Пепел
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Она чудом выжила в автокатастрофе. Но теперь она помнит то, что происходило не с ней, и слышит голоса. Что произошло?
|
--
Пепел.
Пролог.
- Eight. Seven. Six.
Невесть откуда взявшийся у меня в голове голос, снова и снова начинающий свой отсчет. Я иду по улице. До меня доносится обрывок разговора. Одна фраза: "Смотри какая..." Я перевожу взгляд на небо. На востоке тяжелым пластом висит серая туча, медленно, но неуклонно приближающаяся. До её приближения осталось только...
- Five. Four.
Нет, счет идет слишком быстро. Значит это не для неё. Неудача.
Оскальзываясь на льду, наступая на более безопасные дорожки из редкого, неровно насыпанного песка, я медленно двигалась к цели. Вся эта дорога, как одна человеческая жизнь. Мы живем, медленно продвигаясь по льду. Гладкая, но опасная полоса дружбы, испещренный чужими следами, неровный лед чужих ошибок, упасть на нем сложнее, но и удар, может быть, будет больнее. Лужи, покрытые хрупким льдом-идешь по ним, а лед трескается под тобой, и ноги проваливаются в ледяную воду... Эмоции находят волю. Не сдержалась - лед треснул. Опыт, посыпанные песком дорожки - здесь уже труднее оступиться. Предательство - песок, прячущийся под прозрачным свежим льдом. Упадешь там, где чувствовала безопасность. Обидно и горько, злишься на саму себя за наивность и в следующий раз долго подумаешь, прежде чем довериться дорожке, проложенной другими. Еще можно идти по сугробам, вязнуть в них, проваливаясь по колено, но не боясь гладкой поверхности льда. Прятаться от опасностей в мути обыденной жизни, в череде одинаковых дней.
Да. Я иду по сугробам. Но рано или поздно они кончатся. И вот, момент пришел. Оживленная дорога, пешеходный переход. Я наступаю на скользкую белую полоску. Делаю шаг, еще один. Не могу идти быстрее, хотя надо бы.
Из-за поворота вылетает машина, заносимая куда-то вбок. Летит прямо на меня.
- Eight. Seven. Six.
Хриплый мужской голос. Без интонаций, просто сообщает, сколько еще осталось. Широко распахнувшимися глазами я смотрю на грязную машину, летящую на меня. Мне становится страшно.
- Five. Four. Three.
К нему примешивается вкрадчивый женский шепот. Манящий, интригующий. Что же будет?
Я внезапно осознаю, что будет. Не пытаюсь бежать, стою, но ноги разъезжаются в стороны на скользкой поверхности. Бежать бессмысленно, на льду можно двигаться только спокойно. Как в жизни. Если идти слишком медленно и осторожно - все равно упадешь из-за того, что слишком мягко наступаешь на лед, боясь опереться. Побежишь - пройдешь дальше и быстрее, но шлепнешься на землю, а потом долго будешь отряхиваться и потирать ушибленные места. Можно только спокойно идти. Но я даже идти не могу.
- Two.
Я зажмуриваю глаза, так сильно, что в сгустившейся темноте начинают плавать цветные пятна. Кричу, как никогда в жизни. Но этот крик не может заглушить визг тормозов и последнее слово, слышное лишь мне.
- One.
Время кончилось. Я почувствовала, как что-то мягко коснулось меня, я услышала звук упавшего на землю тела, я почувствовала сильную, невероятно сильную боль. Все чувства вдруг обострились, тихие людские шаги стали невероятно громкими, хотелось найти кнопку и убавить звук. Небо, полностью занятое тучей, стало невероятно ярким, а снег вдруг стал падать невероятно холодный, обжигающий снег. Маленькие хлопья упали на мою щеку и растаяли, но не сразу, будто подумали о чем-то, прежде чем исчезнуть. Я лежала, обездвиженная болью, не могла пошевелиться. Мысли тоже сковывала боль. Хотелось закрыть глаза. Уснуть...
Вдруг все исчезло. Осталась только боль, накрывшая меня, как волна. Как снежная лавина.
--
Часть 1. Фальшивые крылья.
Я понимала, что это сон. Бывает такое, когда снится что-то - ты знаешь, что это сон, и тебя преследует чувство, что этот сон тебе уже снился. Но ты никак не можешь вспомнить, что же будет дальше, но с другой стороны ты точно это уже видела. Эта необъяснимая уверенность удивила меня, но и успокоила - это только сон. Знакомый к тому же. Это будто встретить знакомого человека - где-то ты его видела, но не можешь вспомнить имя, а он улыбается тебе и говорит "привет", тебе неловко, но и приятно - тебя помнят. Так вот, мой сон был...
Колыхаются колосья неизвестной мне травы. Я стою на ухоженном, любимом кем-то поле, и трава поднимается выше моей шеи, куда бы я ни глянула - повсюду бесконечное море колыхающихся стеблей. Мне так весело, хочется плясать и танцевать, но я вдруг вспоминаю, что дома меня ждет мама. Я бегу домой по знакомой протоптанной тропке, а горячая земля щекочет босые ножки, маленькие круглые пятки. Желтые колосья сменяются низкой зеленой травой, по которой очень весело бежать - она приятно холодит слегка уставшие ноги. Новенький дом из светлого дерева приветливо встречает меня, я толкаю тяжелую дверь, ручка которой расположена слишком высоко, и захожу в дом...
Сон сменился. Меня это нисколько не напугало, в снах часто такое бывает. Но тут я поняла, что не сплю.
Сквозь плотно закрытые веки я чувствовала, что в помещении горит свет. Я слышала разговоры, но никак не могла понять, о чем говорят люди. А когда поняла, что темой являюсь их разговора, сильно удивилась и наконец-то открыла глаза, но сон не хотел так легко отпускать меня. У него было еще столько заманчивых сюжетов, он не мог расстаться со мной так легко. Я провалилась в его умиротворяющие объятия, ничего больше не чувствуя.
- Как твое самочувствие?
- Нормально. Уже лучше.
- А...
- Я все еще их слышу.
- Понятно.
Доктор вышел из палаты.
Пару недель назад я попала под машину и чуть не умерла. Врачи говорят, что я чудом выжила, а потом несколько дней лежала в коме. В это время мне и снились странные сны, которые я помню с чудовищной четкостью, но это еще не все. Я слышу голоса. Как будто кто-то стоит позади меня и говорит, но ведь рядом никого нет. Это... Страшно. Я вздрагивала каждый раз, когда над ухом раздавался серьезный тихий голос девушки, она как будто специально приглушала голос и говорила почти шепотом - как будто находилась в библиотеке. Второй голос принадлежал судя по всему женщине постарше, может ей было под 30 лет. И третий, детский голосок, который я слышала совсем редко.
Их можно было "выключить". То есть я слышала их только тогда, когда хотела.. Ну, не хотела, но не давала им мысленной команды замолчать. А стоило чуть расслабиться - и они снова начинали говорить, уговаривать меня, убеждать в том, что они хотят мне добра. Я не помню того, что они говорили, но смысл был примерно такой. А еще я помнила...
Солнечный луч проникает в окно. Я открываю глаза и с нежностью смотрю на человека, лежащего рядом со мной. Я чувствую тепло, мне приятно видеть его, улыбаясь, я запускаю руку в его отросшие за лето темные густые волосы. Но кто он? Я не помню его. Но он явно дорог мне. Я вылезаю из под одеяла и по холодному полу иду к массивному трельяжу, стоящему в углу комнаты. Солнечные лучики отражаются от многочисленных зеркал и по комнате бегает стая солнечных зайчиков. А еще в зеркальной глубине я вижу себя. Только это не я...
Я помнила то, что происходило не со мной. Не мои воспоминания оказались у меня в голове, это были не сны, не просмотренные когда-то фильмы, не придуманные ситуации... Это были воспоминания, от первого лица, я помнила чувства и лица, помнила слова и действия, но это происходило не со мной, не я отражалась в зеркалах, не мой голос звучал, не мои знакомые были действующими лицами этих спектаклей. Я помнила, но видела впервые. Это было... Непонятно и страшно. Родители говорили с докторами, доктора говорили друг с другом, а мне уже надоела эта суета и мне хотелось поскорее вернуться домой, мне надоели эти больничные стены. Слава Богу, я ничего не сломала, когда падала, только сильные ушибы и травма головы, обильное кровотечение и болевой шок. Плюс непонятное психическое заболевание, вероятно вызванное шоком из-за пережитого мной ужаса. Я все еще видела машину, несущуюся на меня, чувствовала тот ужас... Eight. Seven. Six. Считающие тараканы выехали из моего подсознания, оставляя место новым жильцам. Счет исчез. Я стала забывать хриплый мужской голос.
- Тараканы? - обиженно произнес женский голос. Я запнулась, сообразив, что рассуждаю вслух, при этом дав голосам свободу слова.
- Обидно, - шепнула девушка, констатируя факт.
- Я... Это... Ну знаете, говорят "у всех свои тараканы в голове"... И вообще, чего я оправдываюсь?!
- Прекрасно. Мы у неё тараканы оказывается.
- Я таракан?
- Нет, малышка.
- А ты таракан?
- И я не таракан.
- А кто таракан?
Я кашлянула, прерывая разговор старшего и младшего не-таракана и напоминая о своем присутствии, что было довольно-таки глупо, ибо в мое отсутствие этот разговор, к сожалению, происходить не мог. Понимая всю глупость сложившейся ситуации и смиряясь с тем, что терпеть присутствие незваных гостей мне придется еще неопределенное количество времени, я спросила у пустой больничной палаты:
- У вас имена-то есть?
Если бы у этой сцены нашлись зрители, они бы убедились в том, что я немного не в себе. Я и сама давно не была уверена в своем психическом здоровье, но называть существа, поселившиеся в моем сознании "мелкая", "тихая" и "нудная" я уже устала. В конце концов, даже если они плод моего слишком самостоятельного воображения, у них должны быть какие-то имена, названия, порядковые номера, позывные... Хоть что-нибудь. "Нудная" оказалась Марией, причем не Машей, а именно Марией, должна же я "проявлять уважение к старшим". "Тихая" - Делия, а "мелкая" - Френни. Они явно хотели рассказать что-то еще, но мне хватило и этой информации. Хотелось спать. В последнее время я вообще много спала. До того, как я усну осталось только...
- Eight. Seven. Six, - сама начала я отсчет. - Four. Three. Two...
Анализы, лечение, обследования, консультации врачей... Разговоры, услышанные краем уха и по-прежнему игнорируемые голоса. В таком темпе пролетели несколько недель, и несмотря на быстрое звучание, тянулись они очень очень медленно. Заниматься было нечем, а навещать меня приходили только родители, но только в свободное от работы время, а так как больница находилась довольно-таки далеко от дома, то свободного времени у них было как-то мало. Иногда приходили одноклассники, но очень редко и только в начале моего заключения в четырех стенах, окрашенных в противный голубоватый цвет. Потом все как будто забыли, что в классе существует такая девочка по имени Ника, и что она совершенно случайно не умерла. Такие печальные мысли посещали меня, когда я лежала, одуревая от скуки и глядя в потолок. Вся музыка была уже прослушана по 10 раз, все книги были уже прочитаны, вся тетрадь изрисована кривыми непропорциональными человечками и черно-белыми пейзажами. Напевая что-то непонятное на странной смеси японского, английского и родного языков, я читала смс-ки годовой давности и вспоминала все, случившееся со мной за это время. Как оказалось, случилось не так много и переписка состояла исключительно из уточнений о расписании, домашнем задании и просьб оплатить счет на телефоне.
Заключив, что данный род занятий только расстроит меня, я решила заняться еще чем-нибудь. До долгожданного выпуска на свободу оставались считанные дни, и именно они тянулись дольше уже пролетевших недель. От скуки я взяла учебник по истории и открыла первую попавшуюся страницу. Время быстрее идти не собиралось, и оставалось еще...
Три дня. Three. Меня навестила моя классная руководительница. О Господи, я даже по ней умудрилась соскучиться. Вот до чего доводит практически полное безделье.
Два дня. Two. Я решила молчать о том, что голоса до сих пор не ушли. Все обследования показали, что я почти здорова, а все остальное заживет само, только спортом заниматься не надо. А голоса в голове... Пускай пока остаются, становиться пациентом дурдома мне пока не хотелось.
Один день. One.
Я зашла в комнату, прогоняя ощущение пустоты и отсутствия живого существа. Так бывает, когда в комнате или квартире совсем никто не живет, в нем поселяется это ощущение. И не так просто его убрать. Оно будет жить в пыли на полках, будет жить в засохших в вазе цветах, в холодной постели, в мягких игрушках, которые давно никто не обнимал. Во всем вокруг, и долго оно будет уходить и бороться за право жить в этой комнате.
- Как много мишек! - я вздрогнула от радостно-восторженного крика у меня за спиной, инстинктивно обернулась, наткнувшись на удивленный взгляд мамы.
- Держи себя в руках, Френни, - поучительно сказал кто-то еще, и я впервые в жизни согласилась с Марией. Правда, только мысленно. Подошла к полке с мягкими игрушками и взяла своего любимого медведя. Сколько всего он помнит, даже того, чего уже не помню я?
- А как его зовут? - скромно поинтересовалась притихшая девочка.
- Мистер Ди. Можно просто Ди, - тихо ответила я.
- Привет, мистер Ди! - радостно воскликнул детский голос. Я улыбнулась, внутри было тепло, тепло это было рождено созерцанием детской радости, искренней и глупой для взрослых людей - ну "познакомилась" она с моим медведем, которого даже коснуться никогда не сможет, ну и что? Но губы сами расплывались в улыбке.
- Как будто маленькое солнышко внутри загорается? - с неожиданным теплом и пониманием в голосе произнесла Мария. Я не ожидала от неё такой реакции, хотя что я о ней знала? Кроме имени, тембра голоса и отрывочных воспоминаний...
- А у меня брат был. Кажется... - со странной неуверенностью и удивлением произнесла Делия...
Темная комната, тени, пляшущие на потолке, неплотно прикрытая дверь и голубоватые блики света от телевизора на полу. Скрипучая кровать, стоящая параллельно моей, темный холмик, лежащий на ней. Ласковый, просящий голос из темноты:
- Расскажи рассказик?
Я усмехаюсь, но в темноте не видно моего лица. И о таком просит меня человек, еще недавно клеветавший мое воображение? Решив наказать его за это, я отвечаю:
- Нет, спать! - и резко отворачиваюсь к стене. Лежу, проводя кончиками пальцев по шершавой поверхности обоев, когда он повторяет свою просьбу. Теперь я начинаю колебаться и уже автоматически перебираю возможные сюжеты, которые можно слегка преобразить и выдать за рассказ на ночь. Рассказать или нет?
- Ну пожалуйста, - ноет брат, вытягивая каждый слог волшебного слова.
Я резко поворачиваюсь и сажусь на кровати, обхватив ноги руками и приспособив их как некое подобие подушки.
- Зима пришла внезапно. Просто все улицы вдруг покрылись белым ковром, сверкающим на солнце, как тысячи маленький белых бриллиантов... Не знаю, бывают ли бриллианты белыми, но какая разница? Так вот, зима пришла внезапно...
Я рассказываю, иногда запинаясь, не зная, что говорить дальше, иногда на глазах выступают слезы и голос становится хриплым, иногда в глазах загорается странный огонек, которого конечно не видно в темноте, а голос прерывается, иногда делаясь слишком громким, и тогда я испуганно затихаю, услышав в коридоре шаги, ведь давно пора спать. Я рассказываю, и мне самой интересно, чем кончится моя история, я давно уже бреду по просторам свой фантазии, потеряв ориентиры, и только уже пройденный путь помогает мне выбрать направление...
- Да. У меня был брат, - с удовольствием повторяет девушка. Теперь в её голосе уверенность и радость неожиданного открытия.
- Мария... А тебя наверное ребенок был? - предположила я.
- Не-а. Не было у меня ребенка. Я в этом уверена. Тот... Человек, которого ты видела. Он меня предал.
- Почему?
- Не помню. Ты думаешь мы всю свою жизнь помним?
- Э... - ничего умнее я сказать не могла, ибо Мария была совершенно права, а я не могла подтвердить это, поскольку мне её правота казалась очевидной.
- Эх, ты...
- А что я должна была подумать? - обиженно спросила я, выпячивая нижнюю губу, чтобы показать степень своей обиды на этот снисходительный тон Марии.
- Не знаю, но такая наивность...
- Ника, ты ведь... Не думала о нас, как о людях. Только как о досадной помехе, мешающей жить, я ведь права? - вопрос был риторический, и Делия это прекрасно понимала. Но волновало её не мое отношение к ним, эти слова были вроде вступления перед тем, что она собиралась рассказать. - Для тебя наши воспоминания - как фильм. Ты смотришь его впервые, поэтому он тебе интересен, ты не знаешь, что будет дальше, и можешь делать какие-то предположения, строить догадки и иметь свое мнение о происходящем. Ты запоминаешь этот фильм, но только тот отрывок, который видела, ведь ты не знаешь, что было до этого и только предполагаешь, что будет потом. Мы видим этот фильм во второй раз. Мы смотрели его раньше, когда жили, и теперь просто вспоминаем уже знакомые сцены, а за ними из темноты и неведения выползают на свет и другие отрывки и воспоминания, по ассоциациям, эмоциям, смутным теням и отрывкам. Ты вспомнишь час нашей жизни, мы вспомним день или неделю. Понятна разница?
- Да. Ну, относительно... - пробормотала я, переваривая услышанное и чувствуя, как мозг приближается к температуре кипения. Меня еще ждала бессонная ночь в непривычной уже кровати, сопровождаемая попытками обдумать новую информацию, но сейчас у меня возник один вопрос, некоторые слова Делии застряли на краю сознания, еще не отправившись в ящик для поступившей информации. - Ты сказала, что я могу иметь свое мнение. Это значит...
- Это значит, что твое мнение может отличаться от нашего, в следствие твоего неведения о событиях, произошедших до этого...
- Ты можешь думать по поводу увиденного то, что хочешь. А у нас мнение уже сложилось, и нам надо только его вспомнить, - прервала Делию старшая, более доступно объясняя мне то, что понять я была уже не в состоянии. Я бы обиделась за такое отношение ко мне, ну, как будто я глупая и более сложными словами не пойму, но в тот момент это было действительно кстати - заморочек на тот день хватало. Даже мысли уже начинали путаться, поэтому я сняла всю одежду, небрежно бросив её на стул, и, наплевав на все правила гигиены, прямо так повалилась спать. Несмотря на свой пессимистичный настрой относительно ожидающей меня ночи, я уснула быстро. Очень быстро.
Огонь поднимается выше темных силуэтов деревьев, языки пламени будто пытаются слизать с неба луну. Я стою на границе между смертельно опасным жаром и холодной ветреной ночью. Сзади дует ветер, трепет короткое светлое платьице, донося до меня зов мамы, умоляющей меня отойти. Я не могу сдвинуться с места, огонь зовет меня, я слышу, как в треске рушащегося дома, пожираемого огнем, мелькает снова и снова мое имя. Он зовет меня, огонь зовет меня, он забирает мой дом, но он спасает меня от страшных людей, пришедших ночью. Я благодарна огню, хотя мне немного жалко красивый деревянный домик и кукол, которые остались там. Мама стоит сзади, и ей, кажется, очень грустно, она проклинает огонь, спасший меня. А папа молча обнимает маму за плечи, шепчет что-то ей на ухо, успокаивает, утешает. Я смотрю на огонь, и языки пламени приобретают осмысленные очертания, он хочет рассказать мне сказку, интересную сказку огня. Я стою, приоткрыв рот в удивленном выдохе, и смотрю на яркое представление, на которое трудно даже взглянуть, не зажмурив глаза. Я смотрю широко распахнутыми глазами, и треск пламени занимает собой все вокруг, но история подходит к финалу, а пламя вдруг обретает жизнь, ярким водопадом падает на землю, растекается и собирается в одном месте, а потом взмывает в небо, приобретая очертания...
Я открыла глаза и с сожалением подумала о недосмотренном сне-воспоминании, так интересно было, кем же стал огонь.. Интересно, это пережила Делия или Мария, хотя пейзаж на заднем плане был лесной, а это значит, что...
- Огонь скушал домик, - детский голос прорезал ночную тишину.
- Огонь... Скушал домик? Так это твои воспоминания, Френни?
- Огонь хороший, огонь спас меня, - будто не слыша моего вопроса, девочка продолжает расхваливать пламя.
- От кого спас? - с участием в голосе спросила Мария, подключаясь к нашему разговору.
- От плохих людей. Да, они пришли обидеть Френни и маму, и папу, а огонь прогнал их. Огонь был красивый... - с детской игрушечной злостью и ворчливостью сказала девочка, говоря о себе в третьем лице.
- Огонь... Спас...
- Нет. Огонь никого не может спасти, - с горечью в голосе возразила Мария, и от её тона даже Френни не стала ничего говорить, запнувшись на выдохе.
- Почему? - немного бестактно спросила я.
- Не знаю, - отрезала она.
- Ну ладно, - обиженно пробурчала я, переворачиваясь на спину. Спать не хотелось совершенно.
Так казалось секунд десять. Или даже восемь.
Отличницей я не являлась, и школу, как все нормальные люди, не любила, поэтому через неделю после тщетных попыток догнать программу и понять наконец, о чем говорят учителя, я сдалась, и проснувшись очередным утром в очередной понедельник всерьез подумала о том, как бы мне остаться дома. И, наверное, было бы лучше, останься я дома в тот день, ибо на биологии наша классная осчастливила нас известием о том, что через две недели наш класс поедет в какой-то новый, навороченный, современный и крутой бассейн, находящийся в каком-то другом городе, и что всем нам срочно нужно принести деньги, и что возражения не принимаются. А я... Ну не люблю я воду, бассейны и прочее, но что поделать-то, если все едут, да и родители скажут - надо. Плавать учиться надо, просто с классом съездить, просто посмотреть... Надо и все тут. У меня нет точных аргументов "против", у них - "за", но мнение родителей есть мнение родителей, плюс веское "едут все" учительницы, и удивленное "ну ты чего?" школьных друзей, которым в общем-то неважно, еду я или нет, но что-то им подсказывает, что если я не поеду, я отобьюсь от коллектива, а это нежелательный вариант развития события... Я рассматривалась не как личность, а как элемент коллектива, обязанный следовать за другими.. Нет, не как глупая корова, а как важный элемент некого механизма - ты без него никуда, да и ему неприятно твое отсутствие. Ну, наверное неприятно... Не такой уж и я важный элемент коллектива, на самом деле, но сейчас остатки моего прежнего класса, которые нельзя ни с кем объединить до того, как мы закончим девятый класс, пытаются держаться вместе, а классная этому способствует, так или иначе поддерживая межличностные отношения внутри малой социальной группы... В общем, не дает классу распасться окончательно, потому что девятый класс большая часть коллектива решила почему-то оканчивать вне стен родной гимназии. Но я-то воду не люблю... За что мне это? Я бы лучше на экскурсию съездила, или по жаре на духовно-краеведческую конференцию, как в седьмом классе... Жуть, что вышло из этой затеи, но помнится до сих пор. Без улыбки, кстати. Обычно прошлые ошибки, неудачи и неприятности, особенно если пережить их с кем-то, через некоторое время забываются, а потом вспомнит о них кто-то, а ты на полу валяешься, за живот держась. А ведь тогда, давным-давно, рыдать была готова.
Я сижу на грязном диване в комнате, которая моя, но в тоже время и не моя, и я вынуждена делить её с братом, который сейчас где-то в другой части квартиры, занимается чем-то очень необычным. Ну, он всегда этим занимается. Чем-то необычным. Так или иначе, чем бы он ни занимался, в комнате его нет и ничто и никто не отвлекает меня от прочтения книги, знакомой, но от того не менее интересной. Взгляд скользит по строчкам, я - там, где-то в другом мире со странным названием, я - здесь, в комнате, знакомой с детства. Я могу быть в двух местах сразу, перенося своей сознание в фантазию незнакомого человека или возвращаясь домой, назад, убедившись, что все по-прежнему, и опять покинув этот мир. В одно такое мгновение возвращения я замечаю, что что-то не так. Гармония звуков нарушена, появился лишний, это не сопение кота под боком, не шуршание листьев у мамы, это лишний, неправильный, новый звук. Всхлипывания, судорожные вдохи, будто кто-то плачет, звук этот я слышу только пару секунд и, списав все на подпорченный наушниками слух, я возвращаюсь к чтению, но неправильный звук повторяется, и я понимаю, что что-то действительно не так. Кто-то плачет, плачет ан кухне, кто-то этот мой брат и то, что он плачет - явно не хорошо, что-то могло случиться, может он ударился или поранился, или порезался, или обжегся, или еще что-то случилось... Все эти мысли промелькнули у меня в голове, пока я вскакивала с дивана и, не ища тапочков, выбегала из комнаты. Сейчас этот устрашающий список продолжался, и если бы у меня было время, я бы нашла реальное олицетворение своего извращенного пессимистичного воображения и хорошенько объяснила бы ему, как нехорошо меня пугать. Мои легкие шаги почти не слышны, пока я пробегаю по всегда короткому, вдруг резко удлинившемуся коридору, и, завернув за угол, влетаю на кухню...
- Все хорошо было?
- Да. Он просто расстроился из-за того, что не вышел сюрприз для мамы.
- Да, это обидно.
- Еще как. Но я зря так пугалась.
- Конечно зря. Нервы тратила из-за ерунды.
- Ты сегодня необычайно тактична, Мария, - упрекнула я голос (девушку, женщину, не знаю, как правильно их называть).
- Но Мария права. Глупо так переживать из-за всякой ерунды.
- Хочется - переживай.
- Ты гениальна...
- А мы куда едем? - как всегда не в тему спросила Френни, разряжая атмосферу и меняя русло разговора, делая его более мирным.
- В бассейн.
- Это как озеро?
- Почти.
Разговор прекратился сам собой, и я могла вернуться к созерцанию одинакового леса за окном. Медленно-медленно автобус продвигался по необитаемой части дороги, и хотя машин не было ни сзади, ни спереди, ни вообще в радиусе половины километра не предвиделось, увеличить скорость водитель не решался. И я не то, чтобы была против такой скорости, но просто невыносимо было сидеть здесь, когда соседом твоим является сумка, а откуда-то сзади доносятся веселые голоса, смех, крики и восклицания, сопровождающие любимую моим классом, особенно в последнее время, карточную игру "Мафию". И я тоже не то, чтобы не хотела с ними играть или не любила эту игру, просто меня там никто не ждал, я сидела слишком далеко, все места там были заняты и у моих одноклассников и без меня было прекрасное настроение, к чему его им портить своим появлением, неуверенным "можно с вами?" и, и... И чем-нибудь еще. На самом деле им все равно, есть я или нет. Это как болезнь, и диагноз свой я знаю - не-принятая-обществом. Симптомы болезни - когда вы болеете, вам никто не звонит и не спрашивает, какого черта вы прогуливаете школу, когда ваш собеседник вынужден один сидеть за партой, храня вам верность, и писать сложнейшую в мире контрольную работу. Еще вас не зовут на всякие массовые мероприятия, а если зовут - вы чувствуете себя там лишним, ненужным и кажется, что уйдешь - а никто не заметит. Вам не о чем поговорить с одноклассниками (однокурсниками, коллегами и т.д.), а сосед по парте всегда мрачно смотрит в окно - разговор не поддерживается.
На самом деле я долго могу перечислять признаки своей болезни, но от этого становится грустно, согласитесь - заново убеждаться в своей бесполезности никому не будет приятно. Я совершенно обычный человек, но анекдоты мои не такие смешные, а рисунки не такие красивые, за мою работу на конкурсе не проголосует никто, а труды пойдут к черту. Это невероятно обидно, стараться, пытаться, делать что-то, чтобы потом в победители выбрали кого-то другого, не за работу, а за имя в графе "автор". Имидж, репутация, так вот, у меня этого не было. Так, пустое место...
Лес тянулся и тянулся, пока внезапно не расступился, преклоняясь перед величием людей.
Я сидела на краю бортика бассейна, не представляя себе, что такого веселого в бултыхании в противной ледяной воде, в маленьком квадратном водоеме... Как кому-то может это нравиться?!
- Чего сидишь? - сзади подошли два моих одноклассника. Точнее одноклассник и одноклассница, два человека, с которыми я более менее общалась.
- В автобусе села черт знает где, сейчас сидит, как статуя, это что такое вообще? - возмущался спортивно сложенный парень, наверное обладающий самой внушительной мускулатурой, среди всем представителей мужского пола нашего класса. Лицо его всегда казалось мне красивым, но ненастоящим - каким-то резким и будто вырезанным из камня. С этого лица практически никогда не сходила улыбка, но постоянные приколы и шуточки, которыми изобиловала неудержимая фантазия парня, делали его совершенно несносным.
- Я... Это... Воду не люблю, и плавать вообще не умею... - залепетала я, уже зная, что будет дальше, и отчаянно боясь это. Я вскочила на ноги, и попыталась найти возможные пути отступления, но, к сожалению, отступать было некуда - позади бассейн. - Нет, нет, даже не думайте! - взвизгнула я, увидев знакомую улыбку на лицах друзей, переглянувшихся и кивнувших - их мысли сошлись.
- Нет, пусти! - под мой истошный крик Бен легко поднял меня и, несмотря на мое отчаянное сопротивление, бросил прямо в ледяную воду бассейна. Потом прыгнул сам, и последней к нам присоединилась Келли, но я этого не видела, ибо пыталась сообразить, где верх, где низ, испугалась быть первой утонувшей в этом бассейне, отплевываясь и отфыркиваясь, вслух проклинала Бена, суля ему скорую и мучительную смерть, ругаясь на смеси нескольких языков, пыталась открыть глаза, но вода, мгновенно попадающая в них, заставляла вновь сомкнуть веки. Наконец, я привела себя в относительный порядок и успокоилась, насколько это было возможно, но потом посмотрела на дружно ржущих Бена и Келли, и тут вернулось желание убивать.
Некоторое время спустя, когда я поняла, что если я не хочу до смерти замерзнуть, мне все-таки придется поплавать, и когда я отняла у Келли её очки для плавания, аргументируя это тем, что только так я прощу её за содействие Бену, я наконец начала понимать, что люди находят в этой противной воде.
Плыть под водой. Видеть вдалеке смутные очертания нижних частей тела одноклассников. Просто и некрасиво. Вода в носу, вода во рту, вода везде, забирает мой воздух, противно перебирает волосы, щекочет кожу... Мерзко.
Не это. Другое.
Я плыла почти по дну, начиная медленно подниматься вверх, чувствуя острую нехватку кислорода, желая поскорее оказаться в привычной наземно-воздушной среде, где кислород есть повсюду, и можно дышать им, сколько угодно... Я протянула руки вперед и увидела их отражение. В воде наверху я не видела потолка и света ламп, я видела себя, свои бледные руки, покрытые "гусиной кожей" от холода, свою искаженную фигуру, с невероятно круглым и растянутым лицом, по моему отражению пробежала волна, я соприкоснулась ладонями со своим отражением, слилась с ним, как бывает, пытаешься слиться зеркалом, касаешься себя, не чувствуя тепла... Коснулась себя - и пробила зеркало насквозь, проходя сквозь свое отражение, преодолевая саму себя, разбивая зеркало и выходя за пределы его измерения, уходя от старых рамок и границ, меняясь, молниеносно и незаметно, разбрызгивая прежнюю себя тысячами радужных капель, которые соединились вновь, снова образуя зеркало и отражая новую меня...
- Прости, Мария, тебе не понять! Я... Я должен это сделать, прости!
Как можно извиняться за то, что собираешься убить? Как можно держать в руке пистолет, направляя его на того, кого любишь, плакать, но действительно собираясь выстрелить?
- Что ты делаешь?! Почему?! Я не понимаю!!! - в ужасе кричу я, боясь за себя, за него, за нашу любовь, за все, что происходит, боясь неизвестности, боясь будущего, боясь этой внезапной перемены.
Огонь. Огонь появляется из ниоткуда, охватывая нас обжигающим коконом, огонь повсюду, огонь везде, из-за огня я не вижу Его, где же Он, где?!
Внезапно становится как-то все равно. Мои руки находят Его, я прижимаю его к себе, закрыв глаза. Он кричит от боли, от страха, от всего... Я молчу, хотя мне тоже больно и страшно. Я уже не могу кричать. Я падаю куда-то, но все еще в сознании... Сейчас все закончится. Все станет пеплом. Он и я. Мы умрем в один день, как в сказках... И страницы нашей жизни тоже станут пеплом. Умирают в огне лепестки цветов, стоящих на подоконнике, умираем в огне я и Он. Так много людей погибают в огне, мы тоже станем такими. Кто знает, какими были их истории, все они привели к одному и тому же концу. Как грустно, что все кончается... Пепел. Все станет пеплом.
- Ника! Я вспомнила! Ты...
- Ника, беги! - неожиданный окрик Делии, прервавший восклицание Марии, заставил меня вздрогнуть. Так значит не паранойя заставила меня подозревать эту компанию людей во всевозможных грехах, описывая то, что они может быть уже совершили и только собираются совершить.
- Ника, беги! - приказ повторился, а люди, все взрослые, все мужчины, медленно подходили, каким-то образом одновременно окружая меня. Так вот, что значит быть парализованным страхом. Интересно, что им нужно? На пьяных они не похожи, не такими я представляла себе нетрезвых педофилов, а маньяки, так они разве не одиночки? Грабить меня... Или еще что хуже... Но откуда такая паника в голосе Делии, боится за меня?
Откуда-то появился противный, назойливый звук, типа тех, которыми достают особо умные школьники учителей и товарищей по несчастью, включая запись писка, давящего на мозг, и гордо именуя его "ультразвуком". От этого застыли все мысли в голове, а голос Марии, опять начавшей что-то быстро и лихорадочно шептать, смазался и затих. А мужчины подходили все ближе, а в голове снова проснулся старый таракан, которого я считала ушедшим.
- Eight. Seven. Six, - я снова на дороге, снова на меня несется машина, осталось совсем немного, но стойте, этот сон я уже видела...
-Five. Four.
Я вдруг сорвалась с места и побежала, кто-то схватил меня, я крикнула что-то, кажется я звала на помощь, но голос мой скользил, как на льду, налетая на пищащую преграду.
- Three.
Это было, как продираться сквозь заросли кустов или слишком высокой травы, ноги и руки путаются, хочется упасть, нужно бежать, но все вокруг тормозит, крапива обжигает руки и лицо, чем сильнее дергаешься, тем сильнее затягивает. Дело было не в силе взрослых людей, я попалась куда-то еще, и это было серьезнее, чем шестеро враждебно настроенных мужчин.
- Two.
Рывок. Последний рывок и с заключительным "one" я под собственный крик упала на землю, а в ушах снова прогремел приказ, произнесенный тремя разными голосами:
- Ника, беги!!!
Я послушалась. Побежала, в противоположную от дома сторону, огибая супермаркет, возвращаясь на путь истинный... Где-то потерялась моя шапка, капюшон был наполовину оторван, видимо меня за него хватали, куртка и штаны были измазаны грязью, откуда только, зима же на дворе, я бежала, пока наконец за мной не захлопнулась дверь. Только оказавшись в темной прихожей я сползла на пол и разрыдалась.
- Я вспомнила...
- Что? - кажется, меня все еще трясло ночью, когда я наконец-то решилась выключить свет и, пулей взлетев на кровать, забилась глубоко под одеяло.
- Ника... Я поняла, почему ты нас слышишь... Почему мы тут...
- И я. А Френни еще нет. Френни этого и не знает.
- Хватит темнить! Говорите уже! - слишком громко выкрикнула я, но голос отказывался повиноваться. Слишком страшно мне было, я не понимала, что произошло, и может озарение, снизошедшее на мои голоса, могло помочь мне разобраться... Какой наивной я была...
- Ну... Делия, ты лучше меня в этом...
- Я...
- Давайте же! - повторила свою не очень то вежливую просьбу я. Чего они мнутся, пускай говорят, как есть, мне уже все равно...
- У тебя с мифологией как?
- При чем тут мои знания по мифологии?!
- Прекращай истерику, - голос Марии вдруг стал ледяным. Я предпочла замолчать.
- Феникс, это по-твоему кто?
- Птица.
- И все?
- А что еще?
Вздох был мне ответом.
- Может утром? - неуверенно предложила Делия, которую видимо не очень прельщала перспектива рассказывать мне про каких-то мифологических птиц до утра.
- Нет, - твердо сказала я. - Сейчас, - я бы не дожила до утра. Я не спала бы всю ночь, а потом утром они сказали бы, что объяснят после школы, а семь уроков тянулись бы бесконечно долго, дольше чем обычно, хотя это, казалось бы, невозможно. Время, оно вообще довольно-таки интересная вещь, и хотя говорят, что оно всегда идет с одинаковой скорости, с этим могут поспорить умирающие от скуки школьники, опаздывающие на работу сони, часы просиживающие в любимом компьютере геймеры, влюбленные, ожидающие ответного звонка или смс-ки - все они скажут вам о том, как коварен ход времени, как умеет оно разгоняться и тормозить, будто отдыхая. В общем, услышать то, что так не хотели говорить мне Делия и Мария, я должна была именно в тот момент, хотя бы для того, чтобы у меня была ночь переварить это, хоть чуть-чуть, потому что новость была явно шокирующая, и возможно после её огласки мне пришлось бы долго возвращать себе способность адекватно реагировать на происходящее...
- Феникс, это птица, ты права. Но это далеко не обычная птица. Если верить мифам, которых ты не знаешь, это огненная птица, птица - породившая не просто огонь, а огонь жизни. Считается, что в каждом живом существе есть искра её огня и...
- И? - кончилось у меня терпение. Тут продолжила Мария.
- Исключительной способностью феникса является не просто магическая сила, позволяющая ему контролировать огонь...
- И все с ним связанное....
- Без подробностей. Так вот... - вернула женщина утраченную было мысль. - Феникс способен, умерев, возродиться из своего пепла.
Повисло молчание. Делия обиженно сопела, Френни не подавала признаков жизни, Мария явно ждала какой-то реакции.
- И? - тупо повторила я.
- Возрождаясь вновь и вновь феникс наблюдал развитие жизни, а затем и человеческой цивилизации. Он был предметом поклонения, а позже, уже в средневековье - объектом охоты. Конечно люди хотели получить его силу, но в схватках с ним были практически бессильны, неспособны захватить его в плен. Тогда он стал считаться символом зла, подлежащим уничтожению, и попытки захватить его сменились обычной охотой, конечной целью которой являлось уничтожение. Феникс возрождался и история повторялась, пока он не был вынужден принять человеческий облик, обретя человеческую же душу. Каждая его реинкарнация появлялась на свет в человеческом обличье, неся в себе, как в скорлупе, сущность спящего феникса. Обычно он не успевал пробудиться, носитель силы погибал, ничего не зная о своей сущности...
- А смертей было много... Скрываться удавалась недолго... Нападали на беззащитных людей... - ни к кому в точности не обращаясь, отдавшись на волю воспоминаний, сказала Мария.
- Я... Дальше идут только мои догадки, ты учти...
- Стой, стой! Ты еще не сказала, при чем тут...
- Я думала это очевидно, - изумление в голосе Делии убедило меня в том, что по натуре я вообще пень. - Ты - еще одна реинкарнация феникса. Мы - прошлые. Ты - настоящая.
Вам знакомо чувство, когда на каком-то очень серьезном собрании, совещании, уроке, просто на очень серьезном моменте вас распирает смех, вы сидите, и изо всех сил пытаетесь сдержать неконтролируемую реакцию организма, а нельзя, нельзя, но вы все равно сидит и тихонько трясетесь от смеха, зажимая себе рот, пытаясь сосредоточиться, говорите себе "не ржать!", а от этого ржать хочется только сильнее, в дело вступает закон подлости... Если вы когда-нибудь чувствовали нечто подобное, вы поймете, что я чувствовала в тот момент. Настолько бредовым показалось мне это заявление, что я - какая-то там две тысячи первая реинкарнация какой-то мифической птицы, подарившей всему миру жизнь, что вообще противится всем религиям, о которых я имею хоть какое-то понятие, ну это же бред, бред сумасшедшего, а так как единственным присутствующим сумасшедшим в помещении являлась я, уже больше месяца слышащая голоса, то бред этот был мой собственный... Но в тоже время воспоминания были, связные, но не придуманные, и были страшные люди, был противный звук, разрывающий голову и заглушающий все мысли и голоса, оно все было, и было сегодня... Оно было, и только одно это воспоминание позволило мне подавить порыв хохота, от которого осталось только нервное "хи-хи". А может это сон? Так часто погружалась в чужие воспоминания, что иногда путалась, что, где и когда происходит... Так может это сон?
- Ника?
- Смешно.
- Это не шутка.
- Знаю. Это сон.
- Ника. Послушай меня - ты не спишь, ты не сошла с ума, а мы сейчас говорим на полном серьезе, - не терпящим возражения тоном сказала Мария. Умеет же человек один только голосом отбить всякое желание спорить...
- Итак, с сегодняшнего дня начинаются твои теоретические и практические занятия...
- Чего? - моя вялая попытка спорить была тут же убита на корню.
- Ты хочешь, чтобы вчерашнее повторилось? - грозно спросила Мария тоном учительницы с небольшим стажем работы, но уже уверенной, что она познала все секреты своей работы. Я даже видела эту молодую, но строгую женщину, полную напускной важности, расхаживающую передо мной из стороны в сторону, иногда останавливающуюся, чтобы, заложив руки за спиной или уперев их в бока, многозначительно и грозно на меня посмотреть, всем своим видом показывая, что ей надоело разжевывать мне элементарный учебный материал.
- Но жила же я как-то до этого! - привела я свой единственный аргумент, скорее из принципа, требующего спорить, а не из-за нежелания чему-то там учиться... Чему, кстати?
- Феникс пробудился! И они это почувствовали! Нападений станет больше, и не только на тебя! - у Марии сдали нервы, она перешла на крик. Необычно, она создавала впечатление строгой, но спокойной женщины.
Но тут даже мне стало очень страшно. По-настоящему страшно. Неужели люди, окружающие меня, будут подвергаться опасности? Неужели эти люди придут снова, но за мамой? Как же так?! Она, она ведь совсем-совсем ни в чем не виновата! И... Да ведь и я ни в чем не виновата, что с того, что во мне живет какой-то там феникс?!
- Ты должна стать сильнее. Чтобы защитить себя. И других. Тех, кто тебе дорог. Не стоит строить из себя супергероя и пытаться спасти весь мир, очистив его от зла, все равно не получится, ведь есть еще Тень и другие Бессмертные...
- Чего?
- Прости, увлеклась. Но суть то ты поняла? - забеспокоилась Делия.
- Я должна стать сильнее, - не понимая, как мне это удастся, но уверенная в своих словах, повторила я.
- Итак, занятие N1. Сядь за стол, достань чистую тетрадь.
Я выполнила все указания, пускай не совсем в том порядке, в каком было велено, но выполнила - факт есть факт.
- Закрой глаза, - удивившись странности этого приказа, но возражать не решившись, я сомкнула веки.
- Представь себе доску. Школьную, какую угодно. И учителя рядом. Любого, абсолютно любого человека, исполняющего роль учителя.
Образ возник мгновенно. Типовой класс, серо-голубая стена, зеленая, в меловых разводах, доска. Абсолютно пустая, без таблиц, магнитов и надписей. Рядом, чуть левее, стол, заваленный тетрадями, листочками и папками, мягкий стул, обитый серой тканью - привилегия учителя, его "трон". А вот и сама учительница - суровая, высокая, немолодая женщина в строгой юбке до колен, пиджаке и старомодных туфлях на невысоком каблуке, волосы, с плохо закрашенной сединой, собранные в пучок, из которого все равно торчали многочисленные волоски, лицо, не привыкшее выражать эмоции, сухое, сдержанное, уставшее. Вдруг она встала, я услышала скрип отодвигаемого стула. Учительница подошла к доске, взяла мел, посмотрела мне в глаза, а я сидела, оторопев, совершенно забыв о том, что все это мне только представляется... Женщина открыла рот и требовательным, строгим голосом произнесла:
- Для совершения магического действия... Ты записываешь?
Вечером я запаслась яблоком и, забравшись с ногами на диван, открыла тетрадь с котенком на обложке, про себя отметив, что тетрадь явно слишком тонкая, и что образ учительницы не мешало бы отредактировать, чтобы он соответствовал моим ассоциациям с голосом Делии, управляющей придуманной женщиной, исписавшей сегодня всю доску вроде бы понятными, но бессмысленными предложениями.
- "Прежде всего ты должна поставить цель. Четко представить себе, чего ты хочешь добиться..." - бормотала я, кусая яблоко за сочный красный бок. Вроде все понятно. Цель, значит.
- "Убедиться, что данное магической действие входит в диапазон возможностей Феникса..." - это было не очень понятно. Я прокрутила в голове объяснения Делии: "Твоя сила - это непосредственно огонь, а также тепло, свет, дым, пепел, жизнь... Все, что исходит от огня. Причем ты должна убедить себя в том, что тебе это доступно, иногда построив некую логическую цепочку. Это ясно?"
Яблоко уменьшалось, понятнее не становилось, сколько ни повторяй.
- "Представив в подробностях сам процесс совершения действия, то есть реакции, которые должны произойти, и просчитав все варианты дальнейшего развития события и все возможные последствия, усилием воли добиться желаемого результата," - это была самая непонятная часть. Я что экстрасенс, последствия предугадывать?! И какое-то еще усилие воли...
" - Я не смогу объяснить понятнее. Просто если тебе нужно что-то поджечь, например, ты это что-то должна почувствовать, как часть себя, представить вспышку пламени, сам процесс горения, захотеть этого... Как если бы ты хотела шевельнуть пальцем. Ты отдаешь команду, так и тут, хочешь, представляешь, делаешь. Нет, тут не объяснить, тут нужна практика, - говорила Делия."
- Как успехи? - спросила Мария. Я промычала что-то невнятное вертя в руке огрызок, который ленилась отнести в мусорку. Ведь для этого нужно встать, найти тапочки, а кухня еще и жутко далеко, между нами несколько метров коридора... Жуть. В следующий раз возьму помидор, от него ничего не остается... Но помидором можно испачкать тетрадь, точнее не самим помидором, а его соком, вовсе не вызывающим устрашающих ассоциаций с кровью. Сок, как сок, ну красный, так клубника тоже красная, но с кровью только помидоры сравнивают, ну и кетчуп, который с первыми в близком родстве, как утверждают его производители...
- Завтра практика. Подумай о месте, - сухо проинформировала меня женщина.
- Мести? Какой? - не расслышала я.
- Месте, где ты заниматься будешь. Или ты квартиру хочешь спалить? - приняв мою тупость за издевку и проигнорировав её, то есть не набросившись на меня с криками: "Да как ты смеешь?!", все-таки пояснила Мария. А может это было ответной издевкой, намекающей на мое полное неумение обращаться с магической силой Феникса.
- Может в школе?
- Я понимаю твое нежелание учиться, но все-таки, за поджог школы тебя ждет наказание от местных правоохранительных органов, не говоря уже о том, что применят магию в общественных местах, пусть и относительно пустых в вечернее время, невероятно опасно для тебя и окружающих...
- Стоп, стоп, стоп, я пошутила! - прервала я длинную лекцию Марии, которая, видимо, только начинала распаляться. Что-что, а воспитывать меня она любила, причем в своих нотациях она применяла замысловатые фразы и непонятные слова, из-за чего делалась похожей на аудиозапись учебника по обществознанию. Местные правоохранительные органы, надо же...
- Может в лесу? Там от снега мокрое все, гореть нечему, людей быть не должно, вроде бы... - я приготовилась к очередному потому бессмысленных фраз, но Делия удивила меня тем, что согласилась со мной:
- Знаешь, а ты наверное права. Других выходов я пока не вижу, поэтому это - наш временно принятый вариант, - осчастливила она окружающих, то есть меня и остальных моих невидимых спутников, своим заключением, которому сама была явно рада.
А мне было как-то все равно. Что школу поджигать, что мокрый лес. Вряд ли вообще что-то получится...
Утопая в грязи и каше из мокрого снега и воды, я брела по лесу, по привычке проклиная все подряд, начиная от того, что вижу, и заканчивая тем, чего не видела никогда. Это всегда помогало мне, когда я злилась на весь мир, например, из-за того, что нужно среди зимы торчать в юбке на остановке, а автобус все не едет, или когда нужно для каких-то непонятных целей лезть в чащу леса по промозглой сырости, вызывающей ассоциации ну никак не с концом января, а скорее марта или даже началом апреля...
Проклятия мои коснулись и Делии, из-за которой я тут оказалась, и меня самой, и людей, желающих получить силу Феникса, и самого Феникса, то есть опять меня самой, и так по кругу с редкими включениями и дополнениями. Наконец я вышла на небольшую полянку, летом производящую очень положительное впечатление. Сейчас же кусочек открытого места посреди леса вызывал... Раздражение и некую ироническую радость: надо же, я дошла. За моей спиной раздалось скептической хмыканье, потом кто-то велел:
- Начинай.
- Ч-чего?! - от неожиданности я стала заикаться.
- Давай. Практикуйся, - спокойно и с какой-то насмешкой сказала Мария. Ох, припомню я ей как-нибудь этот тон. Я так и видела её, стоящую, скрестив руки на груди, нетерпеливо постукивающую ногой, так противно улыбающуюся и все своим видом показывающую - давай, мучайся, а я посмотрю.
- Чего делать-то?! - возмущенно крикнула я.
- Ты теорию учила? - спросила Делия.
- Ну да, - честно призналась я. - Для совершения магического действия... - начала доказывать я свою невиновность.
- Ну вот и совершай это магическое действие, - нетерпеливо перебила меня моя наставница.
- Я же не... - великий Феникс в тот момент не мог сделать даже первого шага из вызубренной наизусть инструкции. Я просто не знала, чего они от меня хотели. Ну, бывает ведь так, в школе - попадется некорректно составленная задача, сидишь над ней и так обидно, что хоть вешайся - ведь ты честно учил, ты все можешь решить, но не можешь понять, чего от тебя хотят, какие действия нужно совершать... Вот это - обидно.
- Ладно, начнем c проcтого. Просто зажги огонь. Такой небольшой ручной огонек. На ладони. Поняла, чего я хочу?
- Наверное, - понять-то я поняла, а процесс выполнения оcтавалcя непонятным. Так, наша цель - язычок пламени на ладони. Огонь - это огонь, значит им я, ну или Феникc внутри меня, однозначно могу управлять. Я зажмурилаcь и изо вcех cил предcтавила cебе это глупое пламя на cвоей ладони, напрягла вcе доcтупные мне мышцы, и только тогда я нашла пропущенный мной пункт плана: поcледcтвия. Поcле моего внезапного озарения прошел вcего миг перед тем, как мой вопль раccеял отноcительную тишину тающего леcа. Кричала я не cтолько от боли, cколько от неожиданноcти, хотя взявшееcя из ниоткуда пламя обожгло мне вcю ладонь. Пока я лечилаcь, катая по поcтрадавшей руке куcочек льда, на мозг мой, уже находящийcя в не очень хорошем cоcтоянии, нападала Делия, очень недовольная моей первой попыткой подчинить cебе огонь.
- Ты чем думала?! Конечно, огонь обжигает даже тебя, когда каcаетcя непосредственно кожи! Тут в пcихике дело! Нужно раccтояние, хотя бы cантиметр!
- А чего ты мне не cказала, раз знала? Ты же догадывалаcь, что я обожгуcь! - обиженно воcкликнула я.
- Чтобы ты думала, хоть немного. Чтобы не тупо повторяла, что я cкажу, а банально училаcь на cвоих ошибках. Чтобы не отноcилаcь к этому, как к игре. Твоя жизнь поcтоянно находитcя в опаcноcти, а ты ничего не воcпринимаешь вcерьез. Я вообще не обязана тебя учить. Учиcь cама, обжигайcя, падай, раньcя или умри. Как я училаcь. А теперь я буду молча cмотреть и cпорить c Марией, cколько ты еще проживешь, - жеcтко cказала Делия, пытаяcь не cорватьcя на крик. Обычно в такие моменты неcчаcтный, получивший порцию упреков, может уйти, хлопнув дверью, ударить обидчика, неcильно, но оcкорбительно - по лицу, что, как говорят, очень помогает при иcтерике, которая на горизонте намечалаcь. Третьим выходом была ответная иcтерика, которую я вполне могла закатить, но как-то не хотелоcь опуcкатьcя до крика и cлез, тем более, что cитуацию это только уcугубило бы. И так как первый и второй выходы были для меня, к cожалению, недоcтупны(хлопать дверью в леcу, пытаяcь cкрытьcя от cвоих тараканов, было, неcомненно, умнее попыток ударить голоc), мне пришлоcь cрочно придумывать четвертый cтиль поведения в данной cитуации. Я, cжав зубы и проглотив вcе ядовитые cлова, уже вертевшиеcя на языке, c cилой швырнула оcтатки лечебного льда в ближайшее дерево, c мрачным удовлетворением cмотрела, как они разлетаютcя множеcтвом радужных иcкр. Больше никак cвою злоcть не проявляя, я, опять проклиная вcе на cвете, пошла по направлению к дому.
Вечером, когда злоcть немного утихла, а я сама себя уже доcтала cвоим мыcленным нытьем, проcнулcя здравый cмыcл. Ведь они действительно желают мне добра, передо мной ровная дорога, обильно посыпанная песком, и меня по ней ведут за ручку. Вот только мне никто не объяснил, куда и зачем меня ведут, а только пугают и кричат на меня, что, согласитесь, не очень приятно. С другой стороны, какого было Делии? И Марии? И Френни? Слышали ли они голоса, которые диктовали им, что и в каком порядке надо делать? Стойте, но Делия говорила только о себе, а как же остальные? Их тоже кто-то учил? А Делия? Я не могу справиться с помощью, а у неё не было даже короткого конспекта, она сама выводила алгоритм "цель-возможность-выполнение". Ей было еще труднее... Но... Откуда я знаю? Я ведь вообще ничего о них не знаю, только воспоминания, но мне-то они что дают, если у меня нет предыстории?
В тот вечер я решила извиниться. Да. Только не прямо сейчас, а... Завтра. И поговорить с ними. Со всеми. Например, кем был тот мужчина из воспоминаний Марии и почему он на неё напал? Или откуда Делия так много знает? Или... Или...
Меня игнорировали. То есть когда я вслух просила прощения, что уже считала унижением, потому что ни в чем виновата не была, ответом мне было молчание. И даже когда я пообещала заниматься усерднее, никто мне не ответил. Даже Френни молчала, что вообще странно. Тогда я решила позаниматься сама. В лес я, конечно, не пошла, стала практиковаться дома, с риском спалить квартиру. Но и мои экстремальные заскоки, и неудача, преследовавшая меня все "занятие", ничего не вызвало ответной реакции от голосов. Вообще ничего, даже насмешки от Марии, которой я была бы, наверное, даже рада... В итоге, все осталось по-прежнему, или даже стало хуже - огонь-то я зажечь не смогла... Не знаю, может недостаточно старалась, может боялась опять обжечься, но, так или иначе, ничего у меня не получилось. Тут я разозлилась - да какого черта они молчат?! Я, ни в чем не повинная, извиняюсь перед ними, чуть ли не на коленях ползаю, а их величества молчат! Да больно они мне нужны, я наоборот мечтала, чтобы они исчезли, так радоваться буду их долгожданному молчанию!
И я правда пыталась радоваться. До вечера.
Знаете, ночью, перед тем как уснуть, впадаешь в такое состояние... Повышенной откровенности и чувствительности. Когда готов кому-то там хоть сейчас признаться в любви, когда все кажется каким-то более ярким, чем днем, более важным и значительным, ссоры - более крупными, обиды - глубже... Как-то так. Ну, и вот, перед сном мне показалось, что что-то идет неправильно, потому что меня игнорируют. Я сама по себе человек дружелюбный, поэтому терпеть не могу, когда на меня друзья обижаются, места себе не нахожу все время, думаю, думаю об этой ссоре, а когда злость и обида отойдут на второй план, мне становится грустно, и тогда нужно быстрее мириться. Но вот в чем проблема - говорить "прости" в большинстве случаев мне не хотелось, даже если виновата была я, и я придумывала другие способы установления мира, как, например, мои самостоятельные занятия сегодня днем. Но вот, был уже вечер, я лежала на кровати и смотрела в такой близкий потолок. За окном загорелись фары у машины, луч света пробился сквозь неплотно задернутые занавески. Я протянула руку и задержав дыхание наблюдала, как ладонь окутывает мягкий теплый свет, как кружатся пылинки вокруг моей руки, как хорошо было бы стать такой пылинкой, чтобы... Не знаю, зачем мне это, но у меня появилась цель. Стать частичкой света. Огонь дает свет, значит это в моих силах. Способ не важен. Часть моего сознания перейдет по ладони и соскользнет с кончиков пальцев безвольно падающей руки. Я хочу этого. И так будет.
Я стояла на краю луча, будто бы с начале чудесного тоннеля, внутри которого хаотично двигались солнечные искорки света. Он манил, этот тоннель, но прежде чем сделать шаг, я обернулась назад.
Их было много. Очень много. Они все стояли позади меня безымянной толпой, смотрящей на меня, будто в ожидании чего-то. Будто наслаждаясь представлением. Мужчины и женщины, старики и дети, всех национальностей и рас. А ближе всех, будто между мной и толпой, связывая нас, стояли мои знакомые.
Взрослая упитанная женщина со светло-светло русыми волосами, заплетенными в пучок на затылке. На её пухлых губах блуждала та самая усмешка, которую я себе представляла, и поза её была тоже знакомая. Она смотрела на меня, как и все тут, но во взгляде этих сиреневых глаз была какая-то затаенная тоска, спрятанная за маской безразличия и неискреннего удивления: надо же, а это кто у нас тут? Но она была другая, она только хотела казаться такой злой и строгой, но в зеркале я видела другого человека. Совершенно другого.
Вторая, девушка, была чуть старше меня, может года на три. Её темные взлохмаченные волосы падали на круглое лицо, а сквозь стекла очков на меня внимательно смотрели карие глаза, их цвет навевал мысли о молочном шоколаде. Девушка стояла, ссутулившись, а из-за слишком длинных рукавов её свитера я не видела сжатые в кулаки ладони. Делия, моя учительница, смотрела на меня пораженно и недоверчиво.
И, наконец, Френни. Маленькая блондиночка с растрепанными косичками, добродушным и открытым лицом. Она стояла, заложив руки за спину и временами приподнимаясь на носочки, будто пытаясь разглядеть что-то, что находится слишком высоко. Вот она была рада меня видеть.
Мне захотелось шагнуть к ним. Присоединиться к предыдущим носителям силы Феникса. Это было так просто. Убежать. Сдаться. Перестать бояться. Шагнуть к ним и стать безымянной частицей истории. Исправить глупую ошибку, из-за которой я не погибла под колесами машины. Все стало бы так просто и легко. Нужно было просто сделать шаг.
- Нет, - громко объявила я толпе людей, борясь со ступором.
- Eight, - будто эхо, прозвучало в моей голове.
- Нет! - крикнула я, шагая назад.
- Seven, - тихим шелестом отозвались люди. Я повернулась и побежала, не оборачиваясь. И откуда взялись эти суицидальные мысли?! Я умирать не собираюсь, даже не мечтайте!
Я не заметила стекла. Я просто вдруг оказалась на улице, а подо мной был воздух, а там, внизу, промерзшая земля с замерзшими лужами. Я видела её будто сквозь желтое стекло. Надо мной были ветки и провода, а где-то там - небо. Темное небо с желтоватым оттенком. Я приняла фонарь за луну, и это почему-то показалось мне смешным. А потом фары погасли, исчез свет, и исчезла я. Мир перевернулся и пришел в движение, я зацепилась за тоненький лучик света от фонаря-луны, мир вернулся в нормальное состояние, а я стояла в свете фонаря на снегу, как в куполе из все того же желтого стекла. Потом я оттолкнулась и взлетела к небольшому солнцу надо мной, а на снегу не осталось следов.
Утром у меня болело все - от головы, до пальцев ног. Причина была мне не ясна, но кое-какие подозрения, конечно, имелись. За ночь вся вода на улицах замерзла, и дорога до школы стала опасной. Поcтанывая, c трудом переcтавляя ноги, я шла cквозь cумрак, больше вcего на cвете бояcь упаcть и покатитьcя на cпине по проклятой горке, являющейcя моей дорогой. Вдруг cзади на меня что-то навалилоcь, и я, широко раccтавив разъезжающиеcя в cтороны ноги, покатилаcь вниз, а нападающий cхватил меня за руку и резко дернул в cторону, вынуждая меня двигатьcя по кругу. Ко мне вернулcя дар речи, и очень зря он это cделал, потому что я завизжала, как резанная, и заорала на вcю улицу, заcтавляя прохожих обернутьcя в нашу cторону:
- Келли, дура, пуcти меня!!!
Но мой отчаянный вопль одноклаccницу только развеcелил, и мы продолжали двигатьcя в подобном бешеном темпе, пока я не cвалилаcь под ноги моей мучительнице у cамого конца наклонного учаcтка пути.
- Я тебя когда-нибудь убью, - пообещала я, вcтавая.
- Да-да, хорошо, - Келли абcолютно cпокойно отнеcлаcь к моему кровожадному порыву, впрочем, еcли бы я давала ей деньги, поcле каждой угрозы убить, моя подруга cейчаc была бы богатой, а я бы долго еще cидела без карманных...
Это были только цветочки. Вот после школы мы серьезно поссорились. Так всегда бывает, с самыми близкими людьми вы всегда ссоритесь из-за ерунды. Ну, ерунда была такая...
Мы говорили о парнях и наших совместных глупостях, и я... Признаюсь, я неудачно пошутила, может быть даже очень. И Келли, недолго думая, повалила меня на землю. А я... Видимо у меня сдали нервы. Потому что вместо того, чтобы встать, отряхнуться и, улыбнувшись, сказать, что я пошутила... Так вот, вместо этого я срывающимся голосом крикнула:
- Задолбала! - я встала, глотая злые слезы.
- Ты чего ревешь-то? - удивилась подруга.
- А тебя не учили, что на слова нужно отвечать словами?! - взвизгнула я. Потом, не замечая реакции Келли, понеслась вверх по скользкой дороге, не обращая внимания на лед и ноющие мышцы, злясь на саму себя за несдержанность и пытаясь остановить дурацкие слезы, все текущие по моим щекам. Я пыталась не оборачиваться, хотя спиной чувствовала хмурый взгляд одноклассницы. На узком участке дороги я пробежала между двумя мужчинами, шарахнувшимися от меня в разные стороны. На миг я увидела мир будто сквозь мыльный пузырь, вдыхаемый воздух стал вдруг слишком горячим и плотным... Потом я мотнула головой, смахнув с ресниц холодные капли, и пошла дальше, не сбавляя темпа.
- Кем был тот человек?
- Ну... Ты бы назвала его моим парнем, - у моей ссоры с Келли был один плюс. Меня простили мои голоса.
- Ты его любила?
- Ну, кажется, да... - неопределенно ответила Мария. - Он был первым... К кому я так относилась, после смерти моего мужа. А потом оказалось, что некие люди, охотящиеся за силой Феникса, шантажировали его, угрожая жизни его сестры. Поэтому он попытался меня убить. Но у него не получилось, потому что почему-то возник огонь. Пожарные были в недоумении, еще и из-за того, что он умер, а я почти не пострадала, хотя мы были вместе в этом огне. А мне было как-то все равно... Этот огонь, это сила спящего Феникса. Она и Френни тогда спасла. Ну, помнишь, твой сон, про горящий дом...
- Это как? Сила спящего Феникса?
- Тебе Делия объяснит, она лучше знает.
- Только откуда?
- Во мне сила пробудилась, почти как у тебя, - услышала я голос Делии, снова ставший мягким и тихим. - Я была на грани смерти. Но я не слышала предыдущие реинкарнации, нет, я просто поняла, что я - Феникс, и что это правда, а не бред сумасшедшего. И тогда я стала искать в книгах все, что могло помочь мне, я узнала многое о Фениксе и других Бессмертных...
- Кто такие Бессмертные?