Жаркое полуденное солнце крепко обнимало горную гряду, нещадно поливало тянущуюся вдаль пустыню. Его жгучие злобные лучи лили свет на остовы древних гигантов, что нашли свой покой у горного массива.
Колёса, режущие грунтовую дорогу, резко остановили своё вращение, выбив россыпь камней и подняв клуб пыли. Автомобиль, злобно рыча мотором, замер у мёртвого поселения, тонущего в тени нависающей горы. Старый железный извозчик был покрыт ржой и пробоинами от пуль. Тело его имело множество следов от ремонтных работ. Сбоку можно было разглядеть выцветшую аэрографию в виде города в огне и надпись "Set the World on Fire". Старик-кар недовольно заскрипел, выпуская своего наездника. Динамики автомагнитолы хрипели и выплёвывали звуки старинной песни:
Now that it's over and all is said and done
You've turned the sky to black, no sign of the sun
Do you think the free world, is going to wish you well
No god can save you now, you're going straight to hell
Из распахнувшейся двери показался мужчина средних лет в чёрной клёпаной куртке. Шапка коричневых слипшихся волос, густая борода. Глаза скрывали круглые солнцезащитные очки. Когда человек отделился от автомобиля и стал в полный рост, то стало возможным разглядеть его более подробно. На ремне, подпоясывающем джинсы, болталась кобура с пистолетом. В левой руке мужчина сжимал связку ключей. А в правой, он держал дробовик. Дружище Remington 870, старый, как сама жизнь.
Мужчина долго стоял и рассматривал мёртвый город. Искал ли он угрозу, прячущуюся в тёмных нишах древних строений, или же просто изучал? Было не ясно. Выйдя из созерцательного состояния, человек заглушил музыку и, захлопнув дверь своего "железного коня", неспешно побрёл вперёд. Он шёл в направлении единственного из домов, что выстоял под гнётом времени. Все соседи данного строения, порядка сотни зданий, рухнули, превратившись в крошево и напоминали о себе фундаментами или остатками первых этажей. То же, здание, что избрал своим ориентиром мужчина, выглядело относительно надёжно и цело. Семиэтажный бетонный дом, с пустым трёхметровым дверным проёмом. Фасад здания украшали колонны. Над проходом внутрь поверх козырька, красным гранитом было выложено "Maternitate hospitali". Мёртвый язык, умерший ещё до такого, как умер старый мир...
Человек сблизился со входом, снял очки и, держа дробовик на изготовке, проник внутрь строения. Мужчина двигался медленно, плавно. Не столько для того, чтобы не поднимать шума, а больше для того, чтобы глаза адаптировались ко мраку здания. Просторный холл встретил гостя тишиной. Лишь гранит, выстилающий пол, тихо посапывал, встречаясь с подошвой ботинок человека. Зал был пуст и лишён какой-либо мебели, или предметов интерьера. Слева и справа в стенах имелись ряд небольших окон, скупо льющих слабый свет. Помимо входа существовала противоположная от него дверь, через пару десятков метров. Мужчина опустил своё оружие и направился к той самой, второй двери. Входной привратник был выполнен из металла, когда же человек подошёл вплотную, он смог рассмотреть его более чётко. Дверь казалась новенькой. Без следов коррозии, с характерным металлическим отливом, что свойственен новым предметам. Без усилий распахнув её, человек попал в небольшую комнату. Странно, но помещение не имело дальнейших ходов. Создавалось впечатления, что большая часть здания была бутафорской. Впрочем, может быть, на другие этажи вели лестницы сзади здания. Сама комната выглядела ухоженной, словно каждый день её кто-то убирал. На потолке имелась лампа, тускло освещавшая помещение. Не ясно было, откуда шло электричество и как оно до сих пор вырабатывалось тут. Посреди комнаты стояло мягкое кожаное кресло с каким-то прибором, стоявшим рядом на тумбочке, соединённые проводами. Больше гармоничную пустоту помещения ничего не нарушало. Кроме одного. Мужчина заметил небольшой силуэт в углу. Чем-то он напоминал ребёнка или животное. Человек приблизился к интересующему его объекту, поднёс руку и бережно взял. Это оказался коричневый плюшевый медвежонок.
- Здравствуй, Тобби, - с грустью сказал мужчина.
Словно обращаясь с живым существом, человек аккуратно усадил плюшевого зверя в угол. Рука гостя ласково провела ладонью по головке игрушки. В глазках-пуговках медвежонка будто бы в ответ вспыхнули два маленькие огонька.
Отстранившись от игрушки, мужчина направился к креслу.
Новая, будто только что выделанная, кожа захрустела, принимая тело гостя. Мужчина развалился на кресле, раскинув руки в стороны, закрыл глаза и застонал. Дробовик, грустно клацнув, выпал на пол.
- Сколько я тут не был? - спросил человек в пустоту.
- 542 года, по земному летоисчислению, - ответило эхо.
- Как там у них? - с надеждой спросил гость.
В ответ была глухая тишина.
- Столько времени, - протянул человек, - я почти всё забыл... Только сейчас я вспоминаю, кто я и откуда.
- Это важно? - проносится голос по комнате.
- 2042 год, наконец-то найден способ получить бессмертие, - не слыша собеседника, скороговоркой произносит человек, - виртуализация души...
- Безумная возможность после смерти тела уйти в другой мир, - смеётся человек, - не загробный... А свой, пусть и виртуальный. Я выбрал мир из любимой игры детства.
Комната молча слушает своего гостя. Тёмная фигурка игрушки в углу буравит человека блестящими глазами.
- Одно меня расстраивает, - человек приподнимается с кресла, - не могу узнать, что там, в реальном мире. Не передохли люди то, не поубивали друг друга?
- Люди не такие идиоты, какими они выставляют себя в играх и художественных произведениях, - шепчет комната.
- Думаешь? - с интересом спрашивает человек.
- А, кроме того, - продолжает невидимый собеседник, - без подачи энергии наш мир схлопнулся бы, утонул в пустоте. Нет, живы твои собратья, раз мы живы.
Мужчина поднимает выпавшее оружие, разворачивается и уходит прочь. Комната молча провожает своего гостя, а глазки плюшевого медведя потухают. Человек спешно покидает здание, добирается до машины и давит по газам. За железным скакуном тянется густой след пыли, а из распахнутого окна доносится: