Внешняя реальность
- Ну вот, - довольно вздохнула мама, усаживаясь на скамейку под навесом. - Теперь мы точно не опоздаем. Садись, Юрочка.
Дядя Вадим зевнул и демонстративно посмотрел на большие вокзальные часы. Он долго на них смотрел, словно это часы были виноваты в том, что ему пришлось подниматься в такую рань и ехать на вокзал ни свет ни заря. А до отправления поезда, между прочим, ещё почти целый час. Потом дядя Вадим посмотрел на маму.
Мама на все эти выразительные действия дяди Вадима не обращала внимания - мама знала, что она непоколебимо права. Тот, кто выходит заранее, никогда не опаздывает. Встанешь пораньше - приедешь вовремя. Лучше лишний час спокойно посидеть на вокзале, чем нестись сломя голову, рискуя увидеть только хвост уходящего поезда. Эти очень правильные высказывания и ещё с десяток таких же не менее правильных, но столь же скучных, были отчётливо написаны на мамином умиротворённом лице. И спорить с ней было бесполезно.
Тогда дядя Вадим укоризненно посмотрел на Юрчика. Юрчик в ответ слегка пожал плечами: мол, а я что могу поделать? Это моя мама и она такая, какая есть.
Дядя Вадим пристроил чемоданы рядом со скамейкой, вздохнул и пошёл "пить вонючее пиво в грязной привокзальной забегаловке". Мама поджала губы, но промолчала, потому что дядя Вадим был её старший брат и всегда поступал по-своему, когда дело касалось его привычек и пристрастий.
Юрчик тоже зевнул. Спать хотелось ужасно, потому что он проснулся очень рано и весь измучился, глядя на еле ползущие стрелки часов. Он очень переживал и страшно боялся проспать. И теперь его тянуло в сон. Он помотал головой и яростно потёр глаза. И это ему немного помогло. Начинается, подумал он. Наконец-то. Главное - ничего не пропустить. Он уселся поудобнее, проверил, не выпал ли из кармана перочинный ножичек, и завертел головой. Он впервые оказался на вокзале Внешней Реальности и ему всё было интересно.
Почти сразу Юрчик обнаружил, что ВР-вокзал практически ничем не отличается от обычного железнодорожного вокзала. Не было в нём ничего удивительного и захватывающего дух, на что Юрчик втайне надеялся, а было лишь привычное, знакомое и оттого несколько скучное. И люди вокруг тоже были неинтересные. Вялые и сонные. И совсем не праздничные. Для них это было обычное ожидание обычного поезда, пусть это даже и ВР-поезд. Но Юрчика всё равно не покидало какое-то взвинченное предчувствие неотвратимо приближающегося чуда. Если бы мама вдруг решила оставить его у тёти Нины, он за один вечер умер бы от горя. Наверное, поэтому мама даже и не заикалась о том, чтобы Юрчик остался.
У перрона стоял длинный состав - около десяти невзрачных серо-зелёных вагонов с тусклыми окнами, в которых ничего не отражалось. Юрчику хотелось, чтобы их поскорее куда-нибудь убрали. Утащили бы на запасной путь. С минуты на минуту должен появиться ЕГО поезд, поезд, на котором он отправится в неведомые миры, в запредельные дальние страны, в которых обитают настоящие иномиряне, а эти противные вагоны стоят тут, как приклеенные!
Юрчик мечтал увидеть своими глазами и во всех подробностях "прибытие ВР-поезда на ВР-вокзал". Это было первое из главных событий начинающегося путешествия. Всю последнюю неделю, с того самого дня, как пришла ВР-грамма от папы, Юрчику рисовалась в цвете, звуке и запахе эта упоительная картина. А сегодня ночью она ему даже приснилась. Юрчик стоял у края перрона (наяву мама никогда не позволила бы ему там стоять) и вглядывался в струящееся мерцание силовых полей на границе Реальностей. И вот прозвенел сигнал, поля красиво взвихрились, и из-под арки стремительно вырвался похожий на авиалайнер серебристый экспресс. Он гулко ахнул мимо Юрчика, обдав его запахами чужих и страшных миров, и вагоны быстро-быстро замелькали перед глазами: тук! - тук! - тук! И показалось, что поезд промчится без остановки, и горько защемило в груди... Но поезд вдруг споткнулся на всём ходу, из-под колёс брызнули искры, и прямо перед Юрчиком остановился восьмой вагон, и усатый проводник в чёрной форме опустил к его ногам удобную лесенку... Хороший получился сон.
Время, однако, шло, состав не убирали, и минут через пятнадцать в душе у Юрчика что-то погасло. И чем дольше он разглядывал неуклюжий зелёный электровоз, стоящий в голове состава, тем отчётливее понимал, что не будет никакого "прибытия", никакого серебристого суперэкспресса и никакого визга тормозов с искрами. Потому что ЕГО поезд уже прибыл, прибыл заранее, скучно и обыденно, и стоял теперь у перрона, равнодушно поджидая пассажиров.
И вот на этом мы поедем, грустно подумал Юрчик, и столь долго ожидаемое приключение потеряло значительную часть привлекательности. Одно дело - мчаться сквозь неведомые миры в сверкающем, стремительном, сверхсовременном экспрессе, в котором даже фильмы показывают, и совсем другое - уныло плестись в убогом, обшарпанном вагоне с грязными занавесками, наглыми вездесущими тараканами и влажным бельём.
- Гроб на колёсах какой-то, - прошептал Юрчик презрительно. И ещё добавил. - Развалюха допотопная.
Но потом из кабины электровоза спрыгнул на перрон машинист в чёрной форме с серебряными нашивками, и Юрчик забыл о своём разочаровании. Машинист был молодой, высокий и загорелый. Он снял фуражку, взлохматил густые волосы, сказал что-то двум девушкам-проводницам, и те весело засмеялись в ответ. У них в жизни всё было хорошо, их не огорчал почему-то непривлекательный вид поезда. Привыкли, наверное. Или знали что-то такое, о чём не догадывался Юрчик. Машинист приобнял девушек, и он втроём пошли вдоль вагонов, смеясь и разговаривая.
Юрчик облизнул пересохшие губы. Он тоже хотел быть таким высоким, работать на ВР-линиях, ходить в чёрной с серебром форме и обнимать девушек - красивых! - за плечи...
- Юрчик, я уверена, что ты уже проголодался, - сказала мама, извлекая из сумки пакеты с едой. - Съешь котлетку.
Юрчик отмахнулся:
- Не хочу котлетку!
- Тогда бутерброд с сыром.
- Ф-фу!
- Что значит "фу"? Съешь хотя бы сыр.
- Ничего не хочу! Жарко!
- Да, день будет жаркий, - мама развернула пакет. - Ну а я, пожалуй, перекушу.
По перрону вяло бродили утомлённые подступающей жарой отъезжающие, провожающие и служащие. Смотреть на них Юрчику было не интересно. Впрочем, им было так же не интересно смотреть на Юрчика и его жующую маму. Было похоже, что все они ещё не до конца проснулись и потому не понимают, что они на вокзале делают и зачем здесь так рано оказались.
Мимо скамейки прошли два офицера в пятнистых камуфляжах. Они вели на поводке огромного лохматого пса. Чёрная шерсть свисала с него почти до земли.
Мама проводила собаку неодобрительным взглядом:
- Ужас, какая большая!
Юрчику собака понравилась. Она была большая, но не страшная. Она страдала от жары и высовывала длинный розовый язык. Собака посмотрела на Юрчика печальными глазами, потом учуяла котлетный дух, но хозяин мягко потянул поводок, и собака послушно подчинилась.
- Собак нам только не хватало! - громко сказала какая-то женщина за Юрчиковой спиной. - Если её повезут в нашем вагоне, я пожалуюсь бригадиру поезда!
Юрчик оглянулся. Обладательницей пронзительного голоса оказалась пышная дама, плотно упакованная в бежевый брючный костюм. Она держала за руку хорошенькую девочку в белом платьице. Очень толстый мужчина следил за тем, как молодой усатый водитель выгружает чемоданы из армейского "Уазика".
- ... три, четыре, осторожнее, Коля, там посуда!
Девчонка была примерно одного возраста с Юрчиком. Она ела эскимо, держа его свободной рукой и облизывая со всех сторон. Юрчику сейчас же до смерти захотелось эскимо. Но он молча проглотил своё желание. Когда едешь с мамой, о таких вещах, как эскимо, лучше не вспоминать. Мама была непоколебимо уверена в том, что даже от малейшей порции мороженого у её сыночка непременно начнётся страшнейшая ангина, переходящая в грипп с осложнениями. Знала бы она, сколько эскимо съедал Юрчик, когда ходил с папой в зоопарк!
Девчонка заметила его завистливый взгляд и показала ему аккуратный белый язык. Умудрённый немалым жизненным опытом, Юрчик благоразумно сделал вид, что её язык к нему не относится. С девчонками, тем более, с такими вредными, он предпочитал не связываться.
Когда чемоданы кончились, отец девочки вытер большим платком потное лицо, словно не худенький водитель, а он сам ворочал неподъёмные чемоданы. Он был очень крупный мужчина, и Юрчик подумал, что девчонка, когда вырастет, тоже будет толстой и некрасивой. И ему стало её немного жаль. Зря она ест мороженое.
- Какая невыносимая жара! - громко жаловалась мать девчонки. - Я этого просто не вынесу! Скорее, скорее отсюда уезжать!.. А поезд! Василий, ты обратил внимание, какие ужасные вагоны? Это всё ты виноват, я так и знала, что ты купишь какую-нибудь гадость! Почему ты не догадался спросить у кассира, на какой поезд они продают билеты?! Они обязаны заранее предупреждать! В прошлый раз я ехала на современном экспрессе, в мягком вагоне, обслуживание по высшему разряду! Это была просто сказка, а сейчас? Можно подумать, что тебя разжаловали до какого-то обыкновенного майора!.. Нет, ты посмотри, они их даже не вымыли!
Она говорила вслух то, о чём только что думал сам Юрчик, но она говорила это таким сварливым и неприятным голосом, что Юрчику сразу стало обидно за поезд и он проникся неприязнью к неизвестному сказочному экспрессу с мягкими вагонами.
- Успокойся, дорогая, - пытался унять супругу папа Василий. - Я тебе уже в который раз повторяю, что другим рейсом до Бешкарлыка не доехать. Вот и Пилипенки уезжали на этом же поезде. Уверяю тебя, им понравилось.
- Какое мне дело до твоих Пилипенок! Подумаешь, начальник штаба! А ты мог бы...
- Юрочка, ты всё-таки съешь котлетку, - вновь сказала мама, успевшая не только расправиться с парой котлет, но и заново накрасить губы.
- Мама, я не хочу есть, - Юрчик говорил негромко, чтобы не услышала девчонка.
- Что значит "не хочу"? - голос у мамы был настоятельный, такой, которому, как знал Юрчик, не мог противиться даже папа. - Тебе обязательно следует подкрепиться. Ты с утра ничего не ел.
- Я пил чай.
- Чай не еда! И довольно спорить! Бери и ешь! Я её уже вытащила, а пакет убрала... Не доставать же мне его снова.
Делать нечего, пришлось взять. Юрчик откусил немного, через силу сжевал и оглянулся. Девчонка принялась уже за вторую порцию эскимо. Где она их только берёт?
Девчонка посмотрела на котлетку в его руке, засмеялась и опять показала язык.
Юрчик вздохнул и покосился на маму. Мама читала газету. Юрчик посмотрел по сторонам. Куда бы деть ненавистную котлету? Сейчас он готов был даже выбросить её в мусорную урну, несмотря на то, что мама посчитала бы такой поступок преступлением, заслуживающим самого сурового наказания. Урны поблизости не было, но - о, счастье! - метрах в трёх сидела та самая чёрная собака. Её хозяева с головой ушли в объёмную ВР-карту, а собака пристально смотрела на Юрчикову котлету и мела по земле хвостом. Это был шанс, и его следовало использовать. Ни секунды не раздумывая, Юрчик бросил ей котлету. Собака поймала её на лету и проглотила в два счёта. Таким же образом Юрчик избавился и от хлеба. Проглотив его, собака вопросительно уставилась на Юрчика. Тот виновато развёл руками: извини, больше ничего нет.
Потом он посмотрел на девчонку. Она всё видела, и он торжествующе показал ей язык. Так-то вот, не будешь задаваться!
- Уже съел? - удивилась мама, увидев, что он вытирает салфеткой пальцы. - Когда ты успел?
- Так она же была совсем маленькая, - неосторожно сказал Юрчик.
Мама встрепенулась:
- Тебе не хватило! Я достану ещё одну!
К счастью, объявили посадку, вокруг все разом засуетились, и мама о котлетах моментально забыла.
Подошёл дядя Вадим. От него вкусно пахло пивом.
- Ты бы ещё позже пришёл! - накинулась на него мама. - Уже посадку объявили, а ты всё от своей кружки оторваться не можешь! Бедная Нина, как она только тебя терпит!
- Это я её терплю, - засмеялся дядя Вадим. - А до отправления ещё пятнадцать минут. Не дёргайся, не опоздаете.
Он был чуть ли не единственным из родни, на кого абсолютно не действовало мамино ворчание. Он просто не обращал на него внимания и делал всё по-своему. Ну, почти всё. Юрчик его за это очень уважал и страшно ему завидовал. И ещё мама рассказывала, что в детстве дядя Вадим часто её лупил до слёз. Но поверить в такое Юрчик уже не мог.
Люди вокруг суетились, гомонили, хватались за чемоданы, подтягивались к поезду. Во всех вагонах проводники открывали двери. Собаку увели в хвост поезда, а родители девчонки поволокли чемоданы к восьмому вагону. Усатый водитель Коля тащил сразу два чемодана и ноги у него подгибались от непомерной тяжести. Юрчик с мамой тоже должны были ехать в восьмом вагоне, и Юрчик подумал, что лучше бы было наоборот: собака пусть ехала бы с ними, а девчонка где-нибудь в хвосте.
Мама рвалась в вагон, ей хотелось поскорее занять места. Дядя Вадим с трудом удерживал её:
- Не спеши. Пусть сначала все зайдут. Смотри, сколько чемоданов, не протолкнёшься. А на ваши места всё равно никто не сядет. Это поезд, а не трамвай.
Чемоданов и пассажиров и в самом деле было много, но каким-то образом все очень быстро загрузились. Мама потащила Юрчика в вагон, дядя Вадим пыхтел сзади.
В вагоне было тесно, шумно и людно. И ещё "чемоданно", подумал Юрчик. И ещё он подумал: только бы та девчонка не оказалась в их купе. Будет всю дорогу язык показывать и мороженым травить. Очень нужно!
К счастью, на этот раз закон всемирной подлости не сработал: в их купе сидела пожилая женщина в розовом платье и в розовой шляпке. А толстый папа Василий заталкивал чемоданы на верхнюю полку в соседнем купе. Юрчик с облегчением вздохнул.
Дядя Вадим уложил вещи, расцеловался с мамой и ухватил Юрчика за рукав:
- Выйдем на минутку, чего здесь толкаться. Насидишься ещё!
- Юрчик, только ненадолго! - всполошилась мама. - Туда и сразу обратно! Вадик, умоляю, не задерживай его! Поезд вот-вот тронется! Вадик, передавай привет Ниночке!.. Юрочка, ты слышишь меня?!
- Я сейчас вернусь, - сказал Юрчик, протискиваясь вслед за дядей Вадимом.
В соседнем купе девчонка обнимала папу Василия и обещала не баловаться, не болеть и быть послушной доченькой.
Юрчик спрыгнул на мягкий асфальт, посторонился, пропуская проводника.
- Дядь Вадим, а почему поезд такой допотопный? - спросил он. - На старую электричку похож.
- Электричка? Где ты видел электричку?
Юрчик неуверенно посмотрел на дядю Вадима, не шутит ли он, как обычно, потом отошёл на пару шагов, чтобы лучше было видно, и удивлённо охнул. Электровоза не было. Вместо него стоял самый настоящий старинный паровоз с трубой, с большими колёсами и длинным бункером для угля. Из-под паровоза во все стороны вырывались густые клубы ослепительно-белого пара. И вагоны тоже изменились подстать паровозу. Они теперь были обшиты красным деревом, они сияли на солнце медными заклепками и медными поручнями, а в синих окнах радостно отражалось небо.
- Вот это да! - только и сказал Юрчик, потрясённый удивительным превращением. - А я думал, что мы на экспрессе поедем.
Дядя Вадим хмыкнул:
- На экспрессе! Что хорошего, скажи мне, в экспрессе? Ты, Юра, сам подумай - это же ВР-поезд! Он поедет через Внешнюю Реальность, через чужие миры, там, где люди не живут, а живут совсем другие существа. И в каждом мире ваш поезд будет изменяться так, чтобы не пугать местных жителей. А твой папа работает в минусовом секторе... Знаешь, что это такое?
Юрчик помотал головой, хотя на самом деле он кое-что знал.
- Это значит, что все миры в том направлении ещё как бы в прошлом. И паровоз для них - привычная и понятная вещь.
- А наш поезд будет там где-нибудь останавливаться?
- Разумеется. Он будет останавливаться везде, где есть станции. Он для того и сделан.
- И люди из других миров будут садиться в наш вагон? Я их увижу?
Дядя Вадим засмеялся:
- Не думаю. Я, например, ни разу никого не видел. И слава богу!
- Почему?
- Потому что пугаться не хочу. Я взрослый мужчина и мне пугаться стыдно, - он снова засмеялся. - И вообще, скажи спасибо, что вы не на конном дилижансе отправляетесь.
- А разве есть конные ВР-дилижансы?
- А ты как думал! Я ездил пару раз. Забавно, только очень медленно. Надоедает.
- Ух ты!.. - Юрчик был взволнован. - Вот здорово! Вот бы мне!
- Успеешь ещё! У тебя всё впереди.
Из вагона выбрался папа Василий. Он остановился под окнами, замахал руками и закричал:
- Верочка, я здесь! Верочка, посмотри в окно! Верочка, позови маму!
- Ну всё, Юрчик, тебе пора, - сказал дядя Вадим. - Твоя мама, наверное, уже с ума сходит. Не огорчай там её.
Он крепко, по-мужски пожал Юрчику руку:
- Папе привет от нас передавай. Скажи, что я в августе обязательно приеду. Не забудешь.
- Не забуду.
Дядя Вадим вложил в кармашек его рубашки несколько сложенных пятидесяток:
- Это тебе на личные расходы. Подарок от меня и тёти Нины. Ну, иди.
- Спасибо!
- Иди-иди.
Юрчик поднялся в вагон, помахал рукой:
- До свидания! До августа!
* * *
В вагоне уже было тихо. Все провожающие вышли, все пассажиры заняли свои места и сидели смирно, ожидая, когда поезд тронется. Юрчик зашёл в купе, и мама с облегчением вздохнула:
- Ну, слава богу! А то я уже начала волноваться. Вадим такой безалаберный! Как был мальчишкой, так и остался... Юра, познакомься. Это Тамара Николаевна, для тебя просто тётя Тамара. А это мой сын Юра.
Тамара Николаевна изобразила улыбку и вновь уткнулась в свою сумочку.
- Очень приятно, - вежливо сказал Юрчик. Он сразу сел к окну. Прибытие поезда он проспал, но уж отправление никто у него не отнимет. Скорей бы уж трогались, что ли!
Под окном стоял толстый папа Василий. Он корчил смешные рожи и потешно размахивал руками. Словно бы разговаривал с глухонемыми. Наверное, прощался с Верочкой. А его и вправду не было слышно. Зато из соседнего купе отчётливо доносился пронзительный голос Верочкиной мамы:
- Езжай домой, Василий! - выкрикивала она. - Езжай, тебя всё равно не слышно! Опоздаешь!
Папа Василий в ответ сильно округлял глаза и оттопыривал руками уши. Это было очень забавно, и Юрчик нехотя признал, что Веркин отец очень весёлый человек. Хоть и толстый.
Поезд дрогнул, под ногами что-то протяжно заскрипело, и вокзал медленно поплыл назад. Поехали! Юрчик прижался носом к стеклу.
- Юрочка, оно грязное! Не прижимайся! - строго сказала мама, но, как всегда, даже не обратила внимания на то, что Юрчик и не подумал отодвинуться.
Папа Василий уже скрылся из виду. Проплывали деревья, кусты, люди, потом мелькнула арка входных ворот. На миг стало темно. Поезд входил во Внешнюю Реальность. Или правильнее говорить: выходил? Юрчик затаил дыхание. Вот сейчас!
Тетя Тамара прерывисто вздохнула и сказала:
- У меня в этот момент всегда ужасно замирает сердце. Никак не могу привыкнуть. Это ужасно, что туда нельзя долететь на самолёте!
- Вы часто ездите ВР-поездом? - поинтересовалась мама таким тоном, каким обычно начинают разговор незнакомые люди с тем, чтобы завести неспешную беседу.
- К сожалению, приходится ездить чуть ли не дважды в год.
- А мы в первый раз, - сказала мама.
Слово за слово женщины разговорились. Юрчик к ним не прислушивался. Он с волнением следил за струящимся вдоль поезда волнистым туманом. Он надеялся... Он не верил тому, что рассказывал вчера Серёжка Кривцов из второго подъезда. Юрчик отчаянно мечтал увидеть хоть кусочек настоящей внешреальной жизни.
Он потрогал оконное стекло. Ничего особенного. Нормальное стекло. И нисколько не похоже на экран телевизора. Врал Серёжка, честное слово, врал.
Поезд выкатился из серого марева, и Юрчик так ничего и не почувствовал. И он заподозрил, что тётя Тамара просто выдумывает. Отчего бы это её сердце стало ужасно замирать? Ничего же не было.
Туман рассеялся, и открылись обычные вспаханные поля. Вдоль дороги росли обычные берёзы. Вдалеке виднелась обычная деревня, и паслись рядом с ней обычные коровы. И над всем этим голубело обычное небо.
И всё же Юрчик был непоколебимо уверен, что в этих обычных домах живут совсем не люди, а какие-то страшные кособокие создания вроде тех, что нарисованы на обложке папиной Энциклопедии миров ВР. И что эти кособокие пасут коров и ездят на машинах совсем как люди, но если встретишься с одним из них взглядом, заглянешь в его перекошенное лицо, то тут же упадёшь замертво от ужаса.
Вообще-то Юрчик про себя думал, что уж он-то не упадёт, что уж он-то не такой, правда, где-то в животе всё равно шевелился щекотный комочек страха.
Но пока всё было обычно и привычно, и Юрчик решил, что, видимо, они ещё не въехали во Внешнюю Реальность.
Рядом с поездом извивалась грунтовая дорога, и по ней лениво катила запряжённая двумя лошадьми подвода. На подводе сидел мужик в застиранной серой рубахе, мятых брюках и грязных сапогах. Его лицо было скрыто широкополой шляпой.
Юрчик намертво приклеился к окну. Сейчас их вагон обгонит подводу, и тогда можно будет увидеть лицо мужика. Его страшное перекошенное лицо с жёлтыми горящими глазами. Юрчик слышал удары собственного сердца, и стучало оно почему-то в такт колёсам. Только бы не упасть.
Подвода отстала, но мужик сидел с опущенной головой, и шляпа по-прежнему скрывала его лицо. Неужели он так и не поднимет голову, неужели не взглянет на поезд? Как можно быть таким нелюбопытным? Ну, точно, это тот, страшный. Не хочет, чтобы его видели. Им, наверное, специально приказывают не пугать нервных пассажиров...
Мужик поднял голову и почесал нос. Это был самый обычный мужик с самым обычным носом и усами. Юрчик поскучнел и отодвинулся от окна. Нет, это ещё не Внешреальность.
- Ничего ты там, Юра, не увидишь, - сказала вдруг тётя Тамара. - Это же телевизор. Чтобы никто не испугался. Это всем известно. А я даже рада. Пусть лучше так, чем таращиться всю дорогу на какие-нибудь пузырящиеся болота с фиолетовыми жабами.
Мама взглянула на обескураженного Юрчика и засмеялась:
- Могу поспорить, что он готов сейчас полжизни отдать, только бы взглянуть на эти болота хоть одним глазком.
Юрчик ничего не сказал. Он был разочарован. Значит, Серёжка говорил правду. Какая жалость! Выходит, все эти поля, деревни и даже мужик на подводе - всего лишь кино. Всё ненастоящее, картинки на экране. Какой тогда, спрашивается, интерес и польза в этом хвалёном ВР-поезде, если из него ничего не увидишь? Болота... И никакие там не пузырящиеся болота! Там самые настоящие непроходимые джунгли. Непроходимые и для него, к сожалению, совершенно невидимые.
- Это очень хорошо, что здесь вместо стёкол устроены экраны. Не правда ли? - сказала тётя Тамара.
Юрчика даже передёрнуло. До чего же глупые эти взрослые! Глупые и нелюбопытные. Неужели не понятно, что гораздо интереснее смотреть на чужой мир, чем на унылые телевизорные поля!
А тётя Тамара как ни в чём не бывало продолжала:
- Представляете, как было бы ужасно, если бы на остановках нас пугали бы кошмарные физиономии каких-нибудь нецивилизованных и, я уверена, очень кровожадных существ.
- Ну почему же - нецивилизованных, - попробовала возразить мама. - Я думаю, что...
- И не спорьте, милая моя! Уж я-то знаю! Да-да! Не в первый раз еду. Наслышалась всякого. Это ведь только нам, пассажирам, не позволяют выглядывать наружу. А проводники в любую минуту могут отключить у себя экран. Более того, я знаю наверняка, что они даже выходят из вагонов на чужих станциях и торгуют с аборигенами. Не знаю, право, что можно у них покупать, но, видимо, что-то можно. Сувениры или, скажем, фрукты... Представляете, какие у них фрукты! Бр-р-р!
- Если они торгуют, значит, они цивилизованные, - мама ещё раз зачем-то попыталась заступиться за неизвестных ей кошмарных аборигенов.
Юрчик, делая вид, что смотрит в окно, старательно прислушивался. Вот оно что! Проводники выходят из вагонов! В окне ничего интересного не увидишь, но ведь можно выглянуть наружу, когда проводники открывают двери. Хотя бы краешком глаза выглянуть.
Юрчик даже слегка вспотел от волнения. Ему захотелось срочно проверить, получится у него такое или нет. Он сорвался с места и открыл дверь:
- Мам, я на минутку.
- Юрочка, ты куда?
- Мне надо, - он закрыл дверь, и мамино напутствие осталось неуслышанным.
Юрчик стоял примерно в середине вагона. Слева, там, где находился проводник, было оживлённо и шумно. Теснились пассажиры, кто-то требовал чай, кто-то прижимал к груди простыни и одеяла. В другом конце вагона было тихо, и Юрчик пошёл туда, покачиваясь и придерживаясь рукой за стену. В пустом тамбуре он не нашёл ничего интересного. Все окна были наглухо закрыты снаружи. Под ногами гулко стучали колёса. Пахло туалетом, горелой резиной и табачным дымом. Дверь в соседний вагон была, конечно же, закрыта. Интересно, скоро ли первая остановка? И не прогонит ли его проводник, если Юрчик попробует выглянуть из-за его спины? Прятаться в тамбуре негде, стоять придётся на виду. Наверное, прогонит.
Хлопнула дверь, и Юрчик замер, словно его застали на месте преступления. Проводник? Нет, это просто кто-то вышел из туалета.
Юрчик вернулся в вагон, не зная, что ему предпринять для осуществления своих планов, и судьба вдруг сама пришла ему на помощь. Дверь в последнее купе была приоткрыта, Юрчик, проходя, скосил глаза... И остановился. Купе занимал всего один пассажир - плотный, хорошо одетый мужчина. Стоя спиной к Юрчику, он что-то искал в большом раскрытом чемодане жёлтой кожи. А за окном...
Юрчик чуть не охнул. Сердце у него снова прыгнуло вверх. За окном проносился совершенно фантастический пейзаж. На фоне пламенеющего закатного неба бежали назад высокие пальмы с ажурными листьями. С пальм свисали длинные лианы, и по лианам кто-то бегал. Наверное, обезьяны. Потом пальмы кончились, сверкнула бирюзовая река, и часто-часто замелькали стальные фермы бесконечного моста. Снаружи к стеклу встречным потоком воздуха прибило большую красивую бабочку.
Юрчик вытянул шею и смотрел, не в силах отвести взгляд. Внешняя Реальность! Вот это да!
Мужчина поднял голову и тоже посмотрел в окно. Бабочка отчаянно трепетала помятыми крыльями.
- Чёрт знает что, - пробурчал мужчина. - Чёрт знает что такое!
Он протянул руку к окну и что-то там внизу, под рамой, нажал. Феерические джунгли погасли вместе с бабочкой. За окном теперь проплывала уже знакомая Юрчику жёлтая степь.
Юрчик отвернулся и поспешно прошёл вперёд. Разочарование его было неописуемо. Везде один обман! Вернувшись в своё купе, он сразу же устроился у окна.
- Юрочка, ты руки вымыл? - спросила мама.
- Вымыл, - соврал он.
- А вытер, конечно, о штаны?
Юрчик виновато пожал плечами. Мама вздохнула:
- У тебя ничего не болит?
- Нет.
- Скажи, если что. Не стесняйся.
- Ладно.
Мама переключилась на тётю Тамару. Юрчик принялся изучать окно. Оказывается, его тоже можно переключать. Что ни говори, а на джунгли смотреть намного интереснее, чем на унылую степь. Под окном обнаружились три неприметные клавиши. Одна была утоплена. Юрчик нерешительно потрогал клавиши, оглянулся на маму. Женщины были увлечены беседой. Юрчик решился и нажал на среднюю клавишу. Щёлк! Окно погасло и сделалось обычным экраном выключенного телевизора. Сразу стало сумрачно и неуютно. Юрчик поспешил вернуть прежний пейзаж, и перед ним вновь распахнулась степь.
- Юрочка, не трогай там ничего. Сломаешь.
Но он уже нажал на третью клавишу. И с огорчением понял, что джунглей ему не видать. Третья клавиша щёлкала впустую. Вот так. Или любуйся скучными полями или выключай совсем. Обидно. А нажать сразу две или три клавиши Юрчик не догадался.
В купе заглянул проводник, предложил чай. Женщины заказали по стакану. Юрчик пить не хотел. Он забился в угол, достал из сумки книгу и попробовал увлечься приключениями космических пиратов.
Мама с тётей Тамарой пили чай с печеньем и беседовали о каких-то скучных вещах: о нарядах, ценах и садово-огородных заботах. Юрчику не сиделось на месте, книга не лезла в голову, но идти было некуда, и он то и дело вздыхал и смотрел в окно.
Степь уже кончилась, теперь показывали редкий осенний лес. Жёлтые берёзы утомлённо клонились к заболоченной земле, на полянах темнели копны сена. Скучно. Юрчик начал клевать носом и, видимо, задремал, потому что из рассказа тёти Тамары услышал только конец.
- ... она даже не сразу поняла, что это НЕ ЧЕЛОВЕК! Она и представить себе не могла, что ЭТИ - оттуда! - могут ездить в наших вагонах, словно обычные пассажиры, - говорила тётя Тамара, делая большие глаза. - Бедная Леночка чуть не померла от страха!
- Но как же она догадалась, что он не человек? - спросила мама, и в её голосе Юрчик ясно услышал недоверие. Тамара Николаевна тоже, видимо, услышала.
- В том-то всё и дело. Он был совершенно, как мы. Ни за что не отличишь. Но, во-первых, он за всю дорогу ничего не съел и не выпил ни глотка воды, а, во-вторых, у него на пальцах не было ногтей! Ни на одном пальце ни одного ногтя!
Мама покачала головой, её сомнения не были развеяны. А Юрчика обдало жаркой волной. У того, в последнем купе, тоже не было ногтей! Юрчик только сейчас вспомнил об этом. Не было ногтей! Мягкие белые пальцы, гладкие и похожие на переваренные сосиски.
Это был не человек!!!
Юрчик судорожно сглотнул. Ему было дурно. Он только что своими глазами видел настоящего взаправдашнего иномирянина! С ума сойти! "Как же я сразу не догадался, кто он такой? Почему я такой глупый? " Впрочем, ещё не поздно исправить ошибку. Только бы дверь в том купе была по-прежнему открыта.
Юрчик от нетерпения даже слегка подпрыгивал. Сонливость как рукой сняло. Приключения всё-таки начинаются! Но маме об этом лучше не рассказывать. Она тогда точно никуда не выпустит. А тётя Тамара в обморок упадёт. Придётся водой на неё брызгать.
- Мам, я пойду погуляю, - решился он. - Надоело сидеть.
- Только в соседние вагоны не ходи, - предупредила мама. - Слышишь?
- Ладно, - Юрчик поскорее выскользнул из купе.
В коридоре стояла Верочка. Она держалась за поручни и внимательно смотрела в окно. На Юрчика она даже не взглянула. Впрочем, его это ничуть не огорчило, а даже наоборот. Зато в конце вагона, рядом с последним купе было очень шумно. Какие-то весёлые люди то ли куда-то собирались, то ли откуда-то вернулись. Они громко разговаривали и хлопали дверями. Идти туда сейчас не было смысла, и Юрчик нехотя остался стоять рядом с Верочкой.
Стоять молча было глупо и неловко, и ему вдруг захотелось поделиться с девчонкой своим открытием. Одному ведь не так интересно. Но он не знал с чего начать и нерешительно кусал нижнюю губу.
Молчание нарушила Верочка.
- Вы к папе едете? - спросила она.
- Да.
- А как тебя зовут?
- Юрчи... э-э-э... Юра.
- А кто твой папа?
- Архитектор. Он строит дома в Новой Похъёле.
Верочка покивала хорошенькой головкой, словно ничего другого и не ожидала.
- А мой папа генерал, - заявила она таким тоном, как будто хотела раз и навсегда утвердить своё над Юрчиком превосходство. - Он командует, и все его слушаются.
Юрчик обиделся. Ты смотри, какая выдерга! Только для того про папу спрашивала, чтобы генералом своим похвастаться.
- А зато он у тебя толстый, - ляпнул он.
Верочка надула губы.
- Если ты будешь дразниться, я твоей маме расскажу, что ты бросил свою котлету собаке.
- Ха! Рассказывай! - фыркнул Юрчик. - Уже проехали. И вообще, все девчонки ябеды.
- И ничего я не ябеда. А ты не дразнись. Мой папа хороший.
- Слушай, Верка, ты тайны хранить умеешь? - не выдержал Юрчик.
Верочка широко распахнула серые глаза:
- Умею, наверное. Я точно не знаю. А какая тайна? Страшная?
- Очень. Не проболтаешься?
Она решительно замотала головой:
- Никому. Никогда. Ни за что.
- Тогда слушай, - и Юрчик рассказал ей о таинственном пассажире из последнего купе, о джунглях за его окном, о том, что он услышал от тёти Тамары. Под конец он снизил голос до пугающего шёпота:
- ... у него пальцы такие же, как она рассказывала. Все без ногтей! Я сам видел, только сначала внимания не обратил.
Он был уверен, что Верочка струсит, как все девчонки, завизжит или вообще упадёт в обморок. Но Верочка была не такова. К его величайшему удивлению она предложила заговорщическим шёпотом:
- Пойдём, посмотрим на него. Вдруг дверь открыта.
Это было именно то, что собирался сделать сам Юрчик. Но...
- Видишь, там люди. Подождём, пусть разойдутся.
В коридор выглянула Верочкина мама:
- Верусик, ты здесь? О, ты не теряешь времени даром! Уже кавалером обзавелась. Вы не ссоритесь?
- Нет, - сказала Верочка. - Мы... разговариваем.
- Интересно, о чём могут разговаривать десятилетние дети?
- Обо всём, - серьёзно ответил Юрчик. - У нас тоже могут быть свои тайны.
Мама Верочки засмеялась и скрылась в купе. Верочка дёрнула Юрчика за рукав:
- Никого нет.
Коридор был пуст на всём протяжении.
- Пошли, - прошептала Верочка.
- Пошли.
Юрчик двинулся первым. Стук вагонных колёс с трудом заглушал взволнованное биение его сердца. Сдерживая дыхание, настороженно оглядываясь, чуть ли не на цыпочках дошли они до последнего купе. Дверь была плотно закрыта. Юрчик испытал облегчение и разочарование одновременно. Тайна останется тайной. Ура! Как жаль.
Но Верочка отступать не собиралась. Она посмотрела по сторонам, глубоко вздохнула и решительно взялась за дверную ручку.
- Ты что? - испуганно зашипел Юрчик.
- Не трусь! - шикнула в ответ девчонка. - Скажу, что ошиблась и извинюсь. А ты постарайся его получше разглядеть.
Она толкнула дверь. Дверь была заперта изнутри.
- Ладно, - Верочка не сдавалась, сказывался, видимо, папин генеральский характер. - Встанем опять у окна, будто просто дышим свежим воздухом. Вдруг он сам выйдет.
Это она хорошо придумала. И главное, ничего не надо было делать. Стой себе и жди. Они вернулись к своему купе, вернее, к Юрчикову купе, и он уставился в окно. Вот бы узнать, что там сейчас делает чужак! А вдруг он притаился за дверью и собирается выскочить и набросится на них! Завывая и брызгая ядовитой слюной. Нет, это глупо. Юрчик даже поморщился. Зачем бы чужаку на кого-то набрасываться? Он же не вампир. Вампира бы в вагон с людьми не пустили, и вообще, вампиров не бывает.
Верочка от нетерпения слегка пританцовывала:
- Не выйдет, не выйдет! Он, наверное, спит. Сейчас я к нему постучусь.
И тут поезд остановился. Он уже минуть пять замедлял ход, но они этого не замечали, потому что думали о другом. Вагон мягко качнулся. Верочка чуть не упала.
Из купе выглянула её мама:
- Вы здесь, дети? Ни в коем случае никуда не выходите! Впрочем, вас всё равно не выпустят.
Мама Юрчика тоже выглянула, но, увидев, что Юрчик стоит рядом с Верочкой, только подняла брови и ничего не сказала.
За окном была станция. Ненастоящая. По перрону ходили весёлые, загорелые люди. Тоже ненастоящие. Кино, подумал Юрчик. Обман. Потом он вспомнил, как папа Василий корчил за окном рожицы, и засомневался. Получалось, что кино показывают не всегда. Он хотел спросить у Верочки, знает ли она о том, что вместо окон здесь везде экраны, но Верочка вдруг испуганно взвизгнула и вцепилась в его руку своими тоненькими и очень острыми пальчиками:
- Ой, открывается! Ой, как страшно!
Последнее купе открылось, и показался тот самый пассажир. Он выволок в коридор свой чемодан, повернулся, и Юрчик со страхом уставился в его лицо. Это был мужчина лет сорока, усатый, с широким смуглым лицом. Одной рукой он катил за собой чемодан, в другой держал чёрный плащ. Он недовольно морщил лоб и кривил губы.
Юрчик и Верочка замерли, как кролики перед удавом. Верочка заметно дрожала. Её горячая ладошка скользнула в такую же горячую руку Юрчика, и он сжал её крепко-крепко. Так они и стояли, во все глаза таращась на приближающегося пассажира.
Юрчик сквозь страх и смятение вспомнил рассказ тёти Тамары, но мужчина держал руки так, что разглядеть их было невозможно. Будто нарочно прятал их от посторонних взглядов. Не хочет, чтобы мы увидели, мелькнуло у Юрчика.
Страшный пассажир, само собой, обратил внимание на двух детей, сжавшихся в комочек посреди вагона. Мудрено было бы не заметить эти огромные испуганные глаза и неестественно белые лица. Проходя мимо, он вдруг склонился к ним и, чудовищно выпучив глаза, оглушительно сказал сквозь усы:
- Б-бууу!!!
Верочка вздрогнула всем телом, а с Юрчиком чуть не случился страшный конфуз, и он только невероятным усилием воли избежал позора. Когда ему удалось перевести дух и унять бешено стучащее сердце, пассажир, посмеиваясь, уже выходил из вагона. Проводник звучно захлопнул за ним дверь.
- Дур-р-рак! - с чувством сказала Верочка.
Юрчик с облегчением прислонился к мягкой стене, а Верочка выдернула ладошку из его руки и зажала рот. Её опять затрясло.
- Ты что? - спросил Юрчик сиплым голосом. - Испугалась?
Верочка в ответ истерично захихикала.
- Пальцы без ногтей, - говорила она, смеясь. - Ни на одном пальце ни одного ногтя! Да он же просто был в перчатках! Чем ты смотрел?
- В перчатках? - не поверил Юрчик. - В каких ещё перчатках? Откуда ты знаешь?
- В белых перчатках. Я видела, - Верочка засмеялась ещё громче.
Юрчик густо покраснел. Не может быть! Что он, слепой, что ли? Взгляд его остановился вдруг на открытой двери последнего купе. Пассажир, уходя, не позаботился закрыть её за собой.
- Он дверь не закрыл! Давай посмотрим!
Они осторожно, словно там мог сидеть ещё кто-нибудь, заглянули в пустое купе. Юрчик, конечно, и не ожидал увидеть там что-нибудь необычное, но всё равно расстроился. За окном не было никаких джунглей. Были пыльные тополя, и ещё была облупившаяся кирпичная стена, густо исписанная разными понятными и не совсем понятными словами. На столике валялся скомканный билет, и стояла пустая бутылка из-под минеральной воды.
Где-то в конце вагона проводник громко ответил на чей-то вопрос:
- Десять минут стоянка. Нет-нет, не больше!
Дети, не сговариваясь, проскользнули в купе. Юрчик принюхался, но вместо ожидаемого "чужого" запаха уловил только слабый аромат одеколона.
- И ничего здесь нет, - пропела Верочка. - И никакой он не чужак. Нормальный человек. Только глупый.