Луиза-Франсуаза : другие произведения.

Глава 11

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 8.05*10  Ваша оценка:

  - Ну, что скажешь, Илларион Иванович? - Николай отодвинул папку с бумагами и посмотрел на старика. Мнению его в вопросах, касающихся финансов, он доверял полностью, а потому решил глубоко не вникать в представленный его вниманию документ. Однако его не покидало ощущение, что собравшиеся что-то явно недоговаривают.
  - Он тут верно заметил, - ответил сидящий в удобном кресле собеседник, - что в "золотой лихорадке" в Калифорнии прибыли тех, кто золотодобытчикам все необходимое поставлял, были куда как больше прибылей самих старателей. Но так же верно замечено, что как раз тут прибыли уже наши от каприза природы не зависят, и его услуги окупятся сторицей. Опять же, юноша сей, похоже, и в сплетнях искушен...
  - То есть тут больше сплетни? - удивился Николай.
  - Нет, но видит он верно, как оные пресечь. Сергей Юльевич уже кампанию противную начал, а так все его усилия окажутся напрасными. Толковый юноша, думаю, что прислушаться к нему стоит. Тем более, что в долю он не стремится, место своё понимает...
  - А ты что скажешь, Евгений Иванович? - поинтересовался Николай у грузного человека в мундире. - Тут и по твоему ведомству предлагается изрядно.
  - И предлагается весьма дельно. А то, что денег ему на все это обустройство давать не придется, то двойная выгода получается...
  - А самое главное - вмешался Илларион Иванович, - что он, в деле напрямую не участвуя, всех более заинтересован будет в его процветании. Ведь как ни крути, а ему откладывается хорошо если процентов двадцать с оборотов предприятия, при том, что во время становления дел платить теперь выходит ему чуть ли не четыре пятых.
  - Мошенник? Ну не верю я, что в державе нашей купцы в филантропов так заделались...
  - Я, Николай Александрович, первым делом так и подумал. А посему проверил, и выходит, что не так все тут. На самом деле он лишь особого покровительства ищет, но за сим он выгоду свою не забывает. Все эти его планы намечают ему прибыли как бы не тридцать, а то и тридцать пять процентов на вложенный капитал, возможные, однако, лишь при нашем как раз покровительстве. Но дела свои он как раз техническими решениями ограничивает - в чем он, безусловно, разбирается более чем изрядно, что и тутошние дела его показывают. Однако с техникой его и наши прибыли вырастут, причем в разы, не на проценты...
  - И он прогореть совсем не боится?
  Илларион Иванович на секунду задумался. Не над ответом - над вопросом: а уж не имел ли в виду Николай услугой воспользоваться, а затем услужившего вышвырнуть? Бывало уже и такое...
  - Не боится. Кроме как он, сейчас никто такого исполнить не сможет - а предприятию он ведь ничего не дает изначально. Сам он ничего не теряет, разве что использовать им же сделанное сможет с меньшей выгодой. Но всяко с выгодой - а вот мы как раз потеряем много. Причем деньги не главной потерей будут...
  - Что же?
  Илларион Иванович промолчал, выразительно посмотрев в противоположный угол комнаты. Николай, проследив за взглядом, повторил вопрос в несколько иной форме:
  - Пусть Вячеслав Константинович своё мнение о потерях выскажет.
  - Господин сей, по моему мнению, им предложенное всяко исполнит. С нашим участием или без оного. Но, делая это как бы для нас, прибыли свои сам он удвоит - а потому и предлагает уже нам выгоды в разы большие. Однако если мы ему покровительства не предложим, то иных покровителей он и так найдет. Вот только опасаюсь, как бы микадо ему в покровители не попросился. Уж про германца и англичанина я не говорю: эти там первые будут при нашем отказе. А вот откажет ли он сам им - я не знаю: дела свои он строит как американец какой и денежные выгоды поперёд всего ставит. Посему, и на том стоять буду, отказывать ему не след.
  - Я подумаю, - закруглил разговор Николай. - Идите, господа...
  После того, как визитёры покинули кабинет, Николай, мысленно пройдя по высказанным ему аргументам, подумал:
  - А Александр Михайлович на самом деле хорош, знает, кого к делу привлечь. Нужно его как-то наградить за это... и не деньгами. Впрочем, не к спеху...
  
  Кроме грузовых "тракторов" по рекам у меня бегали и "автобусы" - сделанные на манер моей первой "маршрутки". От грузовиков трактора отличались четырёхскоростной коробкой передач, двухцилиндровым мотором и полностью "стеклянной" кабиной, а пассажирский фургон был снабжен туалетом и небольшой "кухней" для подогрева еды. А еще этот агрегат мог разгоняться на льду до скорости в сто километров в час - и в Нижний я поехал именно на нём.
  Успев на ночной поезд в Москву, я уже утром уже выехал в Петербург, так что шестого, уже в десять утра встретился со столь интересующим меня человеком. Вообще-то я его и раньше знавал, но в "иной реальности"...
  Дед все выяснил досконально, и мне не пришлось долго "искать подходы". Я просто завалился в ресторан гостиницы "Англия", где сейчас проживал этот господин, нагло присел за столик, где он вкушал завтрак, и, не давая ему времени даже возмутиться, протянул ему свою визитку (ту самую, с золотым орлом).
   - Александр Михайлович, я кое-что узнал о вашем проекте, и хочу предложить свое участие в нем. Сейчас абсолютно случайно у меня завалялась пара миллионов рублей, которые, по моему разумению, делу весьма поспособствовали бы.
  - Вы кто и что вам от меня надо?
  - Александр Волков. Человек, чьей ручкой вы, скорее всего, пишите. Тот, который, среди прочего всего, заработал за последний год десять миллионов. И который два года назад вернулся на родину без копейки денег. Ещё тот, кто может проект сделать в десятки раз более прибыльным, чем вы можете себе вообразить. А надо мне, чтобы вы в список участников концессии включили и мою фамилию - причем лично вам столь несложное упражнение в правописании принесет сто тысяч рублей. Наличными, и без какого бы то ни было оглашения.
  - Вы сто тысяч с собой в бумажнике носите? - не удержался от сарказма мой собеседник.
  - Нет, конечно. Если вы согласны, то мы просто перейдём дорогу, зайдём в банк и я переведу указанную сумму на ваш счёт. Ну а если после высочайшего утверждения списка участников концессии моего имени в нём не окажется, вы просто вернёте деньги.
  - А если не верну? Вы же сами предлагаете "без какого бы то ни было оглашения", - он ухмыльнулся.
  - У меня почему-то есть уверенность, что достойный человек не пожелает запятнать свою биографию столь мелким жульничеством. К тому же мне хотелось бы рассказать, почему лично Вы весьма заинтересованы , чтобы как раз моё имя из списка не пропало. Не будете ли Вы столь любезны посвятить пару часов необременительной частной беседе?
  - Заманчивое предложение. Боюсь, мне все же придется отказаться, у меня на сегодня уже назначена встреча.
  - Насколько я осведомлён, встреча с Илларионом Ивановичем у Вас назначена на полдень. Нам хватит времени побеседовать, а последующий за нашим разговор, я уверен, будет намного более плодотворной. Сто тысяч на счету вдохновляют, поверьте моему опыту...
  В целом мысль о внезапном и необременительном обогащении Александру Михайловичу понравилась, и время до полудня мы провели довольно плодотворно. Хотя поначалу у него и были кое-какие сомнения в моем предложении, мне все же на начальном этапе удалось их развеять:
  - В конце концов в любом случае Вы, Александр Михайлович, почти ничего не теряете. А выиграть, если всё получится, можете весьма много - как и я, не сомневайтесь. И хотя при проигрыше я теряю заметно больше Вашего, на моей стороне стоит простой расчет: выигрыш гораздо больше проигрыша. И вообще, кто не рискует, тот лошадь, а я все же человек...
  - Что Вы сказали? Причем тут лошадь? - похоже, что мой собеседник собрался обидеться.
  - Это аристотелева логика, силлогизм. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, лошади не пьют шампанского. Вывод очевиден, - улыбнулся я.
  - Действительно очевиден, - рассмеялся Александр Михайлович. - Я согласен. Посему предлагаю, как не лошадям, отметить наши договорённости шампанским. Вы когда собираетесь покинуть Петербург?
  Обсудив самые ближайшие перспективы, мы сошлись на том, что мне всё же стоит дождаться результатов сегодняшних переговоров "на высшем уровне". Которые, увы, могли проясниться даже не вечером, а в течение нескольких дней. Однако всё оказалось гораздо проще, чем представлялось нам утром, и Петербург я покинул - с заверениями, что "всё уже наверняка слажено" - с вечерним поездом. Хорошо, когда люди, принимающие решения, умеют быстро считать - и тем более неплохо, когда они умеют и думать быстро. Конечно, пришлось несколько "подставиться", обязавшись вложить в довольно авантюрный проект целых два миллиона рублей - откровенно говоря, у меня ведь их пока не было. Но, если все получится...
  Я же - не лошадь...
  
  Валентин Павлович был очень неплохим специалистом по фортификации - все же по его проектам выстроено довольно много береговых батарей и прочих весьма полезных военно-морских сооружений. И то, чем он стал заниматься у меня, с прежней его работой имело прямую связь. Какую связь могут иметь сельскохозяйственные постройки и форты? Да самую прямую: и то, и другое является сооружениями весьма габаритными, а строиться должны быстро и качественно.
  В России "быстро и качественно" получалось почему-то только у военных. Не всегда, но у других не получалось вовсе. И не потому, что "шпаки" тупые были или военные особо "острые" оказывались, а потому, что лишь на военных стройках сроки были важнее цены.
  Лишних денег у меня не было, мне и не лишних не хватало. Но в строительстве деньги - это всего лишь наличие материалов и рабочей силы, а с этим как раз получилось более чем хорошо. Папаша Мюллер, дорвавшись до интересной ему работы, за прошедшее лето в Хвалынске поставил уже пять шахтных цементных печей фактически непрерывного цикла, и производительность завода достигла полумиллиона тонн серого порошка в год. Пока достигла - сейчас он (точнее, нанятые им американцы) монтировали там уже вращающуюся печь на двести тысяч тонн, а сам Мюллер по лицензии, купленной вместе с печью, поднимал две таких же неподалеку от Калуги. В результате цемент я получал вовсе бесплатно: Мюллер продавал четверть продукции "по очень демпинговым ценам", но и эта выручка полностью покрывала производственные расходы - так что "основной материал" для строительства был доступен в любом разумном количестве.
  Что же до "рабсилы", то в России тех, кто способен и хочет бегать с тачкой, копать больше и кидать дальше, было в избытке. Так что желаемые Семёновым условия для строительства он получил. Правда, строил он вовсе не форты и батареи, а совсем даже элеваторы, но строил он их теми же "военно-морскими" способами. Причём - вовсе не ограничивающимися широким применением военно-морской терминологии (хотя и включающими данный элемент). Основой флотской технологии было "все дружно навалились!" - и все дружно наваливались. На стройке элеватора на окраине рабочего городка "всех" было сразу набрано около трёх тысяч человек, и потому он, ёмкостью на двадцать пять тысяч тонн, был выстроен за полтора месяца. В основном выстроен, потом еще месяца три ставили всякие машины, занимались "внутренней отделкой", но основа - технологическая башня и двадцать пять шестиметровых силосов высотой по сорок метров - вознеслись чуть менее чем за пятьдесят дней. Правда, я подсказал Семёнову насчет скользящей опалубки...
  Первый элеватор был закончен (в смысле, отлит их бетона и передан на отделку) еще в прошлом году, в самом конце августа. На дворе погоды стояли вполне еще тёплые, а довольно дорогая опалубка "простаивала", и Валентин Павлович, прикинув "строительные резервы", перевез железяки через речку и второй такой же элеватор начал расти в пяти верстах от реки за селом Верхнее Погромное. А ещё старый фортификатор был мудр и знал, что, во-первых "ничего выкидывать нельзя - ещё пригодится", а во-вторых "всё, что не используется - сопрут". В целях предотвращения второго события грядущей зимой заложил фундаменты двух дополнительных элеваторов в Камышине и, через реку, в Николаевске. Причем Камышинский был полностью завершён в феврале (хотя и в самом конце месяца), а Николаевский со строительством подзадержался: для предыдущих проволока для арматуры закупалась на французском заводе, а как раз в феврале Кузьмин запустил небольшой стан для выпуска катанки-полудюймовки и Семёнов предпочел "деньги зря не мотать". В итоге же он просто ждал, пока продукция из Воронежа доползёт...
  Строительство Верхнепогромского элеватора в пяти верстах от "главной транспортной артерии страны" объяснялось просто: на самом деле он был поставлен в полуверсте от уреза воды в половодье. Женжурист с Кураповым планировали следующим летом туда канал от Волги провести, а пока элеватор заполнялся с помощью гужевого транспорта. Правда, не простого: в Саратове были выстроены мастерские по производству стальных "телег-хопперов", и верблюды легко тащили тонну зерна на пять вёрст. А свободных для фрахта верблюдов рядом с Царицыном было много.
  Самое забавное, что труды Семенова по строительству и мои - уже по "телегостроительству" - даром не пропали: Царицынский элеватор был заполнен за зиму целиком, а Верхнепогромский - больше чем наполовину. Сказался "выгодный курс обмена" чугунков со Ставропольского завода на зерно - и крестьяне поспешили им воспользоваться. Ну а заодно и продавали зерно за деньги. Конечно, миллион рублей (во что мне встала "закупочная кампания) - деньги солидные, но уже "терпимые": с запуском стеклопрокатного завода затраты скомпенсировались менее чем за два месяца.
  Вдобавок неожиданно довольно приличные деньги пошли и с фармакопеи: Камилла проанализировала таблетку фурацилина из моего рюкзачка и синтезировала его (по-моему, как и почти все прочее - из коксового газа), Ястребцев летом "испытал" его на дизентерийных больных в уезде и написал о результатах статью в медицинском журнале - а в результате военный министр Алексей Николаевич Куропаткин заказал у Камиллы (фармацевтическая "фабрика" числилась за Григорием Игнатьевичем, моим тестем, но курировала ее именно моя супруга) три миллиона "таблеток от поноса". Тридцать тысяч рублей - деньги небольшие, а прибыли с них вообще даже меньше половины, но военно-медицинская комиссия "обоснованием необходимости закупки" сделала лекарству такую рекламу, что пришлось срочно строить собственную "типолитографию" для выпуска упаковок и инструкций к лекарствам - аптекари, заказывающие фурацилин (уже по две копейки за таблетку), "заодно" и прочие препараты массово закупать стали. А Синицын-старший их выпускал уже немало - кроме фурацилина, он делал и известные уже лекарства вроде салицило-цинковой мази Лассара и настоек валерианы и боярышника. Тестю, кстати, своей заначки на фабрику не хватило, две трети прибылей (в соответствии с финансовым вкладом) он перечислял на мои счета. Глядишь, через год тесть уже миллионщиком станет... а я вот - нет. Расходы...
  Бенсон приехал в Царицын двадцатого января. Неделю мы с ним провели в переговорах, после чего Павел Афанасьевич вместе с Константином Константиновичем Васильевым отправились "строить новый город". Причем директор "Промстроя" уезжал "с лёгким недоумением на лице", поскольку в цели строительства посвятить его "забыли". Впрочем, недоумение было действительно лёгким, поскольку он уже немного привык к "неожиданным идеям" своего шефа, а тот (то есть я) зарплату обещанную платил исправно, да и премиями не обижал. Да и задачка была для архитектора весьма интересная, все же кроме четырех вполне уже стандартных цеховых "коробок" предстояло действительно с нуля спроектировать и выстроить "рабочий городок" на шесть тысяч жителей. В городе, где проживало уже две с половиной тысячи.
  В феврале мне пришлось совершить еще одну поездку по местам "прошлой будущей боевой славы" - сначала в Подмосковье, где снова выкупил поместье рядом с Воскресенским (и на этот раз оно обошлось мне всего в шестьдесят пять тысяч), а затем - в Пермь и Соликамск. Точнее, в Соликамск и Пермь - в первом городе я просто уже знал к кому (и с чем) обращаться и поэтому пять сотен "нужных" десятин обошлись мне всего в десять тысяч рублей (четырнадцать, если учесть сумму "смазки"), а в Перми я лишь зарегистрировал покупку как "поместную землю". Впрочем, никаких строительств на купленных землях не началось: покупать местные стройматериалы было слишком дорого, а свои становились доступны только после ледохода. Да и людей на строительства не хватало...
  Но это было лишь небольшой частью "зимней активности" компании - основная работа шла внутри ранее выстроенных цехов. Незаметная снаружи работа - тот же Ставропольский завод выпускал "во внешний мир" лишь чугунки, а прочие новые заводы - вообще ничего.
  Правда, "старые" выпуск продаваемой за деньги продукции наращивали. С запуском второй (вчетверо более производительной) линии по выпуску перьев для авторучек суточный их выпуск поднялся до десяти тысяч штук. Существенную помощь в деле роста выпуска сыграла, конечно же, Камилла - сначала наладив синтез полистирола (стирол все равно синтезировался для производства шинной резины), а затем - и АБС - акрилонитрил-бутадиен-стирол. Гелевая ручка для химика - это же просто клад ценнейших подсказок! Даже если химику подсунуть небольшой обломок колпачка (ну, и если химика зовут Камиллой, конечно). А мне оставалось лишь удивляться на предков: оказывается, что этот акрилонитрил уже три года как синтезирован и изучен. Но удивлялся я не тому, что "изучен", а тому, что никому и в голову не пришло его куда-то применить...
  Ручки теперь в Европе и Америке - в отличие от России - раскупались очень хорошо. И тем более хорошо, что к ним еще и специальные чернила продавались. Нынешние, ализариновые, авторучку быстро забивали: с солями металлов они образовывали какие-то нерастворимые соединения, а перья все же как-то окислялись. Можно, конечно, ручку промыть - а при нужде и разобрать для очистки - но зачем создавать покупателю лишние трудности? Я попросил жену "изобрести" полностью растворимые в воде чернила...
  Самым простым выходом было использование индиго, благо технология синтеза была уже отработана в Германии и даже оборудование удалось купить за вменяемые деньги. Но получались таким образом чернила только синие, а отечественная бюрократия тяготела к фиолетовым. Я думаю, что и с синими особых проблем у бюрократов не возникло бы, но Камилла не искала легких путей и полезла в дебри производства анилиновых красок. И там она наткнулась на фуксин с его многочисленными производными. В результате только за границу ежедневно отправлялось тридцать тысяч пузырьков разноцветных чернил: синих, фиолетовых, зелены, красных... Ведь что такое чернила? Вода, немножко спирта (обычного и изопропила), красителя... тонна воды, стакан-два сухого красителя, по ведру спиртов и глицерина - максимум шестьсот рублей. В день затраты составляли полторы тысячи рублей - а в ответ получалось более двух с половиной тысяч, но уже долларов. Правда, пришлось купить австрийский "завод" по изготовлению бутылочек для чернил, но такой в любом случае пригодится - на нем ведь и банки можно делать. Понятно, что там, в заграницах, химиков тоже хватает, и на чернилах долго не просидеть - но пока деньги дают, их надо брать.
  В марте, по возвращении из столицы, большими (правда, по крестьянским меркам) взятками, лестью и с серьезным использованием "административного ресурса" в лице Мельникова (который вообще не понимал, что я делаю, но ему было просто интересно поглядеть "что получится") Большую и Малую Воробцовки мне удалось превратить в "колхоз Воробцовский". Не то чтобы мне эти двести десятин земли так нужны были, но колхоз - хоть и крошечный - мне был нужен для демонстрационных целей. "Свои" деревни для этого не годились - там крестьяне были лишь "наемными сельхозрабочими" на моей же земле, то есть скорее уж "совхоз", а мне требовался именно колхоз, причем исключительно как "дело добровольное": крестьяне сами себя должны кормить и содержать, а не на меня надеяться.
  К первому апреля была завершена подготовка к посевной на левом берегу Волги. За прошлое лето и частично за зиму под руководством Женжуриста было прорыто множество каналов, арыков и просто канав - и теперь пять с небольшим тысяч гектаров степи ждали, когда по ним пройдет трактор. Кроме полей в степи были выстроены и четыре деревни, все вдоль "верхнего" магистрального канала. В деревни эти был перевезен народ из Рязановки. Не весь народ, даже чуть меньше половины, ну и я не господь бог, чтобы всем сразу сделать хорошо. Впрочем, сама Рязановка почти уже опустела, так как довольно много тамошних жителей перебрались в рабочий городок и с крестьянством (точнее, с батрачеством) покончили - а у меня уже на правом берегу образовалось сразу три с половиной тысячи десятин угодий. Хреновых, но своих. Правда, ерзовские "богатеи" меня сильно невзлюбили, но лично мне на их трудности было плевать.
  Не плевать было Димке, ведь он там жил. После того, как он во второй раз вернулся из Ленкорани, его, уже повзрослевшего и возмужавшего, я назначил "председателем колхоза" в Ерзовке, поскольку по прежнему опыту надеялся, что он с работой справится. А во избежание "всяческих инцидентов" нанял охрану из пары отставных солдат, видом повнушительнее. Правда они защитить его смогли бы разве что в открытой драке, но я надеялся, что старого приятеля реально защитит пущенный мною слух, что охранники, случись что, просто убьют и исполнителей, и подстрекателей любых нехороших действий в его направлении.
  Очень неплохо поработал и "колхоз" в тульской губернии, в Бело Озере - там в прошлом году попробовали "мою" картошку, а в этом уже готовили под нее поле гектаров на двадцать. И полтораста гектаров - под пшеницу. Были определенные сомнения в будущем урожае, но поля были все на этот раз расположены вдоль Дона - хоть невелика речка, но на полив воды хватит, благо до самого дальнего поля от воды было метров триста.
  А вот "немецкую", которой в прошлом году собрали с пятисот почти десятин больше восьми тысяч тонн, предстояло посадить уже на Вологодчине и в Вятской губернии: там, правдами и неправдами, Кудрявцеву удалось арендовать почти пять тысяч десятин полей. Его, откровенно говоря, мои "пожелания" по поводу мест выращивания картошки очень удивили, но порученную работу он выполнил отлично. Даже составил почвенные карты арендованных угодий, а в посадке картошки ему помогали уже пятеро "будущих агрономов", которых он лично сманил из Московского Сельскохозяйственного института. Пятеро - потому что как раз пять участков и получилось арендовать. На пахоту туда было отправлено почти двести новеньких тракторов, каждый - с двумя трактористами, так что работали они вообще круглосуточно - причем трактора эти даже пока не ломались.
  И, что доставляло мне большое удовольствие, работало вообще все. Не идеально, но вполне себе даже неплохо. Заводы работали, колхозы работали... Камилла работала за троих, а Ольга Александровна - сразу за пятерых. В середине апреля она принесла мне первую продукцию своего "завода-лаборатории" - пять фунтов почти чистой окиси лантана, а еще через неделю - пудовую чушку ферролантана. И пообещала, что с мая таких чушек у меня будет по четыре штуки в сутки.
  Я же готовился к освоению Дальнего Востока. Благо, Александр Михайлович Безобразов подготовительную работу провел блестяще, и теперь наступал мой черед.
  Политика - дело грязное, но без политики нечего и мечтать о создании дальневосточной промбазы. И я знал, что хочу получить - правда, не знал как это сделать. Однако в политике есть профессионалы, а мое дело - денежки зарабатывать и индустрию строить. То же, что собирался сделать Безобразов, было чистой политикой, хотя и рядящейся в одежды обычного коммерческого проекта.
  Впрочем, и экономически проект был весьма выгодным: в предыдущий раз при затратах около двух миллионов рублей Александр Михайлович уже к началу войны с японцами только на складах у Ялу накопил товаров более чем на три миллиона. Большей частью это был лес, в основном - ценный кедр и еще более ценные "твердые породы", на которые концессия уже имела твердые контракты и Европе, и в Америке и континентальном Китае - даже китайский императорский дом заказал "стройматериалов" на полмиллиона рублей. А ведь "главный концессионер" успел получить и концессию на медные и серебряные рудники, и уголь, и многое другое. Я-то "рыбой" занимался, но был в общем-то в курсе ситуации.
  Так что с финансовой точки зрения концессия была многообещающей. А с политической...
  "В прошлый раз" все ограничилось добычей леса, при жесточайшей эксплуатации корейцев, и именно политических дивидендов я не увидел. Хотя изначально все подавалось под соусом "создания на границе сильного и сильно дружественного государства". Корея как была, так и осталась колонией - но теперь я планировал сделать немного иначе. Хотя сам пока в концессию не полез принципиально: моё дело заключалось в подготовке "промышленной базы" на Дальнем Востоке. И на Сахалине.
  Пока "клика Безобразова" занималась своей частью работы, я готовился к первому (в текущей истории) испытанию. В Царицыне ударными темпами строился новый цех - с продукцией несложной, но той, которая очень понадобится в ближайшем будущем. Цех по производству насосов. А финансировалось это строительство крестьянами из Бела Озера.
  Конечно, сами мужики не смогли бы профинансировать и строительство хлева в своей деревне, но, во исполнение обещания, в деревне была выстроена небольшая фабрика, чтобы люди могли на жизнь и зимой зарабатывать. Действительно небольшая, на ней рабочих мест-то было с полсотни, и все работники легко размещались в двух зданиях, от вышеупомянутого хлева отличающихся разве что наличием окон. В одном из цехов стояли два десятка швейных машин, а в другом - шесть паровых прессов. И делали на фабрике всего лишь обувку, ту самую, которую я называл "кедами". На самом деле это были все же не совсем кеды, а скорее кроссовки: подошва была все же толщиной в сантиметр, а верх тряпичным был лишь частично. Носок и задник шились из кожи - точнее, из обрезков кожи, закупаемых в разных местах с "настоящих" обувных фабрик. А парусину, из которой делалось все остальное, Володя Чугунов (по моей настоятельной просьбе) пропитывал каучуковой эмульсией. То, что в результате получилось, на кирзу смахивало не очень: и воду все же пропускало (хотя существенно меньше, чем просто парусина), да и резина пропитывала основу насквозь. Но с парусиновой же подкладкой обувка получилась вполне приемлемая: и нога не потела, и цена была крайне невысока.
  Вдобавок обувка была очень красивой (по крестьянским меркам, да и по моим тоже): резину Володя использовал разноцветную, так что обувка была красной, синей, зеленой, серой, черной или коричневой - с белой или коричневой подошвой. Белые кеды тоже сделали, но народ на них не очень реагировал, так что белыми теперь только подошвы делали - и почему-то именно с белой подошвой народ покупал обувь более охотно. Вообще-то планировалось этой обувкой сманивать крестьян в мои колхозы - все жители "колхозных" деревень получали "авансом" по комплекту одежды и обуви (чтобы болели меньше), но белоозерская фабричка кед делала по три сотни в сутки, и "избыток" приходилось продавать... а три сотни рублей - это в месяц уже десять тысяч. Немного, но смета насосного завода составляла чуть больше полусотни тысяч, так что цена пары кед в полтора рубля выглядела приемлемо: драки особой за ними не наблюдалось, но и затоваривания не происходило.
  Насосный завод планировалось запустить в конце мая, благо и рабочих удалось заранее подготовить, и Херувимов уже подобрал "руководящий состав" - но вот дождаться пуска в Царицыне у меня не получилось. В конце апреля мне пришло сразу два письма с просьбами срочно прибыть в столицу. Одно - от Безобразова, который, похоже, практически закончил лоббистскую часть своей работы. А второе - генерал-губернатора Финляндии Вячеслава Константиновича фон Плеве.
Оценка: 8.05*10  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"