Аннотация: Чудом сохранилось на первом записанном диске типа CD, лет десять назад. Буду потихоньку выковыривать править и может даже закончу - сохранилось около 10 п.л., всего было около 20. Сегодня вижу надо переписывать и переписывать)))
Сегодня мне приснился сон, что я мотылек, а проснувшись, я задумался, кто же я? - Философ Чжуан-цзы, которому снился сон, что я мотылек или я мотылек, которому снится сон, что он философ Чжуан-цзы?
Зубчатые стены замка, словно вырезаны в закатном небе. Вечернее солнце заставило черные глубокие тени вытянуться от морского песка до самого леса. Небо пылает лилово-красным огнем закатного багрового солнца -- завтрашний день обещает быть солнечным.
На песчаных дюнах поскрипывают под порывами соленого ветра древние сосны.
Море ходит у берега мелкой рябью. Блестки уходящего солнца рассыпаются на верхушках волн.
Лесная дорога к замку густо усыпана рыжей хвоей -- давно ей никто не пользуется. Над тропой весело шуршат позолоченными листами осенние березки в порывах свежего морского ветра. В низинках тянутся вверх синеватые сосенки.
И на этой тропе в вечернем сумраке появился путник. Завидев замок, притормозил, осмотрел одежду. Двумя-тремя движениями отряхнул хвою, что прилипла к одежде на привале. Огляделся, словно прощаясь с лесом откуда вышел.
Резкие крики чаек, разорвали мерный шум прибоя и шум сосен на желтых дюнах и обозначили границу лесных шорохов, шелестов и скрипов. Путник поправил золотую прядь волос, выбившуюся из-под косынки, плотно завязанной на голове. Крепко держа огромный посох, который может и не нужен ему, - широкоплечему и длинноногому, легко направился к замку. Сороки приумолкли, глядя на его легкую, скользящую походку. Только еле заметные следы оставались на покрытой хвоей песчаной дороге.
Уверенно, словно он хаживал по дороге не один год, помахивая огромным посохом путник двинулся в сторону замка.
Спустя полчаса путник дергал большое металлическое кольцо замковых ворот. На звон за высокими воротами откликается голос.
--
Кто?
--
Дон Серхио.
Едва слышно скрипит дверь бокового входа. Темнота прохода едва освещена факелом встречающего воина.
--
Потом доложишь, сначала как договаривались -- в гильдии должны были предупредить тебя.
--
Но, достопочтимый Дон...
--
Потом, потом...
--
Дон Серхио отмахивается.
Отмахивается и улыбается. Улыбка его по детски светлая, радостная. Но редкого оттенка фиалковые глаза выражают несгибаемую волю -- редко кто сможет противостоять взгляду этих сверкающих глаз. И стражник отступает, не то околдованный улыбкой, не то уступая непреклонной воли гостя.
Дон Серхио легко двигается вперед. Стражник топает за ним. На ходу бормочет какие-то распоряжения караулу в сторожевом помещении у ворот.
Пройти площадь перед дворцом -- минутное дело. Старая гранитная мостовая поблескивает в сумраке вечера. В это время мало кто будет любопытствовать, что за гость заявился в столь позднее время в замок
У входа гость уверенно сворачивает налево и спускается по винтовой лестнице вниз.
Минут десять спуска и оба стоят у дверей старого подвала. Знаки старинных не то рун, не то заклятий сверху до низу покрывают тяжелые вековые двери.
Паутина и мох покрыли каменные плиты. Много, ох как много лет стоит этот фундамент, если верить древним сказаниям много больше, чем этот замок.
Молодой Дон словно окаменел перед этими плитами, сам превратившись в древнее изваяние. Где-то в тишине падает капля, ударяясь о камень.
Давешний стражник неуверенно притрагивается к гостю....
--
Достопочтимый Дон, но приказ...
--
Что приказ, мой друг, тем более тебе заплачено, а я если не маг, то...
--
Знаем, знаем, но ведь....
--
Слушай, Мамоду, если меня не будет больше суток, доложишь Донье Марине, что я, ну, в общем, что я здесь. Кстати, кто дежурит завтра?
--
Сержант Антонио, достопочтимый Дон.
--
Ну, счастливо, Мамоду, спокойного дежурства, и, да не потревожат сегодня покой замковых стен лихие злодеи и черные маги.
--
Достопочтимый Дон все шутить изволит, какие злодеи и маги, отродясь нас никто, кроме таких Донов, как Вы, да еще пьяного Дермедона из нижней деревни не тревожит...
--
Твоими бы словами....
Мамоду кряхтит, переступая с место на место, но не уходит. Его не убедили, но больше он не возражает. Наконец обреченно вздыхая -- видано ли нарушать приказ не входить в подземелье, что передается из поколения в поколение! - отправляется наверх.
Где-то вдалеке скрипит старая дверь и наступает тишина, нарушаемая лишь редкой капля с потолка -- в подземелье ощутимо отдает сыростью, пахнет плесенью.
Дон Серхио встряхивает золотыми кудрями и крепко обматывает косынку поверх головы. Тянется к небольшому мешку за плечами.
Наощупь вытаскивает оттуда не то ключ, не то блестящий шлифованный камень.
В призрачном свете странный иероглиф светится волшебным светом.
Как только дон Серхио прикладывает ключ к рисунку на двери, та, вздрагивает, и точно на рельсе медленно плывет в сторону. Где-то внутри, далеко, плавное движение каменной плиты отзывается гулом.
Юноша ждет пару секунд и решительно шагает внутрь, в темный проем, как в раскрытую пасть дракона, не отрывая свой ключ от впадины на каменной плите.
Как только он отрывает руку от впадины с тем же гулом плита начинает сдвигаться на прежнее место. Минуту спустя, если бы стражник вернулся, он увидел бы тот же старый подвал, ту же плиту, только уже без гостя. Лишь сорванная паутина на левом верхнем угле, да стертый край серого лишайника внизу может зоркому глазу рассказать, что плиту только что двигали.
А за плитой совершенная темнота.
Только запах.
Но затхлость тупика осталось за плитой. Тянет свежим воздухом огромного пространства. Кто мы мог поверить, что эти плиты простояли не одну сотню поколений. В силы охраняющие это и другие подземелья никто уже не верит, более того для большинства Отцов Монастыря это лишь древнее предание.
Ну что ж.
Посмотрим.
Сказано, что пройти этот путь не так уж просто и случайный гость скорее всего погибнет. Но мы то - не случайные гости!
И пусть старый сержант долго отговаривал. Пусть. У каждого свой путь. У сержанта следовать запрету Дона Бореция -- хозяина замка.
Сержан уже поднялся наверх и стоит не зная, что же он сделал. Сколько он себя помнил ни один правитель замка никогда не проникал внутрь подвала. Кроме того, Дон Бореций -- человек необычной отваги и могущественных знаний особо запрещал трогать и проникать в этот подвал, вернувшись из далекого странствия на Запад за море.
Понятно, что сказки про темные силы древнего строения -- страшные сказки пугать придворную прислугу и детей окружающих деревенек -- кто не рассказывал страшных сказок под звук осенней бури в трубах?
И чего Дону Серхио надо в этом забытом Богом месте? Хотя, конечно, если кому и надо, то именно ему. Ведь не зря же про него столько болтают на всем побережье, а может быть и далее.
Старый сержант вздохнул, так окончательно не решив для себя правильно ли он сделал, пустив Дона внутрь. К тому же Донья не раз спрашивала не приехал ли Дон? А Дон пришел пешком и сразу же отправился нарушать запрет. Конечно в гильдии охранников было сказано "провести и помогать". И никто не может быть в гильдии задавая глупые вопросы.
Дисциплина любому дело голова.
Мамоду потряс головой, стряхивая наваждение, понимая, что он уступил бы просьбе Дона, даже без приказа.
Человек он больно хороший
, вот сказал пару слов, улыбнулся и, словно ты с женой посидел по-хорошему у зимнего очага, за праздничным столом, когда слегка выпив и хорошенько отведав праздничного угощенья, смотришь на загорающие звезды над горами, и готовишься ложиться спать с лукаво улыбающей тебе и, конечно, любящей тебя, женой.
Ну да ладно, у Донов свои проблемы, а у нас служба, и, почесав, затылок, уже начавший сдавать, но в общем-то, еще очень даже крепкий, Мамоду уже идет в караулку. Слегка, конечно, тревожит мысль, что если действительно через сутки придётся докладываться Донье, ну, да в прочем, сержант давно перестал тревожиться о том, что будет завтра, хотя, конечно, лучше бы было, если бы Дон Серхио сам бы объяснился с благородной Доньей....
В конце концов, за весь порядок в доме несет Гильдия охранников и глава Гильдии отчитывается только перед великим Герцогом.
А за закрывшейся дверью Дон Серхио в темноте скинул заплечный мешок. Скинул простой плащ. Аккуратно сложил у входа -- будем надеяться, что еще вернемся на это место.
Улыбнулся в темноте -- чтобы вернуться и выйти нужно дойти до конца.
Широкий кожаный пояс из мешка достал наощупь, плотно перепоясал легкую кольчугу, из похожего на ключ металла -- кто только увидит в темноте, как преобразился молодой Дон. Так же в темноте прикоснулся к посоху, что раскрылся, откликаясь на прикосновение.
И темнота отступает -- внутри легкий длинный клинок, светящийся голубым неярким сиянием. Улыбка озаряет лицо Дона Серхио -- где неверящие в магию? Но лучше им не видеть этого.
Металл оружия мягко и ровно освещает тьму, что не тревожил никто сколько времени? Столетия? Больше?
Этого сегодня наверно никто не скажет.
Впереди в мраке обозначаются контуры длинного коридора.
По прежнему опыту лабиринт может длится намного дольше, чем стены замка.
Это в первый раз пытаешься прикинуть размеры по верхнему строению, а сегодня... Сегодня понимаешь, что этим строениям времени больше, чем всем замкам на этом побережье...
На правом бедре в ножнах у Дона кинжал. В заплечные ножны улегся короткий меч из мешка, кожаные ремешки перетянули икры и сразу обозначили металлические поножи под широкими грубо ткаными штанами, не совсем приличествующими достопочтимому Дону... Последним из мешка извлекается шлем из сияющего в темноте металла. Если бы сейчас Дона Серхио видел Мамоду, то даже он, привыкший к различным обликам достопочтимого, мог бы и не узнать его.
Легко, скользящей походкой, воин уже не хрупким юношей, а стремительной гибкой змеей рванулся внутрь.
Поворот, спуск, поворот, не забыть бы - все время направо...
Раздается рев за темным поворотом, еще раз. Ну вот первый сюрприз, - в страшных сказках подобное ревущее создание называется зомби. Удар, выпад, шаг назад, выпад, уф-ф, кажется все. Выход в зал с колонами.
Заныло плечо - все-таки надо разминаться перед боем. Надо бы восстановить силы, но попытка медитации наткнулось
на ощущение опасности - нельзя отдыхать, пока опасность рядом. Удар сзади был неожиданным и перехватил дыхание, не говоря уж о том, что достопочтимого Дона, чуть было не бросило носом об каменный пол.
Прыжок на этаж вниз, в центральную часть зала с колонами, поворот по сторонам... Взгляд вверх, уже натянута тетива, ну а мы магией...
Пространство сложилось, замерцала уже привычная рябь в глазах, ещё одно внутреннее усилие, - эх знать бы, что это значит, вспышка в пространстве, ну вот и застыли и тетива и стрелок. Как там с силами? Еще усилие и перемещаюсь в пространстве, я уже рядом, ну как во сне лечу, только в одно мгновение, все мысли фоном, где-то на грани, даже не сознания, а узнавания, теперь удар, все...
Отдохнуть? Пространство свободно. Усилие расслабиться, привычное забвение и опять мы полны сил, достопочтимый дон Серхио. Ну, вперёд, вперёд...
Десять часов схваток, отдыха. Словно бесконечный бег.
Организм впадает в состояние, когда ничего не видишь вокруг, ни о чем не думаешь. Рука устает, но автоматически делаешь выпады, отступаешь -- лишь где-то краем скользит мысль -- все эти схватки, нескончаемый бег -- это для чего? Для тренировки сознания, или создатели лабиринта просто развлекались, творя все эти нелепые чудеса.
Сегодня никто не скажет.
Клинок начинает тускнеть. Силы восстанавливаются все медленнее, это потом, после нормального отдыха, если он наступит, восстановление пойдет быстрее.
Но каждое новое испытание требует все больших усилий и предыдущий лабиринт это просто семечки по сравнению с этим испытанием.
Ну, вот еще одна пещера полностью заполненное призрачными белесыми созданиями. Призрачные-то, призрачные, но бьют на расстоянии огненными шарами, только успевай увертываться...
И снова бесконечные темные своды дугой, снова пещеры заполненные на две трети водой и уже нет сил держать в голове выученный наизусть план. Хорошо, что часть лабиринтов повторяется, словно созданные из отдельных кусочков и шаг за шагом все меньше остается неизвестного пространства.
Но и сил с каждым мгновением все меньше и меньше.
Глаза устали от сумрака -- режет от постоянного мрака, болит спина, ноги словно скованы стальными обручами, икры сводит от многочасового напряжения, пот льется ручьями и испаряется. Трудно представить, кто больше воняет эти создания или ты.
Наконец-то... время опять замедлило свой бег.
В пространстве мерцает наконец-то ощущением магии, но не враждебной, а магии вообще, за поворотом, за замшелыми стенами, отдающими сыростью. Вот лежит "оно" - часть головоломки, которую еще предстояло сложить и разгадать. Но не сейчас об этом думать. Время давило ощутимо, как многотонная плита на плечи, к тому же несмотря на почти непрерывную схватку в течение пятнадцати часов и сумасшедшей гонки по лабиринту, надо бы и вернуться...
Волшебный пояс усилил способность концентрации или нет, но несмотря на усталость, попытка вернуться к входу удалась необычно легко. Или натренировались, достопочтимый Дон, а? Дверь, ключ к рисунку, что там ещё шевелится за поворотом, неужели это не все?
Но нас это уже не коснется.
Ах, да надо прикоснуться добытой магией.
Дверь легко отъехала в сторону.
Как по глазам бьет свет! Пусть даже не дневной, но все равно, непривычно ярко, после сумерек подземелья, где ориентируешься на отблески, тени и контуры в свете меча и шлема. Знаешь ведь, что обычный свет, даже не особенно яркий, а по контрасту, ну как слепящие блики яркого майского солнца на клейкой распустившейся листве, что обильно омыл буйный весенний дождик...
Обратное переодевание занимает несколько минут. И нет блестящего витязя, героя, - есть простой путник, прикрытый простым дорожным плащем.
Перед выходом на белый свет стоит присесть и отдохнуть. Больше всего хочется окунуться в море, поболтать в прохладной воде ногами, а потом улечься, раскинув руки и покачаться на медленных морских соленых волнах.
Глаза открылись резко от какого-то шума и руки приподнялись. Дон коротко рассмеялся -- это снова ударила об камень давешняя капля.
Пора.
Юноша распрямился, как туго натянутая тетива лука и также стремительно. Ощущение силы и уверенности в себе наполнила его. Что это -- результат короткого отдыха или сила предмета Создателя добытого в результате схватки. Скорее второе -- организм неспособен восстановиться за столь короткий миг.
Дон Серхио ладонью провел по древним стенам, пытаясь ощутить тех, кто когда-то много веков назад создал склеп, хранилище... Что ж оно неплохо защищало все это время.
Пора наверх.
Походка Дона легка, но змеиная стелющаяся стремительность, уступила место спокойной уверенности. Это соответствует много более достопочтимому Дону.
Но разве из-за величавой походки его имя уже несколько лет обсуждается и в простом деревенском доме и в дворце Великого Герцога?
Что ж.
Сегодняшнее приключение никому все равно не станет известным. Разве что можно рассказать Зиону, так тот и сам может рассказать наверное не меньше.
Винтовая лестница быстро закончилась.
Спиной к раскрытой скрипящей двери в подвал стоял Старый Мамоду.
Видно собирался спуститься, но что-то отвлекло старого воина -- верного охранника многих донов, когда-то жившего в замке Дона Серхио. Но с тех пор, как молодой Дон отправился в шестнадцать лет путешествовать по свету, старый мастер попросил разрешения переехать в замок Борециев.
Неслышно, словно тень из подземелья юноша приблизился к порогу и осторожно коснулся стражника.
Мамоду вздрагивает от легкого прикосновения Дона. Но старая выучка дает о себе знать - старый воин молниеносно делает шаг вперед, одновременно принимая оборонительную позу. Секунду приходит в себя оценивая опасность. Затем облегченно хохочет, искренне от души и чуть смущенно глядит на гостя:
--
Ну, достопочтимый Дон, вы ей-богу, ну как ребёнок, - эти слова, не совсем по званию обращение, выдало искреннюю тревогу. Не только беспокойство за себя и свой кусок хлеба волнует старого служаку. Да и Дон не совсем чужой -- в замке его провел Мамоду почти семь лет и помнит еще родителей Дона, безвременно погибших в море.
--
Видишь, и нечего было беспокоиться, достойный Мамоду, веди, веди к светлейшей Донье, и не тревожься по пустякам. А еще лучше дай сначала ополоснуться. И переодеться бедному путнику.
Все еще радостно улыбаясь, глядя на достопочтимого Дона, которого даже в мыслях не решался назвать иначе, Мамоду уже более сдержанно ворчит, словно вспоминая старые привычки, когда Дон Серхио -- грозный Дон Серхио был всего лишь простым мальчишкой и бегал в Монастырь получать первые знания.
--
Оно, конечно, Донам виднее, но и мы тоже не бессердешные-то, ведь не только о своей шкуре беспокоишься...
--
Да, знаю, уж знаю, - Дон Серхио улыбается и прикасается за плечо. Мамоду, только на вид грозный. Доброта предводителя замковой стражи известна всем, хотя враги, если таковые найдутся, пожалуй не согласятся. А стражник ворчит еще и еще. Но он рад и за Дона, и за то что тот благополучно вернулся и оттого, что отвечать больше не за что.
К старости начинаешь беспокоится не только о своих обязанностях, чести, но и куске хлеба на последний день -- и никакой святой Отец не станет с этим спорить.
Ополоснуться можно на заднем дворе у старого причала.
Серхио с удовольствием ныряет под бревенчатые сваи. Пока Мамоду несет смену одежды, как в детстве, все снаряжение упаковано в заплечном мешке, хотя старый воин наверняка заметил короткий меч и кинжал.
Ну и ладно.
Посох лежит рядом.
То ради чего рисковал сегодня жизнью аккуратно уложено в пояс.
Почти полуденное солнце приятно ласкает мокрую кожу. Глаза отдыхают, гуляя взглядом по морским волнам. У берега в воде мета ются стайки рыбы-колюшки. Вдоль старого причала от бревен тянутся зеленые ленты водорослей. Но пора идти -- разве немного обсушить золотые пряди на солнце -- негоже показывать, что перед визитом принимал морскую ванну.
Мамоду терпеливо ожидает в стороне.
Огромные, старые, пусть и не настолько, как фундамент и скрытые в нем тайны, двери дворца широко распахиваются перед гостем.
Мраморная с лестница, словно поддерживает гостя при каждом шаге. Свет из больших окон бликами гуляет по розовому мрамора. Старые доспехи сторожат покой высоких стен. Портреты поколений Донов Борециев наблюдают, как старый воин провожает гостя в покои нынешней хозяйки, - Доньи Марины. Мамоду следует за Доном Серхио в отдалении -- старое знакомство, общие дела оставлены за порогом. Но взгляд вояки словно пытается проникнуть в душу гостя -- как не задуматься, что искал, а главное, нашел ли его бывший ученик и воспитанник, только кто узнает, какими путями и какими целями ведет по жизни звезда молодого героя.
А подземелье, что ж... слава Создателям, что воин вышел живым и невредимым. Или опасность ослабла ослабла с веками?
И только почти перед дверьми покоев светлейшей Доньи, Мамоду несмело раскрывает рот и решается задать главный вопрос:
--
Ну а как там, достопочтимый Дон, в подземелье, насчет темных сил? Или зря болтают?
--
Может и зря достойнейший Мамоду, может и болтают, - в этот раз ослепительная улыбка Дона уже не приглашает к разговору, а скорее подводит под него черту..., - доложи светлейшей, а об остальном потом, слышишь, потом...
А через час Мамоду, объясняет бестолковой страже, что проклятого пьянчугу Дермедона бить бы не следовало, а просто надо бы было прогнать, взашей, хотя бы вот плетьми, а ведь теперь-то, женушка, этого пьяницы, заведется ну не меньше, как на два дня., И вот увидите, стерва эта визгливым голосом, не только вызовет у Доньи головную боль, но и надоест всем хуже горькой редьки, пусть силы Небесные да помогут сорвать ей голос! И только уже под вечер вновь он задастся вопрос о том, что все-таки делал достопочтимый в проклятом и забытом богом месте? Почему бывший выученик даже не намекнул ни словом? Но не любопытный, хоть и любознательный в детстве, Мамоду давно уже отвык напрягать голову вопросами, что не касаются напрямую именно его. За свою жизнь не раз он убеждался, что такие вопросы ни к чему хорошему обычно не приводят, а потому... хотя все-таки, все же....