Позавтракав, Руднев и Новиков вышли из общежития на улицу. Солнышко поднялось уже довольно высоко, и полесский городок нежился под его ласковыми, тёплыми лучами. На траве, на листьях кустов и деревьев россыпью алмазов сверкали капельки влаги. От реки поднимался густой туман и ложился белым ватным одеялом на луговые низины. Даже тропинки, густо поросшие по обочинам спорышем, лопухами и подорожником были мокрыми от росы. Остывший за ночь воздух был свеж и прозрачен и друзья с удовольствием вдыхали его полной грудью, чувствуя, как он приятно холодит гортань.
Чтобы не испачкать своих начищенных сапог они двинулись прямо по песчаной, ещё влажной дороге, мимо уютных, заросших зеленью двориков с маленькими одноэтажными, большей частью деревянными домиками, побеленными, по местной традиции, известью.
По дороге наши "гусары" обсуждали последние, замечательные события, которыми в общем-то так бедна была гарнизонная жизнь. Несколько дней назад их пожилой командир эскадрона майор Квашин вернулся из отпуска и привёз с собою молодую красавицу-жену, - соломенную блондинку, с голубыми глазами и пышными формами.
Весь офицерский холостяцкий фонд полка был сначала повержен в шок, а затем пришел в крайнее возбуждение; да и не только он один. Военный совет полковых дам, беспокоясь о нравственности своих благоверных, объявил боевую готовность.
Но виновница торжества, на все эти галантные проявления чувств у большинства сильной части гарнизона и недружественные действия его слабой, но прекрасной половины, похоже никак не отреагировала. Дело в том, что красавица была как бы немая. Никому ещё не удалось с ней заговорить. На все вопросы отвечал Квашин, который ни на минуту не оставлял её одну, и на людях не давал своей супруге и рта открыть.
А когда он был на службе, то "царевна-несмеянна" из своей комнаты даже не появлялась. Всё это было настолько загадочно и романтично, что "мушкетёры" поклялись: кровь из носу, но они добьются разгадки этой тайны.
Так, обсуждая эту последнюю свежую новость, за полчаса они добрались из военного городка, расположенного в центре, до окраины местечка. Здесь дорога поднималась на насыпь и, миновав шлагбаум и будку обходчика, пересекала железнодорожную колею, а затем спускалась на громадный пустырь называемый местными жителями прогоном.
На ближнем краю его стояли длинные одноэтажные здания из красного кирпича, под красной же черепицей, в которых, когда-то давным-давно располагались казармы и конюшни царского драгунского полка. И сейчас, всё это недвижимое наследие старого режима использовалось по прямому назначению, но хозяином был здесь теперь N-ский кавалерийский полк славной Будённовской дивизии.
Тут же находились: плац, манеж и футбольное поле с двумя воротами без сеток; на котором, в свободное от занятий и службы время, красноармейцы с удовольствием гоняли мяч.
На дальнем краю пустыря, под самым лесом, в старом, заброшенном песчаном карьере было оборудовано полковое стрельбище.
За футбольным полем, вдоль железной дороги проходила трасса для верховой езды. Тут были установлены, сооружены, выкопаны и насыпаны так называемые "мёртвые" и сбиваемые препятствия: водные рвы с банкетами и без них, каменные стенки, "овечьи загоны", канавы, земляные валы и прочие каверзы; задача которых - сбить всадника с толку, а лошадь с ног. На последнем, гладком участке трассы устанавливались лозы и чучела из сырой глины, для сабельной рубки.
Именно здесь и должны были состояться сегодня соревнования на первенство дивизии между командами всех её полков. Штаб дивизии также выставлял свою команду. Состязания должны были пройти в два этапа: верховая езда с преодолением препятствий и сабельной рубкой; и стрельба из личного оружия.
Высокая, с поросшим травой пологим откосом, железнодорожная насыпь, плавной дугой огибавшая ближнюю сторону пустыря, служила трибуной для местных жителей и красноармейцев во время футбольных матчей и конных соревнований и тренировок.
Полковая кавалерийская школа располагалась в небольшом, на две комнаты, одноэтажном белом домике с крылечком и с красной черепичной крышей. В меньшей комнате находился кабинет начальника, а большая служила учебным классом в котором проводились теоретические занятия по верховой езде и кавалерийской тактике. В конце коридора, разделявшего помещения была устроена печка называвшаяся "грубкой" и обогревавшая весь домик так хорошо, что школа зимой считалась самым тёплым местом в полку.
Кроме недвижимости имелись ещё четыре десятка крепких, выносливых, довольно хорошо обученных лошадей. Содержались они в полковой конюшне, но смотрели за ними закреплённые за школой красноармейцы-коноводы.
8
После того памятного Рудневу и Новикову знакомства с Лунёвым прошло уже более восьми месяцев. За это время они полностью изменили своё мнение о "железном" капитане. Теперь каждый уверял другого, что это именно он сразу разглядел в Лунёве настоящего кавалериста, может быть даже не уступающего прежним лихим наездникам и рубакам.
И в стрельбе из винтовки и из нагана ему было мало равных в полку.
Всех этих достоинств с лихвой хватало для того чтобы друзья великодушно простили начальнику полковой кавалерийской школы и некоторую сухость в общении, строгость и требовательность при проведении занятий. Теперь они из кожи вон лезли, стараясь во всём походить на своего наставника.
Кроме плановых занятий со своими взводами, они теперь всё свободное время проводили в манеже, на трассе и на стрельбище. В маленьком сонном городишке молодым неженатым лейтенантам, по правде говоря, и заняться было бы нечем, но нашим "мушкетёрам" скучать было некогда. Возвращались они к себе в офицерское общежитие вечером, усталые но довольные, и поужинав падали на свои узкие железные койки, сразу же засыпая здоровым крепким молодым сном.
Лунёв, почувствовав в молодых ребятах родственные ему души и поощряя их усердие, стал больше уделять им времени и внимания.
Начали с усовершенствования техники верховой езды, постепенно устраняя недостатки: вырабатывая красоту и уверенность посадки, рациональное управление лошадью. Лунёв учил молодых кавалеристов как заставить лошадь полностью повиноваться всаднику, как правильно наезжать на препятствия и чисто их преодолевать, и многому, многому другому.
Иногда за день они совершали по пятьдесят - шестьдесят прыжков; сменяя лошадей, потому что одному скакуну преодолеть столько препятствий было просто не под силу. Прыгали с крутого берега в воду; прыгали через барьеры без стремян, плотно прижав колени к седлу. В любую погоду выезжали в поле, специально выбирая маршруты пролегавшие по пересечённой местности, с частыми спусками и подъёмами, с форсированием ручьёв и речушек.
В этом классе под открытым небом преподавал Лунёв своим ученикам уроки тактики.
- Тактика, товарищи командиры, это, как Вам известно, составная часть военного искусства. Она занимается изучением закономерностей боя, разработкой его подготовки и ведения.
Допустим, Вы получили приказ выдвинуться со своими взводами к определённому пункту и оттуда начать атаку. Действия Ваши должны быть тактически грамотными. Силы конского состава необходимо расходовать очень рационально, стараясь сэкономить их для атаки. Выдвигаясь на исходный рубеж, выбирайте такой аллюр, который наиболее подходит для данной местности, почвы и рельефа. По болоту, пахоте или по высокой траве быстрой рысью и галопом ездить не стоит, - это сильно изматывает лошадей. По асфальту и камням скакать тоже не желательно, - это вызывает хромоту и воспаление суставов.
Помните что конь это не танк, а живое существо. Но в лесных, горных и болотистых районах конница запросто может потягаться с танковыми и механизированными соединениями противника. Так что рано списывать с боевого счёта наш род войск, - подбадривал своих любимцев Лунёв.