Ночью темень, ночью тишь, ведьма, ведьма, где ты спишь? Лисий след ведет к норе... Где же твоя нора, ведьма? Оооо, твоя нора мне известна. В твоей норе - бархат и парча, в твоей норе - ковры из Султаната, хрусталь и золото на столе, шелковые скатерти, кружевные салфетки, батистовые платочки, серебряные канделябры, фарфоровые супницы, жемчуга россыпями, услужливые горничные, пуховые перины, стены, уставленные книжными шкафами -армии пыльных фолиантов в твоей библиотеке... В твоей спальне - огромное зеркало, а в зеркале отражаешься ты, во всей красоте и бесстыдстве... Смоляные волосы, синие глаза, алые губы... Только у ведьмы бывает такая красота. Жемчужная сетка на змеиных косах, золотые перстни на тоненьких пальчиках, бриллиант в форме капли на серебряной цепочке и маленькая родинка между правой и левой грудью - я знаю тебя всю, каждое пятнышко, каждый волосок на твоем совершенном и наглом теле! Такая юная, такая прекрасная, такая ненавистная тварь...
Я уничтожу это наваждение вместе с тобой. Когда твои вишневые губы лопнут под ударом тяжелого кулака; когда твои точеные ножки раздробят в Башмаках Правды; когда твою белую кожу иссекут железными прутьями; когда тебя, покалеченную, растоптанную, скулящую от страха и боли, воняющую мочой и сыростью, закованную в ржавые кандалы, от которых сходит кожа с запястий, повезут по главной улице на площадь; когда чернь будет улюлюкать и швырять в тебя тухлыми яйцами, дерьмом и камнями; когда тебя привяжут к столбу, обложат хворостом и сожгут под приветственные крики толпы - вот тогда я буду свободен. Я, Этьен Монблан, чувствую в себе Силу, которая сродни твоей, но эта Сила от Единого, а ты продала себя Тьме. И как Единый не позволил мне осквернить себя близостью с тобой, так я не оскверню себя твоей кровью. Я просто отдам тебя церкви, любовь моя, чтобы никогда больше не чувствовать на себе твою волшбу. Еще совсем немного времени... Еще совсем чуть-чуть... Ты крепкоприворожила меня, но я смогу. Я взгляну на тебя еще раз, дам тебе последний шанс, а потом...
- Иефа, Иефа, слышишь? Эй, проснись! Иефа!
- Ночью темень, ночью тишь...
- Да ты бредишь, что ли? Ну, приди в себя! Это был сон, слышишь? Ты здесь?
- Да, Стив, спасибо. Это был сон. Просто сон.
- Что-то слишком уж часто тебе снятся "просто сны".
- Не бери в голову, Стив. Я посплю еще, ладно?
- Спи. Я разбужу, если что.
- Да, пожалуйста. Знаешь, Стив, эти сны не из приятных.
- Ясен пень. Спи, сил набирайся. Нам еще топать и топать.
- Я знаю, Стив. А все-таки не надо туда ходить. Вы мне не верите, а я чувствую... Нутром чую... Как зверь... Нельзя туда... Нельзя...
- Эх ты, пигалица...
Стив заботливо укрыл полуэльфку плащом. Иефа вздохнула во сне, страдальчески нахмурила брови. Даже при свете костра было видно, какое бледное у нее лицо и какие глубокие синие тени залегли под глазами. Стив покачал головой. Иногда ему казалось, что нужно было все-таки послушать барда и плюнуть на странную вырубку, на мертвых лесорубов и северное направление, но все как-то сложилось... Одно к одному. Зулин был очень убедителен, но пока не напали гибберлинги, оставалось еще маленькое, просто-таки малюсенькое зернышко сомнения. А Стив терпеть не мог незавершенности. И кто знает, может, если бы не этот чертов медальон с литерой V, снятый с мохнатой крепкой шеи мертвого гибберлинга, может, Стив бы и прислушался к тоненькому протестующему голосу. Но находка решила все. Зулин с торжествующим видом потрясал медальоном, аккуратно держа его за шнурок, и восклицал: "Я же говорил! Я же говорил! С севера!" С окровавленным ножом в одной руке и медальоном в другой, планар производил тягостное впечатление. Стив все время вспоминал, как легко и равнодушно Зулин перерезал горло беспомощному гибберлингу, и не мог понять. Нет, все ясно, враг - он и есть враг, в бою врага надо уничтожать, но беспомощного... В ответ на тихое ворчание дварфа Зулин беспечно махнул рукой и заявил, что зло подлежит ликвидации, что гибберлинг был явным злом, а следовательно... Иефа сидела на земле и смотрела на мага несчастными глазами, а Ааронн крутился вокруг нее, промывая и перевязывая раны от укусов и многочисленные царапины. При мысли о том, что полуэльфка, хоть и пряталась за его спиной, пострадала больше всех, Стиву становилось так стыдно, что хоть плачь. Вдобавок, собирая свои пожитки по всему лагерю, Стив наткнулся на безнадежно разбитую лютню и окончательно расстроился. "Нет, ну почему именно я?" - думал он, вручая исковерканный инструмент барду. Иефа только судорожно вздохнула и ничего не сказала.
Потихоньку темнело, Зулин скомандовал перенести лагерь на пару полян севернее и лихо распределил дежурства. Ему даже не возражали. Иефа баюкала изорванную руку, Ааронн хмуро сортировал перемешанные и растоптанные травы. Стив тогда еще поинтересовался, не заметил ли господин начальник, что Иефу здорово потрепали и что дежурить она вряд ли сможет? Пусть вылечится - удивился Зулин - она же умеет, как выяснилось. Иефа покосилась на убитую лютню и закусила губу, и тогда обычно невозмутимый Ааронн взорвался. Он подлетел к магу вплотную и заговорил ровным, звенящим от ярости голосом, и взглядом буравил, и наступал, глядя сверху вниз, и грудью ошалевшего мага подталкивал. Стив услышал много нового о методах магического врачевания, о стихийной и выработанной магии, о магии небоевой, но в бою применимой, о расходе энергии и бережном отношении к носителям оной, и понял так, что Иефа как раз таковой и является - стихийной, необученной, не боевой, но в бою применимой. А главное - сказал Ааронн, уже почти перейдя на шипение - главное, что он, Зулин, маг средненький, раз не попытался разобраться в способностях барда, а руководитель и вовсе никудышный, дальше своего носа не видит и в проблемы подчиненных не вникает, и что Иефа ближайшие пару часов даже синяк простенький залечить не сможет, а благодаря ей, между прочим, трое из двадцати на тот свет отправились, и в бою она, вопреки ожиданиям, не мешала, не отвлекала, а помогала только, и он, Зулин, должен ценить, что помимо барда в партии появился еще один целитель и еще один почти боец. И вообще Иефу беречь, как зеницу ока надо, а он вместо этого...
Зулин отступал мелкими шажками, растерянно глядя на эльфа, и неизвестно, чем бы все это закончилось, но Иефа с трудом поднялась на ноги и зашвырнула лютню далеко в кусты, да еще и выругалась - грязно и громко, и все замолчали. "Идемте уже отсюда - сказала полуэльфка и ухватила за лямки свой рюкзак. - Очень уж здесь противно".
И они пошли. Отыскали поляну поменьше и поуютней, костер развели, похлебку какую-то сварганили... Первым дежурил Ааронн, потом Зулин, потом Стив, потом... Потом дварф решил про себя, что пусть уж она поспит, а вот теперь и не знал уже, стоило ли... Иефа ворочалась и металась, говорила странным голосом непонятные фразы, вскрикивала... Стив будил, она смотрела сонными непонимающими глазами, вздыхала, благодарила, засыпала и все повторялось снова. От этой неизбежной последовательности становилось сильно не по себе. Дело ведь даже не в снах - можно подумать, Стиву никогда не снились кошмары! Снились, и еще как! - да, дело даже не в снах. А дело в том, что эти сны - почти явь. Вопреки своей прагматичности Стив понимал, что сейчас, вот прямо в эту секунду, нет для полуэльфки ничего более реального, чем эти видения. Они могут не только напугать. Они могут убить. И Стив ежился, всматриваясь в тоскливую морщинку между светлых бардовских бровей, и гадал, с кем же она воюет сейчас где-то там, где он вряд ли когда-нибудь окажется...
Какие холодные стены, братик, какие здесь холодные стены... Соберись, Элена, не раскисай, нельзя. Этого не может быть. Не со мной. С кем угодно, но только не со мной. Это сон. Я сплю сама или снюсь кому-то, но это сон. Так не бывает. Дочь герцога не могут бросить в яму. Просто не могут - и все. Я, Элена де Виль, дочь герцога, а значит это сон. Просто кошмарный сон, я скоро проснусь, Лиза принесет горячий шоколад и воду в серебряном кувшине, я этот кувшин обязательно запущу ей в голову, потому что вода будет недостаточно горячей... Или недостаточно холодной, это не важно, но наглая деваха будет ползать по полу, раскорячив зад, и собирать воду тряпкой, а я буду сидеть на кровати, пить шоколад и пинать ее носком туфли в мягкое место, и еще расскажу ей, что так теперь будет всегда, каждое утро, если, конечно, она не перестанет бросать пылкие взгляды в сторону моего брата. Тупая корова! Не ее крестьянским телесам греть Себу постель! Я ей устрою... Я ее... Боже, но как же здесь холодно! Дайте хоть что-нибудь, хоть какое-то одеяло, я не выношу эту сырость, она вгрызается в мои кости, гложет суставы, я мерзну! Я, Элена де Виль, мерзну на дне вонючего, сырого и темного каменного мешка! Бред! Это какая-то ошибка, какая-то чудовищная ошибка...Меня перепутали с кем-то. Хотя, нет, это тоже абсурд. Как можно меня - Меня! - с кем-то перепутать. И все-таки... Нет, вы еще попляшете, недоумки! Мой отец покажет вам, что значит немилость первого вельможи Железной империи! Мой брат по камешку разнесет эту башню, а вас... Вас... Я точно знаю, что вот сейчас, конечно, вот уже сейчас меня хватились дома и рыщут по всей округе, расспрашивают каждого встречного, вот, я просто вижу, как они врываются в ваши жалкие канцелярии, круша двери и переворачивая столы, а вы, мерзкие крысы в коричневых камзолах, дрожите и кланяетесь, потому что к вам пришли Власть и Деньги! Я знаю, еще несколько мгновений - и загремят засовы, распахнется дверь, Себ бурей ворвется в эту гнусную дыру, подхватит меня на руки, укутает в свой бархатный плащ и вынесет на свет божий, под яркое солнце, братик, братик любимый... А потом вы до конца жизни своей будете жалеть, что прикоснулись ко мне. Я... Только бы согреться немного.
Время тянется так долго.
Так долго.
Так бесконечно долго.
Так...
- Элена Патриция Виолетта де Виль! Встаньте перед лицом служителей Единого!
- Дочь герцога не будет стоять перед простолюдинами. Я требую, чтобы известили моего отца. Посмотрим, как вы тогда запоете.
- Элена де Виль, перед лицом Единого вы обвиняетесь в колдовстве, богохульстве, наведении порчи, ворожбе, некромантии, разврате, наведении чар на собственного брата и кровосмесительной связи с оным, совершении обрядов, направленных на уничтожение церкви Единого, ереси и подстрекательстве. Признаете ли вы себя виновной в перечисленных деяниях?
- Вы сошли с ума. Вы отдаете себе отчет, с кем вы говорите?
- Покайся, ведьма, облегчи душу, быть может, Единый простит тебя. Признаешь ли ты...
- Эй вы, сборище глухих болванов! Позовите моего отца, моего брата! Не то будет хуже!
- И в третий раз суд спрашивает тебя, признаешь ли ты...
- Подите к дьяволу, тупицы! Нет! Не признаю! Жизнью своей клянусь, если вы сейчас же...
- Святой отец, она ворожит, ворожит! Она одержима Тьмой, она собой не владеет! Это не она говорит, бедное, невинное дитя, это Тьма во чреве ребенка! Святой отец, не допустите гибели этого юного создания, изгоните из нее Тьму, умоляю! Спасите ее! Изгоните Тьму священной болью!
- Сын мой, она не стоит такого великодушия, но ты прав. Ее душа вопиет о спасении. На дыбу ее.
- Безумцы... Вы что, не слышите меня?! Позовите моего отца!
- У тебя больше нет отца, ведьма. Человек, вырастивший тебя, оказался истинным чадом Единого и не стал упорствовать. Он отрекся от тебя и твоей волшбы, и теперь молится о спасении твоей души. Ты крепко околдовала своего брата, но мы спасем и его. Как только священный огонь Единого очистит тебя от скверны, он вернется в лоно церкви. Порадуйся за своего брата, ведьма, если в тебе осталось хоть что-то человеческое.
- Я не ведьма, я... Я требую справедливого суда! Я требую защиты! Я...
- О, разумеется. Тебя допросят по всем правилам и дадут право высказаться. А чтобы Тьма не связала твой язык тенетами лжи, рядом с тобой будет добрый брат палач. Как видишь, мы заботимся исключительно о твоем благе. Суд Единого справедлив и милосерден. На дыбу ее.
- Сеееееееееееееееб!!!!!!..
- А, задница Мораддинова, опять! Иефа! Иефа!
- Нет, не надо, не смейте, не трогайте меня, я...
- Иефа!...
- Стив... Боги, боги, больно-то как...
- Послушай, может, попробуешь чуть-чуть подлечиться, а? Время-то прошло уже, а? Ну сил же ж нет никаких смотреть, как ты мечешься.
- Я не из-за этого, не из-за руки...
- Да знаю, знаю. Тебе просто приснился сон. Но ты послушай меня, я в этих делах разбираюсь. Когда мякиш кровоточит, еще и не такая пакость в голову полезет.
- Что кровоточит? Мякиш?
- Ой, начинается. Ну куда там тебя укусили-цапнули? Не цепляйся к словам!
- Ладно, не буду. Ого, луна куда забралась! Стив, ложись-ка ты спать, мое дежурство часа полтора назад началось.
- Вы посмотрите на нее - вояка выискалась! Сама на бледную поганку похожа, а туда же - дежурство у нее. Ложись давай, пока по шее не получила.
- Стив, а ты, часом, не много ли себе позволяешь?
- Сколько надо, столько и позволяю. Кто здесь воин, в конце концов, я или поваренная книга?
- Ты, Стив. Поваренную книгу эти твари в клочья разнесли.
- Ну вот и спи.
- Спи... Легко сказать.
...Луна летела вслед за Иефой и никак не могла догнать, и от этой бесконечной, ненасытнойпогони становилось очень жутко. Иефа крикнула тихо и тоскливо, сложила крылья и камнем ринулась вниз, навстречу серым каменным башням, широко раскрыв глаза и мечтая только об одном - больше не быть. Башни стремительно неслись навстречу, и сердце отчаянно трепыхалось в горле, и было трудно дышать. Иефа собрала волю в кулак и широко открыла глаза, чтобы видеть, до самого конца видеть истертый временем камень, голодную луну и синеватый ночной воздух. Смотровая площадка встретила ее и пропустила сквозь себя. Иефа дернулась, расправила крылья и попыталась взлететь, но только поранилась об острые каменные углы. Она продолжала падать, теряя перья и остатки воли, падать сквозь вековые булыжники куда-то совсем вниз, в чужую жизнь, ненависть и боль. Боли было много, очень много, постепенно она переполнила Иефу и начала выплескиваться крупными солеными каплями из воспаленных глаз, Иефа посмотрела на свои руки и увидела кровавое месиво, заключенное в ржавые кандалы, от которых сходит кожа с запястий. Очень хотелось умереть.
- Вызывается свидетель со стороны обвинения - его сиятельство герцог Тереций де Виль. Перед лицом Единого клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего кроме правды?
- Клянусь. - Иефа подняла голову и посмотрела на человека в дорогом камзоле. Человек был бледен и трясся. Кажется, от ярости.
- Подсудимая - ваша дочь?
- Была ею. Я отрекся от нее, когда узнал, что она ведьма. Сердце мое обливается кровью, но Единый даст мне сил пережить позор.
- Была ли подсудимая послушным и ласковым ребенком?
- Она была дерзкой и ветреной, часто огорчала меня и мою несчастную супругу, издевалась над слугами.
- В пору девичества отличалась ли подсудимая скромностью и благонравием?
- Она была ветрена и кокетлива, обожала дорогие наряды и украшения, любила красоваться перед юношами, позволяла себе сумасбродные, непозволительные для незамужней девицы выходки, часто совершала конные прогулки в одиночестве, отослав под каким-нибудь предлогом компаньонок.
- Много ли времени проводила подсудимая со своим братом, вашим сыном?
- Много. Они вместе читали книги. Я поощрял эту близость, надеялся, что мой сын, как старший, благотворно повлияет на нее. Я ошибся.
- Связывали ли их только родственные чувства?
- Не знаю. Я...
- Вопросов больше нет. Ваша честь, вина подсудимой очевидна, на лицо все признаки ведьмы: страсть к нарядам, блудливость, неестественная тяга к чтению, стремление остаться в одиночестве для совершения богомерзких обрядов, дерзость и жестокость. Но суд Единого справедлив и милосерден, мы не будем делать поспешных выводов. Обвинение просит разрешить вызвать следующего свидетеля.
- Вызывайте.
"Господи, как долго, - подумала Иефа и покачнулась. - Как бесконечно долго, Господи мой милый...Скорей бы уже".
- Элизабет Пин, перед лицом Единого клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего кроме правды?
- Своей душой клянусь.
- Вы прислуживали обвиняемой?
- Да, высочайший, я была ее горничной. Единый свидетель - это была настоящая пытка, иначе и не скажешь.
- Доводилось ли вам увидеть,услышать или каким-то иным способом убедиться, что подсудимая продала себя Тьме?
- О да, ваша честь! Множество раз! Едва продрав глаза, она начинала бранить Единого и нашу святую церковь, а, произнося имя нашего Бога, она плевалась и клялась в своей ненависти к нему. Она заставляла меня ловить мышей и сворачивать им головы у нее на глазах, а если я отказывалась, била меня и наводила на меня чары, да так, что я не могла пошевелиться, все нутро у меня горело, на лице вздувались волдыри и волосы на голове становились дыбом. Она грозилась превратить меня в жабу, если еще раз увидит рядом с молодым герцогом, она плясала голышом при полной луне и пела непонятные песни, заставляла летать предметы и привораживала мужчин, да так, что они потом только о ней говорили и думали, она...
- Достаточно. Что вы можете сказать об отношениях подсудимой с молодым герцогом?
- О, ваша честь, она долго к нему домогалась и все зазря! Сколько раз я видела, случайно проходя мимо, как она вешалась ему на шею, а он ее отталкивал, потому что молодой хозяин настоящий дворянин и такой красавец, и видел ее насквозь, как она напропалую со всеми, а зачем ему такая шлю...
- Ближе к делу.
- Так я о чем и толкую! Она никак не могла добиться своего, и тогда она вызвала страшного демона, вырвала у него волосок из... ну... срамного места - я это видела собственными глазами! - волосок переплела со своим, сожгла, а пепел добавила в вино молодому хозяину, а тот...
- Довольно. Можете занять свое место, Элизабет, вы честная и храбрая девушка - Единый наградит вас за это. Обвинение вызывает...
Перед глазами Иефы все поплыло, закружилось, она стала медленно заваливаться на бок, но чья-то рука крепко и больно ухватила ее за волосы на затылке и заставила сидеть ровно, и эта боль добавилась к большой боли, маленькая капелька в огромном океане. Растаяли в мутном мареве серые каменные стены, и сквозь душный ватный шум в ушах звучали глухие и отдаленные голоса, какие-то обрывки фраз, имена и названия, треснувшим колоколом дребезжал судья, надрывной дудкой вскрикивал обвинитель, и еще какие-то ноты вплетались в какофонию, знакомые и не очень, но Иефе было уже все равно, все равно... Лишь бы скорей.
- Свидетель... обвинение... пред лицом ...да... жертва... обряды... соблазнила... порча... каким образом... ересь... доказательства... развратная... на брата... в полночь... свидетеля... клянетесь ли... Этьен Монблан... ведьма... ведьма...ведьма!.. Суд призывает... обвинение... свидетель... жертва... доказательство... невменяем... колдовство...Себастиан де Виль...
- Элена! Элена! Не молчи! Скажи им, что это неправда! Скажи им! Это неправда, слышите?! Неправда! Это говорю я - я, Себастиан де Виль! Это все ложь, гнусная, отвратительная ложь, рожденная завистью, жадностью и злобой! Она никогда не наводила на меня порчу! Она никогда не совершала обрядов! Она никогда не богохульствовала! Это чистый, невинный ребенок, милый и сумасбродный, немного дерзкий и шаловливый, красивая, умная и уверенная в себе девушка, гордая и независимая! Она имеет на это право! Но она не ведьма! Кого вы слушаете?! Слуг? Жалких неудачников? Деревенских дур? Элена, подними голову и скажи им, что это неправда! Элена!
Иефа попыталась отмахнуться от настойчивого, переполненного отчаянием голоса, но руки не слушались. Затылок пульсировал болью, и в голове били медные молоточки. Иефа подняла голову, медленно, чудовищно медленно, открыла глаза и посмотрела сквозь грязные свалявшиеся черные пряди, упавшие на лицо. Перед ней волновалось марево, и в этом мареве Иефа вдруг четко и ясно различила синий пронзительный взгляд, искавший ее упрямо и долго. Она встретила этот взгляд, удивилась его силе и пошевелила губами, пытаясь произнести имя. Рука на затылке сжалась сильнее и дернула, боль полыхнула и забилась, и тогда Иефа сдалась. Больше не было сил. Голова упала на грудь, а фальшивый оркестр в ушах грянул издевательскую бравурную мелодию. Голоса заволновались, заспешили, кто-то кричал, кого-то волокли из зала, надрывно вскрикивал обвинитель, и вдруг наступила тишина. Рука на затылке разжалась, Иефе отерли лицо влажной тряпицей и заставили подняться на ноги. "Вот оно, - подумала Иефа. - Спасибо, Господи. Наконец-то".
- Элена Патриция Виолетта де Виль! Суд дает вам последнюю возможность спасти свою несчастную душу. Согласны ли вы правдиво отвечать на вопросы суда?
В спину толкнули, Иефа послушно открыла рот и сипло сказала:
- Да.
- Признаете ли вы, что продали Тьме свою душу в обмен на красоту, вечную молодость и здоровье?
- Да.
- Признаете ли вы, что совершали богопротивные обряды, вызывали демонов и прочих Темных тварей ради собственной прихоти?
- Да.
- Признаете ли вы, что околдовали собственного брата, дабы вступить с ним в кровосмесительную связь?
- Элена Патриция Виолетта де Виль, суд признает вас виновной во всех вышеперечисленных злодеяниях и приговаривает к смерти. Но Единый милосерден, и церковь не позволит Тьме заполучить вашу душу, поэтому, дабы очистить вас от колдовской скверны, суд приговаривает вас к сожжению на священном костре, и да исполнится воля Единого! Уведите преступницу.
- Да.
Иефа превратилась в камень, ее поволокли прочь, вон из душных подземелий, куда-то вверх, вверх и вверх, где были липы и деревянные качели в тенистом парке, а еще сердитая нянька и золотые кудряшки одуванчиков, и белая пена таволги - целые водопады - а еще пони, смешной рыжий пони по имени Мартин, который так любил яблоки. Все это было когда-то давным-давно, но так хорошо... В левую щеку Иефы впечатался комок грязи, и тенистый парк, качели и пони рассыпались серой пылью, словно их и не было никогда. Старуха, до боли похожая на вредную няньку, грозила кулаком из толпы. Иефа подняла голову и увидела в небе голодную злую луну, поняла, что нужно лететь, рванулась вверх и со стоном выдралась из липкой паутины чужой беды, закружила над скрипучей грязной повозкой, не в силах оставить часть себя там, в дрожащем избитом теле. Но луна подгоняла, жадная и нетерпеливая, как всегда, и Иефа полетела прочь от башен, прочь от площади, дымных факелов и нетерпеливой толпы. Она не видела, как втащили на помост и привязали к столбу черноволосую семнадцатилетнюю ведьму, не видела равнодушного синего взгляда, упорно следящего за одинокой птицей, спасающейся от луны. Иефа летела над лесом, задевая крыльями верхушки сонных деревьев, забыв о городе и его людях, но когда на площади вспыхнул костер, перья облетели с нее, как пух с одуванчика, Иефа заколотила руками в воздухе и стала падать, падать, падать...
--
Стив, я посижу рядом с тобой, ладно? Все равно уже не засну.
--
Опять гадости снились? Ничего, пройдет. Когда первый десяток гадов положишь, будет уже до одного места, убила ты там кого-то или не убила. Поверь мне на слово.
--
Ты знаешь, мне снится какая-то странная история, очень похожая на правду. Я так ярко помню эти сны... Все это было когда-то, я просто уверена, что было...
--
А ты на небо посмотри и скажи: куда ночь, туда и сон. И все забудется. Охота тебе верить во всякую ерунду. Сны - штука зыбкая, ненадежная. Никогда не полагайся на сны. Если тебе снятся сны, значит, ты недостаточно устал, а если ты недостаточно устал, значит, ты плохо работал - вот как я считаю. Было, не было - все равно ты этого никогда не узнаешь.
--
А вдруг... - Иефа поворошила палкой угли и решила сменить тему. - Я тебя хотела спросить: эти твари, которые напали на нас - как ты их назвал? - они кто такие?
--
Гибберлинги! - Стив досадливо поморщился. - Мы их называем шерстяными сороками, потому что они мохнатые и тырят все, что блестит. Сволочные существа, очень злобные. А я дурак, потому что сразу не сообразил. Помнишь те ямы, в которых мы копались? Так вот, это действительно были не могилы, гибберлинги в таких ямах живут и добро свое прячут. Тащат к себе всякие побрякушки и наслаждаются, а если эти побрякушки у них отобрать, они становятся бешеные, что твой тролль. Так что мы еще легко отделались.
--
Шерстяные сороки, надо же...
--
Вообще странно, что мы напоролись на них в лесу. Они водятся там, где можно чего-нибудь спереть, - возле городов, торжищ, больших торговых трактов... Да где угодно - только не в чащобе, куда ни один нормальный караван не забредет. Да и кочевать они не привыкли, так что...
--
Ты хочешь сказать, что их кто-то спугнул? Согнал с насиженных мест?
--
Похоже на то.
--
Весело... - протянула Иефа, и по голосу было ясно, что ей-то уж вовсе не весело. - Стив, а в какой стороне горы?
--
Горы? - дварф задумчиво погладил бороду. - Горы... - повторил он, словно пробуя слово на вкус. - Горы повсюду. Любая дорога, даже самая длинная и запутанная, если, конечно, ты настоящий дварф, наверняка приведет тебя в горы.
--
Стив, это не "горы", - Иефа криво усмехнулась. - Это называется "дом". Я спрашиваю в буквальном смысле. Куда нужно идти? На запад? На восток? На...
--
Север. Можно идти на север, можно идти на северо-восток, а можно просто на восток, - Стив сердито мотнул головой. - Даже на юго-восток немножко можно. Я тут не сопли развел, как ты, наверное, подумала. Горы - это не кучка жалких холмиков, которую можно обойти за час. Да, и горы - это не скопление домишек, к которому ведет одна раздолбанная дорога и которое вы гордо называете городом. Горы - это горы, у них нет адреса!
Иефа недоуменно глянула на разбушевавшегося дварфа и попыталась что-то сказать, но Стив в запале этого даже не заметил.
- Горы - это целый мир, в горах живут народы, и даже мы, дварфы, до конца не знаем, чего там есть, а чего нет! "Стив, а в какой стороне горы?" - писклявым голосом передразнил он полуэльфку. - Сначала думай, а потом говори! И не надо делать вид, что ты про меня все знаешь и понимаешь лучше, чем я сам! И про дом мне - мне, дварфу! - рассказывать тоже не надо! Можно подумать, ты в этом что-то смыслишь!
--
Стив, хладнокровней, пожалуйста! - Иефа недобро блеснула газами. - А то наговоришь сейчас всякого и до конца жизни будешь жалеть.
--
Это почему же, хотел бы я знать?!
--
Потому же! Я в твое прошлое не лезу, носом тебя в твою богатую биографию не тыкаю!
--
Много ты обо мне знаешь!
--
Вот именно! Поэтому заткнись и попытайся вспомнить, кто и когда дал тебе право судить обо мне! А когда вспомнишь, познакомь меня с этим типом - я с удовольствием начищу ему рыло!
--
Тогда начинай прямо сейчас, потому что я сам решаю, что мне делать, и ни у кого не спрашиваю разрешения!
--
Демон Баатора! Что опять происходит?! - Зулин приподнялся на локте и заспанными злыми глазами посмотрел на сопартийцев. Зверь недовольно завозился у него под боком.
--
Внедряем в жизнь идею командной работы, господин начальник! - рявкнула Иефа и снова повернулась к Стиву. - Подкрепление подоспело! Доволен? Погоди, сейчас еще выскажется Ааронн, который уже минут десять притворяется, что спит, а на самом деле внимательно слушает, и все будет отлично. Нуте-с? - Иефа сделала приглашающий жест рукой в сторону мирно спящего эльфа.
--
По-моему, ты излишне горячишься, - отозвался мирно спящий эльф. - Ваша беседа была бы весьма плодотворной, если бы вы не перешли на личности. В частности, стоило бы подробней обсудить твои сны.
--
Что и требовалось доказать, - удовлетворенно кивнула Иефа.
--
Сны! - недовольно фыркнул Зулин. - Ааронн, у нас нет времени на всякие глупости! Еще не хватало сделать из Иефы оракула и каждое утро выслушивать пересказ бредовых видений. Не слишком ли, друг мой? Она у тебя и маг, и целитель, и боец, и шпион, а теперь вот еще и провидицей оказалась! По-моему, многовато для одной маленькой, нервной, покусанной гибберлингами полу... барышни!
--
Зулин!
--
Иефа!
--
Хорошее начало хорошего дня, - философски пожал плечами эльф и с хрустом потянулся. - Разводи костер, Стив, будем завтракать.
* * *
Вырубка выглядела более чем прозаично, и, разумеется, Зулин не преминул это отметить. "Ночные страхи - назидательно сказал он - свидетельствуют о неустойчивой психике". "Иефа, милая, ты уверена, - спросил он - что тебе стоило идти в этот поход? Знаешь ли, дальше будет еще страшнее..." Иефа затравленно посмотрела на спутников, но поддерживать ее никто не собирался. Разобиженный Стив лелеял свое дварфское самолюбие, Ааронн сохранял неизменно бесстрастное выражение лица. Иефа открыла рот, чтобы съязвить, но вид свежесрубленных пней вызывал слишком яркие воспоминания, да и плечо болело. После завтрака полуэльфка попыталась залечить укусы, но получалось как-то не очень, а просить помощи у Ааронна не позволила гордость. "Да, - подумала она уныло, - это вам не султанатская плеть..." Теперь уродливые багровые рубцы под грубой тканью рубахи противно ныли при каждом движении, и от этого хотелось лечь на охапку сухих листьев и как следует прореветься в чей-нибудь плащ. Еще хотелось вжать голову в плечи, и дело было даже не в ночных воспоминаниях. Иефа чувствовала, как с каждым шагом внутри все сильнее ворочается непобедимая звериная паника, не имеющая никакого отношения к мертвым лесорубам. На севере плохо. На севере страшно. На севере -необъяснимая "плохая вода", не живая, но и не мертвая, высасывающая душу. На север нельзя. Ни в коем случае.
Но как объяснишь?
Можно было, конечно, пересказать сон, но Иефа уже и сама толком не помнила, что и когда ей снилось. Видения переплетались и путались, то полуэльфке казалось, что было озеро, возле которого ее сожгли на костре, то лес гнался за ней, а она пряталась от него в пыльной библиотеке, то волчья стая тонула в сером болоте и выла от страха тоскливо и протяжно... Нет. Конечно, нет. Не перескажешь всего этого так, чтобы почувствовали и поверили, чтобы свернули с опасного следа и ушли дальше, как можно дальше от проклятого места... Конечно, нет. И полуэльфка уныло плелась в хвосте партии, изо всех сил заставляя себя переставлять ноги, и безнадежно мечтая о том, что след затеряется... Ну да. Как бы не так.
Глубокие борозды, пропаханные срубленными стволами, тянулись и тянулись на север, ни от кого не скрываясь. Разорванные пласты прошлогодних прелых листьев пахли сыростью и корицей, по влажным комьям земли ползали потревоженные жуки. Ааронн вел партию по следу, перешагивая через пни и разоренные муравейники, вел через вырубку, через густой березовый подлесок, через молчаливые, будто умершие поляны, дальше и дальше, и солнце поднималось все выше, а потом в воздухе что-то неуловимо изменилось, деревья расступились и...
...с диким криком свалилась в воду, и вода поглотила ее. И уже опускаясь на дно, чувствуя на горле стальные жадные пальцы, Иефа отчаянно дернулась, оскалила волчью пасть, забила слабеющими крыльями и тогда увидела перед собой...
- Ну вот, до хрена чистой питьевой воды, - сказал Зулин. - А мы мучились с этим дурацким ручьем. Смотрите, какое славное озеро.
- Угу, - согласился Стив, - вон спуск к воде. Пойду, что ли, башку остужу - совсем жара треклятая замучила...
- Стив, не ходи, - тихо сказала Иефа, с тревогой глядя на безмятежную водную гладь. - Слышишь? Я тебя очень прошу, не ходи.
- Это еще почему? - дварф недовольно дернул плечом.
- Потому что... - Иефа усилием воли подавила желание развернуться и удрать обратно в лес. - Потому что... нельзя. Просто нельзя.
- А если я взопрел? - Стив воинственно встопорщил бороду. - Может благородный дварф взопреть?
- Ну хочешь, я тебе из фляги полью? - жалобно предложила полуэльфка и даже руку дварфу на плечо положила для пущей убедительности. - Ну зачем тебе это озеро?
- Затем, что я купаться хочу! - вышел из себя Стив. - Зулину можно, а мне нельзя, что ли?!
- Зу... - Иефа поискала взглядом планара и похолодела.
Пока Стив с Иефой препирались, маг спустился к воде и теперь не спеша подкатывал длинные рукава балахона, мурлыча себе под нос что-то благостное. Полуэльфка отпустила дварфское плечо и опрометью бросилась к планару.
- Зулин, не смей! Зулин!
- Что такое? - маг, собравшийся было зачерпнуть воды, распрямился и с удивлением посмотрел на бегущую к нему полуэльфку.
- Зулин, погоди! - Иефа затормозила у самой кромки, взметнув тучу песка, и ухватила планара за рукав. - Отойди от воды! Отойди, я тебя очень прошу!
- С какой стати?
- Я знаю, ты мне не веришь, - полуэльфка умоляюще посмотрела на Зулина. - Но все равно, я тебя очень прошу: отойди от воды! Ее нельзя пить, до нее даже дотрагиваться нельзя! Это смертельно опасно! Я прошу тебя, пожалуйста! Это плохая вода, это...
- Иефа, не начинай! В конце концов, это просто смешно! - маг сердито отпихнул от себя барда и снова наклонился к воде, но умыться так и не смог.
Иефа обхватила его поперек туловища и потащила прочь от берега, чуть не сбив с ног. Зулин мгновенно взъярился и рванулся прочь из цепких объятий барда, но Иефа держала на удивление крепко, и после непродолжительной борьбы оба повалились на землю и покатились. Полуэльфка мертвой хваткой вцепилась в мага, и даже в горизонтальном положении не оставляла настойчивых попыток оттащить его подальше от берега. Зулин пыхтел и отбивался, сквозь шум потасовки слышал подбадривающее гиканье Стива и чувствовал непреодолимое желание удавить Иефу голыми руками. Удавить и бросить на дно озера, в мягкий ил.
Подумав об этом, Зулин вдруг перестал воспринимать окружающий мир и услышал зов, прекраснее и могущественнее которого ничего не было на свете. "Отдай ее мне, - требовало озеро, - она моя. Один раз ей удалось избежать своей судьбы, но теперь ты восстановишь справедливость. Отдай ее мне, верни то, что принадлежит мне по праву, и ты будешь вознагражден. Убей ее, ты же хотел это сделать раньше. Убей..." Зулин потянул пальцы к беззащитному горлу Иефы, но тут в его голове раздался еще один голос, удивительно похожий на голос девушки. "Застынь... Застынь... Мороз сковал реки... Ты - лед... Ты неподвижен... Застынь..." "УБЕЙ ЕЕ!!" - загремел голос озера. Зулин стряхнул подступившее было оцепенение и вцепился полуэльфке в горло.
- Не получается! - услышал он где-то вдалеке отчаянный тонкий крик Иефы, получил чем-то тяжелым по голове и потерял сознание.
* * *
- Вот, уже приходит в себя, - Ааронн убрал из-под носа планара пузырек с каким-то чрезвычайно вонючим зельем и заткнул его пробкой.
Зулин чихнул, сел и, морщась, потрогал затылок. На затылке росла внушительных размеров шишка. Рядом сидел Стив и с таким гордым видом поглаживал топорище, что можно было не сомневаться: шишка размером с куриное яйцо на затылке случайного планара - его личное творческое изобретение. Зулин поискал глазами Иефу, но наткнулся на своего фамильяра и даже удивился - таким презрительным было выражение кошачьей морды. Зверь смотрел куда-то мимо хозяина и сердито подергивал усами, и шерсть у него на загривке слегка топорщилась. Зулин смутился и отвел глаза. Перед фамильяром ему было стыдно.
- Я надеюсь, ты больше не собираешься ни на кого из нас кидаться? - язвительно спросил эльф. - Может, теперь нам удастся поговорить? Ну, знаешь, как это обычно делается: собеседники не кричат и не бросаются друг на друга с кулаками, не применяют друг к другу магию, и все такое...
- Я на нее не кидался! - мгновенно раздражаясь, вскинулся Зулин. - Это она на меня накинулась - можно подумать, вы сами не видели!
- Помнится, сначала я тебя вежливо кое о чем попросила, - раздался за спиной у мага тихий голос. Зулин вздрогнул и обернулся. В трех шагах сзади сидела на траве Иефа, направив на него взведенный арбалет.
- А это еще зачем? - севшим голосом спросил маг.
- На тот случай, если ты вдруг опять захочешь искупаться, - ответил за Иефу Ааронн.
- Послушай, друг мой, ну ладно они - но ты же разумный, здравомыслящий эльф...
- Именно потому, что я, как ты выразился, разумный, здравомыслящий эльф, я предпочитаю лишний раз перестраховаться. К тому же, арбалет - все-таки гарантия того, что ты меня выслушаешь.
- Валяй, - Зулин горестно вздохнул и изобразил покорность судьбе, но вид у него был обиженный. - Расскажи мне, как здравомыслящие эльфы превращаются в нервных поклонников ночных видений перепуганных бардов.
- Расскажу, - согласился эльф. - Здравомыслящие эльфы анализируют некоторые фразы перепуганных бардов и сопоставляют результаты анализа с тем, что им подсказывает опыт следопыта. А опыт следопыта подсказывает, что это озеро не просто мертвое. Оно убивает все, что к нему прикасается. Если бы ты был повнимательнее, ты бы заметил, что оно совершенно неподвижно: ни рыба хвостом не плеснет, ни камышинка не пошевелится. Осока по берегам жухлая и поникшая, над водой мошкара не вьется. Здесь очень удобный спуск, а ни одной звериной тропы нет, на водопой сюда никто не ходит. У берега водомерки не носятся, мальки в водорослях не толкутся... К тому же, когда ты начал выяснять с Иефой отношения, твой фамильяр очень забеспокоился и тоже полез в драку.
- Каждый фамильяр должен защищать своего хозяина, - с достоинством заметил Зулин.
- Прости, друг мой, но он тебя не защищал. Он помогал Иефе. А с фамильярами это происходит только тогда, когда их хозяева не владеют своим разумом. Ты ведь не владел?
- Ничего подобного!
- Не ври, Зулин, - все так же тихо сказала Иефа. - Я пыталась тебя заморозить. Я слышала этот голос. Ты ведь меня убить собирался, разве нет? Слегка придушить - и на дно. Ты себя не контролировал, Зулин.
- Вот и пришлось тебе по башке дать! - радостно встрял Стив.
- Я не собирался никого убивать, я просто разозлился! - планар набычился и угрюмо глянул на спутников. - Кто угодно на моем месте разозлился бы, если бы его несколько ночей подряд будили невнятными воплями, а потом, после двух часов ходьбы по пересеченной местности, не дали бы умыться и попить воды! За такие вещи и схлопотать недолго!
- Я, может быть, повторяюсь, - не повышая голоса, проговорила Иефа - но за такие вещи не душат.
- Демон Баатора! - Зулин нервно оглянулся на полуэльфку и снова повернулся к проводнику. - Ну, так судите меня, черти бы вас всех взяли! Раздули из мухи...
- Зулин, посмотри внимательно воон туда, - перебил его Ааронн и показал рукой на север. - Я думаю, ты сразу все поймешь.
Зулин поднялся на ноги, приложил ладонь козырьком ко лбу, пригляделся и шумно втянул воздух. Озеро имело форму неправильного овала и тянулось к северу на два полета стрелы. Одинокие черные вербы купали в неподвижной воде мертвые ветви, а на дальнем северном берегу высились три круглые башни. Маг выдохнул, потер глаза, но башни никуда не исчезли. "Странно, как это я их раньше не заметил", - растерянно подумал Зулин, и тут его внимание привлекло какое-то движение. У основания крайней правой башни двигались человеческие фигурки, казавшиеся совсем крошечными. И хотя на таком расстоянии разобрать что-то было трудно, маг изо всех сил вглядывался в противоположный берег, пытаясь понять, что с этими фигурками не так. Потому что двигались они как-то странно, очень медленно и неуклюже, почти как... Зулин вздрогнул, опустил руку и ошеломленно посмотрел на сопартийцев.
- Этого не может быть. Вы хотите сказать, что...
- Теперь ты понял? - Иефа опустила арбалет и устало потерла лоб. - Ааронн проверил: следы от вырубки огибают озеро справа. Вот тебе твои любезные сердцу мертвецы. Уж не знаю, что они там делают: строят или раскапывают, но их там больше сотни, и все они заняты этой треклятой башней.
- Бред какой-то... - Зулин помотал головой и сел на траву. - Пускать зомби на строительные работы? Такой расход силы... Но ведь живые люди справились бы с этим в три раза быстрее!
- А тебе не приходит в голову причина, почему к этому озеру не привели живых?
Зулин посмотрел на берега, покрытые жухлой травой, и недоверчиво нахмурил брови. Причина, которая все-таки пришла в голову, ему не понравилась, и озвучивать ее не хотелось. Ааронн понимающе глянул на мага и невесело усмехнулся.
- Да, Зулин, говорить об этом неприятно. Иефа была права: только мертвым на этом озере безопасно. Мертвые его не интересуют.
- Мне... Я... Надо же выяснить, что там? - Зулин заворожено смотрел на свои подкатанные рукава. - Я, наверное... То есть... Мне нужно помедитировать.
- Хватит уже, намедитировался! - подскочила Иефа. - Неужели ты еще не понял, что тебе нельзя туда соваться? Если оно с такой легкостью проникает в твое сознание, даже когда ты просто подходишь к воде...
- Никто не проникал в мое сознание! - упрямо возразил Зулин. - Просто... Просто я...
- Просто ты - что?
- Ну хорошо, я себя не контролировал, - сдался маг. - Ты довольна, Иефа? Ты это хотела услышать?
- Кстати, она тебе жизнь спасла, а ты даже спасибо не сказал! - проворчал Стив.
- Кстати, тебе я тоже жизнь спасла, и ты тоже ничего не сказал, - вяло отреагировала Иефа.
- Пожалуйста, Стивочка! - тем же тоном ответила Иефа.
- Ничего не меняется... - безнадежно пробормотал Ааронн.
* * *
"Наверное, когда-нибудь, когда мне будет ужасно много лет - сорок, или даже сорок пять, - думал Иефа, ожесточенно продираясь через заросли ежевики, - я обязательно посмеюсь над этой историей. Если доживу, конечно. Что за идиотизм..."
После инцидента на берегу озера Зулин довольно быстро опомнился и призвал партию к активным действиям, из-за чего едва не был бит бардом. Иефа моментально вышла из себя и заявила, что только безнадежные кретины могут лезть в башню, вокруг которой орудует больше сотни оживших трупов, управляемых неизвестным, но, безусловно, очень сильным некромантом. Да, только полные идиоты могут оставаться возле озера, которое предназначено исключительно для убийства! Которое, между прочим, тоже смахивает на ожившего мертвеца, только на разумного - а это еще хуже! Да, да, да!
Но ее никто не поддержал. Ааронн невозмутимо сказал, что подбираться к башням лучше по левому берегу - меньше шансов напороться на очередных лесорубов. Стив сочувствующе похлопал полуэльфку по больному плечу и пообещал, что если она не перестанет скандалить, то дальше будет путешествовать в его рюкзаке, вместе с котелком и поварешкой.
- Я вам это припомню, - мрачно сказала Иефа, выпутывая растрепавшуюся косу из колючих веток. - Я вам всем это припомню.
- А ты мстительная, как я погляжу, - пропыхтел Стив, сражаясь с ежевикой. - Если в этом озере кто-то из твоих недругов тонуть будет, небось, еще и подтолкнешь, чтобы не задерживался.
- Нет, конечно! - оскорбилась полуэльфка, а потом, подумав, честно добавила: - Но руки не подам.
- Очень надеюсь, что мы еще не перешли в разряд твоих недругов, - мирно заметил Зулин. Иефа метнула в него гневный взгляд, но промолчала.
Ааронн вел партию по левому берегу озера. Единственное, чего добилась Иефа от своих спутников - отойти подальше от воды, и не успокоилось, пока озеро не скрылось за деревьями, а лес не принял свой нормальный вид. И хоть Стив ворчал и жаловался, что борода в кустах путается, по правде сказать, даже он почувствовал себя лучше. Зулин же совсем расслабился и повеселел. Голос озера, потеря контроля над собой, попытки убить барда - все это казалось ему теперь сущей безделицей по сравнению с грядущим приключением.
- Тихо, - сказал Ааронн и остановился. Иефа застыла на месте и завертела головой, высматривая толпу зомби. Стив ухватился за топор.
Ааронн напряженно прислушивался, чуть склонив голову на бок. Зулин открыл было рот, чтобы предложить услуги фамильяра, но эльф нетерпеливо махнул в его сторону рукой, и маг промолчал. Прошло несколько минут. Вдруг Ааронн ожил - скинул с плеча лук, наладил стрелу и повернулся к партии.
- Кто?! - одновременно воскликнули полуэльфка и дварф, но Ааронн ответить не успел. Шагах в пятидесяти от партии затрещал подлесок, и раздался ни на что не похожий то ли рев, то ли клекот, низкий и угрожающий.
- Стив, отойди назад! - крикнул эльф. - Только стрелять! Мечами не возьмем! Арбалеты приготовьте! Иефа... - его голос потонул в реве и треске ломаемых веток.
Молодые деревца на краю поляны закачались, в путанице зеленых листьев мелькнула коричнево-желтая шкура. Иефа попятилась, страстно мечтая снова очутиться в зарослях ежевики, и наступила Стиву на ногу. На поляну вышел, грузно переваливаясь, громадный зверь и застыл, недобро глядя на партию.
- Яйца Мораддиновы! - потрясенно охнул дварф.
- Мамочки... - тихо сказала полуэльфка.
Ничего подобного она не видела раньше ни в жизни, ни на картинках. Животное, грозно переступавшее с лапы на лапу в десяти шагах от нее, ростом было минимум четыре локтя в холке, то есть примерно Иефе по шею. Полуэльфка нервно глянула на свой арбалет и снова уставилась на зверя. Конечно, промахнуться по такой махине практически невозможно, но вот... Животное проследило за взглядом барда и щелкнуло громадным клювом, словно сообразив, о чем думает девушка. Круглые совиные глаза не мигая смотрели на полуэльфку. От глаз коричнево-желтым узором разбегалось блестящее оперение, покрывая совомедведя почти до половины, и где-то у поясницы переходило в густую бурую шерсть. Передние лапы венчались загнутыми птичьими когтями и больше напоминали крылья, хотя летать совомедведь вряд ли мог. Перья на загривке сердито топорщились.
- Подвинься, - одними губами сказал Стив, пытаясь оттеснить Иефу назад, но та словно вросла в землю. - Да подвинься же!
- Не двигайтесь и молчите, - процедил Ааронн. - Может, разойдемся так...
Совомедведь взрыкнул и царапнул землю лапой, оставив четыре глубоких борозды.
- Разойдемся, как же, - проворчал еле слышно Стив. - Хрена лысого с горбиком!
- Развелось мутантов - не пройти, не проехать, - буркнул Зулин и зашевелил пальцами. Совомедведь настороженно посмотрел на мага.
- Зулин, что ты делаешь! - отчаянно зашептал эльф, но планар сделал вид, что не слышит. - Прекрати, не надо! Его нельзя магией - он...
Из рук Зулина вырвался сгусток молний величиной с головку сыра и врезался в плечо совомедведя, рассыпая голубые искры. Бестия взревела, встала на дыбы и ринулась на партию.
- Врассыпную! - закричал Ааронн, срываясь с места. - Дистанцию держите! Дистанцию!
Стив сгреб Иефу в охапку и сломя голову побежал прочь от массивных когтистых лап. Зулин, не в силах понять, почему не подействовала магия, растерянно пятился, формируя огневик. Совомедведь полоснул лапой воздух в том месте, где только что был Ааронн и завертелся на месте, отыскивая врага. Тренькнула тетива, стрела скользнула по гладким перьям, беспомощно упала на землю и с хрустом сломалась. Совомедведь крутанулся, обнаружил эльфа и кинулся к нему, рыча и мотая головой.
- Ааронн, за деревья прячься! Сейчас он у меня попляшет! - Зулин размахнулся и швырнул в бестию огневик. Запахло палеными перьями, совомедведь заревел еще громче и повернулся к магу. Зулин снова забормотал заклинания.
- Прекрати, болван! - не своим голосом закричал эльф, посылая в бестию еще одну стрелу. - Его нельзя магией! Зулин! Не смей, Зулин! Плюнь на магию! Двигайся, не стой на месте! Иефа! Иефа, стреляй! Да где ты там?!
Два арбалетных болта один за другим вылетели из кустов и воткнулись в совомедведю в загривок, убедительно доказывая: да, промахнуться по такой махине сложно - да толку... Зверь отвлекся от Зулина, встряхнулся, и болты, упав на землю, жалобно захрустели под его лапами. Совомедведь щелкнул клювом и бросился к кустам черемухи. Иефа с диким визгом выскочила из своего укрытия и понеслась по краю поляны, лавируя между деревьями. Совомедведь погнался за ней, рыча и взбрыкивая задними лапами.
- Зулин! Зулин, двигайся! - надрывался Ааронн, посылая в бестию новые и новые стрелы. - Она так долго не продержится!
- Не понимаю... - бормотал маг, переливая из ладони в ладонь сгустки огня. - Всегда действовало... Может, размеры...
- Зулин!
Планар вздохнул, поднатужился и направил вслед бестии самый большой огневик, на какой только был способен. Огненный шар угодил прямехонько в медвежий зад с куцым хвостиком. Совомедведь издал такой яростный рев, что полуэльфка обернулась, споткнулась о выступающий из земли корень и со всего размаху упала, еще шага два проехавшись на животе. Оглушенная падением, Иефа ошалело мотала головой, пытаясь прийти в себя. Окончательно разъярившееся животное остановилось, но после недолгих колебаний снова бросилось к барду. Иефа сфокусировала наконец взгляд и с ужасом уставилась на надвигающуюся на нее тушу, не в силах пошевелиться. Слева от бестии из кустов выломился Стив и, взревев почище любого совомедведя, ринулся в бой.
- Идиот, кретин, болван! - Ааронн бурей налетел на мага и за шиворот потащил к месту сражения. - Глухая тетеря! На него не действует магия! От твоих огневиков он становится только сильнее и злее! А мы сейчас останемся без бойца!
Стива поглотили безразмерные объятия бестии. Иногда между лапокрыльев мелькал топор, и только безостановочный отборнейший дварфский мат говорил о том, что Стиван Утгарт еще жив. Иефа кузнечиком прыгала вокруг совомедведя и с оглушительным визгом тыкала его своим мечиком в подпаленный зад, как следует зажмуриваясь перед каждым выпадом. Совомедведь ревел и вслепую отмахивался, и, пожалуй, только это давало Стиву хоть какую-то возможность активных действий. Ааронн дотащил упирающегося Зулина до побоища и сунул ему в руки оброненный Иефой арбалет. Маг пожал плечами, прицелился и выстрелил. Арбалетный болт причесал совомедведю перья на загривке и пропал в ветвях деревьев.
- И дальше что? - спросил Зулин, пытаясь перекричать Стива и совомедведя.
- Не стой столбом, стреляй! - крикнул в ответ Ааронн, тщетно пытаясь прицелиться. - По глазам стреляй! Не попадешь, так отвлечешь хотя бы!
Совомедведь под ударами полуэльфки вертелся, как громадная ревущая юла. Иефа вихрем носилась вокруг дерущихся, шалея от собственной отваги. Стив ругался все тише, и полуэльфка с ужасом понимала, что пора переходить к более активным действиям. Какими они должны быть, эти действия, страшно было даже представить. Ааронн, натянув тетиву, ждал удобного момента.
Иефа совсем уж было собралась с силами, когда в переплетении рук и лапокрыльев наметился некий перелом. Совомедведь дернулся влево, болезненно ухнул, запрокинул голову и разжал объятия. Стив мешком свалился на траву и застыл, так и не выпустив из рук топор. Бестия, покачиваясь, горой возвышалась над бездыханным дварфом и с ненавистью переводила взгляд желтых совиных глаз с полуэльфки на следопыта и обратно.
- Давай, - шепнул Ааронн.
И еще прежде, чем поинтересоваться у эльфа, что конкретно он имел в виду, Иефа с пронзительным, душувыворачивающим визгом бросилась в атаку. Совомедведь вздрогнул и изумленно уставился на оглушительную малявку; тренькнула тетива, стрела с полосатым оперением на две трети вошла в правый глаз бестии. Совомедведь рыкнул, со стоном заскреб морду лапокрыльями и зашатался. Иефа схватила под мышки неподвижного Стива и, крякнув с натуги, потащила прочь. Совомедведь дернулся, мотнул последний раз головой и всем своим весом рухнул туда, где только что лежал дварф. Земля задрожала.
Глава 2.
На дварфа было жалко и страшно смотреть. Волосы в запекшейся крови торчали во все стороны дубовыми косицами, на теле живого места не найти - сплошная ссадина. Изодранная в клочья одежда липла к рваным ранам, оставленным когтями бестии. Иефа хлопотала вокруг дварфа и безостановочно костерила Зулина, возле нее росла горка драных окровавленных тряпок. Планар вяло огрызался на ругань барда и одновременно пытался снять с раскидистого ясеня своего фамильяра, просидевшего там все сражение и теперь не знавшего, как слезть. Ааронн возился с травами, хмуро поглядывая на массивную тушу совомедведя.
- О, демон Баатора! Зверь, ну ты же взрослый разумный фамильяр, а не какая-нибудь кошка на городской помойке! - Зулин пнул ствол ясеня и сплюнул. - Я не полезу за тобой на дерево! Спускайся сам!
- Оставь Зверя в покое, разведи лучше костер - мне нужно траву запарить, - эльф повел руками, и в котелке заплескалась вода.
- Ааронн, у тебя полотна чистого нет - бинтов нарезать? - Иефа отерла пот тыльной стороной руки. На лбу осталась красная полоса. - Мою сумку гибберлинги разодрали - от аптечки ничего не осталось.
- К сожалению, нет. Гибберлинги, знаешь ли, не только на твою сумку наткнулись. Придумай что-нибудь.
- Понятно... - Иефа тяжело вздохнула, вытерла руки о штаны и выудила из рюкзака запасную рубаху. - Хорошо, что у меня не хватило денег на шелковую.
- А что, - заинтересовался маг, - шелковую пожалела бы?