В девятнадцатом веке Российский флот на Чёрном море находился в плачевном состоянии, хотя внешне всё обстояло благополучно. Паруса ставились в считанные минуты, палубы блистали чистотой. Любимым делом начальства стало, надев на руки белые перчатки, совать мизинец в ружейный ствол и не дай Бог если он испачкается. В качестве дисциплинарных наказаний широко практиковались мордобой и порка нижних чинов.
А тем временем, ниже ватерлинии во всю трудились морские черви-древоточцы, постепенно разрушая гниющий, морально устаревший парусный Черноморский флот.
Бывшие, в то время, у государственного руля деятели убеждали императора Николая Первого что достаточно иметь сильную армию, а флот не нужен; Россия мол не морская держава и нет смысла пускать деньги на ветер, строя новые, современные корабли.
После Ушакова, Черноморским флотом более двадцати лет, руководили принятые в российскую службу иностранцы и довели его до ручки. Наконец сам государь император обратил внимание на его печальное состояние, и летом 1832 года назначил первооткрывателя Антарктиды, почётного члена Русского географического общества, героя Наваринского сражения адмирала Лазарева сначала начальником штаба Черноморского флота, а затем и командующим эскадрой.
Не было счастья, да несчастье помогло. В конце 1831 года в Оттоманской империи началась междоусобица. Подвластный Турции египетский правитель Муххамед-Али, разгромив войска султана Махмуда Второго, захватил Сирию и двинулся к Константинополю. Франция и Англия поддержали египтян, войска которых быстро приближались к Черноморским проливам. Махмуд Второй, обратился с просьбой о помощи к России.
Лучшего случая даже нельзя себе было представить и Николай Первый сразу же решил взять под свой контроль Босфор и Дарданеллы. Вот для этих-то целей и потребовался боевой, а не свадебный адмирал.
Зимой 1832 года эскадра Черноморского флота вошла в Босфор и высадила десять тысяч сухопутных войск на обе стороны пролива.
То же самое захотели проделать в Дарданеллах и французы, но Турция, опираясь на военную поддержку России, отказала им в этом. Чтобы подбодрить своего, неожиданно приобретённого союзника, Россия заявила о своём намерении "... не оставлять Босфора, пока последний египетский солдат не перейдёт горы Таурус...".
Россия и Турция подписали договор об оборонительном союзе. Султан обязался, в случае войны, закрывать проливы для всех иностранных военных кораблей. Англия и Франция, за дежурными улыбками своих дипломатов, не могли скрыть раздражения.
Как ни заманчиво было прочно закрепится на Босфоре, однако пришлось возвращаться домой. Турция - страна суверенная, и держать вблизи своей столицы, в мирное время, военный флот и сухопутные войска иностранной державы не хотела, да и Англия с Францией ей бы этого не позволили.
С грехом пополам, полусгнившая эскадра добралась до Севастополя; покровитель российских моряков святой Николай чудотворец Мир Ликийских обеспечил хорошую погоду туда и обратно.
Лазарев понимал что нужно строить новые парусные корабли и идущие им на смену пароходо-фрегаты. Они правда здорово пачкали своим дымом и копотью паруса, приводя в отчаяние ревнителей флотской чистоты, но зато обладали двумя преимуществами перед классическими парусниками - имели высокую маневренность и не зависели от ветра и шторма.
В канун Нового 1835 года государь утвердил своего флотоводца Главным командиром Черноморского флота и портов, а по совместительству ещё и Николаевским и Севастопольским военным губернатором.
Лазарев был не только боевым адмиралом, но и проницательным политиком, и прекрасно разбирался в тогдашней международной ситуации.
На Кавказе уже пару десятков лет велась война с горцами. Англия и Франция, руками Турции, (быстро забывшей как её выручила Россия), пытались ослабить влияние Российской империи на Ближнем Востоке и Балканах. Особенно усердствовали англичане. Британские и турецкие частные торговые суда контрабандой доставляли на Черноморское побережье Кавказа оружие и боеприпасы, а оттуда оно переправлялось в горы, в отряды мятежных шапсугов1, черкесов, чеченцев.
В английской и французской прессе была развязана антирусская компания; в газетах подвергался сомнению сувернитет России над Кавказом. Впечатлительную европейскую публику кормили статьями о зверствах творимых русскими войсками как-то: вырубке лесов, выжигании аулов, уничтожении мирных жителей.
Да, и это было, и отрицать этого нельзя! Но почему-то, в иностранной прессе, стыдливо забывали упомянуть о "художествах" и другой стороны: о набегах на Грузию и на пограничные казачьи станицы; о захватах заложников и работорговле; об угонах скота и тех же самых убийствах мирных жителей. Общественность приучали к мысли что рано или поздно цивилизованной Европе придётся наказать варварскую Россию.
Война назревала и Лазарев это себе ясно представлял. Он составил стратегический план, который предусматривал не допустить прорыва английского флота в Чёрное море. Для этого необходимо было нанести упреждающий удар, повторив зимнюю кампанию 1832 года, - высадить с эскадры десант, на обе стороны Босфора и оборудовать береговые батареи, прикрыв их с флангов и тыла пехотой. На худой конец можно было затопить, поперёк пролива, несколько старых кораблей.
В случае невозможности первого варианта, встретить британскую эскадру на выходе из Босфора и разгромить в морском сражении, не подпустив к Севастополю. Для этого на Чёрном море необходимо было иметь современный, готовый к бою флот.
Получив такого командующего, черноморцы проснулись от многолетней спячки. Штаб флота перевели из Николаева в Севастополь. На берегу Северной бухты начали сооружать сухие доки и эллинги для ремонта и постройки кораблей. В Николаеве развернулось строительство пароходного завода, а старые верфи продолжали спускать на воду новые линейные корабли.
В Средиземном море, сменяя друг друга, постоянно находились корабли для разведки и гидрографических исследований. Одна эскадра крейсировала в западной части Чёрного моря и была нацелена на Босфор, а другая вела блокаду Кавказского побережья. Круглый год, и в шторм и в туман она патрулировала побережье от Анапы до Батума, захватывала и топила суда иностранных контрабандистов.
Но всё-таки значительная часть оружия попадала на берег, а оттуда в горы. Продвижение русской армии вглубь Кавказа тормозилось отсутствием дорог. Скалы и ущелья преграждали путь войскам, а горцы, постоянно получая оружие и боеприпасы, оказывали отчаянное сопротивление.
Тем временем Николай Первый совершил грубую политическую ошибку. В 1848 году в Европе вспыхнула революция. Студенты требовали свободы, рабочие хлеба и работы, крестьяне земли. Всем хотелось какой-то абстрактной воли. И только один социальный класс знал конкретно чего он хочет. Закончилась ранняя стадия капитализма, - первоначальное накопление капитала. Окрепшей буржуазии уже мало было своей доли в управлении государством, она потребовала себе власть полностью. Набравший силу капитал начал зачистку остатков феодальных отношений в Европе.
Как и обычно, при всякой перестройке, ярким пламенем разгорелся национализм, под знаменем освободительного движения.
Венгрия объявила о своей независимости от Австрийской империи, а так как в имперской армии венгерские войска всегда были самыми боеспособными, то мадьяры начали бить австрийцев в хвост и в гриву. Австрийский император обратился со слёзной просьбой о помощи к своему венценосному собрату, и тот, вопреки интересам России на Балканах, отдал приказ своим войскам войти в Венгрию и начать боевые действия против повстанцев.
В 1849 году венгерская армия сложила оружие. Габсбургская империя была спасена, а Россия, на целое столетие, нажила себе заклятого врага.
И в Великую отечественную войну, венгры, особенно на своей территории, сражались с советскими войсками ещё ожесточеннее чем немцы.
А с австрийцами они быстро помирились. Те по братски поделились с ними властью и империя стала называться Австро - Венгерской.
Россия получила "хорошую" прессу в Европе, в которой её называли не иначе как жандармом, а Франция и Англия во всю нажимали на педали, подогревая у публики благородное негодование и убеждая её в том, что война с Российской "империей зла" неизбежна.
Черноморский флот, тем временем, продолжал блокаду восточного побережья моря, высаживал десанты сухопутных войск, поддерживал их огнём корабельной артиллерии, доставлял продукты, боеприпасы и сменные гарнизоны на береговые блокпосты и укрепления.
Для защиты Севастополя со стороны моря, были построены первоклассные береговые батареи: Константиновская, Николаевская, Александровская, Павловская, Михайловская.
Многое было сделано, но беспокойный адмирал с тревогой замечал как много ещё нужно сделать для боеготовности флота и обороноспособности его главной военно-морской базы. Он посылал государю верноподданейшие рапорты с просьбами о выделении средств на создание оборонительной линии из инженерных сооружений, для защиты Севастополя с тыла, и приобретении за рубежом хотя бы нескольких пароходов с мощными машинами. Используя их как буксиры, можно было во много раз увеличить маневренность парусных линейных кораблей, в случае эскадренного боя с вероятным противником.
Но Николай Первый всемилостивейше отвечал, что на покупку дорогостоящих игрушек для флота, у него денег нет, и даже мягко журил боевого адмирала за его сомнения в славе русского оружия. Император верил в боеспособность своей армии и ему даже в голову не приходило что неприятель сможет высадиться в Крыму и зайти в тыл Севастополю. Он считал что не имея общих границ с Россией, ни Англия, ни Франция не пойдут на такую авантюру как война с нею.
Лазарев нервничал, переживал, портил себе кровь и укорачивал жизнь в борьбе с завистниками и казнокрадами, с равнодушием царя к флотским нуждам. В 1851 году он тяжело заболел, по именному указу Николая Первого был отправлен на лечение за границу, где вскоре и умер.
Черноморский флот не остался сиротой. Покойный адмирал сумел подготовить себе достойную замену. Командующим флотом стал адмирал Корнилов, начальником штаба - адмирал Истомин, старшим флагманом эскадры - адмирал Нахимов.
Но если на новую технику для флота и на оборону его базы денег не выделять, то морально устаревший флот таким и останется, а базу его, при известной доле везения и нахальства, можно взять почти голыми руками.
Обо всём этом было прекрасно известно политическому и военному руководству Англии и Франции. План войны с Россией был давно составлен, флот и сухопутные войска подготовлены. Оставалось только спровоцировать царя, уверенного в непобедимости своей замуштрованной парадами и смотрами армии, которая всё ещё ни как не могла сломить отчаянное сопротивление горцев. Это ответственное дело поручили Турции.