Аннотация: Тот, кто ищет - всегда найдет, но никто не обещает, что находка будет приятной... Просто сценка о том, что иногда можно найти в лесу.
Холодное белесое небо, покрытое клочьями серых туч, грозило дождем с самого утра. Порывы сырого ветра трепали остатки листвы на голых ветвях. Жухлые, потерявшие яркие краски листья уныло трепыхались, желая наконец сорваться с опостылевшего места, которое не покидали все лето, и присоединиться к собратьям, гниющим на земле. Стылый, хмурый октябрь окончательно захватил лес в мокрые лапы.
Меж деревьев тихо трусил тощий волк. За склочный нрав его прогнали из стаи, основательно истрепав на прощание. Особенно сильно попортил ему шкуру вожак, и раны, оставленные крепкими клыками, теперь изрядно его донимали.
Волк был зол и голоден - раны ослабили его, сделав медлительным и неуклюжим, и охота уже несколько дней была неудачной: облюбованная добыча раз за разом ускользала. За два дня ему на зуб попалась только зазевавшаяся мышь да спавшая под корнем ящерица.
Все вокруг тонуло в промозглой мороси, не похожей ни на дождь, ни на туман. Где-то в отдалении глухо стучали падающие с веток капли. Опавшие листья почернели и больше не шуршали прежним сторожким шорохом. От них в воздухе стоял горьковато-прелый дух.
Хрипло недовольно каркая, пролетела взъерошенная ворона. Волк проводил ее жадным взглядом и щелкнул зубами. Есть хотелось отчаянно. Кажется, лапу бы отгрыз, только бы набить брюхо.
Внезапно зверь остановился и ощетинился. В желтых глазах мелькнула злобная искорка. Волк учуял самый ненавистный и страшный запах, который только знал. Этого кисловатого духа опасался даже могучий медведь, особенно если к нему, как сейчас, примешивался запах железа. Все жители леса знали: нет твари опаснее человека с ружьем.
Волк ждал, заложив назад уши. Почуяв человека, он хотел убежать, но жестокая резь в желудке удержала его на месте, лишив привычной осторожности.
Между деревьев показалась двуногая фигура. Волк почуял, что человек не молод, и зарычал. Мелькнула надежда, что, может быть, он сумеет одолеть его и наконец-то заглушить сводящие с ума муки голода. Только запах железа не давал зверю броситься, но и уйти волк тоже не мог. Поэтому он стоял на месте, напружинив лапы, готовый к прыжку - вперед или назад.
Человек вышел на тропу и увидел волка. Серо-голубые глаза встретились с желтыми.
Волк двинул ушами, как бы прислушиваясь. Он не чувствовал в голосе угрозы, но страшная железная палка была на страже. И хотя ее длинный нос мирно смотрел в землю, но зверь знал, что если прыгнет, то она вскинется навстречу и громко рявкнет, неся смерть. Выбора не было. Волк сошел с тропы, уступая человеку дорогу, и скрылся в кустах. Какое-то время его коричневатая шкура еще мелькала сквозь голые ветки, но потом исчезла из виду окончательно. Человек остался в одиночестве.
Это был старик лет шестидесяти с короткой совсем белой бородой и усами. Одет он был в зеленую ветровку, из-за ворота которой выглядывал синий шерстяной свитер, и камуфляжной расцветки штаны, заправленные в резиновые сапоги. На голову старик натянул капюшон, а под ним виднелась полинявшая черная бандана с какой-то белой закорючкой на лбу. На правом плече висела сумка на длинном ремне, на поясе - внушительный патронташ. Старенькую двустволку старик держал в руках.
Уже начинало смеркаться, когда он вышел на прогалину, где лежал покрытый грязью и ярко-зеленым мхом старый выворотень, угнездившийся на самом краю покатого склона, усыпанного листьями, хвоей, шишками и прочим лесным мусором. Тут и там из него торчали узловатые корни растущих вокруг деревьев. Ранней осенью, когда дни были еще по‑летнему теплые, этот склон, усыпанный ворохом хрустящих оранжево-желтых листьев выглядел, должно быть, очень красиво. Но теперь листья побурели и почернели; только опавшие иголки лиственниц не утратили цвета, слежавшись рыжим жестким войлоком. Внизу, у подножья склона, виднелась большая куча гниющих листьев. Казалось, кто-то специально сгреб их, чтобы спрятать нечто не предназначенное для чужих глаз.
Старик подошел к выворотню и внимательно посмотрел на эту кучу. Помедлив немного, он перешагнул через трухлявый ствол и начал осторожно спускаться по склону. Но неудачно ступив на скользкий корень, упал и покатился вниз. Падение остановил большой камень, о который старик пребольно приложился коленом. Ругаясь сквозь зубы, он сел и огляделся в поисках двустволки, которую, падая, выпустил из рук. Ружье лежало на той самой куче листьев, уставив стволы в небо.
Старик хотел было встать, но ушибленная нога подломилась и опрокинула его обратно на задницу. Скрипнув зубами от боли, он ощупал ногу. Та вроде была цела, но вставать сразу старик не решился. Он потянулся за ремнем двустволки и осторожно потащил ее с кучи. Потревоженные листья сползли, точно комки мокрой бумаги, открывая взгляду то, что было под ними скрыто. Очередное ругательство застряло у старика в горле, выйдя наружу шипящим свистом.
Под слоем листьев лежала женщина. И лежала уже давно. Остекленевшие глаза были засыпаны мусором, к белым щекам с темными пятнами разложения налипли листья и земля. По лицу женщины проворно пробежала какая-то букашка и заползла в ноздрю; что-то живое копошилось в глубине приоткрытого рта. От тела несло густой вонью мертвечины.
Старик быстро отвернулся, сдерживая тошноту, но бежать от страшной находки не спешил. Опираясь о ружье, он встал и, прихрамывая, обошел кучу. Разгреб дулом листья. Труп предстал во всей своей неприглядности. Ниже пояса тело превратилось в искореженную массу, где куски плоти, кости и внутренности были перемешаны с обрывками одежды. Левая нога была выдрана из таза и аккуратно лежала рядом, до сих пор обутая в зеленый кед. Мясо на голени было содрано до кости.
Эта нога особенно заинтересовала старика. Покряхтывая, он осторожно сел на корточки, чтобы получше разглядеть ее. На оголенной кости, покрытой черными сгустками гнилой крови, виднелось несколько царапин оставленных звериными зубами. Но не они привлекли внимание старика. Прикрывая рот и нос рукавом, он наклонился над кедом. За металлический крючок шнуровки зацепился длинный клок шерсти странного серо-стального цвета.
Старик распушил пальцем клочок и нахмурился. На ощупь шерсть была жесткой и колючей.
- Значит все-таки не показалось, - пробормотал он. - Ты и правда вернулся...
Сидеть рядом со смердящим трупом стало просто невыносимо, и старик со вздохом поднялся, упираясь руками в бедра. С возрастом суставы стали все чаще напоминать о себе, особенно в такую безбожную сырость. Встав на ноги, он снова закидал труп листьями, думая о том, сообщать ли о находке в местный полицейский участок или подождать пока стражи порядка сами на нее наткнутся.
Что-то тихо хрустнуло за спиной, и старик резко обернулся. Внезапно он осознал, что уже почти стемнело. Серые сумерки, как голодный зверь, залегли между деревьев, обступивших склон. Ночь ползла из глубины мокрой чащи и смотрела на старика безглазым лицом темноты.
Пора было убираться отсюда.
Закинув ружье на плечо, старик, чуть прихрамывая, начал подниматься вверх. Грязь и прелые листья расползались под сапогами мерзкой кашей. Поднявшись на вершину склона и перебравшись через замшелый выворотень, старик обернулся и посмотрел вниз. Внезапно ему пришло в голову, что его отлично видно из подлеска там, у подножья склона, который в густеющей тьме слился в сплошное косматое пятно. И темнота этим внимательным глазам не помеха, как и расстояние в несколько десятков метров до трухлявого выворотня. А старый человек с больными суставами, который так медленно бегает и почти наверняка не сможет верно выстрелить в надвигающейся тьме - не опасен для хозяина этих глаз.
Старик сглотнул, и слюна со щелчком прошла сквозь перехваченное горло. Глаза заслезились от напряжения.
- Эй, кто там есть? - не очень громко окликнул он подлесок, в глубине души опасаясь услышать ответ. Однако его не последовало. Только ветер толкнул верхушки деревьев и завыл, путаясь в ветвях. Воздух насквозь пропитался сыростью, запахом прели... и гнили. Сегодня в лесу было особенно много гнили.
А в подлеске никого не было.
Старик тряхнул головой и зашагал прочь, мрачно думая о том, что колено назавтра совсем распухнет, и он будет ковылять, как параличная черепаха. А еще о том, что сегодня он скорей всего не заснет. Совсем.
Распадок, где старик нашел труп, наполнился темнотой, как стакан водой. Осторожно ступая, появился давешний волк. Нос привел его к куче листьев, под которой лежала долгожданная еда. Он видел, как человек с железом зарывал ее в листья и с нетерпением ждал, когда тот уйдет. Но человек, видимо, почуял его и долго стоял на вершине склона, затаившись в темноте и ожидая, не вылезет ли волк, чтобы натравить на него страшную железку. Но он сдержался и не побежал к благоухающей мясом куче листьев. Он был хитрым и умным волком.
Подойдя к вороху листьев, волк сунул туда морду и на несколько секунд застыл, оглушенный близостью еды. За восхитительным запахом мяса скрывался еще один: темный и жуткий, от которого захотелось поджать хвост и обмочиться. Но этот запах был старым, едва уловимым и его хозяин был далеко, а мясо - вот оно! Схватив первое, что попалось в зубы (это оказалась лента кишок), зверь стал жадно, давясь, глотать, яростно дергая головой.