До морга пришлось добираться пешком, автобусы не ходили. Шли по пустому, будто вымершему городу. Многие покинули его: устремились в безопасные места ― кто в Россию, кто по Украине.
Возле морга оказалось неожиданно людно: стояли кучками, настроение у всех подавленное, слышался плач.
Зинаида обратилась к Дарине:
― Ты побудь здесь. Я схожу. Переодеть надо твоих. Взяла у вас вещи в шкафу...
Девушка потерянно кивнула, и соседка грузно вразвалку поспешила через двор, зажав пакет с одеждой в пухлой руке.
Ждать пришлось не больше часа. Дарина ждала бы вечность, только б не забирать маму и брата, а чтобы они вышли сами, живые и невредимые. Слёзы душили, она вытирала их отсыревшим платочком. Вдруг подумалось, что лицо сейчас покраснело и распухло, но тут же отстранённо удивилась, что переживает о такой ерунде как внешность.
Подошла тётя Зина, сказала тихонько:
― Пойдём, Дарина, всё готово.
Как не хотелось идти! Девушка глубоко вздохнула и заставила себя сделать шаг, потом другой. У входа пришлось задержаться, пропуская других, выносящих гробы. Послышался горький плач и причитания женщин.
Дарина будто заново осознала, что и ей сейчас предстоит увидеть близких... Она заплакала, ткнувшись соседке в плечо. Та, поддерживая девушку, провела в помещение, где стоял специфический, ничем не перекрываемый запах.
Их встретил парень в рабочем халате синего цвета, спортивных штанах с тремя белыми полосками и грязных сношенных кроссовках.
― За кем? ― спросил коротко, равнодушно.
― Сотниковы. Мать и сын, ― ответила Зинаида.
― Ждите, ― обронил и ушёл.
Дарина с тяжёлым сердцем смотрела в проход, куда ушёл работник морга. И вот он появился, толкая перед собой старую медицинскую тележку, на которой лежала...
Девушка ахнула, увидев самого родного, близкого и в то же время совсем чужого ей человека в таком непривычном виде, неожиданно маленького роста.
Следом вывезли брата. Его голову закрывал толстый слой бинтов, через который всё равно проступила сукровица.
Знакомые и одновременно чужие лица родственников сводили с ума, слёзы застилали глаза.
Тем временем в помещение с улицы зашёл худой мужчина. Судя по виду, любитель выпить в любое время и в любом количестве.
― Заносить? ― спросил он у Зинаиды.
― Заноси, ― ответила та.
Мужик вышел и вскоре вернулся с напарником. Они несли гроб ― обычный из плохо обструганных досок. Вернулись, занесли второй, поменьше.
― Перекладывайте, ― сказал парень в синем халате.
Мужики принялись за работу. Один подхватил тело женщины под коленки, второй взялся за подмышки. Переложили, поправили платье.
― Я выбрала серое однотонное, ― сказала Зинаида. ― Остальные в цветочек не подходят, яркие слишком. Диме костюм взяла. Переодели здесь, помыли, конечно...
Дарина слышала и видела всё как в тумане. Через заплаканные глаза заметила, что волосы у мамы мокрые и зачёсаны назад. Она никогда их так не зачёсывала. Эта мелочь рванула сердце по живому.
Переложили тело мальчика.
Оба гроба накрыли крышками. Работник морга споро забил по два гвоздя ― в изголовьях и у ног.
― Выносим? ― спросил худой мужик.
Зинаида кивнула.
На улице, соседка быстро сторговалась с водителем старенького микроавтобуса, чтобы отвёз на кладбище. Похоже, мужчина этим подрабатывал.
После того, как поставили гробы, Зинаида и Дарина забрались следом. Внутри сильно пахло копчёной рыбой. Водитель с громким лязгом захлопнул задние двери, стало темно. Так и ехали, в темноте, молча, сидя на запасном колесе, придерживая руками гробы, чтобы те не елозили по салону. Через какое-то время машина остановилась. Раскрылись двери, запустив яркий дневной свет.
Погост встретил тишиной, однако на его краю народу было немало, как и возле морга. Здесь хоронили погибших.
Вытаскивать гробы помогал угрюмый парень, который ехал с ними в кабине микроавтобуса.
― Сын, ― коротко пояснил старший.
К автомобилю подошёл молодой мужчина, поздоровался с водителем за руку, со словами:
― Привёз опять?
Тот кивнул.
― Документы из морга у кого?
Зинаида протянула ему слегка помятые бумажки.
Тот глянул их и сказал, мотнув головой в сторону:
― Вон туда несите.
Водитель с сыном принялись переносить, кряхтя от натуги. Старший ворчал, что доски на гробы сырые пошли, отчего те отяжелели до невозможности. Сказал этак буднично, словно перетаскивал ящики с картошкой.
Гробы поставили у двух свежевырытых ям. Следом подошёл мужчина, смотревший документы, передал две длинных верёвки водителю и сказал:
― Опускайте.
Всё это действо Дарина наблюдала как бы со стороны, её охватила апатия.
Мужчины сделали своё дело, получили от соседки деньги, неторопливо пересчитали и ушли.
Распорядитель кладбища обратился к Зинаиде:
― Закопаем сегодня, ― заглянул в потрёпанную общую тетрадку. ― Вот порядковые номера...
Дарина не услышала.
После слов "порядковые номера" глаза опять наполнились слезами, она глухо простонала.
Соседка взяла её за руку, уводя от погоста. Они неспешно побрели мимо свежих холмиков могил, увязая ногами в глинистой почве. Редко где встречались цветы и памятники, в основном не слежавшаяся земля, да палки с подписанными табличками. Чёрным маркером одним и тем же корявым почерком выведены фамилии, инициалы, даты рождения и смерти.
Родственники ещё не успели заказать и поставить памятники. А у иных погибших и вовсе никого не осталось в городе ― покинули ещё в самом начале этого кошмара и разъехались кто в Россию, кто по Украине.