Дом спал тяжелым беспробудным сном. Он осознавал себя урывками, смутно, словно пытаясь рассмотреть солнце сквозь мутную толщу воды. Не было той силы, что раньше заставляла жарко полыхать огонь в очагах, что давала подобие жизни картинам в массивных потемневших рамах, что хранила в неприкосновенности знания многих поколений в пыльных фолиантах. Не грызлись во дворе веселые лохматые капы, не шелестели крыльями сорики на чердаке, не было ни женщин, ни мужчин, ни маленьких детей. Не было семьи.
Сколько продолжалась такая тягучая мучительная не-жизнь, Дом вряд ли мог бы ответить. Он мог лишь грезить о былом величии, тосковать о звонких голосах, что раньше наполняли его. Хозяева ушли, ушли давно, постепенно, один за другим, словно капля за каплей - кровь из жил. Они осознавали, что, когда подойдет к концу их долгое существование, некому будет оставить знания, ценности, Силу. Что-то очень важное ушло из их мира, то, что заставляло вращаться колесо жизни. Не рождались дети, не скулили щенки в лесных норах, не тянули тонкие шейки птенцы в гнездах.
Последние Хозяева долго и безуспешно искали выход, хоть какой-нибудь шанс, искру надежды. Тот, кому выпала доля быть самым последним, провел замыкающий ритуал. Теперь никто не мог попасть в Дом извне, ветер и дождь бессильно скользили вдоль его стен, не нанося ущерба, не блекли краски под палящим солнцем. Застыли часы на стенах и каминных полках, не касались ни пыль ни жучок ровных рядов книг в мрачных библиотечных шкафах, не трогал тлен запасы овощей в глубоких подвалах. Само Время, казалось, замерло.
Дом трепетно хранил надежду на то, что когда-нибудь в нем появятся новые Хозяева. Он всегда мог отличить их по особому вкусу Силы среди тысяч других. Последнее время Дом ощутил вновь токи Силы вокруг себя, пока еще слабые и неуверенные, порой спутанные клубками, порой разлетающиеся на тающие клочки. Но того прежнего, родного аромата, что давал ему жизнь раньше, не было нигде. И вдруг где-то далеко, на самой периферии сознания он почувствовал - СВОЕ! Дрогнули стены, напряглись в неимоверном, отчаянном усилии последние крохи того, что раньше было мыслящим, чувствующим почти-существом. Рывок! Откуда-то из неизмеримой дали зацепило, притянуло, словно бьющуюся рыбу на крючке, подобное к подобному. Два сцепившихся тела тяжело рухнули на ковер в темной зале. Дом замер.
Невысокая русоволосая женщина лежала, скорчившись, на мягком ковре посреди темной комнаты. Руки, сведенные судорогой, прижимали к телу съежившегося, насмерть перепуганного ребенка. Глаза ее были крепко зажмурены, побелевшие губы сжаты; казалось, она старалась даже не дышать, чтобы не нарушить царящую тишину. Ребенок неловко зашевелился, попытался высвободиться из цепких объятий, очевидно причиняющих ему боль.
- Мама...
Узкая ладонь метнулась, зажала маленький рот. Женщина изогнулась, всем телом навалилась на сына, пытаясь закрыть его от неведомой опасности. Еле слышный выдох, в самое ухо: "Тише..." Вокруг мрак и тишина. Ни звука, ни скрипа, ни искорки света. Реально лишь ощущение: твердый пол внизу, щекочущий ворс ковра, тепло воздуха вокруг, знакомое живое тело рядом.
Дом принюхивался к прибывшим, словно старая сторожевая собака, оставленная охранять добро, да так и забытая нерадивыми хозяевами на годы, загоняя внутрь робкий огонек надежды: "Неужели!.." Он ощущал отдельные цельные образы: женщина-взрослая-страх-не за себя-дитя рядом-защитить-"Где мы?" Ребенок-мальчик-страшно-неудобно-мама рядом защитит-любопытство-"Что это было?" И - Сила! Прикрыла своих носителей будто коконом, сверкает вокруг сполохами, дарит жизнь и надежду! Свое, родное, никаких сомнений! ХОЗЯЕВА! Дом потянулся к ним, окружил ощущением безопасности, тепла, родного очага. Они должны, должны его услышать и понять! Столько пустых бесчисленных лет ждал он в безнадежной пустоте, храня лишь робкую надежду на возвращение жизни. Этот шанс он не упустит, хватило бы только невеликих сил, не истаявших до конца за эти века...
Спустя некоторое время женщина пошевелилась, распрямилась, оперлась на колени, не отпуская прижатого к груди сына. Пошарила одной рукой вокруг, пытаясь нащупать стену или какой-нибудь предмет. Пальцы натолкнулись вдруг на что-то небольшое и гладкое, женщина резко отдернула руку, и в этот момент вдруг неярко замерцали несколько огоньков свечей на стенах, освещая небольшую комнату, позволяя смутно рассмотреть несколько причудливо изогнутых кресел у стен, низкий ажурный столик и картины в массивных рамах. На ковре, рядом с прибывшими, лежал предмет, больше всего похожий на маленькое зеркальце, украшенное медово-желтыми полупрозрачными камнями. От него исходило неяркое сияние, которое вдруг вытянулось ввысь, сплелось и приняло форму человеческой фигуры.
Женщина ахнула, рывком отодвинулась назад, закрывая собой ребенка. Фигура была неподвижна и полупрозрачна, глаза стоящего мужчины в длинном богато вышитом кафтане смотрели в сторону, пальцы нервно сплетались в замок. Некоторое время он стоял молча и без движения, но вот наконец заговорил.
- Приветствую тебя, мой потомок-по-духу. Я Дорелон, последний из рода Лумо. Теперь, когда ты слышишь мои слова, я давно уже мертв. Я пережил своих детей и внуков, а у тех своих детей уже не рождалось. Ты здесь по воле моей и тех, кто был рядом со мной до конца. Я не извиняюсь, ибо нельзя просить за такое прощения, и нельзя обратить вспять совершенное. Нас подвигло на это крайняя степень отчаянья. Наш род угас. Более того, мертв мир за пределами нашего Дома. Но если ты слышишь мои слова, значит, ритуал сработал, и есть пришедшие извне в другие Дома и общины.
Я постараюсь быть теперь краток. Всю полную историю нашего мира и рода, его возвышения и гибели, ты сможешь найти в других записях, сейчас я сообщу лишь основное.
Мир наш звался Мланда, и издавна населяли его люди, более других богатые Силой. Сила же имеет две стороны: Свет и Тьму, и нельзя их разделить, не погубив саму суть вещей. Некоторые же были более богаты Тьмой, некоторые - Светом, и могли мы менять окружающее нас, но разным образом. Больше всего было все же тех, в ком Свет и Тьма были почти равны, и в них было мало Силы, и были они слабы. Светлые и Темные не понимали сути друг друга, и пошли разными путями.
Темные объединялись в похожей Силе своей в Семьи, и дела Рода всегда были превыше всего. Мы могли заключать союзы или решать споры в Совете, но никогда не были едины. В Совет входили Главы Родов, и это было очень почетно. В Кругу Совета избирали его Главу, что был сильнее других, и это возвышало его род над всеми остальными.
Над Светлыми стоял король, и это был наследуемый титул. Король Силы не имел. Обладавшие Силой же объединились в орден, и назвали его Ак, что значило Белый. Светлый Магистр объявил свои слова единственной истиной и великим откровением, а Тьму - великим злом, от которого необходимо очистить мир. Силы Тьмы всегда меняли вещи быстрее и значительнее, чем Свет. Мы, Темные, просто отмахнулись от Светлых и от их Ордена, и ушли за великую пограничную реку - Даро, в новые плодородные и богатые Силой земли. Мы взяли с собой своих чад и домочадцев, своих вассалов, и всех, кто согласился пойти с нами, и основали свое государство - Умбро. Светлые же назвали свое королевство - Валто.
Здесь наши Рода достигли своего великого рассвета. Сила наша сдерживала диких тварей в лесах и холмах, а тех, кого находила необходимыми - меняла во благо Семьи. С нашей помощью земля была неизменно тучна и плодородна, и ветра и дожди проходили над ней только по нашей воле. Наши землепашцы и пастухи не знали мора и засух, и мы щедро делились с ними Силой. Здесь, на этой благословенной земле, мы основали свои Дома. Каждый Дом был отражением Семьи и ее Силы, неповторим и прекрасен. Мы вкладывали в него труды своих рук и свои мысли и чаяния, и постепенно Дом становился живым, мыслящим. Наш Семья, Род Лумо, был богат творцами. Многие артефакты и предметы искусства вышли из наших рук, и Дом наш расцветал с каждым новым родичем, что менял и старался украсить его.
Но беда пришла, откуда не ждали. Светлые продолжали нести свою Силу по Мланде, и вот их Орден объявил великую войну, дабы навеки искоренить Тьму, "уродующую лик мира". Они собрали войско и перешли Даро. Никто и никогда не мог разрушить Дом, внутри которого находилась Семья и его Глава. Но светлая чума катилась по нашим землям, уничтожая общины слабых, одиночек, и даже неразумных тварей, хоть немного излучающих Тьму. Но не получили они того, за чем пришли - ни богатств, ни земель, ни славы уничтожителей Тьмы. Словно скалы среди бушующего потока, стояли наши Дома, и те, кто был укрыт за их стенами, были в безопасности на века. Тогда под рукой Белого Магистра Светлые создали ритуал, который одним великим ударом должен был выжечь всю Тьму - от края до края.
Совет узнал о новой угрозе, и впервые перед лицом опасности мы стали плечом к плечу и сплели наши Силы в ответном ритуале. И вот пробил решающий час, грозная волна Света неслась на нас, а мы погнали навстречу Тьму. Мы ждали великого взрыва, и прикрыли свои земли мощными щитами. Но в делах столь грандиозных, как оказалось, нельзя просчитать все. Не было взрыва. Мир объяла тишина. Пали наши щиты и оружие, и Светлые стояли напротив в недоумении и панике - никто не чувствовал более Силы. Она ушла. Рассеялась в Великом Мироздании, растворилась в иных мирах.
Ужас и плач объял Мланду. Силы таяли, словно снег в наших ладонях, мы не могли более менять вещи, узнали болезни, засуху и мор. Дальше - больше. Вскоре мы поняли, что наш мир засыпает. Со времен последней битвы не родился ни один ребенок. Те животные, птицы и рыбы, что несли прежде искру Силы, вначале плодились, но все меньше, и исчезали. За ними последовали растения, когда-то измененные нами. Остановилось Великое Колесо Жизни, ибо Свет и Тьма вращали его. Семьи собрались на последний совет.
Мы понимали, что обречены. Что бы мы ни предприняли, Сила вернется много позже того, как умрет последний из нас, если вернется вообще. Нас переживут лишь наши творения - наши Дома, но сердца стыли при мысли, что и они погибнут. Оставалась лишь одна надежда - что где-то там, в иных мирах, найдутся иные существа, что вобрали нашу Силу более, чем другие. Мы решили заставить наши Дома спать, ожидая новых Хозяев. Если Дом почувствует родственную себе силу, он притянет ее хоть с самого края мироздания. Так ты, мой потомок-по-духу, пришел в Мланду. Быть может, за тобой придут и другие, но шанс слишком мал. Однако неисповедимы пути Высших. Совет Глав оставил вам, пришедшим, свои последние дары. Остатки Силы влили мы в разум нашего мира, и будете вы беспрепятственно понимать друг друга, под каким небом не родились бы, и сможете читать написанное нами. А в Круг наш был призван тот, кто сможет соединить всех сильной рукой и защитить, и полюбить наш мир, как любили мы его.
Теперь Дом служит тебе, и все, что в нем - твое. Прими его, прошу, ведь для нас он был словно дитя, могучее, но в малом разуме. Последние годы наши мы отвели на то, чтобы собрать и сохранить то, что может понадобиться тебе на первых порах. Воспользуйся этим с умом. Прими наши знания, продолжи наши дела. Я никогда не увижу тебя, но постарайся поверить - я жду и люблю тебя, мой потомок, моя последняя надежда.
Голос затих. Силуэт взвихрился и опал струйками янтарного света. И вновь тишина и полумрак, лишь тускло мерцают огоньки свечей в лапах диковинных бронзовых животных на стенах.
Женщина медленно пошевелилась, вставая с колен, помогла ребенку встать на ноги, не выпуская его ладошки из своей руки, и негромко произнесла:
- Ну и пафос, Боже ты мой. Но, похоже, это уже не галлюцинация. Ты как?
- Нормально, мам. Где это мы?
- Ну, давай разбираться.
Женщина медленно, осторожно подошла к стене, в которой виднелись контуры приземистых лакированных створок двери, и коснулась кончиками пальцев широкой дверной ручки. Внезапно на нее нахлынула резкая слабость, она качнулась и, чтобы не упасть, вцепилась уже обеими руками в причудливый резной орнамент. Ребенок ахнул и вцепился матери в пояс. В голове вихрем пронеслась вереница образов - мыслей: любопытство, неуверенность, робкая надежда.
"Кто ты - хозяйка - не уходи - ждал так долго..."
- А ты-то кто? Где ты?
"Здесь - вокруг - так долго один - почему боитесь?"
- Что значит вокруг? Так значит, это ты - Дом?
"Да! Да! Да! Хозяйка - маленький Хозяин - почему - почему - почему так долго - нет Силы - почти умер - так ждал..."
- Ну... Вот уж не знаю, нас ли ты ждал. Но я так понимаю, деваться нам пока некуда. Мы тут походим, разберемся, ты не против?
"Не понимаю - я есть - пока - есть Хозяева. Имя? Имя?"
- В смысле, как нас зовут? - женщина помедлила минуту и четко мысленно произнесла свое имя и имя сына.
"Не так - длинно - не запомнить - женщина -взрослая - два такта - дитя - один."
- Мда... Ну тогда, я - Мари... а он - ... Женщина запнулась. - Назови себя сам, чувствую, так надо. Учти, так тебя и придется звать.
Ребенок высунул голову из-под материнского локтя, покрутил ею с любопытством, будто пытаясь определить источник звука. Мари терпеливо ждала.
- Я - Нил. Привет!
"Рад - наконец - мне обещали - надеялся. Мало сил - трудно говорить - спать..."
Голос постепенно слаб, словно говорящий отдалялся на все большее расстояние, и затих, будто привиделся.
- Ну вот и поговорили. Давай-ка, осторожно, выходим. Надо хоть свечку с собой взять...
- А как, мам, подсвечник, что ли, от стены отодрать?
- Не будем портить вещь, смотри, какая красивая, я только в музее такие видела, да на картинках. Попробуем так...
Мари встала на цыпочки и, осторожно покачав теплую розоватую свечку, источающую еле уловимый нежный цветочный аромат, аккуратно вытянула ее из лапок тускло поблескивающей скрюченной зверушки.