После такой яркой, бурно проведённой ночи, опять наступили однообразные, скучные и серые будни. Всё те же подъёмы, физзарядки, перекуры, построения, занятия, дежурства и дневальства, наряды на работы, самоподготовки и отбои. Жизнь, учёба и служба катят по накатанной колее, как паровоз по рельсам.
Во время дежурств, занятия приходится пропускать, поэтому напрягаешься, чтобы усвоить пропущенную тему и догнать товарищей в учёбе. Скидок, тут ни каких, не делается и жалобы к сведению не принимаются. Курсанты шутят:
- Жалуйтесь очаковскому раввину.
Почему очаковскому и почему раввину? Фольклор есть фольклор.
Сегодня в очередной раз заступаю дневальным по роте, буду "стоять на тумбочке". Вечером после ужина заступающая смена выстраивается на плацу. Дежурный офицер проводит инструктаж по несению суточной вахты, и дежурные по ротам, КПП и камбузу разводят своих подчинённых по местам.
В роте вахта из двух человек - дежурного и дневального. Задача дневального - "стоять на тумбочке" у входа в помещение роты и при появлении начальства орать погромче, отдав честь и вытянувшись в струнку: "Рота смирно! Дежурный на выход!"
Ну а дежурный, обязан доложить о том, что в роте всё благополучно. Вот в принципе и всё, не считая вечерней, утренней и перед сдачей вахты приборки кубриков и коридоров. Дневальный всю ночь сидит возле тумбочки, а дежурный имеет полное право, записанное в уставе, валяться поверх одеяла на своей койке "ослабив ремень и расстегнув ворот". Утром дневальному даётся время поспать до обеда, дежурный его подменяет, а затем, до ужина, он опять "стоит на тумбочке". Вечером роту нужно положить спать, утром поднять на зарядку. Ну, вот, пожалуй, и вся служба.
После развода мы с дежурным по роте Сашей Кузнецовым поднимаемся к себе на четвёртый этаж. Он идёт в кубрик нашей группы, а я остаюсь возле тумбочки у телефона. Идёт обычная курсантская жизнь. Народ снуёт по коридору туда и сюда, кто в умывальник побриться, кто в бытовку погладиться. Через полчаса в роте наступает тишина, - все ушли на самоподготовку. Я достаю из тумбочки учебник термодинамики и тоже начинаю зубрить.
К вечерней поверке возвращаются ребята, с самоподготовки, и опять начинается беготня по коридору, в умывальник, в бытовку, в спальные помещения роты. Здание старое, кубрики маленькие, поэтому чтобы запихнуть, в каждый из них, группу из тридцати человек поставлены двухъярусные койки. На одной из стен нашего кубрика Миша Кузнецов нарисовал морской бой парусных кораблей. Картина на мой неискушённый взгляд великолепная, жаль только что со временем, при ремонте, её забелят или закрасят.
Но вот прошла вечерняя поверка, скомандован отбой, старшины групп выключили свет в спальных помещениях. Народ понемногу угомонился, и наступила полная тишина. Я достаю из тумбочки взятый напрокат у приятеля "ВЭФ", включаю его на самую малую громкость, нахожу спокойную музыку, закуриваю и начинаю мечтать. О том золотом времечке когда буду ходить в моря, зарабатывать кучу денег, куплю себе машину, - "жигуля", нет лучше "волгу"; да-да, чёрную "волгу" с синими занавесочками, (тогда стёкла ещё не тонировались). Красивые девчонки будут виться вокруг меня как мотыльки вокруг лампочки в летнюю ночь....
Боже, какие мечты нас посещают в семнадцать лет! В эти годы всё кажется легко достижимым, выполнимым и прекрасным. Жизнь представляется сплошным праздником.
И не знаешь ты голубчик, что впереди подстерегают тебя много мелких и крупных неприятностей, измены друзей и любимых, но самое страшное - потери дорогих тебе людей.
А сейчас, в радужных мечтах всё хорошо, всё прекрасно; а всё плохое, случается, да, но с кем-то другим; а с тобою этого не может произойти никогда, потому что ты - это ты, один такой на свете, единственный и неповторимый.
И в голову твою, молодую и беззаботную, ни на минуту не приходит мысль о том, что не будет ни чёрной "волги", с синими занавесочками, ни кучи денег, ни прочей билиберды.
А будет у тебя счастье, - большая настоящая любовь. Но будет и страшное горе, от которого до конца твоих дней останутся жгучая боль в сердце, слёзы наедине, и постоянное чувство вины, обиды, злости и отчаяния.
И не знаешь ты, что большая часть твоей жизни вот так и пройдёт как сейчас, в эту тёмную декабрьскую ночь, - по сменам, вахтам и дежурствам.