- Глава седьмой и первый в то же время известный циник.
- Я омывал уставшие следы тропы народной горя.
- Благочестивый, я видел твои следы у стойки самолёта.
- Шампанским брызги в пароход всего.
- Изящный выверт.
- Умри на полпути, горох.
- Стручком свернул отмычки и удаляюсь.
место действия заливается синим
ГЛАВА. Давно покой над головой мне только кажется и неспокойно шум в низинах движется. Только наклонись и голова отскочит! Стучится во все двери иное время взад-вперёд, в его руках две бритвы. Блеск лезвия крылом распахнется одной полой. Что станется потом, когда другая половина сдвинется и вылетит мгновенный звук числом неоднократным Маха? Всему черёд идёт своей дорогой и не срубить все запахи полян в распахнутые ноздри и навеки.
За кадром и распевно: е щ ё н е о с е н ь.
В синем свете АВРАЛИЯ звенит бубенцом.
в сердце занозу терплю
покоя не даёт ни мне ни другим
ноет зноем и запоем поёт
я на груди значки ношу -
его запахи адреналина
бесстрашные взоры его
как подзорные трубы
чувственными линзами
в небо упёрлись
нос корабля повернётся
крепя направлением скрипы
в сторону алой мечты -
пальцы несущие финики
к жарким губам Парижа
жаркое на пару
ТУРМАЛИН. Авралия, это Россия.
АВРАЛИЯ испуганная. Ты здесь? Глава ещё не спит и слышит.
ТУРМАЛИН. Ему нельзя, он беспокойство сторожит сигналом.
АВРАЛИЯ. Не беспокойся, я залепила глаза и мерами звук.
ТУРМАЛИН. Боялся, когда бы вовремя не прикрылся малиной от всевидящего слуха.
АВРАЛИЯ. У нас нет малины, сад наш тих и сиренью несёт.
ГЛАВА из окна. Что ты там несёшь, Авралия?
АВРАЛИЯ. Травой ногами шуршу!
ГЛАВА. Угу.
ТУРМАЛИН. Авралия, пора принимать меры,
время бездействия - оплот трясин.
АВРАЛИЯ. Раздумья жгут и ждут часы.
ТУРМАЛИН. Идея преодоления?
АВРАЛИЯ. Она впутинам.
ТУРМАЛИН. Просто голова ею кругом:
эмоциональный дух на подлёте,
уже цепляет за самые кромки его...
как его?
АВРАЛИЯ. Кьеркегор?
ТУРМАЛИН. Замри на устах с ним, persona bon aqua!
АВРАЛИЯ. Ах, ТурмАлин...
ТУРМАЛИН. Тише, сюда идут, я вас не знаю.
Входят тени, трогают и натирают скульптурную бронзу или камень. Прилипшая к рукам
удача не смоется неделю? месяц? Как повезёт на больничной койке. Процесс отчаяния и
уединения с богом предваряют ещё три, один за другим, как последовательность клубка
Ариадны...
В саду глухом ее Набоков
к груди открытой прижимал
свои ладони в белом шелке
и белизна гуляла в шелке
как по стеклу скользит зима
скользила каменной приманкой
манила бронзовой обманкой
Два одиночества швыряли
в ее упругий круг воды
уставший взгляд из-под вуали
вокруг бесцветных глаз Устали
Последний серебристый крик
откликнулся из глубины
и потянулся след к оградке
а за оградкой ночь стояла
Она обычно наблюдала
утехи постояльцев сада
коленки стертые считала
и сколько раз в глазах сияла
синим проблеском карета
издалека где неизменно
сходились пары одиночеств
с ума сходили от влюбленных
полутора десятка фрейлин
Алиса не была бы Фрейндлих
если б не было папА
(актриса здесь как украшенье
тщеславье красного словца
и авторское вероломство
и непредвиденный пассаж)
В укромном месте сада можно
поправить сбившийся чулок
и незаметно выйти в ложу
из синего дурмана ночи
полуобмана сбитых ног
на спутанных дорожках сада
под ручку с френдом Или так
Сад представлялся зоосадом
в его предстательной среде
с двумя хвостами
с двумястами
открыток с видами на диво
щемящие ладошку под ланитой
на сдавленной подушке перьевой
во снах и в святцах по волнистым
нитям ее распущенных волос
бежала ласка к тайне скрытой
За тайной ночь стояла в длинной
истории из проб и сшитой
наспех грубой пелерины
упрятавшую тайну тайн
Напрасно зов лукавых плеч
скрывал монашеский обет
Природы чаша невесома
как утренний туман на зорьке
с охочим рыбаком на сома
как тайна тайная из пены
взойдет Венера и краса
коснется каждого кто осень
свою не ждет под лунным кровом
ЗА КАДРОМ
- А вдруг опять ослы привяжутся?
- Не беспокойтесь, границы очерчены.
ТурмАлин меняется в цвете и в ярких палатах Главы обнаруживается советником;
он качается в кресле, держит вверх дном корзину толстых пальцев на груди, откуда
выпали цветы, помятые корзинкой пальцев.
Его округлые колени небрежно обнимает рыба.
ГЛАВА. А, советник, нарисовался вдруг! О чём философия гудит?
ТУРМАЛИН. Пруды идей и практический смысл: удить!
ГЛАВА. Наудил? каких оленей?
ТУРМАЛИН. Это рыба, не знаю какая,
форель или камбала там,
но фунтов под двести я обещаю.
ГЛАВА. Ого! Расскажи.
ТУРМАЛИН. В одном месте прочитал и поехал;
было с чего, было как в песне:
'и на Марсе будут яблони цвести'.
Все зависит от взвеси непроницаемых частиц -
с какой стороны засветить, а с какой завесить
смысл, каждый раз недоступный, как крепость
на пути от одной, и далее, к следующей. Мир исходит
из военных действий: в каждом действии, как ни крути,
запруды, волчьи ямы и всякая нечисть.
Их обойти на безопасном расстоянии и...
ГЛАВА. Не темни, ТурмАлин!
ТУРМАЛИН. Гипотеза моя такая: на один вид всего продукта мирового океана приходится миллиардная часть только от одного вида трудящегося как целого. Это с большой натяжкой, как штаны через голову, но у всех работа и досыта. Наше дело такое: привести механизм к работе и комиссионные, поэтому сам не ловил, а рыбкой обеспечен.
ГЛАВА. А ну как болезнь у неё там стихийная или форс-мажор?
ТУРМАЛИН. Изолируем как вирус.
Вальяжная РЫБА.
фантазии плывут как рыба на крючок
она же тоже кушать хочет
стальные блёстки как ножи взъерошат
печаль в глазах под сладким соусом
ГЛАВА. ТурмАлин, комиссионные вытекают из твоей головы или из твоей гипотезы?
Или должность твоя не комиссионная.
ТУРМАЛИН. Потаённый смысл любой гипотезы привести за собой закон, отличить от бетона и вылить в бронзе. Я к этому веду.
ГЛАВА. Хочется определиться в потребностях и подробностях.
ТУРМАЛИН. Перекопав известные страницы адских настроений и запутанных идей,
мы можем их принять, не раскопав до сути, но провести указом.
ЗА КАДРОМ. И выйдет солнце с ослиными ушами
ТУРМАЛИН. Это вы сказали?
ГЛАВА. Главе приставлены претензии как пушка к голове?
ТУРМАЛИН. Вопрос отпал, разубеждённый.
ГЛАВА. Один остался: где моя рыба?
ТУРМАЛИН. Здесь.
ГЛАВА. Какого сорта, как она вообще?
ТУРМАЛИН. Фунтов двести.
ГЛАВА. Вот это дело, показывай.
ТУРМАЛИН. Она умеет подождать себя, но после
предстать в оригинальном виде -
не возбуждает кислая луна.
ГЛАВА. Она - она?
ТУРМАЛИН. Она аперитивом поглощена,
разгоняет щёки аппетита.
ГЛАВА. Да где она!
ТУМАЛИН. Авралия её готовит.
ЗА КАДРОМ цитата. 'Ждать ни к чему, пока отроют там в чистом виде закон, что равносильно остановке времени, и только поэтому они никогда не получат закона. Без специальной подготовки ума кругом и рядом одни жертвоприношения'.
Синий сад, пруд, вокруг пруда сидят с удочками.
- братоубийственная кутерьма как никогда клюёт.
Со всех сторон поздравления и молчок
- братоубийственная кутерьма как никогда клюёт.
Одно поздравление и молчок
- братоубийственная кутерьма как никогда клюёт.
Молчок.
Ловкий досыта счастливчик сворачивает удочки.
МОЛЧОК.
у него место прикормленное
у него ряха откормленная
у кого ряха тому хорошо
дай займу его место
он ушёл - нельзя
нельзя почему
он ушёл всё равно собственное
переоформим его
как? нас миллионы как!
в долях незаконно пруд
делить законно были все
все согласны незаконно были
теперь согласны все - почему?
брошенное в общем
у него место прикормленное
у него ряха откормленная
мечем молча своё
нечем
долей поможем чем нечем
переоформим законно вечем
это спорные речи
переоформим
переоформим
кому?
мне мне мне мне мне мне мне
ТУРМАЛИН. Нашу гипотезу бьют. Авралия, Авралия!
АВРАЛИЯ.
О, этот стук в сердечко тревожный
с неба упал и гадалку принёс;
что тебе,
черноокая?
-со всех сторон любовь тебя ждёт!
ТУРМАЛИН. Ты в себе, Авралия?
АВРАЛИЯ. Немножко не в себе от испуга:
гром среди ясного неба
или ясности не было
все равно подскочило и рухнуло.
ТУРМАЛИН. Тревожно и мне за наше содействие общему делу.