Аннотация: Шуточная зарисовка. Подарок к Новому году! :)
В Хельхейме царила зима. Впрочем, здесь она царила почти круглый год, лишь ненадолго уступая место лету, больше похожему на оттепель...
По снежной равнине, натужно фырча двигателем, мчал автомобиль. Безбрежная белизна снега, серое небо, голубоватые ледяные глыбы... и веселенький алый автомобиль с задорными заячьими ушками на капоте.
Надо думать, дозорные хель долго принимали это чудо техники за диковинный мираж или, что вероятнее, за последствия слишком активных проводов старого года. Пока дамы-хель судорожно протирали глаза и щипали себя, пытаясь найти на своих дюжих фигурах мягкие места, автомобиль уже подобрался совсем близко к поселку.
Наконец кто-то из дозорных опомнился: закричала полярной совой ночь, завыла по-медвежьи...
А на пути развеселой машины выросли три фигуры, одна из которых угрожающе подняла лом.
- Стооооой! - прогудела она, и водитель немедленно ударил по тормозам. Согласитесь, кто бы на его месте поступил иначе?
Впрочем, дальнейшие действие водителя оказались... небанальными.
Распахнулась дверца автомобиля, и на белый снег почти выкатился (на манер Колобка) весьма жизнерадостный толстячок.
- Ооо! - восторженно произнес он, любовным взором окидывая стоящих перед ним дам хель. - Какие же вы красавицы!!
Под его восхищенным и несколько собственническим взглядом дамы занервничали, а когда толстячок бросился прямо к ним, даже попятились.
- Эй, не подходи! - потребовала одна из них (в кокетливых бусах из медвежьих клыков). - Ты чего?
- Дамы, - с придыханием и блеском в глазах произнес толстячок, явно с усилием пересчитывая покачивающиеся (разумеется, исключительно перед его глазами!) фигуры. - Аж... три! Вот! Это - вам!
И протянул ошарашенным хель какую-то бутылку, а также непонятный сверток.
- Что это? - с подозрением поинтересовалась одна из дозорных, осторожно колупнув когтем разноцветную рыхлую массу.
- Торт! - сообщил толстячок с широкой улыбкой и покачнулся. - Для вас вез!
- Торт?! - дама-с-ломом отпрянула, глядя на кулинарный шедевр, как хозяйка на таракана. Сладкое хель, мягко говоря, не уважали.
- А вы что, на диете?! - толстячок на мгновение поскучнел, потом просиял и резво обнял даму-с-ломом за талию. - Поверьте, такой прекрасной женщине незачем сидеть на диетах! Вы...
Дама-с-ломом на мгновение разомлела, заслушавшись, потом мотнула головой и стряхнула наглую конечность не менее наглого пришельца... с того, что в ином случае называлось бы "мягким местом".
- А ну, два шага назад! - рявкнула она и наставила на пришельца лом. - Говори, ты кто?! И откуда здесь взялся?!
Суровый вид дамы нисколько не устрашил толстенького жизнерадостного господина. Он вновь шагнул к ней, поднялся на цыпочки, пытаясь заглянуть в декольте. Разочарованно вздохнул (в "даме" было под три метра росту, так что номер не прошел) и объяснил:
- Сегодня же Новый год! А в Ингойе без вас совсем, совсем скучно!
- И что? - неприветливо буркнула дама-с-ломом. В ее голове не совмещались понятия "в Ингойе" и "без вас". Хель в человеческой столице не бывали.
Толстячок вздохнул, видимо, досчитал про себя до десяти (если в его состоянии такой подвиг был все еще возможен) и растолковал:
- Я - господин Льётольв, интендант Ингойи. Для вас - просто Льётольв, можно душка или зайчик, лапули мои!
Он обвел ошарашенную троицу хель таким любовно-тоскующим взглядом, что любое женское сердце дрогнуло бы и немедленно растаяло. Однако ледяные сердца ледяных (простите за тавтологию) растопить было не так-то просто.
- И что? - еще неприветливее уточнила дама-с-ломом. - Я - Мать этого поселка! Отвечай, ты зачем сюда приехал, человек? Может, ты шпион?!
Господин Льётольв выставил в примиряющем жесте свои пухлые ручки.
- Ну что вы, что вы! - заворковал он. - Какой же я шпион? Я... - он на мгновение запнулся, то ли вспоминая, то ли придумывая, что бы соврать. Наконец он нашелся: - Я от госпожи Мирры!
Имя это было хель хорошо знакомо, и главная хель спросила уже приветливее:
- Чем докажешь?
- Ну... - господин Льётольв задумался, потом просиял и выпалил: - А у нее родинка на левой лопатке, вот!
Надо сказать, тут он не врал. Бальные платья зачастую оставляли мало простора для воображения, открывая взгляду и плечи, и верхнюю часть груди.
- Альг-исса, что скажешь? Есть у нее родинка? - усомнилась Мать, вопросительно глядя на хель помоложе (без "когтистых" бусиков, но зато с полосатым, похожим на носок, шарфом, придающим ей сходство с несвежим снеговиком).
- Ай, мне откуда знать? - удивилась та, переминаясь с ноги на ногу. - Может, и есть.
- Так есть или может? - строго прикрикнула на нее Мать. - Ты толком говори!
- Кажется... - Альг-исса задумалась, вспоминая подругу во время переодевания. Просияла: - Ай, точно есть!
- Вот видите! - господин Льётольв прижал ручки к груди. - Разве я стал бы обманывать таких прекрасных женщин?!
Хель растерянно переглянулись. Им впервые довелось услышать о своей прекрасности.
- И что? - Мать поудобнее перехватила лом. - Ты зачем сюда... - она с явной натугой проглотила невежливое "приперся" и, вспомнив о дипломатии, заменила его нейтральным: - приехал?
Господин Льётольв почему-то смерил лом задумчивым взглядом, кивнул каким-то своим мыслям и подхватил Мать под локоток.
- Видите ли, - он заговорил негромко и доверительно, воркующим голосом, заставляя хель прислушиваться, - в Ингойе совсем не осталось хорошей водки... и таких прекрасных, необычных женщин! - Он покачал головой с видом знатока, которому пытались (безуспешно, разумеется!) подсунуть дешевую подделку. - Как говорится, если ледник не идет к хель...
- Если ледник не идет к хель?.. - тупо повторила Мать, испытывая странное чувство. От ненормального гостя у нее уже кружилась голова, но это было даже почти... приятно?
- То хель идут к леднику! - торжествующе закончил господин Льётольв, немного покачнувшись. И, что-то вспомнив, обернулся к растерянным дозорным. - Дамы, кто хочет текилы? Самая лучшая, специально для вас вез!
Надо думать, интендант позабыл другую поговорку, которая велит не ходить к хель со своим льдом. Хельский самогон, крепчайший и чистый, как слеза, пользовался заслуженным уважением у всех... эээ... поклонников зеленого змия. Но дороговизна и редкость этого удивительного напитка делала его достоянием редких счастливцев.
- И что с этой... текилы делать? - опасливо уточнила Альг-исса, косясь на бутылку.
- Пить! - исчерпывающе пояснил господин Льётольв. - Только его надо пить с солью и лимоном, а я лимон забыл! Дамы, кто первая найдет лимон, с той я и выпью, а?
Он подмигнул дозорным (умудрившись сделать это так, чтобы подмигивание это равно относилось к обеим хель).
Хель переглянулись. О диковинном звере или растении с таким названием они слышали впервые. Соль - это да, понятно, чтобы солить рыбу. Но лимон?!
Впрочем, господин Льётольв тут же о них забыл, полностью сосредоточившись на растерявшейся Матери.
- У вас такой интересный лом... - проворковал он, одной рукой вынимая из руки Матери означенный предмет, а второй оглаживая доступные прикосновению поверхности. - А вы знаете, что один ученый... кажется, Фрод? Он считает, что тяга к таким штуковинам фаллической формы выдает скрытые желания...
Мать ошарашенно внимала его ласковому шепоту, не имея представления, что такое "фаллическая форма" и какие такие "скрытые желания" она выдает.
- Э-э, - высокоинтеллектуально ответила она, покосившись на подчиненных. Впрочем, на лицах остальных хель читалось столь же... пожалуй, уместно назвать его девственным... непонимание.
Господин Льётольв тем временем уверенно развивал успех.
- А вы знаете, что наступающий год - год Лошади? - втолковывал он совсем растерявшейся Матери, уводя ее под руку куда-то в сторону.
Мать неуверенно кивнула и пробормотала что-то вроде:
- Д-да, наверное...
- О! - приободрился толстячок. - Именно так: Голубой Лошади! Или синей?
Он на мгновение задумался, потом махнул рукой:
- Ладно, пусть будет Голубая. Это романтичнее...
Мать кивнула, уже совсем ничего не понимая, и оглянулась на подчиненных. Хель провожали ее ошарашенными взглядами, нежно прижимая к груди бутылку с текилой и торт.
- Хорошо, пусть будет, - тупо согласилась Мать, больше увлеченная непривычно ласковыми поглаживаниями ее... хм, филейной части, чем словами собеседника.
- О! Тогда пойдем к ним! - обрадовался господин Льётольв. - Отпразднуем!
- К кому? - Мать от удивления даже приостановилась.
- Ну, к лошадям же! - как маленькой, втолковал ей толстячок, раздумывая, не придется ли ему подпрыгивать, чтобы погладить соблазняемую по иным соблазнительным округлостям, повыше. Впрочем, в горизонтальной плоскости разница в росте теряет значение...
- Так у нас же нет лошадей! - Мать чуть не плакала, впервые жалея о том, что капризные копытные в снегах не выживали.
- Как?! - ужаснулся господин Льётольв. - Без лошадей никак нельзя!
- У нас только медведи, - развела руками Мать. - Мы на них ездим.
- Голубые?! - обрадовался господин Льётольв.
- Не-е-т, - с запинкой ответила Мать. - Белые.
- Белые? - веселый гость на мгновение задумался, потом махнул рукой. - Ладно, давайте своих белых! Перекрасим!
В загонах мирно сопели медведи. Они еще не знали, что вскоре им предстоит стать символами года - Голубыми Лошадьми...