На правах хозяина Андрей предложил расположиться в командном пункте. Было что обсудить, но инициативы никто не проявлял. Семь человек, волею случая оказавшиеся в добровольном заточении, выглядели подавлено, разговор начинать никто не торопился. И Андрей невольно задумался о причудах человеческой психики. Ещё недавно (да что там недавно, вчера ещё!) он считал нелепое назначение каторгой и практически концом жизни, а скажи кто, что станет за него судьбу благодарить, горько усмехнулся бы.
Андрей Зайцев всегда, сколько себя помнил, мечтал стать лётчиком. Причём, военным. Здоровьем природа парня не обделила, в училище он поступил легко и даже успешно его закончил. Но попав в полк, очень быстро понял, что проза жизни бесконечно от его наивной мечты далека.
Нет, он слышал, конечно, и от преподавателей, и от дяди - майора авиации в отставке, что ВВС нынче не те, но никак подумать не мог, что настолько. Мало того, что самолёты не самые новые, так и на них летать толком не дают. Полёты два-три раза в год (по праздникам, да показуха в честь приезда высокого начальства), куда ж это годится? Как тут опыта, мастерства набраться? Андрей возмущался, рапорты писал, начальству надоедал, а потому оставался к тридцати годам старлеем с крайне мизерными перспективами карьерного роста.
А год назад случилась беда: авария во время показательного полёта. Машину Андрей посадил жёстко, самолёт в хлам, сам разбился сильно, чудо, что не погиб. Полгода доктора его буквально по частям собирали и неплохо получилось, только лёгкая хромота о злополучной аварии напоминала, но с небом пришлось распрощаться, из лётного состава комиссовали вчистую. Вышел старший лейтенант из больницы, а что дальше делать, как жить, не знает. Летать, даже пару раз в год больше не может, жена-красавица, пока муж лечился, ушла, предпочла здорового. Да и то сказать, поначалу-то предполагалось, что Андрею остаток жизни в инвалидной коляске провести придётся.
Ну а пока он в себя приходил - новая напасть: на комиссию вызвали. И стало Андрею понятно, что авария, жизнь перечеркнувшая, это ещё не беда, а так, мелкая неприятность. Что такое, в конце концов, хромота, если в перспективе отсидка маячит? А что? Дорогостоящее оборудование уничтожено, значит надо крайнего назначить, да наказать примерно, дабы другим надлежащий урок преподать. Андрей и раньше-то флегматиком не был, а от такой несправедливости и вовсе осатанел. Ну и высказал уважаемым членам комиссии всё, что он думает и о них самих, и о системе подготовки лётного состава в целом. Популярности Андрею его филиппика не снискала: люди с большими звёздами на погонах (не важно, шитыми или металлическими), очень не любят выслушивать критику в свой адрес от младших офицеров.
Андрей уже готовился бельё собирать, сухари сушить, как подкатывает к нему незнакомый полковник с шестиугольником в петлицах и неожиданное предложение делает. Мол, не хочешь сидеть, парень, послужи Родине там, где скажут. Служба - курорт, три года отбудешь и свободен. Так и попал старший лейтенант Зайцев в город N в качестве коменданта законсервированной подземной военной базы.
Базу эту ещё при Советах построили, капитально, с размахом. Здесь производили какую-то особо ядовитую химическую дрянь, предназначенную для распыления с самолётов. Однако шесть с небольшим лет назад её законсервировали. Но не полностью. На базе оставался микрогарнизон из четырёх человек и Андрей очень быстро понял, что оба его предшественника, на посту коменданта - такие же штрафники.
Полгода Звягин клял судьбу, а вчера возблагодарил. 30 июня 2020 года, эту дату он на всю жизнь запомнит. Под утро проснулся от толчков - будто землетрясение началось. Наверху глухо грохотало и, хотя толща земли и бетона сильно глушила звуки, Андрей отчего-то сразу понял - война. Отрывочные радиосообщения ничего не прояснили, кроме одного: все лупят во всех ракетами с ядерной начинкой, так что цивилизации, похоже пришёл конец. Уцелевшие датчики показывали снаружи такой радиационный фон, что человек без защиты и суток не продержался бы.
Андрей ещё раз оглядел товарищей по ковчегу, в который превратилась ненавистная база. Василий со Степаном составляли армейскую часть его гарнизона. Старослужащие солдаты контрактники, они удивительно походили друг на друга характерами, различаясь только габаритами: Степан - медлительный здоровяк, Василий - мелкий живчик. Но, в отличие от Андрея, готового выть и на стенку лезть с тоски, оба отнюдь не тяготились службой. Обуты, одеты, жратвы полно, работа - не бей лежачего, можно целый день телик смотреть или в поддавки рубиться. Единственное, чего друзьям не хватало, так это баб и выпивки, но эту нехватку они с лихвой восполняли во время увольнительных. Жалованье капает регулярно, а баров и массажных салонов даже в такой дыре, как N хватало. Сейчас парни выглядели озабоченными, но не слишком. Видимо, ещё не до конца осознали, что привычной спокойной жизни больше не будет.
Четвёртый обитатель базы, профессор Вилен Олегович Котов, хмурился. Уж кто, как не он понимал всю сложность положения. Раньше профессор возглавлял химическую лабораторию, но после консервации базы вместе с остальным научным персоналом не уехал. Как и с кем старик договорился, Андрей не знал, но жалование ему шло регулярно. С Виленом Олеговичем у молодого коменданта сложились, не сказать дружеские, но вполне нормальные отношения. Правда, видеться доводилось не часто, профессор днями пропадал в лаборатории, опыты ставил.
Рядом с Виленом Олеговичем расположился его приятель, отец Феофан, настоятель местной церкви. Высокий, дородный священник почти вдвое превосходил сухонького профессора по всем параметрам, держался обычно степенно, говорил неторопливо. За полгода Андрей успел хорошо познакомиться с отцом Феофаном и сейчас буквально его не узнавал. Священник был бледен, непрестанно бормотал молитвы. Выглядел он наиболее потерянным из всех.
Остальные двое, диггеры, объявились на базе всего пару часов назад. Они исследовали городские катакомбы, но заблудились. Очевидно, бомбардировка города вызвала подвижки грунта, выход завалило, зато появился проход в один из дальних коридоров, где Андрей и обнаружил незваных гостей через систему наблюдения. Парень, представившийся Серёгой, выглядел человеком с тёмным прошлым. И хотя он сразу начал вести себя по-свойски, дружелюбно улыбался, от его крепко сбитой фигуры всё равно ощутимо веяло угрозой.
Его напарница Ольга, отзывавшаяся на кличку "Пацанка", обликом скорее походила на мальчика и потому казалась непривлекательной. Впечатление ещё сильнее портил хмурый взгляд исподлобья. Однако миниатюрность девушки вызывала в бывшем лётчике желание защитить, а вглядевшись повнимательнее, он подумал, что угрюмость - это просто защитная реакция. Женщина, попавшая в отрезанный от мира мужской коллектив, имеет основания для беспокойства.
Компания подобралась странная. Семь абсолютно разных, ничем не связанных друг с другом людей, вынужденных, тем не менее, объединиться для выживания. Впрочем, выживание оставалось под большим вопросом, что Андрей понимал лучше других и именно поэтому не знал с чего начать. К его удивлению, инициативу взял на себя Серёга.
- Ну что командир? Похоже там (указывая пальцем вверх) всем кранты. Но тут, сдаётся мне, выжить можно.
- Можно, - согласился Андрей, - только не долго.
- А шо такое? - удивился Серёга, тыча пальцем в датчик. - Радиация, как я вижу, сюда не проникает. Тогда что? Вода?
- Воды как раз навалом. - поморщился Андрей. - Из подземного озера поступает, оно чистое, я проверял. А вот еда... Харчи нам завозят раз в месяц, последний раз - двадцать пятого числа завезли, так что считай...
- Надо, - согласился Андрей, - только не на чем. Машин тут нет, а и были бы, что толку без костюмов радиационной защиты?
- Да тут машина бесполезняк, на ней далеко не уедешь. Самолёт бы...
- Есть самолёт.
- Да ты гонишь командир?
- Ничуть. На базе есть подземный аэродром. При консервации все самолёты вывезли, а один, лёгкий разведчик, оставили. Только толку нам с него не много.
- Хочешь сказать, на кой чёрт самолёт без пилота и горючки?
- Топлива достаточно, на три заправки хватит, да и пилот имеется. Ну чего рот раскрыл, на петлицы глянь. Меня из лётного состава комиссовали по здоровью, но с разведчиком управлюсь, это ж не истребитель, да и высшего пилотажа не требуется. В другом проблема: он неисправен.
- А и точно, неисправен он, - радостно, словно сообщая благую весть, пробасил Степан, - командир тогда сказал: "дешевле здесь бросить, чем куда-то везти".
- Что за разведчик? - неожиданно поинтересовалась Ольга. Голос у девушки оказался низкий, с хрипотцой. Андрей ответил, хоть вопросу и удивился.
- Ясно. - удовлетворённо кивнула Ольга. - Что с ним?
- А я знаю? Я же не техник.
- Ну да. Летун - ручка да получка. Зато я техник, три года по контракту в авиаполку отслужила и такие самолёты тоже обслуживала. Так что могу посмотреть...
- Ну ты даёшь, пацанка! - обрадовался Серёга. - Айда прямо сейчас.
- Позвольте полюбопытствовать, молодые люди, - вкрадчиво осведомился профессор Котов, - куда это вы лететь собрались?
- Как куда? - изумился Серёга. - Ясен пень туда, где безопасно.
- А где, по-вашему, безопасно?
- Да погоди ты. -- Андрей отмахнулся от диггера, как от ребёнка, сказавшего явную несуразность. -- Никто никуда не летит, Вилен Олегович, и не полетит, даже если у Ольги что-то получится. О радиации вы что, забыли? Фюзеляж от неё не спасёт. Аэродром-то подземный, но, чтобы взлететь, я должен буду люк открыть. И всё. Потому что специальной защитной одежды у нас нет.
- Ничего не всё. Вы, Андрей торопитесь с выводами. Подобные самолёты, насколько я понимаю, способны довольно быстро набрать приличную высоту. Так? Отлично, ибо там наверху радиация уже не страшна. И антирадиационные костюмы не потребуются, вполне достаточно таблеток. В лаборатории запас приличный, примем перед вылетом, минут на двадцать их действия хватит.
А вопросы я не от вредности задаю и не для того, чтобы вас отговорить. Напротив, идея, на мой взгляд, стоящая. Всё равно через месяц голодная смерть грозит, так что рискнуть стоит. Только надо сперва с маршрутом определиться, с конечным, так сказать, пунктом. Сколько может пролететь такой самолёт на одной заправке, тысяч пять?
- Побольше. -- Андрей задумался, посчитал в уме и уверенно ответил: -- За шесть тысяч километров, думаю, можно ручаться.
- Это уже кое-что. Значит, до Индии доберёмся. Лучше, конечно Австралия или Новая Зеландия, но и Индия -- неплохо.
- Почему лучше? -- Ольга подалась вперёд, настороженно и, в то же время, с какой-то неясной надеждой разглядывая профессора. -- Почему Новая Зеландия лучше?
- Да потому, что далеко от основных цивилизационных центров. Военных объектов, которые стоило бы бомбить, там нет и никогда не было, а особенности климата таковы, что зараза из Европы и Америки туда не дойдёт. Именно поэтому фантасты прошлого в своих апокалипсических романах, как правило, отводили Новой Зеландии роль центра новой цивилизации. Впрочем, к чему пустые мечты? Туда нам точно не добраться, сосредоточимся на более достижимой цели.
- Покайтесь, грешники!
Отец Феофан неожиданно вышел из транса. Он больше не сидел, страдальчески закатив глаза, он возвышался во весь свой немалый рост, потрясая над головой сжатыми кулаками. И хотя лицо священника оставалось бледным, лоб покрылся испариной, а глаза пылали фанатичным огнём, как у первых христиан, выходящих на арену Колизея. Всклокоченная бородища торчала вперёд, массивный крест колыхался на груди. Густой голос, казалось, заполнил помещение. Отец Феофан вещал, как пророк:
- Покайтесь, пока не поздно. Вы погрязли в грехе, Бога забыв. Вы плодили мерзость, не боясь гнева господня и переполнилась чаша терпения Его. Уничтожил Господь наш греховный мир яко Содом и Гоморру. Конец Света наступил, близится Страшный суд, так примите же волю Его, не лишайте свои души шанса на спасение.
Проповедь гипнотизировала присутствующих, все словно оцепенели. Однако, магия красиво окрашенного голоса Отца Феофана, как оказалось, подействовала не на всех. Профессор Котов, дёрнув приятеля за рясу, осведомился:
- Вы что же, уважаемый, предлагаете нам массовое самоубийство совершить? А ведь это грех. Так, во всяком случае, ваше писание утверждает.
- Не надо учить меня Священному писанию, -- немедленно ответил священник уже нормальным тоном, -- я его получше вашего знаю. Я не призываю к греху, напротив, пытаюсь вас всех от греха уберечь. Не пытайтесь спастись, примите судьбу, уготованную вам Господом.
- Откуда вам знать, что нам уготовано? Может, как раз самолёт уготован?
- Не кощунствуйте, Вилен Олегович. В любом случае, я не желаю участвовать в вашем богомерзком предприятии. Буду молиться за вас.
- И с этими словами Отец Феофан буквально выскочил из комнаты. Андрей было рванулся следом, но профессор его придержал.
- Оставьте батюшку в покое, куда он денется с подводной лодки? Несчастный явно в уме повредился, что можно понять. Пусть побудет один, дай бог придёт в себя. Мы же сможем при необходимости отследить его местоположение?
- Думаю, да. Большинство камер работает.
- Ну и отлично. Тогда давайте займёмся делом. Вы, молодые люди, освидетельствуйте самолёт, а я пойду антирадиационные таблетки поищу. Точно помню, что видел, но забыл где именно.
Ольга провозилась больше часа. Для мужчин работы не нашлось, физическая помощь пока не требовалась, поэтому они бесцельно топтались по ангару. То есть, это Василий со Степаном бесцельно, а Серёга осматривался с интересом, потому что ничего похожего никогда раньше не видел. Андрей же наблюдал за Ольгой и чем дальше, тем больше убеждался, что безумная идея полёта в Индию вполне осуществима.
Девушка работала уверенно, не делая лишних движений. С полчаса она провела в самолёте, затем внимательно осмотрела склад запчастей и инструментов. Обследовала запасы горючего, уделив особое внимание стоящим там же двум большим металлическим емкостям. Андрей не понимал, зачем тратить время на пустые ящики, но в процесс не вмешивался -- технику виднее. Наконец, вытащив откуда-то толстый кабель, Ольга подсоединила его к разъёму в корпусе самолёта, после чего подошла к мужчинам, вытирая руки куском ветоши.
- Не так уж плохо. Пошли, сейчас всё равно ничего больше не сделать. За ночь аккумулятор подзарядится, с утра и займусь. На вид, поломка пустяковая, если ничего больше не обнаружится, за день управлюсь. И вот что, командир. Отряди-ка завтра со мной своих бойцов, мне физическая сила потребуется.
Андрей никак не мог заснуть. Может волнение сказалось, может то, что лёг непривычно рано, десяти ещё не было, но сон не шёл. Андрей ворочался, вставал, курил, снова ложился - всё без толку. Наконец, уже в начале первого, глаза начали потихоньку слипаться, и тут в дверь тихонько постучали. Андрей удивился, но беспокойства не было, поэтому дверь он открыл, даже пистолета не достав. Безлико-тёмная фигура, в которой по маленькому росту безошибочно опознавалась Ольга, просочилась мимо опешившего старлея и, ловко скинув комбинезон, юркнула в постель.
Когда обнажённая женщина целеустремлённо лезет под ваше одеяло, отказать ей хоть и трудно, но возможно. А вот сделать это деликатно - исключительно сложная задача. Андрей Зайцев в свои тридцать лет оставался довольно целомудренным человеком и подобной скоротечности в развитии личных отношений не одобрял. После аварии женщин он не имел, потому что проститутками брезговал, а знакомиться с кем-либо после предательства жены боялся.
Но пока бравый, но неопытный офицер раздумывал, как половчей выпроводить Ольгу, не нажив в ней смертельного врага, его тело, истосковавшееся за год по женской ласке, начало действовать само. Андрей будто наблюдал за происходящим со стороны. Он ещё успел удивиться тому, что бесформенный комбинезон, оказывается, скрывал ладную девичью фигурку, которая явно знала толк в любовных утехах. А вскоре сознание отключилось, верх взял древнейший инстинкт.
Очнувшись, Андрей включил ночник, смущённо разглядываю гостью. Странно, но от былой непривлекательности и следа не осталось: исчезла мальчишеская угловатость черт, куда-то подевался хмурый взгляд. На Зайцева смотрела счастливыми глазами хорошенькая женщина. "Спасибо, милый, - прошептала Ольга, - мне давно не было так хорошо". Любому мужчине такая оценка приятна и Андрей исключением не стал, но в мозгу ядовитой змейкой мелькнула гаденькая мыслишка: "Интересно, многим до меня она это говорила?" А Ольга, будто подслушав, продолжала:
- Ты, верно, думаешь, я всем такое говорю? Зря, ты первый. Хотя, чего скрывать, мужчин у меня было много, невинности в пятнадцать лет лишилась.
- Как?
- Просто. Мне ещё повезло, в нашем детском доме девочек с тринадцати пользовать начинали. Боже, какой же ты наивный. - усмехнулась девушка, заметив вытянувшееся лицо любовника. - Нет, я слыхала, конечно, что есть такие детские дома, где воспитатели не насилуют девочек, но, по-моему, это что-то вроде сказки об Островах Мечты. Впрочем, острова, может и есть, Новая Зеландия, например.
- При чём тут Новая...
- Да это я сказку такую себе придумала. Когда совсем погано становилось, мечтала, что когда-нибудь, когда вырасту, подкоплю денег и улечу туда. В Новую Зеландию. А, пустое. Ладно, пойду, завтра работы много будет. Но ты не думай ничего такого, ты мне действительно понравился.
- А Серёга?
- Что Серёга? Партнёр, не больше. Да ты не бойся, он тебя не тронет, с головой у него всё в порядке единственного настоящего лётчика убивать. Он, правда, тоже летать умеет, но только на маленьких спортивных тарахтелках.
Ольга ушла, Андрей спокойно заснул, положив ладонь под щёку, как когда-то в детстве. Он счастливо улыбался во сне, ещё не зная, какой кошмар сулит ему начавшийся новый день. Первый день после судного.
Утром комендант базы поднялся бодрым на диво и первым делом отправился на Командный пункт, дабы попытаться определить местонахождение свихнувшегося Отца Феофана, но когда уселся перед пультом, глаз царапнула какая-то неправильность. Вроде бы переключатель камер слежения повёрнут иначе.
Андрей доверял не столько своей памяти, сколько профессиональным навыкам. Ведь тот, кто думает, что самолёт - это всего лишь летающий автомобиль, сильно ошибается. По количеству индикаторов, кнопок и тумблеров, приборная панель даже небольшого самолёта на порядок превосходит автомобильную. Лётчиков учат держать всё это в поле зрения, чтобы запоминать показания приборов и сразу подмечать изменения. Старлей Зайцев училище закончил с отличием, а потому он практически не сомневался: ночью кто-то сюда приходил. Кто? Зачем? Это же бессмыслица: что можно увидеть в пустых коридорах брошенной базы?
Додумать Андрей не успел. Пришла Ольга и её улыбка не оставила неискушённому старлею ни единой возможности думать о чём либо ином, кроме прошедшей ночи. Глядя на любовницу, он невольно подтянулся, приняв тот бравый вид, который и приличествует коменданту секретной базы и только о том думал, чтобы сказка повторилась. Однако дело есть дело. С трудом вернувшись из мира грёз на грешную землю, Андрей проводил даму к самолёту, проинструктировал Степана с Василием и, поскольку Серёга, которому было нечего делать, вызвался подежурить на командном пункте, вернулся в свой кабинет и занялся прокладкой курса и необходимыми расчётами.
Разведчик - самолёт небольшой. Правда, если выкинуть громоздкую аппаратуру, место появится, семь человек разместиться смогут, но впритык. Горючего в обрез, нагрузка большая, значит курс надо рассчитать правильно. Опять же, с пустыми руками на новое место отправляться неразумно. Надо взять одежду, какое-никакое оружие, неплохо бы и что-то ценное прихватить, чтобы как-то на новом месте обустроиться. Уже ближе к вечеру Андрея осенило: лекарства. Точнее, химикаты, из которых можно лекарства изготавливать. Они компактны, места занимают мало, а стоят дорого.
Нужно посоветоваться с профессором, решил Андрей, но войдя в лабораторию, обнаружил старика на полу с пробитым черепом. Рядом валялось окровавленное распятие отца Феофана. Вызвав по рации Ольгу ("слава богу, жива") и велев немедленно всем возвращаться на Командный пункт, Андрей полубегом, насколько хромая нога позволяла, вернулся туда же и, оттолкнув Серёгу, зевавшего за пультом, начал разглядывать мониторы, пытаясь засечь передвижения. Но тут вбежала запыхавшаяся Ольга. Одна.
- Что за кипеш, командир? - удивился диггер.
- Да, действительно, - поддержала напарника Ольга, - что за пожар. Я, собственно, закончила, сама возвращаться собиралась. Самолёт исправен, хоть сейчас вылетай.
- Профессор убит. Ему раскроили череп вот этим, - объяснил Андрей, бросив на стол распятие.
Ольга прижала кулачки ко рту, сдерживая крик, Серёга же, хищно осклабившись процедил: "Ясно, поп окончательно спятил. Надо бы его отловить".
- Погоди, а где же мои бойцы. Оля, Степан с Василием с тобой были. Где они?
- Были да сплыли. Я в самолёте возилась, не заметила, как они ушли.
- А ты куда смотрел? Дежурный, называется.
- Да ладно, командир, задремал чутка.
Вот теперь все трое приникли к мониторам. Не сразу, но Андрей обратил внимание на явную странность: дверь одной комнаты оказалась подпёрта стулом.
Из замочной скважины вился зеленоватый дымок, тяжело, будто струйка воды, стекая вниз. Воняло знатно. "Это ж хлорка, - вспомнил Андрей, - ею туалеты дезинфицируют". Глубоко вздохнув, распахнул дверь. Оба бойца валялись на полу и умирали они, судя по всему, тяжело: лица искажены, пальцы скрючены. Когда сдерживать дыхание уже не было мочи, Андрей дверь захлопнул, успев однако разглядеть в раскрытом шкафу посудину типа глубокой миски. Именно оттуда валили клубы ядовитого газа.
Отойдя подальше от смердящей двери, Андрей задумался. Неужели снова Отец Феофан? Бессребреник, блин: решил свою душу грехом загубить, чтобы наши души спасти. Но тогда зачем такие сложности? Бойцам явно простенькую ловушку подстроили: склянка с соляной кислотой над миской с марганцовкой. Стоит дверцу отворить, склянка опркинется. Но поп - мужик крепкий, мог бы забить их, как профессора тем, что под руку попадётся. А вот Вилен Олегович - человек хлипкий, ни с Василием, ни, тем более, со Степаном ему не справиться, да и химия применена. Только зачем ему бойцов убивать? Да и химия простенькая, специальных знаний не требует. Даже я с детства знаю, как хлор добыть и кто угодно другой знать мог. Например... например, Ольга, она тоже мелкая. Стоп, стоп, эк меня занесло, об Олюшке так думать нельзя. Поп это, больше не кому. Ну и ладно, оставим его здесь, бог ему судья. Андрей оглядел диггеров: оба спокойно ждали.
- Так, ребята. Время нас не поджимает, поэтому спокойно расходимся по комнатам, собираемся и вылетаем.
- А попа искать не будем?
- Зачем? Полиции теперь нет, судов тоже, просто оставим его и всё. Вопросы есть? Тогда вперёд.
- Я бы на склад заглянул, - предложил Серёга. - Мало ли, вдруг что пригодится?
- А я бы помылась, - Ольга слегка покраснела, - бог знает, когда доведётся.
- Добро. А я пока в лабораторию загляну, только сперва тебя, Оля, провожу, не ровен час на психа наткнёшься. А через час встречаемся в ангаре.
- Не надо, - решительно запротестовала диггерша, - не волнуйся, я буду осторожна, в крайнем случае, убегу. Поп - дед грузный, не догонит.
- Тогда держи, - Андрей протянул девушке свой пистолет, - и если что - сразу вызывай меня по рации. Извини, Серёга, рация только одна.
- Ничего, всё путём, я без претензий, если что - отобьюсь.
Андрей возился в лаборатории, разбирая химикаты, когда услышал писк рации. Лихорадочно нажал кнопку. "Андрюша, - Ольгин голос звучал сдавленно, будто девушка с трудом сдерживала рыдания, - милый, иди скорее сюда, тут такое..." Назвала номер коридора и отключилась. Естественно, Звягин поспешил. Завернув в нужный коридор, он сразу увидел Ольгу. Девушка неподвижно, словно неживая, стояла у открытой двери одной из комнат. Причину ступора Андрей понял сразу, как ближе подошёл: на верёвке, привязанной к потолочной балке, висел Отец Феофан.
Старлей зашёл внутрь. Цепким лётчицким взглядом он сразу засёк запекшуюся кровь на затылке трупа, дотронулся до руки священника - холодна, как лёд, значит. повесили его явно не час назад. Сзади доносились всхлипывания Ольги: "Серёга, это же Серёга, больше некому".
Больше действительно, некому, думал Андрей. Ольге эту тушу не поднять, даже мне вряд ли по силам. Только Серёга мог. Решил уменьшить число пассажиров, чтобы уж наверняка долететь. Меня с Олей в живых оставил, потому что нужны, потому что без нас ему не обойтись: я - пилот, она - техник. А остальных прикончил. И ведь как повезло гаду, что Отец Феофан так вовремя спятил: на психа что угодно списать можно. И возможность у Серёги была, сколько угодно возможностей: он же большую часть дня якобы в Командном пункте просидел, значит, фактически мог идти куда угодно, делать, что вздумается.
Значит, не показалось мне сегодня утром, что системой наблюдения кто-то пользовался. Вчера, когда мы все разошлись, Серёга отследил местоположение Отца Феофана и принял меры, чтобы тот не появился в неподходящий момент. А зачем подвесил? Наверное, для того, чтобы при не очень внимательном осмотре за самоубийство сошло, уж Василий со Степаном точно ничего не заподозрили бы. Только что-то тут не так, странность какая-то...
- Андрей, скорее, - тревожный тон подруги не дал додумать. Зайцев резко развернулся, решив, что подруге грозит опасность. Но нет.
- Что случилось?
- Ты не понял? Серёга наверняка решил, что сможет без нас обойтись. Если он сразу в ангар отправился и предполётную подготовку запустил... Скорее, в ангар, его надо остановить.
Выхватив пистолет, девушка рванула по коридору. Поспеть за ней Андрей не мог, но старался изо всех сил, показав результат, достойный мирового рекорда для хромых. Выстрел хлестнул по ушам, через малое время второй. Зайцев рванул дверь, забыв, что безоружен. Спасти, помочь - только это было важно.
Ольга, целая и невредимая, стояла здесь же, у входа, держа пистолет в опущенной руке. Чуть поодаль, у стены лежал Серёга. Лежал прямо перед кнопкой аварийного открытия внешнего люка. Андрей тут же впился в кнопку взглядом. Если она утоплена, значит меньше, чем через десять минут ангар потеряет герметичность. Но нет, не успел Серёга, совсем чуть-чуть не успел. Андрей подошёл к подруге, она немедленно уткнулась лицом ему в грудь, едва слышно всхлипывая.
- Ну всё, всё, малыш, упокойся.
- Я уже почти... нет, правда. Молодцы мы, успели, ещё бы десять минут промедлили, он бы улетел и поминай, как звали.
- Это ты молодец, Олюшка.
- Мы оба. Мы ведь теперь всегда будем вместе. Ты же меня не бросишь?
- Ни за что, - счастливо улыбнулся бывший комендант бывшей базы, - обещаю.
- Знаешь, милый, ты проверь всё ещё раз, а я в лабораторию сбегаю, соберу чего-нибудь нам на первое время. Да ты не волнуйся, мы ж вдвоём остались, опасности нет.
А и верно, думал Зайцев, забираясь в кабину, пусть бежит, у неё это ловчей получится. Руки лётчика механически проделывали привычные манипуляции, мысли же невольно возвращались к кошмарным событиям уходящего дня. И вдруг он понял, что показалось странным при осмотре повешенного: верёвка была привязана к потолочной балке. Это что же получается? Оглушив священника, Серёга привязал верёвку, а после, подняв вверх массивное тело Отца Феофана, умудрился просунуть в петлю безвольно болтающуюся голову. Андрей попытался представить, как это можно осуществить и не смог.
Да и зачем такие сложности, когда можно куда проще: перекинул верёвку через балку, подтянул тело на нужную высоту, верёвку закрепил. Правда, в этом случае узел находился бы внизу, но убийца и не пытался представить смерть священника самоубийством. А так вырисовывается только один вариант: убийц было двое. Пока один удерживал безвольное тело, второй прилаживал петлю. А второй - только Ольга.
От этой мысли стало горько и страшно. Его Оля - убийца? Ужас какой, ведь тогда получается, что она чуть ли не основной организатор преступления. Как минимум, Серёга на её счету, а скорее всего, не только он. Раскроить голову профессору даже миниатюрной женщине вполне по силам. Вилен Олегович был невысок, да ещё и наверняка сидел за столом, последние опыты ставил. Подойти сзади, да тяжёлым распятием ударить смог бы и ребёнок. И бойцов в ловушку заманить у женщины ловчее получилось бы. Что Василий, что Степан за бабой побежали бы, маму родную забыв.
Что же делать? Андрей попытался чем-то себя занять, чтобы не думать о страшном. Зачем-то в салон заглянул - только хуже стало. Всё пространство салона занимали два странных металлических ящика, которые Ольга вчера так внимательнее рассматривала. Приглядевшись, Андрей вспомнил, что это такое, хотя раньше не видал. Когда-то в другой жизни (ещё до аварии) им рассказывали о новой разработке, специальном танке для горючего, который, будучи размещённым в салоне самолёта, позволял заправлять его в полёте.
Два танка занимали всё свободное пространство, для людей места не оставалось. Но таскали эти танки бойцы (вот же тупицы, прости господи, даже не подумали, что им самим-то места не остаётся), значит Ольга сразу, ещё утром знала, что пассажиров будет не семеро, а куда меньше.
- Милый, я вернулась.
Девушка ловко забралась в кабину. Она счастливо улыбалась, но улыбка погасла, как только Ольга увидела мертвенно бледное лицо Андрея.
- Зачем, Оля?
- Ты догадался?
- Трудно было не догадаться, увидев эти штуки в салоне. Почти всё мне понятно, неясны некоторые детали. Например, вы с Серёгой очень глупо подвесили Отца Феофана. Так сделать можно было только вдвоём, удивляюсь, как я этого сразу не понял? И зачем тогда ты мне его показала? Чтобы был повод Серёгу убить? Как тебе удалось уговорить его терпеливо ждать, пока ты не придёшь и его не застрелишь, я тоже не понимаю. Но это всё мелочи, они не отменяют главного: ты - убийца. И я ещё раз спрашиваю: зачем? Какая такая необходимость потребовала пяти смертей? Мы бы и так долетели, пусть в тесноте, но долетели бы.
- Куда? Куда мы долетели бы? В Индию? Так проще было бы здесь остаться, дольше бы прожили. Дурак твой профессор, ничего не понимал. Индия, если не знаешь, имеет ядерное оружие. Индия спутники в космос запускает, да ещё и с Китаем граничит. Ты что же думаешь, если бойня началась, Китай в стороне останется? Да по нему, наверняка, лупили не меньше, чем по нам. А вот Новая Зеландия действительно могла уцелеть.
- Острова мечты? - грустно усмехнулся Андрей.
- Да, да. Не надо смеяться над мечтой, у меня больше ничего нет. А чтобы туда добраться, дополнительную заправку брать надо, а лучше две, чтоб с гарантией. Ведь с такой загрузкой и расход топлива поначалу будет соответствующий. А найдём не сразу? Диспетчеров-то нет больше. Вы всё равно были обречены, месяц жизни вам оставался, ну может чуть больше, если бы до каннибализма дозрели. Стёпа, например, как самый тупой и здоровый, вполне мог продержаться долго, месяца три. Так что против судьбы я не шла.
И не всё ты понял. На самом деле, Серёга сразу вас всех приговорил, он не сомневался, что сможет вести самолёт. Но я выторговала тебе день жизни. Можешь не верить, но ты мне сразу понравился. Ты не из тех, кто девушку сразу в койку тащит, тебе ухаживания нужны, охи-вздохи, высокие чувства. А у меня высоких чувств никогда не было!!! Короче, наплела я Серёге, что ты мне нужен, чтобы научиться курс прокладывать (сам-то он не умеет) и вчера к тебе пришла с его согласия. Серёга - парень конкретный: если для пользы дела надо с кем-то переспать, ревновать не станет.
- А как тебе удалось... его...
- Застрелить? Никак не удалось бы, если по честному. Я его обманула. Когда ты своих бойцов осматривал, Серёга собирался и тебя там же положить. Я не дала. Сказала, что тогда не полечу, а без меня он обойтись никак не смог бы. Пошли сразу в ангар, мол, улетим, пока ты в лаборатории возишься. Ну и дала я ему вместо антирадиационной таблетки отраву. Стреляла уже в мертвого.
- А откуда у тебя яд.
- У меня, как у разведчицы, яд всегда с собой. С год назад на засаду напоролись, едва ушли. Тогда я поняла, что Серёга, случись что, на себе меня не потащит. А в плен к конкурентам попадёшь, не самая приятная смерть получится. Вот с тех пор яд с собой таскаю, чтобы живой не даваться. Диггерство - работа рисковая. Мы же катакомбы не для интереса изучаем, клады ищем и вообще всё, что продать можно. Конкуренция жёсткая, а здесь мы и вовсе на чужую территорию влезли. Вот так. Я всё сказала, думай.
Ольга откинулась на спинку сиденья, отвернувшись, а Андрей задумался. Да, она убийца, но ведь права. Не появись они с Серёгой на базе, мы бы перемёрли от голода. И что теперь делать? Остаться? На месяц продуктов хватит. Впрочем, едоков меньше, значит, месяца три продержимся. Но глупо же умирать, когда вот оно, спасение.
Тяжело вздохнув, Андрей Зайцев вылез из кабины, вдавил кнопку в стену, залез обратно. Кинул в рот таблетку, разжевал, морщась от горечи, не глядя сунул коробочку с пилюлями Ольге. По-прежнему, не говоря ни слова, включил двигатель. И только когда начал выруливать, спросил, не глядя не девушку:
- Ты уверена, что там, на островах, всё нормально.
- Конечно, - прошептала Ольга, иначе и быть не может, - это же Остова мечты.
И пока самолёт взлетал, пока набирал высоту, она не переставала бормотать: "Там чистое небо и нет радиации, там мы будем жить долго и счастливо, иначе быть не может, это же Острова Мечты, мечты, меч..."