так он сам всегда говорил. Потомственный военный, Ричмонд окончил Калифорнийскую военную школу и отправился на передовую в звании сержанта для получения практического опыта ведения боевых действий. После возвращения Шеффилд собирался поступить в Американскую академию военных наук. В общем фанат войны и дисциплины.
Что касается еще одного члена их компании, славянина Ивана Елисеенко, то это был поистине уникальный человек. Уроженец Федерации славянских народов совмещал в себе несовместимые вещи. Начать с того, что отправился на передовую защищать свою родину, но до сих пор не понимал от кого и зачем. Он пил по черному и при этом являлся высочайшим интеллектуалом, который обладал огромными познаниями во многих отраслях науки. Был простым человеком внешне, но при этом внутри имел огромную светлую душу и чистое сердце.
Такая вот у них собралась компания, где перемешались разные взгляды на жизнь и смерть, разные люди с разными судьбами.
Общаться удавалось не часто, лишь во время посещения столовой можно было перекинуться парой фраз. Вот и сейчас троица собралась за одним столом, чтобы пообедать. После бешеных нагрузок организм требовал восполнения энергии.
Разговор, как это обычно и случалось, зашел о войне.
- Честно говоря, я не вижу смысла в этой войне, - говорил Шон, размахивая ложкой над тарелкой с горячим супом. - Почему бы не оставить Марс в покое? Пусть получит независимость. Зачем мешать марсианам? Даже если мы подавим нынешнее восстание, люди на этой планете не изменятся. Они все равно будут жаждать свободы. Такое уже не раз случалось в истории человечества, и война никогда не могла решить проблемы. Иван, правильно я говорю?
Славянин замер, немного не донеся ложку с супом ко рту.
- Да, история знает много подобных случаев. И ни в одном из них война не поставила окончательной точки.
- Это я и говорю. Мы убиваем друг друга ни за что. Кто-то наверху не хочет терять власть над марсианской территорией, а люди из-за этого страдают.
- А мне все равно, - стукнул кулаком по столу Ричмонд. - Солдат должен исполнять приказ. Он должен воевать, а не размышлять над причинами.
Шон махнул на него рукой.
- Что с тебя взять. Ты военный в бог знает каком поколении, у тебя это наверное уже в генах. Прирожденный солдат.
- А вдруг они станут независимыми, а затем захотят захватить Землю? Нет, это угроза нашей родине. Нужно бороться до победного конца. - Иван был в своем духе. Бороться с призраками за то чего нет - это его стихия.
Подобные разговоры происходили часто, и результат всегда был один и тот же - каждый оставался при своем мнении. Но Шон все чаще задумывался над вопросом бессмысленности войны вообще и нынешней кампании в частности. Иногда перед сном он сочинял стихи и пытался выразить в словах и образах свои переживания и чувства.
Все что происходило здесь, на Марсе, уже вызывало у молодого поэта и музыканта отвращение. И это при том, что он еще не был на передовой, там, где настоящий ад, смерть и кровь, страдания и боль утраты.
Месяц, однако, пролетел очень быстро и подразделение в котором был Шон, вместе со многими другими, солдаты из которых тоже завершили подготовку, отправилось на передовую, туда, где как раз шли ожесточенные бои. Обе стороны несли гигантские потери, поэтому новобранцев на Марс прибывало все больше и больше.
Первый же реальный бой расставил все по своим местам. Каждый, теперь уже по-настоящему, почувствовал, что такое война во всей её жестокой красоте. Почувствовал, что жизнь здесь ничего не стоит, а смерть подстерегает каждое мгновение. Один боец выскочил из блиндажа в окоп, не успев надеть шлем, за что тут же и поплатился - управляемая пуля недолго искала цель. Здесь нет права на ошибку. Убей или умри - таков девиз любой войны.
Шон сражался наравне с остальными - во время боя задумываться и предаваться философским размышлениям некогда. Теперь на сон отводилось еще меньше времени, поесть тоже удавалось не всегда, а общаться с друзьями не удавалось и подавно. Только пару минут, перед тем как провалиться в глубокий сон, удавалось о чем-то подумать. Чаще всего вопрос к себе был один: зачем все это? Неужели это нужно нам? Или им? Убивать друг друга просто так, какой в этом может быть смысл? Неужели то, за что они сражались, дороже человеческих жизней?
Потом череда боев слилась в один сплошной поток. Наступление или отступление, атака или оборона, немного сна и опять то же самое, изо дня в день.
Однако один эпизод запомнился Шону. В тот день было объявлено всеобщее наступление по всему фронту и подразделения, поддерживая друг друга, под прикрытием артиллерии и авиации, покинули свои позиции и устремились вперед. Бросок оказался настолько неожиданным для противника, что марсианские колонисты просто не успевали отступать. Местами доходило до рукопашной схватки.
И вот когда Шон запрыгнул в очередной окоп, то увидел, что в двух метрах от него стоит мужчина с поднятым оружием. Но почему-то он не стрелял. Что было вдвойне удивительно, если учесть, как яростно расстреливали друг друга враги, даже не беря пленных.
Шон успел различить что-то в глазах стоящего напротив человека. Что-то до боли знакомое, но в пылу схватки не осознаваемое. А уже в следующее мгновение, чисто инстинктивно, он нажал на курок и очередь разрывных пуль порвала живую плоть в клочья.
Всё это почему-то запомнилось. Может потому, что Шон почувствовал, как перестает ценить человеческую жизнь? Или в глазах убитого он увидел то, что никак не увязывалось с окружающими событиями?
Так или иначе, но война продолжалась. После этого памятного наступления их отряд уменьшился в три раза, и его объединили с остатками другого подразделения. Бессменным командиром оставался капитан Штольц.
В каждом бою он доказывал право руководить другими. Всегда впереди, всегда там, где труднее всего. Наверное, такой человек мог стать идеалом воина для подражания. Ричмонд Шеффилд уважал его, а тот в свою очередь видел как молодой сержант проявляет себя в бою, с каким рвением выполняет приказы и идет в атаку. Вскоре Штольц сделал его своим заместителем.
Шон был рад за своего друга - тот получал то, к чему стремился. Хотел бы и молодой выходец с далекой Австралии достичь всего, чего желал. Но видимо так устроен человек, что стремясь всю жизнь к чему-то хорошему, доброму, он этого так и не достигает.
А война шла своим чередом. Бой сменялся боем. На Землю и Луну сплошным потоком шли похоронки, а оттуда на транспортных кораблях прибывали все новые новобранцы. Похоже, марсианские поселенцы вскоре будут вынуждены прекратить борьбу. По количеству людских ресурсов они значительно уступают противостоящей им Регулярной армии Земли.
Но так уж устроен человек - бороться до последнего. Пока не сломлен дух, человека не победить.
Спустя месяц, Шон уже ничего не осознавал и жил как во сне. Думать не хотелось. Усталость была дикая. Не хотелось даже есть. Только сон помогал хоть немного восстановить силы. Но утром все начиналось сначала.
И вот однажды их подразделение в ожидании приказа о наступлении находилось в окопах. Именно в этот момент короткой передышки Шон почувствовал, что ему все осточертело. Война, приказы, крики раненых и боль в глазах солдат с обеих сторон. За что мы все сражаемся, спрашивают они и не находят ответа. А приказы гонят их вперед.
Шон тоже не находит ответа. Перед глазами стоит тот солдат. И вдруг всё становиться ясно.
Сзади его кто-то хлопнул по плечу. Обернувшись, узнал сержанта Шеффилда.
- Шон, наш отряд перебрасывают на другую высоту. Давай за мной, - и сержант помчался по окопу в сторону левого фланга.
Шон устало посмотрел ему вслед, затем чуть приподнялся и посмотрел за линию фронта, на укрепления противника, вспышки выстрелов и взрывы снарядов на поле боя. Крепко вцепившись руками в края окопа, он с трудом вылез из него наверх. Земля под ногами предательски скатывалась вниз.
Поднявшись во весь рост, Шон уже не слышал криков за спиной. Оружие полетело в сторону. Он сделал один несмелый шаг, за ним другой, а затем просто пошел вперед, раскинув руки в стороны и широко улыбаясь.
Он стал свободен от всего. Он понял, что его поразило во взгляде того солдата. В его глазах был немой вопрос: зачем?