"У меня вообще было пятнадцать жизней. Всего у человека их семнадцать, значит, у меня, кроме этой, ещё одна жизнь осталась. В первой жизни я была жрицей Артемиды в Греции. Помню, что родилась в большом доме. Отец мой был политиком. Родители меня баловали. А побольше стала - начали женихи свататься. Все низкие, рыжие и пузатые, зато - очень богатые. Если бы я тайно в храм жрицей не ушла, то провела бы всю свою первую жизнь, прислуживая какому-нибудь таракану в тоге. А так - дожила до девяноста лет и умерла "старой девой".
Во второй жизни я была женой скифа. Жизнь как жизнь - ничего особенного: целыми днями похлёбку вари, одежду шей, за детьми присматривай, да мужа с охоты жди - вот и весь женский удел. Мужа я не любила: насильно замуж выдали, а вот детей всех помню, десять у меня их было: 7 мальчиков и 3 девочки. И вот удивительно: все на мужа похожи. Хоть и скверный был у него характер, да уж ничего не скажу - красавец.
Дети - цветы жизни; их чем больше, тем лучше. Так, по крайней мере, у нас, у скифов было.
В третьей жизни я во времена испанской инквизиции жила. Да, тяжёлое было время...
В 16 лет меня замуж выдали за богатого герцога (я шибко красивая была, хоть и из небогатой семьи), а в 18 встретила я свою первую любовь. Фердинандом звали. Он мужниной правой рукой был. Из-за этой-то любви и решили мы с Фердинандом чёрное дело совершить. Он яд купил, а я мужу в вино его подсыпала, но на нашу беду меня застали врасплох. Меня и моего Фердинанда инквизиции подвергли и сожгли на костре как ведьму и еретика. В своём злодеянии я раскаялась, да слишком страшен был мой грех. И потому стала я в четвёртой жизни тараканом. Вот такая ирония: в первой жизни не хотела замуж за "таракана" выходить, а теперь сама им стала. В кабаке жила, и какая - то пьянь на меня наступила.
В пятой жизни я была комаром, в шестой - бабочкой, в седьмой - жуком-скарабеем, в восьмой - лягушкой, а в девятой - крокодилом.
А знаете, кем в десятой была? Не поверите: женой декабриста! Видно, Господь решил, что я уже заслужила быть человеком, и послал мне даже замечательного любимого. Про эту жизнь я вам ничего рассказывать не буду: сами знаете, небось, в школе проходили. В одиннадцатой жизни я была аборигеном, в Африке жила.
Двенадцатую жизнь я медведицей прожила. Совсем ещё медвежонком была, когда меня русский цыган Андрей нашёл (мать-то и братьев охотники убили) и в табор принёс.
Я хоть и медведицей была, а всё понимала: за доброту Андрееву добром платила. На неверной мой хозяин женился. И однажды он её с любовником застукал. Стал ругать, а руку поднять не может: любит. Гляжу: любовник-то сзади него уже с топором стоит. Замахнулся, да я, на благо, успела и в бок врагу вцепилась, он топор-то и выпустил. Выжил, а мы с хозяином из табора ушли.
Тринадцатую жизнь я блохой пропрыгала; в четырнадцатую, вообще, была тюльпаном. Весной расцвела. Меня срезали, я погибла - вот и вся наша тюльпанья жизнь.
Пятнадцатую - пчелой прожила. Любопытно. Я была рабочей пчелой: днём нектар носила, вечером улей винтелировала. Подруги-то мои - кто строитель, кто охранник, но всё-таки исконно пчелиное - нектар носить. Бывало, далеко медоносы. А ведь летишь, по много раз. Как там у классика: "Ни сна, ни отдыха измученной душе". Шершни к нам не один раз залетали. Ох, и поели же они нашу братию. Я не долго прожила - пчелиный век короток. Но наработаться я, будто за все жизни, успела. Сейчас шестнадцатую доживаю. Родилась в интеллигентной семье. Трое нас было, я самая младшая. Выучилась в школе, в институте, стала работать учителем, потом встретила моего Митю. Помню, как увидела, так сразу и влюбилась. Как ему военная форма шла...Четверых сыновей вырастили. А теперь я одна: все мои мальчики на кладбище. Ну, ничего, у меня ещё одна жизнь осталась. Я уж постараюсь. Попрошу, Боженьку, может, свижусь со своими в следующей жизни, может, успею ими налюбоваться". - Женщина, ещё совсем не старая, но уже седая, замолчала, прорезая стену мутными глазами. "Вот так и бегаем к ней каждую ночь. Вызывает и каждый раз одно и то же рассказывает, потом уснуть всю ночь не может, - обратилась дежурная медсестра к молоденькой, первый раз дежурившей в лечебнице для душевнобольных, сестричке. - Мужа и всех сыновей, кого в Афганистане, кого в Чечне потеряла. А ведь она моложе меня. Иди, принеси из процедурной снотворное". Девушка часто-часто заморгала влажными ресницами и вышла.