Вечереет. Двое сидят в кафе. У окна. Он и она. На столе стоят нетронутые чашки кофе. Они смотрят друг на друга и держаться под столом за руки, ну или за то, за что еще там можно держаться. Звонит телефон. Она смотрит на определившийся номер и застывает в нерешительности. - Кто это? - спросил он. - Павел, не хочу отвечать, - она отключила звонок, но телефон все продолжал посылать световые сигналы. - Почему? - Не знаю, что ему говорить. - Ну, скажи хоть что-нибудь. - Не могу, изолгалась вся, ничего в голову больше не приходит. - Тогда отключи его совсем. Мобильный телефон - это, наверное, самое дурное изобретение человечества. Не было бы его - звонил бы тебе Павел по домашнему, а тебя дома нет. Ну, нет - так нет, ушла куда-нибудь по делам, когда вернешься - неизвестно. И он спокоен и тебе врать не приходится, а с этим зверем, - он ткнул пальцем в мерцающий всеми цветами радуги мобильник, - уже никуда не скроешься. Найдут. Станут вопросами терзать: Где ты? С кем ты? Что делаешь? А не ответишь - подымут тревогу, всех на уши поставят. Ах, она не отвечает, с ней непременно что-то произошло, надо спасать. А может ты просто ни с кем разговаривать не хочешь? Короче, еще одно ограничение свободы. - Это точно. - Вот, посмотри, как хорошо в веке девятнадцатом было. Смотрит, скажем, граф какой-нибудь на закат, его на романтику пробивает. Он берет перо и медленно, тщательно выводя букву за буквой, пишет. Милейшая герцогиня! Уже минуло две недели, как я отправил вам свое последнее письмо полное пылких признаний о горящем в моей груди чувстве к вам, вашим глазам, рукам, вашему нежному и ласковому сердцу. Я схожу с ума от тоски по вам и очень обеспокоен отсутствием от вас каких-либо вестей. Умоляю, не терзайте меня. Напишите хоть что-нибудь, а то мое сердце разорвется от тоски. Граф перечитывает письмо, переставляет слова, дописывает пару-тройку предложений в том же духе, заново, уже начисто, переписывает, аккуратно, тщательно расправив складки, складывает лист вчетверо, кладет его в конверт, заливает край сургучом и ставит отпечаток своего перстня, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не посмотрел по дороге и не увидел, какие сопли он, весь такой мужественный и независимый, на кулак наматывает. Потом он передает конверт курьеру и наказывает ему гнать, что есть мочи. Курьер несется через поля и луга, реки и горы, меняет по пути трех коней, чтобы на третьи сутки упасть перед крыльцом особняка герцогини без сил, зажав в вытянутой руке заветное письмо. Он приезжает в полночь, когда она уже спит, и уезжает в полдень, когда она еще спит, так и не дождавшись ответа. Сразу после его отъезда герцогиня просыпается, сразу - это значит через час, мгновение по их меркам, на дороге еще пыль из-под копыт курьерского коня не улеглась. Находит на серебряном подносе письмо. Оно лежит посередине между двумя чашками кофе. Герцогиня узнает знакомый почерк и слова входят ей в душу. Она пинками выпроваживает из-под своего одеяла загостившегося кавалера. Приказывает лакею заложить для него карету, чтоб он убирался поскорее и не мозолил глаза, а сама, тщательно вымывшись, причесавшись, надушившись всевозможными благовониями и покрасив, для создания правильного настроения, губы в алый цвет, садится писать ответ. Медленно скрипит перо по бумаге, строчки ложатся одна за одной, да все не те - вина ее гложет за недостойное поведение. Приютила в своей постели мерзавца проезжего, а граф бедный страдает без нее или может быть почувствовал что-то, вон как душевно написал, аж слеза по щеке катится. Она рвет почти написанное письмо в клочья, бросает его в огонь, вслед в камин летит перо, веер и чернильница. Герцогиня рыдает, размазывая тушь по щекам, румяна красными пятнами расползается по подушке. Она безутешна. "Я мразь, стерва, потаскуха", - сквозь слезы вопит она, - "на мне клейма негде ставить. Я предала чувства такого человека. Он так меня любит, а я, я, я,.. Мне нет прощения!". День сменяет вечер, за ним приходит ночь, герцогиня немного успокаивается, совсем чуть-чуть, только для того, чтобы принять важное решение. "Я искуплю свою вину перед ним",- думает она. - "Я сейчас поеду и сделаю все, все, все что он захочет, исполню любое его желание. И это тоже? Это? Ну, да это. Как-то не очень хочется, но надо, и я исполню, потому что я должна, я обязана ответить на такую большую любовь". Она садится в только что вернувшуюся карету и мчится за тридевять земель к своему возлюбленному. По дороге у кареты отваливается колесо, нападают разбойники, случается град, гроза, метель, ураган, всемирные катаклизмы. Она стойко переносит всё и через три дня стучится в двери дома графа. А граф, тем временем, не скучал. Он прекрасно проводил время с куртизанкой из квартала красных фонарей. Ему хорошо и весело. Он пьян, задорно хохочет и пьет шампанское из пупка своей подружки. Он думать не думает, что какая-то герцогиня, которой он имел неосторожность написать романтическое письмо пару дней назад, мчится сломя голову ему в объятия, как мотылек на пламя свечи. Лакей открывает дверь. Видит на пороге растрепанную и дурно пахнущую с дороги женщину и говорит строго, перекрывая дверной проем своим нехилым телом: "Что вам угодно, мадам?". Мадам, пытаясь пролезть в щель между косяком и пузом лакея, отвечает: "Я к графу по очень срочному делу". "Его сиятельство граф изволят отдыхать, невелено беспокоить",- лакей пресекает попытки герцогини. Та, переполненная кипящим в ней чувством, отходит в сторону, разбегается и берет дверь штурмом. Оставив на коврике в вестибюле полураздавленного лакея, она несется вверх по широкой лестнице с красным ковром, врывается к графу в опочивальню, желая незамедлительно задушить его в своих страстных объятиях. И что она там видит? Ее возлюбленный, свет очей, звездочка, зоренька, лапонька, рыбонька, окунь морской, петух гамбургский, подлец, мерзавец, негодяй, скотина, свинья, паразит долбанный валяется на ковре с какой-то шлюхой! Пылкая любовь тут же переходит в лютую ненависть. Она берет стоящую у камина кочергу и наотмашь бьет графа по кумполу. Тот падает замертво. Потом ее судят, ссылают в Сибирь. Граф постепенно выздоравливает, едет за ней, ползает в грязи, вымаливая прощение... и т.д. Историю можно продолжать бесконечно, но это долгая история, такая, какие писались в девятнадцатом веке. Сейчас все немного иначе, все ускорилось. Звонит граф герцогине на мобильный, а она трубку не берет. "Ага",- думает граф, - "что-то с ней не в порядке, поеду-ка я посмотрю". Заходит он в гараж, заводит свою Феррари и уже через полчаса стоит около дверей кафе, где герцогиня та со своим кавалером кофе пьют и целуются прилюдно. Граф, не долго думая, достает пистолет... Все просто, быстро и даже как-то не очень интересно. Она засмеялась. - Классический сюжет, избитый весьма. - Ну да, он самый, жизнь других пока не придумала. Он наклоняется и целует ее в губы. Она отвечает тем же. Они пьют кофе, не глядя в окно, к которому в это время подъезжает красный Феррари.