"Ну вот!,- окончательно рассердился Штракакал - Опять этот воображуля Готштейн меня отвлек своими дурацкими выходками, и я пропустил в замок неряху!"
Растрепанный мальчуган с невозможно озорными глазами в новой, но почему-то порванной на вороте, рубахе на мгновенье задержал взгляд на тени, мелькнувшей на входе в старую замковую часовню-ротонду.
До совсем недавнего времени она вообще была скрыта от людских глаз в стенах лестницы, и гном нередко там отсиживался во время нашествия шумных посетителей. Конечно, после выполнения своих прямых обязанностей, которые в последнее время стали столь утомительны.
Когда-то еще молодой и ретивый гном любил гоняться по замку за неряхами со старинной костяной расческой, доставшейся ему по наследству еще от деда, и насильно их причесывать. С тех пор прошла не одна сотня лет, резвости у него поубавилось, а бесконечная смена обитателей старого замка заставляла быть начеку все так же.
Старые косточки болели в непогоду, он стал подслеповат, времени сгонять в Лекарню не было, как не было и сил, и Штракакал уже всерьез подумывал о том, чтобы у главного входа в замок повесить предупреждающую табличку с рисунком расчески и надписью Pozornost! Ne neopatrny!, чтобы хоть как-то облегчить себе жизнь.
Он многое повидал за время своей службы в замке и еще помнил, как на этой лестнице прятался от него юный Карл, а по романтичным коридорам и залам маркграфского дома ходили короли, прекрасные дамы и их рыцари. Старинный фарфор и дорогое оружие тихонько позвякивали в такт их шагам. Тонкий редкий звон и сейчас напоминал, что их тени прячутся до наступления темноты в предвкушении тряхнуть стариной.
И старинный замок, сменивший за много веков немало хозяев и профессий - от охотника до тюремщика, так и остался его домом навсегда. Правда, передавать свое дело было некому, гном так и не удосужился жениться и доживал свои века бобылем. Все, что было связано с детьми, всегда его отталкивало шумом и неразберихой, а привычка к порядку, казалось, родившаяся с ним, была и наказанием и единственной отрадой.
Старый, но по-прежнему величавый, замок стоял на возвышенности открытый всем ветрам и неприступный. Маленький средневековый городок Локет с красными крышами аккуратных домиков как раз поместился под "локотком" излучины реки Оргже, окруженной холмами с сосновыми плотными лесами.
Трое путешествующих, мужчина и две женщины, обогнули замок и вышли на мост, вид на замок откуда был особенно хорош, немного постояли, посмотрев на медленно проплывающие внизу лодки с веселым, шумным людом и, пройдя по старым улочкам с булыжной мостовой, поднялись к арке замковых ворот.
Посетителей в этот день было мало, и молодой чех, продававший входные билеты, был словоохотлив и непосредственен в своем желании пообщаться. На вопрос, есть ли в замке экскурсии на русском, было отвечено, что пан´ове могут не беспокоиться, и он сочтет честью лично провести их по з´амеку. Если они соизволят подождать до его обеденного перерыва. Неожиданный провожатый с мягким двуударным выговором немного старомодных слов остался доделывать свои дела, а компания решила пока перекусить. В центре внутреннего двора замка, который когда-то считался громадным, как раз напротив дыбы, примостилась маленькая каварна, и они, прихлебывая немудреный супчик из одноразовой посуды, запивали хорошим пивом несоответствие между ожидаемым и действительностью. Обещанное средневековье на поверку оказалось не слишком романтичным и обильным.
Штракакал присмотрелся к немного разочарованной троице и подумал:
"Щас я вам устрою романтику", - и издали подмигнул своему единственному родственнику, Готштейну.
В отличие от Штракакала, тому не нужно было прятаться в закоулках старого замка. В его обязанностях было сидеть прямо в центре двора, незаметно от зевак полировать длинные блестящие усы, свисающие на толстый живот, и ждать, пока любопытные посетители, наслышанные о творимых в замке чудесах, подойдут поближе. Бессеребренником он, конечно, не был. К постаменту, на котором восседал Главный Скритек* Замка, была крепко привинчена банка с отверстием для крон и большим замком. И только после того, как в баночку будет опущена денежка, можно дотронуться до отполированных до блеска усов, чтобы обеспечить себе чуть большее везение в жизни. Единственное условие при этом, - стерильная чистота помыслов и отсутствие дурных намерений, иначе не избежать наказания своенравного гнома тут же за углом, не отходя далеко от кассы.
Недобрые пожелания всегда палка о двух концах...
Готштейн сделал непонимающее лицо и отвел глаза,- что может быть забавней прикинуться простаком. Да еще перед таким раззявой, как этот старый аккуратист.
На самом деле, его довольству собой не было предела, он был хорошо себе на уме, и у него на эту троицу были свои планы.
Тем более, что они равнодушно прошли мимо всеобщего благодетеля и Его Лоснящегося Величества.
Немного ошалев от такой наглости, Готштейн сделал страшные глаза и мстительно подумал: "Ничего, голуби мои. Посмотрим на вас еще через часик. Вон и Карел к вам поспешает, а он-то уж знает, куда вас вести."
Худощавый, в широкополой шляпе, которая чуть скрывала веселые глаза и частую улыбку, с немного театральными жестами и манерами парень начал свой рассказ. Легкая неправильность и тягучесть языка не мешала, а придавала какую-то прелесть его речи. Окончания слов были с вопросительно-восторженной интонацией, а смысл сказанного скорее сводился к сказкам и легендам народов мира, чем к историческим фактам. Вероятно, пугать привидениями, драконами и пытками было в хороших традициях места.
- Посм´отрите с´юда, панове. В´ыска этой см´отр´овой башни 26 метров и вступ стр´ажит драк...
Далее шел подробный рассказ о страшном черном драконе с красными глазами, живущего в подвале башни и прячущего свои глаза от солнца. Неизвестно точно, чем он занимается в свободное от посещений время, то ли сторожит разгулявшихся привидений, то ли выдает огонь локетским хозяйкам, но его вид показался троице не совсем устрашающим, а даже... смущенным, что ли... Может он просто не успел сделать нужное лицо...
Вид с башни впечатлял больше.
Сквозь бойницы во время подъема наверх лезло напролом наглое солнце, слепя на мгновение и тут же приоткрывая то поворот реки, то кусок синего безоблачного неба.
Готштейн чуть не лопнул от злости: "Недотепа! Не мог показать, кто здесь хозяин?!!"
Дракон виновато поджал длинный хвост: "А что я могу?! Если они в меня не верят..."
Незаметная дверь старого дерева приоткрылась и впустила в сырость подземелья компанию людей, аккуратно спускающих по щербатой лестнице - в небольшую бывшую тюрьму с камерами пыток, ржавыми наручниками, вмурованными в стены. Вдруг раздался стон и тут же - душераздирающий крик. Женщина вздрогнула, но тут же тихо улыбнулась - за решеткой раз за разом вздергивали на дыбу оборванную грязную куклу неплательщика налогов, а в камере рядом казнили ведьму. За экономией средств и времени - одну и ту же.
Подул ветерок и что-то прошелестело рядом. Наверное, смена пажеского караула привидений... Пуфф... Пронесло...
Казематы местного назначения вели в несколько залов,- небогатой церкви, выставки фарфора и оружия с доспехами, и отпускали на свободу поштучно и скопом в новую светлую жизнь.
Два гнома проводили глазами удаляющуюся непокорную троицу.