Мне кажется порою, что каддафи,
От граждан огребая пиздюлей,
Не порван был джамахерией нахуй,
А превратился в стерхов-журавлей.

И он до сей поры с времён тех дальних,
Летит и гадит людям в волоса,
И потому так часто и печально,
Мы материмся, глядя в небеса.

Летит, летит по небу подполковник,
Вожак, не легитимный, клина птиц,
Чиновник, жулик, вор и уголовник,
И стайка срущих гибких голубиц.

И кажется порою, что пернатых,
Не прерван будет Страсбургом полёт,
И я чешу свой промежуток малый,
Как мальчик, зацелованный в живот.

Мы чешемся! Похоже гонорея,
Сальманелёз, чесотка, карантин!
Пришлите орнитологов скорее,
Лечить Аш Пять и Эн всего Один!

Опять лечить пернатого мутанта,
В какой-то серо-ржавой, сизой мгле...
Не отрастают крылья у гаранта,
Всё потому, что подполковник кэгэбэ.

Настанет день и журавлиной стаей,
Он вознесётся над равнинами полей,
Как муамар от граждан огребая,
Асимметрично жёстких пиздюлей.

Мне кажется порою, что каддафи,
Поклонник мавзолея и плетей,
Не порван был джамахерией нахуй,
А превратился в срущих голубей...