Октябрь. Быстро темнело. Очень хотелось домой. Я спешил. Голова горела. Единственный глаз искал знакомую дорогу не хуже будущего ГЛОНАСС.
Когда теряешь лицо или элемент лица, например, глаза, уши, нос, зубы, сразу появляются неприятности. Гоголь об этом намекал на примере носа. Зубы, вот, как бы внутренняя часть лица, но сегодня они у некоторых людей впереди губ. Поэтому зубы можно отнести к внешним элементам лица. Что-то вроде бус, но хищных. Или при полном, а также частичном их отсутствии они легко заменяются мостами. Белокаменные, слепят издалека. Пуще глаз. В глазах больше все-таки портрет времени, зелень. Или от лукавого. О лице в целом говорить не приходится. Нет лица и все тут.
Я потерял глаз, и он меня сдал.
От переносицы на месте бывшего глаза - волнообразная складка темно-вишневого цвета. Веко вспучилось как лед по весне. Обзор фактически прекратился, и испуганный зрачок зверьком тупо суетился в ущербном пространстве. Алое на краю бывшего белка мигало тревожной лампочкой, не обращая на себя внимания разве что слепого.
- Пройдемте!
Конечно, я прошел. Власть - священная корова, а я коров боюсь с детства.
Дежурный долго проверял мои документы. Примерно час. Или два. Когда время останавливается, оно исчезает. Но здесь время измеряется делами. А какие дела могут быть на скамейке в отделении? Об этом не хотелось думать.
То ли очень важные документы, то ли очень дотошный дежурный. Он выглядывал в окошко, внимательно рассматривал меня, исчезал, поднимал трубку телефона и что-то весело сливал в нее.
Выглянув в последний раз, презрительно сказал:
- Иди в десятый кабинет.
Пришел М., суда по табличке на дверях, и указал на стул. Я сел, а по спине пробежал озноб. За спиной стоял шкаф. И он скрипел, покачиваясь.
- Что-то ты на себя не похож, - сказал М.
- Почему?
- По документам. Смотри, на фотокарточке у тебя правый глаз точно такой же, как другой, левый. А фактически, то есть в реале, что мы наблюдаем?
- Он травмирован, - поспешил я с разъяснением.
- Да-а-а?! - игриво протянул он.
С моего лица сползло недоумение.
- Впредь, - М. резко подался вперед, - меня не перебивать! Итак, фактически...
- Фактически, он травмирован, - я настаивал на своем.
- Витек!
Шкаф за моей спиной уронил дубинку. Она упала на мою шею. Не больно и я готов был его извинить.
- Итак! В реале мы видим, что правый глаз не соответствует левому. Это раз! - Из кулака выскочил большой палец и замер по стойке "смирно".
- Затем, - продолжил он, - на фотокарточке тоже очевидное расхождение. Глазки у тебя ра-а-азные. Это два!
Собственная шутка его сильно рассмешила, а вслед за большим пальцем выскочил указательный и все это пистолетиком уперлось в мое лицо.
- Далее напрашивается совершенно естественный вывод: или ты не ты, или паспорт липовый. А это, уважаемый, статья. Что будем делать?
Я вскипел. Мало того, что голова в огне, еще и тело закипело.
- Я же объясняю вам...
- Меня не интересуют объяснения!
- А что интересует? - налег я на вопросительное "что".
- Витек!
Я даже не почувствовал как Витек уронил дубинку. Просто свет потух...
- Что будем делать? - выплыл из темноты М.
- Это не мой глаз.
- Так-так! - оживился он.
- Я нашел его на помойке. Свой же посеял. Кажется, на заводе. В стружке. Сами понимаете, если в стружку что-то попало, найти практически невозможно. Особенно, когда ее много, стружки, а потерянная вещь мала. Пришлось пройтись по помойкам. Там много чего можно найти. Там полстраны чего-то ищет. Мне еще повезло. Вот на днях видел ветерана с орденскими планками на плохоньком пиджачке. Поутру, часов в шесть. Тоже что-то искал...
Я говорил скороговоркой, чтобы успеть.
- Я-то без пяти минут резервная армия труда, в моих карманах на проезд не наберется!
- Постой! - брезгливо откинулся дежурный.
- Поймите... - пытался проскочить я на красный свет.
- Витек!
...я долго искал себя на темной и холодной улице. Казалось, она умерла. В одну сторону улица лежала вниз головой, по другую маячила ее бледная задница. Шатаясь, я пошел...
Запутавшись в собственных ногах, как Лаокоон в змеях, кажешься себе не просто измордованным, кажешься себе голым наизнанку. Хочется отчаянно заорать, но не можется. Идешь и равнодушно думаешь: "Я бы его повесил. Пусть спокойненько висит на веревочке как сдутый шарик. Вреда от этого никакого. Правда, эстетики тоже не прибавится".
- Действительно, где эстетика? - спрашивает кто-то.