Аннотация: Только пробую написать что-либо интересное, и прошу вас извинить за ошибки, если будут. Мое первое произведение, проду постараюсь печатать периодически и не затягивая. Удачи нам всем)
Начало пути
Легенды... Какими красочными и красивыми они становятся, когда умелые сказители раскрывают их перед нашим взором. В них добро всегда побеждает зло, герои имеют огромную силу, веру, воинственный дух, непобедимое оружие. Враги их так коварны и умны, что зло кажется всесильным. Но... Это всего лишь легенды. Начало им дает жизнь. Жизнь, в которой все равны перед смертью. Жизнь, которой жертвуют ради других. Жизнь, которую так легко отнять и так сложно подарить...
Лето в горные районы всегда приходит с опозданием, но это не значит, что оно бывает холодным. Просто времени ему отмеряется меньше, чем на центральных землях. Поэтому все, что занимает времени для цветения месяц, в ивэде Гортайон расцветает за пару дней. Сегодня запах меда уже становится вполне обычным, тогда как, не ранее чем три дня назад, он был опьяняющим. В высоких кустах каркута выводила свои замысловатые трели горная чибитка, а ласковый легкий ветерок, разнося терпкий аромат цветущего ореха, ерошил пшеничного цвета волосы девятилетнего мальчика. Яркие оранжевые глаза и заостренные аккуратные ушки выдавали в нем принадлежность к расе Альвана. Гай сидел на площадке для посадки ездовых драконов и ждал, когда прилетит из очередной поездки к границам отряд, который возглавлял его отец. От нечего делать мальчик щелкал пальцами, пытаясь вызвать искру огня. Сегодня такой прием он увидел у своего брата, но сам никак не мог такое воспроизвести.
Солнце медленно клонилось к горизонту, а мальчика охватило беспокойство, ведь отец должен был прилететь за несколько часов до заката. Поднявшись на ноги, он решил сходить домой и спросить у матери, не говорил ли отец о задержке, или может они заночуют на одном из постов. С такими мыслями Гай проворно спускался по извилистой тропе к нитилу Ланаддану. Из-за очередной кучи камней открывался красивый вид на все поселение. Ланаддан сам по себе был небольшим трехэтажным срубом, а вокруг располагались маленькие опрятные домики местных жителей. По небольшим улицам бегали дети разных возрастов, сновали между домами женщины и та часть мужчин, что никогда не оставляла нитил без охраны. Небольшие огороды на задворках, несколько коров и коз, куры, утки, собаки, кошки, все это составляло привычную картину неспешной светлой жизни для Гая. Пара маленьких камешков покатились вниз по тропе, потревоженные легким, но быстрым шагом мальчика. Несколько раз подскочив, они упали в траву, и в ней мелькнула оранжевая шкурка пестряка.
Гай добежал до Ланаддана и стал искать мать.
- Мадэну, вы не видели айдо?
- Мадэну Гайдэлин, вашу айдона вызвал магический вестник. Она в своем кабинете.
- Благодарю, мадэну. Чистой дороги, яркого неба.
- Светлого дня, мадэну Гайдэлин.
Черноволосый стражник поклонился мальчику и вновь приступил к своим обязанностям. Гай забежал в открытую дверь дома и по лестнице стал забираться на второй этаж. Все вокруг привычно радовало глаз светлым цветом дерева. Дойдя прямо по коридору к левой дальней двери, мальчик постучал и попросил разрешения войти.
- Айдо? Это новости от донайру? - он зашел и увидел плачущую женщину, сидящую на небольшом ковре рядом со столом. В ее руках была разбитая капсула магического вестника. Гай подбежал к ней и взяв за руки стал спрашивать - Айдо? Айдо?! Что случилось? Что-то с дону? В чем дело, айдо?
- Гай... - тихий голос матери был словно пустой. Она подняла взгляд на глаза, такие же, как у ее мужа, и сказала - Война дошла и до нас. Дону погиб...
Мальчик с ужасом смотрел на нее и не мог поверить. Ведь война с людьми далеко за перевалом, а здесь все защищено, и отец сильный маг огня, не мог погибнуть, ведь он только облетал границы...
Неожиданные крики с улиц привлекли внимание матери и сына, они вместе подбежали к распахнутому окну и увидели, как по улицам бегут альваны. Еще не совсем понимая, в чем дело, Гай с матерью сбежали вниз и в дверях их останавил стражник.
- Мадэна, это люди! Бегите через вход для слуг!
Круто развернувшись назад, они побежали к кухне, но уже возле двери, ведущей в нее, они услышали крики и звуки борьбы. Схватив сына за руку, женщина побежала на верх. На третьем этаже она бросилась в спальню и вытащила амулет из верхнего ящика шкафа.
- Гай. Амулет тебя сохранит. Лезь под кровать и, что бы не произошло, не высовывайся оттуда! Ты меня понял? - она трясла мальчика за плечи и смотрела на него расширившимися от ужаса синими глазами, а затем активировала амулет невидимости. - Сиди там и жди, пока они не уйдут!
Гай быстро забрался под большую кровать и затаился. В доме, в котором он рос с рождения и знал каждый уголок, творилось что-то невообразимое. Крики и мольбы, звон метала и глухие звуки ударов, предсмертные хрипы, стоны, и топот тяжелых ног. Мать Гая сняла со стены кинжал дону, единственный который остался от его экипировки, и встала посреди комнаты, заграждая кровать. Миг и дверь резко распахнулась, а в проеме показался человек. Он был одет в черную одежду, черные всклоченные волосы были мокрые и грязные от пота, который лился так же по его страшному лицу. Уродливый шрам рассекал кожу от глаза до рта, из-за чего было ощущение, что он кривит тонкие губы в улыбке. Полутораручный меч он держал уже в замахе и, когда шагнув навстречу женщине, опустил его, что бы разрубить мать, то встретил на своем пути сталь кинжала. Раздался скрежет металла, но человек был сильнее и толкнув руку вперед, освободил меч от захвата. Еще один сильный удар женщина снова приняла на кинжал, и, пошатнувшись, сделала шаг назад. Третий удар отбросил ее оружие в сторону, а ее заставил отступить к кровати, под которой, сжимаясь от страха, сидел ребенок. Мать хотела схватить кинжал снова, но человек ударил ее по лицу и она, оступившись, упала на кровать.
- Сдохни, тварь. - и человек проткнул женщину насквозь. Окровавленный конец меча вышел из низа кровати, не доставая до головы ребенка всего чуть-чуть, и алые капли закапали на лицо мальчика. Вынув меч, человек открыл все ящики комода, вывалил всю одежду из сундуков, взял шкатулки с драгоценностями и вышел.
Гай лежал под кроватью, и его сотрясала крупная дрожь. От пережитого шока его пшеничного цвета волосы начали чернеть, лицо было в липкой и горячей крови его матери, которая стекала по щекам и шее, пропитав серого цвета рубашку. Он пролежал там всю ночь и лишь на утро смог вылезти из своего убежища.
Поднявшись на ноги, он еще долго не мог повернуться лицом к кровати. Наконец обернувшись, он увидел мать с пронзенным горлом, и расширившимся глазами от ужаса и боли.
- Ай...до... - сиплый голос выхватывал хрипящие звуки. Гай закрыл ей глаза и медленно побрел прочь из комнаты. В коридоре лежало несколько трупов, через которые мальчик перешагивал не глядя. Спускаясь вниз по лестнице он увидел лежащего животом на ней брата. Из его спины торчало два арбалетных болта и несколько ран от прошедшего насквозь меча. Выйдя во двор, он видел лежащие то тут то там мертвые тела тех, с кем еще вчера говорил, шутил, ходил...
Гай прошел через ворота и видел, что везде было одно и тоже. Люди вырезали весь нитил, даже животных. Пара срубов на самом краю поселения дымилась, а вокруг не было ни души. Мальчик сел посреди дороги на колени, снял с себя амулет, который дала ему мать, что бы спасти его. А его сердце пожирала тоска, боль разрывала душу. И от этой боли по его волосам побежали маленькие искры, которые разгорались все ярче и ярче, переходя на одежду, но не трогая ее тлением, а занимая магическим огнем вытоптанную траву вокруг. Удар сердца, и волна магии вырвалась из маленького тела, опаляя огнем все вокруг. Еще один удар и пламя взревело над нитилом, сжигая убитых. Снова удар и камни раскаляются докрасна вокруг маленькой фигурки мальчика, выжигая кровь и боль, что впитала в себя земля, на которой он вырос...
***
Звуки утренней побудки вернули из сновидений стража Пограничных Сов. Их маленький отряд сегодня должен пролететь вдоль западной части хребта, где нависают над ущельями выступы и скалы. Еще один день из множества, что ушли в небытие. Альваны не стареют, не умирают от времени. Когда наступает день ухода, они засыпают, и тело просто растворяется в этом мире, ни какой боли. Но прежде чем этот день настанет, могут пройти сотни лет. Гайдэлин встретил войну ребенком, а проводил ее уже мужчиной. Сколько лет прошло с тех пор, как его меч перестал питаться человеческой кровью? Сколько раз он видел во сне смерть своего дома?...
Потерев лицо ладонями, он словно раскидывал остатки сна, взъерошив длинные до поясницы темные волосы, резко поднялся и быстро привел себя в порядок. Черная водолазка из мягкой шерсти, темно-зеленая куртка из кожи боевых драконов, такого же цвета широкий тканевый пояс, который оборачивается вокруг талии несколько раз и закалывается серебряной брошью с символом стражей - совы, длинные черные шерстяные рейтузы и кожаные штаны, сапоги доходящие до середины голени - ничем не примечательная амуниция для капитана пограничья, у которого в отличие от рядовых стражей были красные пряди на висках. Именно цветом и количеством прядей на висках определяли ранг стража.
Девять альванов организованной группой по два человека и замыкающим лейтенантом шли на площадку, к выведенным ездовым драконам. Резкие крики и шипение животных сопровождали обычную суету перед вылетом, когда отряд Сов поднялся в воздух и клином полетел к направлению одной из скал.
Знаками Гайдэлин приказал двум стражам лететь к отправной первой точке, что бы они облетали ущелья. Так по очереди раздав всем парам по части пути, он направился к последнему и уже подлетая, ощутил мощное колебание магического фона границы далеко за закрепленным участком. Поколебавшись мгновение, Гай направил своего дракона в сторону, где произошел выброс энергии. Мерцающий ровным сиреневым светом полог, который невозможно пересечь живому существу, ничем не выдавал того, что совсем недавно произошло. Гайдэлин все ближе подлетал к предполагаемой точке происшествия и внимательно осматривал все ближайшее пространство. Он пролетел рядом со стеной света, следя за остаточным следом, все ближе был к эпицентру. И его старания наконец увенчались успехом. На одном из нижних выступов он заметил темное пятно, не имеющее к скалам никакого отношения.
Отдав словесную команду спускаться вниз и направляя дракона в нужную сторону, Гай, наконец, опустился рядом с тем, что так возмутило магический фон границы. Увидев темное пятно крови, он поспешил к неясной фигуре. Подойдя ближе, он различил среди всеобщей массы сбившийся темный плащ, капюшон которого скрывал голову, коричневое длинное платье, превратившееся в окровавленные лохмотья, сбитые затоптанные сапоги, руки, одна из который была с открытым переломом, из-за чего и была вокруг кровь, при этом еще все в синяках и недавно подживших ранах. Отшатнувшись в первый миг от развернувшейся перед его газами картины, Гайдэлин опустившись на колено, проверил пульс на шее и аккуратно поднял на руки девушку, стараясь лишний раз не тревожить и без того пострадавшее тело.
Обратный путь до поста, где его отряд уже собрался в полном составе и ожидал командира, прошел быстрее и оказавшись уже на земле Гай начал раздавать четкие приказы:
- Сэлонар, подробный отчет. Камалин, зови лекаря. Вариот, беги вперед и приготовь одну из комнат, сначала я ее отнесу в комнату лечебницы, потом перенесем в нужную. Остальные свободны до обеда.
Стражи, которым даны были указания, поспешили их выполнить, а свободные решили лишний раз на глаза капитану не показываться. Взбежав по ступенькам небольшой лечебницы, в открытую дверь он быстрым шагом подошел к комнате, где уже много лет не было никаких серьезных операций, и, подойдя к кровати, застеленной чистой простыней, аккуратно пристроил на нее свою ношу, бросив быстрый взгляд на нее, развернулся и поспешил к своему кабинету в офицерском здании.
По пути Гай встретил лекаря и попросил скорее привести девушку в сознание, что бы допросить ее. Кивнув своим мыслям, он махнул рукой, подзывая к себе Сэлонара, и вместе с ним пошел в кабинет. Через пол часа в дверь постучали и получив разрешение войти, на пороге оказался лекарь.
- Мадэну Фиччитаом, девушка уже пришла в себя?
- Нет мадэну Гайдэлин...
Гай поднял взгляд на нервно мнущегося лекаря, с бледным лицом и подрагивающими руками.
- Она мертва?
- Нет, мадэну...
- Тогда что такое? Хватит мяться на пороге, мадэну! Говорите как есть!
- Мадэну Гайдэлин, она... - тут голос лекаря сорвался и прокашлявшись он добавил едва слышно - человек...
Сцепленные пальцы Гая побелели, но лицо осталось невозмутимым, как и голос.
- Кто еще об этом знает?
- Никто, мадэну. Я сразу к вам пришел, как только узнал.
- Хорошо. Я пошлю магического вестника в столицу, и что бы ни одна птица об этом не узнала. Спрашивать я буду с вас.
- Да, мадэну. Но это еще не все проблемы...
- Что еще... - от обманчиво спокойного тона голоса передернуло не только лекаря, но и Сэлонара.
- Ее регенерация... Как и у всех людей она намного медленнее и боюсь, что даже благодаря моему лечению, раньше чем через неделю ей нельзя вставать с постели...
- Хорошо, мадэну Фиччитаом, я учту это. Свободны.
Поклонившись, лекарь поспешил выйти из комнаты и закрыть дверь.
- Сэлонар, ты тоже можешь идти. И ты конечно должен молчать о человечке.
- Да мадэну, я и так это понял.
- После обеда проследи, что бы стражи занимались каждый своим делом. Похоже, день будет не из приятных.
- Хорошо мадэну, светлого дня вам.
- Ясного неба, Сэлонар.
Как только страж вышел Гай начал писать срочное донесение в столицу, и когда закончил, вытащил капсулу магического вестника, закрыв личной печатью послание, начертил на столе кусочком мела круг и адресата. Уколов палец и выдавив каплю крови в середину круга, положил капсулу внутрь, и маленький портал с хлопком перенес письмо.
Гайдэлин сидел со сцепленными пальцами в замок и ждал ответа. Через час на его столе с хлопком оказалась капсула, и он поспешно вскрыл печать.
"Доставить в столицу, как только объект сможет передвигаться."
- Кто бы сомневался... - тяжело вздохнув Гай посмотрел в открытое окно, где, заливая золотым светом небо, совершала свой дневной путь ЛоЭн. Но все его мысли занимала человечка, которая выжила, после проникновения через полог.
***
Бежать... Бежать... Страх волнами охватывал сознание, а звон в ушах мешал услышать, на каком расстоянии от девушки находилась погоня. Вдох, выдох... Ступни ног саднит в стоптанных сапогах. Ноги несут вперед через очередной перевал из последних сил. Руки прижаты к груди, что бы не мешали быстрее двигаться. Небо над головой начинает проясняться, значит уже скоро она станет видна, как на ладони, пока бежит по этой тропе.
Двадцать три года она прожила в родной деревеньке. Каждый день она разговаривала с соседями, помогала им, лечила их. Почему они не помогли, не защитили?... Мама пришла в дом к травнице, что жила на краю небольшой деревни в долине перед серыми горами, за три месяца перед тем как разродится. Она молчала, помогала по хозяйству, только плакала иногда по ночам. Вассара жалела молодую девушку, которая вышла к ее жилью под вечер, голодная, уставшая, держась за кругленький живот. Что она скрывала, никто не знал. Селяне держались стороной от странной приблуды. Их пугала молчаливая девушка с большими глазами, далекая кровь в ней чувствовалась каждому.
Когда пришло время родить, травница закрылась в своем домике. Роды были тяжелые, не смотря на весь опыт травницы, девушка прожила день и умерла, дав имя новорожденной дочери - Асайка, воздушный цветок.
Девочка росла красивой, похожей на мать. Те же русые волосы с пепельным оттенком, большие глаза, только цвет был странный. Вассара знала, что синие младенческие очи скоро сменят свое обличие, но когда они стали серыми, то заметила, что возле зрачка девочки ободок стал светлеть.
- Неужто слепенькой станет... Жалко то как, ведь жизни не будет... - так размышляла старая женщина укладывая малютку спать. На козьем молоке девочка быстро стала поправляться, ведь в первые месяцы пришлось просить деревенских кормящих женщин, что бы помогли выкормить ребенка.
Так прошло несколько лет, и уже маленькая егоза Асайка бегала по дому травницы и помогала ей управляться с хозяйством. Вассара в ней души не чаяла, своих детей не дали Светлые Небеса. И она вкладывала в малышку вместе с любовью свои знания.
В один из осенних дней после сбора урожая, когда движение ветерка бывает мимолетно, а духота затяжного бабьего лета вызывает лишь сонливость, приехали всадники собирать налог. Каждый год жители деревни видят их приближение еще издали по пустой дороге. Вот и этот раз казалось бы, все будет так же. Староста следил за тем, как мужчины сносили к помосту треть урожая, туши скота, круги сыра. Все как обычно, налог барон, на чьих землях они жили, всегда брал продуктами и по совести оставлял большую часть селянам. Но в этом году все изменилось.
- Так. Это мы забираем, а вы еще столько же несите, обозы скоро подойдут.
- Помилуйте, милсдарь. Но мы налог весь вам отдали. Ничего не утаили, а то, что наше отдать не можем. Семьи прокормить нечем будет.
- Ты кто?
- Староста я, милсдарь.
- Катар! Десять плетей ему за то, что заговорил без повеления, и еще десять за тупость. А вам всем еще раз повторяю, что бы столько же, сколько было собрали, или порка такая ждет всех!
Среди селян пробежал гул неодобрения и всадник на сером скакуне прищурив глаза снова заговорил.
- Вы чем-то недовольны?
- Милсдарь, но барон всегда треть брал от нашей доли...
- Как же так? Нам же нечем будет прокормиться зиму и весну...
- За что же старосту пороть-то?
Выкрики из толпы еще больше разволновали жителей и все с непониманием и недоверием смотрели на новых сборщиков налогов.
- Молчать! Старый барон умер, и король отдал его земли другому, наследников не было. Так что больше пререканий я не потерплю!
Оглядев мрачных людей, всадник заметил молодую девушку.
- Ты. Как тебя? Иди сюда.
- Мильна, милсдарь
- Иди сюда Мильна.
Когда девушка робко приблизилась, тот схватил ее за руку и перекинул через лошадь перед собой.
Мужчины деревни увидев это приблизились к всадникам, но те обнажили мечи.
- Не бойтесь. Она еще вернется.
Оставив для охраны повозок половину отряда, всадник на сером коне повернул назад, и только пыль осталась на дороге. А через месяц Мильну привезли и скинули на землю, затравленную, с синяками, худую и измученную.
И так каждый год, забирали одну девушку с деревни, иногда их не возврщали и никто не мог сказать навернка, живы ли они. Когда Асайке исполнилось десять, Вассара уже плохо содержала дом и основная работа перешла на плечи девочки. Она меняла на продукты собранные в лесу травы, варила несложные отвары, за которые ей так же местные жители отдавали кто чем. Все уже привыкли к деочке с большими странными глазами. А деревенские дети стали брать ее в свои игры, когда у нее выдавалось свободное время. Так, мало по малу пришл осень и все с опаской ждали очередного приезда людей нового барона.
Но в этот раз барон решил лично осмотреть некоторые свои владения. Отряд всадников въехал в затихшую деревеньку и направилась к центру, где жители уже успели положить все, что смогли приготовить к приезду.
Барон был молодым мужчиной среднего роста, с невыразительным лицом, примечтельным только тем, что губы часто кривились в усмешке или гримассе принебрижения. Темные волосы до плеч были связаны черной лентой в хвост на затылке, охотничий костюм облегал сухопарую фигуру, а конь серой масти пританцовывал на месте, то и дела кося глазами в поисках жертвы, что бы укусить не успевших отойти подальше людей.
Асайка благоразумно пряталась за спинами селян, но любопытсво, присущее ей с детства, не давало уйти домой, где было безопасно. Она смотрела на компанию всадников, среди которых раздавались взрывы разнузданного хохота и шутки, которые она не понимала в силу возраста. Через какое-то время жителей деревни, кроме мужчин, собрали в кучу и барон стал медленно кружить возле них, кого-то высматривая. На втором круге он указал на дочь старосты, которая в этом году встретила шестнадцатую весну и отец хотел дать разрешение на свадьбу с сыном мельника.
Когда девушка поняла, что в этом году жертвой станет она, двинутся или хотя бы просить пощады не было сил. Грубо расталкивая женщин, один из всадников прибился к ней и с силой дернув за руку потащил за собой. Вета невидящими глазами смотрела на жителей своей деревни, но когда она увидела лицо отца, сильно постаревшего всего за несколько минут, в ней что то сломалось и из глубины вырвались судорожные рыдания...
- Успокой её Рильхем!
И девушка упала на землю от сильной пощечины. Она все еще плакала, но этого уже никто не слышал. И вдруг из толпы яростно воскликнули:
- Козел безрогий!
До этого переговаривающиеся в пол голоса стражники замерли от наглости детского голоса.
- Кто это сказал?! - барон побагровел от ярости и практически рычал - Кто это сказал?!!!
- Ясновельможный пане, простите ребенка, это же дитя не разумное...
Тихий ропот пронесся среди жителей деревни, а вперед перед всадниками вышла Вассара.
Нарочито медленно барон спрыгнул с коня и поигрывая хлыстом приблизился к старой женщине. Свистящий звук лишь немного запоздал от удара хлыста, но женщина вскрикнув, уже упала с рассеченой кожей на голове из которой тут же стала вытекать по волосам и лицу кровь. Еще раз замахнувшись барон хотел нанести новый удар. Никто не успел заметить когда выскочила маленькая девочка закрывая собой статую женщину и удар на отмашь пришелся на лицо ребенка, содрав кожу и мясо. Расширившиеся глаза от боли смотрели на ухмыляющегося барона, но изза шока девочка не издала ни звука, лишь упала на землю от силы удара.
Знаком подозвав своих приспешников и приказав держать девчонку он взял горсть песка и размазал по кровоточащей ране. Асайка кричала и пыталась вырваться, но что она могла против мужчин?
- Так будет с каждым кто оскорбит меня! Или казнь. Смотря какое у меня будет настроение!
махнув воинам рукой он подошел к коню и одним прыжком вскочил в седло. Вета была уже перекинута через круп лошади у одного из всадников, и отдав приказ возвращаться в замок барон пустил коня в галоп. Только пыль осталась напоминанием о его присутствии...