Аннотация: странный зверь, пыль, дождь, зеркало и мятный чай.
Умбурра нашел выброшенное зеркало и не удержался, заглянул в него одним глазком, потом вторым.
Ох, что там оказалось!
В зеркале сидел другой умбурра. Грязный, какой-то тусклый, и с выщербленным носом. К правому боку прилип желтый осенний лист. С этим неряхой не хотелось иметь ничего общего. Умбурра бросил зеркало обратно в кучу хлама и брезгливо вытер лапу о шерсть на коленке. Фу.
На знакомой, родной коленке немедленно оказалось пыльное пятно. Умбурра из зеркала оказался заразным! Умбурра так и знал! Он кубарем выкатился из кладовки, долго валялся в чистом песке, и отделался настроением, испорченным на весь день.
Ночью ему стало хуже. Другой умбурра притаился в старой куче тряпья, обозленный презрением собрата, и от долгого одиночества в кладовой утративший всякое понятие о пристойности. Умбурра, дрожа и кутаясь в лоскутный половик, думал о том, каково сидеть одному в пыли очень долго... он даже не помнил, когда видел зеркало еще хорошим, веселым. В последний раз они не очень хорошо расстались...
Конечно, зеркало не придет мстить, но неприятно ложиться спать, зная, что в твоем доме кто-то думает о тебе плохо.
Темной ночью умбурра встал, протопал к двери кладовой, открыл ее, быстро набросил на зеркало свой любимый коврик и утащил на улицу, и все-таки уснул, измученный тем, как ветер и другой умбурра вместе завывали за окном. К утру, конечно, все будут знать, как он поступил с единственным другим умбурра на целом свете. Прогнал его из собственного дома прямо в осень.
"Я же дал ему коврик. Любимый!" - и тут же ему стало холодно и жалко половичка до слез. Другой умбурра был где-то там, никем не понятый и свободный, весь в пыли и царапинах, и, завернутый в уветные лоскутки, уходил куда-то навстречу весне. А единственный на целом свете умбурра сидел в опустевшем доме совсем, совершенно один, потому что обидел друга, которого достаточно было просто, ну... причесать.
Умбурра все-таки сомневался, что от причесывания другой стал бы лучше, но - как ни крути - он был. Он помнился до каждой трещинки на носу. "А был ли я? Кто меня видел? Кто знал меня и понимал лучше него?" - думал умбурра и плакал во сне.
И проснулся он оттого, что кто-то барабанил в окно. Звонко, настойчиво, без остановки.
Со всхлипом умбурра вскочил и кинулся к двери, распахнул ее и заплакал: входи! входи!
Но поздно - на пороге никого не было, только дождь. Не оглядываясь, умбурра кинулся наружу, в темноту, и бегал, и весь промок, и кричал:
"Возвращайся! Вернись же! я не сержусь... ну прости меня... "
И тут снова наткнулся на зеркало. Причитая в хлюпая носом, он заволок его в дом, бережно снял мокрый коврик, протер ладонью родную, мокрую гладь.
Из зеркала на него смотрел другой умбурра. Он был ужасно мокрый, весь в грязи, особенно лапы, и таращил испуганные глазищи. К левому боку прилип желтый осенний лист. Умбурра поспешно отряхнулся. Другой выглядел так же мерзко, как днем, но теперь-то умбурра точно знал, что в чем-то они похожи. И самую чуточку... немножко... хорошие. Порой это бывает трудно понять, когда просто смотришь на себя в зеркало.
Он аккуратно выжал над тазом насквозь промокший лоскутный коврик, заварил мятный чай, зажег лампу, и от капель на зеркале брызнули в стороны цветные огоньки.