Николай Иванович, проводив взглядом неожиданного визитера, задумался. Уж очень визит сей был необычен - потому и мысли Николая Ивановича были даже для него самого странными. А думал он о том, радоваться ему новым обстоятельствам или же, наоборот, огорчаться.
Ведь с одной стороны действиями этого юноши власть его, как ни крути, уменьшалась. Но с другой - снималось и множество забот, причем таких, которые он и проявить-то толком не мог. Так что в среднем выходило, что надлежит именно радоваться.
Но радоваться тоже не получалось. Потому как то, что предлагал это странный молодой человек, иначе как сказкой и назвать было невозможно. Планы-то выглядели красиво, но вот исполнить их... тут работы лет на десять, если не на пятнадцать. А молодой человек грозился все исполнить за два года.
Николай Иванович усмехнулся, вспомнив себя в юности - тогда он тоже прожекты строил грандиозные и нисколь в них не сомневался. Эх, сейчас бы молодость ту вернуть - уж он бы с этим юношей на пару стал бы изложенное воплощать! Это только мудрость, с годами приходящая, заставляет запланированное, прежде чем воплощать их начинать, обдумать со всех сторон - а затем откладывать надолго или вовсе хоронить.
И вдруг ему в голову пришла совершенно другая мысль: а размышляй он таким макаром сорок лет назад, в день выпуска из Константиновского училища, то стал бы тогдашний поручик полным генералом и фактически хозяином как бы не пятой части земли Русской? Может быть, и хорошо, что юноша сей преград пред собой не видит? Ведь если вдуматься, то рассуждения его и не совсем мальчишески звучали. Опять же, Вячеслав Константинович, явно не без подсказки сверху, поспешил Приамурскому генерал-губернатору выслать кое-какие бумаги. Не менее странные, чем планы человека, в оных упомянутого. Если же тем бумагам верить - а не верить документам нового министра оснований не было - то юноша сей просто гений, что в финансовых делах, что в промышленных, что в сельскохозяйственных. И различие между бумагами и изложенными молодым человеком планами было лишь одно: в бумагах было записано уже свершившееся, а в планах звучало грядущее. Столь же безумно невероятное - но, может быть, и столь же осуществимое?
Еще раз прокрутив в голове последнюю мысль губернатор Приамурья Николай Иванович Гродеков решил, что юноше по возможности поможет, ну а там уж Господь рассудит, прав он будет в этом или нет. И, решив так, губернатор вернулся в самым важным на текущий момент вопросам: предстояло утвердить планы кампании по пресечению ихетуаней. Опять планы, но эти касались жизни и смерти многих людей, и тут уж впадать в радужные мечты было никак невозможно.
А вот если бы юноша этот со своими планами заявился бы года с два назад, то и нынешние планы были бы иными...
Губернатор помотал головой, отметая наваждение, и приступил к работе.
В путешествие "на край света" отправлялись две команды. Поскольку концессии было предоставлено право на создание собственный "охранных отрядов", на судно погрузилась полусотня казаков (в Указе для нестроевиков-добровольцев выслуга в "охранных войсках" шла год за два, и охотников было достаточно). Вторая группа, строителей, численностью почти четыреста человек, включала и с полсотни солдат-отставников, каковые за небольшую дополнительную плату обязывались "в случае чего" оказывать казакам вооруженную помощь. Ну а рядом с каютой капитана, кроме меня, временно разместились и трое инженеров. Несемейных пока - некуда там с семьями переезжать. Ну да это тоже ведь временно.
Ехать самому я решил из-за нескольких причин. Первая была весьма простой - дома, в Царицыне, мне было делать практически нечего. "Деды" взяли на себя (и успешно несли) бремя оперативного управления корпорацией, рабочие работали, инженеры инженерили, а "колхозное крестьянство" пахало и сеяло. То есть уже все вспахало и засеяло, и теперь с большим интересом дожидалось результата...
"Женщинам-химикам" я тоже помочь ничем не мог, единственными просьбами, которые я от них слышал на протяжении весны, были "не мешаться" и "не путаться под ногами".
Вторая причина была "бюрократическая": указ - указом, а личное знакомство с местными властями может оказаться более важным, чем бумага из далекого Петербурга. Ну и, наконец, "личный пример" сделал и инженеров более сговорчивыми: поначалу "на каторгу" народ ехать очень не хотел. А почему "на каторгу" - понятно: то, что я собирался сделать, у народа именно с ней и ассоциировалось.
Так что третьего мая я снова покинул Ростов морем. На три долгих месяца. Все равно дома ничего особо интересного на лето не намечалось: заводы готовятся, урожай с трудом растет... инженеры и рабочие мирно делают свое дело.
Само путешествие заняло почти месяц, и второго июня рано утром "Эгалите" бросило якорь на Владивостокском рейде. А на следующий день я встретился с генерал-губернатором Гродековым в Хабаровске - благо поезд из Владивостока ходил ежедневно и я на него успел.
Нельзя было сказать, что Николай Иванович был душевно рад меня видеть: у него все же шла война (хоть и небольшая, с ихетуанями, которые сломали Китайскую Восточную железную дорогу). Но не принять человека, которому сам Император практически разрешил строить "свою армию", он всё же не мог.
- И что же вы собираетесь делать в Приамурье? - поинтересовался он после формальных приветствий и демонстрации "царской грамоты". Тоже формально, я для него был очередным "борцом за большие деньги", разве что с протекцией Императора.
- Для начала - создать топливно-энергетическую базу Приморья. Уголь, нефть... Ещё, конечно, и продуктовую базу тоже, рыба, крабы, морская капуста - это очень пригодится, ведь вести сюда переселенцев и затем морить их голодом было бы нелепо.
- Лабазы строить собираетесь? Ну у нас переселенцы не голодают... да и заполнять их откуда?
- А? Не в буквальном, в переносном смысле - имел в виду промышленность, что оговорённое обеспечит, создать. Основу, если с английского напрямую переводить. Я, знаете ли, в Австралии вырос, иногда слова иностранные и проскакивают.
- Тогда понятно. Но с переселенцами я особых трудностей не вижу, прокормиться они пока сами могут.
- Пока, Николай Иванович. Сейчас их мало. А я собираюсь уже следующим летом привозить сюда по пятьсот человек ежедневно - и себя прокормить они будут в состоянии далеко не сразу. Вдобавок, когда начнется война с Японией - а она начнётся - нужно будет кормить и множество солдат.
- Пятьсот человек? И где вы их собираетесь взять? Да и если по железной дороге везти, то не получится столько: нужно и имущество, и инструмент какой, да и живность тоже места требует. Я о планах Государя слышал, но там имелось ввиду до ста переселенцев в день...
- Я планы государевы не знаю, говорю лишь про свои собственные. Через год-два компания будет присылать во Владивосток по одному транспорту с переселенцами в сутки, и как раз на эту тему хотел с вами отдельно поговорить. Не сейчас - сейчас у вас забот хватает, и времени особо нет. Но, надеюсь, вы этих ихетуаней вскорости разобьёте и у нас найдете время поговорить.
- Вы всерьёз хотите возить по пятьсот переселенцев?
- Хочу. Но вот могу ли - не знаю точно. Ведь людей надо землей наделять, а хватит ли у меня денег?..
- По пятнадцать десятин на человека мужского пола выделяется из казны бесплатно - странно, что вы этого не знаете. А за деньги... пока и разговоров таких не было. Так что на покупку земли денег не потребуется. Но на обустройство, скотину - у казны денег тоже не предусмотрено, это уж как ваша компания обеспечит.
- На обустройство деньги найдутся... скажите, а если люди в город приезжают, им тоже земля полагается?
- В город? Зачем???
- Мне же заводы строить, рабочие нужны. И, понятно, рабочим нужны дома...
- И какие заводы вы строить предполагаете?
Нет, не получится из меня Остап Бендер. Единственным, что его всерьёз заинтересовало, был Рудаковский монитор - фотографии я привез с собой. Так же он проявил некоторый интерес к "плевательницам" - не поверив, впрочем, в возможность их массового строительства на Амуре. Хорошо еще, что из-за "царской рекомендации" вообще разрешил заняться строительством задуманного. Хотя, подозреваю, счёл меня типичным "распильщиком казенных средств":
- А почему вы собираетесь ставить верфь в каком-то селе? - в голосе Гродекова прозвучал уже определённый интерес. Да и спросил он, по второму разу разглядывая снимки монитора.
- Просто подальше от границы, но в пределах дневной досягаемости.
- Дневной? Триста вёрст!
В общем, познакомился с "местной властью"... однако же, мои "прошения" о выделении земли под устройство рудников и заводов Николай Иванович подписал. Хорошо иметь домик в деревне, но гораздо лучше что-то знать заранее: тогда участок рядом с крошечной деревней Липовцы можно выкупить у казны всего за полторы тысячи рублей. Правда, другой участок - менее удобный, но с более приличным угольком - в двенадцати верстах от Сучанского Рудника - бы получен на условиях "десятины": каждый десятый пуд добытого уголька - в казну. Я отдам - если добуду. В чем были некоторые сомнения: сопровождающие меня инженеры уже через неделю сказали, что Сучанский уголь для выплавки чугуна не годится. Впрочем там, говорили, разный уголь находился...
Уголь в Липовцах найдут через шесть лет - так же, как и железную руду в пятнадцати верстах от военного поста Ольга. Немного руды, и далеко не лучшего качества - но мне пока и такая сойдёт: когда каждый гвоздь на Дальний Восток тащат из Европы или Америки, ожидать "ничьей" в войне с Японией не приходится...
Но это все делалось "на всякий случай": казаки, сотня рабочих и два инженера отправились на исследование Малого Хингана. Вроде там лет через десять уголёк нашли отличный, а руды железной, марганцевой и прочей там просто горы должны быть. Правда до этого Хингана от Хабаровска верст двести-триста... однако Николай Иванович, действительно очень заинтересованный в развитии края, выдал мне и определенный карт-бланш: разрешение на открытие рудников по добыче "чего надо" для устроения металлургической промышленности - если это "что надо" будет найдено в течение двух лет, то есть до истечения срока "беспошлинного ввоза" импортного оборудования.
Снова встретиться с Гродековым мне удалось недели через две - и встреча наша прошла совершенно иначе. Вообще-то во Владивостоке с "Эгалите" было выгружено - кроме половины пассажиров - еще и около двухсот тонн груза. А затем - за некоторую сумму "сверх тарифов" - груз этот был перевезен в Хабаровск, всего за три дня. Город - небольшой, места много - и площадку под "временный лагерь" для рабочих удалось получить меньше чем в версте от центра города, на пустом берегу Амура. А как раз за день до моего повторного визита к генерал-губернатору со стапеля, поднявшегося в лагере, на воду был спущен первый корабль - наглядно продемонстрировавший, в том числе и Николаю Ивановичу, "серьёзность моих намерений".
Среди доставленных грузов были две небольших электростанции с бензиновыми моторами, бензина двадцать тонн, а еще - два набора деталек к "пассажирским кораблям". Сварщики среди рабочих тоже были, целых восемь человек (было больше, но остальные вместе с "Эгалите" сразу после разгрузки отправились в Николаевск), сам я тоже "руку приложил" - и "Звезда Амура" теперь готовилась к первому рейсу. Кораблик, конечно же, был маленький, этакий "речной трамвайчик" - я даже внешне постарался сделать его похожим на старенький "Москвич". Двадцать пять метров в длину, пять в ширину, два "салона" с "прогулочными палубами" на крыше каждого (и с тентами от дождя: пока что "салоны" мне были нужны для всяких грузов, так что пассажирам предстояло путешествие на свежем воздухе). Мотор обеспечивал и скорость вполне приличную - так что кораблик получился. Как плавать будет - это было еще не до конца ясно (хотя проект все же делался не мной, а сразу двумя специально нанятыми инженерами-судостроителями), но хотелось надеяться, что до нужного места доплывёт без особых происшествий. А нужное место располагалось почти что в семистах километрах...
О том, что в устье небольшой речки Кивды пласты угля выходят прямо на поверхность, я знал еще по "прошлой жизни" - хотя и в этой, оказывается, народ был в курсе: когда я указал это место офицеру из канцелярии генерал-губернатора, тот лишь пробормотал "а, это где уголь плохонький..." Уголь плохонький, бурый, но и на него у меня были очень обширные планы. Я-то точно знал, что его там очень много.
Так что народ - в сопровождении местного "флотоводца" в качестве лоцмана - погрузился на кораблик и отбыл с задачей "обеспечить жилье и подготовить добычу". А я во второй раз посетил Гродекова. На этот раз я был встречен с искренней радостью:
- Не ожидал, Александр Владимирович, честно скажу - не ожидал, что Вы так рьяно за дела примитесь. Даже представить себе не мог, что за две недели можно не только завод поставить, но и пароход на нем выстроить...
- Не построить всё же, а собрать из готовых частей. Насколько я знаю, миноносец за два месяца собирают тут же работа и того проще. Просто я стараюсь заранее тщательно готовиться...
- Это заметно, да. Надеюсь, и прочие ваши начинания будут столь же успешны. Нельзя ли поинтересоваться ими?
- Я бы хотел попросить у Вас определенных рекомендаций... нет, не меня рекомендовать, конечно, а мне. Насколько я знаю, вы хорошо знакомы с работниками нашей миссии в Корее. Вас не затруднит мне порекомендовать кого-то, к чьему мнению прислушиваются при дворе Коджона?
- Чего уж проще, Вам безусловно стоит обратиться к нашему поверенному в делах, Александру Ивановичу. Господин Павлов имеет с ним самые приятельские отношения... вот только власти у Коджона-то немного.
- Хочу надеяться, что для моих планов его власти хватит.
Откровенно говоря, радость генерал-губернатора объяснялась не только моими успехами в судостроении. Через день после моего первого к нему визита в Хабаровск приехала, наконец, вторая команда казаков из будущей "охраны концессии", выехавшая одновременно со мной железной дорогой. Но так как команда ехала со всеми лошадями, с кучей оружия и прочего "полезного груза", то для нее был заказан отдельный "литерный" эшелон но вовсе не "царского литера" - и поэтому добрался до цели с большим опозданием. А так как делать отряду было пока что совершенно нечего, Гродеков согласился с предложением командующего отрядом есаула "позволить казакам немножко подсобить с ихетуанями". Казаки и повоевали, очень удачно разгромив довольно большую банду. Немудрено громить вооруженных пиками и иногда старыми винтовками китайцев с помощью шести полевых пушек и дюжины пулеметов.
Пушки достались мне довольно смешным образом: у Хочкисса были заказаны пулеметы, и, поскольку заказ был большим, он предложил взять в придачу (в качестве "подарка") шесть своих пушек. Отказываться, понятно, никто не стал, все же пушка стоит почти пять тысяч рублей. Правда потом принявший "подарок" сотрудник моего французского офиса оказался вынужден покупать у хитроумного американца снаряды. А, между прочим, боекомплект пушки составлял восемьсот двенадцать снарядов, по двадцать четыре рубля за штуку. Хорошо еще что у парня хватило ума заказать всего два комплекта.
Вот пулеметов я заказал действительно много. Мы сторговались на трех тысячах за штуку, и заказ составил полтораста машинок (ну и, конечно же, лицензию на собственное производство). Заказал я их под хитрый патрон, именуемый "шведский маузер", хотя Маузер к патрону не имел вообще никакого отношения. Просто творчески мыслящие норвежцы (а вовсе не шведы) сперли у Маузера конструкцию винтовки (сильно ее улучшив при этом), и начали выпускать почти такие же, но меньшего калибра и с иным магазином - чем обезопасили себя от всяких патентных исков. Разработанный ими же патрон делался уже шведами. Хочкисс имел заказ на такие пулеметы (правда, всего на сорок восемь штук), и заново менять оснастку производства ему не пришлось. Я же исходил из других соображений: патроны от "Арисаки" были похожи. Самим ведь покупать патроны - дороговато выходит. Восемь копеек за штуку недорого это когда десять штук покупаешь. А вот когда нужно миллионов пять...
После встречи с Гродековым я еще раз скатался во Владивосток - по железной дороге туда прибыла группа новых инженеров и нужно было им "нарезать задач". Правда инженеров было всего четверо, а задач как бы не с дюжину - но главным было правильно начать, а обещанные "реферальные премии" давали надежду на то, что и инженеров скоро будет хватать.
Три дня по железной дороге, сутки на пароходе... сутки на пересадки и перегрузки. Еще сутки были потрачены на переговоры с Павловым. Тот тоже поначалу выспрашивал, зачем мне так необходимо поговорить с ничего не решающим правителем Кореи - планы мои ему доверия не внушили. Но когда я изложил "последовательность реализации", то, подумав, он предложил несколько иной вариант:
- Вы поймите, Александр Владимирович, сам Коджон практически ничего решить не может - всем правят его советники, причем поставленные японцами. Но если у вас получится задуманное, то России пользы будет немало - и это привлечет сильное внимание тех, кто здесь против России играет. То есть вообще всех: японцев, французов, германцев, американцев, англичан конечно. Я же думаю, что такая польза случиться сможет и при ином дела претворении. Вы не очень спешите? Через пару дней я мог бы устроить встречу с одним человеком, из числа тех, кому Коджон доверяет полностью...
Хон Гёнхо оказался молодым - всего лишь двадцати шести лет - "джу" (то есть лейтенантом), причем уже два года отставным. Сказать, что король Кореи ему "полностью доверял", было бы уж слишком приукрасить действительность. Коджон, как я понял, "доверял" семейству Хон - дядя Гёнхо всё же был корейским министром обороны и "дояпонским" первым советником короля. На молодого же Хона падала лишь "проекция" этого доверия. Доверие к нему со стороны Павлова было сугубо "прагматическим": лейтенанта из армии выгнали как раз по настоянию японцев, и Александр Иванович считал, что ежели предложенное поможет "нагадить японцам", то парень горы свернёт.
Нагадить японцам был очень не против и сам Коджон - убийства жены в душе он им не простил никогда. А потому уже через неделю юный Хон стал "лицензиатом" разработки рудников на реке с интересным названием Чхончхон. Любых рудников, которые лицензиар сможет найти "на расстоянии двадцати пяти ли от каждого берега реки и любого притока шире трех бу". Меры длины в Корее были довольно расплывчаты: скажем, для японцев, ли был около трёхсот метров, а для своих - чуть больше пятисот... что же до китайской сажени "бу", то её было допустимо трактовать от метра семидесяти до метра двадцати - тут действовала та же "система", что и для сажени русской, величина менялась в зависимости от объекта измерения. Но, в отличие от России - и от субъекта тоже. Лицензия так же дозволяла рубить лес (только для устройства самих рудников и жилья для рабочих), а также нанимать охрану. И ещё - привлекать иностранных подрядчиков, оплачивая подряды частью добытого...
С Гёнхо я тут же подписал контракт на "развитие добычи угля", по которому на следующие семь лет я получал три четверти добытого, а ещё на восемнадцать - треть. И предусматривающий аналогичные условия "в случае нахождения иных руд". Хороший контракт: чуть выше Анджу было весьма не маленькое месторождение антрацита.
Японцы на лицензию особого внимания не обратили: всё же они старались совсем уж демонстративно Коджона не унижать и его "право" как-то награждать соотечественников пока особо не оспаривали - а в том, что отставной лейтенант не из самых богатых сможет наладить выгодное дело, сильно сомневались.
Повезло мне (хотя, как я понимаю, Павлов имел и это в виду, сводя меня с молодым корейцем), и в том, что Хон Гёнхо вполне понятно изъяснялся на русском и свободно говорил по-фрацузски, так что мы смогли договориться о многом. В частности, я передал ему "на неотложные нужды по найму работников" двадцать тысяч янгов (около двадцати семи тысяч рублей). Кстати, монетки были очень забавными. Особенно весомым сувениром мне показалась монетка в пять янгов - почти сто сорок грамм весом. Кстати, довольно редкая: в ходу были почему-то больше японские деньги...
Договорились, что "в случае чего" связь будем держать через Павлова (а Александр Иванович пообещал сразу же переправлять письма в Порт-Артур), и на этом мое путешествие на Дальний Восток в этом году закончилось. Почти - все же сначала я вернулся в Дальний и плотно пообщался с ещё одним соучастником концессии, Евгением Ивановичем Алексеевым. Не сказать, что мой визит доставил ему массу радости, всё же просьба моя была как бы "не совсем политкорректной". Но один момент его точно порадовал:
- Евгений Иванович, я же не христарадничать к вам пришел, а прошу все мне продать, за деньги продать. Деньги-то на укрепления не поступают, а потом с вас же на невыполненные работы и спросят... но и даже не в этом дело. Деньги вы направьте на строительство новых угольных складов, а уже следующей весной вы эти склады угольком забьете доверху. Я буду сюда отгружать миллион пудов в месяц, до тех пор буду отгружать, пока сами не закричите "хватит".
- Вы, молодой человек, думаете, что только у вас уголь продается? Была бы нужда, так и склады бы забиты были...
- Насчет "не только у меня" вы, безусловно, правы. Но всё равно ошибаетесь, причем дважды. Первое - уголь я предлагаю запасать не мусорный, а антрацит высших кондиций. В коем золы менее процента по весу. А ещё на склады Флота шесть миллионов пудов попадут бесплатно. Больше - посмотрим, я пока сказать не могу, но даже если потом за деньги, то всяко Флот не более гривенника за пуд платить будет. Только я уж особо попрошу проследить, чтобы его не разворовали...
Алексеев на несколько секунд задумался, что-то подсчитывая в уме.
- То есть вы просто дарите Флоту миллион? - наконец адмирал закончил свои подсчёты. - Похвально, но я не совсем понимаю ваши резоны...
- Евгений Иванович, в Корее мы начинаем большое дело. Очень большое, полезное и для Империи, и для наших собственных карманов. Но чтобы это дело у нас не отобрали японцы, они - японцы эти - должны твердо знать, что Флот при необходимости сможет интересы Империи защитить. И то, что одновременно будут защищаться и наши интересы, делает всех нас очень склонными к тому, чтобы Флот на самом деле был силён. Что же до миллиона - то вы подсчитали неверно, мне пуд угля - вместе с доставкой в Порт-Артур - хорошо если в четыре копейки станет. Четверть миллиона - это тоже деньги немалые, но если из бункеров Флота уголь не будет попадать купцам, то купцы эти весь уголь мне и оплатят, вдвойне. Ну а то, что я у Вас прошу, мне такую цену и обеспечит...
Окончательного ответа мне у него получить сразу не удалось, ну да время терпит. Хотелось надеяться, что к весне командующий Квантунской армией всё же примет положительное (для меня) решение, позволяющее хоть небольшую копеечку, да сэкономить. А если не примет - что же, придется обращаться к японцам.
По дороге в Европу, заскочив по пути в Ниигату, мы загрузили на судно тысячу двести тонн риса. Которые по моей просьбе (и с определенной выгодой для себя) купил там тот же владивостокский купец Бринер - с ним я снова "познакомился" во Владивостоке. Юлий Иванович - простой швейцарский немец в русском подданстве - владел несколькими компаниями: торговой, стивидорской, был владельцем нескольких доходных домов и магазинов. И, конечно же, имел деловые связи в соседних странах - вон, даже концессию успел сторговать у корейцев, фактически передающую север Кореи под полное управление концессионерам. Правда он очень удивлялся, почему мне потребовался именно японский рис, который дороже и во всяком случае не лучше китайского, но просьбу мою выполнил. Я переплатил за этот рис около двух тысяч рублей - но совсем не зря.
Ведь у японцев теперь будет на тысячу тонн риса меньше! А то, что теперь у нас была подробная лоция порта - так не зря же в экипаже "Эгалите" была дюжина матросов, в своё время отслуживших мичманами в военном флоте. Они на борту были и с иными целями, но случаем мы воспользовались.
Ничего интересного после Ниигаты не случилось. Даже по дороге не штормило. Или я уже привык к качке? Вряд ли, к такому, говорят, не привыкают. И пиратов в Сингапурском проливе встретить не удалось, что, впрочем, меня не очень расстроило.
Тридцатого июля "Эгалите" добралась до Ростова и первого я, наконец, плюхнулся в кроватку в своей собственной квартире. А шестью часами раньше страну чуть было не постигла тяжелая утрата.
Поезд из Ростова пришел в три часа, сильно опоздав. Конечно, машина меня ждала, но домой я приехал ближе к четырем и изрядно проголодавшийся. Поэтому я решил сначала слегка перекусить: Камиллы дома не было, и ждать, когда она вернется, я уже не мог. Но когда я радостно впился зубами в приготовленный Дарьей пирог с белыми грибами в сметанном соусе, жена как раз вернулась (водитель специально заехал к ней в лабораторию и привез). И первое, что я от нее услышал, заставило меня этим пирогом подавиться:
- Саша, мы в Америку завтра отплываем? Да, здравствуй, я очень по тебе соскучилась...