Миги в жизни бывают совершенно разные. И случаются они в разное время с разными людьми. Еще кто-то великий в свое время не сказал: "Миг - это вам не самолет какой-нибудь. Он вниманья к себе требует и тщательного рассмотренья..." Ну а раз это еще не было сказано до этого, то все права на эту фразу присваиваю себе.
О чем я? Если говорить о Мигах, то непременно стоит отметить такое явление в жизни человека как Случай. Множество Случаев составляют Жизнь Человека. А все вокруг только и говорят, что о Жизни. Такое маленькое понятие как Миг вон во что перерасти может! Вся наша Жизнь только из Мигов и состоит...
Миг Первый. Пища для размышления
Много ли человеку надо, ежели есть у него кровать и кушанья самые разнообразные. Вот так и думал поначалу Укроп Иванович Чух. Почему поначалу? Отвечаю: раз он сам об ентом деле думал, значит существует потребность некая, которая ему эту самую мысль у себя в голове прокручивать заставила. Стало быть, нужно человеку еще что-то. Как говорил тридцать лет назад учитель Укропа Ивановича - "пища для размышления"...
Маленький Укроп (а тогда он был еще совсем Укропчиком, или Укропушкой, как называла его мать), долго ломал голову над словами учителя. Он был уже очень умный и, стало быть, знал, что "пища для размышления" где попало не валяется и на деревьях всяких плодово-ягодных и фруктово-овощных на растет. Не растет и все тут! Что хошь с этим делай, ан нет. Нету пищи-то ентой!
Когда маленький Укропушка перерос в большого Укропа, он забыл, что такое "пища для размышления". Хотя, когда он еще Укропушкой был, то не знал этого. Долго видимо пришлось ждать пище, покуда Укроп не вырос в Укропа Ивановича, который непременно об ней пару мыслишек и обронит. А может, глядишь, и больше...
И вот, стало быть, сидит Укроп Иванович у окна и на улицу деревенскую смотрит. О "пище для размышления" думает. Думает и думает, думает и думает...а это, стало быть, уже размышляет... Ах вот оно что! Размышляет! Укроп Иванович прищурил свой Левый Глаз, достал цигарку, поджег, улыбнулся и воздел Глаза к лампочке.
А ведь пища-то ентая - она и в лампочке быть может!
30 Сентября 1999 г.
Миг Второй. Итальянец
- Вот за что ж я люблю Италию-то? - творчески вздохнул дед Михей.
- За что? - раскрыли уши мальчишки, целыми днями просиживавшие в сторожке деда Михея и донимавшие его вопросами.
- А за то я люблю Италию, что ни разу в ней, в Италии ентой, не был. И, признаюсь, мечта моя сиреневая - туда попасть. Только вот не знаю, на кого сторожку мою оставить.
- И сад.
- Что-что? - переспросил дед Михей.
- Ну, ...и сад...
Дед Михей поднял голову, будто бы прислушиваясь к чему-то.
- Ну да, и сад. Совсем некого вместо меня сюда поставить. Растрясете вы тут без меня, озорники, все яблони и груши, ...и еще что-нибудь. Да черт вас знает, - посмотрел он на мальчишек, - что вы еще утащить могете. За вами глаз да глаз нужен.
Легкий ветерок всколыхнул верхушки садовых деревьев, сорвал несколько листьев с яблони, росшей рядом, и уронил их наземь. Уже подходил к концу август, и скорая туманная осень проявляла себя все чаще и чаще.
- Дедушко, тебе тут одному не скучно? Сторожишь все этот сад, никуда не ходишь, - спросил один из мальчуганов, семилетний Колька.
- Так вы ж постоянно ко мне наведываетесь. Как мне может скучно-то стать?
- А по вечерам?
- Да нет. Вечерами я мечтаю все. Сейчас вот в Италию хочу поехать. Там, говорят, гармонистов полным-полно. А ведь я-то тоже немного умею. Как бы свояк я им, итальянцам-то, - ответил дед Михей и закрутил цигарку.
Через мгновение все вокруг наполнилось едковатым дымом. Мальчишки, привыкшие уже к нему совершенно, не замечали этого. Они знали, что если дед Михей принялся курить - жди интересных историй.
И на этот раз старик-сторож не изменил своей привычке. Скоро он затянулся, закрыл глаза, кашлянул и хрипловато сообщил:
- Да, ребятишки, Италия - чудесная страна. Вот вы еще в школе вашей про нее самую не проходили, стало быть. А я когда еще на фронте был - узнал про нее. Друг мой, Сашка Порфирьев, как-то рассказывал. Говорил, что не страна, а неизвестно что. Так хороша! Там, говорил, тепло круглый год. Всегда яблони растут, черешни всякие. Благодать земная. Там даже деревья у них не такие, как наши. Пальмы называются. Листья - с мою лодку. А лодка у меня..., та, что в сарае стоит, - сторож неопределенно махнул в сторону сторожки, и ребята на секунду повернули туда свои белобрысые головы, - надо сказать, не маленькая. Вот и представь растительность-то ихнюю...
Наступила пауза, в ходе которой все изо всех сил старались представить себе пальму с листьями размером с лодку деда Михея и яблони с черешнями, круглый год приносящими плоды.
- Еще, - продолжал сторож, - там реки прямо по улицам текут. Вот наша тетка Дарья, когда постирается, воду на улицу выливает - сразу ручьи текут. А в Италии-то - реки цельные.
Дед Михей поднял палец вверх и сделал торжественное лицо, что, должно быть, означало, как велико превосходство итальянских рек над ручьями тетки Дарьи.
Старик продолжал:
- В реках ентих-то тоже, стало быть, как у нас, на лодках катаются. Лодки у них там ненашенские. Кривые какие-то, изогнутые. Как лук, который я в прошлом году Кольке смастерил.
Мальчик Колька кивнул. Причем с таким видом, будто они с дедом Михеем что-то важное сделали, для других недоступное.
- Лодки эти... как их там? - дед Михей остановился, что-то припоминая...,- А, вспомнил. Гондолы они называются. В них еще беседки-домики встраивают для комфорта, стало быть, большего.
Еще в Италии певцов тьма. У нас вот Ванька-тракторист поет. Так вот и у них также. Поют всюду. Говорят даже, что стекла в ихних театрах бьются. У нас с нашим Ванькой хоть расход меньше - поет себе, ничего не разбивает.
Опять наступила пауза. Снова все представляли себе Италию, реки на улицах, в них гондолы с беседками. Только в беседке вдруг неизвестно откуда - Ванька-тракторист. Важный такой. В пинжаке черном. Поет еще - аж стекла в домах не выдерживают...
Затем дед Михей рассказал ребятам и о макаронах по полметра, и о соусе итальянском, с которым итальянцы эти макароны смешивают, а затем внутрь потребляют. Словом, много всего рассказал старик-сторож...
Но вскоре стали сгущаться сумерки, и ребята, жители маленькой деревеньки с непонятным для всех названием Рим, пожелав деду Михею спокойной ночи, разбежались по домам...
Вот такие они, римляне...
21 мая 1999 г.
Миг Третий. Кудымкар
Что такое Кудымкар? Пришедшее в ночи, это слово никак от меня не отставало, требуя, очевидно, разъяснения смысла его. Сел я прямо в кровати и стал думать о Кудымкаре. Это, наверное, город какой. Название такое...городопредполагающее. Где-нибудь в суровых сибирских завалах, среди деревень притаился Кудымкар и ждет, как зверь, алчущий жертвы, чтобы совершенно невинные люди объясняли его название. На этот раз такой жертвой стал я.
Подумав минут пять, я ощутил Кудымкар, понял его суть, таящуюся в глубине веков. Представил себе горы песка, людей с вагонетками, доверху наполненными гравием. Город строится. Ему еще немного лет. Лишь сама его сущность вечна и корнями уходит в самое что ни на есть далекое прошлое. Всегда существовал Кудымкар. Теперь, в расцвете своего могущества, он заставляет людей работать на себя, требуя сооружения каналов, домов, культпросвет училищ.
Но сам он и не подозревает, что есть люди, прячущиеся в чащах прикудымкаровских лесов, которые жаждут сбросить с собратьев своих, таскающих огромные вагонетки со стройматериалами, узы рабства. Герои эти, вечные страдальцы, только и делают, что ищут способы освобождения от гнета Кудымкара. Сколько лет, сменяя поколения, будут они взращивать столь благородную цель? Столько же, сколько осталось работать людям с вагонетками. А им осталось гнуть спины ровно столько, сколько гравия, песка и цемента лежит на кудымкаровских складах...
Видимо, надолго все это дело затянется... мне бы придумать, что такое Кудымкар и снова лечь спать.
19 Января 2000 г.
Миг Четвертый. Прогресс
Итак, рассказ про Гресс. Гресс - это милая старушка, прилетевшая из большого Нью-Йорка в маленькую Россия. Миссис Гресс даже и не подозревала, что в России нет медведей (кроме одного, хозяина леса) и снег бывает только зимой. Даже представить трудно какую голливудскую удивленную улыбку сделала бы она, если бы оказалось, что все это у нас в большом количестве. Ну ладно, нам незачем пугать добрых старушек.
Приехала она летом к своему внуку, имя которого в интересах моих не разглашается и разглашаться не будет. Миссис Гресс поразилась деревенской жизни, ее уюту и спокойствию, где всего-то событий - пропажа гусей и приезд сантехника. К тому же сантехник приехал совсем не для того, чтобы где-то посантехничать. Не будет же он по колодцам лазить. Как и миссис Гресс, он приехал к внуку. Кстати, если интересно, то внук у них общий, а сантехника зовут Василий Семенович.
Василий Семенович и миссис Гресс отдыхали на досках под открытым солнцем. Ветер кружил вокруг, воздух был наполнен ароматом сена, солнце ярко светило в темные очки старушки и сантехника. "Oh, my God! - воскликнула вдруг старая миссис,- Вася, погляди на внука. Что это он несет?" Сантехник повернулся набок и огляделся. Увидев внучка с чем-то, так поразившим миссис Гресс, он усмехнулся: "Внучек, не размахивай шибко косой. Бабушку испугаешь."
Внучек ослушался и снес обоим головы. Сантехнику досталась голова лосося, обжаренная в томатном деревенском соусе, а леди из Америки - физиономия рака, выловленного в ближней речке. "Приятного аппетита!" - сказал внук и, размахивая косой, зашагал по направлению к стогу, где осталось скосить еще соток пять.
Вечер дышал теплом дня. Окна были открыты, но, по неписаным обычаям, заделаны сеткой от комаров и прочих. Старенький телевизор досамсунговских времен скрипел под ухом спящего сантехника Василия Семеновича, внук доил корову, а бабушки не было. Утомленная бурной нью-йоркской жизнью, она не могла, приехав в деревню, заниматься чепухой. Ей хотелось больше сельского воздуха, спокойствия и умиротворенности. Она решила отправиться в деревенский парк, который был сплошь засажен черемухой и липами, между которыми стояли неказистые, но прочные скамеечки...
Было около полуночи, когда миссис Гресс вернулась, слегка покусанная комарами, но довольная и отдохнувшая. Ее карманы были доверху наполнены бумажками с разными рецептами местной кухни, а сопровождала ее толпа старушек с семечками, которые что-то непрерывно говорили и о чем-то оживленно спорили. Видимо, обмен российско-американским опытом произошел... C'est la vie...
Во вторую неделю проживания миссис Гресс в деревне трудно было узнать местный люд, который непонятно откуда достал темные очки и кепки. Все ходили и говорили "оллрайт". Поднявшись на одну ступень цивилизации, деревня стала смешною, но очень и очень интересной. Сантехник сбежал в город чинить раковины. Остались лишь сельские жители и бодрая американка, которая не уставала отвечать на вопросы о заграничной жизни...
В день отъезда на деревенский улице стояло полдеревни. Каждый норовил сунуть доброй старушке Гресс узелок с пирожками и салом. Кто-то прослезился, видя как худенькая американская бабушка взвалила все подарки себе на плечи и юркнула в автобус, который, треща, поехал в Неизвестность...
19 Января 2000 г.
Миг Пятый. Воркута
Мерзлая почва и дым от костров в мусорных баках. Все так непривычно и чуждо. Неужели предстоят еще долгие годы обитания в этом месте? Никто не мог предположить такого стечения обстоятельств и такого итога. Все кончено...
Священник шел, опустив голову, по территории, о которой не знала ни одна живая душа. Все души, которых еще можно назвать живыми, здесь. И нигде больше... Вокруг были люди. Даже не люди, а лишь тени людей. Опущенные головы, серые лица с мертвыми глазами. Город-призрак жил своей жизнью, бесконечной и однообразной. Все было одинаково неприятным. И собаки, блуждающие во тьме и не издающие никаких звуков кроме шороха лап о землю. И люди, еще несколько лет назад ходившие в гости, в кафе и на работы. Еще несколько лет назад такие веселые и беззаботные дети. Все кончилось в один миг. Накрыло взрывной волной местечко в двадцати километрах отсюда. Все погибло, а город этот, съеденный радиацией, остался. Только зачем, ради чего? Священник не раз задавался таким вопросом и ни разу не находил должного ответа. Видно, одному Богу известно, почему Воркута осталась, опаленная кислотой ядерного взрыва. Гиблое место...
Священник сам с трудом верил, что остался нормальный он один. Но, очевидно, это было так. Ни у кого из жителей нового города он не видел здравого взгляда и человеческих движений. Он один. Он постоянно вспоминал день взрыва, 28 марта 2023 года...
Глухая каморка-церковь под землей, он один в келье, спрятанный от отрядов ЦУР, готовых упрятать его за решетку, сжечь, испепелить жестокой ненавистью. Центр по Уничтожению Религии возник в России еще в 2000 году, когда к власти пришли новые люди, которые в кратчайшие сроки ввели новые законы. Страшные и жестокие. Ничего старого не оставлять: религию, искусство, права - уничтожить. Всего лишь одна весна и половина лета потребовались, чтобы все старое свести на нет. Новый мир должен жить по-другому. Без веры, без красоты, без прав. По всей стране, закрытой от внешних государств, рыскали отряды, оставлявшие свои следы на развалинах храмов, музеев, школ искусств. Правительство странно поступало - уничтожало все, даже то, что могло пригодиться в другой роли. Только затем, осенью 2000 года, после Великой Чистки, вся страна удивлялась, наблюдая за быстрым строительством новых зданий высотой в сотни метров, серых и плоских. Создавались военные базы. Миллионы людей сгоняли в отряды, на испытательные площадки. В половине городов возникли заводы по производству оружия, техники, ракет. На какие деньги? Новое правительство было сказочно богато. Откуда средства? Говорили, что страной управляют те, что еще десять лет назад спрятали все богатство России в заграничных банках, бесконечно приумножая свои счета. А теперь, придя к власти, используют все, весь свой потенциал. Цель одна - развиться за несколько лет настолько, насколько позволяют возможности. Потом взять - и уничтожить все прочие страны, завоевать в кратчайшие сроки. Для этого проводились испытания, армия была центром всего...
Но ничего не вышло. Прошло 23 года. На одном центров по производству и запуску ядерных бомб случилось нечто, до сих пор неизвестное, но положившее конец всему живому на Земле. Лишь Воркута одна осталась. Неизвестность. Что дальше? Новые люди - уже не люди. Один священник, не потерявший по случайности себя, остался в этом мире. Один не может восстановить человечество.
Мерзлая почва, дым от костров. Тени и шорох в ночи. Гиблое место с одним героем всей этой истории, которая уже не имеет смысла, ибо ничего в этом новом мире смысла не имеет. Пройдет еще десять лет. Все погибнут. И будет планета одна вращаться. Без жизни, без звуков, с одними лишь зданиями в сотни метров, что остались в благословенной Воркуте...
5 Марта 2000 г.
Миг Шестой. Валенки
Валенки исчезли накануне Рождества, когда в один из морозных дней с неба вдруг посыпались звезды. Весь люд высыпал посмотреть на такое чудо. Когда чудо пошло на убыль, а потом и вовсе прекратилось, все вдруг поняли, что дома их остались незапертыми. Вовремя спохватились... Только вот ни у кого с тех пор не было добротной пары валенок с зеленой подошвой. Загрустил народ, осунулись лица стариков, затихли игры детей, строже и тверже глядели теперь глаза народа...
Когда зима кончилась, все вдруг поняли, что валенки-то никому и не нужны. Жарко в них было бы, и эстетики никакой нет в том, чтобы весной и летом в валенках шастать. Снова жизнь хороша. Снова рад народ. Бегают босоногие ребятишки. Улыбаются, глядя на них и пряча ноги в сандалеты, старики. Народ работает, не вспоминая о былых горестях. Даже птицы поют - заметил как-то народный мудрец, указав на то, что зимой никого не было слышно. Очевидно, из-за исчезновения валенок. А теперь - ничего... прекрасен мир...
Отскрипели летние телеги, настала пора доставать зимние сани. Охмурел мир. Загрустил, закрылся в своей тоске народ. Все вдруг поняли, что жизнь - не рай, а полосы того, и полосы другого. Воистину гениальную мысль высказал народный гений, предложив всем подумать, зачем так несправедлива судьба. Еще более охмурел народ. Думу глубокую думает. Вспоминает былые зимы. Зимы теплые, с валенками. Один мудрец народный вдруг вспомнил, что мир отвернулся от всех накануне Рождества. Запретили его. Закрыли церкви...
Не поет больше церковный хор, зимы холодные, летом одни лишь птицы звучат. Жизнь то передом к народу, то задом. Все из-за валенок - думают все... И один лишь гений народный, заметивший когда-то птиц и вспомнивший когда-то первый день трудностей - Рождество, молчит и улыбается, пряча валенки в красном своем сундуке...
13 Мая 2000 г.
Миг Седьмой. Судьба
Осень. Мы смотрели в воду, я размышлял о судьбе...
- Смотри! Листик поплыл!
- Ну и пусть себе плывет, ему надо - он и плывет...
- Знаешь, а я долго думал о том, что такое судьба...
- Чего это ты вдруг?
- Ну, когда долго смотришь на вещи и на ход событий, то начинаешь задумываться о дорогах бытия. О судьбе, о том, что движет миром. Ну, понимаешь, это же наша жизнь, в конце концов...
- Ну?
- И я пришел к выводу, что судьбы почему-то и не существует вообще...
- Да?
- Ну да...
Листик уплыл. Остались, правда, малюсенькие волны, но и они вскоре исчезли. Я подумал о том, что неплохо бы перекусить чего-нибудь. Было еще и прохладно, ветер, благо, деревья в парке стояли плотным кольцом и защищали от дуновений...
.......................
- Ты еще не спишь?
- Нет... А ты?
- Да нет, с чего ты взял? Я вот подумал...
- О судьбе?
- Да нет, о том, что я есть хочу...
- И что ты решил?
- Что неплохо бы перекусить.
- Что?
- Да я так... пошутил...
- Шутник, ныряй-ка давай.
- А ты что ж?
- Я-то зачем? Ты один не можешь?
- Могу...
Я разделся, встал на холодный мрамор ступенек и содрогнулся.
- Холодно...
- Сентябрь на дворе.
- Все равно холодно.
- Прыгай уже...
Вода в канале оказалась ледяной. На встревоженной глади кувыркались листья, какие-то щепки, бумажки. Я постоял немного, попривык и ушел в воду с головой... Ничего не было видно, вода жгла глаза... Я вынырнул.
- Ну?
- Ничего.
- Еще разок, старина.
Вода всколыхнулась и поглотила меня снова... И опять пусто...
Я нырял снова и снова. Нырял до посинения. Прошло полчаса. Ничего...
- Может, бросить все это дело? Бесполезно, по-моему.
- Ладно, вылазь...
Я вылез, просох немного и оделся. Сентябрь не радовал. Штаны были полумокрыми, хотелось есть. Досадно, однако: в такую холодрыгу в воду лазил и ничего не нашел. И еще эти неотвязные мысли о судьбе...
- Я, когда нырял, думал, судорога схватит.
- Забудь...
.......................
- Странная у меня судьба: сегодня ныряю, вчера нырял. Завтра-то что делать буду?
- Спи. Сам виноват - зачем вчера в канал совался?
- Я ж не думал...
- А о судьбе думаешь...
- Я сплю уже.
- Да... Вечно ты оправдываешься...
.......................
На другой день я молчал - горло отказывалось издавать звуки, внутри все горело. К вечеру меня доставили в больницу. Уколы почему-то не помогли, врачи почему-то оказались людьми холодными, как мраморные ступеньки канала, боли и жар почему-то не проходили. А его я не видел с тех пор, как он убежал куда-то за врачами...
Я летел... Летел, размышляя о судьбе своей. "Странно, - думал я, пролетая высоко над облаками, - как резко может меняться судьба. И все из-за чего? Из-за какого-то золотого кольца. Я ж его и нашел. Поистине, подарок судьбы! Я ж его и потерял, решив всего-навсего утром вымыть руки в канале... А попытались бы мы его продать? Забрали бы сразу - за воровство. А мы не воры ведь... И кому это докажешь? Все люди как люди - бутылки сдают. А мы - кольцо золотое. Ишь, ты..."