Аннотация: 1453 год. Константинополь пылает. Армия турецкого султана Мехмеда II окружила его со всех сторон. Наступает последний день древней империи. А в небесной выши за всем происходящим наблюдает безраличный объектив видеокамеры.
1453 год. Константинополь пылал. Войска турецкого султана Мехмеда II плотным кольцом окружили столицу великой некогда империи, территория которой теперь ограничивалась самим Константинополем и его предместьями. И с каждым днем эти земли все уменьшались и уменьшались, пока невидимая граница не уперлась в узкую ленту крепостного рва. Непобедимая армия, отгремевшая до этого на Косовском поле, армия, перед которой трепетал весь христианский мир, была остановлена непреодолимым барьером: стенами Константинополя. Несущийся все дальше и дальше на северо-запад непобедимый вал турецкой армии бессильно разбился об эти древние стены и непоколебимое мужество их защитников.
И день и ночь гремели сотни турецких пушек, отливаемых недалеко отсюда, под Адрианополем. Густой пороховой дым стелился над землей, подгоняемый легким бризом с Мраморного моря прямо в лицо немногочисленным защитникам города. Под его прикрытием, практически теряясь в белесом тумане, к стенам бежали тысячи фигурок воинов, вооружившись приставными лестницами и мешками с землей. Многие не успевали добежать и падали, сраженные выстрелами со стен. Кое-кто все-таки успевал добежать до крепостного рва, скинуть свою ношу и опрометью броситься обратно под прикрытие дальнобойных пушек турецкой армии. Хотя чаще всего они падали в ров вслед за своей ношей. Те, кто тащил приставные лестницы, гибли еще раньше, не успев даже установить свои громоздкие сооружения - защитники пристально следили за ними, не давая ни единого шанса. Еще несколько минут - и снова звучал слаженный грохот залпа многочисленных орудий турков, и поле боя вновь тонуло в непроницаемой пелене порохового дыма...
- Кто это снимал? - хмуро произнес продюсер Алексей Вениаминович Киркпатрик - коренастый мужчина с огненно-рыжими волосами и массивным пивным брюшком. - Я повторяю, кто ЭТО снимал? - повторил он, не сводя пронизывающего взгляда карих глаз из-под очков с массивной роговой оправой, модных нынче в Метрополии, со своих подчиненных, инстинктивно сжавшихся в плотную толпу из режиссеров, сценаристов, актеров, операторов, монтажеров и робототехников.
- Аэробот, Алексей Вениаминович, - неуверенно подал голос один из робототехников и тут же спрятался за спинами своих коллег.
- Вы меня в гроб загоните, - тяжело выдохнул Алексей Вениаминович, - Вы что, хотите, чтобы я позволил выложить это в трансляцию? Это невнятное мельтешение?! Да это нужно с лупой рассматривать и в покадровом разрешении, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Поймите же, зрителям нравятся человеческие эмоции. А где вы тут их видите? Где?! - истерично выкрикнул продюсер и, щелкнув тумблером на пульте, увеличил изображение на экране пласт-монитора во всю стену. Картинка тут же расплылась на множество квадратов, и превратилось в нагромождение цветовых пятен. - Где вы тут видите эмоции? Да я тут и людей не вижу! Может быть вам объяснить, как показывать эмоции?
- Алексей Вениаминович, аэробот не мог ниже опуститься, - снова подал голос робототехник, выглядывая из-за спин, - Это наш последний. Два сбили из пушек - ядра там так и летают, - три потеряли ориентацию в дыму и разбились о стены, а один просто-напросто пропал. Мы не можем рисковать последним аэроботом. Бюджет, сами понимаете, не резиновый.
- Идиоты! - сокрушенно покачал головой Алексей Вениаминович, - у меня в команде один идиоты. Не зря Вартамов обогнал мое Бородинское сражение по сборам своей битвой при Креси. И где только "Большой Хроноскоп" набирает таких дураков... Если вы не можете сделать чего-то с помощью всех ваших высокотехнологичных штучек, то следует работать по старинке, то есть своими ручками! - Алексей Вениаминович поднял в воздух свои пухлые ладони и пошевелил толстыми пальцами, унизанными увесистыми перстнями.
Подчиненные непонимающе молчали, изо всех делая вид, что что-то все-таки понимают.
- Это, видимо, клиническое, - хмыкнул продюсер, поколдовал над пультом и вывел на экран карту Константинополя и окрестностей в режиме реального времени. Красные и синие точки, изображавшие солдат, сновали по карте, складываясь в замысловатые фигуры. Одни из точек гасли, некоторые загорались снова. Напротив ворот святого Романа замер зеленый флажок, отмечавший место ставки Мехмеда II, а золотой флажок Константина XI, наоборот, лихорадочно суетился и сновал по улицам города. В заливе Золотой Рог медленно дрейфовали точки флотов враждующих сторон. - Вот тут и тут, - пятнышко лазерной указки замелькало по экрану, - установить стационарные камеры-"блохи", а на солдат повесить "клопов". Чем больше, тем лучше. А здесь, - пятнышко обежало район ворот святого Романа, - послать команду операторов. Пусть снимают. И актеров. Мы должны вжиться в образ людей этого времени, почувствовать мотивы, движущие ими изнутри.
- Но это же опасно. Знаете ли, там стреляют! - воскликнул один из актеров. Кажется, его звали Константин.
- Знаете ли, - передразнил его продюсер, - жизнь вообще опасная штука. Если через два дня я не увижу качественной картинки с настоящими эмоциями и настоящими человеческими лицами, то можете собирать вещички и отправляться на биржу труда. Что стоим?! Указания получили - марш за работу!
* * *
Аэростат "Большого хроноскопа" с кичливо-яркой эмблемой 3-его канала на борту завис на высоте около двух километров над горящим Константинополем. Иногда на боку огромной сигары пробегали сполохи голограмм спонсорских реклам: то какая-то подозрительная личность с безумным начесом беззвучно нахваливала новый энергетический напиток "Мегадрайв", то солидный мужчина в строгом костюме уговаривал купить последнюю модель глайдера "Даун-Фолл-3000". Блестящую гондолу оккупировали грозди видеокамер с оптикой высокого разрешения, висевших скорее для виду, чем для реальной пользы: Константинополь уверенно скрывался от них под покровом кучевых облаков и клубов дыма. И снова элегантная серебристая гондола съемочной группы сотрясалась вспышками праведного продюсерского гнева.
- Что значит пропали?! Как могут пропасть десяток людей со всем оборудованием и своим многолетним опытом? Как будто они могут взять и провалиться сквозь землю! Когда они появятся, можете передать им, что они уволены!
- Алексей Вениаминович, да как вы можете! Они, может быть, там погибают, а вы угрожаете их уволить! - неожиданно подал голос секретарь продюсера Джордж Андреевич Цзинь, ежесекундно поправляя огромные, на пол-лица, очки, так и норовившие соскочить с его носа. Джордж Андреевич не отличался атлетическим сложением и до дрожи в коленках боялся своего босса. Тем более было удивительно слышать его возмущение.
- Джордж Андреевич, - с несвойственной продюсерам мягкостью произнес Киркпатрик, - еще одно слово - и я уволю вас прямо сейчас и без выходного пособия.
Секретарь тут же стушевался и умолк.
- Ладно, - продолжил Алексей Вениаминович, - посмотрим, что они успели снять в последний момент. Запись есть?
- Да-да! Конечно! - Заставка 3-его канала на экране пласт-монитора сменилась прыгающей картинкой.
Съемка велась на крепостной стене. Поле боя, как всегда, было затянуто дымом. Иногда в просветах мелькал клочок голубого неба, и становилось видно, что земля под стеной была усеяна многочисленными воронками и телами погибших и превращалась в однородную кашицу из земли, крови и осколков, усердно перемешиваемую турецкой артиллерией. Камера немилосердно тряслась в руках оператора. Мелькали усталые и ожесточенные лица немногочисленных защитников, с усердием муравьев отстреливающих турков и чинивших поврежденные участки стены прямо под огнем турецких пушек. Единственное, что их спасало, так это отчаянная неточность орудийной обслуги. Пушки били с огромным разбросом, чаще всего ядра либо перелетали через стену, либо поднимали столбы черной земли, взрываясь у подножия ромейских укреплений. Солдатам, защищавшим Константинополь, было совершенно плевать на странных людей со странными штуками в руках, сновавших по стенам с не менее странной целью. Тут что-то гулко ухнуло невдалеке, мелькнуло пламя, и экран заполнила девственно чистая синева отсутствия сигнала. Происходящее заняло буквально доли секунды.
- Что это было? - Алексей Вениаминович как будто ожидал нечто подобное и, когда находившиеся в комнате дружно охнули, лишь задумчиво потер подбородок. - Что на остальных записях?
- То же самое, - ответил Джордж Андреевич. - Я думаю, что они...
Продюсер угрожающе сверкнул глазами.
- Джордж Андреевич, я предупреждал!
Секретарь обиженно насупился, а Киркпатрик оглядел зал, где находилась основная масса членов съемочной группы.
- Мне требуется мнение профессионала, а не истеричные выкрики всяких языкастых балбесов.
Вперед вышел широкоплечий и весь такой внушительный Хасад Халилович Иванов - специалист по истории и вооружению.
- Скорее всего, они находились рядом с эпицентром взрыва пороховой гранаты.
- Выжить кто-нибудь мог?
- Вероятность, конечно, существует, но малая. Надеюсь только, что кое-кто находился достаточно далеко, и его не порубило осколками. Например, актеры. Их не было видно на записях.
- Ваши рекомендации?
- Пока наблюдать. Мы всюду понасовывали камеры - может быть, кто-нибудь и промелькнет, если что. Тем более, они сами будут стараться подать о себе знать.
* * *
День тянулся за днем. И даже ночью сражение не прекращалась ни на минуту. Турецкий флот под командованием Сулеймана Балтоглу попытался прорваться сквозь цепь, перегораживающую залив Золотой Рог, но натолкнулся на небольшой, но хорошо подготовленный флот ромеев, состоявший в основном из судов генуэзцев и венецианцев-наемников. После непродолжительной, но отчаянной схватки разбитый флот турков вынужден был отступить несолоно хлебавши. Шикарные кадры морского сражения транслировали на аэростат камеры, установленные на мачтах. Также они показали, как султан собственноручно избил своего опозорившегося адмирала. Алексей Вениаминович наслаждался кадрами, уже предвкушая сочную картинку на экране каждого телевидеоцентра Метрополии, но одно, все же, омрачало его настроение: о пропавших операторах и актерах так и ничего не было слышно. Алексей Вениаминович уже собирался зачислить их в список погибших, как пришло неожиданное известие.
29 мая 1453 года в кабинет продюсера ворвался Джордж Андреевич. Он задыхался от волнения и активно жестикулировал руками, размахивая диском с записью.
- Тут такое, - только и смог выдавить он из себя. - Тут такое! - повторил он уже более уверенно.
- Что тут такое? - недовольно пробубнил Алексей Вениаминович, наливая себе очередную порцию виски. - Показывай, если пришел. Чем вы еще хотите меня расстроить...
Секретарь дрожащими руками засунул диск в щель дисковода и запустил запись. На экране возникло прыгающее и дрожащее изображение. Видимо, снимали с помощью "клопа", посаженного на одежду какого-нибудь башибузука. Практически весь экран занимала монструозная пушка с дулом, в которое, наверное, мог пролезть человек. У великанской казенной части суетилось с десяток солдат, оживленно решавших какие-то непонятные проблемы. Звука не было, поэтому приходилось только догадываться. В конце концов, они пришли к единому решению, и пушка медленно, но верно стала поворачиваться, куда-то нацеливаясь. Но не успела она повернуться даже на пару градусов, как сильнейший взрыв сотряс ее. Орудийную прислугу разметало в стороны, а покоробившийся лафет немедленно осел в образовавшуюся под ним яму. Цапфы массивного орудия соскочили со щек, и пушка покатилась по лагерю турков, весело подпрыгивая на кочках и давя нерасторопных.
- Зрелище конечно классное, но и что в этом такого? - недоуменно нахмурился Алексей Вениаминович.
Кадры на экране сменились. Теперь они показывали ликующих ромеев, пляшущих от счастья вокруг человека с тощим лавровым венком на голове. Алексей Вениаминович поперхнулся от удивления.
- Я его знаю! Да это же этот... один из актеров, как же его... Черт! Костик вроде. Но почему он до сих пор не связался с нами и почему на нем такая странная одежда?
- Понимаете, в чем дело... - Джордж Андреевич задумчиво пожевал губу. - Пушка, которую вы видели, называется Базиликой, и как раз во время съемки она должна была впервые выстрелить удачно и разрушить часть укреплений, но, почему-то, она не выстрелила. Понимаете, ход истории нарушен. А человек, которого был на экране, это не наш актер, а Константин XI Палеолог Драгаш - последний базилевс Византии.
- Ой! - пискнул продюсер, - у меня плохое предчувствие. Продолжай.
- Удивительное дело, но этот ваш актер как две капли похож на базилевса. И у меня есть все основания полагать, принимая к сведению факт уничтожения Базилики, что наш актер и ихний император поменялись местами.
- Уж лучше, что бы этот поганец умер, - покачал головой Алексей Вениаминович. - Не волнуйтесь, Джордж Алексеевич, но перед Комиссией по расследованию Хронопреступлений мы будем отвечать вместе, - мстительно добавил продюсер.
- Не думаю, - с холодной уверенностью улыбнулся секретарь. - Еще существует выход. Сегодня император должен умереть, и мы обязаны приложить максимум усилий, чтобы история свершилась.
- А идея хороша! - уже веселее хмыкнул Алексей Вениаминович. - Вот ты этим и займешься. Возьми с собой нашего историка, как его, Иванова, кажется. Он поможет тебе освоиться. Чего ждешь, вперед, на баррикады истории!
* * *
Глайдер приземлился во Влахернском квартале. Кое-как замаскировав его в руинах, Джордж Алексеевич и Хасад Халилович двинулись туда, где, по мнению историка, мог находиться Константин. Впереди поднимались к небу черные столбы густого дыма, слышались взрывы и выстрелы. Чем ближе они подбирались, тем очевиднее становилось состояние города. Практически все дома лежали в руинах, кое-где горели крыши, щедро разбрасывая вокруг себя искры, от которых загорались все новые и новые здания. Но никто даже не пытался остановить огонь. Люди метались в панике, стараясь спасти хоть какое-то имущество из огня. Только редкие группы солдат-ромеев и наемников сохраняли хотя бы видимость спокойствия, но это было спокойствие обреченных. Город должен был пасть с минуты на минуту.
- Черт побери! - воскликнул Джордж Алексеевич, видя перед собой очередное препятствие, образованной запрудившими улицу повозками с добром, истошно вопящими мулами и ослами и растерянными испуганными людьми. - А я думал, что командование должно держаться в безопасности. А тут же мы лезем практически на передовую.
- Константин XI, судя по летописям, был не из таких. Он самолично вел воинов в атаку и всегда сражался в первых рядах. В определенном роде он был героем.
- Болваном, а не героем! - в сердцах произнес секретарь.
- Каждому свое, - философски заметил историк, уже сжимая в руках короткий меч, подобранный им на одной из улиц.
- Когда найдем Костю, то, что будем делать?
- Один удар - и нет последнего императора, - кровожадно сверкая глазами, ответил Хасад Халилович. При этом он совершил выпад своим мечом, чуть не проткнув им ромея, выбежавшего из-за угла.
Глаза воина заметно округлились, когда он признал в историке личность с явными азиатскими чертами, и он тут же истошно завопил:
- Шпионы! Турецкие шпионы! Нечестивцы в городе!
И как по волшебству, пришельцев в мгновение ока окружила вооруженная и явно враждебно настроенная толпа. В лицо историку угрожающе смотрел заряженный арбалет в руках смуглокожего наемника-генуэзца. Секретаря на мушке держал ромей, из последних сил сдерживающий стрелу, так и норовящую сорваться с его лука. Джордж Алексеевич примирительно поднял руки и, с трудом припоминая гипнокурс древних языков, произнес:
- Давайте не будем спешить с выводами. Это было недоразумение. Мы не желаем ничего плохого ни вам, ни великому базилевсу!
Генуэзец, который, видимо, был командиром, повернулся к одному из ромеев и произнес на ломаном греческом:
- Отведить они к базилею! Пусть разбираться!
- Что ни делается, то к лучшему, - шепнул Хасад Халилович на ухо секретарю. - Нам даже искать никого не надо. Нас к нему отведут, а там и разберемся. Тем более обыскать меня они не додумались. - Историк заговорщицки улыбнулся и похлопал себя по боку, где он прятал миниатюрный деструктор.
Их отвели в небольшую сторожку около еще более-менее целого участка стены. Разрывы снарядов и выстрелы практически оглушали - теперь пришельцы находились в непосредственной близи от линии фронта. Если бы они могли заглянуть за стену, то бы увидели неисчислимые орды турков и непрерывно работающие артиллерию Мехмеда II, уверенно превращавшую Константинополь в руины.
В сторожке царил полумрак, который рассеивали лишь несколько свечей около небольшой иконы в золотом окладе. Высокий черноволосый мужчина в помятых доспехах истово молился, стоя перед ней на коленях и сложив руки на груди.
- Мой Повелитель! - неуверенно подал голос один из солдат, нервно тиская в руках арбалет. - Мы захватили шпионов.
- Я знаю, - кивнул Константин XI Драгаш и обернулся к солдатам. - Можете идти. Я сам их допрошу.
- Но, Мой Повелитель...
- Я приказываю! - сухо проронил базилевс. - На стенах не хватает людей, пока вы здесь прохлаждаетесь!
Когда солдаты скрылись за дверью, Константин XI на чистейшем интерлинге произнес:
- Я ждал вас. - Он встал с колен и полностью обернулся к пришельцам. - Я знал, что Алексей Вениаминович не успокоится, пока не достанет меня.
Джордж Алексеевич не узнавал актера. Вместо лощеного и самовлюбленного типа, он смотрел на умудренного жизнью императора древней империи, доживавшей свои последние часы.
- Вы можете связаться с ним? - спросил базилевс-актер. - Я буду разговаривать только с ним.
Джордж Алексеевич и Хасад Халилович переглянулись - всякие мысли просто улетучились у них из головы. Секретарь коротко кивнул и достал диск интеркома. Базилевс быстро набрал на нем номер, и положили на стол, предварительно настроив на громкую связь. Не прошло и пары секунд, как над интеркомом появилось призрачная фигура продюсера, уменьшенная в три раза.
- Что случилось, Джордж Алексеевич?! - Голос Алексея Вениаминовича звучал несколько приглушенно и не мог передать всю гамму чувств, обуявших продюсера. Завидев императора, он уже спокойнее добавил: - Константин, позвольте поинтересоваться, что это была за самодеятельность?
- Вы это про Базилику? - улыбнулся базилевс. - Прошу искреннего прощения: был мой личный просчет. Но сейчас я вам гарантирую, что никаких сюрпризов не последует. Все по истории. Вам не о чем беспокоиться.
Алексей Вениаминович немного помолчал и потом упавшим голосом спросил:
- Скажи, Костя, зачем ты это сделал? И куда дел императора?
- В учебниках не всегда пишут правду, Алексей Вениаминович. У базилевса было слабое сердце, и, когда недалеко от него взорвалась граната, оно не выдержало. Сами понимаете, сердечный приступ в Средневековье - это верная смерть. Из нашей команды выжил только я, да и потому что отошел в сторонку, чтобы проблеваться. Вид крови и трупов вызывал у меня тошноту. Я и сам удивляюсь, насколько человек может измениться за несколько дней. Когда я искал выживших, то один из солдат крикнул мне "Мой Повелитель, берегитесь!". Потом я увидел СЕБЯ! То есть самого Константина XI. Мертвым. И тогда я все понял. Как будто что-то сломалось во мне, или, наоборот, появился тот стержень, в котором я нуждался всю жизнь. Появилась цель и возможность сыграть мою самую лучшую роль и... последнюю. Ведь что меня ждало в Метрополии: бесцельное прозябание около экрана телевидеоцентра. Всю свою жизнь я хотел нечто большего, великого.
- Ты псих, Костя! - неожиданно произнес Алексей Вениаминович. - Ты понимаешь, что умрешь в течение пары часов?
Актер всего лишь улыбнулся.
- Пусть я и псих, Алексей Вениаминович, но смерть мне уже не страшна, да и возвращаться в метрополию я не хочу. Этот город стал моей родиной, а его жители - моими братьями. Знаете, нет ничего крепче боевого товарищества. И ничего почетнее смерти в бою. Не волнуйтесь, Алексей Вениаминович, все будет как надо. Я не подведу.
- Я знаю, Костя. Я без понятия, что пожелать человеку, идущему на смерть. - Продюсер задумался. - Пусть будет "удачи". И скажи этим болванам, чтобы они возвращались домой.
* * *
... Часть стены обрушилась, подняв облако пыли и осыпав последних защитников Константинополя мелкими осколками. Сквозь образовавшийся пролом в город двинулись удивительно дисциплинированные ряды янычар. В отличие от бестолкового ополчения башибузуков, эти даже бежали строем. Константин XI Драгаш - последний ромейский базилевс - выхватил из ножен меч и хорошо поставленным голосом произнес, перекрывая воинственные выкрики турков:
- Вперед, братья мои! Вперед! Во славу христианского оружия! Пусть это будет наша последняя битва, но нечестивцы поймут, чего стоят христианские воины!
С этими словами бывший актер, а теперь и последний император бросился в бой, прямо на ощетинившиеся пиками и ятаганами отборные ряды янычар...
Щелкнул тумблер. Зал на мгновение погрузился в темноту. Ни Джордж Алексеевич, ни Хасад Халилович не смели произнести и слова. Только через минуту секретарь осмелился высказать свое мнение:
- Честно говоря, я не понимаю...
- И никогда не поймешь, - перебил его Алексей Вениаминович, - для этого надо быть мужчиной. А вы, Джордж Алексеевич, баба, капризная испуганная баба. Ладно, балбесы, отправляемся домой. Материала мы собрали достаточно, и материала классного. Монтаж, спецэффекты и прочая хрень - короче, работы невпроворот...
Константинополь догорал. Последние пожары затихали, не находя себе новую пищу. Улицы города кишели турецкими воинами. Кое-где еще вспыхивали короткие схватки и тут же затихали. В городе уже не осталось силы, способной на серьезное сопротивление. Величественные некогда крепостные стены лежали в руинах, а в город во главе огромной процессии вступал султан Мехмед II Завоеватель, верхом на белом как горный снег жеребце. Его окружали придворные льстецы и министры, готовые по одному только движению брови повелителя пасть ниц; бесноватые дервиши выкрикивали имя султана и называли его сыном Аллаха, за ними следовали солидные и спокойные муллы, вполголоса читавшие молитвы и суры из Корана.
А небо над городом было чисто и безоблачно. Легкий бриз с Мраморного моря разогнал последние облака и клубы дыма. И золотые купола Софии горели чистым пламенем, встречая по-хищному упругую и уверенную поступь основателей новой империи.