Аннотация: в конце июня всюду летают пушинки, называемые еще "письмо"
Пушинка слышала от залетной пчелы, что за морем пустыня, а посреди пустыни - волшебный колодец.
Тарантул, терзая тушканчика и поминутно оглядываясь, рассказал об этом блохе, а блоха после этой встречи долго скиталась по свету бесприютно, и запомнила на всю жизнь. Потом она рассказывала об этом воротничковой ящерице долгими холодными пустынными ночами, а ящерица заговаривала клюв альбатросу, стараясь все время стоять к нему хвостом. Пингвин сначала решил, что альбатрос издевается над ним, но все-таки попросил рассказать об эдакой невидали подробнее, и вскоре уже с важным видом расхаживал по берегу Ледовитого океана, воображал себя морским волком и требовал от тюленей апплодисментов. В московском зоопарке белый и бурый медведи разговорились за обедом о воле, и о том, что от местной разделанной говядины не услышишь таких захватывающих историй, ну, а потом грянула Перестройка, и вскоре говядины не стало, белого медведя продали на остров Джерси а бурого выпустили потихоньку, и он, выросший в неволе, тоже долго скитался, и тот разговор вспоминал со смешанным чувством. Все же урок ему помог, когда пришлось скрываться от разьяренного улья по шею в реке. Мишка рассказывал, захлебываясь и тараща от ужаса глаза, и пчелы, заслушавшись, садились на перепачканную в меду морду, но не жалили, и в конце концов улетели собирать нектар, потому что сколько-то меда мишка все-таки успел сьесть, а план на день есть план, и за недостачу спросится непременно.
Тогда-то с досадой в голосе пчела рассказала о колодце одуванчику, и лишь одна тычинка смущенно переспросила: - Скажите, а почему оглядывался тот тарантул? - Потому что в пустыне полно змей, вот почему! - фыркнула пчела, отряхиваясь от желтой пыльцы. - Что за вопрос? какая тебе разница? - Мне надо, - тихо пробормотала тычинка. - Ей надо, видишь ли! Не все ли тебе равно? ведь в пустыне не растут одуванчики. - Может, я туда когда-нибудь долечу. Ведь, вы знаете, когда-нибудь я стану пушинкой! - Все вы, молодежь, мечтаете о путешествиях и сказочных историях! - буркнул растущий рядом чертополох, слегка уязвленный пчелиным невниманием. - Лететь за тридевять земель к лисице фенеку на хвост! А кому вы там нужны, разрешите спросить? Вот схватит тебя летучая собака: ты-то какие сказки ей будешь рассказывать?! - Я знаю одну сказку, - пробормотала пушинка. - Если провести по носу цветком одуванчика, и останется желтый след, значит, ты влюблен. Пчела принялась отряхиваться с удвоенным старанием.
И вот, когда пришел август, пушинка осторожно расправила по одному белые лепестки. Сейчас, когда среди них пряталось маленькое зерно, ей уже не так сильно мечталось о дальних странах. Скорее, хотелось найти самое-самое лучшее место для посадки. Но - волшебный колодец... Наверняка через пустыню никогда не пройти ни одной газонокосилке. Пушинка решилась, отрываясь от родного стебля, и с северным ветром полетела в путь. - Мне нужно к морю, - прошептала она ветру. - Всем нужно к морю, - прогудел ветер в ответ. Летом все туда собираются. А какая там прохлада... и волны! выше этих деревьев! - Ой, мамочки! - вскрикнула пушинка, взлетая стремительно вверх. - Да что там деревьев! выше самых высоких домов! - хохорорился, вихрился ветер перед маленькой гостьей. - Домов? что это такое? - Сейчас увидишь! - хохотнул ветер и спустился в город.
Джип стоял на сьезде с моста на Большой проспект Васильевского острова, а я сидела в нем. Поскольку была ужасная жара, окно у меня было открыто. "Сейчас на море волна" - подумала я, - "Вон какой ветер!". В это время северный ветер ворвался в мое окно, и по носу меня мазнула маленькая белая пушинка, которую еще называют "письмо".
- Кто ты? - спросила пушинка у джипа. - Ты такой огромный! - И быстрый! - вздохнул джип, не двигаясь с места. Пушинка, влетевшая в окно, растерянно закружилась по салону: - Почему же ты стоишь на месте? - Потому что в городе много таких, как я. Всем куда-нибудь надо, и побыстрее. Мы всегда соревнуемся в скорости. Но я самый быстрый! - Почему же ты стоишь на месте? - Потому что в городе мало места, - вздохнул джип, испустив ядовитый выхлоп. - Нас очень много. И всем куда-нибудь надо. - Мне надо к морю, - опечаленно опустилась пушинка на кожаный подлокотник. - Море! - взревел мотором джип. - Оно бескрайнее. Можно мчать по прибрежному песку тысячу сотен дней и никогда не добраться до другого берега! Только песок взлетает из-под колес. Там не всякий пройдет. Там нужно быть сильным! Там нужно быть стойким! Как сафари в пустыне! Уууу! Джип заревел мотором, загудел клаксоном и рванулся вперед по очистившемуся шоссе. Взметнувшийся порыв ветра с запахом выхлопных газов и горячего камня подхватил пушинку и выволок из открытого окна салона. Услышав про море, про песок и пустыню, про то, что надо быть сильной и стойкой, пушинка поняла, что летит правильно. Она поднялась высоко-высоко, выше всех домов, и увидела разноцветные крыши. На одной из крыш сидел кот. Дождавшись, когда пушинка подлетит поближе, кот прыгнул и махнул на нее лапой - игриво. - Что вам нужно? - перепугалась пушинка. - вы помнете мои лепестки! - Разве они существуют не для этого? - мяукнул кот. - Они для того, чтобы лететь к морю! - крикнула пушинка. - К морю! - фыркнул кот, и шерсть у него на мгновение встала дыбом. Однажды меня возили к морю в пластмассовой корзинке. Все в нем отвратительно, кроме лежания на теплом песке. Но все-таки теплый песок на что-то годится. Так что пусть будет, раз уж его сделали. - А море сделали? - Конечно. Его сотворил бог для моего удовольствия. - Для вашего удовольствия? - Конечно. Как и тебя, и эту крышу, и вообще все на свете. - Все на свете? - Да. - И волшебный колодец? - Волшебный колодец? Постой! Почему я о нем ничего не слышал? - Ну, он далеко, за морем, среди пустыни.., - замялась пушинка. Кот всплеснул лапой: - Немудрено! Это слишком далеко. Так что ему придется меня еще подождать. Мне и тут хорошо. Пока кот всплескивал лапой, пушинка снова взмыла в воздух. Кот закричал ей вслед: - Передай там, что я непременно появлюсь там у них когда-нибудь. Позже. Пусть не скучают! Надеюсь, там есть молоко. Пушинка пообещала передать. Ведь не зря такие пушинки еще называют "письмо". Восходящий поток воздуха над крышей поднял ее высоко-высоко, и на горизонте она увидела что-то огромное и сверкающее. Это было море. Влети пушинка в окно музея, или как минимум одной известной мне школы, она увидела бы картину под названием "Девятый вал", и узнала, что море иногда губит путешественников. Но она не знала, и бесстрашно устремилась к нему. - Эй, воздух, кто там, наверху? - спросила волна - Я пушинка, - сказала пушинка. - Поиграем? - рокотнула волна, из века в век ходящая с ветром взапуски. - У меня нет времени, - смутилась пушинка. Зерно в глубине ее лепестков не могло долго ждать. - Мне нужно скорей на тот берег, к пустыне. Там... - Что бы там ни было, спорим, что я домчу тебя туда быстрее, чем недотепа ветер! Он у нас слишком непостоянный. Утром дует в одну сторону, вечером - в другую. Это была чистая правда. пушинка обрадовалась: - Ты сможешь? - Я хорошо знаю этот берег. Волны шипят на него и ласкают его тысячу сотен лет. Кто бы ни прошел по нему, волны смывают его следы. Он мой, только мой. Хочешь увидеть его? - Я хочу посадить там свое семя. - Семя? - на гребне волны вспенился упрямый барашек, - на моем берегу? Посмотрим, удастся ли тебе это? Спускайся ко мне ближе. Еще ближе. В тот самый миг, когда пушинка опустилась совсем низко над водой, она испугалась: - Я не намокну? - Намокнешь. Но никто еще на это не жаловался. Вода - источник жизни, ты знаешь об этом? Тебе это пойдет только на пользу. И с этими словами волна плеснула на пушинку, и ее лепестки опустились в воду, и уже не могли от нее оторваться. С огромной скоростью, подгоняемая ветром, устремилась волна вперед, к берегу, который притягивал ее неумолимо.
Вблизи берега на волнах качался лохматый калан, морская выдра. У него были очень ловкие пальцы, и сейчас как раз в правой лапе он сжимал свежепойманную морскую звезду, а в другой - острую раковину. Стукнув одной из них по другой, он собирался обе их раздробить и насладиться обедом, когда вдруг увидел на гребне волны пушинку со слипшимися лепестками, немножко похожую на маленькую морскую звезду. - Ты морская звезда? - презрительно спросил калан. Он был сыт. - Я пушинка, - совсем слабо прошептала пушинка. - Пушинка? - хмыкнул калан. - Не понимаю. Пушинка должна быть пушистой. Как я. Шерсть калана в это время большей частью находилась в воде, и потому была мокрая и торчала неопрятными клочками. Пушинка так и сказала: - Но ты не пушистый. - Потому что я мокрый! - важно пояснил калан. Когда я выйду на берег, то стоит мне отряхнуться, я стану пушистей любого панды! - Но я тоже вся мокрая... - шепнула пушинка еще тише. Калан задумался: - Если ты мокрая, тогда конечно. А ну-ка вылезай и отряхивайся! - Но я не могу, - голоса пушинки было почти совсем не слышно. Ей было стыдно, но покинуть волну было свыше ее маленьких сил. - Не можешь? Почему же я могу? - поразился калан. - Наверное, ты очень сильный, - вздохнула пушинка. - Может быть, ты пил из волшебного колодца. Тот, кто сделает из него глоток, всегда будет непобедимым. И калан, который никогда не пил из волшебного колодца, усомнился, сможет ли он совладать с волной, которую прежде он легко покидал тысячу сотен раз. Поддев пушинку ловким пальцем, он осторожно выловил ее из воды и уложил к себе на пузо, как это принято у каланов, ведь пузо у них всегда остается сухим, пока они плавают на спине. Горячее солнце прикоснулось к пушинкиным лепесткам и высушило их. Тогда калан подул на пушинку, и она, расправившись, взлетела и понеслась к близкому берегу. Оглянувшись, захваченная потоком воздуха, она увидала, как ее спаситель поспешно выбирается из воды, бурно отряхиваясь, и как волна, несшая ее, с шипением распластывается на песке. Зерно в глубине пушинки было все еще живо, и она несла его к волшебному колодцу.
Это была огромная пустыня, апофеоз всех пустынь.
- Что, летишь? - окликнул кто-то пушинку с верхушки песчаной дюны - Ага, - отозвалась пушинка, немного запыхавшись. - А ты? - А я ползу. Рожденный ползать летать не может. - Правда? Ведь я родилась на земле, вы знаете. - По крайней мере, так пингвин рассказывал одному альбатросу, а тот потом глумился над бесхвостой воротничковой ящерицей. Хвост у них вообще-то самое вкусное, но видно, такая уж у меня судьба. - Судьба? А что такое судьба? - Судьба это твоя сказка. Мне вот рассказали такую. Может, это и неправда, но другой у меня нет. - Как судьба может быть неправдой? - поразилась пушинка, у которой вдруг, то ли от жары, то ли от змеиного взгляда, перехватило дыхание. - Сказки вообще нередко врут, - вздохнула змея. - Даже все съеденные бесхвостые ящерицы мира не могут этого изменить. Таков закон жизни. - Закон? а что такое закон? - Закон - снова вздохнула змея, - это судьба мира. Глупая сказка, которая вполне может оказаться неправдой. Но другой у него нет. С этими словами змея зарылась в песок, а пушинка, потеряв ветер, медленно опустилась на то же самое место. В море за ее спиной наступил мертвый штиль.
- А я слышала ваш разговор! - раздался вдруг откуда-то снизу тоненький голосок. - Ох! - вздрогнула пушинка. - Кто ты? Что ты об этом думаешь? - Я песчинка. - ответил голосок. - Эта змея вечно тревожит меня, когда зарывается вглубь. Тебя она тоже потревожила? - По правде говоря, очень сильно, - вздохнула пушинка. - Лежишь тут без нее спокойно, лежишь...вечно лезет, куда не надо! - Мне надо к колодцу, - смущенно пробормотала пушинка, окончательно теряя веру в то, что там ее место. В конце концов, сказки врут. - К колодцу? Волшебному? Нас-то он к себе не подпускает. - Не подпускает? - в душе пушинки поселилось противное чувство тревоги. - Но почему? - Потому что к таким, как он, всегда очередь таких, как я. Не будь он таким неприступным, его бы давно засыпало. Но мы, песчинки, не сдаемся. Не мытьем, так катаньем, дюны движутся, песок сыплется. Мы стираем любые камни и преодолеваем любые преграды. Об этом знают все песочные часы. Если хочешь знать, я вовсе не маленькая песчинка. Я Время.
И пока проходило время, пушинка лежала на песке неподвижно, тревожась все больше и больше.
И вдруг однажды ее накрыла огромная черная тень. "Все погружается во мрак" - прошелестела тень по песку. - "Скоро станет совсем темно..." - С добрым утром, - раздался откуда-то сверху бодрый голос, и пушинка аж подскочила: - Кто здесь? - Привет, маленькое растеньице! Если угодно знать, я альбатрос. - тот самый? - задохнулась пушинка от восхищения. Ведь именно благодаря ему сказка о волшебном колодце попала на ее берег! - Каждый из нас в определенном роде тот самый, - слегка опешил альбатрос. - И я, наверное, тоже. Все зависит от того, для кого я тот самый, понимаешь? - Скажите.., - пушинка замялась, - Вам никогда не попадалась в пути воротничковая ящерица? Или пингвин? - Вот так спросила! - хмыкнул альбатрос. Ящериц я вижу каждый день, впрочем - предпочитаю только их хвосты. А с пингвинами иногда бывает интересно поболтать. - Значит, это вы, - поразилась пушинка. - Скажите, зачем вы рассказали такую печальную сказку змее? - Потому, надо полагать - белоснежный альбатрос плавно опустился на песок рядом с маленькой путешественницей, - что змея довольно грустное существо. А грустных сказок совсем не бывает. - Совсем-совсем? - Конечно. Жалко, что каждый понимает свою сказку по-своему. С другой стороны, если бы было не так, то вскоре их стало бы неинтересно слушать и рассказывать. "Скоро так и будет" - прошуршала тень, когда альбатрос взмывал с песка в воздух. - "Сказок слишком мало" - шепнула она, когда взмах альбатросьих крыл поднял пушинку высоко в воздух - Летите! - кричал альбатрос. - Растите! "Скоро все закончится" - шептала тень снизу, но с неба она казалась все меньше и меньше. И вдалеке, среди желтого-желтого песка, пушинка вскоре разглядела маленькое светлое пятнышко. Постепенно оно росло, приближалось, и наконец, приблизилось. Пушинка с величайшей осторожностью опустилась на край волшебного колодца. Наступила тишина. Пушинка решилась первая: - Ты здесь? Ты слышишь меня? - Я тебя слышу, - раздалось из глубины колодца, обрамленного старым серым камнем. - Как там, наверху? - Тут синее небо. Я так долго летела к тебе! - Расскажешь? - споросил колодец. - Конечно! А что там у тебя? - Тут море. Представь себе, у меня есть море. Пушинка вспомнила море, огромное и таинственное. - Целое море? - Оно проходит сквозь пустыню, просачивается в подземные источники и становится чище всего на свете. Оно долго не видит солнца и становится холоднее всего на свете. Оно все помнит, оно мудрее всех на свете. И еще оно очень одиноко. - Теперь я здесь. - просто сказала пушинка. - Расскажи мне сказку? - попросил колодец из глубины. И пушинка расказала ему. - Но это ведь не самое главное? - спросил колодец, когда сказка закончилась. - Тебе нужно быть осторожным. - вспомнила пушинка, - Песок может засыпать тебя! - Но ведь это не самое главное, правда? - Если мазнуть одуванчиком по носу, - начала пушинка, - и останется желтый след... Значит, ты влюблен. А я как раз (пушинка ощутила среди легких лепестков сохраненное зерно) - будущий одуванчик. - Но как ты сможешь мазнуть меня по носу, чтобы проверить? ведь я так далеко? И вдруг пушинка почувствовала, что тень была права. Но это совсем не самое главное. - А я что-то придумала! - сказала она и соскользнула с прохладного серого камня вниз, на песок, и опустила в песок зерно, и зерно пустило корни. Корни проникли глубоко-глубоко, и однажды, в неизвестной нам дали, прикоснулись к воде волшебного колодца, испили глоток, и стали непобедимыми. И тогда под жарким и желтым солнцем вырос маленький одуванчик, первый из многих, и стал началом будущего оазиса. Одуванчик склонил голову и мазнул колодец по каменной стенке. И стенки колодца вмиг сделались желтыми, словно солнце.
Через много-много, огромное множество, можно сказать, море лет, когда по неизвестной нам причине стенки стали колодцу не нужны, их разобрали и сложили из них дорогу из желтого кирпича.