Аннотация: Современная вариация на тему "Портрет Дориана Грея". Рассказ основан на реальных событиях.
ИСТЛЕВШАЯ ЖИЗНЬ
Михаил осторожно снял со стены небольшой абсолютно чистый холст, оправленный в неброскую деревянную раму, и бережно обмахнул его мягкой кисточкой. Взвилось небольшое облачко пыли, а вокруг распространился едва уловимый аромат ладана.
Возвращая картину обратно на ее место, Михаил помимо своей воли припомнил старую шутку о том, что ему удалось перещеголять даже Малевича, ведь тому пришлось хотя бы нарисовать черный квадрат на белом холсте, а он не потрудился сделать даже этого. Эта шутка в разных вариациях повторялась каждый раз, когда кто-то приходил к Сосновскому в студию и обнаруживал на стене одиноко висящее чистое полотно в сосновой рамке. Художник не обижался на подколки друзей и лишь загадочно улыбался, бросая взгляды на холст.
Убедившись в том, что картина висит ровно, Сосновский отошел к огромному занимающему практически всю стену окну и, прижавшись лицом к стеклу, взглянул на простирающуюся внизу маленькую круглую площадь и такой же небольшой необычно окрашенный в зеленоватый цвет ведимовский вокзал.
Вокзал... Каждый человек, который хотя бы раз побывал на железнодорожном вокзале, не важно в каком качестве - пассажира, встречающего или провожающего, на многие годы сохраняет в своем сердце память о нем, о его звуках, запахах, ощущениях. Многие, пережив эту удивительную встречу, так или иначе, связывают свою судьбу с ним на многие годы. Иногда на всю жизнь...
В некоторые вокзалы можно даже влюбиться. Именно так - влюбиться! И если любовь человека настоящая, неподдельная - вокзал непременно отвечает взаимностью.
Михаил полюбил вокзал с тех пор, как снял эту самую мансарду дома, выходящего окном прямо на площадь перед ним. И пусть вокзальчику Ведимова было далеко до громад и просторов терминалов Москвы и Питера или даже ближайшей Перми, именно здесь начинающий художник Сосновский черпал вдохновение для многих сюжетов, находил самых колоритных персонажей, наполнявших его "курсовые" наброски. Даже когда спустя некоторое время ему удалось выкупить мансарду целиком и превратить ее в студию, ходить на вокзал он не перестал. Михаил по-прежнему искал здесь вдохновения для творчества.
В будни вокзал пустовал и был похож на призрак, в стенах которого лишь изредка мелькали тени обслуживающего персонала. Но несколько раз в месяц в выходные дни, обычно тихие терминалы Ведимова преображались, и вокзал гудел, словно растревоженный улей... Именно в такие дни Михаил любил приходить на вокзал в поисках вдохновения для своего творчества.
...Того человека Сосновский заметил случайно - он скромно притулился в уголке зала ожидания. На первый взгляд казался бездомным... Потом в глаза художнику бросилось поношенное, но добротное пальто, из-под которого виднелся классический галстук в рубчик. Его одежда была помятой, словно обладатель ее пытался привести себя в порядок, но ему это не удалось.
Пожилой мужчина лет шестидесяти был небрит и выглядел так, будто провел на вокзале уже несколько дней. Когда Сосновский перевел взгляд на лицо человека, он поразился его потерянному выражению. Казалось, этот мужчина не только не знал, куда ему идти, но и не совсем понимал, как он вообще здесь оказался.
Для Михаила осталось загадкой причина, по которой он подошел к старику и, представившись художником, начал путано объяснять, что заинтересовался его необычным лицом. Ничего экстраординарного во внешности Дорофея Густавовича - так звали его нового знакомого - не было, просто Миша почему-то ощутил острую необходимость приютить его. Михаилу пришлось потрудиться, чтобы уговорить бездомного зайти к нему в гости. Тот прятал глаза, отнекивался и все время повторял, что не может обременять художника своим присутствием, пока к ним неожиданно не подошел наряд милиции. На лице Дорофея Густавовича появилось затравленное выражение, но Сосновский уже подхватил его под руку и пожилой мужчина молча побрел следом за Михаилом.
Он почти ничего не ел, хотя художник накрыл стол для своего гостя. Но Дорофей Густавович даже на его светлой кухне выглядел сиротливо и потеряно. "Вы хотели меня рисовать?" - "Что? Ах да, конечно!" - Миша взялся за кисть. Во время сеанса живописи его гость немного оттаял, и они разговорились.
Оказалось, что Дорофея Густавовича выставил за дверь собственный сын. Перед смертью его жена - владелица квартиры - написала завещание на сына, а после похорон молодой человек посчитал, что отец его будет стеснять. Случайно узнав о планах единственного наследника устроить его в дом престарелых, Дорофей Густавович ушел из дома, в чем был. На вокзале он жил уже неделю...
Он рассказывал сбивчиво, смущенно: то говорил, что понимает сына, то сетовал, что не взял фотографии любимой жены, то надолго замолкал...
Дорофей Густавович отказался заночевать у Сосновского, хотя, поколебавшись, все же принял предложение побриться и принять душ. После этого, казалось, он стал смущаться еще больше.
"Можно, я буду вас навещать?" - неожиданно для самого себя спросил Михаил на прощание. "Не стоит трудиться, молодой человек, - строго сказал его гость. - Я надолго здесь не задержусь..."
На следующий день Михаилу подбросили выгодный заказ, и он, позабыв о новом знакомом, отставил в сторону холст с его изображением...
Прошел почти год, когда Сосновский случайно обнаружил портрет Дорофея Густавовича. К своему изумлению, он заметил, что картина изменилась - как будто поблекла, и верхняя ее часть стала размытой. Кроме того, холст явственно пах землей и сыростью. Как ни странно, остальные картины тление не затронуло.
А вскоре Михаил заметил, что черты изображенного на портрете лица тают, делаются все призрачней, и Сосновский сетуя на качество краски, уж собрался использовать полотно вторично, когда случилось нечто, что, заставило художника тщательно исследовать каждый миллиметр холста.
Отвечая на телефонный звонок, и одновременно смешивая краски, Михаил неловко повернулся и опрокинул на холст подготавливаемую смесь. Все время пока художник говорил по телефону, он мысленно корил себя за то, что испортил полотно, но неожиданно вся краска оказалась на полу, как будто стекла, так и не коснувшись рабочей поверхности. А черты лица, изображенного на портрете, проступили с прежней ясностью, причем их исказила гримаса боли. На следующий день они снова поблекли - портрет продолжал исчезать...
Движимый беспокойством, Михаил решил разыскать Дорофея Густавовича. Он спрашивал о нем на вокзале, и местные бомжи припоминали "странного типа", но говорили, что давно его не видели. Ничего не знали о нем и в милиции. Сосновский побывал и в городском морге, но нигде не нашел своего натурщика.
Портрет тем временем продолжал истаивать. Сосновский заметил, что призрачные черты лица на холсте меняются: сначала они выражали достоинство и скорбь, но постепенно их очертания становились более радостными, словно их обладатель освобождался от тяжкого груза, а запах земли и сырости сменился запахом ладана.
За несколько месяцев картина удивительным образом превратилась в чистый холст, и Михаил повесил ее на стену, как символ бренности человеческой жизни и в память о странном натурщике...