Аннотация: жёсткий психологический рассказ о нашей жизни
Лобазов Денис Витальевич
Фантастический рассказ
Планета Минус: Бездна
(The Minus planet: Abyss)
СпасибокомпозицииAbyss
Группы Stratovarius
За творческую поддержку
Глава 1 - комната.
//1//
Я так долго ждала вас. Так долго, что самые древние бога превратились в прах. Кто я??? Наивный вопрос...
Что мы знаем, когда просыпаемся?
Бездна...
Всё, что мы знаем, что познаём по ходу нашей долгой, или же в противовес короткой жизни, всё накапливается, и, словно некая отсчётная точка - сон, в котором подводятся все линии. Что мы знаем, когда просыпаемся? Знание дарует нам то, из-за чего мы живём: надежду на лучшее... Или же на худшее, жизнь в ожидании конца света или нечто вроде этого. Наше бытие "освещается" тремя аспектами знания, мышления: знание того, что происходит всегда, извечно; знание того, что уже произошло, что могло произойти; знание происходящего, что может повлиять на будущее, но не то, что может случиться в будущем. Я говорю о знании, как о кладези нашей жизни, жизни очень многих людей. Ведь, так или иначе, наши знания связаны и не могут быть разорваны: мы живём в одинаковом мире, и, по идеологии, считается, что этот мир не искусственен, натурален и принадлежит "нам".
Нам?
Да, нам, разумным существам. Даже самым разумным существам во всей галактике. А разве? Не правда ли оптимистично. Да, у меня эти мысли тоже вызывают смех. Но если шутки в сторону... Да, это я шутил. Но возможно ли отрицательное знание? Такое как бы "со знаком "минус"", если можно так выразиться. Ведь, раз мы, самые логичные и мыслящие существа во вселенной, так идеальны, по сравнению с окружающим миром, идеально ли наше знание вместе с нами? А если и идеально, то полно ли?..
Такие мысли меня посещают по утрам, когда я ещё люблю понежиться в постели... По крайней мере любил. Примерно об этом я и мыслил и в тот момент, когда я оказался в комнате.
Он открыл глаза и понял что что-то не так. Кто-то хочет надуть его, обмануть. И обман был на лицо. Только он не знал, в чём обман заключался. Ему снился сон: неизвестно какой, но, почувствовав, что умирает, он проснулся, открыл глаза. Скрип раздавался от вентилятора наверху. Нехитрая конструкция таких люстр-вентиляторов должна была спасать своих обладателей от изнуряющей духоты, но справлялась не успешно. В комнате было темно, хотя и тусклые лучи света ложились мягко на пол через старые серые жалюзи на стене за кроватью. Справа стоял старый стул на колёсиках, какие можно встретить в современных офисах. На нём висела футболка. Он не узнавал её, но знал, что это его.
Моргнув лишний раз, он провёл рукой по телу и обнаружил, что левая рука страшно отекла и не подчинялась указам. Скривившись от неприятных ощущений, он постепенно расшевелил её, понимая, что лежит на грубой постели, на одеяле, одетый в одни тёмно-синие свободные джинсы. Он сел на кровати, провёл по волосам: короткие, удобные. Осмотрелся.
Это была небольшая комната, похожая чем-то на комнату из общежитий. В противоположном от кровати углу стоял небольшой, на половину железный письменный стол. На полу были его кроссовки. Он помнил свои чувства к ним: удобные, прошедшие не одну сотню километров, потрёпанные, но сохранившие "нормальный" вид. К футболке он не питал ровным счётом никаких чувств, кроме того, что она была тёмно-синей и нравилась ему. По её качеству он понял, что она далеко не новая и не слишком то свежая. Но особого выбора у него не было.
Так же не оставляла выбора и сама комната: она была ему абсолютно чужая, это было не его душное и тёмное место. Следовательно, нужно было уйти из неё. Не его комната...
Я... я снова закрываю дверь.
Твоё... лицо закрыто мне.
Теперь я в этой комнате один,
Вдали от всех небесных светил.
В комнате, где ангел засыпал,
В комнате, где он закрыл глаза.
Чтобы от сна никто не отрывал,
Чтоб его найти смогла Судьба одна.
Я нарисовал её в огне,
Рукой начертал дверь на холсте.
Она была красива как весна,
В потаённом месте жила она.
И она закрыла мне глаза,
Улетала в небытие душа моя.
В жизни больше нет огня,
Нет сил почувствовать дождя.
Песня лилась извне комнаты, и пел её знакомый ему человек. Это придало ему некоторый стимул: за дверью находился человек, близкий ему, человек, которому он когда-то доверял.
Он подскочил с кровати, рванулся к тёмной двери. Оказавшись на ногах, он понял, что никаких ковров, никаких обоев - ничем этим даже не пахло. Всё без исключения было сделано из странного тёмного материала, на вид напоминающий железо, но при прикосновении напоминал пластик. Сразу было видно, что всё это было старое и никчёмное.
Ручка двери, словно как у старого холодильника, со скрипом опустилась вниз и открыла толстую железную дверь. Родилось новое впечатление, что он находился в каком-то бункере или странном старом убежище, переделанное в место жительство обычных людей, словно убежище так и не пригодилось. Люди... Новое ощущение. Он - человек.
Когда дверь открылась, ему в лицо ударил прохладный, приятный ветерок, хоть в ветерке этом было множество пылинок. Ему на взор сразу представился плавный выход из здания, в котором он находился. Вернее выход этот представлял собой коридор-спуск без ступенек. Было видно, как где-то там, впереди, где кончался этот коридор, открывается свободное пространство. Он поднял свою голову вверх: никакой крыши, словно он находился в недостроенном здании, серое небо, быстро плывущее куда-то. Голос поющего, доносившийся слева от открытой двери сразу оборвался.
- Ой, Данте, извини, я разбудил тебя?
Он повернул голову к тому, кто сказал это: паренёк среднего роста, короткие волосы, карие глаза. Данте - это имя было знакомо ему и одновременно далеко. Мог ли этот парень ошибиться или он действительно знает его. Данте. Допустим. Говорящий горько улыбнулся. Он сидел, опёршись о железную стену, и напевал что, тупо смотря вверх, на плывущие небеса. Этот свистун был близок ему - так говорили чувства. А память? Её словно не было.
- Как я попал сюда?- Спросил Данте у юного певца. Не "где я?" или не "кто ты?". Эти слова за Данте пронесли его чувства: последнее, на что он мог надеяться, когда его память просто исчезла, словно её и не было в помине.
- Не знаю.- Просто ответил певец, повернув голову налево, посмотрев в сторону, где сидели и другие обитатели этого недостроенного убежища, бункера, или чем это могло ещё быть. Данте не знал их, как и не знал, что это за место. Налево коридор уходил чётко: ровный, холодный и железный. А люди просто сидели на голом полу, и каждый был занят своим делом: кто-то ел что-то из небольшой мисочки, кто-то тоже что-то напевал, кто-то зачем-то скоблил по стене железным осколком арматурины. Певец вновь посмотрел на Данте с грустной улыбкой на устах, встретил холодный и непонимающий взгляд.- Уже начался день и нам не положено спать. Многие ушли уже на рабочие места, другие ждут на Благоговейной Пустоши Откровения. Я тоже пойду туда.- Певец улыбнулся ещё шире.- Но, пожалуй, позже. Сначала я хочу петь. Твои песни очень мои. Я люблю их. Они во мне.
Чувства.
В нём осталась лишь память чувств. Он знал, что это его слова, его стихи, но при чём тут был этот парень. Певец - так его решил назвать Данте. И он знал, что как бы он не говорил, Певец никогда не любил петь - так подсказывали чувства. Память чувств - его оружие против беспамятства. Память чувств - всё, что у него было. Всё, что ему оставили? Эти места полны тайн и обмана. Но и оставлять их было нельзя, невозможно. И был ли у него хоть какой-то выбор? Вряд ли.
Данте повернул налево, даже не захлопнув за собой дверью. Зачем?
В железном коридоре дул прохладный сквозняк, но, очевидно, людей, сидящих тут это беспокоило мало. Зато ему было интересно хотя бы то, что это за место. Но опять же чувства подсказывали, что ничего хорошего в этом месте нет. Тем временем он сделал первые шаги по коридору, а из-за его спины послышалось монотонное пение того самого парня.
К двери уж сделан шаг,
Слова в сердце больнее шпаг.
И оборачиваться нету сил,
Движение рукой: дверь закрыл.
Пару шагов, и за порогом я.
Позади оставил лишь тебя.
Не достоин больше внимания.
На душе лишь слова: до свидания.
//2//
Тот вопрос, в каком месте оказался я, стал донимать лишь тогда, когда я взглянул на людей, находившихся здесь. Старики и люди, которым было уже далеко за 30. Что это могло значить? Я точно знал, что мне, как и Певцу, было никак не больше двадцати лет. И что они здесь все делали? Люди здесь жили своеобразной жизнью. Они так ходили на работу, на огромный завод, который находился в соседнем здании, и, казалось, мог вместить в себя так много людей, сколько тут даже не было. В то время как первая часть людей отдыхала, вторая, не зная устали, трудилась на заводе. Женщины, мужчины - все здесь были на равных. Все получали одну рабочую норму и одну норму еды.
Правда, единственное, что я тогда не понимал, так это откуда люди получали еду. Почему? Да ничего во всём этом месте не могло приносить ничего съедобного. Уж точно не та пустошь, которая царствовала вне этих двух огромных зданий. Именно из этой пустоши веял холодный ветерок, наполненный пылью и песком, который забивался здесь везде, ударял в глаза. Некоторые здесь вечно носили защитные очки. Держали их на своих глазах, когда умывались, когда спали, когда работали. Было такое чувство, что люди забыли о своих пороках, о своей звериной натуре.
Жители большой железной пристройки к заводу были дружелюбными, добродушными. Причём добродушие это было абсолютно пустым, словно это были не люди, а какие-то бездушные существа, лишь напоминающие людей. Единственные, кого боялись здешние жители, были, так называемые, директора завода, которых никто никогда не видел. Я несколько раз слышал о них, пока шёл по долгим и извилистым коридорам. О директорах говорили с опаской и крайней осторожностью. Блуждание по этой пристройке привели меня, наконец, на верхние этажи, где находилась та смена, которая недавно прибыла с завода.
Уже теряясь в догадках, как и почему я попал в такое странное место, я внезапно...
Данте внезапно чуть не наступил на небольшой предмет, лежавший на полу в коридоре. Он заметил его в последний момент, когда случайно опустил голову вниз, рассматривая до этого большие пластиковые окна этажом выше. Резко остановившись, он присмотрелся и обнаружил, что чуть не растоптал чьи-то большие старые квадратные очки. Это были просто старые увеличительные очки, какие носили старики. Но Данте заметил одну небольшую странную деталь: стекляшки очков слегка переливались разными цветами.
Подобрав их, он посмотрел сначала в первую линзу и увидел окружающий мир в красном цвете. Посмотрев во вторую линзу, мир обратился в зелёный цвет. Убрав очки в карман, Данте пожал плечами и осмотрелся: хозяин мог быть где-то поблизости. И он не прогадал. Низкорослая сгорбленная старушка искала что-то в глубинах своей старой, как она сама, тунике. Было видно, что нескольких зубов у старушки не было, бесконечные морщины изуродовали её лицо, но и сделали мудрее.
Слегка улыбнувшись, Данте медленно подошёл к ней, доставая и протягивая очки в руке.
- Ооо! Ты нашёл их!- Благодарно приняла очки старушка и немедля одела их на свой нос. При этом глаза её моментально открылись в полную силу, и она, немного поморгав, осмотрелась вокруг, затем осмотрела Данте, немного пожевав губами.- Спасибо тебе большое. Я потеряла их, когда шла с завода: меня толкнул нечаянно какой-то мужчина. Он был не виноват, это точно! Но...- Старушка бережливо протёрла линзы очков.- Я потеряла краски мира на некоторое время: без этих очков всё для меня становится почти чёрно-белым.- Старушка улыбнулась ему.- А ты? Ты что-то ищешь здесь?
- Ответ.- Уточнил Данте.- Что я здесь делаю?
- Ммм... Не лёгкий вопрос.- Потёрла бороду старушка.- Зависит от того, что тебе здесь нужно. Ты знаешь, где ты находишься?
- Это второй ответ, который мне нужен.- Довольно кивнул тот.
- Ты не знаешь?- Уже не шутила старушка, подняв брови.- Что ж, это место называется планета Минус. Как математический знак, только с долгой "и". Должна заметить, самое лучшее место во вселенной. Так написано в книгах доктора Сами, и, должна сказать, так и есть! Доктор очень грамотен и всеобразован. Лишь он не ходит на завод.
- Доктор Сами.- Ухмыльнулся Данте смешному имени.- А как бы мне найти вашего всезнающего доктора?
- Так вот же.- Старушка ткнула пальцем на ближайшую лестницу на верхние этажи.- Поднимись наверх, поверни налево, после валяющегося унитаза направо и всё вперёд-вперёд, пока носом и не уткнёшься в огромную вывеску.
И старушка снова расплылась в широкой беззубой улыбке.
Когда я услышал такое описание пути, по которому мне следовало пройти, я был, если можно так сказать в шоке. Просто вы не слышали, с какой скоростью старушка протараторила мне этот путь. Возможно, деталей в описании долгого коридора было больше, но мой разум просто не смог их всех уловить. Словно кто-то поставил её на режим перемотки. Слегка приоткрыв рот от такого детального объяснения, я распрощался с ней и двинул в сторону лестницы. Да, такое описание могла дать только русская женщина.
И вот в этот момент я понял: я не знаю, на каком языке я говорю. Я говорил словно на своём родном, но я не знал ни одного слова, ни одной буквы. Взглянув на промелькивающие мимо вывески, я не понимал алфавита, не понимал значения этих закорючек. Но я просто знал, что они значат. Словно здесь не существовало других языков: я не мог и слова сказать ни на русском, ни на английском, ни на японском. И от этого становилось даже как-то страшно.
Но спокойствие приходило с каждой ступенькой.
Каждая ступенька давалась ему с некоторой затратой энергии: было сложно, словно что-то тянуло вниз, обратно. Но Данте упорно шёл вперёд, зная, что самое важное - ответы. Так, в конце концов, он обнаружил долгожданную вывеску "Мастерская доктора Сами". Ему сюда.
- Скажите миссис Шелли, что я больше не буду выписывать ей антибиотики.- Послышалось из ближайшего угла. Данте прищурил взгляд и стал, как можно тише продвигаться вперёд, походу рассматривая всё в этой комнате. Тем временем голос продолжал спокойно.- Недавно у неё пошла очень сильная аллергическая реакция на этот препарат, я видел, с каким красным лицом она пришла вчера с завода, задыхаясь от насморка. Нет, милая леди, этих таблеток больше не будет, какой бы они не производили эффект на лечение её болезни. Пусть придёт ко мне на осмотр во время этой смены. Посмотрим, что можно сделать.
Данте поднялся по небольшой лестнице в комнату, освещаемую несколькими лампами дневного света. Не смотря на работу ламп, в комнате было много столов, на которых стояли различные пробирки синего цвета. Их было так много, что помещение окрашивалось этим тёмно-синим светом, откладывая мягкие тени на фигуры людей вдалеке. Данте заглянул за угол и увидел, как женщина средних лет раскланялась перед мужчиной в белом докторском халате, затем взяла какую-то бумагу от него и, не говоря больше ни слова, развернулась и вышла прочь отсюда, не посмотрев даже в сторону Данте.
Тот ни капли не смутился, проводил её скучающим взглядом и чуть с большим интересом посмотрел на доктора, который, отложив в сторону свои круглые очки, слегка потёр глаза, сел обратно за стол, открыл огромный том и начал читать его, словно разыскивая ответ на очень важную задачу. Слегка приподняв бровь, Данте стал медленно приближаться к нему, по дороге рассматривая синие блики на стенах большой лаборатории.
- У вас тут строгая обстановочка.- Сказал, наконец, тихо он, скользя своим взглядом по столам и книге доктора.
- Как это и должно быть в амбулаторном отделении.- Сказал доктор Сами, оторвавшись от своей книги. Увидев молодого человека, он мягко улыбнулся, слегка наклонив голову.- Чем я могу вам помочь? У вас что-то болит, или какая-то проблема личного характера. Что-то волнует вас? Не беспокойтесь: чувствуйте здесь себя в безопасности: никто не узнает о нашем разговоре.
- Вы можете помочь мне во всём, в чём бы я ни нуждался?- Настороженно спросил Данте, легко прохаживаясь вдоль полок и столов.
Доктор, услышав этот вопрос, метнул свой взгляд в книгу и вновь посмотрел на парня, всё так же мягко улыбаясь.
- Я тружусь ради нашего Завода, Директоров, зарплаты... И я хочу, чтобы и у вас было счастье в жизни!
- Счастье...- Повторил Данте, уткнув свой взгляд в пол. Это слово рождало в нём непонятные чувства. Воспоминания чувств говорили, что ему хотелось счастья. Хотелось так, что он мог бы отдать за это свою жизнь... Да только словно она и не нужна была никому, даже самому ему. Данте поднял грустный взгляд на доктора.- А вы счастливы, Сами?
Вновь Данте еле уловил, но доктор уже на секунду кинул взгляд на книгу, дотронулся до страницы. Его улыбка как-то померкла.
- Конечно!- С ярой уверенностью ответил он.- Я счастлив, что могу трудиться для своего народа и получать от этого выгоду. Честь - это то, что втолковывают всем нашим детям с раннего детства.
- Получать выгоду - значит честь?- Усмехнулся Данте.- Ты не прав, доктор. И знаешь: катись ты к чёрту. Но перед тем, как я уйду отсюда, попробуй ответить мне на один каверзный вопрос: что я здесь делаю?
Доктор слегка приподнял том и перелистнул пару страниц, жадно вцепившись в них взглядом.
- У каждого есть своё место в этом мире.- Сказал он через пару секунд. На его лбу появились капельки пота.- Так и у тебя есть своё. Как и у нас всех. Наше место - Завод. И твоё тоже! Ведь ты здесь, с нами!..
- Как вас зовут, доктор?!- Внезапно задал вопрос Данте, улыбнувшись, увидев, что Сами невольно схватился за свою толстую книгу.- Скажите, на кого вы работаете, как их имена?! Кто твои родители?! Ты когда-нибудь влюблялся?! Кто твои родители?! Где следующий город? Где другие люди???
Данте всё повышал и повышал голос, пока не перешёл на крик. А доктор всё быстрее и быстрее начинал листать свою толстенную книгу. Он искал в ней ответы, которые если и были, то где-то там, в толще бумаги, на страницах, которые никогда не открывались, склеились и вряд ли уже когда-то смогут уже открыться. Движения доктора были всё скованнее, а вопросы Данте всё яростнее и жестче. Через несколько мгновений Сами совершенно потерялся в словах, сыпавшихся на него со всех сторон и выронил тяжёлый толстый том, который стукнулся о железный пол и упал раскрытый где-то рядом. Сам же доктор упал лицом на стол и заревел, словно малое дитя.
Данте посмотрел на него жалостливо, затем бросил взгляд на книгу. Толстый кожаный переплёт, великолепная работа. Но пустые, сказочно-белые страницы, словно эту бумагу только что изготовили, а книгу сшили.
- Вот какой вы, доктор Сами.- Горько произнёс Данте.- В принципе, такой, как и все, живущие на этом заводе. Ваше место в клетке? В этой клетке? Вряд ли вы вообще слышите меня. Вы не шизофреник, нет, сэр. Но вы воспринимаете этот мир как свой мир. Или как часть своего мира. Вам так легче живётся. Вернее... Вы так думаете, что так легче.- Данте почувствовал, как в нём просыпается ярость. Боясь сделать что-то опрометчивое, он злобно пнул книгу ногой, но та, из-за своей тяжести, улетела не далеко. Сам же парень быстрым шагом вылетел из лаборатории.
- Где же моя книга???- Сказал вопросительно доктор сразу после того, как Данте вышел. Доктор поднялся со стола улыбающийся и счастливый, с заплаканными, но блестящими от счастья глазами.- Ну что за дела?! Кажется, я опять заснул на рабочем месте...
Не зная куда податься, Данте быстрым шагом вышел дальше в коридор. Непонятная злоба и ярость терзали его изнутри. Чувство неизбежности внезапно начало захватывать его. А вдруг всё это место такое. Пути нет. А вдруг пути уже никакого и нет...
Нет.
Память чувств говорила: это не твой дом, это не твоя жизнь, это не ты. Но всё же это...
Серые улицы города,
Насилие везде без повода.
И люди вокруг уж не живые.
Наркотики и секс для них святые.
И друзья смотрят на меня,
Жадно, как на любимого врага.
Вместо сердца у всех чёрное пятно,
Исчезло с чёрствой душой давно оно.
Это не моя жизнь,
Это не моя семья.
Как на еду смотрит она,
Уже далеко не любимая моя.
Это не мой дом,
Ненавидит меня он.
Это больше уже не я:
Не разглядеть своего лица.
- Певец!- Выдохнул Данте, но, вслушавшись в голос, понял, что поёт эту даже в каком-то смысле страшную песню, девушка. Девушка с очень красивым, но покинутым голосом.
Не находя для себя больше никого шанса, он двинулся на голос, который раздавался где-то вдалеке, где-то из дальних железных коридоров, через которых эхо проходило как нельзя лучше. И это эхо пения было словно проводником Данте. На протяжение нескольких минут - его единственным другом в этом мире пыли и серой скуки, планеты Минус.
В конце концов, Данте набрёл на крыло общежития рабочих завода, которое, судя по комнатам, было уже данным давно заброшенно. Под ногами то и дело попадались банки от газировки, разнообразный мусор, но... не одной крысы. Как это уже заметил Данте, живностью это место вообще не блистало. Саму девушку он повстречал уже когда песня закончилась.
Она сидела на краю обвисшей балки, свесив ноги в пропасть, словно не боялась рухнуть вниз с высоты не меньше восьми этажей (Данте и не подозревал, что он забрался настолько высоко). Часть стены, на которой сидела девушка, казалось, обвалилась уже сотни лет назад.
Стараясь не издавать резких звуков и не испугать её, Данте приближался всё ближе и ближе, движимый интересом узнать, кем именно была эта девушка. А она всё продолжала напевать что. А за обвалившейся стеной быстро плыли серые облака, и девушка любовалась ими. Блестящие облака, цвет, который был похож на чистое серебро. Они были действительно весьма красивы. Данте слегка вздрогнул, когда мимо пробежала, выскочившая неизвестно откуда, рыжая кошка. Кошка остановилась на секунду, посмотрела на него недовольно, махнула хвостом и умчалась куда-то в коридор. Проводив её взглядом, парень вновь повернулся к девушке на балке, но той уже не было: словно в воздухе растворилась.
Соскользнула вниз?
Нет.
Он подошёл к краю обрушенной стены и поглядел в небо.
Он долго смотрел в небо.
И он не увидел ничего, кроме звёзд, которые мерцали где-то там, в вышине. Данте не знал, есть ли в этом месте такие понятия, как "день" или "ночь". Здесь было одно понятие: "смена". Звёзды - такие яркие и далёкие, они мерцали всеми возможными цветами от синего до красного и зелёного. Данте пригляделся. Облака плыли очень быстро, но звёзды было видно сквозь облака - так ярко они светили. Но, усилив взгляд, Данте понял, что это на самом деле облака очень прозрачные, как тонкий лёд. А над ними... Потолок из того же металла, из которого было здесь практически всё. А на этом потолке очень частые лампы, которые и светились красным, синим, зелёным.
Что же это за планета-то такая? Люди, живущие под надзором, словно кролики? Реальна ли эта жизнь? А самое ужасное, что этот вопрос не мучает обитателей планеты. Так что же делать?
Возможный выход ему в тот момент виделся один: он отправляется на завод, встретиться с директорами.
Глава 2 - Завод.
//1//
Я так долго ждала вас. Так долго, что самые древние бога превратились в прах. Кто я??? Наивный вопрос. Я то, что рождает здесь жизнь. Я - мечта. Я - Химера. Не бойтесь меня, ибо я есть сама жизнь, так зачем же мне дарить кому-то смерть? Глупо. Как и то, что все мы смертны. Смертна оболочка, но не дух, не мечта. Я - это место, я...
Что мы знаем, когда просыпаемся? Данте открыл глаза. Он лежал на не слишком мягком диване. Из закрытых жалюзей лился серый осенний дневной свет. Такой же холодный, как и это время года. Говорят, у природы нет плохой погоды. Так ли это?
Что мы знаем, когда просыпаемся?
Он знал, что его зовут не Данте. И завод давно остался позади. И рядом лежит нагое тело его подруги, мирно сопящее в ветхом утреннем сне.
Что мы видим, если проснулись, но ещё во сне.
Бездна...Всё это - Бездна.
Завод и его пристройка были не просто недостроены. Было такое чувство, что оно так и задумывалось: открытая крыша, без некоторых стен, дверей и полов. В большинстве здесь преобладали небольшие, однокомнатные квартиры, в которой и обнаружил себя Данте не так давно. Но большинство жителей не находились в них, хоть и охраняли их как только могли. Вход в завод был не далеко. В этой части пристройки было более чем жутковато, словно вся грязь и пыль всего этого места скапливалась здесь.
Следуя красным направляющим стрелкам, он всё шёл и шёл к своей цели, попутно наблюдая за тем, как живут здесь местные люди. Это уже даже напоминало город: одну большую пустую площадь, которую окружали десять улиц, по которым расселялись все местные жители. Сейчас на площади шла какая-то дискуссия. Данте обратил на это внимание.
- Я вам говорю: есть выход. Есть!- Кричал какой-то зеленоглазый мальчишка в окружении своих сверстников.- Это всё - вовсе не планета, но нечто вроде исследовательской станции! Бога нет - это лишь голографическое изображение на исполинских экранах над небесами. А звёзды - фонари станции!
- Во, чудак!- Усмехнулся один из его друзей.
- Мудак какой-то!- Обвинил его второй, пытаясь подобрать какие-то менее обидные выражения.- Спинномозговой!
- Да брось ты!- Кинул ему третий и все друзья парнишки развернулись и ушли куда-то в сторону.- Не видишь что ли, ты не прав.
Зеленоглазый парень остался один на площади, обиженно смотря на друзей. Данте даже слегка удивился. Паренёк смотрел на друзей с ненавистью, и его глаза перекрашивались из зелёного в тёмно-карий.
- Не поверили?- Спросил его Данте, подойдя чуть ближе.
- Конечно, нет.- Крепким голосом ответил тот, слегка шмыгнув носом, скривил лицо, затем посмотрел прямо в глаза Данте. Его взгляд был до глубины грустный, но понимающий.- А зачем им верить? А ты веришь?
- Да.- Ответил Данте.- Я верю: сам видел. Меня Данте зовут.
- А меня Денис.- Улыбнулся мягкой и широкой улыбкой паренёк.- Хорошее у тебя имя!
- Оно не моё.- Пожал плечами Данте.- А фамилия моя: Забвение. Не знаю, почему, но память чувств подсказывает мне, что это - моё.
- Забвение?- Уточнил Денис, садясь в позу лотоса на землю, беря небольшую книжку в руки. "Лодка на аллеях парка: введение в социологию" - прочитал Данте.- Все боятся даже выходов Завода, кроме поляны, где мы возносим хвалу нашему бо-гу.- При этом Денис скривил забавную гримасу и подёргал двумя пальцами на руках: средним и указательным, обозначая скобки.- Я всю свою недолгую жизнь жил в этой помойке, и я привык к ней. Привык ко всему этому. Но вот что я тебе скажу: я свалю отсюда. Немногие делают это. Их не понимают и считают изгнанниками. И ещё они никогда не возвращаются.
- И ты готов пойти на это?- Данте приподнял бровь.
- Да.- Очень уверенно кивнул Денис, смотря тупо в какую-то точку на полу.- Я не знаю, верно, ли моё знание, я не знаю, знаю ли много о том, что ждёт меня. Но лучше так, чем жить с теми, кто старается быть отличным от всех. В результате этого хотят все. И все ничем не отличаются от себя. Это всё не моё. И если даже я сам себя в этом убедил: так значит тем более я этого хочу.
- Думаю, я понимаю.- Кивнул Данте, вспомнив песню, которую пела девушка на краю полуразрушенной стены.- Где здесь вход в этот самый Завод?
- Там.- Указал Пальцем Денис.- Решил до истины докопаться, а? Я плюнул. Хотя, ты не из наших мест, может и повезёт. Я могу лишь пожелать тебе удачи. Все должны рано или поздно уйти.
- И тебе удачи, Странник.- Кивнул с улыбкой Данте, которому память чувств подсказывала, что эти слова имеют далеко не малый характер.
Денис ухмыльнулся, а Данте, не говоря больше ни слова, отправился к узкому переулку, за которым действительно виднелось огромное, как скала, чёрное, как смола, здание, закутанное дымом так, что было видно лишь его первые пять этажей. Этот вид нагонял страх. Но зачем бояться камень или железо строения? Следовало бояться того, что находилось внутри.
Что он искал? Директора. Управляющие - не важно. Те, кто поддерживал этот завод в рабочем состоянии, выдавал людям еду и одежду. Вот кто ему нужен был. Но знали ли они сами о месте, в котором находились? Ответ скрывался где-то там, на верхних этажах здания, в которое он вошёл.
Чувствуешь меня?
Видишь ли меня?
Иль ничто не значит
Для тебя ни солнце,
Ни трава, что под ногами.
Как и я.
Бог, отвечай мне,
Где скрывается она,
Куда исчезла от меня.
Рассчитываю только на себя:
Я на этаже, где бессмертные
Умирают без стыда.
Уничтожаешь ли меня,
Иль даруешь равновесие.
Сказать могу я без труда,
Ибо имя тебе: Забвение.
Песня!
И на этот раз поразительно близко, почти над ухом! Пела опять девушка, но другим, не менее красивым голосом.
Данте не остановился и не развернулся: смысла не было. Зачем оборачиваться на кого-то, если есть цель, которую хочется достигнуть скорее. Тем более, что в достижении этой цели ему НИКТО был не нужен.
- Но никто ли?- Спросил его то ли внутренний, то ли чей-то внешний голос.- Ты идёшь вперёд, неизвестно куда. Без проводника, без совета. Путь тебе указал маленький пацан, который тебе понравился рвением к свободе.
- Это лучше, чем, если бы у меня был слепой проводник и мудрый ворон на плече.- Усмехнулся Данте, медленно продолжая свой путь по холодному, вонючему и пыльному заводу. Люди здесь не покладая рук, работали. Просто трудились и трудились над чем-то. Каждый над своим - не важно над чем.
- А тебе не кажется, что порой слепой проводник - и есть самое мудрое, что может только повстречаться на твоём пути?
Данте повернул голову и недовольно посмотрел на говорившего.
- Ты не похожа ни на старуху, ни на слепую.- Слегка раздражённо сказал он, продолжая шагать вперёд.
- Я пришла сюда из-за тебя, я - Странник.- Говорила девушка, идущая рядом. Руки в карманах старых синих Джинс, светлые короткие волосы, старая одежда. Весь её пояс был увешан непонятными амулетами, тушками мёртвых голубей. Её взгляд, в отличие от остальных людей, был чистым. Впрочем, как и у Дениса. Поначалу она была молчаливой. Всё время смотрела под ноги.- Но ты - лишний в этом месте. Лишь гость.- Ты хочешь узнать, что это за место?
- Скорее, почему я здесь.- Уточнил Данте.- Но этот вариант тоже подойдёт с натяжкой.
- Я предоставлю его заочно.- Усмехнулась она.- Меня зовут Ника, тебя я знаю. В отличие от всех этих людей, я - коренная жительница этого места. И как никто, я знаю, что весь этот завод - лишь часть представления о том, где ты находишься. Бездна. Вот как это называется.
- Бездна...- Внезапно вздрогнул Данте.
- Всё это Бездна.- Кивнула Ника и тут же скривила гримасу отвращения.- Я ненавижу это место.
- Почему?- Невинно спросил Данте.
- Здесь каждый клочок земли пропитан историей.- Они продолжали идти вперёд по заводу. Рабочие люди иногда смотрели им в спины, но не предавали этому большое значение. Все стены здесь были чёрными, лица людей такими же от копоти и грязи.- Историей каждого человека. Ибо Бездна - это часть всех людей на свете. Существует очень много миров. Не параллельных. Просто миров. Но они сцеплены одной цепью, словно кольца.
- Цепи и кольца...- Глухо повторял Данте, смотря тупо себе под ноги. Какие-то мысли бурно роились в его голове.
- Каждый мир лежит друг на друге.- Тем временем продолжала Ника.- Словно стопка блинов. Иногда по этой стопке идёт колыхание, Волна. Используя эту волну, существа, которые обычно живут на верхних Слоях, Странники, могут перемещаться между ними. Вверх и вниз. Но всё-таки это кольца, а значит, по середине миров есть дыра. Так вот Бездна - и есть та самая дыра. Бездна - совокупность мечты всех живых существ на белом свете, во всех мирах. Все счастье и все желания - всё приходит сюда, и образуют это место. Вспомни каждый шаг своего путешествия, вспомни каждую деталь. Всё это ты увидел не просто так.
Комната...
Воспоминания...
Певец...
Старушка...
Доктор...
Всё увиденное...
- Мы - коренные жители Бездны.- Продолжала Ника, слегка повторяясь.- Я, Денис... Основа человеческих желаний и мечты - животный разум и порывы. Поэтому мы одновременно и животные. У каждого есть свой тотем - дух животного, живущий в душе. Только, в отличие от людей во всех мирах, мы преобразуем животный дух и наше тело, чтобы сделать его сильнее. Мы следим, чтобы с Бездной было всё в порядке, чтобы ничего постороннего не попадало сюда. Ты здесь посторонний, но тебе было суждено попасть сюда. Ты - Странник. Однако в отличие от других своих однокровников, сюда попала лишь твоя душа, витающая во сне. А значит, тебе суждено вернуться. Суждено уйти.
- Какое животное в моей душе?- Спросил, было, Данте, но Ники уже было рядом - просто пустое место. Лишь белый голубь пролетел под потолком, растаяв где-то в душной темноте завода, где-то позади.
Данте проводил его (или её?) взглядом, затем обернулся и посмотрел на небольшую полуметаллическую дверь перед собой, на которой висела небольшая жёлтая вывеска: "директор". То ли это, что ему нужно было? Вопрос самому себе? Он боится? Нет.
Он толкнул дверь.
//2//
Тьма и холод - вот что характеризовало кабинет директора завода. Не учитывая того, что Данте уже был далеко не на заводе. По крайней мере, это было уже не здание, а открытая местность. Небеса, затянутые тучами, огромная белая луна, которая светила ярче солнца, неизвестные крылатые твари, летающие над его головой. За спиной лишь осталась закрытая дверь, да он и не хотел возвращаться.
Данте напряг взгляд: впереди на каменном холме стоял кто-то у огромного костра, подняв руки к луне, вскрикивая ей какую-то жуткую песню. Дорога к холму была уставлена штыками с насаженными на них черепами, осколками костей, полугнилыми человеческими телами. По обеим сторонам дороги так же стояли статуи людей в полный рост: мужчина в балахоне приоткрывал полы своего плаща и показывал, что под одеждой у него ничего нет, даже кожи - белый скелет.
Чувствуешь запах жертвы своей?
Алая река течёт по шее твоей.
Вкус чужой плоти да насытит,
Пусть иной её просто ненавидит.
Чужая кровь застыла на языке,
Новая жизнь колеблется в тебе.
Рядом из друга внутренности торчат,
Тысяча колоколов в ушах звенят.
Вампирская кровная линия в тебе,
И некого за проклятие винить.
И пусть всё святое горит в огне.
Теперь у тебя молитва: "Убить!"
- Песня о потерянной жизни?- Спросил у него Данте, подходя к холму, осторожно наблюдая за человеком, воспевающий жуткую песню.
- Песня о проклятиях человеческой души.- Ответил ему тот, опустив голову под балахон, слегка подрагивая, прохаживаясь вдоль огромного костра. Голос у него был мужским, слегка сорванным, но достаточно крепким. Данте его тоже не помнил, но память чувств подсказывала, что в его жизни этот человек - почти как брат ему. Здесь это было лишь образ того человека.- А ты - брошенная, разбитая душа.- Кряхтел злобным голосом человек в балахоне.- Ты отверг всех, а потом сказал, что это они кинули тебя. Ты видишь в них их ужасные минусы, освобождая, смело свои. Думаешь, это сошло тебе с рук? Что ты заметил, попав сюда?
- Что люди такие же скучные, как я и думал?- Хищно усмехнулся Данте и понял, что человек в балахоне в этот самый момент чуть не пришёл в бешенство, крепко сжал кулаки.
- Да кто ты такой, чтобы судить их?- Прошипел ему человек.- Всесильный бог?! Или, может, их король? Ты - ничто! Ты такой же, как они, такой же, как все. Смертный кусок мяса. Сломанный клинок. Сломанный уже несколько раз, не способный даже защитить друга!
- Защитить кого?- Пожал плечами Данте, увидев, что человек в балахоне чуть не задыхается.- Не томи меня. Друзья не говорят, что ты для них почти как брат, а за твоей спиной смело говорят про тебя то, что люди хотят слышать. Друзья не бросают на произвол судьбы, поддерживают, когда тьма обволакивает душу, когда зло ударяет в сердце. О чём ты говоришь? Убивал ли я? Уничтожал ли я? Лишь себя, разве что. Ты ли моя совесть?! Лишь Бог и сын его, Иисус, будут судьями мне, ибо я верю в Высший суд. И поэтому не боюсь смерти. Даже если в ад попаду - я готов. Я не бог и не король, но я вижу некоторых людей насквозь, ибо они одинаковы в основе своей: в каждой душе скрыт дух животного. Сломанный ли я? Сломан ли мой дух? Слишком закалён предательством и иглой убийцы, чтобы сломаться. Так зачем я здесь тогда? Чтобы судить, повелевать, жить или умереть?- Данте сделал паузу, следя за человеком. Тот слегка подался назад.- Я появился здесь не по своей воле, и не по воле существа, живущего здесь. Это Бездна призвала меня. Я не боюсь этого места и не волнуюсь, ведь я знаю, что моя мечта выбраться отсюда - ключ к моему спасению, ведь это место - совокупность мечты всех живых существ во всех мирах. Но я не ухожу. Я хочу увидеть Бездну, её лицо. "Когда долго смотришь в бездну, бездна смотрит на тебя".- Фридрих Ницше. И я хочу увидеть её лицо. Зачем? Чтобы увидеть своё лицо. Моё человеческое тело слабо и ничтожно. Мною, как и всеми людьми управляют пороки и желания, которые я не могу преодолеть. Пока. Совершенству человеческого духа и тела нет предела, а поэтому никто не может сравниться со мной, хотя и я ничем не отличаюсь от всех остальных. Другой разговор, если многие другие не хотят видеть мир, в котором живут, а вернее видеть его изнанку. Видеть то, что управляет людьми. А здесь это видно никак нельзя лучше. Ты - мнимый владетель этого места. Что ж, скажи, что мне делать. Выдай мне свой приговор. Я уже давно жду.
- Убирайся от сюда.- Лишь прохрипел человек в ответ ему, пряча лицо ещё глубже под капюшон, присаживаясь на какой-то обрубок иссохшего дерева.
- Я здесь для того, чтобы знать.- Мягко сказал Данте, словно погладил его по голове.- Философия дала моей душе ответ. Знай и ты. Я, всё-таки в отличие от многих людей, живу не ради того, чтобы жить, а ради того, чтобы сражаться. Поэтому меня можно сломить, но нельзя остановить. Прощай. Скоро я уйду отсюда.
Только он сказал эти слова, как человек в балахоне махнул рукой. Данте почувствовал, что летит куда-то вниз. И перед тем, как что-либо сообразить, его разум заволокла тьма.
//3//
Однако тьма сковывала его разум не долго, по крайней мере, ему показалось это считанными секундами. Когда он открыл глаза, ему открылся вид небольшой тёмной комнатушки, подвал. Сухой и более-менее чистый, заставленный, как это всегда бывает, всяким хламом в виде ржавых бочек и каких-то ржавых машин, которые раньше работали на заводе. Из небольших оконцев под низким потолком в подвал тёк тусклый дневной свет.
Почему директор завода переместил Данте именно сюда, сам парень понятия не имел, но жаловаться не приходилось: он сократил с добрый десяток этажей и переходов, хотя само здание со стороны не выглядело и подавно таким огромным. Так или иначе, Данте взял в руки какой-то старый железный стул и одним движением разбил окно, которое было размером половина на половину метров, и вылез через него на свежий воздух. Сразу ему в лицо ударил пронизывающий ветер, несущий в себе миллион песчинок и пылинок, неся их с пустоши, которая открывалась справа. Это был небольшой переулок между пристройкой и заводом. Но возвращаться туда ему было не за чем, и Данте отправился в сторону пустоши.
Он не прогадал. Там он увидел десятки жителей пристройки, которые ходили недалеко от входа в неё и всё время смотрели в небо, разговаривали друг с другом. Не понимая, что происходит, Данте осмотрелся более тщательно. На земле размещались какие-то проходы под землю, нечто вроде защитных бункеров, которые были заброшены много-много лет назад. А люди были на столько весёлыми, что их откровенные счастливые улыбки могли удивить любого. Они поднимали руки вверх и кричали что, призывая кого-то.
- Что происходит?- Спросил Данте у первого попавшего человека. Это была старушенция на полторы головы ниже него. Она посмотрела на него с таким удивлением, что тому стало как-то не по себе.
- Бог!- Выкрикнула она.- Он сейчас явится нам! Он скажет, как мы должны жить и что должны делать. Наш бог - это же наш покровитель, наш отец, ради которого мы живём и умираем.
Не дослушивая старуху до конца, Данте быстро побежал к ближайшему бункеру, чтобы оказаться в стороне от этого действа. Вход в бункер был похож скорее на закрытый каменный окоп, однако это было не важно. Важно было то, что отсюда прекрасно было видно всё происходящее. Ведь через несколько мгновений в небесах сверкнула тысяча молний, ослепив всех на мгновение и появился бог. Все люди восхищённо, как дети вздохнули разом. Данте прищурился. Богом оказалось колоссально-огромное голографическое лицо синего цвета. И все небо было заполнено сотней копий этого лица. Словно небеса были скоплением сотни огромных телевизоров, которые показывали эту картинку. Лицо открыло глаза, и хищная улыбка отразилась на нём.
- Вы счастливы.- Раздался громовой голос с небес. Данте даже представить не мог, какие должны быть колонки, которые передают этот голос. А люди, с блеском в глазах, смотрели на это лицо. Некоторые плакали, некоторые молились. А некоторые, просто открыв рот, смотрели вверх.- Вы работаете, и это даёт вам пищу, одежду и добро вашего бога. Жизнь - это свет, ваш бог - это свет. Трудитесь, боритесь, и будете вознаграждены за свою преданность.
В этот самый момент все как один люди вскинули руки вверх и закричали "Слава нашему богу"! Лицо наверху улыбнулось и продолжило:
- Ангелы света будут с каждым из вас, а низшим из демонов самое время погибнуть. Обними брата своего и пусть тот возрадуется тебе. Покажи свою любовь богу, ибо демон будет всегда брошен и одинок. Он будет ничтожным и ненужным изгнанником, а значит, он будет достоин смерти.
После этих слов, все люди обернулись и слились в объятьях с ближайшим. Как дети. Они улыбались, закрыв глаза, и послушно ждали команды своего бога. Данте заметил, как впереди есть один мальчик лет тринадцати, который остался один. Денис, он узнал его. Денис не хотел никого обнимать, он стоял, слегка потрясаемый дрожью - он боялся. Но он не обнял никого. А где-то сбоку шли другие люди в чёрных масках, в чёрных балахонах с мечами в руках. Блик от лезвия меча попал Данте в глаз. Он посмотрел на Дениса. Тот молча стоял, крепко сжав кулаки, тупо смотря то в землю, то нервно на тех, кто был вокруг него.
Люди с мечами приближались к мальчику всё ближе и ближе. Их мечи рассекали воздух с тихим свистом. Их черные глаза выискивали тех самых демонов, которые будут стоять одни. Вот один из них ступил рядом с Денисом.
И прошёл мимо: Данте успел добежать до мальчика и прижать его к себе, заслонив его голову своей грудью. Палачи с мечами, словно слепые прошли мимо и растворились где-то во входе в жилой комплекс заводе, там, где находилась комната, в которой не так давно обнаружил себя Данте.
- Я хотел умереть.- Тихо сказал Денис, сжимая футболку Данте. Сказал он это без каких-либо эмоций.
- Ты хотел уйти.- Поправил его Данте. Люди вокруг них, улыбающиеся и довольные, уже шли обратно по домам. Очевидно, лицо в воздухе исчез, и людям нужно было делать то, что вечно говорил им их бог: работать ради него.
- А разве смерть не выход?- Спросил его в ответ Денис, опусти руки и голову. Его голосе появились нотки отчаяния.
- Выход для тех, у кого выхода уже нет.- Сказал Данте, крепко обнимая парня за плечи.- А твой выход не здесь. Ты веришь в Бога?
- Я верю в то, что направляет людей в Забвении.- Ответил тот.- Не в то, что хочет быть богом, а то, что и есть он.
- Так, где находится выход?
- В конце комнаты.- Сказал из последних сил Денис.
Данте отпустил его, а вернее опустил свои руки, ведь парня здесь не было, лишь воздух. Растворился, исчез. Что это значило. Такой же, как Ника? Вполне возможно. Одинокий волк: глаза волка, клыки волка и душа изгоя. Бездна отпустила его. Хотя Данте не мог говорить точно.
- Мечта.- Послышался в его голове голос Ники.- Бездна - это мечты всех людей во всех мирах. Ты - мечта этого мальчика. Ты его часть, его сознание. Ты - его ангел-хранитель. Ты - это он.
"Я знаю.- Подумал Данте.- Просто Денису здесь было не место, как и Нике. Я - его мечта побывать в Бездне".
И что тогда остаётся делать?
Данте развернулся и зашагал дальше в пустошь, подальше от тёмного завода, возвышающийся скалой за его спиной.
//4//
Я так долго ждала вас. Так долго, что самые древние бога превратились в прах. Кто я??? Наивный вопрос...
Он увидел их за несколько километров: большой отряд воинов вёл закованных в цепь существ, эльфов, как их ещё давным-давно описал в своих романах Толкиен. И это удивило Данте. Что это могла всё значить, он не знал, но он понимал, что они - самые коренные местные жители этого места. Неподалёку находились руины какого-то большого здания, к которым поспешил Данте. Спрятавшись за большой обломанный брусок дерева, он наблюдал, как эльфов ведут всё дальше и дальше, куда-то в сторону завода.
- Они ненавидят нас.- Данте поднял голову и увидел, что где-то под обрушенным потолком сидит небольшой человечек, эльф в сером от грязи, рваном свитере. Его кожа была серая, волосы чёрные, взгляд направлен куда-то вперёд. Данте напряг взгляд. Из спины эльфа торчали две небольшие арбалетные стрелы.
- Почему они охотятся на вас?- Спросил Данте, разведя руками.
- Эльфы - самая популярная фентезийная раса во всех мирах.- Пояснил тот.- Многие мечтают быть эльфами, поэтому и в Бездне мы тоже есть. Мы - коренные жители этого места. Как и те люди, считающие нас своими врагами.- Эльф вздохнул.- Люди, живущие там, около завода, они не знают бед, не знают разочарования. Но здесь, в пустоши...- Эльф утёр слёзы.- Насилие, жестокость, злость... Единственные наши защитники - Странники, которые способны освобождать дух своего внутреннего животного и противостоять десяткам врагов. Без них мы бы уже все давно были под каблуком королевы людей.- Эльф поёжился, скуля от боли в спине.- Говорят, она делает с эльфами страшные вещи. У неё ещё более изощренное и извращённое понятие о жестокости и насилии.
- Так вот чего хотят люди.- Вздохнул Данте повернувшись, провожая взглядом уходящих рабов.- Хлеба и зрелищ. Безопасности и насилия.
- Люди всегда хотят войны.- Пробурчал эльф.- Не важно ради чего нужна она. Но когда война заканчивается, люди скорбят о пролитой крови. Но и это не на долго. Та всегда бывает.
- Меня уже тошнит от этого места.- Поморщился Данте.- Неужели во всей Бездне нет светлого уголка?
- Есть такие уголки.- Кивнул эльф.- Оазисы, откуда люди, эльфы и другие существа берут пищу. Но их очень мало. Конечно, они никогда не иссякнуть. Проблема лишь в том, как порой их найти. Если тебя так всё уже достало, иди дальше. Конец комнаты близок. Иди, как шёл, через кладбище Надежд. Там ты всё сам поймёшь.
Данте просто кивнул и вышел из своего укрытия. Его шаг всё был быстрее и быстрее, пока он не побежал. Казалось, он был рождён, чтобы бежать. А эльф просто закрыл глаза, его тело обмякло и упало с высоты крыши вниз, туда, где раньше стоял Данте.
//5//
Я хочу быть таким, как ты,
Как вода, поднятая в воздух ветром.
Я хочу, чтобы люди узрели мои мечты.
Чтоб по их щекам слеза потом текла.
Когда рану получаешь - не молчи, кричи.
Голос придаст сил, не даст быстро умереть.
Это лучше, чем быть в гробовой тиши,
И просто сдавшись на хозяев смотреть.
Ты, сотрясаемая дрожью, встала и пошла,
А по рукам твоим алая кровь ручьями текла.
Ты хотела сдаться, жизнь отдать в руки судьбы,
Но не смогла бы всё равно в этом аду остаться.
Я хочу быть таким, как ты.
Я смотрю на тебя, это придаёт сил.
Сил избавиться от повседневной слепоты,
И выхода нет, словно во сне я жил.
- Мне уже надоела вся эта дурацкая философия!- Бурчал себе под нос Данте. Он уже задыхался от бега и просто шёл. Шёл вперёд, не замечая ветра, пыли, а потом уже снега.
И только тогда, когда его нога провалилась в сугроб, он понял, что солнце над ним уже практически не светит, уже скорее напоминает лампочку. Он огляделся. И вправду кладбище, самое настоящее. Холодное и заснеженное. Такое тихое, что это просто оглушало. Тут не было уже даже ветра. И это не мало пугало.
Тяжело вздохнув, из его рта вырвался клуб пара. Данте вновь зашагал вперёд. Его силы были на исходе и единственное, что он мог делать сейчас, так это просто идти вперёд, задрав голову вверх и тяжело дышать. Небеса...
Небеса текли так быстро, что явно было видно - они не настоящие. Скорее какая-то картинка, быстро передвигающаяся вверху. Вся эта планета Минус, вся она была полна отрицательным знанием. Знанием, которое не помогало людям жить. Или помогало... Да Данте было уже всё равно. Вся эта комната скоро закончится. Ещё чуть-чуть. Ещё совсем немного...
Небо шло вперёд, затем была какая-то непонятная чёрная черта, и, словно проходя угол, небеса начинали двигаться вниз. Данте опустил голову. Ручка от двери висела прямо в воздухе. Вот оно - так подумал он. Осмотревшись, Данте заметил лишь двух людей: парня и девушку. Вооружившись ножами, они пытались что-то сделать с могилами: то ли написать что-то на них, то ли откопать их. Все их старания были тщетны, но они словно не замечали этого. Покачав головой, Данте потянулся к ручке от двери. На ощупь она была холоднее льда, но это его не остановило.
Он открыл дверь.
Поток воздуха чуть не сбил его с ног. Данте закрыл лицо руками и пытался устоять, как только мог. Это продолжалось все несколько секунд, но для него, ослабевшего и уставшего, это было настоящей битвой. Когда поток ветра закончился, Данте, с полузакрытыми глазами, постепенно стал входить в другую комнату. Он смотрел вниз - тьма закрывала там всё. Это было похоже на огромный колодец: круглая каменная комната, пол которой уходил куда-то вниз. Стены были круглые, из них во все стороны торчали какие-то трубы и куски камня. Шаг за шагом он вошёл сюда, железная массивная дверь закрылась за ним.
Раскинув руки, закрыв глаза, Данте напряг усталые мышцы ног и прыгнул вниз, в темноту.
//6//
Наивный вопрос, говоришь. Глупо... Очень глупо с твоей стороны ждать нас, Ника, да ты и не так стара, чтобы пережить всех богов на свете. Данте и Денис - мы пришли не по твоему зову, а по зову Бездны. По ночному зову, который начинался, когда мы закрывали глаза, и заканчивался, когда мы их открывали. И лишь потом мы поняли, как прийти к Бездне. Тропа Грёз - это наш дом был всегда. Даже когда мы не имели материальной формы, когда были мертвы. Данте и Денис - мы две части одного целого: демон и ангел, свет и тьма, добро и зло. Странники, которых вечно зовёт Тропа Грёз и Бездна. Страшно было пройти её, страшно было узнать свои страхи. Но когда Тропа осталась позади, хочется пройти её ещё раз. Только понимаешь, что пути назад уже нет.
Наш ночной зов закончился тем, что мы вернулись назад. Каков был смысл нашего путешествия? Наверное, духовное взросление. Мы - это мир, а мир - это мы. И этот круг - лишь следующая точка для нашего путешествия.
Ибо наше путешествие не закончится никогда.
Открыв глаза, он понял, что всё ещё летит вниз. Данте осмотрелся: вороны. Десятки чёрных, как смола, ворон летело вместе с ним, словно так и говоря: "мы с тобой, мы ведём тебя". Чёрный ворон и одинокий белый волк.
Моргнул. Больше ворон не было. Лишь каменные стены неслись мимо.
Что мы помним, когда просыпаемся? Уж точно не то, что летим вниз с такой скоростью, что сердце уходит в пятки. Вы не помните? А я часто это запоминаю. Запоминаю, каким цветом были комнаты, какие люди мне там встречались. Конечно, запоминаю я далеко не всё, но достаточно, чтобы сложить представление о том месте. Чтобы на следующую ночь в забвении вернуться туда. Когда я медитирую, когда не высыпаюсь. Я всё время раньше был там.
Через несколько мгновений стены сменились чёрными-чёрными тучами. Ему в лицо ударили капли холодного ливня, вокруг прогремел гром, и синие молнии заблестели вокруг, словно целясь в него. Он боялся, вертелся, как мог, словно думал, что может увернуться. Возможно удача, а может и судьба, но ни одна молния так и не ударила в него.
Он протёр глаза.
Вся земля внизу была утыкана огромными железными трубами. Делать было нечего. Если он не попадёт в эту трубу, от него мокрое место останется. Но на такой огромной скорости...
Вдруг перед ним промчалась чёрная ворона и улетела куда-то вниз. Данте улыбнулся, расправился и повернул своё тело вниз, ещё увеличивая свою скорость. За считанные секунды он догнал ворону, протянул к ней свои руки. Ещё через несколько мгновений их проглотила огромная труба и всё вокруг вновь стало тёмным. Но тьма не захватила его разум.
Что мы знаем, когда просыпаемся? Я открыл глаза. Я лежал на не слишком мягком диване. Из закрытых жалюзей лился серый осенний дневной свет. Такой же холодный, как и это время года. Говорят, у природы нет плохой погоды. Так ли это?
Что мы знаем, когда просыпаемся?
Я знал, что меня зовут не так, как звали во сне. И завод давно остался позади. И рядом лежит нагое тело моей девушки, мирно сопящее в ветхом утреннем сне.
Что мы видим, если проснулись, но ещё во сне.
Себя? У меня другое предположение. Мы видим путь, по которому нам ещё предстоит пройти. Ведь жизнь - ничто, но сон.